Убийство по-китайски: Смертоносные гвозди

Глава девятая Судья Ди отводит домой заблудившуюся девочку; ему сообщают еще об одном убийстве

Ма Жун и Цзяо Дай вышли. Вскоре и Хун с Дао Ганем отправились на ужин. Судья Ди сел за стол и принялся разбирать бумаги, которые пришли из областной управы.

В дверь кто-то постучал.

— Войдите! — крикнул судья, откладывая бумаги в сторону. «Должно быть, слуга принес ужин», — подумал он.

Но это была госпожа Го. На ней была длинная меховая накидка с капюшоном, которая удивительно ей шла; женщина отвесила судье почтительный поклон, и судья снова ощутил тот необыкновенно приятный аромат трав, что наполнял «Коричную рощу».

— Садитесь, госпожа Го, — пригласил судья. — Мы сейчас не в зале суда.

Она плавно опустилась на край стула.

— Ваша честь, — заговорила она, — я осмелилась явиться сюда, чтобы доложить о двух арестованных женщинах, которых привели сегодня днем.

— Я вас слушаю. — Судья откинулся в кресле и поднес к губам чашку, но она оказалась пуста. Заметив это, госпожа Го встала, налила судье чай из большого чайника, стоявшего на столе, и снова села.

— Ваша честь, они обе с юга, из крестьянских семей. Родители продали их прошлой осенью какому-то бродячему торговцу, когда случился неурожай. Торговец привез их в Бэйчжоу и перепродал в веселый дом возле рынка. А хозяин веселого дома поселил их отдельно и заставлял заманивать посетителей, чтобы потом отбирать у них деньги, — как это произошло сегодня. Ваша честь, я не думаю, что эти женщины такие уж плохие. Они ненавидят свою работу, но ничего не могут поделать, ведь родители продавали по закону, и у хозяина есть бумага с подписями.

Судья глубоко вздохнул.

— Старая как мир история! Но сейчас, кажется, им можно помочь, поскольку у хозяина веселого дома не было разрешения на открытие публичного заведения. Как обращались с девочками там?

— О, это тоже старая история, — госпожа Го невесело улыбнулась, — их били, заставляли исполнять всю домашнюю работу…

Она грациозно поправила капюшон, и судья в очередной раз подумал, что госпожа Го все-таки на редкость красивая женщина.

— Обычно за содержание подпольного притона полагается крупный штраф, — сказал судья. — Однако же в нашем случае накладывать штраф бесполезно — ну выплатит хозяин деньги, но потом-то просто взыщет убыток с девочек. Правда, его можно обвинить в вымогательстве, а после этого признать продажу девушек незаконной и аннулировать сделку. И раз вы считаете, что они не заслужили наказания, их лучше всего будет отправить к родителям.

— О ваша честь, вы так добры…

Госпожа Го встала, собираясь уходить. Судья вдруг поймал себя на мысли, что ему жаль отпускать ее, что он хочет продолжать разговаривать с ней…

Он взял себя в руки и коротко сказал:

— Благодарю вас за отчет, госпожа Го. Вы можете идти.

Она поклонилась и вышла из кабинета.

Судья встал и принялся шагать из угла в угол, заложив руки за спину. После ее ухода в кабинете как будто стало холоднее. Тут судья вспомнил, что его семейство должно сейчас находиться на первой почтовой станции. «Интересно, как они там устроились?» — подумал он. Вошел слуга и принес ужин; после еды судья еще долго стоял с чашкой чая у печки.

Неожиданно дверь распахнулась — вошел Ма Жун, и вид у него был удрученный.

— Ваша честь, Е Дай ушел из дома после завтрака, — с места в карьер начал он, — и не вернулся к ужину. Слуга сказал, что он часто ужинает с остальными игроками и приходит домой за полночь. Цзяо Дай остался следить за домом.

— Жаль! — вздохнул судья. — Я надеялся, что мы уже сегодня найдем девушку! Ну что ж, продолжать слежку вряд ли стоит. Завтра Е Дай явится в суд вместе с Е Бинем, и тогда мы его и схватим.

Ма Жун ушел. Судья Ди сел к столу и придвинул к себе бумаги, намереваясь закончить наконец с делами, но понял, что не может сосредоточиться. Его особенно беспокоило то, что Е Дай ушел из дома. Судья убеждал себя, что его тревога беспочвенна, что Е Дай вряд ли посещает место, где спрятана Лень-фан, каждый день, что сегодня у него могли быть какие-то другие дела… И тем не менее это ужасно — уже видеть перед собой конец дела и сидеть просто так, ничего не предпринимая. А вдруг Е Дай все-таки там? Вдруг он как раз сейчас идет к Лень-фан? Его капюшон не так трудно вычленить в толпе… И вдруг судью словно обожгло. Он понял, где видел этот капюшон. У Храма Городского Божества!

Судья вскочил, бросился к шкафчику в углу кабинета и стал рыться в ворохе старой одежды. Он вытащил поношенную, заплатанную, но все еще теплую меховую накидку и надел ее. Снял шапочку и вместо нее намотал толстый шерстяной плат, закрывающий шею и нижнюю часть лица. Затем достал маленький сундучок с лекарскими принадлежностями на ремне и надел его на плечо. Судья посмотрел на себя в небольшое зеркало: теперь он выглядел как обычный врач, возвращающийся после обхода больных.

Судья вышел из здания через черный ход. С неба падали крупные хлопья снега; судья шел к Храму Городского Божества, внимательно всматриваясь в редких прохожих, но видел лишь обычные меховые шапки — татарского головного убора ни у кого не было.

