Украденная беременность

— Тео, давай заведем щенка. Нам действительно не хватает еще одного члена семьи, милого, маленького, нуждающегося в заботе. Я вот слышала, что даже семейные психологи рекомендуют сначала заводить питомца, ну, вроде как в качестве репетиции, чтобы понять, как повлияет появление малыша на отношения в паре.

«Тео» — так, на иностранный манер, предпочитала называть Лукьянова его жена. Она, как со временем обнаружил мужчина, в принципе чуралась всего, что могло бы напомнить о ее рабоче-крестьянских корнях. Вот и для мужа вместо простого домашнего «Федя» она придумала манерное «Теодор, Тео».

Идея завести щенка показалась Лукьянову разумной. Он с радостью дал согласие, и уже через пару недель по пентхаусу носился, задорно и звонко гавкая, очаровательный трехмесячный шпиц палевого окраса.

Заводчики, у которых Лукьяновы приобрели щенка, оказались ребятами юморными и дали малышу кличку Карлсон. Впрочем, это труднопроизносимое имя тут же было оставлено исключительно для документов, а сам песик охотно отзывался на имя «Карли».

Лана, ссылаясь все на тех же психологов, потребовала, чтобы Федор разделил с ней заботу об общем питомце, и при этом как-то так вышло, что в обязанности Федора входила чистка собачьих мисок и уборка впитывающих одноразовых пеленок, на которые ходил первое время щенок по малой, а иногда и по большой нужде. Лана же взяла на себя выгул и регулярные посещения грумера — специалиста, который ухаживал за шерстью и коготками Карли: стриг, мыл, вычесывал.

Иногда, когда Федор успевал вернуться с работы пораньше, или по выходным, они вместе выгуливали своего шпица, пытаясь наладить отношения, сблизиться и понять друг друга. Во всяком случае, так думал сам Лукьянов.

Вот и тот день был субботним. Федор нарочно не поехал в офис, отказавшись от некоторых дел. Вместо этого приготовил кофе и тосты, позавтракал сам, покормил супругу и насыпал «собачьих сухариков» щенку.

— Лана, — обратился к жене, которая, допив кофе, принялась что-то изучать в своем смартфоне. — Как ты смотришь на то, чтобы нам вместе сходить на прогулку? Карли, похоже, скоро взвоет от нетерпения.

— С Карли? Вообще-то, у меня были другие планы. — Света неохотно оторвала взгляд от экрана и кинула взгляд за окно. — Но, пожалуй, я пойду с вами.

— Тогда собираемся?

Федор не стал уточнять, какие-такие планы были у его безработной супруги. Она нередко посещала выставки современного искусства, авангардные театральные постановки и премьеры артхаусных кинолент — видимо, считала необходимым засветиться на любом громком мероприятии, где собиралась творческая богема.

Нацепив на Карли шлейки и пристегнув карабин поводка, они спустились лифтом на первый этаж, постояли пару минут на крыльце дома, давая возможность песику обнюхать скамью и парковочное ограждение, а затем отправились на площадку для выгула.

Огороженное забором из металлической сетки поле, заросшее невысокой травой, находилось в квартале от их дома. На площадке Карли спустили с поводка, и он тут же помчался к кустикам. Через некоторое время, закончив удобрять землю под кустами, малыш принялся носиться по траве.

Ни Света, ни Федор не заметили, когда в этом огороженном пространстве успел появился подросток со взрослым питбулем. Зато питбуль заметил Карли, рванулся так, что сонный мальчишка не смог удержать повода, и накинулся на щенка. Малыш взвизгнул, когда клыки питбуля рванули его ухо, присел на все четыре лапки и попытался завалиться на бок, показывая, что не хочет драться. Однако питбуль щелкнул зубами, схватил щенка за холку, прижал передними лапами к земле.

Возможно, он растерзал бы несчастного шпица, но подоспевшие Федор и хозяин питбуля с двух сторон напали на агрессивного пса, причем Федор, нимало не стесняясь, со всего маха влепил кулак в нос злобного кобеля. Тот взвыл и разжал зубы. Подросток тут же за ошейник оттащил своего пса от жертвы, а Лукьянов подхватил Карли на руки.

— Лана, сфотографируй питбуля и его хозяина, — скомандовал он супруге.

— Делаю, — откликнулась женщина.

— И запиши их фамилию и адрес, — продолжил Федор. — Боюсь, штрафом за выгул без намордника вы или ваши родители не отделаетесь, — обратился он к подростку.

Тот неохотно, но все же назвал свои паспортные данные: похоже, сам был слишком напуган, чтобы пререкаться со взрослыми.

Карли обмяк у Федора на руках и тоненько плакал. Из разодранного уха и прокушенной шкурки сочилась кровь.

— Едем в ветеринарную клинику, — отдал новую команду Федор. — Вызывай такси.

Светлана кивнула и в два клика связалась с диспетчером.

Выяснилось, что среди таксистов нет желающих везти в машине животное, да еще истекающее кровью. Но, когда Лукьянов пообещал оплату по двойному тарифу, один из водителей все же согласился.

Машина подъехала довольно быстро. Федор кивнул Лане на заднюю дверцу авто:

— Садись, я передам тебе Карли.

— Нет-нет! Я не возьму его! — попятилась женщина.

Федор окинул ее вопросительным непонимающим взглядом, невольно отметив брезгливую гримасу, проступившую на лице супруги.

— Я крови боюсь, — извернулась Света.

— Тогда открой мне дверь, а сама иди вперед, — мужчине было некогда разбираться, почему его жена не хочет помочь своему питомцу.

***

До клиники добрались быстро. Их приняли вне очереди. Карли сразу же унесли в смотровую, где стояли рентгеновский и УЗИ-аппарат, операционный и перевязочный столы.

— Посидите в комнате отдыха, — администратор указала Федору и Лане на одну из дверей. — Как только что-то выяснится, мы дадим вам знать.

Почти пустая комната отдыха оказалась похожа скорее на учебную аудиторию в каком-нибудь небогатом ВУЗе. Вдоль трех стен стояли скрепленные между собой, обтянутые ядовито-зеленым дерматином кресла с откидными сиденьями. На четвертой стене висел белый экран. В углу возле входа ютился кулер со стопкой одноразовых стаканчиков и высокая урна для мусора.

Лана уселась неподалеку от входа и полезла в сумочку за смартфоном. Федору сидеть не хотелось. Он подошел к окну, уперся руками в подоконник, прижался лбом к холодному стеклу, испытывая некоторое облегчение от прикосновения холодного стекла к разгоряченной коже.

— Надо же, как ваш муж переживает, — обратилась к Светлане простоватая с виду тетка лет сорока, сидевшая у стены напротив экрана.

Лана вступать в беседу с любопытной дамочкой не хотела. Мельком глянув на нежеланную собеседницу, она перевела взгляд на Лукьянова, который, услышав разговор за спиной, отвернулся от окна.

— Кто у вас? — продолжала расспросы незнакомая женщина. — Собачка или котик? Я вот шиншиллу свою привезла. У нее глазик заплыл.

— У нас карликовый шпиц, — отозвался Федор. — На него напал питбуль.

— Ох, какой ужас! — всплеснула руками тетка. — Сильно порвал?..

— Пока выясняют, — вмешалась Лана, замораживая взглядом супруга. — Думаю, моему мужу не следует так сильно беспокоиться. С Карли все будет в порядке.

Впрочем, сам Федор эту беседу не помнил. В его памяти все заканчивалось на том моменте, когда он стоял, прислонившись лбом к стеклу…

Очнулся Лукьянов там же, на полу у окна. Возле него суетились та самая любопытная тетка, администратор с ресепшн и один из ветеринаров. Светлана же… Жена сидела все в том же кресле, где и раньше, и взирала на него, Федора, со смесью ужаса и отвращения на лице.

— Что… случилось? — попытался разобраться в происходящем Федор.

— Вам стало плохо, — успокаивающе произнес ветврач. — Вы, случайно, эпилепсией не страдаете?

— Нет… — услышав этот вопрос, Федор тут же понял, что у него приключился припадок. — Это не эпилепсия.

— Может, вам в больницу поехать? Давайте мы скорую помощь вызовем, — продолжал предлагать варианты помощи ветврач. Любопытная посетительница и девочка с ресепшн дружно закивали головами в знак поддержки.

— Не нужно, — отказался Федор. — Все уже прошло.

— Тогда выпейте водички, — тетка сунула ему в руку бумажный стаканчик.

Лукьянов послушно сделал несколько глотков. Завозился, пытаясь подняться. Тетка и ветврач тут же с двух сторон подхватили под руки, подвели к ближайшему креслу, помогли присесть.

— Девушка, — болтливая хозяйка шиншиллы уставилась на Светлану, — вы бы подошли к мужу, ему же помощь нужна…

Лана медленно повела головой из стороны в сторону. Разжала губы. Процедила непривычно тонким, писклявым голосом:

— Н-нет… я боюсь… он же псих…

От такого заявления растерялись все: и сам Федор, и те, кто вокруг него хлопотал.

