Уго Чавес. Одинокий революционер

Глава 34 На пути к «Социализму XXI века»

Разобраться во всех нюансах «чавизма» как постоянно меняющейся доктрины — сложнейшая задача. На эклектизм её идейных установок постоянно указывают правые, левые и независимые политологи. Личное бессменное лидерство — первостепенный элемент доктрины. Может быть, поэтому Чавес ни разу не намекнул на то, кто конкретно может стать его достойной заменой, надёжным преемником. Пока что в силе остается схема «треугольника власти», предложенного Норберто Сересоле. «Лидер — армия — народ» — такова схема сохранения контроля над страной, которая до последнего времени не подводила президента.

Претендентов на роль «интерпретаторов чавизма» у президента хватает. Среди них — Игнасио Рамоне, главный редактор французской газеты «Лe Монд дипломатик», политолог из Чили Марта Харнекер и учёный из Мексики (немецкого происхождения) Хайнц Дитрих. Необходимо отметить, что именно Дитрих претендует на лавры создателя концепции «Социализма XXI века», заключающейся, по его словам, в том, чтобы «большинство (народа. — К. С.) приобрело наибольшую исторически возможную степень влияния на решения в тех экономических, политических, культурных и военных организациях, которые определяют его жизнь».[180]

Иронические, саркастические и уничижительные выпады со стороны оппонентов в адрес «социализма с венесуэльским лицом» звучат в стране и «во всемирном масштабе» ежедневно, с нарастающей ожесточенностью. «Бесполезные импровизации, тупиковый путь, напрасная трата ресурсов страны» — этот стереотип оценок находит одобрительный отклик в условиях современного неолиберального мира. Но дело как раз в том, что президент не считает себя истиной в последней инстанции по проблематике «Социализма XXI века». Чавес постоянно цитирует ответ Фиделя Кастро на вопрос о том, какая самая большая ошибка была им допущена за время пребывания на посту руководителя Кубы. Фидель сказал честно: «Я верил, что кому-то доподлинно известно, как именно надо строить социализм». Поэтому и своим сторонникам Чавес говорит: «У меня нет готового проекта социализма, я обращаюсь к вам: стройте социализм, стройте его снизу, по вашим представлениям».

По признанию Чавеса, ему не слишком нравится термин «чавизм», используемый для обозначения его вклада в обновление социалистической идеологии, борьбу за построение «Социализма XXI века». Неизбежность прихода социализма и его спасительная роль для будущего человечества для Чавеса аксиома. Поэтому он досконально знакомится с трудами классиков марксизма-ленинизма, уделяя особое внимание опыту формирования «партии авангарда». О своих поисках, размышлениях и выводах Чавес говорит публично, обращаясь не только к своим сторонникам, но ко всем венесуэльцам, словно подчёркивая: я ничего не скрываю от народа. Помимо классиков он постоянно цитирует работы Плеханова, Грамши, а в последнее время — Троцкого, революционная несгибаемость и непримиримость которого к империализму импонируют Чавесу.

Создание Единой Социалистической партии Венесуэлы (PSUV) потребовало от Чавеса немалых усилий. Традиционные союзники (Patria Рага Todos — РРТ, Podemos, компартия), на которых опирался Чавес в рамках «Патриотического полюса» и «Движения Пятая республика», явно не стремились к тому, чтобы раствориться в организации, программа, устав и структура которой требовали «обкатки» и проверки на конкретных делах, а кадры — идеологической шлифовки.

Вопрос слабой политической подготовленности среднего руководящего звена PSUV беспокоил Чавеса. Президент рассчитывал на помощь компартии, но ошибся. «Мы будем помогать процессу во всём, — заявили коммунисты, — но как самостоятельная политическая сила, исторически ориентирующаяся на пролетариат». Эмоциональный Чавес обиды не сдержал и, как всегда в подобных случаях, высказался наотмашь: «Ну и шут с вами! Какая тут помощь! Обойдусь! Весь состав этих партий поместится в «фольксваген», в котором я ездил, будучи лейтенантом!»

Задачу подготовки политически грамотных кадров для PSUV Чавес возложил на Вильяма Исарру, который также бил тревогу по этому поводу. Раньше президент использовал его на различных «прорывных» участках, даже в МИДе, где он одно время был заместителем министра по странам Азии и Океании, хотя занимался в основном кадровой чисткой от «ненадёжных элементов Четвёртой республики». Чавес одобрил проект Исарры по созданию Центров идеологической подготовки партийцев, территориально охватывающих всю страну. Самое главное, не забывать, что главная задача этой работы — построение «Социализма XXI века» с использованием доктрины «Трёх Корней» и актуальных политико-идеологических установок лидера Боливарианской революции.

Исарра с энтузиазмом взялся за дело. Вскоре по всей стране стали открываться центры и кружки в помещениях, которые выделяли местные власти в административных учреждениях и учебных заведениях. Экономия средств, никакого расточительства! Была разработана программа подготовки партийных кадров, в которой были учтены все рекомендации Чавеса и добавлены учебные темы по выбору самого Исарры. По его мнению, нельзя было игнорировать классиков марксизма-ленинизма, Троцкого и Фиделя Кастро.

Нужно отметить, что Исарра, который обладает неиссякаемой тягой к познанию и самоусовершенствованию, готовностью до «последнего патрона» отстаивать свою точку зрения, выдвинул такие требования к «типовому» слушателю Центра подготовки: «Он должен быть прирождённым мыслителем. Интеллектуально активным. Знатоком тех проблем, которыми ему предстоит заниматься. Он не может быть пассивным, не умеющим противоречить человеком, проявляющим робость в изложении своих взглядов. Он не может быть покорным исполнителем, который автоматически делает всё, что ему приказывают. Он должен опираться на свои способности, чтобы анализировать имеющиеся факты и реалии, и на этой основе строить свою собственную политическую модель. Уметь переходить от абстрактного к конкретному, проверяемому практикой».

