Уходи, если сможешь

4

— Вы! Что вы здесь делаете? Вы же должны быть в Нью-Йорке!

— Неужели? — Темные брови взлетели вверх, изображая удивление, хотя, конечно, Брюс ждал подобной реакции.

Маргарет и полагалось думать, что он в Нью-Йорке, если она, конечно, успела за это время снова побывать в городе. А что дела вынудят ее съездить туда, Брюс не сомневался. Столь же несомненно было и то, что кто-нибудь непременно заговорит с ней — хотя бы с целью выяснить, что же произошло между молодой женщиной и Брюсом.

Не у Брюса же спрашивать? Во-первых, так не принято поступать, а во-вторых, благодаря стараниям миссис Макнот все считали, что он уехал. Брюс совершенно случайно узнал, что бабушка приложила руку к созданию этого мифа, когда предложил отвезти ее на еженедельную игру в бридж с подругами.

— О, в этом нет необходимости, — ответила она немного смущенно. — Кажется, я упомянула, что ты возвратился в Нью-Йорк, поэтому все удивятся, увидев тебя. Ты же знаешь, девочки задают массу вопросов. Иногда просто бестактных…

— Так «кажется» или «упомянула»?

— Кажется, дорогой. Не могу точно вспомнить. Такая мелочь!

На самом деле то, что Маргарет Элиот полагала, будто его нет поблизости и ей не грозит встретиться с ним на танцах, полностью соответствовало намерениям Брюса. Эффект неожиданности в данном случае был ему только на руку.

Эта женщина бросила ему вызов, кроме того, он хотел ее. Прежде его единственной целью было заполучить «Розовый дом». А для этого он готов был переплатить или уговорить владелицу приобрести другое ранчо. Или построить для нее дом в городе, если ей это больше придется по душе. Денег у него предостаточно.

Потом Брюс познакомился с Маргарет Элиот и некоторое время представлял себя в роли проницательного бизнесмена, изучающего свою потенциальную жертву. Выяснял, насколько долгосрочны планы ее проживания в «Розовом доме», пытался обнаружить слабину, которая обеспечила бы ему наиболее легкий доступ к цели…

Но теперь он уже не мог обманывать себя. Следовало признать: он страстно желает эту женщину. Хочет заполучить ее в свою постель и заниматься с нею любовью. Хочет наблюдать, как ее всегда строгое, непроницаемое лицо расцветет улыбкой под его взглядом подобно цветку, распускающемуся под лучами солнца. Хочет слышать, как она стонет от страсти, видеть, как она извивается на его кровати, отбросив прочь все свои комплексы и внутренние запреты.

Мысль о покупке ранчо временно отошла на задний план, уступив место желанию более сильному и почти непреодолимому. Так что подозрение, светящееся теперь в глазах Маргарет Элиот, не было неожиданностью для Брюса Макнота и уж точно никак не нарушало его планов.

— У меня создалось впечатление, что у вас срочная работа в Нью-Йорке!

Брюс пожал плечами и скорчил забавную примирительную гримасу, но она не стерла с лица Маргарет тревожного выражения. Сердце молодой женщины билось так часто и сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она беспомощно поискала глазами Кэтти, затем позвала ее, воспользовавшись возможностью отвернуться от мужчины, стоящего перед ней.

На нем были светлые хлопчатобумажные брюки, подчеркивающие узкие бедра и длинные ноги, и темно-серая, почти черная рубашка с короткими рукавами. Но никакая одежда не в состоянии был уменьшить то пугающее воздействие, что оказывали на Маргарет его неправдоподобно красивое лицо и худощавая чувственная фигура.

Молодая женщина вдруг почувствовала себя чрезвычайно неуютно в своем платье. Она оделась, чтобы произвести вполне определенное впечатление на тех людей, которые волею судьбы оказались ее соседями, по крайней мере, на данный период времени. Если вы перешептываетесь за моей спиной, хотела сказать она своим видом, то знайте: я уверена в себе и вам меня не испугать!