— Зачем же вы так про мужа, девушка? — пробасил ветврач.

Лана в ответ только дернула плечом, словно говоря «отстаньте!»

— Так вы себя уже нормально чувствуете? — на всякий случай уточнила у Федора администратор.

— Да, все хорошо. Спасибо…

Лукьянов мечтал лишь об одном: прилечь и закрыть глаза, для которых яркий дневной свет был в тот момент слишком резок. Но проснувшаяся память услужливо напомнила ему о Карли, и Федор схватил за руку ветеринара:

— Что с нашим щенком?

— Да, в общем-то, ничего страшного. Кости целы, внутренние органы тоже. Наложили ему пару швов, ввели антибиотик, — принялся разъяснять врач. — Оставим у себя под наблюдением до завтра. Можем и до понедельника подержать. В общем, езжайте домой, отдохните, завтра можете приехать, навестить своего питомца.

— Хорошо. Мы приедем, — слабо кивнул Федор: тяжело ворочающаяся в голове боль не позволяла делать резких движений. — Позаботьтесь о нем…

— Даже не сомневайтесь. Глаз не спустим! — пообещал собачий доктор.

…Светлана так и не дотронулась до мужа — ни тогда, когда он, пошатываясь, брел к выходу из клиники. Ни тогда, когда с трудом открывал дверь очередного такси. Ни потом, когда они поднимались в лифте в свой пентхаус.

Кое-как избавившись от заляпанной кровью одежды, Лукьянов опустился на супружескую постель. Светлана вошла в спальню вслед за ним, встала у дверей. Вперилась в мужа гневным требовательным взглядом:

— Что это было?! Ты болен?

— Давай поговорим позже, — попросил мужчина.

— Нет, сейчас! Подумать только — это же… такой позор! Господи! А вдруг кто-то узнает…

Федор с трудом разлепил тяжелые веки:

— Почему позор?

Лана взвилась:

— Ты не понимаешь?! Да меня засмеют! Это будет главной сплетней сезона: Лана Журавская вышла замуж за психбольного!

— Я не псих… — устало, через силу попытался возразить Федор. — У меня этих приступов несколько лет уже не было. А началось все, когда мои родители погибли…

— Да какое мне дело, когда они начались? — не желая слушать оправданий, вновь вспыхнула жена. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о них!

— Никто и не узнает, если ты сама не расскажешь, — сделал еще одну попытку успокоить женщину Федор. — Света, мне нужно полежать хотя бы час в тишине. Давай вернемся к этому разговору позже.

— Я просила называть меня Лана! — почти взвизгнула «заботливая» супруга и вылетела из спальни, громко хлопнув дверью.

Федор передернулся от громкого звука и со стоном уткнулся в подушку.

К разговору они так и не вернулись. В тот же вечер Лана собрала все свои вещи и перенесла в одну из двух гостевых спален.

— Я не смогу уснуть рядом с тобой, — заявила она мужу. — Вдруг на тебя ночью накатит, и ты примешься меня душить.

— Да я никогда… — растерялся Лукьянов.

— Знаешь, все когда-нибудь случается в первый раз, и я не хочу попасть тебе под руку, когда это произойдет, — непререкаемым тоном отрезала жена.

…Карли вскоре полностью поправился. Но Лана больше не соглашалась на совместные прогулки и избегала близости с Федором. А если и подпускала мужа к себе, то делала это с видом мученицы, которая буквально через силу терпит прикосновения отвратительного, уродливого существа.

Федору такие жертвы были не нужны. Спать с женщиной, которую передергивает от его прикосновений, Лукьянов не хотел. Он замкнулся, отдалился, ушел с головой в работу, но расставаться с Ланой не спешил.

Во-первых, в его семье разводиться было не принято, и он не хотел предавать память родителей и бабушки с дедушкой, который до последнего дня были вместе. Во-вторых, считал, что сам виноват в том, что не предупредил Лану о возможности приступов. А в-третьих, кто сказал, что другая женщина, оказавшись на месте его жены, поведет себя как-то иначе? Кто сказал, что он, Федор, найдет ту, которая сможет полюбить его — с его бесплодием и вот этими странными непредсказуемыми припадками?

14. Светлана

5 октября 2015 года. Москва, Новое Медведково

Лана вернулась домой с открытия выставки работ художника-фотореалиста Семена Файбисовича в первом часу ночи. Спустила с рук Карли, сняла с его шеи атласную лиловую — в цвет платья хозяйки — ленточку. Сбросила с усталых ног туфли на десятисантиметровой шпильке. Карли рванул на кухню, начал шумно лакать воду. Женщина пошла следом: ей тоже хотелось пить.

Достав из холодильника бутылочку «Перье», она открутила крышку, перелила дорогостоящую влагу в стеклянный стакан. Карли тявкнул, привлекая внимание к пустой мисочке для корма. Лана удивилась: обычно Федор накладывал корм для песика дважды в день: утром, перед тем как уехать в офис, и вечером — сразу, как являлся домой.

Отмерив питомцу стаканчик «собачьих сухариков», хозяйка тщательно вымыла руки, допила свою воду и направилась в спальню, которую когда-то делила с мужем, а теперь навещала лишь тогда, когда хотела о чем-то с ним поговорить.

Спальня была пуста.

Это Светлане не понравилось. Федор всегда ночевал дома.

Выйдя за него замуж, женщина обнаружила, что стала женой настоящего трудоголика: Лукьянов пропадал в офисе и в будни, и в выходные, задерживался допоздна и брал работу на дом, порой ездил на какие-то конференции и симпозиумы, в том числе в Европу. Но еще ни разу не было такого, чтобы он не вернулся домой до полуночи.

В последнее время муж вообще вел себя странно, и Лану это беспокоило и напрягало.

Женщина вышла из спальни, сильно хлопнув дверью, и направилась в «свою» ванную комнату, чтобы снять с лица вечерний макияж.

Усевшись перед столиком с зеркалом, Света смочила пару ватных дисков жидкостью для снятия макияжа и, глядя на свое отражение, принялась стирать с лица слои пудры, тонального крема, основы под макияж и прочих косметических продуктов. Однако мысли ее витали далеко.

Она чувствовала, что теряет мужа, что у него появилась другая, тайная жизнь, какие-то секреты, но не понимала: как такое могло произойти?

Пару месяцев назад она, стараясь изобразить сочувствие, поинтересовалась у Федора:

— Ты встречался с Ингой, дорогой? Удалось ли ей забеременеть?

— Нет, не удалось, — ответил мужчина коротко и холодно.

— Что ж тебе так не везет, Тео? — похлопала Лана мужа по плечу. — Может, сделаешь перерыв или откажешься, наконец, от своей затеи? Уже столько денег потратил впустую. Эти врачи присосались к тебе, как пиявки, лишь бы побольше денег выманить!

— Может, и откажусь… — поразил Лану ответом Федор. Но больше ничего говорить не захотел, а она не рискнула расспрашивать, опасаясь выдать ликование, которое овладело ей после его слов.

Неужели муж наконец-то понял, что зря старается? Неужели готов смириться с поражением и отказаться от навязчивой идеи обзавестись наследником?

Лана детей не хотела. Категорически. Так что бесплодие мужа стало для нее просто подарком небес! Жаль только, что бесплодие оказалось не абсолютным, а современная медицина предлагала жутко дорогие, но довольно действенные способы решения этой проблемы.

Лане пришлось хитрить и изворачиваться, чтобы помешать Федору осуществить его заветную мечту. Но, видимо, старалась она не напрасно: последние пару месяцев Лукьянов даже не заговаривал о том, что собирается искать новую суррогатную маму, не придерживался диеты, не принимал никаких лекарств и витаминов. Из этого следовало, что он не шутил, когда сказал, что пока больше не планирует повторять попытки инсеминации.

Но где он сейчас?

Почему до сих пор не дома?

Неужели завел любовницу?

Лана передернула плечами, но морщиться себе не позволила: она уже наложила на лицо питательную маску с коллагеном и молекулами золота, и не хотела, чтобы тонкая ткань съехала или пошла складками.

До недавних пор Лана даже не допускала мысли о том, что у мужа может появиться другая женщина. Лукьянов был слишком порядочным человеком, чтобы пойти «на сторону». Но чем тогда объяснить его отсутствие?

«Надо бы попытаться вернуться в его постель». Эта мысль казалась мудрой, но вызывала у женщины тошноту.

С самых юных лет Лана считала секс делом грязным, низменным и постыдным.

Ее мать, Любка, простая деревенская женщина, работала на птицефабрике под Калугой и в одиночку растила дочь. «Все мужики — грубые, грязные животные! — внушала она дочери. — Похотливые кобели, которые только и смотрят, кому присунуть. Держись от них подальше!»

Когда Лане исполнилось двенадцать, у ее матери появился хахаль — простой работяга, любитель выпить и зажать женщину в темном углу. Он вел себя точно так, как и говорила Любка: прямо при Светке хватал женщину за задницу, наваливался всем телом, мял груди и пьяно ржал, когда та принималась отбиваться и обзывать его похотливым кобелем и озабоченным жеребцом.