Излагая свои мысли о том, какой должна быть партия боливарианско-социалистической революции, Исарра в принципе отвергает традиционное понятие партии, поскольку организации подобного типа, по его мнению, являются механизмами, «обслуживающими политическую клиентуру». «Надо прощаться с привычными шаблонами, — считает Исарра, — и, опираясь на новую политическую культуру, создать на ближайшие 100 лет такую народную структуру, которая будет радикально противоположна тому, что сейчас нам известно под именем политической партии».

По замыслу Исарры, выпускники Центров идеологической подготовки будут формировать «передовые народные структуры», способные управлять и государством, и революционным процессом. Со временем функции PSUV полностью перейдут к таким «структурам». В своих методических лекциях Исарра иллюстрирует концепцию многочисленными слайдами с выкладками и схемами. Процесс замены правящей партии на «передовую народную структуру» изображён как поэтапная левитация пирамиды, вершина которой — партийное руководство, а основание — партийная масса. Пирамида, поставленная на вершину, — таков визуальный образ «передовой народной структуры». По прогнозам Исарры, произойдёт эта трансформация приблизительно к 2020 году, то есть тогда, когда, по замыслу Чавеса, революционное переустройство Венесуэлы будет в основном завершено. Известно, что к 2009 году через центры прошло не менее восьмидесяти тысяч курсантов. Так что кадровая работа идёт успешно…

Призыв Чавеса формировать структуры партии «снизу вверх», чтобы рядовые партийцы выбирали в руководство наиболее авторитетных, подготовленных и убеждённых товарищей, был услышан далеко не во всех организациях. Активизировались карьеристы, политические «прилипалы», агенты «пятой колонны». Но Чавес руководствуется пословицей «Собаки лают, а караван идёт». В конце марта 2007 года президент принял клятву первой группы активистов PSUV (2400 человек). Выступая на церемонии, Чавес сказал: «Мы должны построить партию, которая порвёт со всеми политическими схемами прошлого. Мы обязаны избавиться от сектантства, личного и внутрипартийного соперничества, чтобы создать социалистическую боливарианскую партию. И речь идёт не о едином мировоззрении (pensamiento unico), а о единой партии».

Чавес вновь обратился к партиям Patria Рага Todos (РРТ), Podemos и коммунистам с призывом «хорошо всё обдумать, продемонстрировать максимум самоотречения и сделать всё возможное для построения подлинно революционной социалистической партии».

Оппозиция, как и следовало ожидать, не жалеет сил для опорочивания социалистической идеи, для создания искусственных препятствий на пути мирного строительства нового общества. Поэтому в повседневной жизни Венесуэлы то и дело возникают проблемы, которые вызывают законную обеспокоенность граждан. Периодически возникающая нехватка ряда продовольственных товаров в стране получает всемирную огласку: «Социализм Чавеса привёл к систематическим перебоям в продаже продуктов питания первой необходимости». Сахар, пшеничная и кукурузная мука, молоко, яйца, мясо, рыба — всё это вдруг становится дефицитом. Впервые перебои начались, когда производители, поставщики и торговцы начали выражать недовольство жёсткой ценовой политикой правительства, которое пыталось остановить инфляцию. «Мы торгуем себе в убыток», — заявляли владельцы магазинов и припрятывали товар. Тревожные сюжеты беспрерывно транслировались по оппозиционным телеканалам, вызывая панику у населения. Венесуэльцы скупали впрок всё, что могли.

«Это классический саботаж, организованный подрывными центрами в Соединённых Штатах, — заявил Чавес. — Наши враги хотят организовать голод в стране, но его не будет. Мы предпринимаем экстренные меры к закупкам продовольствия за рубежом». Под контролем военных стала создаваться сеть народных магазинов «Меркаль», в которых продукты продавались по льготным ценам, чтобы сбить волну саботажа и спекуляции. В этих магазинах разрешалось отовариваться всем, в том числе обитателям привилегированных районов. Кое-кто этим пользовался, отправляя кухарок на закупки.

Через три-четыре месяца ситуация была полностью нормализована, но обыграна в привычном драматическом ключе представителями администрации Дж. Буша: Чавес в своём стремлении к социализму не останавливается ни перед чем, даже «морит народ голодом».

Магазинный саботаж продолжается,[181] особенно накануне крупных политических мероприятий. В газетах появляются тревожные репортажи о том, что в магазинах «заканчиваются» такие-то продукты, и покупатели сразу же бегут скупать «дефицит», хотя он в изобилии лежит на прилавках. Тут выгода очевидная: и чёрных пропагандистов, и торговцев.

В 2007 году объединяющим фактором для оппозиции стала борьба против реформирования конституции: Чавес пытается превратить её из боливарианской в социалистическую! Он хочет стать пожизненным президентом! Не допустим! Наиболее активно против реформы выступали студенты. «Детки из богатых семей», — окрестили их боливарианские СМИ. Это было не совсем верно, поскольку среди манифестантов преобладала молодёжь из среднего класса.

Было бы наивным считать, что лагерь сторонников Чавеса состоит из политически компактной и фанатично настроенной массы последователей. Критические настроения по поводу «волюнтаристских экспериментов» с Основным законом возникли и среди боливарианцев. Острота и динамизм преобразований в стране, некоторая поспешность в деле создания социалистической индустрии, проведения аграрной реформы (с применением конфискаций «непродуктивных» земель), идеологизация вооружённых сил (с использованием кубинского опыта), а также реформа образования (тоже по кубинскому образцу) — всё это побудило некоторых «реалистично мыслящих» попутчиков Чавеса к переходу в лагерь оппозиции. Так, порвал с чавизмом Исмаэль Гарсия, руководитель партии Podemos. Решение его было вызвано принципиальными расхождениями во взглядах с Чавесом на пути развития Боливарианской революции.