Однако под пристальным взглядом темно-карих глаз ей стало казаться, что груди слишком тесно под тонким материалом платья, а ноги бесстыдно оголены. Маргарет специально не стала надевать чулок, поскольку вечер сам по себе обещал быть душным, а местные танцы вряд ли отличаются медлительностью и церемонностью.

Она вздохнула с облегчением, услышав приближающийся топот детских ножек.

— Ваша бабушка прислала вас за нами? — сдавленным голосом спросила Маргарет, все еще цепляясь за последнюю надежду, что Брюс не собирается идти ни на какие танцы, а приехал всего лишь затем, чтобы отвезти ее дочь на ранчо. Она наклонилась поправить на дочери кофточку и провела ладонью по ее пушистым, непослушным волосам. — В этом не было никакой необходимости. Я без труда и сама нашла бы ваш дом, раз он по соседству с нашим…

Под неторопливым оценивающим взглядом Брюса говорить было трудно. Маргарет поняла, что сбивается с мысли, и разозлилась — и на него, и на себя. Нельзя быть такой слабовольной!

— Думаю, — продолжила она, крепко сжимая ручку Кэтти, — мне лучше всего поехать за вами на своей машине. Не хотелось бы неожиданно обнаружить, что нужно идти домой пешком. Для меня здешние расстояния равносильны вселенской бесконечности! Я безнадежно… — Она замолчала, почувствовав, что говорит глупости.

— А по-моему, вам лучше поехать со мной, — наконец нарушил молчание Брюс и жестом пригласил ее следовать за ним.

— Не будьте смешным! — Маргарет колебалась, стоя в дверях, которые он держал для нее открытыми. — Я вполне способна добраться до города и самостоятельно найти нужное место!

— Ерунда! — отрезал Брюс.

Вот ведь наглец! Совсем с ней не считается! Маргарет готова была стоять на своем до победного, но проскользнувшая мимо Кэтти решила все за нее, открыв заднюю дверцу серебристого «бьюика» и вскарабкавшись на мягкое кожаное сиденье светло-серого цвета.

Брюс даже не стал скрывать насмешливой улыбки. Ситуация явно забавляла его.

— Вы всегда получаете, что хотите? — сварливо осведомилась Маргарет, захлопывая за собой дверь и направляясь к переднему пассажирскому месту.

— Всегда, — заверил он, провожая молодую женщину восхищенным взглядом. — Кстати, вы выглядите просто сногсшибательно! — Искренность, прозвучавшая в его голосе, вновь заставила ее сердце учащенно забиться. — Но можете не благодарить меня за комплимент.

— И не буду, — бросила Маргарет, но, тут же раскаявшись в своей грубости, вздохнула и сказала: — Спасибо.

— Я взяла с собой зайчика, его зовут Гарри, и он мой друг, — пропищала Кэтти из-за ее спины. — Миссис… миссис Ребекка не будет против?

— Думаю, ей понравится твой приятель. — Брюс завел двигатель и вскользь взглянул на Маргарет, с безразличным видом смотревшую вперед, пока он болтал с ее дочерью.

Лед, да и только! Но он-то пробовал ее губы на вкус и помнил, каким жаром полыхали они, когда эта женщина отвечала на поцелуй. Он знал, какой огонь таится под ледяным покровом…

Когда машина въехала на подъездную аллею, Маргарет не смогла удержаться от изумленного возгласа, широко распахнутыми глазами вбирая в себя все великолепие открывшейся перед ней картины.

— И это ваше? — выдохнула она, поворачиваясь к Брюсу.

— Да, — подтвердил он, немного уязвленный тем, что дом, по-видимому, произвел на молодую женщину гораздо большее впечатление, чем сам хозяин. — Там, направо, у нас оранжерея и конюшня.

Маргарет в восхищении уставилась на красивый дом, что возвышался посреди восхитительного цветника, точно изящный белый корабль посреди волшебного красочного моря. Серебристый «бьюик» плавно остановился перед широкими мраморными ступенями.

— Это дворец? — благоговейно прошептала Кэтти, крепко сжимая в руках плюшевого зайца.