— Пошли, моя кобылка, — говорил он, щеря в улыбке желтые от дешевого курева зубы, — покатаю! Укатаю так, что неделю врастопырку ходить будешь!

И мать, которой было всего-то тридцать два года, шла: отбивалась, ругалась — но шла следом за хахалем в спальню, из которой вскоре начинали доноситься громкие стоны, скрип продавленного матраса и звонкие шлепки. «Ну не могла я от него отбиться, — томно вздыхала Любка после ухода любовника. — Уж больно он настойчивый!»

Все это продолжалось где-то с полгода. А потом Любка забеременела. Узнав об этом, хахаль, как и положено похотливому кобелю, исчез, бросил поднадоевшую любовницу, от которой теперь были одни проблемы и скандалы.

— Откуда мне знать, кому ты еще давала, Любка? Ребенок-то, может, и не мой вовсе! — заявил он.

Мать то рыдала, то стонала и выворачивала желудок над пластмассовым тазиком, придвинутым к той самой постели, на которой объезжала своего похотливого жеребца, а Светка, морщась и страдая от противных звуков и запахов, убирала за матерью, носила ей воду с лимоном и подавала смоченные уксусом тряпочки, которыми Любка растирала себе виски.

Когда родился братик, Любка подала в суд на алименты и добилась, чтобы хахаль отдавал ей по закону часть зарплаты. Недовольный мужик напивался и пьяно орал под окнами, кроя Любку матом и не давая спать своему сыну, который и без того оказался ужасно крикливым и беспокойным ребенком. У мальчика то пучило животик, то резались зубки. Он по нескольку раз в день пачкал пеленки — на памперсы у Любки денег не было; во время пеленаний умудрялся пустить струйку через голову, размазывал слюни, срыгивал…

Светка была в ужасе. Она никогда не думала, что от одного младенца столько шума и забот. Кое-как закончив девять классов, девчонка подала документы в экономический колледж на специальность «общественное питание» и уехала из дома. Мать вздыхала, плакала, кричала, грозилась, что если дочь «принесет в подоле», то она ее на порог не пустит.

Любка кричала зря. Светлана и сама знала: детей ей не надо. Да и мужиков тоже. А вот легкой и богатой жизни хотелось. Хотелось красивых платьев, ночных клубов, шикарных машин и отдыха на дорогих пляжах. Правда, как это все получить, она не знала. Подсказали подруги.

— Светка, ты ж длинная и худая, как жердь, — сказала ей соседка по комнате в общежитии через пару месяцев после начала занятий. — Была бы у меня такая внешность — я бы в модельное агентство пошла.

В модельном агентстве «Август» Светлану Журавскую приняли с распростертыми объятиями. И для Ланы началась, наконец, совсем другая жизнь: дефиле, основы макияжа, показы… Она почти забросила учебу, у нее появились собственные деньги, модные вещи, новенький мобильник… К Любке, своей матери, Лана почти не ездила, денег ей не отправляла: мать-то ей тоже не спешила помогать.

С парнями Лана не встречалась. Особо навязчивых поклонников отшивала, напоминая, что ей еще нет восемнадцати. А как только закончила колледж, агентство раздобыло ей контракт в Москве. Там Лану тоже заметили и быстренько перекупили. Так началось ее восхождение к вершинам модельного бизнеса.

Этот долгий путь привел ее сюда, в пентхаус престижной новостройки в Новом Медведково. К мужчине, которого она не любила и не хотела, потому что он не давал ей возможности почувствовать себя жертвой, которую хватают, тащат в постель и берут против воли, почти насильно. А по-другому Светка получать удовольствие от секса так и не научилась. Наверное, не научилась бы вообще, если б не прочла однажды в блоге модной тетки-психолога рекомендации для американских женщин-полицейских, которых пытаются изнасиловать.

Последний совет звучал так: «если отбиться от насильника не получилось — постарайтесь расслабиться и получить удовольствие».

Когда однажды Лану схватил и утащил в приватную комнату очередного дорогого клуба особо настойчивый кавалер, она, как всегда, принялась сопротивляться. Но мужчина не оставлял попыток уложить девушку и пристроиться у нее между ног, и в какой-то момент Светка сдалась. Пусть мужчина лишил ее девственности, запачкал своими прикосновениями — она не чувствовала себя виноватой, ведь это было сделано против ее воли! А значит, и стыдиться ей нечего!

А вот муж… муж никогда не принуждал ее к сексу. Не позволял себе грубости, не применял силу. Рядом с Федором Лане не удавалось расслабиться и почувствовать себя невинной жертвой мужской похоти. За это она его почти возненавидела…

Причин своего пристрастия к грубому сексу Светка не знала и никогда о них не задумывалась, точно так же как никогда не пыталась понять, виноват ли Федор в том, что вызывает в ней злость и неприятие. Женщина вообще не склонна была к рефлексии, а случайно прочитанные популярные рекомендации психологов припоминала лишь тогда, когда могла использовать с выгодой для себя.

Что же до прошлого — то о нем она постаралась забыть и не вспоминать, и не потому, что эти воспоминания казались ей мучительными. Просто она стыдилась своего происхождения, а еще не хотела делиться с матерью и младшим братиком ни копейкой из тех денег, которыми снабжал ее муж.

15. Федор

5 октября 2015 года. Москва. Новое Медведково

Лукьянов добрался до дома, когда часы показывали пять минут второго ночи. Открыл дверь своим ключом: не хотел будить жену, выслушивать вопросы, упреки, которые скорее всего прозвучат, ведь он никогда еще так не задерживался. Федор понимал, что ему необходимо как можно скорее поговорить с Ланой, предложить ей развестись — по возможности мирно и без скандалов. Но сейчас на разговоры не было сил.

Войдя в прихожую, обнаружил, что шарить наощупь по стене в поисках выключателя нет необходимости: над зеркалом горело бра. Под ноги любимому хозяину с негромким радостным гавом бросился шпиц. Федор присел на корточки, обхватил Карли обеими ладонями, взъерошил мягкую палевую шерстку:

— Как ты, малыш? Тебя покормили?

— Покормили, — раздался в ответ скрипучий от недовольства голос супруги.

Федор поднял глаза и с трудом справился с желанием их зажмурить: на него смотрела мумия. На голове — полотенце. На лице — какая-то плотная ткань с прорезями для глаз и рта. Тощая костистая фигура укутана в безразмерный махровый халат, который своей белизной мог бы поспорить с больничными бинтами. Даже кисти и пальцы рук оказались скрыты белыми нитяными перчатками.

Когда-то Лана делала все, чтобы муж не видел, к каким ухищрениям ей приходится прибегать, чтобы сохранить свежесть и упругость кожи. Но с некоторых пор женщина перестала заботиться о том, какое впечатление производит на супруга, и теперь нередко представала перед ним в самом затрапезном виде: неумытой, непричесанной, со слоями каких-то мазей или кремов на лице.

Справедливости ради Федор готов был признать, что любимая женщина была бы мила его взгляду даже в таком виде. Вот только Светлана сделала все, чтобы выкорчевать из его сердца ту легкую влюбленность, которая могла бы, наверное, перерасти в более серьезное и глубокое чувство.

Под недовольным взглядом жены Лукьянов отпустил Карли, встал, пошатнулся, теряя равновесие, и уперся рукой в стену, чтобы не упасть.

— Ты что — пил? — тут же завелась Лана. — Решил, раз детей делать не надо — можно начинать гулять и бухать?

— Я не пьян, — ответил Федор ровным голосом и начал снимать осенние ботинки. — Просто очень устал.

— И кто же тебя утомил, Тео? — не пожелала поймать брошенную ей ветвь мира Светлана. — Как ее зовут?

Федор почти вздрогнул, услышав этот вопрос. Супруга проявила необычайную проницательность. Плечи мужчины непроизвольно напряглись, дыхание сбилось. Но он сумел справиться с собой, закончил переобуваться, снова поднял на жену взгляд и сказал правду. Точнее, часть правды.

— У меня снова был приступ.

Лана тут же отступила на пару шагов, скрестила руки на груди:

— Вот только избавь меня от подробностей!

— Как скажешь…

Федор воспользовался тем, что жена отодвинулась, и прошел мимо нее вглубь квартиры. Судя по напряженному сопению и тихим шагам за спиной, Лана двинулась следом. Даже не побоялась зайти к нему в спальню.

— Тео, послушай, — она прислонилась плечом к стене у входа. — Я беспокоюсь о тебе. Ты в последнее время изменился. Молчишь, ничего мне не рассказываешь…

— Лана, давай не сегодня, — Лукьянов ни на мгновение не поверил в то, что жена хоть немного волнуется за него. Единственное, за что она когда-либо всерьез переживала — это счет на ее кредитке.

— А когда? — Лана решила настоять на своем. — Завтра с утра ты сбежишь в свой офис раньше, чем я успею пожелать тебе доброго утра.