Большой политический резонанс вызвал переход в ряды оппозиции генерала Бадуэля. Его обвинения не отличались оригинальностью, всё уже было сказано оппозицией: президент добивается полного подчинения ветвей власти, ликвидации демократии и установления диктатуры, чтобы таким образом облегчить себе задачу «введения социализма сверху». Предательство Бадуэля стало для Чавеса тяжёлым ударом: когда-то они вместе давали клятву бороться за счастливое будущее Венесуэлы под саманом Гюэре. Теперь рядом с ним нет никого из той четвёрки «самых первых». У Бадуэля не было причин для обид: благодаря его, Чавеса, поддержке он успешно продвигался по служебной лестнице, получал все посты, на которые претендовал. И вот — после стольких испытаний, включая апрель 2002 года, — дезертировал!

В июле 2007 года на церемонии передачи поста министра обороны Бадуэль, произнося прощальную речь, несколько туманно и витиевато высказал критические суждения о социализме. Министр фактически подал сигнал о том, что после ухода с военной службы будет придерживаться более консервативной позиции в отношении реформирования страны: в Венесуэле нельзя допускать перегибы в духе «реального социализма в СССР», не менее ошибочен курс и на построение государственного капитализма. Слушая Бадуэля, Чавес даже бровью не повёл и в своём заключительном слове сказал, что речь уходящего министра представляет большой теоретический и практический интерес и будет опубликована отдельной брошюрой массовым тиражом. На этот раз постарался не выдать подлинных чувств и сам Бадуэль. Слова Чавеса были восприняты всеми как искренняя похвала, но за ними скрывалось только одно — ирония.

Четыре месяца после ухода в отставку Бадуэль находился в тени, внимательно наблюдая за перипетиями кампании «за» и «против» внесения поправок в конституцию. Он ждал звонка Чавеса. Какой пост предложит ему президент? Он всегда старался устроить близких ему военных на престижные должности в государственном аппарате. Для генерала Гарсии Карнейро, экс-министра обороны, Чавес даже специально придумал министерство Народного участия и социального развития. На что может претендовать он, Бадуэль? Тут сомнений у него не было: после поста президента в Венесуэле самая значимая позиция — руководителя PDVSА и министерства энергетики. Об этом и пойдёт речь. Правда, звонок от Чавеса задерживается, но это понятно: по опыту работы личным секретарём президента он знал: тот всегда «берёт паузу» перед ответственными назначениями. К тому же надо решать вопрос о перемещении президента PDVSA Рамиреса на новую должность.

«Пауза» Чавеса по непонятным причинам затягивалась. Приближался декабрь, месяц проведения референдума по реформированию конституции, а президент молчал. Знаменитое «восточное» терпение Бадуэля стало постепенно сдавать. Неужели Чавес своим молчанием даёт ему понять, что по каким-то соображениям не хочет прибегать к его услугам? Как долго это продлится? Стоит ли ему, Бадуэлю, вообще ждать? Не пора ли выдвигаться на самостоятельную политическую позицию?

Два-три раза Бадуэль высказался в поддержку референдума, словно напоминая о себе Чавесу, а потом, почти без паузы, созвал пресс-конференцию, чтобы призвать венесуэльцев голосовать против внесения поправок в Основной закон. С каждым днем Бадуэль всё больше нервничал. Он знал, что в министерстве обороны ведётся финансовая ревизия. Копали явно под него. Было ещё несколько выступлений, в которых Бадуэль критиковал «режим», «авторитаризм» Чавеса, его «прокубинский курс», «гонку вооружений» и «Социализм XXI века». «Надо как можно скорее избавиться от этого правительства, — заявил Бадуэль, — наша армия не должна оставаться в стороне».

Эти слова звучали как призыв к мятежу, но президент распорядился не предпринимать каких-либо действий против бывшего министра обороны. Это могло произвести негативное впечатление на электорат. Когда ситуация с Бадуэлем обсуждалась на Восьмом телеканале, в студию Ванессы Дэвис позвонил Чавес. Он сказал, что был готов к такому повороту событий, потому что «сердцем чувствовал», что готовится измена: «После всего, что было, — Военной академии, клятвы у старого Самана, участия в «MBR-200», выступления 4 февраля и всего другого, включая слёзы Рауля на поле Карабобо, когда он узнал, что назначен министром, — трудно примириться с его поступком. Он совершил предательство, которое можно сравнить с ударом кинжала в спину. Самое большое предательство Бадуэль совершил против себя, потому что убил тот образ революционного генерала, который существовал в народном восприятии…»

После проигрыша на референдуме Чавес занял выжидательную позицию: может быть, теперь Бадуэль одумается, бросит изображать из себя мудрого политика и отправится в свое имение в штате Баринас, чтобы заняться разведением племенного скота. Ничего этого не случилось, нападки экс-министра на «режим» стали более резкими. Бадуэль передал в типографию рукопись книги «Мое решение — Венесуэла, кризис и спасение», которая носила программный характер.[182] Он явно начал подготовительную работу по созданию собственного движения или партии. И самое главное, стал всё чаще апеллировать к офицерам: «Только от вас зависит будущее страны!» Иного выхода у Чавеса не оставалось: он поставил подпись на представлении военной прокуратуры об аресте.

Арест был произведён агентами DIM при свете дня близ торгового центра, где чета Бадуэлей обычно запасалась продуктами на неделю. Всё произошло так быстро, что экс-министр не оказал даже символического сопротивления. Его отвезли в военную тюрьму Ramo Verde, обыскали, изъяли мобильный телефон, записную книжку, поясной ремень, ключи. В годы Четвёртой республики Бадуэль умело «конспирировался» (то есть отсиживался) и избежал тюрьмы, через которую прошли многие его товарищи из «MBR-200». Так что знакомство с Ramo Verde в какой-то мере восстановило справедливость.

