Угрозы любви

Глава 12

— Остыньте, капитан. — Уиттингтон высокомерно улыбнулся. — Моя мать примет ее с распростертыми объятиями, когда узнает, что мисс Клеменс вытащила ее сына из огня. Она будет опекать ее, выведет в свет. Если кто-нибудь и может помочь мисс Клеменс, так это моя мать.

— Вы намерены выдать ее замуж за какого-нибудь английского щеголя?

— Уверяю вас, моя мать знакома с самыми достойными людьми. Она найдет для мисс Клеменс человека хорошо воспитанного и с хорошим характером. Вам не кажется, что эта девушка заслужила награду за все, что сделала? Удачно выйдя замуж, она станет хозяйкой богатого дома и будет иметь большое влияние в обществе.

Остин попытался представить Эванджелину с аккуратно причесанными волосами, Эванджелину, стоящую рядом с мужем и приветствующую гостей в своем прекрасно обставленном особняке.

Нет, Эванджелина не создана для такой жизни. Этот холодный англичанин не знает, что она более красива в своей рваной сорочке, с растрепанными волосами, с перепачканным лицом. Что она дико хохочет, когда корабль скачет по волнам, что она избежала смертельной опасности, а потом загрустила, потому что упустила возможность осмотреть то место, откуда убежала.

— Она гораздо большего добьется в Бостоне, — сказал Остин.

— В качестве гувернантки? Или выйдя замуж за банковского служащего?.. А может, за капитана корабля?

Остин не дрогнул.

— Никто не осудит ее брак с таким человеком.

— Она заслуживает лучшего. Банковский служащий — это далеко не баронет, не виконт и даже не сын маркиза.

Лорд Рудольф улыбнулся Остину, но тот ответил ему суровым взглядом:

— Пока мисс Клеменс находится на этом корабле, она под моей защитой. Она выразила желание присоединиться к своей кузине в Бостоне, и я доставлю ее туда.

— Надо позволить ей самой сделать выбор.

— Когда она прибудет в Бостон. А сейчас оставьте ее в покое. А если будете докучать ей, то я брошу вас в тюрьму.

Лорд Рудольф сверкнул белозубой улыбкой:

— Она и так переполнена, ваша тюрьма. Позвольте вам напомнить, что я англичанин и сын пэра.

— Это ничего не значит на борту моего судна.

Их взгляды встретились. Через некоторое время Уиттингтон отвел глаза и допил свое бренди.

— Как бы мне хотелось привести вас в палату лордов, капитан. Какой хаос вы бы там устроили…

Остин поднялся на ноги.

— Мой повар великолепно готовит пулярку. Ее скоро подадут моим офицерам в кают-компании. Вы, должно быть, проголодались.

Уиттингтон отставил бокал и тоже встал.

— Я понял вас, капитан. Спасибо за бренди. Всего доброго.

Лорд отвесил легкий поклон, а Остин в ответ коротко кивнул.

Когда Рудольф вышел в коридор, Остин взял свой бокал и осушил его одним глотком. Он был уверен: у этого человека на уме что-то недоброе.

Будь он проклят, если позволит Уиттингтону увезти Эванджелину в Англию. Остин сам решил посадить ее на корабль и отправить назад, но теперь он не хотел, чтобы она отправилась в Англию. Тем более вместе с Уиттингтоном.

Она могла остаться в Бостоне, возможно, не в качестве гувернантки. Он что-нибудь для нее придумает. Спросит совета у Гейнсборо. А если Эванджелина действительно окажется английской шпионкой, то лучше не спускать с нее глаз — пусть даже ему придется позволить сирене соблазнить его ему на погибель.

— Капитан, мне нужно с вами поговорить! — крикнула Эванджелина.

Широкая спина капитана Блэкуэлла на капитанском мостике оставалась неподвижной. Он продолжал смотреть в свою подзорную трубу на бескрайний пустынный океан.

Эванджелина с трудом проглотила комок в горле. Она просила мистера Сьюарда ходатайствовать за нее в этом вопросе, и он принес ей ответ — капитан отказывался изменить свое решение. И теперь, пока лорд Рудольф занимался чем-то на полубаке, она собрала все свое мужество, чтобы поговорить с капитаном.

Эванджелина подождала, когда матрос спустится с кормовой палубы вниз, выполняя какой-то приказ, потом, хватаясь за скользкие поручни, вскарабкалась по крутой лестнице на верхнюю палубу.

На этой палубе, рядом со штурвалом, она была только один раз, во время бунта, и тогда ужасно испугалась. Эванджелина вспомнила, как сидела, съежившись, на скамье, пока Остин уверенно возвращал корабль под свое начало.

Отсюда она могла видеть весь корабль — с носа до кормы. Над головой возвышались мачты, и туго натянутые паруса хлопали на ветру. Множество канатов переплетались в фантастический узор, и ветер громко завывал в парусах. Океанская ширь разворачивалась за кормой, и корабль оставлял за собой пенный след.

Лорнхем, стоявший за штурвалом, посмотрел на нее, но ничего не сказал. Осборн увидел ее и в удивлении поднял брови, потом отвернулся.