Небо постепенно очистилось. Судья подумал, что шанс встретить Е Дая — один из тысячи, если не меньше. Тут же ему пришло в голову, что на самом деле он и не надеется на эту встречу, скорее, ему просто необходимо пройтись по улице, подышать свежим воздухом после долгого сидения в холодном, пустом кабинете. Судье стало грустно. Он остановился и огляделся. На пустой и темной улице никого не было. Судья решил, что пора возвращаться. Его ждет работа.

И тут откуда-то донесся тихий плач. Судья Ди пошел на звук и увидел девочку лет шести, которая сидела на крыльце какого-то заброшенного дома и горько плакала.

— Что с тобой, малышка? — участливо спросил судья Ди.

— Я заблудилась! — сквозь слезы ответила девочка. — Я не знаю, где мой дом!

— Ничего, я знаю, где ты живешь. Пойдем, я тебя отведу домой! — сказал судья. Он снял сундучок, сел на него и посадил девочку на колени. Бедняжка дрожала от холода, и судья укутал ее в свою накидку. — Но сначала тебе нужно как следует согреться.

Девочка уже не плакала.

— А потом вы отведете меня домой, да? — доверчиво спросила она.

— Конечно, — ответил судья. — Скажи-ка, как тебя зовет мама?

— Мэй-лань. А вы разве не знаете?

— Знаю, конечно, я просто забыл. А теперь вспомнил. Ван Мэй-лань.

— Нет, это вы, наверное, пошутили! Меня на самом деле зовут Лу Мэй-лань!

— Ах, ну да, — извиняющимся голосом сказал судья, — еще у твоего отца есть лавка в…

— Ой, да вы просто притворяетесь, что знаете! — разочарованно протянула девочка. — У меня отец умер. А у мамы лавка хлопковых тканей. Ничего вы про меня не знаете!

— Понимаешь, малышка, я врач, я всегда бываю ужасно занят и все путаю, — попытался оправдаться судья. — Скажи мне, с какой стороны Храма вы с мамой проходите, когда идете на рынок?

— С той стороны, где два каменных льва, — быстро ответила Мэй-лань. — А какой из них вам больше нравится?

— Тот, у которого шар в лапе, — осторожно ответил судья, надеясь хоть в этот раз попасть правильно.

— И мне тоже! — радостно сказала девочка. Судья встал, перекинул через плечо сундучок, взял девочку на руки и зашагал к Храму.

— Интересно, какой это у мамы котенок, — задумчиво произнесла Мэй-лань.

— Котенок? — рассеянно переспросил судья Ди.

— Ну да, котенок. Понимаете, к маме приходит один человек, они разговаривают ночью, и он все время зовет какого-то котенка и разговаривает с ним! Я спрашивала у мамы, но она рассердилась и сказала, что котенок мне приснился. Но я то знаю, что не приснился!

Судья тихонько вздохнул. У вдовы Лу, наверное, есть любовник, которого она скрывает от дочки.

Они подошли к самому Храму. На улице была лавочка, и судья спросил у хозяина, где лавка вдовы Лу. Тот показал, куда идти, и судья с девочкой направился дальше.

— А почему ты убежала из дома одна так поздно? — спросил он.

— Мне приснился страшный сон, я от страха проснулась и выбежала, чтобы найти маму!

— Разве у тебя нет няни?

— Мама выгнала ее после смерти папы. Сегодня вечером дома никого не было…

Они подошли к лавке с вывеской «Лавка тканей Лу». Судья остановился на секунду, потом постучал в дверь.

Ему открыла женщина лет тридцати, небольшого роста и очень стройная. Она осветила лицо судьи фонарем и злобно спросила:

— Что вы делаете с моей дочерью?

— Она заблудилась на улице, и я привел ее домой, — сдержанно ответил судья. — Вам бы смотреть за ней получше. Она могла простудиться.

Женщина бросила на него недобрый взгляд. Судья подумал, что она могла бы быть хорошенькой, если бы не это злое, даже жестокое выражение ее глаз.

— А вам бы не лезть в чужие дела, — прошипела она. — Я вам не дам ни гроша, и нечего тут околачиваться!

Женщина выхватила дочку из рук судьи и захлопнула дверь у него перед носом.

— М-да, приятная дама, — еле слышно пробормотал судья, пожал плечами, развернулся и направился назад, к главной улице.

Проходя мимо кабака, судья налетел на двух мужчин, почти бежавших по дороге. Один из них тихо выругался и побежал было дальше, но вдруг разглядел лицо судьи и резко остановился. Второй тоже остановился, ничего не понимая.

— Небеса праведные, судья! — воскликнул первый.

Судья Ди улыбнулся, глядя на изумленные лица Ма Жуна и Цзяо Дая, и сказал:

— Я хотел найти Е Дая, но вместо этого пришлось отвести домой заблудившуюся девочку. Хотите, попробуем найти его вместе… — Увидев смятение на лицах помощников, судья понял, что что-то случилось. — В чем дело? — спросил он, разом посерьезнев.

— Ваша честь, — хрипло ответил Ма Жун, — мы как раз шли в суд, чтобы доложить вам: Лань Дао-гуй найден в бане убитым.

— Как его убили? — спросил судья.

— Его отравили, ваша честь, — с непередаваемой горечью в голосе сказал Цзяо Дай. — Какое зверское, кошмарное убийство!

— Идемте, — отрезал судья.