«Когда в последний раз ты мне желала чего-то хорошего?» — хотел было возразить Федор, но не стал: пусть головная боль немного утихла, но усталость никуда не подевалась, и все, о чем он мечтал — это о нескольких часах сна.

— Что, так и будешь отмалчиваться? — в голосе супруги появились визгливые нотки. Похоже, она готовилась закатить скандал.

— Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать? — сдался мужчина.

Светлана подавилась воздухом и сделала несколько глубоких вздохов. Похоже, такого прямого вопроса она не ожидала и теперь судорожно соображала, что ответить. Впрочем, растерянность ее длилась всего пару мгновений.

— Во-первых, — заговорила она, — я хочу знать, где ты был сегодня.

— Задержался по делам, — привычно отмахнулся Лукьянов.

— По каким делам?! Второй час ночи!

— Это у нас. А у моих американских клиентов — разгар дня.

— Окей. Тогда второй вопрос: как ты собираешься жить дальше? Может, теперь, когда ты отказался от идеи обзавестись ребенком, найдешь больше времени для меня?

— А кто сказал, что я отказался? — Федор скинул рубаху, джинсы, облачился в трикотажные домашние брюки на резинке и присел на кровать. Карли тут же вскочил хозяину на колени. — Я всего лишь отложил на время решение этой проблемы.

— Даже так? Когда ты уже смиришься с тем, что у тебя не может быть детей?! — не выдержала, повысила голос Светка.

— Я не смирюсь. — Федор зарылся носом в мохнатую шерстку песика. Вздохнул. И, пользуясь возмущенным молчанием супруги, произвел контрольный выстрел. В голову. — Похоже, это ты, Лана, не готова смириться с тем, что рано или поздно у меня будет ребенок. Ведь ты вообще не хочешь детей, правда? Признайся честно…

Светка потрясла головой, словно не в силах поверить тому, что слышит. Поставила руки в боки — в точности, как это делала ее мать, когда собиралась криком доказывать свою правоту.

— Ах ты кобель неблагодарный! Значит, вот ты как заговорил? — завопила она, уже даже не пытаясь сдерживаться. — А ничего, что это я тебе помогала девок находить, уговаривала, чтобы они от тебя родили! Переписывалась с ними, в клинику возила, тебе ж некогда было!

— И ни одна из них даже не забеременела! — Федор выпустил из рук Карли, поднялся с кровати, встал напротив жены, сжал руки в кулаки и повторил — намного тише и очень задумчиво: — Ни одна… из тех, кого выбрала ты…

— Ты меня в чем-то обвиняешь?! — взвилась Светка.

— Пока нет, — пристально глядя в прорези маски, через которую сверкала на него глазами жена, покачал головой Лукьянов.

Тут бы Светлане и замолчать, но она уже не могла остановиться.

— Ты урод! Псих больной! Сразу видно, что у тебя мозги набекрень! — проорала она и замахнулась, чтобы залепить мужу пощечину.

Федор легко перехватил ее руку. Поймал вторую. Слегка толкнул женщину, прижал ее к прохладной оштукатуренной поверхности стены. Светлана была на пять сантиметров выше мужа, но сейчас ее колени подогнулись, она слегка сползла и теперь затравленно смотрела на него снизу вверх. Если бы Лукьянов не удерживал ее руки над головой — наверное, и вовсе съехала бы на пол.

— Отпусти, придурок! Не смей меня бить! — женщина начала извиваться и вырываться.

Но Федор был сильней. Он навис над Ланой — злой, с искаженным в презрительной гримасе лицом:

— Это ты никогда не смей поднимать на меня руку, — сквозь зубы процедил он. — Я не бью женщин. Но и себя ударить не позволю.

— Пусти, пусти! — продолжала дергаться Светка.

— Нет уж. Хотела поговорить, значит, выслушаешь меня, — по-прежнему удерживая женщину в плену, прорычал Лукьянов. И откуда только взялись в его голосе эти пугающе-низкие хриплые звуки? — Я надеялся, Лана. Я верил, что ты лучше, чем другие охотницы за состоятельными мужчинами. Думал, получишь свое и успокоишься, оттаешь. Захочешь любви, детей…

— Детей? Этих маленьких вонючих выродков, которые отнимают у женщины красоту и молодость? — Светлану несло. Ненависть и недовольство, копившиеся годами, прорвали, обрушили плотину молчания. — Пусть клуши трясутся над своими сопливыми выводками! А меня от них тошнит, понял ты? Тошнит!

— Понял. Вот теперь окончательно понял, — Федор неожиданно выпустил ее руки и отодвинулся.

Светка таки сползла на пол и принялась поправлять съехавшую с лица маску.

— Я подаю на развод. — Услышала она холодный и уже почти спокойный голос Лукьянова.

— Развод? — переспросила она, словно не поверив. Но Федор не стал повторяться. И это взбесило Лану еще больше. — Да кому ты нужен, псих бесплодный?! Не боишься один остаться?

— Не боюсь, — мужчина вновь присел на край постели. — Лучше одному, чем так…

— Да ты! Ты!.. — Светка вскочила на ноги. — Да я никогда не дам тебе развод! А если все равно разведешься — отсужу у тебя все: дом, машину, фирму!

— С компанией-то ты что делать будешь? — горько и устало усмехнулся Лукьянов. — Ты же ничего не смыслишь в том, чем мы там занимаемся.

Лана не нашлась, что сказать в ответ, повторила пару раз «засужу! отсужу все!» — и вылетела из супружеской спальни.

Федор покачал головой. Снял и отложил в сторону очки. Откинул одеяло, улегся. Прижал к боку поскуливающего от испуга Карли.

— Все, маленький, все. Прости, напугал я тебя… — пробормотал чуть слышно и закрыл глаза.

Уже через пару минут он спал. Провалился в пучину сна, как уходит в морские глубины подводная лодка.

А вот Светке не спалось. Содрав в раздражении с лица дорогущую маску, она на ходу скомкала ткань, швырнула ее на пол и подлетела к расположенному в центре гостиной бару. Алкоголь Светлана позволяла себе редко, можно сказать, никогда: слишком берегла внешность и здоровье. Но сейчас в ее груди пылал такой пожар гнева и страха, что погасить его можно было только хорошей порцией виски.

Злость, овладевшая женщиной, усиливалась оттого, что после совсем не нежных объятий мужа в трусиках у нее стало горячо и скользко, а внизу живота тянуло и пульсировало. Впервые за все годы совместной жизни Федор позволил себе применить к жене силу, и она тут же завелась, откликнулась всем телом, а он этого даже не заметил. Да даже если бы заметил, все равно ничего бы не произошло: он, видите ли, не приемлет грубости в сексе!

Наполнив стакан неразбавленным «Макалланом», Лана в два глотка осушила его. Выдохнула резко. «Ну, это мы еще посмотрим, — выпятив вперед подбородок, погрозила кулаком в сторону двери, за которой находился тот, от кого зависело ее благополучие. — Ты от меня так просто не отделаешься!..»

16. Федор

5 октября 2015 года. Москва

В понедельник утром Лукьянов встал полностью здоровым. Головная боль, усталость — все осталось во вчерашнем дне, как и скандал, который закатила ему Светлана. Ненависть, звучавшая в словах жены, ее оскорбительные слова отчего-то не цепляли, не причиняли боли, но укрепляли решимость действовать — быстро, четко, жестко. Выйдя из спальни, Федор направился на кухню: завтракать и кормить Карли, который хвостиком увязался за любимым хозяином.

Проходя через гостиную, мужчина обнаружил следы ночного пьянства супруги: опрокинутый стакан, полупустую бутылку дорогого виски. Убирать ничего не стал. В спальню, где отдыхала Лана, тоже не заглянул. Незачем. А вот песика решил выгулять, иначе малышу пришлось бы ждать, когда проснется хозяйка, а это, после ночных событий, могло произойти очень нескоро. После прогулки отвел шпица домой, переоделся и отправился на работу.

В офис InSecT-а было принято являться к десяти часам утра, иногда и позже. Да и то, по четкому расписанию работали только бухгалтерия, служба поддержки клиентов и служба собственной безопасности. А разработчики программного обеспечения, веб-дизайнеры и прочие айтишники порой появлялись на рабочем месте к полудню, а то и вечером. Исключение составлял понедельник — день совещаний.

Не брали работу на дом и строго в офисе работали специалисты, которые занимались разработкой проектов для клиентов, чья деятельность являлась государственной тайной. А это были не только армия и спецслужбы, но и, например, РосАтом.

Получив свой первый заказ от одной из таких структур, Федор Лукьянов осознал, что его компании нужна собственная служба безопасности, чтобы защитить наработки команды от шпионажа, в том числе промышленного.

Так в «Инсекте» появился Терминатор, который привел с собой свою команду.

Закончив планерку с руководителями подразделений, Федор окликнул поднявшегося со стула начальника СБ:

— Юрий Минизабирович, задержись, пожалуйста.

Рахметов опустился обратно на свой стул, подъехал на нем к столу. Дождавшись, когда закроется дверь за последним выходящим сотрудником, перевел вопросительный взгляд на биг-босса:

— Слушаю, шеф.