Эванджелина подошла к Остину и стала рядом с ним.

— Капитан, мне нужно поговорить с вами.

Он тут же обернулся. Откровенная злость в его глазах заставила ее отступить. Но она тотчас взяла себя в руки и, вскинув подбородок, проговорила:

— Это важно, капитан, иначе я бы не…

— Сьюард!

Юный лейтенант быстро поднялся на палубу.

— Да, сэр.

Остин сделал резкий жест и отвернулся.

— Уберите ее.

Сьюард прикусил губу. Он посмотрел на спину капитана, потом с несчастным видом повернулся к девушке.

— Извините, мисс Клеменс. Давайте… давайте спустимся вниз и выпьем кофе.

Остин не хочет даже смотреть на нее. Ноги Эванджелины несли ее прочь, прочь от него! Гораздо проще было бы пойти с мистером Сьюардом, посидеть в кают-компании и выпить горячего кофе. Она рассказала бы ему о своих проблемах, а он развеселил бы ее.

Эванджелина сжала кулаки и, миновав огорченного мистера Сьюарда, стала за спиной Остина.

— Я не отношусь к вашим матросам, и вы мной не командуете, капитан! Почти две недели вы избегаете меня, и теперь я собираюсь сказать вам то, что должна сказать.

Остин резко повернулся, в глазах его вспыхивали искорки гнева. Когда же он стремительно шагнул к ней, Эванджелина взвизгнула и отскочила в сторону. На верхней ступеньке лестницы она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Вам меня не запугать! — Эти слова были ложью, о том свидетельствовали ее дрожащие руки и ноги.

Опершись руками о перила лестницы по обе стороны от девушки, Остин как бы заключил ее в объятия.

— Мисс, никто не поднимается на эту палубу без моего разрешения. Вам я такого разрешения не давал.

— Я только хотела задать вам вопрос.

— Не на этой палубе.

Она снова вскинула подбородок.

— Вы не имеете права мной командовать! Я не член вашей команды!

— Уведите ее вниз, мистер Сьюард. Сейчас же.

— Мисс Клеменс, пожалуйста… — пробормотал бедняга лейтенант.

Эванджелина посмотрела на него, потом — на каменное лицо Остина. Ее ноги и руки вновь задрожали.

— Хорошо, я ухожу. Но только потому, что не хочу доставлять неприятности мистеру Сьюарду.

Остин ничего не ответил. Он отступил от лестницы и преувеличенно вежливым жестом предложил мистеру Сьюарду пройти вниз. Юный лейтенант быстро скатился вниз, потом, у подножия лестницы, подождал, когда спустится Эванджелина, и поддержал ее на последних ступеньках.

Она оправила свои юбки и посмотрела вверх, на палубу. Но Остин уже ушел.

— Капитан Блэкуэлл!

Капитан разговаривал с Лорнхемом у штурвала, и он снова повернулся к ней спиной.

— Я теперь не на вашей палубе, капитан! Теперь вы можете ответить на мой вопрос?!

Он обернулся и подошел к борту. Упершись кулаками в перила, проговорил:

— Мне нужно вести корабль, мисс Клеменс. Мистер Сьюард может помочь вам.

— Я его уже спрашивала, но он не может мне помочь.

Сьюард подавал ей отчаянные знаки.

— Если он не смог вам ответить, то и я тоже не смогу.

— Понимаю, что вам хотелось бы выбросить меня за борт, капитан, и вы можете так поступить, когда я закончу. Но это очень важно.

Остин бросил взгляд на Сьюарда, потом кивнул:

— Хорошо, мисс Клеменс. В чем дело?

Она глубоко вздохнула. Сьюард со стоном закрыл глаза.

— Вы забрали у меня молитвенник. Могу я получить его назад?

Капитан долго молчал. Она не могла прочитать выражение его глаз, но они, казалось, гипнотизировали ее.

— Нет, — сказал он наконец. И отвернулся.

После полуночи Эванджелина шла по темной палубе, чтобы забрать свой молитвенник из каюты Остина.

Вечером Сьюард спустился с ней вниз и попытался успокоить, но она по-прежнему злилась. Она попросила капитана о такой малости, а он ей отказал, потому что любит показывать свою власть. Кажется, он забыл, как целовал ее и ласкал. Он забыл, как хрипловатым голосом называл ее своей сиреной.

Эванджелина старалась держаться в тени. Она знала, что сейчас Остина в каюте не будет, потому что слышала, как он в кают-компании говорил Осборну, что отстоит еще одну вахту сегодня ночью. И все-таки он в любой момент мог заметить ее, схватить и отвести обратно в каюту. Конечно, лишь в том случае, если он не бросит ее в тюрьму и не прикажет мистеру Сьюарду давать ей изредка корку хлеба, пока она будет сражаться с крысами.

До лестницы она добралась без происшествий. На корабле было тихо, только ветер шумел в такелаже да волны бились о корпус судна. Море было спокойное, луна — высоко, а паруса отбрасывали резкие тени на палубу.

