Удивительныя приключенія Ноно

XII Похищеніе

На другой день Ноно проснулся совсѣмъ какъ разбитый, съ страшной головной болью. Онъ всталъ, радуясь, что избавился отъ мучившаго его кошмара, и надѣясь, что движеніе и свѣжій утренній воздухъ, а въ особенности купанье, прогонятъ его головную боль.

Когда онъ вышелъ изъ ванной и встрѣтился со своими друзьями, то никто изъ нихъ не вспомнилъ о томъ, что случилось наканунѣ.

Все населеніе Автономіи съ утра было на дворѣ, такъ какъ сегодня нужно было начать работу, вызывавшую долгіе споры въ колоніи.

Нужно было построить мостъ черезъ ручей, протекавшій по лѣсу вблизи Автономіи. Одни хотѣли строить его близъ дороги, ведущей къ замку, другіе — на тропинкѣ, идущей къ теплицамъ.

Нужно еще сказать, что не всѣ были согласны и въ томъ, какимъ способомъ его строить. Одни хотѣли однимъ, другіе — другимъ.

Споръ длился съ самаго прибытія Ноно въ Автономію, и только наканунѣ прогулки Либерта предложила имъ способъ быстро покончить всѣ споры и притти къ соглашенію. Оба мнѣнія были вполнѣ основательны. Оба моста могли быть полезны въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ ихъ хотѣли соорудить. Почему бы вмѣсто того, чтобъ терять время на споры, не построить два моста на избранныхъ для нихъ мѣстахъ и по выработаннымъ для нихъ планамъ?

Согласившись на этомъ, они легко могутъ сговориться относительно наиболѣе трудной части работы, требующей сотрудничества всѣхъ.

Предложеніе Либерты было принято съ восторгомъ: рѣшили, что каждая группа будетъ выполнять свой проектъ, а въ трудной части работы одна группа будетъ помогать другой.

Въ это утро должны были начаться предварительныя земляныя работы, необходимыя для установки свай.

Ноно поработалъ нѣкоторое время съ другими, но такъ какъ головная боль не проходила онъ предупредилъ своихъ друзей, что пойдетъ немного отдохнуть, и направился къ большому каштану, росшему неподалеку отъ мѣста работъ. Онъ надѣялся, что сонъ облегчитъ его.

Лежа подъ каштаномъ, онъ раздумывалъ о своемъ вчерашнемъ приключеніи, о своихъ родителяхъ, о своемъ снѣ, — какъ вдругъ какое-то движеніе всего въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него привлекло его вниманіе.

Это былъ трупъ полевой мыши, который онъ замѣтилъ, ложась, и который теперь шевелился и двигался. Ноно легъ на животъ, оперся на локти, вытянулъ шею, чтобы лучше видѣть, и, наконецъ, онъ понялъ, почему трупъ движется.

Пять жуковъ покороче и гораздо уже майскаго жука, черные съ рыжеватыми полосками, подползли подъ тѣло полевой мыши и при помощи своихъ ножекъ и головы старались сдвинуть его съ мѣста.

Ноно понялъ, что это тѣ самые жуки, которыхъ зовутъ могильщиками за ихъ привычку закапывать въ землю трупы животныхъ, которыми потомъ питаются ихъ личинки.

На томъ мѣстѣ, съ котораго жуки сдвинули трупъ мыши, Ноно замѣтилъ, что земля была уже вскопана, — но копать глубже помѣшалъ имъ камень. Невозможность сдвинуть этотъ камень и выкопать яму глубже и побудила, повидимому, могильщиковъ, рѣшиться передвинуть трупъ мыши на другое мѣсто.

Они перетащили его сантиметровъ на тридцать дальше, умѣло обходя встрѣчавшіяся имъ преграды; затѣмъ, добравшись до удобнаго мѣста, размѣстились вокругъ трупа, въ нѣкоторомъ разстояніи другъ отъ друга и начали своими крѣпкими ножками копать землю, отбрасывая ее позади себя и образуя такимъ образомъ круговой валъ, выраставшій по мѣрѣ того, какъ яма углублялась.

Сильно заинтересованный, Ноно слѣдилъ за ихъ движеніями, не совсѣмъ понимая, что они дѣлаютъ.

Мало-по-малу тѣло полевой мыши опускалось, какъ будто земля уходила изъ-подъ него. Немного спустя Ноно пересталъ его видѣть. Могильщики вышли изъ ямы и побросали туда назадъ землю, чтобъ наполнить сдѣланную ими яму. И скоро одна только небольшая неровность да вскопанная земля указывали на оконченную работу.

Могильщики отправились въ поиски за новой добычей и только одинъ изъ нихъ остался на этомъ мѣстѣ, занятый своимъ туалетомъ. Онъ проводилъ ножками по своимъ усикамъ и надкрыльямъ, точь-въ-точь какъ довольный собою человѣкъ потираетъ себѣ отъ удовольствія руки.