— Не совсем, — рассмеялся Брюс. — Но зато здесь куда уютнее, чем в большинстве дворцов.

— И как же ваша бабушка справляется без вас? — спросила Маргарет. Ей казалось, что она попала в сказку, но и в сказках обычно следует хорошенько потрудиться, прежде чем произойдет чудо.

— У нее целый штат прислуги.

— О, разумеется, — не удержалась Маргарет от некоторого сарказма, не заметив, впрочем, удивленного взгляда, брошенного в ее сторону. — Но ей, должно быть, ужасно одиноко.

Они вышли из машины, и Маргарет посмотрела на внушительный фасад.

— Я приезжаю как минимум раз в месяц, — сообщил Брюс.

— Здесь и двоим-то не очень весело. — Кэтти потянула Маргарет за руку к парадной двери. — Вы никогда не думали продать эту громадину и купить для бабушки что-нибудь менее значительное? Я бы, наверное, именно так и поступила.

Интересно, а что бы она сказала, узнай, что он и сам придерживается такого же мнения? Более того, «чем-нибудь менее значительным» был розовый дом на одноименном ранчо, в котором Маргарет только что обосновалась.

Нет уж, она и без того достаточно подозрительно к нему относится. Иначе говоря, ощетинивается всякий раз, когда он оказывается в пределах видимости. Вряд ли известие о том, что он положил глаз на ее ранчо, расположит Маргарет к нему. Только вот что руководит мною, гадал Брюс, страсть или голый расчет?

Он скользнул взглядом по длинной шее молодой женщины. Маргарет как раз подняла голову, пристально глядя на него снизу вверх. Такая манящая в мягком свете вечернего солнца…

— Это родовое гнездо нашей семьи, — сказал Брюс, уклоняясь от прямого ответа, но не опускаясь до откровенной лжи. — И я никогда не продал бы этот дом. Все это принадлежало и принадлежит Макнотам, и так будет всегда. — Он сказал правду. Умолчал лишь о том, что намерен преумножить то, что уже имеет семья в память об отце и деде, вложивших душу и сердце в эту землю. — А теперь пойдемте.

Он слегка подтолкнул Маргарет к двери, но она была так поглощена собственными мыслями, что, казалось, не заметила его прикосновения.

— Надеюсь, все будет в порядке. Кэтти… она уже пришла в себя, но все-таки приступ был совсем недавно, — произнесла Маргарет, с беспокойством оглянувшись на Брюса.

— Не волнуйтесь, в городском зале есть телефон. Если, не дай Бог, придется возвращаться, на это потребуется не более двадцати минут. Кроме того, мы сможем по дороге захватить врача. — Голос Брюса был полон заботы и сочувствия. — У вас так бывало в Нью-Йорке? Кэтти становилось плохо, когда вас не оказывалось дома?

— Но там была совсем другая ситуация, — ответила Маргарет. — Натали знала ее с рождения и также знала, что следует делать, если у Кэтти начался приступ.

К сожалению, самой Маргарет приходилось слишком много работать, чтобы дочь ни в чем не нуждалась, и она не всегда оказывалась рядом с ней в трудную минуту. Макс меньше всего интересовался тем, есть ли у них средства к существованию. Его поддержка ограничивалась редкими, случайными, бессмысленными подарками для дочери, а в последние два года не было даже этого.

По мнению Макса, решив родить ребенка, Маргарет руководствовалась исключительно собственными желаниями, а потому и заботится о благополучии дочери, в том числе и материальном, тоже должна сама. Лично его все это крайне пугало: вдруг теперь Маргарет будет иметь виды на его деньги или дом? Но после того как Макс имел наглость намекнуть, что она забеременела, чтобы получить от него обручальное кольцо, Маргарет окончательно поняла: рассчитывать надо только на свои силы. Вот в меру их она и заботилась о себе и дочери.

— Натали?

— Ее няня. Мне надо было работать. Существуют такие вещи, как квартиры, продукты, одежда, за которые нужно платить. Мелочи, к которым обычно прикреплены бирки с ценой.