Федор дернул бровью и улыбнулся: его всегда веселило такое обращение.

— У меня к тебе, Юрий, очередная нестандартная задача. Она же — личная просьба.

— Что-то с Фифой? — попытался угадать Терминатор.

— Нет. На этот раз дело касается Светланы. Я развожусь.

Рахметов много чего имел и мог сказать по этому поводу — жена начальника ему никогда не нравилась, хотя лично они встречались от силы пару раз. Натренированный взгляд безопасника сразу поставил диагноз: «хищница обыкновенная». Дай палец — откусит руку. Однако мнение свое Юрий тактично держал при себе: не хватало еще в личную жизнь начальства лезть, особенно без приглашения!

Вот и сейчас Терминатор, словно желая оправдать свою кличку, встретил новость с каменным лицом. Лишь наклонил слегка голову, давая понять Федору, что слова его услышал и осознал.

— Так вот, вчера мы… — Лукьянов запнулся, подбирая слово, — разговаривали с Ланой, в том числе и о неудачных попытках с суррогатными матерями. И, знаешь, у меня сложилось впечатление, будто жена что-то скрывает…

Федор замолчал, ожидая реакции собеседника. Рахметов растерянно пожал плечами:

— Что она может скрывать?

— Вот это я бы и хотел узнать, Юра. Только сама она не скажет. Я мог бы попробовать встретиться с женщинами, расспросить их…

— Не надо тебе это, — тут же отозвался начальник СБ. — Мои ребята умеют задавать вопросы так, чтобы на них отвечали со всей честностью. А ты вот что: раздобудь телефон Ланы. Проверим. Вдруг и там найдем что-то интересное.

— Постараюсь, — с сомнением в голосе согласился Лукьянов. Светлана телефон из рук почти не выпускала, даже спала с ним, словно с любимой плюшевой игрушкой.

Федор был рад, что Терминатор не стал обсуждать его решение о разводе и удивляться прозвучавшей просьбе. Уж очень тема деликатная и щекотливая.

— Вот что, босс, — Юрий Минизабирович слегка поерзал, выдавая овладевшую им неловкость: не любил он давать непрошеные советы, но и промолчать не смог. — Давай я тебе толкового адвоката по семейному праву подыщу по своим каналам. Есть у меня ощущение, что он тебе понадобится.

— Спасибо, Юра. — Федор поправил очки, потер переносицу и согласился: — Боюсь, ты прав.

Проведя планерку и пару встреч, Федор решил, что с остальными задачами сотрудники справятся и без него, а потому оставил указания секретарю, отчитался о том, куда едет, Терминатору, взял водителя и отправился в ЗАГС. Откладывать такое важное дело в долгий ящик ему совершенно не хотелось.

***

Найти кабинет, где принимают заявления о разводе, оказалось непросто.

— Квест «пройди лабиринт», — хмыкнул про себя Федор, когда после пятнадцати минут расспросов и блужданий отыскал нужную дверь в третьем ответвлении основного коридора на втором этаже здания.

Женщина средних лет и такой же средней наружности встретила Лукьянова неприветливо:

— Вы по какому вопросу?

— Хочу подать заявление на развод, — прямо ответил Федор.

— А супруга где? Вам надо было явиться вместе. Или она против?

— Она — против.

И без того неприветливое лицо женщины стало еще холоднее, в глазах появились острые, как пики, льдинки. Губы сжались в полоску, а брови слегка приподнялись. Сотрудница всем своим видом демонстрировала презрение, словно кричала: «Что, кобель, решил бросить женщину? Никак не нагуляешься? Много вас таких тут ходит!»

— В таком случае, вы не по адресу, — чуть ли не торжествующе объявила регистратор. — Вам придется разводиться через суд. Мы разводим только по взаимному согласию.

— Благодарю за разъяснения, — вежливо ответил Лукьянов и вышел из кабинета.

«Надо было сразу открыть интернет и почитать, что и как», — упрекнул сам себя, вернулся в машину к водителю и занялся поиском информации.

Вскоре Федор уже знал, что разводиться ему предстоит через районный суд. Заодно выяснил, где тот находится. Продиктовал водителю адрес и тронулся в путь.

В суде Лукьянова снабдили списком документов, квитанцией на оплату госпошлины и отправили восвояси. Вникнув в детали предстоящего процесса, Федор расстроился: по всему получалось, что развестись с супругой, не желающей расставания, будет сложно, и времени на это уйдет — несколько месяцев.

«Как же Фая? А ребенок? Неужели малыш родится раньше, чем я избавлюсь от Светланы? — переживал он, — я так хотел дать сыну или дочери свою фамилию»…

Решимости действовать мужчине было не занимать, но вот настроение, такое бодрое с утра, сильно испортилось.

17. Фаина

10 ноября 2015 года. Тула

Обычная для начала ноября серая хмарь за окном и холодный ветер не могли помешать Фаине: она оделась потеплее, прихватила мобильный телефон, кредитку, бросила в карман ключи и решительно направилась к дверям.

И доктор в поликлинике, и интернет-сайты для беременных («беременюшек», как их ласково называли на всяческих «околомамских» форумах) рекомендовали регулярные прогулки на свежем воздухе. Фая следовала этим рекомендациям тщательно, как и всем другим, касающимся здоровья и благополучия ее будущего малыша.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы такие прогулки стали для Фифы привычкой — полезной и одновременно приятной. К сроку 12–14 недель ранний токсикоз отступил, животик, слегка округлившийся в своей нижней части, пока не причинял никакого дискомфорта, так что Фая чувствовала в себе силы гулять даже больше, чем положенные «час утром и час вечером неторопливым шагом». Молодая женщина пешком спустилась по лестнице со своего третьего этажа, вышла на крылечко. Привычно окинула цепким взглядом двор и зябко поежилась, но вовсе не от холода.

Последнее время Фаину Филимонову преследовало неприятное ощущение, что за ней следят. Когда-то отец, отставной подполковник ФСБ, тренировал внимание и память дочери, учил ее замечать детали. Начал с того, что предложил дочке по утрам, по пути в школу, запоминать, сколько людей было во дворе, когда она выходила из подъезда. Кто это был — мужчины, женщины, дети? Где они находились, что делали? Девочке даже нравилась эта игра, призом за победу в которой становились то видеокассета с новым мультфильмом, то красивая заколка для волос, то поход с отцом в детский кафетерий.

Когда Фая привыкла и научилась почти автоматически запоминать людей, отец усложнил задачу: теперь ей нужно было запомнить не только людей, но и все автомобили, стоявшие во дворе. Вначале — только их количество и разновидность: легковушка, микроавтобус, грузовик. Потом девочка научилась разбираться в марках авто, и начала запоминать их модель, цвет и даже номера, если они были видны.

Этот навык настолько плотно сросся с Фаей, что она продолжала замечать все эти детали даже сейчас, хотя прошло уже почти пятнадцать лет.

И этот навык подсказывал ей, что в последнее время во дворе ее дома стали слишком часто появляться три незнакомых автомобиля. Настораживало то, что они всегда стояли на одном и том же месте, словно сменяя друг друга. Фая никогда не видела, чтобы кто-то садился в одну из этих машин или выходил из нее. За тонированными стеклами невозможно было разглядеть, пустует ли салон, или в нем кто-то есть.

Вот эти подозрительные легковушки в сочетании с ощущением слежки будили в Фае вполне понятную тревогу: кто наблюдает за ней? Для чего? Кому она понадобилась? Или никакой слежки нет, а во всем виновата повышенная мнительность Фаи, которая еще больше усилилась из-за беременности?

Молодая женщина твердо знала одно: с трудовыми заказами это никак не может быть связано. Она ни разу не работала над проектами, которые могли бы стать поводом для повышенного интереса к команде разработчиков со стороны конкурентов или спецслужб. Оставалось всего две возможности: либо слежка связана с деятельностью ее отца, либо соглядатаев к ней приставил Лукьянов.

Порой Фаю так и подмывало напрямую поинтересоваться у Федора Андреевича, не осчастливил ли он ее парочкой охранников-невидимок. По телефону, правда, спрашивать об этом не хотелось. К тому же, даже если Лукьянов предпринял какие-то меры по охране ее драгоценной персоны, то вряд ли в этом признается: мужчина он не глупый, должен понимать, что такое вмешательство в ее жизнь Фае вряд ли понравится.

Что ж. Задавать вопросы она не будет. А вот проверить, ходит ли за ней хвост, попробует: как обнаружить соглядатая и уйти от него, Фая тоже знала благодаря отцу и его урокам.

Чтобы усложнить задачу своим наблюдателям, Фифа решила изменить привычный маршрут и прогуляться к одному из немногих в городе торгово-развлекательных центров. Затеряться в здании центра очень просто, и можно воспользоваться одним из трех боковых выходов. Пусть те, кто за ней следит, попробуют определить, который из них она выбрала.

