Укол мафии

Глава третья

Из века в век люди складывали печальные баллады, оплакивая повешенных, застреленных, зарезанных или тех, кто замерз, пробираясь непроходимыми зимними тропами.

Об исчезновении Винни Палумбо по прозвищу «Скала» его супруга в полицию ни сообщала. Коли твой муж Винсент Альфонсо Палумбо не вернулся с очередного дельца, лучше, чтобы закон не знал об этом. А то, чего доброго, в один прекрасный день и сама не вернешься из супермаркета или от родственников.

А если ты отец Винни Палумбо, ты тоже не особенно по нему тоскуешь, потому что последний раз видел его восемнадцать лет назад, когда он огрел тебя по голове обрезком трубы во время очередного скандала.

Если ты Вилли Палумбо, по прозвищу «Сантехник», то тоже держишь язык за зубами насчет пропажи братишки, потому что отлично знаешь, куда он делся.

Ну, а если ты Винни-Скала, ты и подавно помалкиваешь, потому что замерз в кабине грузовика компании «Океанский транспорт». Тело превратилось в камень, глаза – как льдинки в белом заледенелом черепе.

А намечалось хорошее дельце. Брат сказал:

– На пару кварталов отгонишь грузовик – получишь двести долларов.

А ты отвечал:

– Меня не обманешь, Вилли-Сантехник. Сколько ты отстегнешь себе?

– Ладно, Винни, – сказал Вилли-Сантехник, закашлявшись от дыма сигареты. – Как никак ты мне брат родной, пусть будет триста долларов.

– Пятьсот.

– Пятьсот. Столько и велели тебе заплатить.

– Деньги вперед.

– Сто вперед, четыреста – потом, О'кей? Права у тебя с собой?

– С собой, но я с места не двинусь, пока не получу три сотни.

– О'кей. Ведь ты же мне брат родной. Двести пятьдесят. Любому другому я отказал бы.

И вот ты, Винсент-Скала Палумбо, жарким августовским утром подал свой грузовик к двадцать седьмому причалу, в четыре дня на тебя навьючили контейнер «Океанского транспорта» и ты не спеша отъехал. Ты заметил за собою «хвост» – несколько легковых машин, да еще грузовичок с надписью «Горячие сосиски».

А еще ты заметил патрульные машины местных фараонов, в них сидели люди в штатском, но ты ехал, не снижая скорости, за машиной, что шла перед тобой, – в ней сидел твой братишка. Ты доехал за ней до склада, а там на твоем грузовике сменяли эмблему, и вот это уже машина компании «Транспорт Челси». И за тобой больше нет «хвоста».

Ты подождал темноты, а потам двинулся в путь с тремя другими грузовиками, на этот раз впереди ехал не брат, а кто-то другой. Когда ты доехал до Нью-Джерси Тернпайк, идущая впереди машина дала сигнал поворачивать в новый Промышленный парк Гудзона: два каких-то здания посредине болота. Тебе велели съехать по пандусу вниз и ждать. Велено было не брать оружия, и поэтому ты прихватил два пистолета: один, тридцать восьмого калибра, спрятал в отделение для перчаток, а второй, сорок пятого, – под сиденье.

Ты лихо завел грузовик в угол квадратного подземного помещения с металлическими стенами и массой непонятных труб. Другие водители поставили свои грузовики рядом с твоим, так что вы оказались бок о бок в одной яме, выстланной металлом. Вам велели не выходить из кабин.

Ты достал на всякий случай пистолет сорок пятого калибра. Увидел, как шофер рядом тоже потянулся за чем-то. Позади тяжелые металлические двери перекрыли въезд. Небо закрыла опустившаяся крыша. Вам велено было оставаться на местах, и ты подчинился, только вышел из кабины поболтать с шофером-соседом. Он сказал, что ему обещали шестьсот долларов. Ты выругался, вспомнив о сукине сыне, Вилли-Сантехнике, единородном брате.

Темно, освещения нет. Быстро кончились спички. Один из парней включил карманный фонарик. Ты поискал в машине – фонарика не оказалось. Поблизости его не купишь, а хозяева машины ими не снабжают.

Водитель соседней машины предложил вскрыть один из контейнеров, дескать, может, там выпивка найдется. Ты отказался, потому что с минуты на минуту за вами должны были прийти. А кому охота из-за десятидолларовой бутылки терять несколько сотен зеленых?

Сосед сказал, что выпивка не помешала бы – становилось холодно. Одеты все были легко, а подморозило не на шутку. Один шофер принялся колотить по дверям, перекрывшим выезд. Он вопил, чтобы его выпустили. Вдруг стало не по себе. А что если они не выпустят нас отсюда?

Не может быть. У тебя же товар. К тому же, ты вооружен. Если им нужен товар, так или иначе придется вернуться сюда.

Ты начинаешь отбивать ногами чечетку, бить себя по бокам и, наконец, понимаешь, что оказался в холодильнике!

Один парень предложил начать пальбу – тогда их выпустят, но тот, кто стоял подальше, сказал, что это идиотизм, потому что они не просто под землей: вокруг змеевики холодильных агрегатов, и если прострелить такую штуковину, то всех газом задушит.

Тогда ты залез в кабину, включил мотор и печку, но тут кто-то стукнул в окно. Один из шоферов сказал, что нельзя запускать двигатели, – отравимся угарным газом, лучше всем забраться в одну кабину и включить один обогреватель.

Ты согласился, ребята лезут к тебе – теперь в одной кабине четверо. Один начал молиться. Около шести утра топливо кончилось. Нужно идти и набрать солярки из соседнего грузовика. Один пошел – и не вернулся. В кабине все холоднее, хотя их втиснулось сюда трое. Становится трудно дышать. Тогда вы тянете на спичках жребий, кому идти за соляркой. Проклинаешь себя за то, что не запасся топливом, но кто мог подумать, что придется столько здесь торчать?! Парень с соседнего грузовика вытягивает короткую спичку. Вы сдираете с себя рубашки, так что теперь на нем сразу три.

Ты открываешь дверцу кабины и понимаешь: ему ни за что не вернуться, выхлопной газ хоть ножом режь. Выключаешь фары – аккумулятор садится. Надо экономить.

В кабине ты да еще один шофер, он дрожит без рубашки и около полуночи просит пристрелить его. Ты отказываешься – на душе и так полно грехов. Он умоляет. Говорит, что сам застрелится, если ты не поможешь ему.

Ты отказываешься, он плачет – слезы замерзают на щеках. Ты ничего не чувствуешь. Если ты не застрелишься, доверишься воле Божьей, может. Он возьмет тебя на небеса или, по крайне мере, в чистилище? Ты всегда собирался взяться за ум и теперь клянешься, что если выберешься отсюда, начнешь честную жизнь.

Так закончилась баллада о Винни-Скале Палумбо.

Он замерз.

Он умер от холода.

Жарким августовским днем.

В Нью-Джерси.