Удивительные животные. От дельфинов до обезьян

Глава 1 Уникумы в перьях

В 1991 году студент-эколог из Чикагского университета Д. Думбахер, работая в экспедиции на острове Новая Гвинея, изучал образ жизни райских птиц. Однажды в установленную им сеть попала одна особь певчей птички — хохлатого питоху. Когда Думбахер попытался освободить птицу из сети, она его поцарапала. Студент инстинктивно высосал кровь из ранки, но после этого неожиданно почувствовал во рту жжение и онемение. Он предположил, что птица где-то потерлась об ядовитое растение, каких в лесах Папуа — Новой Гвинеи растет немало. Однако вскоре другой участник экспедиции испытал то же самое.

Лишь в конце 1992 года ученым удалось поймать еще одного питоху. Выдернув из хвоста перо, Думбахер лизнул его. Прежнее ощущение немедленно повторилось. А вскоре был обнаружен еще один вид ядовитых птиц — ифрита Ковальди.

В ходе дальнейших исследований было установлено, что перья и кожа этих птиц содержат стероидный алкалоид батрахотоксин — один из сильнейших природных нейропаралитических ядов. Впоследствии выяснилось, что он почти идентичен токсину, обнаруженному в теле ядовитых лягушек, обитающих по берегам Амазонки.

Концентрация яда в перьях птиц непостоянна, а у тех, что живут в неволе, он может и вовсе отсутствовать. Это обстоятельство позволило ученым предположить, что смертельный алкалоид не синтезируется в организме пернатых, а лишь накапливается по мере поступления пищи, содержащей батрахотоксин.

В среднем же в перьях и коже одного питоху или ифрита содержится не более 20 микрограммов токсина. А потому опасности для человека или крупного млекопитающего он не представляет. Для животных же помельче встреча с этими птицами может быть последней. Так, если всего из 10 миллиграммов птичьей кожи получить экстракт этого яда и ввести его в тело мыши, то буквально через 20 минут животное погибает. То есть летальная доза батрахотоксина для этого млекопитающего составляет всего 40 нанограммов (миллиардных долей грамма).

Питоху и ифриты — уникальный случай ядовитости у пернатых. Впрочем, местные жители знали об этой особенности питоху задолго до ученых. Недаром они называют хохлатого питоху «мусорной птицей». Папуасам также известно, что в пищу эту птицу можно употреблять, лишь хорошенько ощипав и освежевав ее, причем после длительного кипячения.

Для чего птицам такое скрытое «оружие» — сказать трудно. Скорее всего, яд служит питоху и ифриту защитным средством от змей и хищных птиц.

Глухарь — птица очень чуткая и осторожная. Держится от людей подальше, в глухих лесных дебрях, отчего, по-видимому, и получил свое странное имя — «глухарь». Но, несмотря на название, слух у птицы отменный: слышит человека за сотни метров. Но вот когда глухарь начинает петь свои любовные серенады, теряет, как говорится, и голову, и слух.

И загадка глухариной глухоты, безусловно, не осталась без внимания ученых. Еще в XVIII веке зоолог Компаретти в наружном слуховом проходе глухаря описал своеобразную железу, которую многие и сочли за причину его глухоты во время токования.

Но были и другие, не менее любопытные гипотезы. Одна из наиболее распространенных версий состоит в том, что в слуховом проходе птицы имеется особая лопасть или складка, обильно снабженная кровеносными сосудами. Во время токования она так наливается кровью и разбухает, что когда глухарь, открывая рот во время песни, надавливает на нее одной из косточек черепа, железа совершенно закупоривает слуховой проход.

В свою очередь, известный немецкий зоолог Шварцкопф обнаружил, что открывание рта во время песни ослабляет у птиц натяжение барабанной перепонки, что и приводит к потере слуха. У голубя эта потеря составляет 10 децибел, то есть весьма ощутимую величину. Значит, не только глухарь, но и другие птицы теряют слух во время пения.

Наконец, немаловажную роль в появлении глухоты у токующего глухаря играет и сильнейшее нервное возбуждение, которое охватывает птицу во время брачной песни. Имеются данные, что подобное «самозабвение» наблюдается и у соловьев во время их пения, поэтому некоторые птицеловы в темные весенние ночи ловят их в этот момент чуть ли не руками.

Правда, поющий глухарь не теряет зрительного контроля за окружающей обстановкой: стоит ему увидеть в этот момент внезапно появившегося охотника или свет от его фонарика, как он тут же улетает. Причем даже в этом случае он не в силах прервать свою знаменитую песню и заканчивает ее уже на лету. Впрочем, не исключено, что глухота токующего глухаря является результатом не одной, а нескольких причин, в том числе, и рассмотренных выше.

Однажды группа японских психологов поставила эксперимент на голубях, в котором выяснялась их способность распознавать технику исполнения картин художниками различных направлений: птиц обучали клевать картины представителей одной из художественных школ, игнорируя иные. И вскоре голуби без особых затруднений стали отличать полотна кубистов от творений импрессионистов.

И даже если птице предъявляли полотна, которых она раньше никогда не видела, ошибка при показе подопытному голубю, например, картин Пикассо и Моне не превышала 10 %. В дальнейших опытах голубей «ознакомили» с творчеством Сезанна и Ренуара. И пернатые «искусствоведы» безошибочно отнесли их к той же категории, что и Моне, отвергнув возможность присоединить их к картинам известного кубиста Ж. Брака.

По поводу этих экспериментов высказывались разные соображения. Одни полагали, что птицы художественным сознанием не обладают, а просто фиксируют тот факт, что в изображениях, принадлежащих кубистам, присутствуют геометрические фигуры и характерные резкие краски без оттенков, а работам импрессионистов, наоборот, свойственны расплывчатые пастельные тона. В ответ на подобные аргументы ученые указывают, что голуби принимали решения почти безошибочно и в тех случаях, когда им предъявляли сознательно «размазанные» репродукции и даже черно-белые варианты…

Есть среди птиц и композиторы. Причем в песенных мотивах ряда птиц — канареек, попугаев, колибри — имеются очень сложные конструкции. При этом некоторые птицы даже могут менять содержание своих песен, наполняя их звуками из окружающего мира. Более того, ученые нашли группу генов, регулирующих способность птиц создавать новые песни. И еще исследователи выяснили, что в некоторых частях мозга птиц в большом количестве присутствуют так называемые глютаматные рецепторы, которые отвечают за образование связей между клетками.

Чтобы установить этот факт, исследователи провели несложный эксперимент по определению познавательных способностей птиц. Сначала обыкновенного воробья, сидящего в клетке на жердочке, студентка «обучила» ритмике и тональности английского и японского языков. Всякий раз, когда птица отвечала правильно, она получала что-нибудь вкусное.

На второй стадии эксперимента воробью читали отрывки из японского эпоса «История Генджи» на английском и японском языках. Причем, это были совсем другие фрагменты текста, а не те, на которых воробья обучали языкам. И птица почти во всех случаях с заданием справилась, правильно различив языки.

Еще более удивительные способности во время экспериментов продемонстрировали южноамериканские очковые попугаи. Оказывается, общаясь между собой, они обращаются друг к другу по именам, которые состоят из уникального набора звуков.

А доказали исследователи этот факт в ходе следующего эксперимента. Две группы попугаев орнитологи поместили в искусственно созданную среду, которая почти ничем не отличалась от той, которая окружает птиц в естественных условиях. Но перед этим опытом ученые выяснили, в каких родственных и социальных отношениях находятся эти птицы.

После этого на пленку были записаны обращения друг к другу 17 попугаев, относящихся к пяти различным семьям. А когда позже эти записи воспроизводили для подопытных птиц, они каждый раз реагировали на свое «имя».

Африканские рябки обитают в пустынях и полупустынях. Размером они с голубя. Окраска у птиц скромных песочных тонов, правда, с довольно яркими пятнами и пестринами. Вроде бы обычные птицы. Если не учитывать особый способ транспортировки воды, характерный для рябков.

Оказывается, самец птицы по самую грудь заходит в водоем и находится там минут пятнадцать — двадцать. И когда перья хорошо промокнут, он возвращается в гнездо. Конечно, во время перелета, а это иногда километров тридцать, перья частично обсыхают. Но благодаря особому строению, перья на брюхе птицы обладают высокой гигроскопичностью, позволяющей вместить и удержать довольно много жидкости. И когда самец оказывается в гнезде, он поднимает живот повыше, а птенцы, взяв перья в клюв, начинают сосать сохранившуюся влагу.

Многим, наверное, доводилось видеть, как гусиная стая вдруг, словно испугавшись чего-то, вся разом становилась на лапы и, громко хлопая крыльями, с гоготом неслась по воде, поднимая фонтаны брызг. Оказывается, это не что иное, как коллективное купание. Проходит же оно по несколько раз в день. И устраивают его птицы не от счастливой жизни, не от желания гурьбой промчаться по глади водоема, а из чисто утилитарных соображений.

Во время таких коллективных забегов птицы основательно промывают и крылья, и перья, и кожу под ними. А это для водоплавающих птиц очень важно. С грязными перьями они не смогут ни летать, ни плавать. Причина же этого в том, что тончайшие щетинки пера, называемые бородками, когда цепляются друг за друга крохотными крючками, придают ему прочность. Но без воды эти щетинки слипаются и ломаются. Однако после купания бородки теряют взаимную связь, и перо, не имея необходимой для полета упругости, рассекает воздух мягко, ухудшая тем самым качество полета. Поэтому птицы после купания выбираются на берег, клювом отжимают перья и отряхиваются, сбрасывая с них остатки воды и восстанавливая их структуру.

Следующей гигиенической процедурой у водоплавающих птиц является смазка перьев жиром, который у большинства из них хранится в копчиковой железе. Из нее птица выжимает жировую смазку, захватывает ее клювом и начинает смазывать этим продуктом все свое тело: начиная с груди и заканчивая головой. А поскольку клювом дотянуться до головы птица не может, она смазывает ее, потирая круговыми движениями о спину.

