Убийство в поместье Леттеров

Глава 37

Полли рассказывала свою историю уже третий раз. И с каждым разом волновалась все меньше. Пожалуй, никому другому кроме мисс Силвер, благодаря ее необычайному умению сочетать твердость и доброе отношение, не удалось бы внушить девушке, что ее первоначальная оплошность есть не более как естественное стремление не быть источником лишних сплетен. Это и стало для Полли своеобразным оружием защиты от возможных нападок со стороны полиции. Оказалось, что повторять один раз сказанное не так уж трудно. Она рассказала все Эбботту и повторила свою историю Лэму почти слово в слово. Люди, имеющие скудный запас лексики, обычно бывают очень точны в своих описаниях. Это качество в особенности присуще рассказам детей — и именно потому, что они еще знают мало слов. То же относится и к изустным сказаниям, созданным на заре человечества, где золото всегда горит огнем и красавицы всегда белокуры. У людей, живущих в сельской местности, такая простота изложения мыслей сохранилась и по сию пору.

Полли рассказывала свою историю теми немногими словами, которые знала. К тому времени, когда она стала излагать ее старшему инспектору, ей уже не хотелось при этом плакать, хотя она по-прежнему продолжала теребить свой передник. Когда она закончила и Лэм задал ей все свои вопросы, он позволил ей уйти и повернулся к мисс Силвер.

— Ну вот и перевернулась вся наша тележка! Думаю, что мне следует выразить вам свою благодарность, что вы это раскопали до открытия предварительного слушания дела.

Покашляв, мисс Силвер высказала мнение, что, видимо, так было угодно Провидению.

Лэм посмотрел на нее со странной смесью досады и уважения и с коротким смешком повторил ее последнее слово:

— Провидению? Не знаю насчет Провидения. Может быть, и так, если считать, что Провидение помогает тем, кто и сам не зевает. Вы в этом смысле яркий тому пример. Интересно, что навело вас на мысль, что эта девушка что-то знает? Ее же и близко от гостиной не было, и обычно она никак не соприкасалась с миссис Леттер. Как вы догадались?

Руки мисс Силвер как всегда были заняты вязаньем. Чулок для Дерека был почти закончен.

— Она была напугана, — отозвалась мисс Силвер.

— Да, здесь вы перед нами в явном выигрыше, — покивал головой Лэм. — Когда мы приезжаем на место преступления, то нас боятся все. В нашем присутствии люди начинают следить за каждым своим шагом, каждым произнесенным словом. Все держатся неестественно. В такой ситуации выявлять того, кто испуган, — все равно что искать какую-то определенную иголку в коробке с иголками. Другое дело — вы. Вы общаетесь свободно со всеми членами семейства, и они вас не опасаются, потому что им не известно, что у вас на уме. Посиживаете и вяжете, а они-то думают, что у вас только и есть заботы, что чулки вязать. Вы их не пугаете, поэтому вам и удается узнать больше нашего.

Мисс Силвер склонила голову набок:

— У меня нет ни малейших сомнений, господин старший инспектор, что если бы Полли принесла утренний чай вместо меня вам, то и вы немедленно распознали бы, что она что-то скрывает.

Лэм весь просиял, но отмахнулся со словами:

— Да бросьте вы! Никуда не денешься, у вас есть особый подход. Фрэнк, позвоните-ка в Крэмптон и узнайте, получены ли уже результаты анализа. Если это действительно морфий, то это станет ясно сразу же.

Он подождал, пока Фрэнк назвал нужный номер, задал вопрос и, напряженно нахмурившись, пытался разобрать, что ответили из лаборатории.

— Да, совершенно верно, — прозвучал голос Фрэнка. — Да, я ему передам.

Фрэнк повесил трубку и коротко сказал:

— Это действительно морфий.

Настала тишина, в которой раздавалось только щелканье спиц. Потом Лэм, хлопнув ладонью по колену, воскликнул:

— Значит, она наложила на себя руки! Черт побери! Ну и дела!

Легкое покашливание мисс Силвер заставило обоих полицейских с любопытством обернуться в ее сторону.

— Думаю, вам стоит поговорить сейчас же с мисс Мерсер.

— С мисс Мерсер? При чем тут она?

— Если у вас нет возражений, я бы хотела в вашем присутствии задать ей несколько вопросов.

Фрэнк Эбботт насмешливо протянул:

— Не можете же вы все время вытряхивать тузов из рукава, а?

Мисс Силвер ответила ему безмятежной улыбкой.

— Поосторожнее в выражениях! — загремел Лэм. — Поторопились бы лучше и привели сюда мисс Мерсер.

Когда за ним закрылась дверь, старший инспектор обратил свое раздражение на мисс Силвер:

— Допуская вас к расследованию, я не ожидал, что вы позволите себе сокрытие улик.