И Ноно смотрѣлъ на него въ полуснѣ и видѣлъ его как бы въ туманѣ.

Потомъ ему показалось, что насѣкомое стало расти, расти, брюшко его расширилось, и скоро насѣкомое приняло форму человѣка.

— Ну, что же? Подумалъ ли ты со вчерашняго дня?

Внезапно выведенный изъ оцѣпененія, Ноно поднялся на локтѣ: передъ нимъ стоялъ вчерашній толстый господинъ. Это былъ лукавый Плутусъ[13]. Онъ никогда не выпускалъ изъ своихъ рукъ того, кого уже намѣтилъ своей добычей; теперь онъ хотѣлъ снова попытаться соблазнить Ноно.

Не то, чтобъ у него были враждебныя чувства къ Ноно или чтобы способности мальчика останавливали на немъ выборъ Плутуса, а просто онъ зналъ, что если допустить населеніе Автономіи увеличиться, онъ не сможетъ, каково бы ни было число его жандармовъ и таможенныхъ чиновниковъ, помѣшать своимъ вѣрнымъ подданнымъ узнать объ образѣ жизни въ Автономіи; онъ зналъ, что никакая сила не сможетъ держать людей въ повиновеніи, когда они узнаютъ, что можно жить счастливо и безъ начальства, указывающаго вамъ, что вы должны дѣлать, а въ случаѣ надобности и заставляющаго васъ это дѣлать.

Населеніе Плутократіи было раздѣлено на классы людей. Первый классъ — это тѣ, кто пользуется всѣми удовольствіями и ничего не дѣлаетъ, второй классъ — тѣ, кто работаетъ и не имѣетъ никакихъ удовольствій, и третій классъ, — кто принуждаетъ второй классъ работать для тѣхъ, кто ничего не дѣлаетъ.

Каково бы ни было число третьяго класса, ясно, что они не могли бы долго держать въ повиновеніи тѣхъ, кто видѣлъ себя осужденнымъ проводить всю свою жизнь въ постоянномъ трудѣ среди лишеній, если бъ Плутусъ и его министры не помогали имъ своей ловкостью.

Ловкость эта заключалась въ томъ, чтобъ внушать людямъ, что безъ лицъ, обязанныхъ сажать ихъ въ тюрьмы, когда они не хотятъ дѣлать того, что имъ не нравится, они не могли бы жить въ согласіи и быть свободными, что они стали бы спорить, ссориться, драться и даже умерли бы съ голоду.

Потомъ еще необходимо было имъ внушить, что нуженъ цѣлый классъ людей, которые бы праздновали и расточали, чтобъ люди, занятые работой, имѣли много работы, чтобъ имѣть немного ѣды.

Это ученіе переходило у подданныхъ Плутуса отъ отца къ сыну многія тысячи лѣтъ. Оттого-то они и были убѣждены, что иначе жить нельзя.

Конечно, золотая трость Плутуса была очень могущественна, но могущество ея было ограничено. Были случаи, когда она становилась безполезна въ его рукахъ.

Такъ онъ никакъ не могъ помѣшать тому, чтобъ нѣкоторыя свѣдѣнія о жизни въ Автономіи проникли къ его подданнымъ. И въ исторіи Плутократіи насчитывались три или четыре ужасныя революціи, когда населеніе, подгоняемое нуждой и желаніемъ жить въ большомъ согласіи со своими желаніями, чуть было не освободилось отъ своихъ повелителей.

Но Плутусъ и его министры сумѣли воспользоваться невѣжествомъ толпы и снова занять мѣсто во главѣ народа; все подъ тѣмъ предлогомъ, что чтобы все шло хорошо, непремѣнно нужны господа, которые бы принуждали людей дѣлать обратное тому, что имъ хочется.

Поэтому-то Плутусъ и старался всегда похищать жителей Автономіи и уводить ихъ въ свое государство.

Вы, можетъ-быть, мнѣ скажете, что этимъ способомъ онъ самъ помогалъ распространять свѣдѣнія о жизни и нравахъ Автономіи. Но могущество Плутуса было ограничено, и изъ двухъ золъ онъ выбиралъ, какъ ему казалось, меньшее.

Плутократы — подданные Плутуса до такой степени были убѣждены въ превосходствѣ своего образа жизни, что когда кто-нибудь изъ похищенныхъ ими жителей Автономіи разсказывалъ имъ о жизни, которую онъ велъ раньше, толпа называла его сумасшедшимъ и смѣялась надъ нимъ. «Никогда никто не видалъ, чтобъ люди жили иначе, вездѣ одни повинуются, другіе повелѣваютъ, да иначе и быть не можетъ», — говорили они.