Маргарет знала: довольно глупо защищаться, когда никто не нападает, но не могла удержаться. Слишком глубоко засело в ней чувство вины за то, что решила завести ребенка просто «для себя», прекрасно зная, что придется работать, причем не с девяти до пяти, как большинство нормальных людей, а как говорится, света белого не видя. А иначе в одиночку обеспечить дочери достойное существование было невозможно…

Лишь войдя в дом, Маргарет прекратила неуместное самокопание. Ребекка уже спешила им навстречу. Она засуетилась вокруг Кэтти, стала расспрашивать молодую женщину о ее последней поездке в город и как бы мимоходом заметила, что выбор одежды ее внука оставляет желать лучшего. Джинсы и клетчатая рубашка, по ее словам, больше соответствовали бы случаю, незачем одеваться как в ресторан или на светскую вечеринку, когда подразумеваются барбекю и танцы.

— У меня нет клетчатых рубашек. — Маргарет искоса взглянула на Брюса, и уголки ее губ непроизвольно поползли вверх, когда она заметила на его лице загнанное выражение. — И выгляжу я так, как надо, — пробормотал он, многозначительно посмотрев на часы.

— А вы согласны?

Две пары карих глаз выжидательно уставились на нее, и молодая женщина смутилась.

— По-моему, неплохо, — пробормотала она.

— Неплохо? — возмутился Брюс. Он никогда не считал себя тщеславным, но все же привык производить впечатление несколько лучшее, чем простое «неплохо».

— Рубашка немного мрачновата, — заметила Маргарет, не устояв перед искушением слегка поддразнить своего спутника. — Но в целом, повторяю, все смотрится очень даже… неплохо.

— Ну, тогда… — Брюс так же оценивающе, как только что она, окинул взглядом ее фигуру, задержавшись на соблазнительной выпуклости груди, стройной талии и длинных обнаженных ногах, — тогда я должен благодарить судьбу за то, что такая обворожительная женщина, как вы, согласилась составить мне компанию. — И он в упор посмотрел на Маргарет.

— Ладно-ладно, идите. — Ребекка решительно подтолкнула молодых людей к выходу. — Мы с Кэтти хотим немного поиграть прежде, чем ей придет время ложиться в кровать.

— О, я совсем ненадолго! — всполошилась Маргарет. — Я заберу ее домой, как только мы вернемся.

— Малышка уже будет спать! — заявила Ребекка.

— Ничего страшного. Она не проснется. Ее и пушкой не разбудишь.

— Но Кэтти может провести ночь здесь, — возразила Ребекка. — Спален у нас более чем достаточно, чтобы разместить одну маленькую девочку. — Она улыбнулась. — Впрочем, как и вас, если не хотите оставлять дочь одну. А теперь уходите.

Маргарет застыла в нерешительности, а потом нагнулась, чтобы обнять и поцеловать Кэтти. От этого простого движения платье поднялось, обнажив ноги чуть больше, чем ей хотелось бы. Похоже, вздохнула Маргарет, сегодня даже привычная одежда взбунтовалась против меня…

— Не волнуйтесь о дочке, — сказал Брюс, как только они оказались в машине и чудесный дом начал исчезать за деревьями. — Моя бабушка любит детей, как и большинство бабушек, тем более итальянок. Всякий раз, уезжая от нее, я думаю, что должен завести дюжину ребятишек, чтобы она могла вдоволь с ними навозиться.

Маргарет поймала себя на мысли, что, пожалуй, трудно вообразить менее подходящего кандидата на роль отца дюжины ребятишек, чем Брюс Макнот.

— Тогда почему бы вам не постараться угодить ей?

— Постараюсь… Всему свое время.

— А вы не спрашивали себя: раз уж этого до сих пор не случилось, то случится ли когда-нибудь? Может, вы ищете не там и не ту женщину.

— Не ту женщину… гмм… интересная мысль. Вы имеете в виду, что я должен прекратить назначать свидания знойным брюнеткам и найти женщину другого типа? — вкрадчиво поинтересовался Брюс.

— О нет, — сдержанно заметила Маргарет, — возможно, вам просто нужно найти «ту самую» знойную брюнетку. Она где-нибудь да существует!