Учитывая, что у лебедя, например, 25 тысяч перьев, а у кряквы — 12 000, можно представить, какую серьезную и кропотливую работу проделывают эти птицы ежедневно. Но обойтись без нее они не могут. К тому же, хорошо смазанное перо «вмещает» много воздуха. Например, было установлено, что у крякового селезня весом 1337 граммов под перьями, весившими всего 67 граммов, вмещалось 650 кубических сантиметров воздуха! Понятно, что оперение с таким объемом воздуха облегчает и плавание, и полет.

А вот некоторые птицы для гигиенических целей обзавелись даже специальными «пудреницами». Например, когда купается цапля, вода вокруг нее становится серой, словно припорошенная пылью. Это высыпалось микроскопическое крошево, которое образуется у некоторых птиц из очень ломкого пуха. Его пучки спрятаны у цапель и голубей на груди, а у других видов — на спине, животе или по бокам гузки. Концы этого пуха постоянно крошатся на пылевидные роговые чешуйки. Эта пудра для птиц очень важна.

Цапля, например, без нее погибла бы. Ведь от рыбьей чешуи перо слипается, а это непременно сказалось бы на летных качествах птицы. А так это мелкое крошево слизь впитывает. И цапля зазубренным концом среднего пальца, как гребнем, счищает с себя мокрую пудру, а вместе с нею и всю грязь, прилипшую к перьям.

Известно, что многие млекопитающие часть свободного времени проводят в играх. Но, оказывается, любят поиграться и некоторые птицы. Так, гаги иногда мчатся через пороги. А что это действительно птичья забава, подтверждается тем, что, пронесшись по быстрой и бурлящей воде, они доплывают до спокойного места, затем посуху добираются до бурлящей воды и вновь бросаются в бурный поток.

Любят поразвлечься и южноамериканские туканы. Например, одна птица иногда захватывает другую клювом за какую-нибудь часть тела и, безусловно, любя, таскает ее из стороны в сторону. Нередко туканы, развлекаясь, преследуют друг друга в кроне деревьев или в воздухе. Однако больше всего им нравится играть в «волейбол». В этом случае две птицы с помощью клюва перебрасывают одна другой какой-нибудь фрукт.

Любопытный способ развлечения «изобрели» новозеландские попугаи кеа, обитающие высоко в горах. Эти птицы в часы досуга не прочь поваляться в снегу или же спуститься с крутых горок на брюшке.

Развлекаются порой даже вороны. Так, иногда птицы во время полета специально выпускают из клюва прутик, а затем «ныряют» следом за ним и ловят в воздухе.

О том, что птицы могут пользоваться орудиями труда, знали уже древние греки. По крайней мере, в одной из басен Эзопа ворон, чтобы поднять уровень воды в кувшине, кидает туда камешки. Действительно ли нечто подобное наблюдал баснописец, или этот сюжет он почерпнул из рассказов своих современников — сказать трудно. Однако, даже если это и вымысел, он все же имеет под собой определенную жизненную основу. Ведь известно немало фактов, когда птицы в конкретных обстоятельствах инстинктивно улавливали связи между свойствами предметов и их практическим применением и использовали это знание на практике.

Вот только некоторые примеры применения птицами разного рода подсобных средств. Так, попугай какаду, чтобы добыть остатки воды со дна поилки, воспользовался половинкой скорлупы грецкого ореха, а серый жако для утоления жажды применил соломинку, через которую всасывал воду из чашки. Отмечен и такой факт, когда попугай кеа, играя, черпал воду чашкой из больших емкостей.

Удивительную сообразительность проявил и один, содержащийся в неволе, ворон: он регулярно набирал пластиковым стаканчиком воду из поилки, относил к кормушке, наливал в еду и ждал, пока она размокнет и станет, по его представлениям, более аппетитной.

Самый любопытный пример орудийной деятельности, вероятно, демонстрируют новокаледонские галки. В естественной среде эти птицы достают насекомых из отверстий и трещин в коре деревьев с помощью измененных частей растений, которые, в зависимости от ситуации, они сами и модифицируют. При этом галки конструируют свои устройства в соответствии с определенным «планом». Ученые считают, что в этих действиях птиц главными являются память и опыт, а не строгая наследственная программа.

Использует посторонние предметы и галапагосский дятловый вьюрок, который достает насекомых из-под коры и из отверстий в стволах и ветках с помощью заостренной палочки. При этом птица не просто использует первую попавшуюся веточку, но и меняет ее внешнюю форму: клювом и лапами она укорачивает ее и заостряет, а также обламывает ненужные отростки. Помимо веток вьюрки используют лучинки, которые отщепляют от подходящих древесных поверхностей, а также колючки кактусов. Причем в тех местах, где климат сухой, и поэтому насекомым приходится прятаться в укрытиях, большинство вьюрков используют веточки и колючки регулярно, добывая таким способом более половины корма. А вот в районах, для которых характерна высокая влажность, случаи использования орудий редки, так как в этих местах насекомые находятся на поверхности стволов и листьев.

В свою очередь, поползень во время кормежки тоже иногда применяет посторонние предметы: так, с помощью зажатого в клюве сучка он приподнимает кору сосны и достает оттуда насекомых. Однако птицы прибегают к такому способу питания лишь в тех случаях, когда их обычная пища (семена сосны) становится редкой.

Применяют нестандартные методы для добывания пищи и другие птицы. Так, наблюдения за белоголовыми орланами показали, что они бросают камни на черепах или тычут зажатой в клюве палочкой в их панцирь, а также убивают скорпионов камнем, зажатым в когтях.

Вороны бросают камни и пучки травы в своих врагов, а также в сидящих на гнездах чаек, чтобы согнать их с гнезда и съесть яйца. Певчий дрозд, чтобы разбить раковину, берет в клюв улитку и колотит ею по камню. Египетские грифы нередко бросают камень на гнездо страуса, поднявшись в воздух, либо берут камень в клюв и швыряют его на яйцо с высоты своего роста.

Известно также, что цапли для привлечения рыб иногда пользуются разного рода приманками. Однако всех превзошла в этом искусстве зеленоспинная цапля, населяющая заповедники Куамото на юге Японии. Эта птица, чтобы приманить рыб, использует живых насекомых или листья, веточки, ягоды и даже оставленное человеком печенье. Более того, одному орнитологу удалось заметить, как цапля, чтобы сделать свои приманки более привлекательными для добычи, предварительно обрабатывала их. Так, ветку, которая казалась ей слишком длинной, птица прижимала лапой к земле и клювом разламывала пополам. Затем одну половинку она бросала в воду и замирала в ожидании неосторожной рыбы. При этом, как показали наблюдения, молодым цаплям удача улыбалась реже, нежели взрослым птицам. По неопытности они часто забрасывали слишком крупные приманки.

В категорию хитроумных добытчиков без сомнения можно поместить и кроличьего сыча, которого, сравнивая с цаплями, ученые назвали «сухопутным рыболовом». Эти птицы раскладывают вокруг своих вырытых в земле гнезд собранные ими же экскременты млекопитающих и затем поедают привлеченных таким образом жуков-навозников. Когда же зоологи лишали хозяев гнезд их «приманок», то, как показали наблюдения, количество жуков, которые доставались сычам, уменьшалось в среднем в 10 раз.

Размером с голубя, грудка в коричневую крапинку, хрипловатый, отрывистый крик: «Крр-а, крр-а!» — это краткое описание относится к самой знаменитой птице таежных лесов — кедровке. Вроде бы ничего особенного. Птица как птица: ни голоса завораживающего, ни наряда ослепляющего. Однако не зря говорится, что внешность порой обманчива.

Взять хотя бы ее удивительную память. Ведь готовясь к зиме, кедровка создает поистине королевские запасы еды, накапливая порой до 60 килограммов кедровых орехов. А это — порядка 30 тысяч кладовок, размещенных в разных местах ее территориальных владений. Казалось бы, запомнить их местоположение, чтобы разыскать зимой, когда снег делает все вокруг однообразно одинаковым, дело непосильное не только кедровке, но и существу с более развитыми мозгами. Но кедровка с этой задачей справляется без особых проблем. И все благодаря феноменальной памяти.

Чтобы убедиться в этом, ученые провели следующий эксперимент. В кедровой тайге соорудили огромные вольеры в три метра высотой, куда запустили кедровок, чтобы определить, как они справятся с поиском собственных кладовых. Результат превзошел все ожидания: птицы находили орехи быстро, уверенно и безошибочно.

Тогда программу усложнили. Орехи из кладовых перепрятали в другие, неизвестные птицам, места. Кедровки ринулись по старым адресам. Но, увы, запасов там не оказалось. А найти новые места они не смогли.

Третий вариант предусматривал поиск чужих кладовых. В этом случае кедровки вели себя так, как человек, ищущий потерянную вещь: метались с места на место, шарили во мху. Порой даже натыкались на орехи, но это происходило редко и случайно. В общем, птицы остались голодными. Последовал однозначный вывод: у кедровок действительно феноменальная память, и запасы у них индивидуальные.

В ходе экспериментов с запасами кедровки, ученые подметили еще одну удивительную вещь: оказалось, что заготовленным провиантом кормятся не только сами заготовители, но и их молодняк, который только что выбрался из гнезда. Но как такое возможно? Не передает же птица своим наследникам информацию о местах хранения запасов. Или все-таки каким-то образом информирует их об этом? Вопрос? И довольно любопытный.

Завершая разговор о кедровках и орехах, хочется обратить внимание на способность птицы определять, какой орех полновесный, а какой — пустой, не ломая при этом скорлупы. Одни считают, что птицы в этой ситуации ориентируются по особым меткам, а другие — что полновесность кедровка определяет так же, как человек узнает, полный бочонок или пустой. Стукнет кедровка клювом по скорлупе — и пустой орех зазвучит звонко, а полный — глухо…

А недавно ученые установили любопытный факт, правда, относящийся не к кедровкам, а к синицам. Оказалось, что с наступлением осени мозг у этих птиц становится крупнее: их гиппокамп увеличивается в этот период на целых тридцать процентов. А объясняется это тем, что в осеннюю пору синицам, чтобы собрать семена и спрятать их в сотнях укромных мест, расположенных на деревьях и на земле, приходится совершать регулярный облет десятков квадратных километров своей территории.