Надо еще сказать, что нѣкоторые изъ жителей Автономіи, находя образъ жизни перваго класса жителей Плутократіи болѣе удобнымъ, начинали льстить тѣмъ, кто заставляетъ другихъ работать, пролѣзали въ ихъ ряды и сами же первые насмѣхались надъ тѣми изъ своихъ товарищей, которые жалѣли и призывали дни свободы.

— Тебя удивляетъ, неправда ли, — говоритъ Ноно толстый господинъ, — что я снова здѣсь? Но Солидарія — моя пріятельница. Я былъ у нея сегодня, и она мнѣ сказала, что я найду здѣсь моего добраго друга Лябора, и вотъ я пришелъ пожать ему руку. Дорогой я увидѣлъ тебя. Она даже вручила мнѣ этотъ флаконъ для тебя; твой товарищъ Гансъ сказалъ ей, что у тебя болитъ голова. Это ликеръ, который она сама приготовила и отъ котораго у тебя пройдетъ головная боль.

Ноно довѣрчиво, такъ какъ ликеръ быль присланъ ему Солидаріей, выпилъ все, что было въ флаконѣ, и, дѣйствительно, головная боль тотчасъ же прошла, но зато уступила мѣсто оцѣпенѣнію, которое показалось Ноно блаженнымъ.

Ликеръ былъ приготовленъ самимъ Плутусомъ; блаженство Ноно было вызвано лишь оцѣпенѣніемъ мозга, мѣшавшимъ ему чувствовать и помутившимъ ему разсудокъ.

Окончательно развеселившись, Ноно сталъ разговаривать съ Плутусомъ, какъ со старымъ товарищемъ.

— Значить, у тебя лучше, чѣмъ здѣсь?

— О, конечно лучше, чѣмъ здѣсь, — это не совсѣмъ точно. Скорѣй — совсѣмъ въ иномъ родѣ. И, право, стоитъ посмотрѣть мое царство.

— Почему же Солидарія никогда намъ ничего объ этомъ не разсказывала?

— А потому, видишь ли, что для Солидаріи ничего не можетъ быть лучше Автономіи, на ея взглядъ, ничто не можетъ даже сравниться съ ея маленькимъ царствомъ. Такъ что, ты понимаешь, все остальное для нея не существуетъ.

— А, — сказалъ Ноно, чувствовавшій, думавшій и видѣвшій все лишь какъ сквозь туманъ. — А откуда у васъ всѣ эти прекрасныя вещи, если никто не работаетъ?

— Да ты же видѣлъ вчера, — стоитъ имѣть золотую палочку, какъ у меня, — и всего будетъ въ изобиліи.

— Но развѣ всѣ могутъ имѣть такія палочки? Вотъ если-бы я пошелъ за тобой, — вѣдь у меня-то ея не было бы. Будетъ ли у меня все, что я захочу?

— Гм! гм! — произнесъ Плутусъ, опасаясь, что ликеръ недостаточно еще затуманилъ разсудокъ его жертвы. — Есть, правда, нѣсколько человѣкъ, у которыхъ ея нѣтъ, — но имъ даютъ то, что имъ нужно; а если у нихъ есть сила воли и умѣнье устроиться, то и они могутъ получить палочку.

Ноно не замѣтилъ, какъ неясенъ и уклончивъ былъ этотъ отвѣть. Да къ тому же, не то же ли самое было и въ Автономіи, гдѣ каждый могъ жить по своему вкусу и гдѣ всѣ охотно помогали одинъ другому?

— Вотъ ты, напримѣръ, мнѣ нравишься, — продолжал Плутусъ, — и я хочу сдѣлать что-нибудь для тебя. Я помогу тебѣ пріобрѣсти одну изъ такихъ палочекъ. Ты видишь, что на моей есть почки, какъ на вѣткѣ дерева. Ихъ можно отдѣлять, когда онѣ вырастутъ, и онѣ въ свою очередь становятся палочками. Вотъ, — и онъ указалъ на одну изъ почекъ, — эта уже достаточно созрѣла, — я отрѣжу ее и дамъ тебѣ.

Говоря это, онъ отдѣлилъ острымъ ножомъ одну изъ почекъ и протянулъ ее Ноно. Мальчикъ смотрѣлъ на него удивленными, но мутными глазами.

— Такъ она, значитъ, вырастетъ, и я получу все, что захочу?

— Ну, конечно; отложи ее только въ сторону, и она вырастетъ въ большую палку, — какъ та, съ которой я ее срѣзалъ.

Ноно положилъ драгоцѣнную почку себѣ въ карманъ.

Плутусъ взялъ его за руку.

— Ну, такъ, значитъ, рѣшено, ты идешь со мной.

— Я думалъ, что ты хотѣлъ видѣть Лябора, — сказалъ Ноно.