Эванджелина тихо спустилась по лестнице. В конце коридора — дверь в каюту капитана. Она вспомнила, как стояла в этом коридоре в день бунта и смотрела на дверь на латунных петлях, считая ее непреодолимым препятствием.

Сейчас все выглядело точно так же. Свет фонаря освещал полированное дерево, и поблескивал дверной замок. Дверь казалась негостеприимной и даже устрашающей.

Когда она стояла здесь несколько недель назад, юный матрос Дэвис лежал на полу… мертвый. Сегодня ночью коридор был пуст. Олбрайт, который теперь должен был охранять каюту, играл в карты или в кости на полубаке. Она видела, как он туда шел. Лорд Рудольф пошел туда же, а за ним — мистер Сьюард. Все они решили, что она уже легла спать.

А она быстро обыщет каюту, возьмет свой молитвенник и уйдет. И капитан даже не заметит его отсутствия.

Эванджелина толкнула дверь и вошла. В каюте было тихо, только чуть поскрипывал под ногами пол. В иллюминаторе же виднелось черное ночное море.

Она тихо закрыла дверь. Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: как всегда, здесь не было ничего лишнего. Койка под скошенным потолком не смята, а на столе — ни карт, ни каких-либо других бумаг.

Когда она мылась в этой каюте в тот день, когда сбежала из Гаваны, Остин вытащил ее одежду из шкафа над ее головой. Похоже, все ее вещи он хранил там.

Эванджелина подошла к креслу у стола и подтащила кресло к шкафу. Потом взобралась на сиденье и стала лицом к одинаковым дверцам шкафов.

Та дверца была справа, в этом она уверена. Эванджелина ощупала пальцами отверстие для ключа под ручкой дверцы. Уверенная, что шкаф закрыт на ключ, она на всякий случай потянула за ручку.

Дверца шкафа сразу открылась. За дверцей, на полке, лежали аккуратно сложенные куртки; под ними — так же аккуратно сложенные рубашки. Его одежда. Она потрогала куртку. Шерсть была гладкая и мягкая. И ей неудержимо захотелось забраться в этот шкаф и, как кошка, свернуться там в клубок, наслаждаясь его теплом и запахом.

Эванджелина убрала руку и со вздохом закрыла дверцу. Затем передвинула кресло и открыла дверцу поменьше. Здесь она обнаружила пистолет в кобуре, прикрепленной к дверце, а также порох, пули и все необходимое для чистки оружия. Все это было разложено по узким отделениям — так, чтобы не выпало при качке.

Она нашла и свою сумку. И еще — маленькую коробку. А ее молитвенник в красном переплете лежал между коробкой и сумкой.

Эванджелина вытащила книжку — часть той жизни, что осталась в прошлом. С самого детства у нее была привычка читать эту книгу каждый вечер. Эти строки убаюкивали ее в тоскливые ночи после смерти отца и утешали, когда она поняла, что новый муж матери ее не любит. И они осушали слезы девушки в тот день, когда Харли обманул ее.

Эта книга библейских стихов очень много значила для нее. Она открыла ее наугад, пробежала страницу глазами. Столько всего произошло с тех пор, как она последний раз читала эти слова. Она так много пережила… И она познала желание к мужчине, который смотрел на нее всего лишь как на обузу.

Эванджелина прижала книжку к груди, спустилась с кресла и оттащила его к столу, поставив на прежнее место. Все, дело сделано.

И тут послышались шаги. Эванджелина вздрогнула, и книжка выскользнула из ее рук. Ей удалось поймать ее в нескольких дюймах от пола.

Олбрайт или Блэкуэлл? Нет, это не может быть капитан. Вахта заканчивается в два часа, а капитан Блэкуэлл ни за что не оставит вахту раньше времени.

А Олбрайт… Возможно, ей удастся придумать для него какую-нибудь правдоподобную историю и он позволит ей вернуться в свою каюту и не доложит ничего капитану.

Но даже если окажется, что это капитан… Она сможет выкрутиться. У него нет причины отбирать у нее ее книжку.

К тому же она может спрятаться под столом.

Шаги затихли у двери каюты. Эванджелина подкралась к столу, стала на четвереньки и забралась под стол. Дверь отворилась, и Эванджелина, подобрав юбки, затаила дыхание.

Шаги затихли, дверь закрылась. Девушка уткнулась лицом в колени. Возможно, он пришел, чтобы забрать что-нибудь. Возьмет и уйдет. Или разложит на столе морские карты, отодвинет кресло и сядет в него.

Если он пришел, чтобы отдохнуть, ей придется ждать тут, пока он не уляжется в постель и не уснет. Услышав его храп, она выберется из-под стола и уйдет. А может быть, споткнется и разбудит его. И вот он сидит в постели и смотрит на нее, а простыни сползают с его обнаженного торса…

Шаги, размеренные и уверенные, направлялись прямо к столу. Затем кресло отодвинули, и перед ней оказалась пара сапог. А над ними — кожаные штаны, обтягивавшие мускулистые ноги.

— Я так и знал, что вас следовало запереть, — раздался суровый голос капитана.