С приходом зимы 10-граммовые птички безошибочно находят припрятанный провиант, поскольку у них, по мнению ученых, великолепная пространственная память. Весной же, когда повышенная памятливость ни к чему, гиппокамп синиц сжимается и принимает свои первоначальные размеры.

Любому хищнику для ночной охоты требуются и соответствующие приспособления. Он должен обладать острым зрением, тонким слухом, уметь бесшумно подкрадываться к добыче и без промаха атаковать ее. Несомненно, что все ночные охотники в той или иной степени этим требованиям соответствуют. В противном случае, они бы просто-напросто не выжили.

Сова, как известно, тоже ночной хищник. И для успешной охоты в темноте она имеет ряд эффективных приспособлений. Так, как и у любого хищника, у совы острые когти и крепкий клюв. Кроме того, у нее почти бесшумный, словно у привидения, полет. А возможен он благодаря удивительной конструкции ее крыльев. По их переднему краю тянется острый гребень, который при взмахе крыльев тормозит поток встречного воздуха, отклоняет его в сторону и таким образом гасит шумы, возникающие при смещении воздушных струй.

На заднем крае совиных крыльев также находится своеобразный глушитель — мягкая бахрома, которая гасит воздушные завихрения позади их. Кроме того, пушистое оперение верхней поверхности крыльев, впрочем, как и всего тела совы, тоже действует по принципу глушителя: мягкий пух поглощает возникающие во время полета звуки.

Сова летит так тихо, что услышать ее практически невозможно, даже если она находится всего в нескольких метрах от человека. Впрочем, это еще не самое главное в особенностях этой птицы. Самыми важными устройствами, обеспечивающими сове успешную охоту, являются ее глаза и уши. И впрямь, ориентируется сова в ночной темноте почти так же хорошо, как другие птицы при дневном свете.

Сова действительно видит ночью лучше человека и дневных хищных птиц. По этой причине долгое время считалось, что совы могут видеть в полной темноте, и поэтому ночью они охотятся исключительно при помощи зрения. Но, как показали эксперименты, предел остроты зрения есть и у совы: в абсолютной темноте она, как и человек, ничего не видит.

В отношении ночного зрения совы существовала даже гипотеза, согласно которой глаз совы представляет собой устройство, способное воспринимать тепловые лучи. Именно благодаря такой уникальной особенности глаза, она якобы и способна «увидеть» на фоне холодной земли теплое тело своей добычи: мыши или зайца. Но и эта версия после экспериментальных исследований не подтвердилась. Более того, в этих же опытах было доказано, что не только теплого, то есть инфракрасного излучения, не видит сова, но она не воспринимает даже красного света.

Так, когда сову поместили в темную комнату, мышь, которая находилась там же, сова увидеть не смогла. Более того, она не заметила добычу и при освещении ее красным светом. Но как только мышь начинала шевелиться или издавала едва слышимый звук, сова тотчас ее атаковала.

И все же острота зрения у совы поразительна. Так, при освещении всего в 0,000002 люкса она видит неподвижно сидящую мышь. Другие же птицы, кроме козодоя, не заметят полевку, даже если в 46 тысяч раз будет светлее. Чтобы отчетливее осознать, насколько мала доля света, которой хватает сове для успешной охоты, следует знать, что в ясный полдень под Москвой солнце освещает землю силой в 100 000 люксов. А столь удивительное по остроте зрение у совы потому, что глаз у нее похож на короткую подзорную трубу.

И хотя зрение у совы уникальное, тем не менее эксперименты показали, что в абсолютной темноте, которая характерна для долгих осенних ночей, во время охоты сова руководствуется главным образом только слухом. При этом точность, с которой она определяет местонахождение добычи, поразительна. И этот факт очень убедительно был доказан следующим экспериментом.

В естественной обстановке тоже происходит нечто подобное. В лесу, среди деревьев, сова чаще всего сидит на ветке и высматривает добычу, точнее, выуживает из многочисленных лесных звуков те, которые издают ее потенциальные жертвы. Когда нужный сигнал попадает в сферу ее слуховых анализаторов, хищник мгновенно кидается в ту сторону, откуда он донесся.

А вот в местах, лишенных древесной растительности, например, на опушке леса или в поле, сова ведет себя совсем иначе: она кругами облетает свои охотничьи угодья и внимательно прислушивается к мышиному писку. И когда услышит знакомый звук, быстро трепеща крыльями, зависает над обнаруженным грызуном. Затем, уточнив его местонахождение, совершает молниеносный бросок. Причем промахивается сова редко.

Чем же можно объяснить столь удивительные способности этих ночных разбойниц? Оказывается, строение и работа слухового аппарата сов имеют целый ряд уникальных особенностей. Например, слуховое отверстие у них окружено особым оперением, образующим своеобразный звукоулавливающий рупор, который во много раз усиливает воспринимаемые звуки.

Устройство барабанной перепонки также отличается у совы своеобразием. Так, ее площадь около 50 квадратных миллиметров, в то время как, например, у курицы она в два раза меньше. Кроме того, у сов барабанная перепонка образует особую выпуклость, так называемый шатер, за счет которого ее площадь увеличивается еще на 15 процентов.

Кроме того, у сов имеет свои конструктивные особенности и система передачи звука в среднем ухе: оно у них устроено значительно сложнее, чем у других птиц. Например, совы имеют более длинную улитку, которая включает множество нервных элементов, воспринимающих звуки.

И, наконец, у сов очень хорошо развиты слуховые нервные центры. Например, в одном из них — так называемом магноцеллюлярном ядре — у различных видов сов насчитывается от 16 до 22 тысяч нейронов, в то время как, например, у голубя — их всего около трех тысяч.

Умение необычайно точно определять направление звука у сов связано не только со сложным устройством ушей, но и с особым характером их взаимодействия с нервными центрами при восприятии звука. Здесь действуют законы, общие не только для птиц, но и для всех животных вообще.

Если звук падает под углом к линии взгляда животного, то к одному уху, которое расположено ближе к источнику звука, звуковая волна приходит на какое-то мгновение раньше, чем к другому. Кроме того, к дальнему уху звук приходит несколько ослабленный по интенсивности. Эти ничтожные различия и лежат в основе физиологического механизма, с помощью которого животные определяют источник звука. Благодаря особому строению ушей и нервных центров этот механизм работает у сов намного тоньше, чем у других видов птиц.

И еще. Немаловажную роль в охотничьих успехах совы играет не только ее умение улавливать даже очень слабые звуки, но и выбирать из них самые для нее нужные. Установлено, что сова лучше всего слышит звуки с частотой 3–7 тысяч колебаний в секунду. Но, оказывается, именно в этом диапазоне частот лежат писки мышей, шорохи других грызунов в траве, голоса птенцов и слетков птиц. Таким образом, слух совы представляет собой некий акустический фильтр, настроенный на восприятие наиболее важных для нее звуков.

Исследуя коммуникацию у различных видов птиц, американский ученый Губерт Фрингс установил довольно любопытный факт. Оказывается, у птиц одного вида «языки» общения различаются. Например, вороны, обитающие в сельской местности, не в состоянии понять «язык» ворон, которые живут в городе. А «американские» вороны не могут общаться со своими родственницами из Европы. Скорее всего, на разных континентах и в разных странах для одних и тех же видов птиц свойственны свои диалекты, и поэтому особи, живущие за тысячу километров друг от друга, не понимают своих соплеменников, а значит, и не могут между собой общаться.

Чтобы это предположение проверить, зоологи записали на магнитофонную пленку крик ворон, обитающих во Франции, и воспроизвели эти голоса в колониях птиц, гнездящихся в Америке. Выдвинутая гипотеза полностью подтвердилась. Выяснилось, что и впрямь американские вороны к крикам своих иноземных родственниц оказались абсолютно равнодушными. Более того, они относились с полным безразличием даже к сигналу тревоги, если его подавала европейская ворона. Заслышав такой сигнал, они, вместо того чтобы спасаться, преспокойно продолжали сидеть на месте.

Но, в то же время, было установлено, что среди ворон есть и такие, которые достаточно хорошо ориентируются в языковом разнообразии. Это так называемые вороны-бродяги, которые пребывают в постоянных путешествиях, кочуя из города в сельскую местность, из одной страны в другую. Их-то и можно назвать настоящими «птицами-полиглотами». Во время своих весенних и осенних кочевий они встречаются со стаями других ворон и запоминают их «диалекты». Более того, эти путешественники усваивают в общих чертах даже «языки» галок и чаек.

Обладая такими уникальными «лингвистическими» способностями, например, вороны-путешественницы из США прекрасно понимают европейских ворон, хотя до этого они ни разу не общались, а значит, «наречий» друг друга не знали.

Любопытен еще один факт, связанный с птичьими диалектами. Когда профессор Фрингс провел еще ряд дополнительных наблюдений и опытов, то выяснил, что вороны, живущие в провинции, особой способностью к «полиглотству» не отличаются. Когда же они попадают в городскую местность, то есть в своеобразную «международную школу вороньего языка», то уже через год начинают достаточно хорошо разбираться в различных языковых диалектах. Видимо, среди птиц одного вида тоже встречаются особи, которые выделяются особыми лингвистическими талантами, а также те, у которых такие способности отсутствуют.

Также у пернатых существует и какое-то подобие межвидового эсперанто. Они передают звуковую информацию не только непосредственно партнерам, собеседникам, но нередко используют для этого посредников как своего вида, так и «чужого». Например, сойки при появлении в лесу человека своими кричащими голосами очень быстро взбудораживают сорок, а те, в свою очередь, сообщают полученную весть другим птицам. То есть в этом случае срабатывает своеобразный «лесной телеграф».