Проведённая в министерстве обороны ревизия показала, что Бадуэль с помощью «лично преданных» подчинённых в финансово-хозяйственных структурах армии «вывел» из её бюджета миллионные суммы, которые истратил на приобретение земель в штатах Гуарико, Тачира и Баринас, дорогостоящей сельскохозяйственной техники и племенного скота. Телевизионные сюжеты с имениями-асьендами, пастбищами до горизонта и сотнями голов крупного рогатого скота, принадлежащего Бадуэлю, погасили первоначальный порыв оппозиции поддержать «опального генерала». Ещё один коррупционер из «боливарианской буржуазии»: политической перспективы не имеет…

В мае 2010 года генерала R Бадуэля за растрату и превышение служебных полномочий приговорили к семи годам и одиннадцати месяцам тюрьмы. По версии следствия, когда он занимал пост министра обороны в 2006 году, из ведомства пропали 18,6 миллиона долларов. Сам осуждённый отрицает свою вину, а приговор называет политически мотивированным. Чавес, комментируя приговор, сказал, что «с началом революционного процесса в стране не стало неприкасаемых».

Тема ускоренного построения основ социализма в стране (Чавес отводил этой стратегической задаче 15–20 лет) весьма болезненна для венесуэльцев. Крах «реального социализма» в Советском Союзе и других социалистических моделей в странах Восточной Европы постоянно используется оппозицией как аргумент против «прожектёрства» Чавеса. В ещё большей степени неприемлем для венесуэльцев социализм по-кубински. Он ассоциируется с всесилием контролирующей роли государства и компартии, материальными лишениями и ограничениями, несвободой и репрессиями в отношении инакомыслящих. Он чреват десятилетиями вражды с Соединёнными Штатами, последствия которой, несомненно, негативно скажутся на уровне жизни венесуэльцев. Как ни пытается президент убедить народ в том, что намерен строить «социализм с венесуэльским лицом», ему не удаётся достичь желаемых подвижек в этом вопросе. Жизнелюбивые венесуэльцы не воспринимают имеющий явные кубинские корни лозунг — «Родина, социализм или смерть!».

Внесение поправок в Боливарианскую конституцию Чавес начал обдумывать сразу же после победы на президентских выборах 2006 года. Об этих планах он намекнул в своей «речи победителя», не вдаваясь в подробности. Но было понятно: «корректировка» Основного закона нужна для решения задач по строительству «Социализма XXI века». Позднее Чавес признался: он решил воспользоваться своим очередным (бесспорным!) успехом для того, чтобы перенести его «триумфальный импульс» на покорение новой стратегической высоты: законодательного обеспечения «курса на социализм». Обсуждение конкретных аспектов этой проблемы шло в предельно узком кругу испытанных соратников, поэтому каких-либо возражений Чавес не услышал. Было решено начать подготовку венесуэльского общественного мнения к «социалистическому виражу» во внутренней и внешней политике и, соответственно, проведению референдума по принятию поправок к конституции.

Где-то в начале 2007 года Чавес созвал очередную пресс-конференцию для иностранных журналистов в Зале Айякучо дворца Мирафлорес. После традиционного жребия, проведённого пресс-секретарём президента, мне — в числе пяти других счастливчиков — выпала возможность в порядке очерёдности задать вопрос президенту. В самом деле повезло, ведь только официально аккредитованных иностранных журналистов в Венесуэле более полусотни, представлены все крупные агентства и телеканалы. Чавес — один из ведущих «ньюсмейкеров», производителей новостей в Латинской Америке, и пробиться к нему нелегко. Ежемесячно в пресс-секретариат Чавеса со всего мира поступает до двухсот заявок на проведение интервью с ним. Ну, а вопрос у меня родился такой:

Я не сомневался, что на этот вопрос президент ответит с удовольствием. Ведь есть же у него какой-то идеальный образ Венесуэлы, её грядущих достижений, процветания и, как он не раз повторял, — источника «максимального счастья» для всего народа…

Реакция Чавеса была иной. По лицу его пробежало облачко если не раздражения, то недовольства. Ему явно не понравилась затронутая тема. Без особых эмоций он сказал, что счастливая жизнь венесуэльцев — его постоянная забота и что все ответы на свои вопросы я смогу найти в конституции. Привычным жестом он достал из внутреннего кармана пиджака томик Основного закона и показал его всем присутствующим: «Здесь сказано обо всём, и в первую очередь о том светлом будущем, которое ожидает нашу страну».

И всё! Это был самый короткий ответ Чавеса из тех, которые я когда-либо слышал на его пресс-конференциях. Что-то ему не понравилось в заданном вопросе. Но что? Я пытался разобраться в причинах столь необычной реакции президента. Никакого подтекста, в том числе иронического, вопрос не содержал. Неужели Чавесу показалось, что некий скрытый подвох в нём всё-таки был?

Позже я понял, что, демонстрируя синий томик, Чавес лукавил. В то время его уже занимал проект обновления конституции, её наполнения социалистической «составляющей». Но говорить об этом — без подготовки общественного мнения — было преждевременно.

Это и было, скорее всего, причиной предельной сухости ответа Чавеса. Пройдёт несколько месяцев после той пресс-конференции, и в руках президента появится другой томик — проект Социалистической конституции с ярко-красной обложкой. О его достоинствах Чавес мог говорить часами, рисуя оптимистично-праздничные картины грядущей Социалистической республики Венесуэлы.

