Убийство с продолжением

7

Наша троица, рассекая толпы таких же прогуливающихся по многокилометровой Английской набережной, не спеша двигалась в сторону канала Маньян. Красивейшая улица, украшенная многочисленными отелями и дворцами, почти каждый из которых можно назвать архитектурным шедевром, даже университетским центром, тянулась вдоль лазурного побережья теплого моря.

Сошенко то и дело щелкал фотоаппаратом, отчего слегка отставал, а затем ускоренным шагом догонял уходивших вперед профессора Мышкина с Николаем.

– И все же, профессор, я хотел бы вернуться к прерванному в машине нашему разговору о незаконченных или неопубликованных произведениях Федора Достоевского, – ненавязчиво возобновил беседу Николай.

– Да, да, хорошо! Почту за честь немного вас просветить в этом смысле. Несмотря на все усилия критиков, исследователей и литературоведов, в жизни и творчестве величайшего русского писателя еще немало загадок. К примеру, среди незаконченных произведений Достоевского особый интерес представляют два – «История Карла Ивановича» и «Слесарек». Незавершенные фрагменты этих вещей помещены в рабочей тетради 1875–1876 годов, представляющей собой черновой автограф Федора Михайловича. С начала 1849 года журнал «Отечественные записки» начинает публиковать роман под названием «Неточка Незванова». Он появился в январской, февральской и майской книжках журнала. Многие достоеведы не без оснований считают, и я отношусь к их числу, этот роман незаконченным и впоследствии превращенным автором в повесть. С другой стороны, есть в творчестве писателя и целая детективная история с неизвестным, пропавшим романом под названием «Атеизм».

– Вот как?! – с удивлением посмотрел на профессора Николай.

В это время их в очередной раз догнал Кирилл и, услышав интересный разговор, пошел рядом.

– Да, да! Судя по не совсем проверенным источникам, роман «Атеизм» – книга о религиозных исканиях русского гения. Текст никогда не был опубликован. Но его от первой до последней страницы прочитал инородец в чине русского офицера по особым поручениям – великий представитель казахского этноса Чокан Валиханов, философ и путешественник. Куда эта рукопись делась потом – никто не знает. За ней гоняются, ее ищут многие (ведь рукопись бесценна, по некоторым оценкам – стоит до миллиона долларов), но никто не знает, где ее найти…

Николай с Кириллом даже присвистнули.

– Боюсь, что и наша рукопись неизвестного романа, выставленная на аукцион, тоже может стать сенсацией.

– А что вас все-таки смущает, Виктор Алексеевич? – вступил в разговор Кирилл. – Ведь вы же сами в Москве сказали, что по всем приметам это почерк самого Достоевского.

– Вы правы, Кирилл. Почерк Достоевского. Как его назвал писатель Григорович, – бисерный почерк. Однако в последнее время сделать на компьютере фальшивку – проще простого. Потому мне и хочется увидеть оригинал – цвет чернил, бумага той эпохи, их-то как раз подделать очень непросто.

Николай взглянул на часы.

– У нас до встречи с мсье Куртуа чуть больше часа. Предлагаю завернуть в какую-нибудь кафешку или ресторан, которых здесь достаточно, пообедать.

– Да, да, не мешало бы, – согласился профессор Мышкин.

Николай остановился, определяя местоположение. Они стояли на перекрестке с бульваром Гамбетта.

– Прекрасно! – сказал он. – На бульваре Гамбетта есть множество различных ресторанов, магазинов и кафе. К тому же улочка старинная, с множеством средневековых зданий в стиле барокко. Идемте?

– Пошли! – решительно заявил профессор Мышкин.

Но дальнейшие события задержали их здесь на некоторое время и заставили вернуться на набережную.

Полицейские оцепили знаменитую «Виллу офицеров», в которой одно время проживала сестра Наполеона Полин, а в 1919 году располагалась мэрия Ниццы. К вилле вели полукруглые ворота, за которыми сразу начинался старый парк, за деревьями которого и скрывалось красивое здание. Напротив входа в парк стояли полицейские и другие автомобили. И большая толпа зевак. Щелкали фотоаппараты журналистов, подъехало телевидение. Подойдя к толпе, Николай поинтересовался у оказавшейся рядом пожилой дамы:

– Что случилось, мадам?

– Говорят, в саду нашли труп мужчины с несколькими ножевыми ранениями.

– Убили совсем недавно, – добавил совершенно лысый мужчина лет пятидесяти. – Обнаружил его служащий виллы.

– Видимо, нам придется поискать ресторан в другом месте, – сказал Николай.

Они вернулись назад и прошли дальше по набережной.

В назначенное время они подошли к двери книжной лавки, находившейся на первом этаже старинного двухэтажного жилого дома. Они вошли внутрь, за прилавком стояла хорошо ухоженная, но уже немолодая дама с явно крашенными в рыжий цвет волосами до плеч. Она о чем-то беседовала с покупателем, мужчиной средних лет.

– Вот, возьмите эту книгу, – советовала она.

Мужчина начал листать книгу, а продавец в это время обратила внимание на вошедших, которые с любопытством бегали глазами по полкам.

– Здравствуйте, господа! Вас что-то конкретное интересует?

– Добрый день! Мы бы хотели увидеть мсье Куртуа, – подошел к ней поближе Николай.

– Вы знаете, его нет в магазине.

– Как нет? – удивился Николай. – Мы с ним договаривались на 16.00.

– Мадам, я возьму эту книгу, – подал голос покупатель. – Это, правда, не совсем то, что мне нужно, но кое-что интересное есть и тут.

– Простите! – обратилась женщина к Николаю и тут же повернулась к покупателю. – Шестнадцать евро, пожалуйста.