Казуар — довольно крупная нелетающая птица, обитающая в тропических лесах Новой Гвинеи и в северной части Австралии. Ее голову украшает мощный гребень — «шлем». Время от времени казуар оглашает окрестности громким раскатистым ревом.

Когда ученые проанализировали аудиозапись «воплей» казуара, то выяснили, что часть звуков, издаваемых птицей, попадает в ультразвуковую область, захватывая частоты 23 килогерца. Редкая для обитающих на суше животных способность издавать ультразвуки, в жизни казуара играет очень важную роль; звуковые волны этой частоты хорошо распространяются в густых зарослях.

Что же касается гребня, то биологи пришли к выводу, что он является своеобразным приемником звуковых волн. На справедливость такого предположения, по мнению ученых, указывает структура «шлема»: если его наружный слой состоит из рогового вещества, то внутри находится желеобразная масса, посредством особой системы каналов связанная с внутренним ухом птицы, в которую и передаются звуковые вибрации.

О том, что небольших размеров птицы во время миграционных перелетов пользуются услугами более крупных представителей орнитофауны, в качестве бесплатных пассажиров путешествуя на их спинах, исследователи говорят уже давно.

Например, шотландец Джон Рей, изучавший природу северо-западной части Канады, неоднократно слышал от индейцев, проживающих в юго-западной части побережья Гудзонова залива, рассказы о том, что одна крохотная птичка свое ежегодное путешествие на север совершает на спине канадской казарки. Они также утверждали, что, охотясь на гусей, нередко видели взлетавших с их спин небольших птиц.

В 20-х годах прошлого века о бесплатных пассажирах в одной из своих заметок рассказал американский писатель-натуралист Эрнест Ингерсолл. Он писал: «Эта популярная точка зрения распространилась почти по всему свету, и нельзя ею пренебрегать, поскольку возникла она из наблюдений людей, проживающих в самых различных местах, например, в Египте, на Крите, в районах Гудзонова залива».

В 30-х годах минувшего столетия в одной из газет появилась заметка, в которой говорилось, что на теле канадской казарки, убитой в провинции Британская Колумбия (Канада), охотник обнаружил рубиногорлую колибри. А в 1940-х годах капитан одного из судов в районе Гибралтара, рассматривая в бинокль стаю гусей, возвращавшихся из Африки к берегам Европы, увидел, как птицы, размером с воробья, вспархивали со спин гусей и спустя несколько секунд снова садились на них. Еще одно аналогичное сообщение было опубликовано в 1970-х годах в нескольких газетах американского штата Мэн.

Но поскольку установить истинность этих сообщений зоологи не могли, они и относились к ним как к обычным газетным «уткам». Правда, один момент ученых все же заинтересовал. Дело в том, что во всех этих историях, которые случились в разное время и в разных местах, разговор всегда шел об одних и тех же птицах: канадской казарке и рубиногорлой колибри. Но ведь колибри обитают лишь в тропических районах планеты, а Канада, как известно, к таковым не относится.

Однако орнитологи знают, что все-таки эти два вида птиц в летнее время в Канаде встречаются. А значит, вероятность совместных путешествий колибри и казарки все же существует. И тем не менее для ученых газетные сообщения не являются основанием для признания факта. Вместе с тем, следует иметь в виду, что такое количество свидетельств не могло появиться на пустом месте.

Глава 2 Не силой, так хитростью

В Южной Африке обитает уникальная синица, называемая капской. Эта птичка, как выяснилось, обладает «хитроумными архитектурными способностями». Свое, похожее на рукавицу, влагонепроницаемое гнездо она плетет из растительных волокон, которые скрепляет паутиной. При этом не забывает вместо одного входа соорудить два: один из них — широкий и видимый, а другой — хорошо замаскированный, секретный. И как раз первый вход является ложным «входом в никуда».

Чтобы ввести в заблуждение возможного врага, птица сначала влетает в широкий вход. И только некоторое время спустя, осторожно выглянув из него и, убедившись, что ничего ей не угрожает, синица украдкой выползает и клювом оттягивает специально сделанную, похожую на шишковидный нарост, заслонку. Именно под ней находится небольшой, но уже настоящий вход в гнездо.

Эти два входа сооружены птицей в расчете на то, что если змея или какой-либо иной хищник окажется рядом с гнездом, то он обязательно через «открытую дверь» заглянет в жилище синицы. Однако, обнаружив, что в «апартаментах» никого нет, потеряет к ним всякий интерес и уберется восвояси.

Точно таких же мер предосторожности, но, разумеется, в обратной последовательности, хитроумная птица придерживается, вылетая из гнезда. Сначала она незаметно перебирается в ложный вход, а выходя оттуда, осматривается и закрывает заслонку над настоящим входом. При этом капская синица еще и «навешивает замок» из липкой паутины, которая надежно «держит» двери взаперти в отсутствие хозяйки.

Кукушка, как известно, заботу о своем потомстве старается переложить на «плечи» других птиц. Однако и среди этого племени бездельниц есть существа благородные. Например, воловья птица из Центральной Америки. Она тоже откладывает яйца в чужие гнезда — в гнезда птичек, которые называются каштаноголовыми оропендолами. Причем делает она это совершенно открыто. И оропендолы, как ни странно, ей не препятствуют.

Оказывается, все дело в том, что оропендолы строят свои мешковидные гнезда на концах ветвей крупных деревьев, что обеспечивает им надежную защиту от хищников. Но, в то же время, благодаря своей закрытости, эти сооружения оропендол очень удобны для насекомых-паразитов. Так, например, оводы беспрепятственно залетают в гнезда и откладывают яички прямо на голые тельца новорожденных птенчиков. Вылупившиеся личинки грызут их кожу, отчего птенцы не только мучаются, но и могут даже погибнуть.

Вот тут-то как раз и приходят им на помощь птенцы воловьих птиц, которые вылупливаются значительно раньше, чем птенцы оропендол, и к появлению последних они уже вполне сформированы, чтобы склевывать залетающих в гнездо оводов и собирать личинок. Таким образом, за корм и заботу приемные дети расплачиваются, защищая своих «молочных» братьев от паразитов.

Рогатая лысуха, обитающая на некоторых высокогорных озерах чилийской провинции Атакама, обладает необыкновенными, даже экзотическими строительными талантами. А ее гнездо и впрямь поражает воображение.

Строительство своего уникального сооружения лысуха начинает в метрах тридцати от берега. Сначала она возводит каменный фундамент своего будущего гнезда. Для этого птица выбирает в озере неглубокое место и начинает сносить туда камни, которые, ныряя, находит на дне.

После нескольких дней упорных трудов из воды, наконец, вырастает каменная горка. В поперечнике у основания она достигает 2–4 метров, а высоты — около метра. Для поганки, как, впрочем, и для любой другой птицы — это весьма и весьма приличное сооружение: по крайней мере, на его строительство уходит как минимум полторы тонны камней!

Передохнув, птица приступает к возведению надводной части гнезда — особой платформы, которую она уже строит из растений. Эта часть гнезда тоже немаленькая: ее высота тридцать и более сантиметров. Воздвигнув столь основательный, достойный небольшого домика, фундамент, лысуха, наконец-то, устраивает на травяной платформе подстилку для яиц.

Каждый, наверное, слышал или читал о супе из ласточкиных гнезд. Слухи об этом деликатесе китайской кухни достигли Европы несколько столетий назад. Тогда еще не знали состава съедобных гнезд и думали, что птицы приносят с морского побережья некое вещество вроде спермацета китов или рыбьих молок.

Сейчас уже известно, что в действительности эти гнезда состоят из слюны их создателей — птиц саланган. Надо сказать, что состав оригинального лакомства, которое китайские повара приправляют разного рода экзотическими специями, не отбил охоты к нему, хотя, между прочим, очевидно, что оно почти не переваривается и практически не имеет никакой питательной ценности.

Из всех двадцати видов рода только серая салангана строит гнезда из «чистой» слюны. И хотя гнездо у птицы совсем небольшое и ее слюнные железы в это время функционируют очень активно, тем не менее на строительство гнезда у саланганы уходит примерно 40 дней.

Некоторые виды саланган облегчают работу тем, что используют для устройства гнезда также мелкие кусочки коры, фрагменты лишайников, обрывки растительных волокон и прочий органический мусор. Но такие гнезда у гурманов ценятся невысоко.

В начале строительства гнезда птица раз за разом подлетает к облюбованному месту и языком наносит на каменную основу липкую тягучую слюну. В результате этих действий саланганы появляется полукруглый фундамент, на котором постепенно слой за слоем возводятся стенки гнезда. Готовое жилище напоминает тоненькую просвечивающую белую чашечку, в которой без какой-либо подстилки лежат яйца. Если снять только что законченное гнездо, салангана тут же принимается строить новое, но оно уже будет загрязнено разного рода примесями.

Саланганы относятся к семейству стрижей. Они живут в Южной Азии и на прилегающих островах. Селятся они многочисленными колониями в пещерах и под нависающими скалами. Бывает, что пещеры очень глубокие, и внутри них господствует полный мрак. Но птицам темнота не мешает, так как во мраке они могут ориентироваться с помощью эхолокации. Правда, у сидящей саланганы эхолокационный аппарат не работает. Он может воспроизводить эхолокационные импульсы только в полете при взмахивании крыльями. Поэтому молодые саланганы не могут издавать локационные сигналы до тех пор, пока у них не вырастут крылья и они не начнут летать. Полностью прекращает свою работу эхолокатор саланган и на свету: в этих условиях птицы ориентируются при помощи хорошо развитого зрения.

В поисках надежных укрытий птицы нередко выбирают самые разные места обитания. Так, живущие в Америке птицы гуахаро для этих целей избрали глухие углы темных подземных пещер. Возможно, что привычка прятаться в темноте пещер породила у этих птиц еще одну странную особенность: оказывается, кормиться они предпочитают тоже по ночам, хотя и обладают хорошим зрением. К тому же основу их рациона составляют не сумеречные насекомые, а плоды различных видов пальм.

