Удача Рейли

Глава двадцать пятая

В фойе Вэл остановился и взял Бостон за руку.

— Я горжусь тобой, но будь осторожна. Она не такая, как обычные женщины, сейчас она вероятно считает, что не может ошибаться. Вся ее жизнь была борьбой за богатство и власть. Она может убить только потому, что полагает, что человек встал на ее пути. Это в той же степени касается тебя, как и меня.

— Я не боюсь ее, Вэл. По-моему, она больше боится меня.

— Мне надо найти Брикера, а сегодня вечером встретиться с Павлом.

— Что ты собираешься делать?

Он в нерешительности помолчал.

— Бостон, я собираюсь сыграть в покер и буду ставить все, что у меня есть, кроме ранчо. Я сломаю и уничтожу его.

— А ты сможешь?

— Я попытаюсь. По его приказу убили дядю Уилла, но у меня нет возможности доказать это, поэтому я заставлю заплатить его по-другому.

— Ладно, Вэл. Только будь осторожен. Мне он не понравился.

На улице его встретил Дьюб.

— Вэл, тебе лучше сделать так, как мы договорились. Бери лошадь и уезжай.

— Мне надо увидеть Брикера, а потом Павла.

— Не нравится он мне. Я знаком со многими честными русскими, но у этого под внешним лоском подлая душонка.

— Я не могу сейчас уехать. Мне придется остаться в городе.

— Вэл, не делай этого. Поезжай в Дьюранго. В любом случае у тебя там дела. Пусть они приедут к тебе — те джентльмены, которые хотят купить у тебя землю. Но тебе надо уехать от этой женщины — и от Зонненберга. Я хотел о нем рассказать. Он не один. С ним еще трое. Один из них — чокнутый парень по имени Том, а другие…

— Том?

Он вспомнил холодный зимний день, когда они с Уиллом подъехали к одинокой хижине в снегу, к хижине, где прятались Тенслип, Зонненберг и… как звали третьего? Том?

— Так его называют. Странный парень — глазки бегают, одно плечо ниже другого, грудь впалая и щеки ввалившиеся.

— Кто остальные?

— Метис, которого зовут Пагоса, и длинный, худой парень по имени Маркус Кайли. Неприятные типы.

Дьюб помолчал.

— Ладно, делай, что хочешь. Мне тебя не переубедить. Но лошадь я все-таки приготовлю. Она будет ждать там, где мы условились, начиная с полуночи, а ты поступай, как знаешь.

К полудню Вэл нашел Брикера и договорился, что тот будет вести переговоры с Мастерсом, Коупом или любым другим, кто захочет выкупить у него землю.

Выйдя на улицу, Вэл быстро оглядел ее, обежав глазами окна и крыши. Он был настороже, «смит-и-вессон» за поясом брюк придавал ему уверенности. Здравый смысл подсказывал, что он должен, как предлагал Дьюб, немедленно бежать из города, и бежать тайными тропами. Никогда в жизни он не искал неприятностей, и никто в мире не смог бы назвать его трусом за то, что он тихо исчезнет. Более того, в Дьюранго у него были дела. Однако в Денвере его держала память о Уилле Рейли, память о том, как Павел купил его смерть.

Этим вечером в «Виндзоре» будет крупная игра. Если в ней будет участвовать Павел, в игру войдет Вэл и с этого момента между ними начнется война.

Майра не тратила времени зря: номер Вэла находился рядом с ее комнатой, в ее распоряжении были пять отмычек, которыми можно было отпереть практически любой замок. Если ее увидит кто-нибудь из служащих отеля, она скажет правду — что идет в номер сына.

Она отперла замок и быстро вошла внутрь. Некоторое время она стояла, ощупывая комнату глазами. В гардеробе висели с полдюжины костюмов, в ящиках лежали рубашки и нижнее белье. Взглянув на одежду, она решила, что у сына хороший вкус. Она обыскала номер с ловкостью профессионала. Она была достаточно хитрой и знала все уловки, которыми пользуются люди, когда хотят что-нибудь спрятать. Да и сама она нередко прятала деньги и вещи. Через несколько минут она убедилась, что коробки с документами в комнате нет.

Где же она тогда?

От Зонненберга известий не было. Если коробка находится у него, он ничего ей не сказал. Если он не смог ее раздобыть, то она лежит в банке. В этом случае следует попасть в банк и забрать ее. Эту часть операции должен был выполнить Зонненберг.

