Ужасное происшествие в особняке Фенли

СВЕТ! КАМЕРА! МОТОР!

— Бесс? — Нэнси протянула в темноту руку, стараясь ободрить испуганную подругу. Но Бесс нигде не было.

Нэнси вскочила со стула.

— Бесс? — позвала она еще громче.

— Нэнси! — Это был голос Джорджи, который звучал где-то далеко сзади.

Нэнси сделала шаг, но тут же на что-то с грохотом наткнулась.

— Извините, — сказала она, хотя напоролась всего-навсего на стул. — Бесс? Джорджи?

Все друг друга звали, искали; падали стулья, разбивались тарелки. Наверняка большинство посетителей бросилось к двери, чтобы поскорее выбраться из ресторана.

Тьма стояла кромешная, так что Нэнси приходилось двигаться к выходу на ощупь и очень медленно.

Темнота и сумятица привели к тому, что все перепуталось, люди натыкались друг на друга, то и дело слышалось: «Эй, вы мне ногу отдавили!», «Дайте же пройти!», «Вы уйдете с дороги или нет?!»

Наверное, хаотичное движение присутствующих сейчас более всего напоминало аттракцион «Автодром» с маленькими машинками в Луна-парке.

Нэнси почувствовала, что кто-то вплотную подошел к ней.

— Бесс? Джорджи?

Две жесткие мозолистые руки сомкнулись на ее горле. Вцепившись в них, Нэнси с трудом разняла железные объятья. Вслед за этим раздался еще чей-то испуганный крик.

— Ха-ха-ха! — зловещий смех заполнил ресторан.

— Эй, Дональдсон! Пошел вон, еще душить он меня будет! Не смешно! — крикнула молодая женщина, и Нэнси узнала голос Шерри Крокер, с которой училась в школе.

Марк Дональдсон был известным придурком, и по крикам из разных углов Нэнси поняла, что он продолжает развлекаться и «душить» людей в темноте.

Наконец она услышала сзади знакомый голос.

— Бесс!

— Нэнси! — Бесс обняла подругу. — Я не могу найти Джорджи!

— Давай выйдем отсюда, может, она уже на улице.

Джорджи действительно ждала их на улице, разговаривая с полицейскими из патрульной машины. Большая часть Ривер-Хайтса была погружена в темноту.

— Это все Хэнк Стейнберг виноват, — объяснила Джорджи. — Его мощные прожектора перегрузили электросеть. Но полиция рассчитывает, что через час свет дадут.

Фонари на улицах тоже вырубились, и полицейские пытались освещать город фарами и мигалками своих машин.

В течение следующего часа в «Школьном дворе» посетители ели при свечах.

— Когда не видишь, что ешь, даже вкуснее, — пошутила Джорджи. — Между прочим, после обеда я собираюсь наведаться в особняк Макколей.

Бесс, услышав это, чуть не подавилась.

— Знаешь, дорогуша, в отличие от некоторых присутствующих я целый день таскала туда-сюда тяжелые подносы, — упредила ее нытье Джорджи. — Могу я хоть вечером поглазеть на кинозвезд?

— Только без меня, — сказала Бесс. — Я больше близко не подойду к Хайлэнд-авеню.

— Неужели мечта о славе покинула тебя? — удивилась Джорджи.

— Знаешь что? А ты побудь-ка возле этого зловещего дома Фенли часок-другой, — Бесс понизила голос до театрального шепота, — а потом расскажешь мне, как ты провела время.

— Ну что ж, лично я против особняка Фенли ничего не имею, — пожала плечами Джорджи. — И потом, я ведь буду стоять на другой стороне улицы. Сегодня снимают потрясающую сцену со спецэффектами — в доме Макколей вылетят все стекла! Ну, идет кто-нибудь со мной?

— Я иду, — сказала Нэнси. — Хочу собственными глазами посмотреть. Может, Теппингтонов застану. Надо же все-таки спросить их насчет красного дыма, который валил из их трубы.

