Тыы-ы! Давай сбежим отсюда вместе!..

Я безмерно счастлив познакомить вас с живым автором. Нет-нет, я говорю вовсе не о том, что какой-то «автор умер», я о том — что ЖИВ. Настолько жив, что все — внутри и вокруг — уходит в сверкающий водоворот слов-ощущений-эмоций. Олег Панфил, родом из Приднестровья, Транснистрии («Нистру» — молдавское название Днестра) — с закрытыми глазами входит в новый тип нарратива, который, несмотря на отчетливое авторское «я», предлагает выход из. Выход туда, где за сырой плотью не-литературного дневника, заикающегося невнятицей выговоренного текста, возникает (впрочем, он был всегда) иной мир — безумно красивый, сумасшедший, жестокий и невероятно добрый. Вместо того, чтобы кремировать текст критико-литературоведческой лабудой, мне хотелось бы привести аналогию из совершенно другой области. Как-то раз, мы с Юлей, моей женой, были в фольклорной экспедиции в Кемеровской области. Устав от алкоголических деревенских бредней, мы вышли на трассу, поймали КАМАЗ и тремя часами спустя оказались в очень-очень странном месте. Был вечер, небо — синее, истошно-прозрачно-синее. А мы… мы стояли около гигантского песчаного карьера. Вокруг никого, совсем никого, только маленькие зеленые сопки, цветы… Я заглянул в карьер и увидел невероятное. Там, в глубине, была проложена железная дорога. Круговая. И по этой железной дороге наворачивал круги маленький желтый паровозик без вагонов. Я подумал, что это галлюцинация. Нет, все было действительно так. Без дури, без кислоты — это был самый потрясающий трип в моей жизни. Этот карьер, похожий на греческий амфитератр, этот паровоз — осязаемо железный, желтый — не знаю, как сказать, чтобы стало понятно — вспомнился мне, когда я вошел в текст Олега. Этот текст поначалу меня не впускал, казался мне «сделанным». Но только несколько первых страниц, чтение которых оказалось тем временем, которое предшествует Входу. Дальше все завертелось. Сквозь. Через. Корявость слова обернулась единственно возможной, выверенной четкостью. Крышу снесло напрочь. Все, для предисловия — достаточно. Дальнейшие мои рассуждения не имеют смысла, текст нужно просто читать. Все остальное — в послесловии.

Владимир Иткин

Текст содержит ненормативную лексику