Кампания за внесение поправок в конституцию велась сторонниками Чавеса в спокойной, уверенной в «правоте дела» тональности. Подтекст был такой: если президент считает, что ему нужен скорректированный (в соответствии с политическими требованиями на перспективу) вариант Основного закона, он его обязательно получит. Президент никогда не проигрывал! Президент выбрал правильный момент для своей инициативы! И тактически и стратегически он на несколько голов впереди оппозиции! На референдуме простой народ дружно проголосует за его предложения «сбросить оковы капитализма», чтобы приступить к построению «социализма с венесуэльским лицом»!

Исходные предложения по реформе конституции, которые подготовил сам Чавес, в ходе «общенародной дискуссии» стали постепенно размываться, дополняться, утяжеляться, и те, кто не слишком силён в схоластике такого рода, запутывался и терял интерес к проблеме. Марафонские обсуждения многочисленных поправок, которые транслировались проправительственными радио- и телестанциями, казались венесуэльцам назойливыми: нет ли в этом какого-либо подвоха? Не кроется ли за этими дискуссиями стремление Чавеса добиться «пожизненного президентства»?

Оппозиция воспользовалась провалами боливарианского агитпропа. Застарелое недоверие среднестатистического венесуэльца к социализму как системе личной несвободы, материальных проблем, обязательного идеологического единомыслия — было использовано «на всю катушку», причём нередко применялись самые примитивные аргументы периода холодной войны: будет введена уравниловка, запретят частную собственность, детей начнут отбирать в раннем возрасте, чтобы воспитать их в духе слепой преданности «режиму». «Командо Самора», организационный центр, созданный по указанию Чавеса для ведения кампании в пользу реформы конституции, не всегда объективно оценивал обстановку на местах. По сведениям «Командо», опросы общественного мнения стабильно предвещали убедительную победу «скорректированного» проекта конституции. Уверенность Чавеса в триумфе проекта была столь велика, что порой создавалось впечатление, что он самоустранился от личного ведения кампании, передоверив её соратникам: министрам, губернаторам, активистам Соцпартии, студенческим лидерам-боливарианцам.

В день референдума оптимизм Чавеса стал постепенно угасать: активность венесуэльцев на участках для голосования не радовала. Это было бы ещё полбеды, 30–40 процентов электората Венесуэлы обычно уклоняется от выполнения своего «гражданского долга» и традиционно обозначается как «ни-ни», то есть ни за тех, ни за других. Хуже всего было то, что часы шли, а неофициальные цифры хода голосования даже с минимальной надёжностью не указывали на его исход. Чья возьмёт: «да» за реформу или «нет» против неё? Кто-то из присутствующих в кабинете президента негромко сказал: «Электорат на пляже». У венесуэльцев поездка в конце недели на пляж — это святое.

Объявление Национальным избирательным советом предварительных итогов референдума ожидали в 8–9 часов вечера. Но час шёл за часом, а сводка результатов не оглашалась. Что случилось? Неужели Чавес проиграл и, не желая с этим смириться, пытается «договориться» с Советом? Слухи о подготовке обмана стали распространяться по столице и по стране. Конечно, старалась оппозиция, хорошо владеющая этим традиционным для венесуэльской жизни искусством. Некоторые оппозиционные лидеры появились на подступах к Избирательному совету и сделали будоражащие заявления: нас хотят обмануть! Это грозило стихийными беспорядками. Информация о подготовке правыми экстремистами насильственных акций поступала к Чавесу из самых разных источников. Особенную тревогу у него вызвал документ, перехваченный DISIP, под названием «Операция Клещи» (Operation Tenaza): руководящий сотрудник ЦРУ в Каракасе сообщал в штаб-квартиру Лэнгли прогнозы по референдуму и давал отчёт о действиях и дальнейших планах резидентуры по дестабилизации «режима».

Только в половине первого ночи Чавес вышел из своего кабинета в Мирафлоресе и направился в зал, где его дожидались журналисты. Председатель Избирательного совета Тибисай Лусена уже выступила по телевидению: против проекта реформы проголосовало 50,7 процента избирателей, за него — 49,3 процента. По её словам, не все голоса были подсчитаны, не поступили полностью сведения с отдалённых избирательных участков, но тенденция сохранялась неизменной: чуть больше половины электората высказалась против проекта Чавеса. Победила оппозиция. В обращении к народу Чавес сказал, что референдум прошёл в лучших традициях демократии, на высоком этическом уровне.

Он обратил внимание на большой процент воздержавшихся — 44, что, по его мнению, негативно сказалось на результатах голосования и, соответственно, дальнейшей судьбе проекта. Его придётся отложить, но не отказаться совсем. Он поздравил оппонентов и советовал с толком распорядиться победой: научиться уважать идеологические различия, искать истину в дебатах, а не на путях насилия, конспирации, подчинения североамериканской империи. Чавес не смог удержаться и назвал победу оппозиции «малюсенькой» и «пирровой».

Часть выступления Чавеса была обращена к соратникам: «Мы продолжаем битву за социализм в тех рамках, которые нам позволяет эта (1999 года. — К. С.) конституция, потому что о предложенной реформе можно говорить бесконечно, потому что в ней есть идеи очень отважные, некоторые беспрецедентные. Я не встречал прецеденты некоторых из этих предложений — экономических, геополитических, социальных. Шестичасовой рабочий день, к примеру, не имеет параллелей в мире. Новая геополитика власти. Новое экономическое видение. Социальная собственность. Коммунальная собственность. Гражданская собственность. Хочу, чтобы вы знали, что ни одной запятой из этого проекта я не вычёркиваю. Предложения венесуэльскому народу остаются в силе, они живы, они не умерли… Мы уже знаем, каким будет будущее… Пока не получилось, но я сохраняю этот курс и говорю венесуэльским рабочим, венесуэльским мужчинам и женщинам, даже тем, кто не голосовал за реформу, что социальные предложения, содержащиеся в ней, являются самыми передовыми на этой планете. Мы продолжим работу над ними, сделаем всё возможное, чтобы посоветоваться с вами, чтобы продолжить дебаты по темам и добиться максимального социального включения всех венесуэльцев. Социальное равенство, говорил когда-то Боливар, должно быть фундаментальным принципом нашей системы. И сейчас это говорю я: равенство!»