К тому же, что тоже весьма удивительно, в поисках пропитания улетают гуахаро за 70–80 километров от обжитых ими пещер. Но лишь только забрезжит рассвет, как вся птичья стая срывается с деревьев и спешит в темноту своих укрытий. Птицы черной тучей летят по подземным коридорам, оглашая своды пещеры своими странными голосами. А вскоре стая рассыпается, потому что каждая птица находит свое гнездо на выступе скалы или в ее углублении.

Впрочем, столь примитивное сооружение вряд ли можно называть настоящим гнездом, так как оно представляет собой всего лишь плоскую подушечку шириной до 30 сантиметров и высотой всего 2–3 сантиметра. Сделана эта, похожая на тарелку, конструкция из различных органических веществ, например, отрыгнутых птицей плодовых косточек. В таком сооружении птица проводит не один год. Поэтому и стенки гнезда-подушки понемногу надстраиваются, с каждым годом становясь все выше и выше. Со временем они могут достигнуть высоты 20 и более сантиметров, превратившись уже в настоящее конусовидное гнездо.

В гнездах-плошках родителей обычно ожидают прожорливые, непомерно жирные и беспомощные птенцы. Но так как они регулярно получают от родителей обильный корм, отрыгнутый из желудков, то очень быстро набирают жировую и мышечную массу, поэтому нередко весят вдвое больше, чем сами родители. Вероятно, именно по этой причине знаменитый путешественник А. Гумбольдт и назвал их латинским термином Steatornis caripensis — «жирные птицы из Карипе» — по имени города в Венесуэле, где он посетил пещеру с гуахаро.

Потревоженные, птицы носятся по пещере, оглашая ее пронзительными криками, напоминающими плач и стон. Причем в полной темноте подземелий птицы великолепно ориентируются. Они не натыкаются ни на стены пещеры, ни на свисающие сверху сталактиты, словно пользуются приборами ночного видения. Впрочем, у птиц и впрямь есть такие приспособления, которые помогают им свободно летать в темноте. Оказывается, гуахаро, как и саланганы способны к эхолокации. Этот эхолокатор и помогает гуахаро ориентироваться в полете по отражениям звука от стен пещеры. Плоды же с деревьев в ночном полумраке они рвут своим крепким клювом под контролем зрения и частично на ощупь, для чего вокруг клюва у них имеются длинные жесткие щетины.

Глава 3 Хочешь жить — умей вертеться

Оказывается, своих детенышей кормят молоком не только млекопитающие, но и некоторые птицы. Например, голуби. Новорожденные птенчики вводят свои длинные клювы в глотку родителя и получают порцию своеобразного «птичьего молока».

А появляется это белое кашицеобразное вещество в зобу у взрослых голубей незадолго до появления на свет птенцов. Поэтому его и называют «зобным», или «птичьим молоком». В зобу домашних голубей молоко выделяется 18 дней, затем птенцы переходят на другую диету.

Впрочем, хотя этот зобный продукт и называется «молоком», тем не менее по своему составу он мало похож на коровье молоко или на молоко какого-нибудь другого млекопитающего. Да и по внешнему виду это скорее творог. Но назначение у него такое же, как и у настоящего молока: служить едой в первые дни жизни голубиных детенышей.

Впрочем, кормление птенцов «молоком» наблюдается не только у голубей, но и у пингвинов, и у фламинго. Причем у фламинго это «молоко» особое. Оно розовое. Дело в том, что в этом «молоке», кроме обычных белков и витаминов содержится 23 процента… крови. Образуется же этот жидкий кормовой концентрат в пищеводе кормящих птиц. Но как он обогащается кровью, — пока неизвестно.

В Мексике живет птица подорожник — родственник европейской кукушки. У птахи сильные мускулистые ноги, длинный хвост и крепкий клюв. Подорожник охотится на ящериц, мелких грызунов и насекомых, но особенно он знаменит победами над гремучими змеями. Увидев змею, подорожник хватает ее и, не давая опомниться, начинает колотить о землю.

Местные жители рассказывают, что, если подорожник наткнется на спящую змею, он начинает строить вокруг нее миниатюрный загон из кактусов. После этого птица ждет, пока змея пробудится, и расправляется с ней обычным способом.

Истребителем змей считается и птица-секретарь. Это название она получила потому, что хохолок у нее на голове напоминает гусиное перо, торчащее, как в былые времена, за ухом у писца. Она обитает в саванах. Секретарь — самая длинноногая и быстро бегающая хищная птица. Для того чтобы взлететь, ей сначала нужно разбежаться.

Охотится секретарь на земле в основном за пресмыкающимися и, главным образом, за змеями. Птица нагоняет рептилию и затаптывает ее ногами. От укусов секретарь защищает свое тело быстрыми и сильными ударами крыльев. Население сельских мест Африки иногда приручает этих птиц, чтобы они оберегали курятники от крыс и змей.

У американского аиста ябиру объект охотничьих пристрастий также не менее опасный, чем у кукушки-подорожника или птицы-секретаря: он охотится на детенышей аллигаторов и кайманов. Выследив малыша, он наносит по его неокрепшему телу мощный удар массивным и прочным, как дубина, клювом. Убьет и, если жертва небольшая, глотает целиком; если же крупная — расклевывает. Случается, что за этим занятием его застает самка крокодила. Обезумев от горя, она бросается на ябиру. Но тот лишь отскакивает в сторону и, как копьем, бьет рептилию в глаз. И хорошо, если получившая удар четвероногая махина выживет. Бывает, что и погибает.

Но если птица-секретарь охотится на различных гадюк и ужей, то, наоборот, между одним из видов американских сов и техасской узкоротой змеей налажены вполне дружеские отношения. Обследовав целый ряд совиных гнезд, в каждом пятом из них ученые обнаружили змею. Это пресмыкающееся питается насекомыми и мясными объедками, которые остаются после трапезы птицы и членов ее семьи, тем самым поддерживая в гнезде чистоту и порядок. Поэтому в тех гнездах, где живет змея, совята растут лучше. Вот такой зоологический парадокс.

Медоуказчики — птицы уникальные: они — единственные из позвоночных животных, способных питаться воском. Всего известно 14 видов этих птиц. Распространены они, главным образом, в Африке, в Гималаях, а также на островах Индонезии.

Столь невероятные пищевые пристрастия, безусловно, не могли не заинтересовать зоологов. В результате проведенных исследований ученые установили удивительный факт: желудок медоуказчика оказался настоящим общежитием микроорганизмов, которые заняты тем, что переваривают воск, переводя его в такие соединения, которые организм птицы в состоянии усвоить.

Но так как воск — это продукт, который производят пчелы, поэтому и находится он только в жилищах этих насекомых. И чтобы добраться до любимого лакомства, медоуказчик свел дружбу с барсуком-медоедом.

Найдя пчелиное гнездо, птичка отправляется к норе барсука и начинает громко возвещать о своей удаче. И барсук сразу догадывается, отчего такой громкий шум: он быстро выкарабкивается из норы и, что есть силы, несется за медоуказчиком. А птичка с ветки на ветку перепархивает да громко покрикивает.

Когда дружная парочка добирается до поселения пчел, барсук немедля принимается за дело: разоряет гнездо и до отвала наедается меда. А, насытившись, убирается прочь. Теперь уже и медоуказчику можно полакомиться вволю: и он не теряется, а начинает с аппетитом есть пчелиные соты.

У хищной птицы из семейства ястребиных бородача-ягнятника рацион тоже довольно необычный: на 90 процентов он состоит из костей. Обитает эта птица в горах Южной Европы, Восточной и Южной Африки, Азии. Особых же приспособлений для питания костями бородач не имеет, кроме очень эластичного пищевода, пропускающего кости длиной до 25 и диаметром до 4 сантиметров. Кроме того, его желудок очень богат клетками, выделяющими соляную кислоту, так что желудочный сок бородача кислее, чем электролит в автомобильном аккумуляторе. А поскольку внутри костей находится жирный костный мозг, да и из самого вещества кости после растворения минеральной основы выделяется питательный белок, получается, что кости более полезны, чем такое же по весу количество мяса. Надо только уметь их переварить. А переваривание пищи занимает у бородача-ягнятника 24 часа вместо 3–6, как у других птиц…

А вот осоед — дневной хищник из семейства ястребиных — своим меню ученых не удивил, но загадку, ответа на которую они по сей день не нашли, загадал. Давно известно, что осоед помимо жуков, пауков и кузнечиков, мышей, лягушек и ящериц употребляет в пищу еще пчел, шмелей и ос. А ведь все эти насекомые снабжены жалами. Но это только в естественной среде. В желудке же осоеда все эти жалящие твари оказываются лишенными своего ядовитого стилета.

Вначале предполагали, что осоед, прежде чем съесть осу, просто-напросто откусывает ее жалоносное окончание. Но наблюдения опровергли такое предположение: с жалом глотает. А вот когда вскрыли желудок — были поражены увиденным: осы оказались без жал! Ну, чем не трюк иллюзиониста?

Какими только приемами не пользуются птицы, чтобы добыть себе желанную порцию еды. Например, очень оригинально охотится американская малая белая цапля. Когда у нее появится желание полакомиться рыбкой, она замирает в неглубокой воде с нацеленным вниз клювом и медленно шевелит желтыми пальцами ног, подманивая таким образом рыб. И как только они соблазнятся приманкой и подплывут поближе, чтобы более внимательно рассмотреть, а то и съесть «желтых червяков», цапля моментально, словно пикой, пронзает их своим острым клювом.