— Ну, я вам не попутчик, — хмыкнула Бесс. Нэнси с Джорджи подождали, пока Бесс пристроилась к группе знакомых ребят, ехавших домой, и тогда обе уселись в машину Нэнси и отправились к особняку Макколей.

Когда они добрались до Хайлэнд-авеню, электричество уже дали, и окна особняка Макколей горели ярким светом.

А вот дом Фенли по-прежнему стоял темным и необитаемым. Так что Нэнси не оставалось ничего другого, как присоединиться к Джорджи. Девушки решили пробраться к съемочной площадке поближе, чтобы как следует разглядеть, что там происходит.

Однако сделать это им не удалось. Заграждения, установленные поперек Хайлэнд-авеню с обеих сторон, оттеснили толпу еще дальше, чем это было утром. По сути дела, оцепление шло от владений Макколей до особняка Фенли, перекрывая доступ к обоим домам. А служба безопасности ужесточила правила и была неумолима.

Нэнси удивлялась, почему так усилили охрану, пока не услышала разговор двух парней о том, что сейчас будут снимать сцену, где в особняке Макколей повылетят все окна. И, хотя группа спецэффектов уже установила в окнах рамы со специальными стеклами, Хэнк Стейнберг решил принять дополнительные меры предосторожности, чтобы исключить малейшую возможность каких-либо травм или, не дай Бог, увечий.

Пиротехники сновали туда-сюда, как муравьи, устанавливая внутри каждой рамы взрывные снаряды, к которым присоединяли миниатюрные устройства для приема радиосигнала. Одно нажатие кнопки — и с помощью дистанционного управления все окна в доме Макколей вылетят одновременно.

— За ужином многие в группе ворчали, что обычно такие сцены снимаются в самом конце, — рассказывала Джорджи. — Ведь после них остаются одни руины. Но Стейнберг решил снимать сегодня, потому что со следующей недели обещают дожди.

— А вообще они надолго в Ривер-Хайтсе?

— Что-то около пятнадцати съемочных дней, — ответила Джорджи. — А потом досъемка в голливудских павильонах.

Нэнси внимательно наблюдала за происходящим вокруг. Может, ей удастся увидеть Дженни Логан, которая снимается в этой сцене. Или просто знакомое лицо, вроде Криса Хичкока или Брэндона.

Но увидела она совсем другое: взгляд ее приковал слабый, мерцающий свет… в доме Фенли.

Сначала Нэнси подумала, что это все-таки отражение света прожекторов или огней макколеевского дома напротив. Но свет в особняке Фенли так метался и прыгал, что Нэнси убедилась: там кто-то есть!

Она коснулась руки Джорджи и кивнула в ту сторону. Джорджи тоже увидела этот свет.

— Надо туда сходить, — решила Нэнси.

— Я с тобой, — вызвалась Джорджи. Но охранник преградил им дорогу.

— Извините, девушки, туда нельзя!

— Почему? — спросила Джорджи.

— Распоряжение мистера Стейнберга, — ответил охранник. — Он боится, чтобы кто-нибудь не пострадал. Так что весь вечер этот отрезок улицы закрыт для передвижения.

— Но нам срочно надо пройти к тому дому! — настаивала Нэнси, не сводя глаз с окна, где только что маячил свет. Но теперь оно было темным.

— Вы там живете? — спросил молодой человек.

— Нет, но там…

Он не дал ей договорить.

— Если нет, вам туда не пройти. И не просите.

— По-моему, его бесполезно просить, — шепнула Джорджи.

Другого пути к особняку Фенли не было, так как заграждение подходило к самой металлической ограде, окружавшей владение.

— Может, махнем через забор? — спросила Джорджи.

— Я уже думала об этом, — отозвалась Нэнси. — Но там, видишь, пики какие острые! И потом, не очень-то хочется нарушать право собственности…

Девушкам пришлось отступить. Не оставалось ничего другого, как дождаться окончания съемки.