Но что если коробка у Вэла. Если она не в номере, то где она может быть?

В комнате Бостон Баклин?

Майра стояла в задумчивости. Вламываться в комнату девушки опасно, слишком опасно — если не знать наверняка, что документы там, а девушка вышла. Значит, решение заключается в том, чтобы попасть туда по приглашению и оглядеться. Если она не увидит коробку, она наметит места, в которые ее можно спрятать, а эти места можно обыскать позже. Майра не имела понятия, что ее сын сделает с документами, но судя по его поведению, коробки у него не было, либо он не знакомился с ее содержимым. Она должна действовать немедля.

У двери она прислушалась и выскользнула в коридор. Когда она закрывала за собой дверь, ей послышался щелчок замка соседней двери. Она быстро оглянулась, но коридор был пуст. Майра прошла к своему номеру и, отпирая дверь, снова оглянулась.

В коридор выходили двери пяти номеров. Несомненно, один из них занимала Бостон. Неужели она видела, как Майра выходила из комнаты Вэла? Или это был ее брат?

Несколько минут она подглядывала в коридор в щелку своей двери, ожидая, что кто-нибудь выйдет и проверит номер Вэла, но напрасно. Скорее всего, дверь открыл и закрыл посторонний. Или ей все это показалось?

Через некоторое время она спустилась в фойе отеля и справилась у портье, где мисс Баклин. Ей ответили, что мисс Баклин в своей комнате. Майра написала несколько записок — одну Стивену Брикеру, другие — Коупу и Мастерсу. Одну записку она отправила человеку с Блейк-Стрит.

Шайенн Доусон выглядел совсем не так круто, как звучало его имя. Ему бы следовало быть ковбоем или иметь репутацию опасного человека, «опасного» в западном смысле этого слова, означающим, что с ним лучше не связываться. В общем-то Шайенн таким и был, но натуру свою и умение обращаться с револьвером напоказ не выставлял.

Шайенн Доусон обычно сидел в одном из салунов на Блейк-Стрит, его знали во всех злачных местах Денвера. Он был крупным, неряшливым мужчиной с широкими бедрами и узкими плечами. Полы его рубашки почти всегда выглядывали из-под брюк. У него были большие, грустные голубые глаза и глубокие залысины. Он носил пиджак, великоватый даже для его крупной фигуры. Ростом он был шести футов пяти дюймов и весил около трехсот фунтов. За прожитые годы он испробовал все нечестные и криминальные виды деятельности, которые существуют на свете, но больше всего ему нравились те, которые не требовали него усилий. После некоторого увлечения контрабандой и угонами скота, он решил, что легче зарабатывать на жизнь, продавая индейцам виски и оружие. Но в стране постепенно воцарялся закон, и Шайенну это занятие стало казаться чересчур рискованным, поэтому он открыл салун, в котором стал торговать самогоном.

Однажды к нему подошел скотовод, которого донимали переселенцы с востока, самовольно селившиеся на его землях. Он спросил, не знает ли Шайенн человека, который хорошо обращается с оружием и умеет держать язык за зубами.

Шайенн знал такого человека, и он оказался именно таким, каким было обещано. Скоро Шайенн стал известен, как надежный посредник, через которого можно нанять ганмена или человека, готового на все. Теперь он стал получать приличные комиссионные, не сходя с привычного и удобного кресла в салуне. Некоторое время назад Шайенн начал получать записки с просьбами, которые хорошо оплачивались. Все, что ему надо было — это получить информацию по тому или иному вопросу.

Первая просьба была связана с лабораторными анализами золотоносной руды из определенной шахты. После его отчета источник финансирования шахты, находившийся на востоке, иссяк. Шайенн с интересом наблюдал за результатами своей деятельности и вскоре уяснил, что тот, кто просит у него информацию, обладает значительными финансовыми возможностями и, более того, обширными знаниями Запада и населяющих его людей. Часто, когда его просили найти человека для дела, в записке указывалось определенное имя, как например, в случае с Генри Зонненбергом. И всегда таинственная персона с востока выбирала лучших людей.

Шайенн Доусон был совладельцем салуна, конюшни и нескольких комнат в районе, где перед дверьми зажигались красные фонари. Причем к последним его тянул не только финансовый интерес. Однако за последние десять лет прибыль от таинственной персоны на востоке выросла настолько, что он, пользуясь женщинами или выпивкой, завел многочисленных помощников, через которых собирал нужную информацию.