— Пока мы тутъ съ тобой разговаривали, онъ ушелъ съ твоими товарищами, — сказалъ Плутусъ, простирая свою золотую трость и дотрогиваясь ею до ползущей въ травѣ улитки; улитка обратилась въ колесницу, запряженную двумя огромными летучими мышами. Плутусъ втолкнулъ въ нее Ноно, сѣлъ рядомъ съ нимъ, и летучія мыши полетѣли по направленію къ Плутократіи.

— Солидарія! Ляборъ! — не могъ не крикнуть, несмотря на свое полусонное состояніе Ноно, почувствовать, что его похищаютъ.

И какъ ни слабъ былъ крикъ ея воспитанника, онъ болью отозвался въ сердцѣ Солидаріи. Поднявъ глаза къ небу, она увидала колесницу Плутуса.

— Скорѣй! Скорѣй! — крикнула она Электрисіи, — мы должны вырвать мальчика изъ когтей Плутуса. Иди, лети и останови его колесницу.

Быстрѣе, чѣмъ мысль, Электрисія приняла видъ молніи, освѣтила все небо и поразила на лету летучихъ мышей, уносившихъ Ноно и его похитителя.

Но — увы! — несмотря на быстроту молніи, колесница уже успѣла покинуть предѣлы Автономіи, — а Солидарія была могущественна лишь тамъ, гдѣ ее знали и уважали.

Плутусъ, увидавъ себя уже вблизи своихъ владѣній, обратилъ свою колесницу въ парашютъ и медленно спустился при помощи его на землю вмѣстѣ съ Ноно; мальчикъ тоже инстинктивно уцѣпился за веревку парашюта.

Они упали оба на берегъ ручья, раздѣлявшаго на-двое долину. Плутусу стоило перейти на другой его берегъ, чтобъ быть въ своихъ владѣніяхъ.

Но прежде чѣмъ они достигли земли, Электрисія явилась отъ имени Солидаріи къ Наядѣ ручья, и Наяда обѣщала вздуть свои воды, чтобъ преградить дорогу Плутусу.

И вотъ ручей сталъ бурлить и вздуваться, выходя изъ своихъ береговъ и заливая долину, обращая ее въ озеро.

Не теряя ни минуты, Плутусъ поднялъ съ земли половинку орѣховой скорлупы, бросилъ ее на воду и ударомъ своей трости сдѣлалъ изъ нея легкую лодочку, съ трехугольнымъ парусомъ, которымъ было очень легко управлять.

— Живо! — сказалъ онъ Ноно, — сядемъ въ лодку, — Ляборъ ждетъ насъ на томъ берегу. — И онъ указалъ на человѣка, очень похожаго на Лябора, но на Лябора съ жестокимъ отталкивающимъ выраженіемъ лица.

Тѣмъ не менѣе Ноно, обманутый наружностью того человѣка, вскочилъ въ лодочку. Тогда Плутусъ грубо приказалъ ему управлять парусомъ, а самъ сѣлъ къ рулю. Наполовину приведенный въ себя этой перемѣной, Ноно все же исполнилъ приказаніе, всматриваясь въ то же время въ лицо мнимаго Лябора. А лицо его становилось все болѣе и болѣе жесткимъ. Мальчикъ думалъ, что, очевидно, Ляборъ недоволенъ тѣмъ, что Ноно покинулъ Автономію, не предупредивъ его. Сейчасъ искреннимъ разсказомъ всего, что съ нимъ случилось, онъ успокоитъ его.

Они уже почти достигли берега, когда лодочка, ударившись о подводный камень, стала тонуть. Но Плутусъ быстро достигъ берега вплавь.

Это Солидарія упросила Наяду устроить крушеніе, надѣясь вернуть себѣ своего воспитанника.

И, дѣйствительно, ей уже удалось приблизиться къ Ноно, котораго Наяда поддерживала надъ водой; она ужъ готовилась схватить его, когда Плутусъ простеръ свою палочку, и Ноно, притянутый, какъ сильнымъ магнитомъ, выскользнулъ изъ объятій Солидаріи, которая не могла пристать къ владѣніямъ Плутуса.

Одной изъ особенностей палочки Плутуса была способность притягивать къ себѣ все, сдѣланное изъ одного съ ней матеріала. Вы помните, что Плутусъ отдѣлилъ отъ нея маленькую почку и далъ Ноно, который спряталъ ее въ свой карманъ. И вотъ палка силой своего притяженія увлекла и вѣточку и ея обладателя.

Отрезвленный принятой имъ ванной и невольно подчиняясь притяженію палочки, Ноно увидалъ огорченное лицо Солидаріи, протягивавшей къ нему руки; но ея лицо постепенно блѣднѣло и терялось въ колыхавшемся надъ бурнымъ озеромъ туманѣ.

Такъ Ноно и остался плѣнникомъ Плутуса.