По дороге до торгового центра Фая несколько раз останавливалась у витрин магазинов, делая вид, что рассматривает выложенные за стеклом товары, а сама тем временем через отражение наблюдала за шедшими позади нее людьми, пытаясь высмотреть — не замедлил ли шаг, не остановился ли кто-то из них по явно надуманной причине. То ли Фифа ошибалась и за ней никто не шел от дома, то ли к ней приставили настоящих профи, но заметить что-либо подозрительное по дороге к ТРЦ ей так и не удалось.

Войдя в торговый комплекс через главный вход, Фаина с непринужденным видом прошлась вдоль рядов, а потом скользнула в один из бутиков, который имел выход на две стороны. Выйдя в проход в другом ряду, воспользовалась боковой лестницей и поднялась на третий этаж, где имелось небольшое кафе.

Фая устроилась за одним из столиков у окна, из которого открывался вид на главный вход и парковку. Заказала себе зеленый чай с ароматом жасмина, круассан с сыром и принялась рассматривать автомобили. В этот раз ее настороженность оправдала себя: в одной из машин на парковке она опознала автомобиль, который часто дежурил во дворе ее дома.

«Черт! Черт! Это все неспроста, — Фая вздохнула и полезла в сумку за мобильным. — Позвоню отцу, узнаю, его ли рук это дело, и если да — то с чего вдруг такое сопровождение».

Фаина созванивалась с отцом не слишком часто, но регулярно — обычно пару раз в месяц. В последний раз они общались дней десять назад. Отец был как обычно собран, спокоен, с дочерью говорил ласково и ровно. О том, что у него возникли какие-то особые обстоятельства, дочку не предупреждал. Конечно, за полторы недели могло произойти что угодно, так что Фая набрала знакомый номер и начала считать гудки. После седьмого включился автоответчик.

Фая просидела в кафе полчаса. Отцу перезвонила через десять, а потом через двадцать минут, но он так и не ответил. «Похоже, пришло время прогуляться на почту и набрать секретный номер», — сделала вывод Фифа. Это была еще одна хитрость, придуманная ее отцом для связи с дочерью еще в те времена, когда он был действующим офицером ФСБ: Иннокентий Лазарев оставлял голосовое сообщение для дочери, услышать которое можно было, только позвонив по городскому телефону и произнеся после гудка кодовое слово. В квартире у Фаи городской линии не было, как и у соседки Натальи, да и не хотелось Фае при посторонних слушать и надиктовывать послания.

Расплатившись с официантом, молодая женщина вышла из кафе. Снова пару раз прошла через бутики, имеющие выход на две стороны, затем спустилась лифтом на минус первый этаж и воспользовалась боковым выходом, ведущим на улицу из подвального помещения, где находились туалеты. Дворами прошла до остановки автобуса и, вовремя запрыгнув в двери подходящего маршрута, поехала на главпочтамт.

Воспользовавшись одной из телефонных кабинок на почтамте, Фаина набрала заветный номер, который помнила наизусть с детства и никогда не записывала — ни в память мобильного, ни в блокноты. После специального сигнала произнесла в трубку кодовую фразу «папина радость» и, после щелчка, услышала оставленную для нее запись.

«Дочка, — зазвучал в трубке родной голос. — Наш главный клиент поставил передо мной задачу, которая требует моего длительного отсутствия без возможности выйти на связь по обычным каналам. Если тебе потребуется моя помощь, оставь сообщение. Как это сделать, ты знаешь».

Запись закончилась, раздались короткие гудки.

«Нужна ли мне сейчас помощь? — задалась вопросом Фаина. — Пожалуй, пока нет. Подожду еще и попробую понять, чьи люди ходят за мной».

Приняв это решение, Фая отправилась домой. Во двор своего дома вошла не по той дорожке, по которой ходила обычно, да еще предварительно и выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, на месте ли подозрительная машина. Легковушки не было. Фая хмыкнула: похоже, кто-то все еще ждет ее под окнами торгового центра. Скользнула в свой подъезд, разложила покупки, пообедала и договорилась с соседкой, что проведет вечер у нее в гостях.

Сидеть у Натальи Фая собиралась до тех пор, пока не придет время ложиться спать, или пока не объявится Лукьянов либо кто-то из его людей. Если наблюдателей приставил Федор, то, когда стемнеет, а свет в ее окнах так и не зажжется, — они наверняка доложат ему, что «потеряли объект».

За пять недель, которые прошли с момента знакомства, Федор звонил Фаине пять раз, строго придерживаясь обещания не беспокоить девушку чаще, чем раз в неделю. Последний раз они общались два дня назад, так что ближайшие три-четыре дня звонков от владельца «Инсекта» и, по совместительству, биологического отца своего ребенка, Фифа не ждала. Если не произойдет ничего особенного. А вот как раз «особенное» Фая и решила устроить.

Когда начало смеркаться, Фая осторожно, чтобы остаться незамеченной с улицы, выглянула в окно. Уже ставшее привычным авто заняло свое место под ее подъездом.

«Ну, ждите-ждите, голубчики!» — хмыкнула дочь ФСБшника. Не включая света, взяла угощение и отправилась к соседке.

Наталья открыла дверь сразу, как только Фая негромко постучала.

— Ну, проходи, подруга, — повела Фаину на кухню. — Сейчас Ванька прибежит, проглот вечно голодный. Поужинаем вместе, а потом посидим, почаевничаем.

— С радостью! Я вот и сладенького прихватила, — улыбнулась Фифа.

Удобно расположившись за кухонным столом, женщины стали обсуждать последнюю коллекцию парфюма, поступившую в магазин, в котором работала Ната. Прошло около часа. Иван задерживался. Наталья начала нервничать и поглядывать на часы. Наконец, не выдержала:

— Ну вот и где этого оглоеда носит?

— Так ты позвони, спроси, — предложила Фая. Ей тоже было неспокойно.

— Ох, уже звонила. Телефон, видать, разрядился. Батарея старая, совсем не держит. Но предупредить, что ты в гости зайдешь, успела. Потому и волнуюсь, что задерживается…

— Значит, надо поновее мобильный покупать, — думая о своем, заметила Фифа.

— Да уже и купила бы, но надо долги раздать. Тебе вот тоже должна, — устало откликнулась Ната. — Сама знаешь, я только недавно работу нашла, а зарплата у меня — кошкины слезы.

— Я ведь тебя не тороплю, Наташ, — попыталась утешить подругу Фая. — Можешь хоть через год вернуть.

— Добрая ты, Фая, — усмехнулась соседка, — но я так не могу. Тебе самой скоро много чего понадобится, а ты в одиночку рожать собралась.

— Ничего, справлюсь как-нибудь, — Фифа махнула рукой и тут же чуть не подпрыгнула на своем табурете, потому что как раз в этот момент в дверь позвонили.

— О, явился! Ну, я ему сейчас устрою! — двинулась в коридор Ната.

Это действительно был Иван. Он ворвался в квартиру — растрепанный, в расстегнутой куртке, с тяжелым рюкзачком, который мальчишка волок за собой по полу.

— Ну, и где тебя носило, сынок? — сурово свела брови Наталья.

— Да я тут, под подъездом был, — беспечно отмахнулся Ванька. — У дяди машина не заводилась, так он ее чинил, а я ему фонарик держал.

— А машина какая? — тут же заинтересовалась Фаина.

— О, теть Фая, привет! — обрадовался мальчишка. — Так «Шкода» серая.

— Значит, «Шкода». — Это была та самая машина, которая сегодня каталась за Фифой. — И о чем вы с дядей говорили, пока ремонтом занимались?

— О машине!

— И все?

— Ну, он еще спросил сначала, не спешу ли я. Я сказал, что, в общем, спешу, потому что ты к нам в гости пришла… Но я все равно дяде помог!

— Помогать людям надо, — согласилась Фая, — но с незнакомыми взрослыми лучше быть поосторожней. Никуда с ними не ходить и не ездить.

— Да знаю я! — буркнул Иван, стаскивая с плеч куртку. — Что вы со мной, как с маленьким!

— Так, мой руки и пошли есть, — распорядилась Наталья. — Ужин стынет.

— Иду, иду.

Мальчишка исчез в ванной, а Фаина подперла голову рукой, пригорюнилась: зря она старалась, у соседки пряталась, свет в квартире не включала. Теперь соглядатай знает, что его «объект» гостит у соседки. И Ваньку ругать не за что: ему ведь не запрещали говорить людям, что соседка в гости придет.

«Ладно, в следующий раз еще что-нибудь придумаю», — Фая сдаваться не собиралась. Но портить вечер себе и Наталье с сыном тоже не планировала, поэтому уже через пять минут ужинала в развеселой компании и смеялась над рассказами Ивана о его школьных проделках.

18. Федор

10 ноября 2018 года. Москва

В то время как Фаина вспоминала уроки своего отца, подполковника ФСБ, и пыталась «скинуть хвост», Федор Лукьянов вместе с адвокатом ехал на первое заседание суда, посвященное его разводу со Светланой. Адвокат, Эдуард Витольдович Фельдман, оказался мужчиной предпенсионного возраста — опытным, солидным, непробиваемо-спокойным. Его полный живот, обтянутый серебристой атласной жилеткой, казался подушкой безопасности, способной уберечь клиентов от любых ударов судьбы.