– Да, да! – покупатель достал пластиковую карту, вставил ее в аппарат.

– Спасибо!

– Всего доброго, – кивнула продавщица.

Едва за покупателем закрылась дверь, она в нерешительности посмотрела на Николая.

– Мсье Куртуа звонил директор аукционного дома мсье Жардим и договорился о встрече. Вот это, – Николай кивнул в сторону профессора Мышкина, – профессор из России, специалист по русскому писателю Достоевскому. Он хотел бы воочию увидеть рукопись Достоевского прежде, чем та будет выставлена на аукционе.

– Но хозяина и в самом деле нет.

– Странно! Мсье Куртуа сам просил нас не опаздывать, и вдруг его нет на месте, – профессор Мышкин взглянул на часы, тыча в них пальцем. Но продавщица лишь плечами пожимала.

– Буквально часа за два до вашего прихода ему кто-то позвонил, он долго с позвонившим препирался, возмущался, ругался (я его таким давно не видела), затем взял кейс с какими-то бумагами, ничего мне не сказал и выскочил из магазина.

– Ну что же, придется ждать, – произнес Кирилл.

– Да, но… вы же слышали, что аукционист сказал, что у нас есть на все про все один час, – недоумевал профессор.

– Да и непонятно, сколько можно прождать, – произнес Николай. – Насколько я понимаю, в 17.30 рукопись должна быть уже в руках у Жардима, чтобы успеть, как следует оформить лот.

– И что же нам делать?

В этот момент в магазин вошли две женщины.

– Мадам, чтобы вас не отвлекать от работы, мы выйдем, – сказал Николай. – Напротив вашего магазинчика кафе, мы с русскими господами будем там. Если объявится или позвонит мсье Куртуа, будьте любезны сообщить нам.

– Да, да, конечно!

Они вышли из магазина и, перейдя через дорогу, зашли в кафе. Оно было полупустым, и скучавший официант обрадованно тут же направился к ним, держа в руках папочки с меню.

– Здравствуйте, господа! Прошу ознакомиться с нашим меню.

Официант положил перед каждым меню, но Николай предупредил его:

– Нет, нет! У нас, к сожалению, мало времени. Принесите, пожалуйста, три капуччино.

– Хорошо! – немного разочарованно произнес официант и, собрав папки с меню, направился к стойке бара. – Сделай им три капуччино.

Они пили кофе молча и в некоторой растерянности. По очереди поглядывали в окно в надежде увидеть там хозяина книжной лавки. Николай изредка поглядывал на часы. И тут у него зазвонил телефон. Он достал его, глянул на экран, нажал на кнопку.

– Алло!.. Как так снимается? Почему?.. Что значит исчез?..

Профессор Мышкин с Кириллом оба напряглись, у Кирилла даже задрожали пальцы рук.

– Да мы, собственно, рядом с его книжной лавкой, его действительно здесь нет… Продавец сказала, что ему кто-то позвонил, он с ним долго ругался, потом взял портфель с какими-то бумагами и ушел… Понятно! Конечно, нет смысла, если лот снимается. До свидания, мсье Жардим! Очень жаль, что так вышло.

Николай отключил телефон, положил его перед собой на стол. Ни профессор, ни Кирилл не знали французского, но смысл разговора был им понятен.

– Куртуа куда-то исчез, рукопись на аукцион не поступила, лот снят с торгов, – коротко доложил Николай.

– Ч-черт! – выругался Кирилл. – Я звоню шефу. – Он достал из кармана телефон, набрал нужный номер. Карамазов довольно долго не отвечал, и Сошенко начал читать заклинание:

– Сергей Филиппович, возьмите трубку. Сергей Филиппович, Ницца на проводе…

Наконец ему ответили.

– Сергей Филиппович! Добрый день! Это я, Кирилл.

– Да, Кирилл, я тебя слушаю. Как дела с аукционом?

– Отменили аукцион, Сергей Филиппович.

– Что значит отменили?

– Дело в том, что владелец рукописи пропал вместе с рукописью…

– Как это пропал?

– Ну вот, его сотрудница сказала нам, что ему кто-то позвонил, он взял портфель с какими-то бумагами и ушел. И больше его никто не видел.

Карамазов долго молчал, скребя пальцами по груди, соображая, что бы это могло значить.

– Алло, Сергей Филиппович!..

– Да помолчи ты, я думаю! – огрызнулся Карамазов. – Николя там далеко?

– Да нет, рядом. Мы все втроем здесь. И Виктор Алексеевич…

– Дай ему трубку!

– Виктору Алексеевичу?

– Николя дай трубку! Там, на солнце, у тебя, наверное, мозги расплавились?

Кирилл обиженно поджал губы и протянул телефон Николаю, одними губами зашептав:

– Тебя шеф.

Николай взял трубку.

– Я вас слушаю, шеф.

– Ты вот что, Николя. Сбрось мне на почту все подробности, что, как, почему. Уточни, что случилось с этим, как его… Ну, владельцем?

– Мсье Куртуа, – подсказал Николай.

– Во, во! Не иначе как происки конкурентов. Словом, держи меня в курсе.

– Понял, шеф. А сейчас что нам делать?

– Пару дней, до полного выяснения обстоятельств, пусть профессор с Кириллом подождут, а потом, когда все выяснится… ну, или наоборот, ничего не прояснится, заказывай им обратные билеты.

– Понял!

– Все, отбой!

Карамазов отключил телефон, бросил его на прикроватную тумбочку и откинулся на спину.

– Уроды, блин!

– Что-то случилось, дорогой? – прижалась к нему, обняв, голая пышногрудая блондинка.

– Да так, кое-какие неприятности.