Но у африканской черной, или «зонтичной», цапли методы охоты еще оригинальнее. Эта птица замирает на мелководье в согбенной позе, раскинув над головой полураскрытые крылья и нацелив в воду клюв. Таким образом, получается своего рода перьевой зонт, в тень которого и заплывают рыбы. Вот тут-то их и поджидает острый клюв сообразительной птицы. Бывает, цапля промахивается. Но такие неудачи ее особо не огорчают, так как охота на этом не заканчивается. Дело в том, что, если не удалось поймать добычу сразу, цапля падает с раскрытым «зонтом» в воду на уплывающих рыб, накрывает их, словно сачком, и устраивает себе неплохой рыбный стол.

Не менее оригинально добывает себе корм кулик-плавунчик — небольшая водоплавающая птичка размером примерно с воробья. В мире их всего три вида, обитающих главным образом в тундре. У этих птиц несколько любопытных особенностей: например, самец плавунчиков спаривается с несколькими самками, которые откладывают яйца в одно гнездо и оставляют их на попечение кавалера.

Но, вероятно, самой замечательной из них является способ, каким плавунчик добывает себе еду. А делает он это следующим образом: сидя на воде и опустив в нее клюв, птичка, словно юла, совершает быстрые вращательные движения всем телом. Двигая одной лапой быстрее, чем другой, плавунчик может вращаться вокруг своей оси со скоростью 180 оборотов в минуту. В результате такого вращательного движения, которое кулик осуществляет на мелководье, со дна вверх поднимается крутящийся поток воды, несущий в конусовидной воронке мелких обитателей дна: червей, рачков, насекомых и моллюсков, являющихся основной пищей хитроумной птички.

Возможно, ныряя, кулик удовлетворил бы свои потребности в пище с меньшими энергетическими затратами. Но для ныряния за едой эти птицы приспособлены плохо, вот и приходится им часами кружиться на месте, поднимая пищу со дна.

А вот небольшие кулички-камнешарки при поиске добычи действуют коллективно и, когда находят, также дружно ее и поедают. Заметив под камешком на берегу моря спрятавшееся насекомое или паучка, камнешарка пытается сдвинуть камешек или перевернуть его. Иной раз это ей удается, иногда камень для нее велик. Тогда на помощь соплеменнице подбегают другие камнешарки и общими усилиями переворачивают камень. «Вознаграждение» за труд обычно получают все: под камнем чаще всего прячется немало живности.

Во время охоты объединяются в большие группы и некоторые другие птицы: например, питающиеся рыбой бакланы, пеликаны и змеешейки. Так, пеликаны, образовав полукруг, дружной компанией охватывают мелководье и, хлопая крыльями, с шумом и плеском гонят окруженную рыбу к берегу водоема. И чем ближе суша, тем кольцо становится уже, а ряды загонщиков — плотнее. Прорваться через эту цепь рыбе довольно трудно, и она становится легкой добычей пеликанов, которые старательно «черпают» ее своими объемными клювами и торопливо глотают.

Почти таким же способом охотятся на рыбу и некоторые виды змеешеек. Вот как он выглядит в описании знаменитого орнитолога и этолога Оскара Хейнрота: «Стая двигалась волнообразно, низко над самой водой. Растянувшись широким фронтом, она медленно ползла вперед. Прошло довольно много времени, пока мне удалось понять, в чем дело. Оказывается, для рыбной ловли тысячи, даже, может быть, десятки тысяч птиц собираются в стаю длиной в сотню или несколько сот метров, продвигаясь вперед над водой и под нею следующим образом: передние ныряют, задние перелетают вперед, а вынырнувшие сзади снова по воздуху перегоняют нырнувших».

А вот бурый пеликан, обитающий на побережьях США и Южной Америки, использует совершенно иной способ охоты. Вот как его описывает профессор Н. А. Гладков. «Он сгибает шею и втягивает голову так, что она практически лежит на спине. Падая с большой скоростью, пеликан ударяется о воду передней частью туловища, сноп брызг мгновенно скрывает его тело, и раздается всплеск, слышный за километр и более». Конечно, такой «бомбовой» удар глушит рыбу, и она становится легкой добычей птицы…

Ученые, изучавшие колонию скоп у побережья канадской провинции Новая Шотландия, заметили интересную особенность в их поведении. Оказывается, если самец возвращался с охоты с крупной, килограмма на три-четыре рыбиной, он сразу же направлялся к гнезду, где его ждала самка с двумя детенышами. При этом реакция остальных птиц оставалась нейтральной.

Но вот на горизонте появился другой охотник. В его лапах — небольшая корюшка. Однако, в отличие от своего собрата, он, прежде чем подлететь к гнезду, стал исполнять в воздухе некое подобие танца. И в этом случае реакция членов колонии резко изменилась. Сначала несколько, а затем и все остальные скопы устремились в том направлении, откуда возвратился самец с корюшкой.

В чем дело? Как оказалось, если обнаружено изобилие рыбы, скопа посредством своего танца сообщает соплеменникам информацию, в которой зашифровано направление на источник пищи и расстояние до нее. Когда же найдена рыба-одиночка, скопа попросту не приглашает других птиц на охоту. Такой способ обмена информацией, как предполагают ученые, помогает птицам эффективно кормиться.

Давно известно, что обыкновенная кукушка, подкладывая свое яйцо в чужое гнездо, выбрасывает из него одно, а то и несколько хозяйских яиц. И после этого разбойного действа, у инородца резко возрастают шансы выжить в чужом «доме». А чуть позже, окрепнув, кукушонок выталкивает за пределы гнезда и остальные яйца, а также птенцов.

Почти те же, что и у обыкновенной кукушки, разбойные повадки характерны и для обитающего в Новом Свете буроголового трупиала, или американской иволги, которую зоологи относят к семейству певчих воробьиных.

Правда, птенец этого вида к детенышам приемных родителей более терпим, чем кукушонок: он ограничивается лишь тем, что перехватывает какую-то часть корма, приносимого в гнездо. И поэтому из таких гнезд нередко вылетают и птенцы хозяев, и птенец трупиала.

А вот взрослые трупиалы иногда ведут себя не просто жестоко в отношении тех, кто нередко выращивает их потомство, а еще и очень неразумно: они не только могут удалять яйца из гнезд, куда не откладывают собственные, но к тому же выбрасывают и птенцов своих сородичей. А вот объяснить мотивы такого поведения оказалось довольно сложно.

И только благодаря видеокамерам, установленным у гнезд трупиалов, американские зоологи смогли в деталях изучить поведение этих птиц. Оказалось, что американские иволги, помимо того, что выбрасывали из гнезд птенцов, с удовольствием лакомились их фекальными капсулами. А порой трупиал даже преследовал убегавшего от него птенца. И только тогда, когда тот выделял капсулу, оставлял его в покое.

Впрочем, и ряд других видов пернатых не выбрасывают из гнезда испражнения своих отпрысков, а употребляют в пищу. И связано это с тем, что фекальные массы птенцов обогащены витаминами. И, как будто специально для того, чтобы родителям было удобнее вкушать отходы, а также в целях гигиены, выделения птенцов находятся в специальной оболочке.

Возможно, что трупиалы, не высиживая собственных птенцов, вынуждены преследовать чужое потомство, чтобы таким оригинальным способом заполучить необходимые организму витамины. Любопытно, что чаще всего трупиалы посещали те гнезда, где птенцы уже подросли и готовились к вылету: оказывается, именно в это время они чаще всего выделяют капсулы.

Глава 4 Вне стандарта

Еще в середине 30-х годов прошлого столетия физиолог Пюттер доказал, что смерть от истощения наступает у птицы при потере 40 % ее живого веса. Но бурокрылая ржанка в это физиологическое «прокрустово ложе» почему-то не укладывается. Судите сами. Эта птица, совершая свои ежегодные миграции, летит от Аляски до Гавайских островов все время над морем, преодолевая при этом расстояние, равное 3000 километров, за 22 часа. Другой же вид ржанок летит из Шотландии в Южную Америку, перекрывая расстояние в 3600 километров, и тоже без отдыха.

Но при этом ученые установили, что ржанка после преодоления всего лишь 26-километрового расстояния уже теряет один процент своего веса. Пролетев чуть больше тысячи километров, она «похудеет» почти на 40 % процентов. Возникает закономерный вопрос: а как же быть еще с оставшимися двумя тысячами километров? Ведь птица пролетает их явно без остановки (останавливаться ей негде), кормиться на воде она тоже не может.

Получается, что или Пюттер не совсем точен в своих расчетах, или птица каким-то непонятным образом мобилизует свои жизненные возможности. Скорее всего, и то и другое, вместе взятое. Хотя не исключено, что существует пока неизвестный науке механизм энергетической подпитки крачки при столь длительных перелетах.

Но коль уже речь пошла о длительности птичьих перелетов и затрачиваемой при этом энергии, то как раз к месту будет упомянуть и о других птицах-«дальнобойщиках». Так, американская древесная славка, гнездящаяся на Аляске, а зимующая в Южной Америке, во время своего пути садится на землю лишь один раз. Остальное время она в пути. 100 часов беспосадочного полета. А гнездящийся в Японии бекас без отдыха пролетает 5 тысяч километров! Причем это расстояние он покоряет два раза в год.

Но и это еще не рекорды. Так, перепела, которые вьют гнезда в Воронежской области, но зимуют в Африке, ежегодно пролетают 10 тысяч километров! А стрижи, горихвостки, ласточки, мухоловки-пеструшки, улетающие на зимовку в тропическую Африку, преодолевают два раза в год по 15 тысяч километров!

Но рекорд дальности перелетов принадлежит вовсе не стрижам и ласточкам, а знаменитой полярной крачке. Эта птица ежегодно дважды перелетает от одного полюса Земли к другому. Причем совершает она этот круиз не по прямой линии, а по извилистой траектории. Сначала из Канады и Гренландии крачка летит в Европу, затем вдоль побережья Франции и Португалии направляется в Африку. Тут одни стаи круто сворачивают на запад и еще раз пересекают Атлантику и, достигнув Бразилии, устремляются к Фолклендским островам и к Огненной Земле. Другие летят в Антарктику прямо через всю Африку. Путь крачек — около 20 тысяч километров. Туда и обратно — кругосветное путешествие по экватору!

