У самого синего моря

4

Утром пришли к нам Павлик и Томка. Они уже забыли вчерашнюю ссору и, как всегда, появились вместе. Рита принимала гостей на лавке под вишней.

К ним присоединился Мишка — и началась хлопотливая игра в дочки-матери.

Томка поджала тоненькие губы, подбоченилась и скомандовала неповоротливой Рите:

— Иди попроси у матери всяких продуктов. Будем обед варить.

Рита послушно отправилась к Полине, которая стирала белье.

Но Полина сердито отмахнулась от нее и еще усерднее склонилась над корытом.

Тогда Рита встала поудобнее и принялась молча ждать.

Полина несколько раз покосилась на нее сердитыми карими глазами и в конце концов не вытерпела.

Она вынула свои полные руки из корыта, смахнула с них белые хлопья мыльной пены и вытерла о серый фартук.

— Ну, что стоишь? Принеси из кладовой семечек. Да живее поворачивайся! Ползешь, как муха на меду.

Принесла Рита сумку с жареными семечками. Полина насыпала ей полную банку и проворчала:

— Больше не приставайте, а то, часом, всех выгоню! Дел у меня, видишь, сколько? — она махнула рукой на кучу грязного белья.

— Ладно… Мы больше приставать не будем, — пообещала Рита и не спеша направилась к лавке.

Некоторое время под вишней слышались обиженные голоса, сопение, возня — это Томка делила семечки.

Потом ребятишки о чем-то пошептались и, наконец, к удовольствию Полины, вовсе исчезли со двора.

Все стихло, но — увы! — ненадолго.

Вскоре калитка распахнулась, и в ее ярком солнечном квадрате мелькнула маленькая щуплая фигурка Томки.

Сарафан у нее испачкан мокрым песком, но в больших зеленых глазах сияет какая-то тайная радость. И вообще — вся она будто светится, даже веснушки — и те блестят, как новенькие копейки.

— Тетя Полина! — с явным удовольствием сообщила Томка. — А они вашу селедку в море выбрасывают!

— Это еще что? Какую селедку? — насторожилась Полина, почуяв недоброе.

— Ну вашу! Ту, что в коричневой стеклянной кадушечке была — и еще с крышкой.

Полина ахнула и кинулась в дом.

Через минуту она выскочила оттуда словно ошпаренная и, красная, растрепанная, ринулась вслед за Томкой на улицу.

Все это было так неожиданно, что я не утерпел и побежал тоже.

Когда мы подбежали к морю, преступники были еще там. Рита, Павлик и Мишка сидели на берегу и изо всех сил колотили голыми пятками по траве. Это они от удовольствия.

Очевидно, дело уже было сделано, потому что большие серебристые селедки качались на волнах.

Полина всплеснула толстыми руками, и как была — в халате и рваных тапках — полезла в воду.

— Ax вы, ироды! — крикнула она. — Пять килограммов селедки загубили! Это ж прямо наказание — что за дети! Я вот вылезу сейчас — все уши вам пообрываю, змееныши!

«Змеенышей» сразу будто ветром сдуло. На берегу осталась довольная, раскрасневшаяся Томка.

Она указывала в сторону кустов, за которыми скрылись ребятишки, и, захлебываясь, ябедничала:

— Я говорила им: мать ругаться будет — а они все равно кидают!..

— Да замолчи ты — сердито оборвала ее Полина. — Все вы хороши. Драть вас некому! Твоя небось работа!

— Что вы, тетя Полина, — обиделась Томка. — Это не я, это они!

Но Полина только досадливо отмахнулась.

— Бисово племя! — проворчала она и поплыла за селедками.

Я разделся и тоже поплыл. Но как я ни старался, мне удалось выловить только две селедки.

Когда я вылез на берег, Полина сидела на серой прибрежной гальке и сердито хмурилась. Возле нее валялись четыре селедки.

— Как вы только додумались до такого? — спросил я Мишку дома.

— Это Томка додумалась, — угрюмо ответил он. — Она все говорила: «Давайте выпустим, давайте выпустим, потому что селедка — она ведь тоже рыба!»

Мишка вздохнул и неуверенно добавил:

— А что, может, и правда — пусть себе поплавает?..