— Расскажите мне о вашей работе. — Брюс сменил тему разговора, сворачивая не на основную дорогу, ведущую прямо к городскому залу, а на окольную, чтобы оказаться на месте не так быстро, как они могли бы. — Чем вы занимались в Нью-Йорке?

— Работала модельером… — Маргарет на мгновение запнулась, затем продолжила: — Я не получила специального образования. Все началось с того, что еще в школе мне пришлось шить для соседок, чтобы заработать на жизнь. Так что я прошла довольно длинный путь, но достигла успехов. Больших успехов, с моей точки зрения. Я не всемирно известна, но у меня есть свой круг заказчиков. Естественно, моя работа хорошо оплачивалась, а это крайне удобно, когда имеешь ребенка, — не удержалась она от сарказма.

— Теперь я понимаю, почему вы нуждались в няне, — сказал Брюс. — Такая работа изматывает. Думаю, вам приходилось видеться с дочерью не так часто, как хотелось бы.

В его голосе прозвучало такое понимание и сочувствие, что Маргарет с удивлением обнаружила, что ее буквально раздирают совершенно противоположные чувства: негодование, вызванное бесцеремонным вторжением в ее личную жизнь, и непреодолимое желание излить этому человеку переполняющие ее эмоции. Иными словами, поплакаться в жилетку…

Даже подруги не были посвящены в ее переживания. Маргарет встречалась с ними, когда могла, но случалось это нечасто, да и болтали они в основном о поклонниках, отпусках, проблемах на службе, а не о том, что на самом деле волновало каждую из них. К тому же подруги были молоды, хороши собой, занимали высоко оплачиваемые должности, и у них просто не было времени хандрить и зацикливаться на неприятностях. Они смеялись, обедали в дорогих ресторанах, отдыхали на престижных курортах и отворачивались от всего, что могло бы нарушить устоявшийся образ их жизни.

— Наверное, вы думаете, что я безответственная мать, раз дала жизнь ребенку и не смогла проводить с ним достаточно времени. Но у меня не было выбора. Так уж сложилось: начав шить и придумывать модели одежды, я уже не могла остановиться и сделать передышку. Элементарно не хватало времени. Мне повезло: мои модели заметили, и после нескольких лет упорного труда я стала заметной фигурой в мире моды. Но это игра, в которой невозможно снизить скорость и зажить спокойно, иначе и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься за бортом. — Маргарет поняла, что сейчас не выдержит и расплачется от проснувшейся вдруг жалости к себе, и замолчала, сделала несколько глубоких, успокаивающих вздохов.

Она ждала, что Брюс продолжит расспрашивать ее, почти надеялась на это. Так хорошо было в темноте автомобиля рассказывать то, что она никому и никогда прежде не рассказывала. Но он не стал задавать новых вопросов. Вместо этого показал ей местные достопримечательности, попавшиеся по дороге, и коротко сообщил о местах, которые было бы интересно посетить ей с Кэтти.

Маргарет даже расстроилась. Только что ей показалось, что Брюсу интересен ее рассказ и он от души сочувствует тому, через что ей пришлось пройти за последние четыре года. Но он внезапно сменил тему.

Ему не понравилось то, что он услышал, решила Маргарет. А значит, она была права, с самого начала поставив Брюса Макнота в один ряд с Максом Калвертом. Оба терпеть не могли женщин, в голове у которых есть хоть капля мозгов. Еще бы! А вдруг такая женщина бросит вызов их хваленому мужскому превосходству?

Макс спал с нею, потому что такие женщины были для него в новинку, да еще потому, что ему нравилась ее внешность. Только и всего. И где он теперь? Женился и переехал в Калифорнию. Женился на женщине, казавшейся воплощением абсолютной беспомощности. Этакий нежный цветочек, не работавший ни минуты в своей жизни, но зато преданно глядящий в глаза находящегося рядом с ней мужчины. Бессловесное создание с более чем состоятельным папочкой. Однако этому беспомощному, бессловесному созданию удалось то, что не смогла сделать она, умная, сильная и самостоятельная Маргарет Элиот: в рекордно короткие сроки накрепко привязать к себе Калверта и превратить его в примерного мужа и отца.