Сидя в стандартном бесцветном холле здания суда и дожидаясь вызова, Лукьянов то и дело поглядывал в сторону лестницы: Лана запаздывала, заставляя Федора злиться. В последнее время женщина, кажется, только тем и занималась, что испытывала нервы мужа на прочность.

Сначала она, похоже, не поверила, что Федор говорил о разводе всерьез. Принялась «налаживать» отношения: предлагала совместные прогулки с Карли и выходы «в свет» — на кинопремьеры и выставки. Приглашала в кафе — то на обед, то на ужин. Заказывала еду из ресторанов домой, чтобы устроить романтический вечер. Даже приходила к Федору в постель, пыталась соблазнить мужчину, которого когда-то сама же и отвергла.

Все эти наивные и бесполезные потуги прекратились, как только Светлана получила судебную повестку. В тот вечер женщина встречала Федора у дверей. Едва он переступил порог — накинулась на него, словно фурия:

— Так, значит, в суд подал?! И даже не предупредил? Я тут перед тобой стелюсь, из кожи вон выпрыгиваю, а ты!..

— А я предупреждал тебя, Лана, — Лукьянов давно был готов к очередному скандалу. — Ты отказалась разводиться по взаимному согласию, значит, я разведусь с тобой без него.

— Я найму лучшего адвоката Москвы! Подам встречный иск и потребую компенсацию! Раздену тебя до ниточки!..

— Нанимай, Лана. Только имей ввиду: услуги хорошего адвоката стоят недешево.

— Тогда ты обязан оплатить мне его! — заявила жена.

Федор онемел от этого заявления. Несколько мгновений смотрел на супругу с недоумением, ожидая, что она либо поймет, какую глупость сморозила, либо признается, что это была неудачная попытка пошутить. Ни того, ни другого не произошло, и тогда Лукьянов расхохотался:

— Ты предлагаешь мне оплачивать услуги твоего адвоката, который будет пытаться меня же «раздеть до нитки?» Интересно: кто из нас двоих безумен?

— Ты должен дать мне денег! — Светка продолжала требовать финансовых вливаний. Правда, про адвоката больше не заговаривала. — У нас была договоренность, что ты каждый месяц выдаешь три тысячи долларов на мои расходы.

— Я больше не собираюсь тебя содержать и потакать твоим прихотям и капризам, Лана, — твердо озвучил свою позицию Федор. — Кредитка, которую я открыл на твое имя, уже заблокирована. Отныне ты обеспечиваешь себя самостоятельно.

— Что?! — взвизгнула Светка, окончательно теряя лицо и достоинство, — ты заблокировал мою кредитку?! Как ты… Да ты…

Не желая слушать многоэтажные матерные конструкции, Лукьянов тогда ушел в свою ванную, заперся, влез в душевую кабинку, включил погромче музыку и режим «гидромассаж». Сквозь шум воды и взрывы ударников до него долетали отголоски воплей взбешенной женушки и стук в запертую дверь, но разобрать отдельные слова было невозможно.

Выкричавшись, Лана замолчала. Ушла в свою комнату. Пользуясь затишьем, Федор прошел в свою спальню и улегся в кровать.

Острее, чем обычно, ощущая свое одиночество, мужчина набрал номер Фаины, хотя шел десятый час вечера.

— Это Лукьянов, — произнес он в трубку, как только услышал мягкое вопросительное «але», произнесенное тихим грудным голосом.

— Здравствуйте, Федор Андреевич. Что-то случилось? — поинтересовалась Фифа.

— Ничего особенного, — поспешил заверить ее мужчина. — Просто захотелось услышать ваш голос, убедиться, что вы с малышом хорошо себя чувствуете.

— Мы с малышом чувствуем себя превосходно! — по голосу Федор понял, что его собеседница улыбается. — Чего и вам желаем, — добавила она.

— Мне, чтобы почувствовать себя по-настоящему хорошо, нужно хотя бы ненадолго увидеть вас, Фая, — рискнул намекнуть на новую встречу Лукьянов.

— Не нужно, Федор Андреевич, — тут же отдалилась, зазвенела ледяными интонациями Фифа. — Ничего хорошего из таких встреч не выйдет. Не стоит и начинать.

— Я надеюсь, вы еще измените свое мнение, Фая, — возразил Федор и, чтобы не продолжать этот бесполезный спор, поспешил попрощаться: — И все же я был рад услышать вас. Доброй ночи.

— И вам покойной ночи, Федор Андреевич, — снова смягчилась его далекая собеседница.

Необходимость видеть Фаину, пусть даже издали, превратила Федора в маньяка. Мало того, что он приставил к Филимоновой охрану, так еще и сам пару раз в неделю срывался с работы и ехал в Тулу ко времени, когда Фифа выходила на прогулку. Припарковавшись неподалеку от подъезда, он наблюдал, как молодая женщина выходит из подъезда, щурится, поглядывая на пасмурное небо, как неторопливо шагает по дорожке: сначала уходя, потом — возвращаясь.

Федор не выходил из машины, не пытался увязаться за ней следом. Даже тех кратких минут, пока она оказывалась в его поле зрения, ему хватало, чтобы на время унять свою тревогу, убедиться самолично, что Фая жива, здорова и находится в безопасности.

Юрий Минизабирович, который знал об этих поездках, лишь качал головой и вздыхал тоскливо: понимал, что слова тут бессильны. Все, что он мог, это иногда слегка похлопать босса по плечу, давая знать: он, Терминатор, рядом, и при необходимости подставит другу свое железное плечо.

С заданием Лукьянова ребята из СБ справились на отлично: нашли, опросили, уговорили дать свидетельские показания всех трех женщин, которых предлагала Лукьянову его «заботливая» супруга в качестве суррогатных матерей.

Разговор с Рахметовым, раскопавшим тайны Светланы, состоялся десять дней назад, но Федор помнил его так, будто прошло всего пару часов…

***

За десять дней до первого судебного заседания

2 ноября 2015 года, Москва, офис компании «InSecT»

В последнее время Федор работал в еще более напряженном режиме, чем обычно, и иногда даже ночевал на работе, чего никогда раньше себе не позволял. Но теперь… теперь возвращаться домой не хотелось. Видеть сначала призывные, а потом ненавидящие взгляды Ланы. Слушать, как она, не стесняясь, обсуждает его с какими-то подругами и жалуется на жизнь, на то, что отдала четыре года своей скоротечной молодости совершенно неподходящему человеку…

Зачем? Уж лучше остаться в своем кабинете, прилечь, скинув пиджак и развязав галстук, на просторный диван для посетителей и смотреть в широкое панорамное окно, за которым перемигиваются между собой автомобили и вспыхивают один за другим ночные огни: неоновые вывески, фонари…

Вот в такой вечер к Федору и постучался Юрий Минизабирович.

— Что, снова на работе заночевать решил? — кинул на начальника острый взгляд. — Съехал бы ты от Ланы и не мучился. Даже в суде раздельное проживание супругов — лишний довод в пользу развода.

— Действительно? Не знал, — вяло откликнулся Лукьянов.

— Что-то ты совсем кислый, Федор Андреич, — поделился наблюдением Рахметов. — Давай-ка я тебя взбодрю.

— Есть чем?

— Да уж найду, — Терминатор протянул Федору синюю пластиковую папку. — Тут — показания всех трех суррогатных матерей. Мои ребята нашли, опросили, запротоколировали все, как положено.

— Значит, было что протоколировать, — Лукьянов присел, забрал из рук начальника СБ папку, поправил очки и приступил к чтению.

Протокол опроса свидетеля Лазаревой Инги Сергеевны по обвинению Лукьяновой Светланы Леонидовны в совершении мошеннических действий в отношении супруга, Лукьянова Федора Андреевича

Опрашивающий (О): Представьтесь пожалуйста.

Свидетельница (С): Меня зовут Лазарева Инга Сергеевна, 1989 года рождения.

О (свидетелю предъявлена фотография Лукьяновой С.Л.): Вы узнаете эту женщину?

С: Да, Это Лана Лукьянова.

О: Как вы познакомились со Светланой?

С: Около пяти лет назад я работала на должности помощника фотографа в модельном агентстве «Пигмалион». Светлана тогда завершала свою карьеру модели. Мы несколько раз общались с ней по работе и встречались на фуршетах.

О: Вы состоите в дружеских отношениях с Лукьяновой?

С: Нет. Мы никогда близко не общались, только здоровались при встрече, хотя однажды обменялись номерами телефонов — на всякий случай.

О: Как получилось, что вы снова встретились?

С: Лана позвонила мне сама. Сказала, что у нее есть ко мне деловое предложение, пригласила встретиться.

О: Что предложила вам Лукьянова?

С: Она сказала, что ее муж ищет женщину, которая согласится стать суррогатной матерью для его ребенка. Сообщила, что услуга будет щедро оплачена.