Она невозмутимо взглянула на него поверх спиц:

— Признание Полли я получила только сегодня утром и сразу позвонила вам. Инцидент, по поводу которого я собираюсь задать несколько вопросов мисс Мерсер, произошел среди ночи. Я вполне сознательно не стала с ней разговаривать сама, поскольку хочу, чтобы вы все услышали из ее уст.

Лэм открыл было рот, собираясь что-то сказать, но ограничился коротким «уфф», после чего стал барабанить пальцами по колену. Мисс Силвер тем временем продолжала спокойно вязать, пока не вернулся Эбботт в сопровождении мисс Мерсер. Вид у нее стал еще более изможденный, чем накануне. Глаза казались еще более выцветшими и почти не выделялись на иссиня-бледном лице. Тени под глазами за легли еще глубже и напоминали кровоподтеки. Она села у самого дальнего конца стола, уронила руки на колени и обратила лицо к А эму. Он отрицательно покачал головой:

— С вами хочет говорить мисс Силвер, а не я.

Минни Мерсер повернулась в сторону мисс Силвер, неловко оперевшись на подлокотник. Фрэнку Эбботту показалось, что если бы не эта опора, то она просто бы соскользнула на пол. С той же немой покорностью Минни устремила свой взгляд на мисс Силвер.

— Мисс Мерсер, — мягко обратилась к ней мисс Силвер, — известно ли вам, что вы иногда ходите во сне?

Легкая дрожь пробежала по телу Минни. Вопрос явно стал для нее полной неожиданностью.

— Это случалось со мной после болезни, когда я была еще ребенком, — запинаясь, проговорила она. — Я не подозревала, что это бывает и сейчас.

— Вы делали это дважды за последние двое суток — в ночь на вчерашний день и сегодня ночью.

— Я… я не знала, — произнесла Минни побелевшими губами.

— В первый раз за вами пошла мисс Вейн. Она обняла вас за плечи и провела обратно в спальню. Я наблюдала за вами с площадки. Она обошлась с вами очень бережно, вы даже не проснулись, но когда уже ложились в постель, произнесли: «Что я наделала». Это было сказано с болью в голосе.

Лэм сидел таким образом, что мог видеть их обеих. Он все еще хмурился, но уже по-иному: не гнев, а напряженное внимание читалось на его лице. Он заметил, как Минни снова вздрогнула, но сохранила молчание.

— Прошлой ночью вы снова пошли бродить во время сна. Я ожидала этого и последовала за вами. Как раз когда вы спустились в холл, мисс Вейн вышла из своей комнаты. Она присоединилась ко мне, и мы обе наблюдали, как вы двинулись в направлении гостиной. Я успела зажечь там свет, хотя вы в нем не нуждались — он был нужен нам, чтобы видеть, что вы делаете. Вам снился сон. Вы помните, что вы видели во сне?

— Не знаю.

— Я вам сейчас расскажу, что вы делали. Сначала вы заглянули в комнату и расстроено сказали: «Нет, он такой не любит!» Потом подошли к маленькому столику посреди комнаты — тому самому, на который мисс Вейн ставила кофейный поднос в среду вечером. Потом вы протянули руку над столом, минуту постояли так, повернулись и пошли к круг лому столику возле кресла мистера Леттера, где оказалась тогда чашка кофе. Вы снова протянули руку — так, будто что-то держали, и сделали движение, словно ставили что-то на стол. В тот вечер, мисс Мерсер, не вы ли взяли с подноса чашку и поставили ее на столик возле мистера Леттера?

Минни глядела на нее расширенными глазами. Беззвучно, одними губами, она произнесла слово «да».

— Когда вы брали чашку с подноса, там было две или одна?

— Одна…

— А на столике мистера Леттера? Там уже стояла чашка, когда вы подошли?

— Да.

— Что вы сделали?

— Заменила чашки.

— Поставили возле него ту, что взяли с подноса, а чашку, которая стояла на круглом столе, перенесли на поднос?

— Да. Я подменила чашку.

— Скажите, почему вы это сделали?

Глубокий вздох вырвался из груди Минни.

— Сейчас… Сейчас скажу. Я не хотела, чтобы Джимми узнал об этом, но что поделаешь…

— Мисс Мерсер, мой долг предупредить вас, что все, вами сказанное, будет зафиксировано и использовано в качестве улики при разбирательстве, — вмешался Лэм.

Она мельком взглянула в его сторону и сказала:

— Это не то, что вы думаете. Сейчас я скажу, как все было.

Фрэнк Эбботт пододвинул к себе блокнот и стал записывать за ней.