Маргарет не составило бы никакого труда забыть обиды и простить Максу то, что он с легкостью переступил через нее и ее чувства к нему. Но то, как он обошелся с дочерью, до сих пор причиняло боль. Вот этого она понять никак не могла. А уж простить, тем более.

Занятая своими мыслями Маргарет не заметила, как они подъехали к городскому залу. Настроение у нее оставляло желать лучшего. Она с трудом заставила себя вежливо улыбнуться своему спутнику, когда он придержал ее под локоть прежде, чем открыть перед нею двери.

К счастью, оказалось, что ей вовсе не обязательно проводить весь вечер в его обществе. Стоило молодым людям показаться на пороге, как Глория заметила их и приветливо замахала рукой. Все остальные просто не обратили на них никакого особого внимания — слишком веселились сами. В зале гремела музыка, распоряжался которой полный энтузиазма юнец с волосами до плеч. Несколько человек танцевали, но большинство толпились рядом с накрытым у одной из стен длинным столом, на котором аккуратно разместились стопки тарелок и столовые приборы.

Все это разительно отличалось от фешенебельных нью-йоркских ночных клубов, где Маргарет приходилось бывать.

— Я принесу вам чего-нибудь выпить! — прокричал ей Брюс на ухо. — Ждите здесь!

Он направился в толпу, через каждые два шага останавливаясь, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов. А Маргарет без колебаний направилась в сторону Глории.

Ждите здесь! Он что, вообразил, что будет командовать, а она — безропотно повиноваться? Краем глаза Маргарет видела, что Брюс все еще пытается пробраться к бару, где трое мужчин средних лет норовили оттереть друг друга от стойки, развлекаясь, видимо, привычным для них образом. Молодая женщина удовлетворенно улыбнулась, представив, как он возвращается туда, где оставил ее, но никого не находит.

Конечно, Брюс найдет пропажу достаточно быстро. Но к тому времени она уже окажется под опекой подруги, на которую в этот вечер можно было рассчитывать, поскольку Глория тоже оставила свою дочь под присмотром бабушки.

В Нью-Йорке таких проблем не возникло бы, с сожалением подумала Маргарет, там можно свободно затеряться — было бы желание. Толчея и полумрак ночного клуба в два счета поглотили бы ее. Не то что здесь. Довольно яркий свет и ограниченное пространство вряд ли помогли бы даже мухе скрываться дольше нескольких минут.

И если бы она была с подругами… Но те вряд ли пошли бы с ней в ночной клуб. Они предпочитали дорогие рестораны, где можно спокойно посидеть, обмениваясь новостями. И она бы все это время мучилась, что снова оставила Кэтти одну, хотя не была дома весь день.

Сейчас она, по крайней мере, не чувствовала себя виноватой, ненадолго завезя дочь к Ребекке. Они провели много времени вместе, пропалывая огород, пытаясь испечь что-то, хоть отдаленно похожее на хлеб. Потом Маргарет лежала в гамаке, листала журнал и наблюдала, как Кэтти играет в тени дерева. Простые, но чрезвычайно приятные занятия, которых ее приятельницы никогда не поняли бы, потому что не собирались в ближайшем будущем обзаводиться детьми и разговоры о младенцах им быстро надоедали. У Глории же и трех ее подруг дети были, и никто не находил ничего странного в разговорах о ненаглядных чадах…

Маргарет почувствовала приближение Брюса раньше, чем увидела его, и замерла, ожидая услышать его проникновенный голос, интересующийся, почему она ушла, когда он велел ей ждать его.

Но молодую женщину ждало разочарование. Похоже, ему было безразлично, стоит ли она, где он сказал, отправилась ли к подругам или вообще вернулась домой.

Брюс вручил ей бокал вина, которое Маргарет выпила залпом, и принялся дружески болтать с ее приятельницами. Несмотря на старания Глории, беседа то и дело возвращалась к давно минувшим событиям и общим знакомым, и через некоторое время Маргарет, извинившись, отошла от веселой, увлеченной воспоминаниям компании под предлогом, что ей хочется еще немного выпить.