Записки всегда были напечатаны на машинке, но однажды он получил листок бумаги, написанный торопливой рукой. Он начал читать ее, когда Лайла Марш, одна из девушек со стажем, показала на записку.

— Я ее сто лет не видела. Чего она хочет, получить работу?

Шайенн напрягся, но усилием воли заставил себя спокойно сложить листок бумаги.

— Кто? О ком ты говоришь?

— О Майре Корд. Я хорошо знаю ее почерк. Одно время мы работали вместе в Пайоше, а потом в Огалале.

Шайенн выудил из просторного кармана огрызок сигары и прикурил ее.

— Ну и как она?

— Ничего. У нее лучше всех получалось выманивать деньги у клиентов, но она была слишком холодной. Ее волновали только деньги. Ее не слишком заботил даже ее парень — Вэн Клеверн, так его, кажется, звали. У нее был дом в Дедвуде, потом она его продала, и больше я о ней не слышала.

— Сколько ей сейчас?

Лайла заколебалась. Сказать правду означало признаться, что и ей не так уж мало лет.

— Она была старше всех. Сейчас ей, наверное, сорок с лишним, но она всегда хорошо выглядела. Она о себе заботилась.

Шайенн направился к двери.

— Ты приведешь ее к нам? — спросила Лайла.

— Подумаю. Вряд ли, — сказал он.

На улице он задумчиво пожевал жирными губами сигару. Лайла лишь мельком видела почерк и могла ошибиться. С другой стороны, девушка, долго проработавшая на Западе, должна знать все имена, которые упоминались в записках. Шайенн двинулся по улице, на ходу заправляя в брюки рубашку.

В течение следующего года он собрал довольно полное досье на Майру Корд, хотя не имел понятия, как его можно использовать… если его вообще можно было использовать. Туда он занес несколько слухов. Например, о некоем скотоводе, который продал большое стадо, расплатился с ковбоями и направился к станции с шестьюдесятью тысячами долларов. В разговоре с одним из ковбоев он заметил, что нашел себе девушку и собирался весело провести время в Канзас-Сити. Скотовод исчез, и расследование ничего не дало, кроме факта, что после прибытия в город он по меньшей мере два раза заходил к Майре.

Теперь, пять лет спустя после получения той записки, ему принесли новую, написанную от руки. Но этот листок бумаги был бланком отеля «Виндзор». Пославший эту записку аккуратно согнул бланк и оторвал шапку, однако Шайенн Доусон узнал сорт бумаги с водяными знаками. Кроме отеля в городе никто больше не пользовался такой бумагой. Значит, эта женщина, Майра Корд или как там ее звали, приехала в Денвер и остановилась в отеле «Виндзор».

Шайенн Доусон устал зависеть от мелких разрозненных подачек. Как и большинство людей до него, он хотел сорвать большой куш и уйти на отдых. Похоже, что это ему удастся. Он засунул полы рубашки в брюки, потушил окурок сигары, сунул его в карман и, надев узкополую шляпу, зашагал к «Виндзору».

Облокотившись на стойку портье, Шайенн посмотрел на него своими водянистыми голубыми глазками.

— Здесь остановилась женщина… она хотела купить у меня лошадь. Забыл, как ее фамилия. Майра… Майра какая-то.

— Вы наверное имеете в виду миссис Фоссетт. Но мне ничего неизвестно о покупке лошади. Как о вас доложить?

Он покачал головой.

— Я вернусь, — сказал он и неуклюжей походкой направился к выходу. Шайенн уже выходил, когда из ресторана в фойе вошла Майра Фоссетт.

Она мельком глянула ему в спину, и портье сказал:

— О, миссис Фоссетт, я не знал, что вы в ресторане. Только что приходил человек, сказал, что вы хотите купить лошадь.

— Я подумывала об этом, — ответила она. — Он назвал меня по фамилии?

— Не совсем. Имя он знал, а фамилию — нет.

— Понятно. Большое спасибо.

Оказавшись в своем номере, Майра Фоссетт обессилено присела, потому что ноги ее не держали. Какая же она была дура, когда поехала на Запад! Трижды дура!

Но как же он мог узнать? Даже если она написала из города…

Она попала в беду, в настоящую беду.