Минни говорила совершенно спокойно, даже с каким-то облегчением. Ее голос по-прежнему был слабым, но слова вполне различимы:

— Когда я давала показания, то ничем не погрешили против истины. Правда, я не сказала всего, потому что не хотела, чтобы Джимми узнал об этом. Когда в среду вечером я подошла к дверям гостиной, то миссис Леттер, как Я и заявила в своих показаниях, стояла возле подноса. Я подумала, что она кладет в одну из чашек сахарный песо» Она сыпала его из своей маленькой табакерки с рисунком Я не подозревала, что это может быть нечто иное, чем сахар или глюкоза. Я подумала, что это какое-то новомодное средство, заменяющее сахар. Ей вообще было свойственно экспериментировать с новыми пищевыми добавками, иногда она употребляла их, чтобы похудеть. Она высыпала из коробочки все содержимое и стала размешивать. Потом добавила еще два кусочка сахара и снова размешала. Потом достала бутылочку и влила туда еще солидную порцию коньяка. Я подумала, что она делает это себе, но тут она взяла чашку и поставила ее на столик возле кресла Джимми. Тогда я подумала о том, как противно ему будет это пить.

На минуту Минни прикрыла глаза и потом продолжала:

— Он терпеть не может сладкого, всегда кладет только один кусочек сахара — будь то чай или кофе. Миссис Леттер следовало бы знать, да она наверняка и знала об этом. Всем в доме было известно, как он ненавидит ее кофе по-турецки. Мне пришло на ум, что она положила столько сахара просто из злости, просто чтобы ему стало противно это пить. Я не могла этого допустить и переменила чашки.

— Бы не видели, положила ли она что-нибудь во вторую чашку? — подал голос Лэм.

— Нет, не положила ничего.

— Вы утверждаете, что миссис Леттер сыпала порошок из коробочки. Можете описать ее?

— Да, конечно. Французского производства. Восемнадцатый век, как мне кажется. Сантиметров пять длиной, в ширину значительно меньше; отделана серебром, на фарфоровой крышке изображены Венера и Купидон.

— Что она с ней сделала?

— С коробочкой?

— Ну да. Вы видели, куда она ее дела?

Все затаили дыхание в ожидании ее ответа. Фрэнк замер с карандашом в руках. Мисс Силвер перестала вязать.

— Да, конечно. Чашку она держала в правой руке, а коробочку — в левой. После того как она поставила чашку, она взяла из вазочки горсть сухих розовых лепестков, наполнила ими коробочку и опустила ее в ящик стола.

— Что вы по этому поводу подумали?

— Ничего, — ответила она без колебаний. — Тогда мне было не до этого. Правда, потом…

— Как раз к этому я и веду, — заметил Лэм. — Когда вы поняли значение того, что сделали?

— Сразу же, как узнала о смерти миссис Леттер.

— А не раньше этого?

— Нет, что вы!

— Могли же вы заметить, что у ней сонный вид, что она выглядит нездоровой.

Минни отрицательно качнула головой и сказала:

— У меня не было такой возможности. Я чувствовала сильную усталость. Они выпили кофе, и я сразу же унесла поднос с пустыми чашками и вымыла их. Я больше не заходила в гостиную, а поднялась прямо к себе.

— Ах да, правильно, вы же мыли чашки. А вам в тот момент не показалось странным, что в одной из них какой-то осадок?

— Нет. Вы же знаете, в кофе по-турецки всегда остается осадок — ничего странного тут нет.

— Так вы не заметили ничего необычного?

— Нет, ничего.

— Вы легли и сразу же заснули?

— Да. Я очень устала.

— Что вас разбудило?

— Суета в доме. Это было после того, как Джулия обнаружила миссис Леттер.

— Вы спустились вниз, когда уже приехал доктор?

— Да.

— И были там, когда явился инспектор Смэрдон?

— Да.

— И к тому времени вы, вероятно, поняли, что миссис Леттер выпила кофе, предназначенный ею для своего мужа?

— Я начала догадываться.

— Почему вы тогда же не признались в том, что сделали? — укоризненно спросил Лэм. — Вы утверждаете, что в своих показаниях не уклонились от истины. Однако в данном случае речь идет о сокрытии столь важной информации, что вполне можно расценить ваши показания как ложные. Почему вы не признались тогда же, что избавило бы вас всех от многих лишних переживаний?

Щеки Минни пошли пятнами, она выпрямилась.

— Я не могла взять свои слова обратно, — сказала она. — Я хотела обдумать, как поступить дальше, но чем больше думала, тем меньше понимала, что надо делать. Прежде всего мне надо было решить, как лучше будет для Джимми.

— Самое лучшее всегда — это правда, — заметила мисс Силвер. — Что до меня, то я твердо уверена, что ложь еще никому не помогала.

Но Минни продолжала, как будто не слыша:

— Я должна была подумать о Джимми. Мне казалось, его убьет, если он узнает о том, что жена пыталась отравить его. Я не знала, как он может на это отреагировать. С другой стороны, мысль о том, что Лоис из-за него покончила самоубийством, тоже могла оказать на него губительное воз действие. Потом я стала бояться, что вы вот-вот арестуете его, и просто не видела никакого выхода.

Фрэнк закончил записывать. Лэм обернулся к нему и сказал:

— Пройдите быстренько в гостиную и посмотрите, там ли эта чертова коробка!