После референдума, глубокой ночью, Чавес по старой памяти открыл книжечку Лукаса Эстрельи, перечитал главу «Воитель, потерпевший поражение»:

«Однажды на самом верху, потом — внизу. Один раз впереди, в другой — далеко сзади. Это момент твоего поражения. Ты проиграл одно сражение на пути к Познанию. Ты проиграл одну битву. Согласись с этим, ответь за своё поражение. Только ты несёшь ответственность. Или тебе недостало мудрости, или тебе не хватило мужества. Дело в том, что ты не сделал того, что был обязан сделать в нужный момент. Ты должен принять твою ошибку со смирением. Если получил рану, проси прощения. Если разрушил, начинай стройку. Если отошёл в сторону, присоединись. Самое важное: не повторить той же ошибки. Только в этом случае Солнце засияет для тебя. И тогда, помимо исправления всего разрушенного в пределах твоих возможностей, ты должен противостоять последствиям, к которым привели твои действия. Обдумывать, исправлять, ждать. Потом предпринимать меры».

Главной причиной провала референдума по «корректировке» конституции была низкая активность Единой соцпартии. Более трёх миллионов её членов не пришли на участки для голосования! В качестве следующего шага Чавес как лидер партии предложил «Программу 3 R» — Revision, Rectificacion, Reimpulso (ревизия, исправление, придание нового импульса). Но критика и самокритика не дали результата. Не прекращались внутренние конфликты, борьба группировок, подстрекательские действия мимикрирующей «пятой колонны». В первичных организациях партии (называемых «патрулями») сохранялась напряжённость. Все хотели руководить, желающих работать просто «за идею» было очень мало.

Стали терять темп социальные миссии, особенно «Barrio Adentro» — медицинское обслуживание в беднейших районах. Люди всё чаще задавали вопросы: какая польза от соцпартии, если она не знает ситуации в стране? Или она создана не для руководства революционным процессом, а для использования в избирательных кампаниях президента?

Первыми сигнал тревоги подали не «партийные патрули» PSUV, в которых состоит более четырёх миллионов человек, а оппозиция и пресса. Газета компартии «Трибуна популар» опубликовала аналитическую статью о возрастании угроз для «процесса»: «Лицемерные речи контрреволюции получают всё больше отклика в народных кварталах крупных городов». Чавесу пришлось вмешаться, указать на тех, кто несёт личную ответственность за пробуксовывание миссий и плохую работу государственных учреждений.

На церемонии открытия здания новой «цивилизованной» тюрьмы в Коро (штат Фалькон) Чавес обратил внимание министров, разного рода боливарианских руководителей и ответственных чиновников, которые сидели в первых рядах, на деревушку по соседству: «Посмотрите, вон там, неподалёку от нас, находится селение, три-четыре бедняцких дома, подслеповатых, умирающих от жажды. За пять долгих лет строительства тюрьмы никто из вас даже не приблизился к этим домишкам. Десятки, сотни функционеров побывали здесь, даже, возможно, останавливались, чтобы выпить чашечку кофе. И никто из них, из вас — повторяю: никто! — даже на мгновение не задумался о том, что можно было бы легко, очень легко, чрезвычайно легко провести трубу в это селение. Никому не пришло в голову подарить воду его обитателям. Никому! Только мне, мне одному, и я отдаю себе отчёт в этом!»

Мало кто из присутствующих понял, как много боли и одиночества было в этих словах президента. Но это была его судьба, в предвидении которой много лет назад в Гватемале Уго написал: «Жизнь меня вела, одинокого, / с моим крестом / невидимым / и тяжёлым, по моим мечтам»… В этот знойный день в Коро Чавес вновь с особой силой ощутил огромность возложенной на него пожизненной миссии, которую только он один может выполнить, которая является его «крестом невидимым и тяжёлым». Немногие безоговорочные и жертвенные соратники, включая брата Адана, помогают ему в исполнении этой миссии, понимая, что не поспевают за своим лидером…

На горькие слова Чавеса реакции не последовало. Было жарко, приглашённые на церемонию высокопоставленные боливарианцы обмахивались газетами и брошюрами, с нетерпением дожидаясь конца выступления президента. Один из комментаторов левого портала aporrea. org написал по этому поводу: «Наша государственная бюрократия остаётся равнодушной и малоподвижной. Больно смотреть на бессилие президента».

Руководящий орган партии (для оппозиции — «политбюро») по замыслу Чавеса должен был формироваться «снизу — вверх»: члены партии выдвигают самых достойных на региональные конференции. Потом на съезде в Каракасе будет избрано руководство партии. Но практически во всех муниципальных организациях борьба даже за низовые посты приобрела такую остроту, что пришлось вмешиваться и президенту, и Адану Чавесу, и Хорхе Родригесу, и генералу Мюллеру, и другим членам организационного комитета. Сложившиеся структуры PSUV на уровне муниципалитетов и штатов под разными предлогами отторгали партийцев новой волны.

Первый чрезвычайный съезд PSUV готовился почти в авральном режиме. Дата его проведения переносилась несколько раз. Чёткой предварительной информации о намеченной повестке не было, что вызвало критические отклики рядовых партийцев. Задавались вопросы. Где внутрипартийная демократия? Сохраняется ли квота на так называемых «безоговорочных делегатов», которым не надо проходить через горнило предварительных обсуждений и голосований? Неужели сценарий съезда уже написан и рядовым делегатам придётся послушно голосовать за уже принятые «наверху» решения? Тогда чем отличается PSUV от буржуазных партий Четвёртой республики?