Что же касается энергии, то в обычном состоянии птицы тратят ее очень много. Часто даже говорят, что энергетический обмен птиц находится на грани возможностей живого организма. Американский орнитолог Кенди по этому поводу заметил, что если бы человек тратил столько энергии, сколько ее расходует птица, то он мог бы в течение суток каждую секунду поднимать груз весом в 400 килограммов на высоту одного метра. Затраты же на длительные перелеты в два-четыре раза больше.

Эти во всех отношениях удивительные птички обитают в Северной и Южной Америке. Миниатюрные, как пчелки, и быстрые, словно молния, представители этих пернатых живут там, где есть тепло и цветы, поэтому особенно много их в тропиках. Называются эти птички колибри. Всего же их в мировой фауне около 330 видов.

Птицы эти в большинстве своем имеют небольшие размеры и вес. Так, самая крупная колибри достигает размера скворца, самая же маленькая, обитающая на Кубе, весит меньше 2 граммов при длине тела в несколько сантиметров.

Кроме миниатюрных размеров у колибри еще и великолепный, собравший в себя все цвета радуги, перьевой наряд: он может быть аметистовым, топазовым, рубиновым или же золотисто-зеленым, небесно-голубым или медно-красным. Мало того, цвета оперения колибри переливаются и переходят один в другой в зависимости от угла, под которым наблюдатель смотрит на птицу.

Этих изящных пичуг, без всякого сомнения, можно назвать одними из лучших летунов в мире пернатых. Они без труда могут перемещаться вперед, назад, вверх, вниз, в стороны, способны неподвижно зависать в воздухе, а также взлетать и приземляться вертикально.

Когда колибри замирает в воздухе, ее крылья, как и у многих насекомых, описывают восьмерку. Такая траектория позволяет птице оставаться практически неподвижной, а также поддерживать в равновесии ее тельце в то время, когда она принимает вертикальное положение.

Кроме того, чтобы зависнуть в воздухе, птице необходимо совершать крыльями около 50–80 взмахов в секунду! Во время же любовных игр частота взмахов может достигать рекордной величины — 200 в секунду.

Такие особенности летательного аппарата позволяют колибри почти мгновенно достигать максимальной скорости после вылета из гнезда, а также почти сразу же останавливаться во время приземления на тонкую веточку.

Да и вообще скоростные данные у этих миниатюрных птичек отменные: например, на коротких дистанциях они могут развивать скорость до 50 километров в час. А ухаживая за самкой, могут летать и со 100-километровой скоростью, то пикируя вниз, то опять взмывая вверх U-образными рывками.

Чем же обусловлены столь удивительные летательные способности колибри?

Во-первых, скелет этих птиц имеет особое, характерное только для них, строение. Так, большинство костей колибри пористые, хотя некоторые — кости крыла и лап — полые. Плечевая кость и предплечье — прямые и короткие, а локтевые и запястные суставы вообще не двигаются, благодаря чему конструкция крыла приобретает жесткость. Такое устройство плечевого пояса обеспечивает быстрые и резкие взмахи, предотвращая сгибания крыльев. Во-вторых, несмотря на свои миниатюрные размеры, колибри имеют довольно массивные мышцы крыла: они составляют почти половину массы ее тела. Благодаря такой конструкции летательного аппарата колибри может мгновенно менять угол крыла, совершая уникальные перемещения в воздухе, которые не под силу любой другой птице.

Для поддержания высокой двигательной активности, колибри нуждается и в чрезвычайно эффективном «топливе», которым является для нее нектар. Птица подлетает к венчику цветка, засовывает в него клюв и, пока не полакомится сладким соком, неподвижно зависает в воздухе. Так, перелетая от растения к растению, в течение дня колибри успевает «выпить» нектара в два раза больше собственного веса.

Но, для того чтобы дотянуться до сладкого сока, спрятанного в глубине венчика, необходим клюв и язык соответствующего строения. И с этими органами у колибри тоже все в порядке. Например, клюв у этих птиц длинный и тонкий, словно игла, и с его помощью колибри без проблем добирается до нектара. Ну, а коль дотянуться до сладкого сока не удается напрямую, то, чтобы проникнуть в цветок, колибри прокалывает его у самого основания.

И язык у колибри, также как и клюв, тоже длинный, словно специально созданный для добывания нектара: его слегка загнутые края образуют два желобка, в которых и удерживается сладкий сок. Добравшись до него, птица лакает его с невероятной скоростью: 12–13 глотков в секунду!

Конечно же, такая активная жизнь требует и высокой скорости обмена веществ. И в этом отношении миниптичкам нет равных не только среди пернатых, но и всех позвоночных животных.

Безусловно, столь интенсивная работа мышечного аппарата крыльев требует и соответствующих размеров сердца, которое, как выяснилось, у колибри занимает почти половину полости тела. При этом, в состоянии покоя оно бьется с частотой 500 ударов в минуту, а во время полета — 1200 ударов в минуту, или 20 раз в секунду. Дышат колибри тоже чрезвычайно интенсивно: во время полета до 600 раз минуту, а это в 30–40 раз чаще, чем человек.

Есть у колибри и еще одна интересная особенность: температура их тела колеблется в зависимости от жизненной ситуации. Так, днем, когда птица пребывает в активном состоянии, ее тело нагревается до 40–43 °C. А вот ночью у колибри, погрузившейся в оцепенение, температура тела снижается до 14–20 °C.

Из всего сказанного можно предположить, что колибри — домоседы. Но ученые выяснили, что и эти крохотные пичуги осуществляют протяженные сезонные перелеты. Один из самых маленьких видов, рубиновогорлая колибри, гнездящаяся на юге Канады, летит зимовать в Мексику и Панаму, преодолевая расстояние в 5000 километров!

На пути от Флориды к полуострову Юкатан колибри должны преодолеть протяженные океанские просторы. Но, не имея возможности вернуться назад или сделать остановку, птица вынуждена за один пролет преодолевать около 1000 километров. Двигаясь со скоростью 50 километров в час, колибри покрывает это расстояние за 20 часов.

Черный стриж — поистине феномен в мире птиц. Так, один из главных признаков теплокровных животных, к которым, наряду с млекопитающими, относятся и птицы, — постоянная температура тела, стрижами нередко бессовестно нарушается. Действительно, в случае голодания температура тела у этих птиц становится неустойчивой, и иногда опускается до плюс 20 градусов. При этом стрижи могут впадать, как, кстати, и колибри, в оцепенение. Особенно интересно наличие длительной голодовки и оцепенения у птенцов.

В то время, как у других насекомоядных птиц птенцы исключительно чувствительны к недостатку пищи и гибнут после однодневной, в крайнем случае, двухдневной голодовки, питомцы стрижей могут прожить без еды и девять, и даже двенадцать дней. А вот взрослые стрижи такого длительного перерыва в питании не выдерживают и погибают значительно раньше. Благодаря таким особенностям организма их детенышей, взрослые стрижи при внезапной нехватке пищи — воздушного планктона — могут на несколько дней переместиться в места, где кормовые условия лучше.

Но бывает, что стрижи совсем по-иному реагируют на недолговременные неблагоприятные условия летнего времени. Когда возникает недостаток кормов во время насиживания, стрижи выбрасывают свои яйца из гнезд, не считаясь при этом с тем, на каком этапе развития находится зародыш. Да и длительность насиживания у стрижей тоже весьма изменчива: она колеблется между 16 и 22 днями.

В своем поведении стрижи перевернули с ног на голову еще одну хорошо известную в орнитологии закономерность: в отличие от большинства птиц, у которых с продвижением на север число яиц в кладке увеличивается, у стрижей, наоборот, — уменьшается.

Но и это не все. Оказывается, иногда стаи этих птиц поздно вечером отправляются в открытое море и проводят там всю ночь: в общей сложности, в зависимости от времени года и широты местности, 5–8 часов. В подобных вылетах на ночевку принимают участие главным образом прошлогодние не гнездящиеся птицы. Причины и значение этих полетов пока остаются для ученых загадкой. Хотя есть предположение, что ночные миграции в открытый океан — это своеобразная ночная «гимнастика» стрижей.

Еще одно устоявшееся мнение поколебали эти удивительные птицы. Птенцы черных стрижей могут летать и самостоятельно кормиться сразу же по вылете из гнезда. Поэтому у них отсутствует период «семейной» жизни после гнездового периода. Случается, что молодые стрижи, как только вылетят из гнезда, сразу же покидают свою гнездовую территорию. Бывают и обратные случаи: родители (или хотя бы один из них) отлетают, когда птенцы еще находятся в гнезде. Следовательно, в обоих случаях они начинают свою самостоятельную жизнь без родительской опеки.

Определенные странности появляются в поведении стрижей и в миграционный период. У этих птиц дата осеннего отлета находится в тесной зависимости от того, какой длительности в данном году был у них гнездовой период и в какие сроки он начался. А так как и то и другое зависит от летней погоды, то можно сказать, что сроки осеннего отлета стрижей зависят от погоды летом и, особенно, от погоды в конце мая — начале июня, а не от характера осени.

Описанные выше особенности экологии и поведения черных стрижей действительно представляют собой удивительные отклонения от того стандарта, который характерен для большинства птиц.

Страус в особом представлении не нуждается. И это естественно, потому что он является самой высокорослой птицей на Земле: при весе в полтора центнера он достигает высоты 2,75 метра. Настоящий Гулливер в царстве пернатых. И хотя этот факт уже сам по себе вызывает немалое удивление, но у длинноногого великана есть еще масса не менее примечательных особенностей, о которых стоит рассказать.

Начнем с того, что в течение всего светового дня страусы в основном занимаются тем, что удовлетворяют свои пищевые потребности, основу которых составляет зеленая растительность. Впрочем, хотя они и вегетарианцы, тем не менее не брезгуют и разнообразной животной пищей: насекомыми, ящерицами, грызунами.