— Это всего минуты две-три, — убеждала Джорджи подругу, довольно демонстрируя знание киношной кухни. — Вообще-то считается, что технически это не очень сложная сцена. Дженни Ло-ган выбегает из дома и несется по лужайке, а в это время у нее за спиной от взрыва вылетают все стекла из окон. Ничего особенного!

Нэнси старалась быть как можно спокойнее. Должна же рано или поздно кончиться эта нервотрепка!

Дженни Логан сидела на высоком режиссерском стуле, вытянув ноги и запрокинув голову. Она сосредоточивалась, отстраненно взирая на окружавшую ее суету. У нее на коленях лежал потрепанный плюшевый медвежонок. Даже в простой белой блузке и хлопчатобумажной юбке Дженни Логан была неподражаема.

Из особняка Макколей вышел Хэнк Стейнберг и начал довольно долго объяснять и показывать Дженни, что от нее требуется: как бежать, какое должно быть выражение лица и все в таком духе.

Толпа зевак сзади стала уплотняться, и девушкам было все труднее наблюдать за домом Фенли, но Нэнси все же старалась не упускать его из виду в надежде снова увидеть свет. Во всяком случае, один-то раз она отчетливо видела жуткий отблеск в окне слева от парадной двери.

— Господи, хоть бы они побыстрей все сняли и умотали отсюда! — взмолилась Нэнси. — Ведь если в доме Фенли кто-то есть, например вор, не будет же он торчать там всю ночь!

— Так! Начинаем! — крикнул Хэнк из-за первой камеры, установленной футах в тридцати от входной двери в дом Макколей.

Он проверил готовность других пяти камер, которые должны были снимать сцену с разных позиций. Три из них фиксировали панораму дома и были направлены на окна. Две другие должны были держать в кадре бегущую Дженни.

Наконец Хэнк скомандовал: «Мотор» — и Дженни выскочила из дома как ошалелая. Она сыграла очень убедительно, но окна не взорвались.

— Стоп! — закричал Хэнк.

Снова и снова актриса повторяла эту драматичную сцену, но, как она ни старалась, Хэнк заставлял ее все делать заново.

— Хэнк! — взмолилась она, и в ее мягком голосе зазвучали напряженные нотки. — Когда же ты их наконец взорвешь?!

— Когда сочту нужным, — отрезал Хэнк.

Джорджи застонала, а Нэнси взглянула на особняк Фенли. Света в окнах не было.

Дженни в очередной раз выскочила из двери. На этот раз она выглядела совсем очумевшей от ужаса. И вдруг позади раздался такой оглушительный взрыв, что задрожала земля, а из окон со звоном полетели стекла.

В глазах Дженни промелькнул животный страх, и она издала неподдельный вопль.

— Стоп! — прокричал Хэнк. — Ну, ты довольна, детка? — сказал он, подходя к Дженни и обнимая ее.

— В один прекрасный день ты все-таки доведешь меня до белого каления, — сердито сказала Дженни, и Нэнси уловила в ее речи легкий южный акцент.

Наконец заграждения были сняты, и девушки бросились к дому Фенли. Там было совершенно темно. Они звонили, заглядывали в окна. Но все было бесполезно: дом был пуст и безответен.

Ранним утром следующего дня — слишком ранним для обычного звонка — над ухом Нэнси затрещал телефон на тумбочке. Она мгновенно схватила трубку, чтобы звонок не разбудил Ханну или отца.

Часы показывали пять утра.

— Алло?

— Нэнси? Это Сара Теппингтон!

Нэнси узнала голос своей бывшей учительницы английского. Той самой, что жила в особняке Фенли.

— Извини, что звоню так рано, — продолжала миссис Теппингтон, — но у меня просто сил больше нет. Пожалуйста, приходи сейчас же! Случилось нечто ужасное.