Эта затянувшаяся неопределённость с проведением чрезвычайного съезда во многом отражала сомнения и метания самого Чавеса. Что делать? Какая партия нужна для ускорения и возглавления революционного процесса? В «полевевших» странах Латинской Америки социализм воспринимается как противовес глобализации, которая безжалостно стирает национальные различия.

Чавес, нащупывая пути к «Социализму XXI века», пытается трансформировать венесуэльское общество так, чтобы не нанести смертельных ран жизнедеятельности самой нации. Клеймя прежнюю систему («капитализм — это дерьмо»), он пока что сохраняет институт буржуазной демократии, подчиняя его своим реформистско-революционным целям. Как объяснить членам PSUV, что «социалистически ориентированные националисты» творят историю, постепенно ослабляя устои капитализма в стране, осознанно не прибегая к полному революционному слому нынешнего общественно-государственного устройства? Любой неверный шаг — это дестабилизация, развал экономики, социальный хаос. Такое Венесуэла пережила в дни «Каракасо», когда президент Перес пытался одним махом — «шоковой терапией» — ввести страну в эпоху продвинутого неолиберализма.

Политологи яростно дискутируют на тему: каков запас прочности у «Социализма XXI века», который пытается вобрать в себя и «переварить» институты капитализма. Очевидно, что Соединённые Штаты — ударный отряд глобального капитализма — ещё не взялись кардинальным образом за «нейтрализацию» боливарианского «режима». Империя занята на других фронтах. Она вела (и ведёт) борьбу с «международным терроризмом» в Ираке и Афганистане и уже наметила Иран в качестве очередной жертвы.

Впрочем, в условиях укрепления позиций «Социализма XXI века» в Латинской Америке, США с возрастающей агрессивностью реагируют на неосоциалистическую угрозу. Рано или поздно, но империя предъявит ультиматум боливарианскому правительству. Без мощного движения международной солидарности не обойтись. Первые шаги в этом направлении уже предпринимаются.

Участники Международной встречи левых политических партий мира в Каракасе (19–21 ноября 2009 года) поддержали инициативу президента Уго Чавеса о создании V Социалистического интернационала. Новый интернационал «призван объединить социалистические, левые партии и социальные движения мира, выработать общую стратегию антиимпериалистической борьбы и перехода от капитализма к социализму». На встрече была распространена итоговая декларация, в которой утверждается, что «кризис капиталистической системы угрожает самому выживанию человечества» и выражается полная поддержка «Социализму XXI века».

О характере грядущей практической работы партий V Соц-интерна говорит намеченная программа действий: развертывание движений по осуждению военных баз, созданных в разных странах; выработка общей платформы совместной работы; организация всемирного движения активистов за мир; мобилизация народных движений в поддержку народа Гондураса; солидарность с братскими народами мира, которые противостоят различным угрозам. Кому принадлежит авторство всей программы, можно понять по такой формулировке: «использование артиллерии международных средств коммуникации для эмансипации революционного сознания». Конечно, «рука Чавеса»…

Надо отметить, что в Венесуэле даже среди левых не все разделяют взвешенный, учитывающий социально-политические реалии страны подход Чавеса к строительству социалистического общества образца XXI века. Радикалам конечно же хотелось бы одним махом покончить со старым миром, но… В Европе это уже проходили…

К счастью для венесуэльцев, Чавес обладает нечеловеческим терпением, выдержкой. Сколько раз, например, в дни нефтяного саботажа и непрерывных провокаций со стороны оппозиции казалось, что он имеет полное право разогнать всех силой, одним росчерком пера запретить подстрекательские газеты и телеканалы. Но враги не добились этого. В мировых СМИ было много шума по поводу «наступлении на свободу прессы в Венесуэле», когда был «закрыт» RCTV — один из оппозиционных телеканалов. В действительности, у него кончилась лицензия на открытое вещание, которая властями не была продлена. Использовать кабельное телевидение владельцам RCTV никто не запрещал, несмотря на многолетнюю антиправительственную деятельность. И так — во всех конфликтных ситуациях. Оппозиция нагнетала страсти, Чавес выдерживал долгую, иногда очень долгую, паузу, и искусственно раздутая причина раздора сходила на нет сама по себе!

Из-за «принципиальных разногласий» разошлись дороги Чавеса и Дугласа Браво, бывшего партизанского команданте. Браво сомневается в искренности революционных устремлений Чавеса, считает, что радикализм его публичных выступлений и реальная политика почти не стыкуются. По версии Браво, причина этого в том, что после прихода Чавеса к власти его военные соратники становятся всё более консервативной силой. Чтобы не утратить влияния на них, президенту приходится маневрировать, идти на скрытые уступки олигархам и транснациональным компаниям, особенно в энергетической сфере.

Влияние Браво на политическую жизнь незначительно, но его критика в адрес президента раздаётся постоянно. В совокупности заявления Браво звучат неубедительно, ему трудно скрыть зависть к удачливому соратнику. Браво утверждает, что продолжает теоретическую работу над альтернативным вариантом народовластия. Но вероятнее всего, партизанский вождь решил, что его лимит на революционные авантюры исчерпан, «пора пожить для себя». Другой любимой темой телевизионных интервью Дугласа Браво является выращивание африканских страусов. О доходности своего бизнеса по продаже птичьего мяса он говорит с такой же пылкостью, как тридцать лет тому назад — в подполье — говорил о формировании партизанских ячеек и разжигании антиимпериалистической борьбы на континенте.

Впрочем, далеко не все «старики» из левых отказались от борьбы за создание общества социальной справедливости. До последних дней жизни поддерживал Чавеса Гильермо Гарсия Понсе, участник знаменитого побега из тюрьмы Сан-Карлос (помните фильм «Это сладкое слово — свобода»?), бывший председатель Политического командования Боливарианской революции. Можно также назвать видного политолога Иеронимо Карреру, который прежде возглавлял газету КПВ «Трибуна популар». Помогает Чавесу словом и делом седоголовый Хосе Висенте Ранхель, он долгое время занимал посты в правительстве, сейчас — ведущий журналист на телеканале Веневисьон. Этих людей не изменило время, они говорят на своём привычном языке, не прибегая к «неолиберальному эсперанто».