Когда страусы пасутся, они постоянно находятся в визуальном контакте друг с другом, попеременно вскидывая головы, чтобы внимательно осмотреть окрестности. Безусловно, что при таком тщательном контроле над окружающим пространством подобраться к кормящимся страусам практически невозможно. Когда же страусы почувствуют опасность, они пускаются наутек, развивая при этом скорость до 50 километров в час, причем в таком темпе они могут бежать около получаса.

На коротких дистанциях они развивают еще большую скорость: до 70 километров в час. Такому стремительному бегу страусы обязаны, прежде всего, своим длинным мускулистым ногам, которые оканчиваются двумя мощными уплощенными пальцами, похожими на верблюжьи. Именно за это сходство конечностей страусов и назвали Struthio camelus, что в переводе с латинского означает «птица-верблюд».

Однако порой случается и такое, что страусы вовремя не заметят хищника, и тогда, убегая от него, молодые особи и самки иногда распластываются на земле, что позволяет им, благодаря своей защитной окраске, мгновенно исчезнуть из поля зрения преследователя. Видимо, из-за этой их особенности в поведении и родилась байка, что испуганные страусы прячут голову в песок.

Как известно, страусы — обитатели мест с сухим и жарким климатом. Естественно, в таких условиях им приходится экономить влагу. Поэтому, когда наступает особенно жаркое время дня, температура их тела повышается на 3–4 градуса, сравниваясь с температурой окружающей среды, что, соответственно, уменьшает испарение. А учитывая тот факт, что птицы могут довольно долго довольствоваться лишь той влагой, которая содержится в их пище, эффективность этого механизма довольно высокая.

Когда же день близится к закату и на землю опускаются сумерки, страусы готовятся к ночлегу. Спят они сидя, подогнув под туловище ноги, а шею практически всю ночь держат в вертикальном положении. Так что голова страуса, словно перископ, возвышается над окружающей местностью. И хотя глаза страуса во время сна закрыты, тем не менее спит он на удивление чутко: любой посторонний звук тотчас настораживает птицу.

И лишь изредка в течение ночи, и то всего на несколько минут, страус позволяет себе полностью расслабиться. В эти моменты он опускает на землю голову, вытягивает во всю длину ноги и погружается в глубокий сон, доверив свою жизнь соплеменникам, многие из которых находятся в полудремотном состоянии…

Птенец гоацина — существо удивительное. И, прежде всего, потому, что у него на каждом крыле — по два хорошо развитых когтя. Такого уникального явления не встретишь больше ни у одной из ныне живущих птиц: только у ископаемого архиоптерикса на крыльях имелись похожие приспособления. Эти когти помогают птенцам гоацина спасаться от хищников: в случае опасности они уползают по веткам на всех четырех конечностях.

Гнезда гоацинов располагаются на деревьях, кроны которых нависают над водой, и случается, что крохотный птенец, не найдя спасения в кроне дерева, ищет его в воде. Ведь птенцы не только хорошие древолазы, но и превосходные ныряльщики и пловцы. И они, скрываясь от хищника, могут уплыть на значительное расстояние. Когда же опасность минует, птенец опять, цепляясь когтями за ствол, взбирается на дерево и возвращается в гнездо.

Однако умение плавать птенец сохраняет лишь до тех пор, пока у него присутствуют на крыльях когти: с их утратой исчезает и талант пловца. Правда, взрослая птица иногда пытается хвататься несуществующими когтями за ветки, при этом даже ломает себе крылья.

У половозрелого гоацина очень маленькая головка, увенчанная своеобразным гребнем, и ресницы вокруг глаз, что в мире пернатых тоже большая редкость. Кроме того, у него настолько огромный зоб, что, когда он набит частично переваренной растительной пищей, птица не может сесть на ветку. Ведь весит он в 7,5 раза меньше самой птицы. Зато желудок совсем крохотный: в 50 раз меньше зоба.

У гоацинов есть еще одна характерная особенность: резкий мускусный запах, который не отталкивает врагов, а наоборот, приваживает их. А главный их враг — черноголовый бурый капуцин, как раз-то и находит гнезда птицы по их запаху.

Живут гоацины колониями, и весьма своеобразно заботятся о потомстве. Дело в том, что некоторые молодые гоацины живут вне семьи; и вот именно они как раз и заботятся о своих младших собратьях. Они участвуют и в насиживании яиц, и в кормлении птенцов, и в защите их от хищников. Предполагается, что с помощью таких нянек вырастает 50 процентов всех гоацинов.

Выпь — птица осторожная и, главное, малоприметная. Днем она, как манекен, стоит в камышах, подняв вверх голову с торчащим вертикально клювом. Неподвижная, полосатая, она совершенно незаметна в камышах. А начнет камыш под ветром покачиваться — и выпь вместе с ним. Даже оказавшись рядом, не заметишь ее.

Ночью птица преображается. В это время она охотится, поэтому без устали бродит по болоту в поисках еды. Но ходит не постоянно, а с остановками. Сделает шаг-другой, замрет и станет зорко вглядываться перед собой, реагируя на малейшее движение. И когда такое возникло, выпь делает молниеносный выпад, и, если повезет, добыча моментально окажется в ее клюве. Но и в это время выпь соблюдает осторожность: при любом подозрении на опасность нырнет в камыши или взлетит.

Выдает себя выпь только в период свадеб. В это время она громко кричит. Точнее, кричит самец, привлекая своим «уханьем» самок. Долгое время ученые не могли понять, как сравнительно небольшая птица может издавать столь громкие звуки.

Известный русский орнитолог М. А. Мензбир следующим образом описывал механизм крика птицы: «…опустив клюв в воду, самец жадно вбирает ее, отчего слышен повторяющийся несколько раз звук „у-у“. Набрав достаточно воды, птица резким движением забрасывает голову назад так, что затылок касается спины, затем опять опрокидывает голову вперед и, опустив клюв, производит самые резкие, басовитые звуки вроде рева… За ревом следуют менее сильные звуки „бу-бу“, происходящие от выбрасывания оставшейся в зобе воды…».

Такой точки зрения долгие годы придерживались многие орнитологи. Но вот американцы, проведя тщательные наблюдения, убедились, что птицы издают бухающие звуки не только у воды, но и на суше. Теперь точно известно, что громкие звуки птица воспроизводит благодаря особому устройству голосового аппарата и сильно раздувающемуся на горле мешку.

Дятлы в представлении любого человека — это, в первую очередь, санитары леса. И в отношении наших, европейских дятлов так оно и есть. Особенно это касается трехпалого дятла. Свою еду он добывает из-под коры больных деревьев. Основу же его пищевого рациона составляют личинки, куколки и взрослые жуки таких злостных вредителей леса, как короеды и усачи, а также златки, долгоносики, рогохвосты и т. д.

Аппетит у трехпалого дятла незаурядный: за неполный зимний день он в одиночку может содрать ударами клюва кору с крупной ели, зараженной короедами. А согласно некоторым исследованиям, на такой ели находится около 10 000 личинок короедов. И даже если дятел их всех не съест, они все равно погибнут от зимних морозов, свалившись на снег вместе с отбитой корой…

Но, оказывается, есть дятлы, которые, наоборот, вредят деревьям. Правда, обитают они не у нас, а в лесах Центральной и Северной Америки. Один из них — желтоклювый дятел-сосун. Это — пестрая ярко окрашенная птица: с красным горлом и грудью, с черной спиной, белым надхвостьем и тускло-желтым брюшком.

В отличие от того же трехпалого дятла, для охоты за паразитирующими в стволе деревьев насекомыми и их личинками дятлы-сосуны не приспособлены, так как у них очень короткий язык. Впрочем, им достаточно и такого, потому что желтоклювые дятлы питаются соками деревьев, за что, между прочим, и получили свое название.

Каждая семья сосунов, состоящая из самца, самки и двух-трех молодых птиц, имеет свой собственный лесной участок из нескольких десятков расположенных недалеко друг от друга деревьев: в основном, различных видов берез вперемешку с красными кленами. Лишь только первые лучи солнца пробьются сквозь кроны деревьев, как взрослые птицы приступают к работе, выдалбливая на стволе или на больших ветвях по 4–5 неглубоких ямок. Молодые же птицы сначала лишь наблюдают за работой взрослых. Но спустя недолгое время они то же самое делают уже самостоятельно.

Ямка в коре представляет собой нечто вроде миниатюрной чашечки, наружный край которой немного выше дна. И когда в ней соберется достаточное количество сока, птица засовывает кончик клюва в сладкую жидкость и с помощью языка высасывает ее. Утолив жажду и голод, дятлы покидают участок, чтобы вскоре возвратиться вновь.

Выдолбленные дятлами ямки обычно находятся на высоте 5–8 метров от земли. Иногда в одном месте их скапливается несколько сотен штук, и располагаются они в виде пояса, ширина которого порой достигает одного метра. А поскольку деревья, подвергшиеся нападению этих дятлов, как правило, через 3–4 года отмирают, сосуны время от времени перебираются в новые угодья.

Известно, что фламинго одет в весьма красочное платье. У взрослых самцов и самок оно нежно-розового цвета, крылья — пурпурно-красные, маховые — черные. И эта замечательная окраска, как выяснилось, зависит от питания. В природе фламинго поедает много рачков, содержащих пигменты каротиноиды, которые и влияют на окраску их оперения. Когда пигментов много, сохраняют розовый цвет. А когда их не хватает, окраска бледнеет.

И питается фламинго тоже своеобразно: кормясь на мелководье, изгибает шею так, что его изогнутый клюв оказывается перевернутым. Им фламинго захватывает все, что попадается во взбаламученном им иле.

Края клюва у фламинго снабжены мелкими роговыми пластинками и зубчиками, что вместе с мускулистым языком, работающим наподобие поршня, превращает клюв в хороший цедильный аппарат, по механизму действия напоминающий таковой у китов. Фламинго непрерывно всасывает и выталкивает из клюва воду с илом небольшими порциями и очень быстро — от 5 до 12 движений в секунду, отцеживая частички растительного и животного происхождения.