После второго бокала жизнь показалась ей веселее.

— Вы, случайно, не от меня ли сбежали? — Бархатный голос за спиной, казалось, обволакивал со всех сторон, и Маргарет обернулась с ослепительной улыбкой.

— Не слишком ли вы самоуверенны? — высокомерно заявила она. От выпитого вина по венам разлилось приятное тепло. — Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что все девушки начинают трепетать от одного вашего присутствия.

— Ага, заметили. Следили за мной, не иначе, — насмешливо предположил Брюс.

Ему доставляло истинное удовольствие представлять, как она наблюдает за его продвижением по залу и обращает внимание на каждую женщину, с которой он останавливается поговорить. Брюс поднес к губам бокал, пристально глядя в лицо Маргарет до тех пор, пока та не покраснела. Но взгляда так и не отвела, выказав себя достойным соперником в этом небольшом поединке.

— Конечно нет.

— Ну а я следил за вами, — мягко сказал он, — как и большинство других одиноких мужчин в этом зале. Не хотите потанцевать?

Не успела Маргарет ответить, как он обнял ее за талию и повлек к танцплощадке.

Тело ее было мягким и податливым. О, каким мягким и каким податливым! Мускулы живота Брюса судорожно сжались, а горячая волна желания внезапно накрыла с головой. Он прижал молодую женщину еще ближе к себе, чтобы ощутить прикосновение мягкой груди к своей, а заодно дать ей почувствовать напряжение его плоти, без слов говорящее о том, чего именно он хочет от нее.

— Людям будет что обсудить, — пробормотала Маргарет, склоняя голову на сильное плечо партнера.

— А что тут обсуждать? Что мы танцуем? Большое дело!

Однако Брюс прекрасно понимал, что она подразумевает. Суть не в том, что они танцевали, а в том, как танцевали. Между молодыми людьми не осталось ни дюйма свободного пространства, а их движения в такт спокойному ритму песни о любви были неторопливы и чувственны.

Господи, неужели она танцевала так и с другими мужчинами? Невыносимая мысль! Брюс запустил длинные пальцы в копну светлых волос молодой женщины, вынуждая Маргарет поднять к нему лицо.

— Вы часто ходили по ночным клубам в Нью-Йорке, Маргарет? — хрипло осведомился он.

В ответ она засмеялась и покачала головой.

— Старалась не посещать совсем. Иногда, по субботам, но в воскресенье — никогда. Я не люблю воскресенья, для меня это самый одинокий из всех дней недели. Вы не согласны? — Ее пальцы блуждали по его плечам и шее, дыхание слегка участилось.

— Сколько вы выпили?

— Бокала два-три. Точно не помню.

— По-моему, достаточно.

— Надеюсь, вы не собираетесь решать за меня, сколько мне пить, мистер Макнот. Потому что, если собираетесь, боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление.

— Потому что вы все всегда решаете сама?

— Вот именно. — Боже, сколько времени прошло с тех пор, когда она так танцевала с мужчиной! Макс, например, сознательно избегал мест, где играет громкая музыка и существует хоть малейший шанс, что придется вставать и идти танцевать.

— Мне кажется, вы могли бы сделать для меня исключение, — многозначительно прошептал Брюс.

— Потому что вам нравится командовать людьми?

— Потому что, когда я собираюсь спать с женщиной, то предпочитаю быть ведущим, а не ведомым.

Господи! Ей послышалось или он правда это сказал? И почему, черт подери, в ответ на столь возмутительное заявление ее соски напряглись под тонким кружевом бюстгальтера?

— Хотите есть?

— Ч-что?

— Просто я вижу, что начинают выносить закуски.

Музыка действительно стихла, и кто-то объявил, что можно подходить к столу.

Да, ей нужно перекусить. Обязательно нужно. Недаром ее повело всего лишь от двух бокалов вина, хотя обычно она и двух себе не позволяла. Да и появившиеся на столе блюда пахли восхитительно.