В Венесуэле нередкое дело — переход в лагерь оппозиции, если «режим» отказывается от услуг того или иного видного функционера. Многие ожидали такой реакции от Ранхеля. Ему приписывали намерения возглавить «чавистское правительство без Чавеса», ведь Ранхель воспринимался порой как голос «здравомыслия» в боливарианских рядах. Все помнили о его дружбе с Микеленой. «Теперь, когда руки Хосе Висенте развязаны, — твердили правые аналитики, — он, как Дон Луис, скажет всю правду о Чавесе и его режиме». Покидая правительство, Ранхель обещал, что будет хранить верность революции, её признанному лидеру. Не всё нравится опытному политику в революционном процессе, но он, даже критикуя его отдельные стороны, никогда не скатывается до ультиматумов.

Выступления Ранхеля часто вызывают острую реакцию в стране и за рубежом, поскольку затрагивают проблемы, чреватые конфликтами и военными угрозами для Венесуэлы. Только за последнее время он сообщил телезрителям о создании в Панаме (сектор Серро Асуль) разведывательно-координационного центра (одного из многих в Латинской Америке), проводящего подрывную работу против Венесуэлы; о подготовке спецслужбами США и Колумбии операции по бомбардировке «предполагаемых» партизанских лагерей FARC на территории венесуэльских штатов. Подобное нападение на лагерь FARC в Эквадоре привело к разрыву дипломатических отношений между Кито и Боготой. О последствиях такой атаки против Венесуэлы можно только гадать.

Среди сторонников революционных преобразований в Венесуэле всё чаще появляются признаки недовольства тем, что они пробуксовывают, носят декларативный характер. Количество тревожных писем, обращений, призывов к Чавесу всё больше, и по содержанию они, как правило, совпадают. Приведу содержание одного такого пространного письма, опубликованного рядовым революционером Рамоном Гарсией на боливарианском портале aporrea. org:

Нет сомнения, что без объединяющей роли Чавеса, революционный процесс в Венесуэле превратился бы в вакханалию. По этой причине ему, как лидеру, надо внимательнее относиться к тому, что и как он говорит о врагах процесса и о его попутчиках. Схожесть критических выпадов, жёсткость и острота выражений не идёт на пользу консолидации политических сил революции в Венесуэле. Чавесу не надо безоговорочно идентифицировать себя с теми «чавистами», которые выдвигаются кандидатами на выборах. Если бы они были настоящими лидерами, пользовались поддержкой народа, то не хватались бы за президента, как палочку-выручалочку. Многие из них, победив и вкусив власти, все свои провалы и неудачи будут списывать на президента. Так уже было не раз.

Чавесу не следует «отправлять куда подальше» тех попутчиков, которые отстаивают свои принципиальные позиции. Стоит ли во имя идеально понимаемого единства разрывать политические связи, если, к примеру, попутчики намерены предложить на выборный пост своего кандидата, а не того, которого выдвинула соцпартия? Не все кандидаты соцпартии выдержат проверку временем, выдвигать только их равносильно самоубийству. Проигрыш на референдуме о поправках к конституции был вызван не тем, что «недоработали и недосмотрели», а недовольством электората. Многие губернаторы и алькальды, которых когда-то поддержал Чавес, на своих постах работали плохо, откровенно саботировали этот референдум. Они снова включены в списки соцпартии.

Не надо поддаваться эмоциям и использовать крепкие выражения по адресу тех, кто критикует с дружеских позиций. Помните, как участник программы «Алло, президент!» пытался сказать, что вас часто обманывают люди из вашего окружения? Вы разозлились и ответили ему в непозволительной манере, и свидетелем этому была вся страна. Но этот человек только и сделал, что набрался храбрости и сказал вам свою правду.

В соцпартии есть «лидеры», которые понятия не имеют о социализме. Они не скованы партийной дисциплиной, лишены морально-этических качеств, были замечены в расточительстве и склонности к разгульной жизни. Какого личного примера можно от них ожидать? Если не призвать их к порядку, не потребовать незамедлительной внутренней чистки в партии, то недовольство народа не заставит себя ждать. Они проносятся мимо нас в роскошных автомашинах, дружат с финансовыми дельцами и спекулянтами, и это очень опасная вещь, потому что ведёт к разочарованию народа. Когда же вам потребуется его вооружённая поддержка, а такой день рано или поздно обязательно настанет, многим будет трудно решиться на такой шаг, грозящий гибелью. И всё из-за того, что у этих людей будет ощущение моральной безнадёжности нашего дела».

Чавес не раз давал понять и союзникам, и оппонентам, что реалистически относится к своему лидерству, своим государственным обязанностям. Роль личности в истории — это вопрос, который он старается осмыслить, изучая прежде всего марксистско-ленинское теоретическое наследие. Он трезво судит о себе: «Я всего лишь соломинка в воздушном потоке, уносимая ураганом» или: «Я не причина, а следствие (венесуэльского исторического процесса)». И вместе с тем он уверен, что необходим делу революции, реформирования страны в «интересах всех венесуэльцев».

Стоит напомнить, что он (часто в шутливой форме) указывал срок до 2030 года как предельный для завершения революционного проекта. Проблема стоит перед Чавесом серьёзная: надо не только беречь здоровье, чтобы его хватило по меньшей мере на двадцать лет тяжёлой, изматывающей работы, но и подготовить достойного преемника, который сумеет продолжить процесс преобразований. Но пока тему «преемника» Чавес не поднимает. Лидер всегда один!