— Еда вас отрезвит, — с полуулыбкой заметил Брюс. — И не будет повода обвинить меня в том, что я воспользовался моментом и соблазнил женщину, в голове которой играло вино, — добавил он, не отводя пристального взгляда от лица Маргарет.

— Разве вы меня соблазнили? — слабо возразила она.

Не ответив на ее вопрос, Брюс предложил:

— Может, присоединимся к тем, кто на улице?

Он чувствовал, что должен немедленно отвести взор от этих манящих глаз. А не то у него не будет иного выбора, кроме как отказаться от еды и пусть силой, но увести Маргарет подальше отсюда. И плевать, что весь город скажет по этому поводу!

Это была самая интригующая женщина из всех, что он когда-либо встречал. Загадочная смесь уязвимости и желания во что бы то ни стало отстоять свою независимость.

Расположившись за столом, накрытым на улице, и рассеянно жуя цыпленка с салатом, Маргарет едва осознавала, о чем беседуют окружающие. Ей, правда, вполне успешно удавалось делать вид, что она участвует в разговоре, но единственное, что интересовало ее в этот момент, была чувственная энергия, исходящая от мужчины рядом с нею, и его бедро, касающееся ее ноги.

Когда из открытых окон зала снова полилась музыка, а на улице стемнело настолько, что зажгли фонари, Брюс поднялся и сообщил, что им пора уезжать.

— Маргарет хотела вернуться пораньше, поскольку в первый раз оставила дочь с моей бабушкой.

Теперь перед ней стоял выбор: встать и уйти с ним, но куда и зачем, это еще вопрос, или возразить и остаться, списав свое поведение на избыток выпитого на пустой желудок вина. Хотя сейчас она чувствовала себя трезвой как никогда.

Не то время, не то место и определенно не тот мужчина, подумала Маргарет. Однако же я веду себя не как добропорядочная мать, а как нетерпеливый подросток. Ведь Брюс всего лишь нормальный мужчина, реагирующий самым естественным образом на общество достаточно привлекательной женщины, которая к тому же злоупотребила алкоголем.

Может, во всем виновато ее одиночество? Ей уже двадцать семь, и у нее четыре года никого не было.

— Она может перевозбудиться в незнакомой обстановке, — объяснила Маргарет, вставая вслед за Брюсом. — Я обещала ей, что вернусь не поздно. Куда мне поставить тарелку и бокал?

— Оставь тут, — откликнулась Глория, поймав ее взгляд и усмехнувшись в ответ. — Некоторые из нас, бедные и несчастные, все равно будут вынуждены сидеть здесь до утра, чтобы потом все убрать. Ну, может, и не до утра, но до полуночи уж точно, пока не упакуется и не уйдет наш длинноволосый диджей.

— Это мой брат, — с улыбкой пояснила одна из девушек, — и он упакуется, как только я ему скажу.

Только оказавшись в машине, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза, Маргарет поняла, в каком напряжении находилась все это время.

Брюс не сразу завел двигатель. Вместо этого он повернулся к сидящей рядом молодой женщине и внимательно посмотрел на нее.

— Если передумала, лучше скажи это сейчас.

Маргарет медленно открыла глаза.

— Сама не знаю, — честно ответила она.

— Зато я знаю, чего тебе хочется, — прошептал он, нежно касаясь ее волос.

— Куда мы поедем? — спросила Маргарет.

— В «Розовый дом». — Брюс подарил ей улыбку, которая заставила ее задрожать от едва сдерживаемой страсти и одновременно от тревоги перед неизвестностью. — И ничего не бойся. — Он ласково обвел пальцем контур ее губ. — Если все-таки передумаешь по дороге, я приму твое решение.

Но она не сделает этого, подумал Брюс с триумфом. Она хочет меня так же сильно, как я ее. Он чувствовал это. Воздух между молодыми людьми, казалось, сгустился, наэлектризовался от силы невысказанных желаний.

Поэтому Брюс не удивился, когда Маргарет медленно кивнула. И только тогда он повернул ключ зажигания.