О: Каков был план дальнейших действий?

С: По указке Ланы я зарегистрировалась в интернете, на специальном форуме, где суррогатные матери и бездетные пары ищут друг друга. Федор Лукьянов обратился ко мне по совету своей супруги и предложил родить для него ребенка.

О: Вы согласились?

С: Да, я выразила согласие.

О: Как дальше действовала Лукьянова?

С: Она снова пригласила меня на встречу и рассказала, что ее муж страдает редким психическим заболеванием, которое может передаться ребенку, и предложила мне сделать так, чтобы после процедуры инсеминации беременность гарантированно не наступила.

О: И что же вы должны были сделать?

С: Есть лекарственный препарат, который принимают в течение суток после незащищенного секса. Я должна была принять это средство в день инсеминации в присутствии Ланы. За это она предложила мне пятьсот долларов.

О: Когда была проведена инсеминация?

С: Процедура не состоялась по вине сотрудников медицинского центра, которые ввели биологический материал Федора Лукьянова другой женщине, моей однофамилице.

О: Вы сообщили об этом Светлане?

С: Нет. Я утаила от нее произошедшее и сделала вид, что приняла препарат, препятствующий зачатию.

На этом протокол опроса заканчивался. Ниже шла строка, выведенная неуверенной женской рукой:

«С моих слов записано верно, мною прочитано».

Следующие два протокола были очень похожи на этот. Единственное отличие состояло в том, что другие две женщины, сделавшие вид, что готовы взять на себя роль суррогатной матери, после процедуры инсеминации принимали названный Ингой препарат, благодаря чему беременность так и не наступала.

Чем дальше читал Лукьянов, тем бледнее становилось его лицо, тем сильнее и быстрее стучало его сердце. Дочитав все три документа до последней строчки, Федор оторвал глаза от исписанных листов — безмолвных свидетелей людской подлости — и спросил своего начальника СБ:

— Юра, за что они так со мной? Чувствую себя жалким идиотом…

Терминатор не нашелся, что ответить. Заговорил о другом:

— Мы скопировали твою личную переписку с каждой из трех женщин на форуме. Они подтвердили подписями, что это их переписка. Вместе с протоколами опросов этих материалов достаточно, чтобы возбудить дело о мошенничестве. Если Светлана окажется в СИЗО, суд примет это как весомый довод в пользу расторжения брака.

— Попробуем обойтись без СИЗО, — сдавленным голосом все же отверг предложение Рахметова Федор. — Мне бы не хотелось, чтобы женщина, с которой я прожил четыре года, оказалась на скамье подсудимых…

Лукьянов думал, что Лана уже не сможет сделать ему больнее, чем тогда, когда отвергла его как мужа, и потом, когда отказалась рожать от него детей. Теперь же ему казалось, что та боль — ничто по сравнению с тем, что он ощутил, когда читал протоколы.

В то время, когда он разрывался между надеждой и отчаянием, падал, но все равно поднимался, чтобы идти дальше, самый близкий человек, женщина, в которую он когда-то был почти влюблен, строила за его спиной козни и насмехалась над его безуспешными попытками…

«Этого я тебе никогда не прощу, Лана! — поклялся мысленно Федор. — Такая подлость не должна остаться безнаказанной». Он решил: его жена не получит при разводе ни одной лишней копейки!

***

На первое судебное заседание Лана Лукьянова так и не явилась. Судья пригласила в зал заседаний, который на поверку оказался обычным рабочим кабинетом, Федора и его адвоката.

— Проходите, Эдуард Витольдович, — приветливо кивнула женщина Фельдману. — А это, я так понимаю, наш истец?

— Да, это мой клиент, Федор Андреевич Лукьянов, — представил адвокат генерального директора «Инсекта».

— Ответчица, как я понимаю, не явилась? — продолжила беседу судья.

— Нет, не явилась.

— Истец, я обязана задать вам вопрос: вы по-прежнему настаиваете на разводе?

— Да, я настаиваю, — подал голос молчавший до этого Лукьянов.

— Напомните, истец, — по-прежнему официально произнесла женщина в судейской мантии, — какие доводы у вас есть в пользу расторжения брака?

Федору было трудно и неприятно говорить плохо о своей супруге, хотя добрых слов она и не заслуживала. Ему не нравилось, что он, взрослый состоявшийся мужчина, вынужден жаловаться на женщину, которую сам же когда-то и выбрал в спутницы жизни.

— Во-первых, в течение последних двух лет между нами нет интимных отношений: жена отказалась исполнять супружеский долг, — заговорил он, чувствуя, как к щекам приливает жар. — Во-вторых, супруга не хочет иметь детей.

— А вы хотите? — заинтересовалась судья.

— А я — хочу, — подтвердил Федор.

— Ответчица, которая не желает иметь с вами ни секса, ни общих детей, тем не менее, отказывается расторгать брак и даже не посчитала нужным явиться в суд по повестке… — в голосе судьи прозвучало сомнение.

— Так и есть, — Федор устало оперся локтем на край столешницы.

— Это плохо. Желательно, чтобы ответчица все же явилась. Или нужны бумаги, свидетельствующие, что она не может явиться на заседание по не зависящим от нее причинам.

— Таких причин нет, во всяком случае, пока, — признал Эдуард Витольдович.

— Что значит — пока? — тут же насторожилась судья.

— Видите ли, у нас есть свидетельские показания, из которых следует, что ответчица совершала мошеннические действия в отношении истца.

— Могу я ознакомиться с этими показаниями?

Фельдман привстал, протянул женщине синюю пластиковую папку:

— Вот, пожалуйста.

Несколько минут прошло в тишине, нарушаемой лишь шорохом бумаг, которые время от времени перелистывала судья.

— Знаете, — заговорила она, закончив чтение, — я много всякого видела на своем месте. Но такое — впервые. Вы не собираетесь обращаться в уголовный суд с обвинением в мошенничестве?

— Моему клиенту хотелось бы этого избежать, — тут же откликнулся Эдуард Витольдович. — Он опасается ненужной огласки.

— Понимаю, — кивнула женщина. — Что ж, Федор Андреевич. К сожалению, я вынуждена перенести судебное заседание. Но, учитывая, что ваш адвокат предоставил мне неоспоримые доказательства вины вашей супруги, я не буду откладывать разбирательство на целый месяц. Следующее заседание состоится через две недели, двадцать четвертого ноября. Постарайтесь убедить ответчицу, что это в ее интересах — явиться на заседание.

— Убедим, — заверил Фельдман и повернулся к клиенту: — Идемте, Федор Андреевич.

Простившись с судьей, Лукьянов вышел вслед за адвокатом.

Его тянуло позвонить Фаине. Услышать ее голос. Получить очередную порцию заверений в том, что она и малыш чувствуют себя хорошо. Если бы Федор не звонил Филимоновой всего три дня назад, сейчас он не удержался бы и набрал ее номер. А теперь не рискнул: опасался показаться слишком навязчивым. «Завтра съезжу в Тулу, хоть издалека посмотрю на нее», — пообещал себе мужчина.

19. Светлана

10 ноября 2018 года. Москва

В слова мужа о разводе Лана не верила до тех пор, пока не получила повестку из суда. Да и как было поверить? Федор был зол, устал, возмущен скандалом — вот и ляпнул, не подумав. Так успокаивала себя женщина. Тем более что больше он к этой теме не возвращался. Правда, и на попытки Ланы сблизиться не откликался.

Когда она приглашала Лукьянова в ресторан или на одно из мероприятий, которые любила посещать — отговаривался занятостью на работе.

Когда пыталась устроить романтический ужин дома при свечах — говорил, что не голоден, устал, и уходил спать.

Когда заявилась к нему в спальню, нарядившись в самый сексуальный из своих пеньюаров — смерил жену холодным взглядом и заявил иронично:

— Ледяная королева снизошла до простого смертного? Извини, боюсь обморозиться.

Вот к чему-чему, а к такому пренебрежению Светка не привыкла и тут же сорвалась, обматерила мужа в лучших традициях работников птицефабрики, на которой работала ее мать.

Выслушав длинную нецензурную тираду Ланы, Лукьянов хмыкнул:

— Вот поэтому у нас с тобой ничего и не получится, Света. Мы с тобой — из разных миров. Жаль, что я не понял этого раньше. Иди спать…

А потом… потом пришла повестка и Лана струхнула.

Она честно пыталась понять, когда и что пошло не так, когда ее бесхребетный, нетребовательный муж превратился в жесткого, решительного мужчину? Где она допустила ошибку?

Светлана была уверена, что, окончательно уверившись в своем бесплодии, Федор смирится, успокоится и начнет дорожить ею, женой, еще больше, ведь в самом начале их совместной жизни он сам пару раз говорил, что, кроме нее, у него никого нет…

И вот теперь муж вроде бы смирился с тем, что детей у него не будет, но вместо того, чтобы еще больше ценить Лану, начал не просто отдаляться от нее, а собрался вообще выкинуть ее из своей жизни! Жизнь с Лукьяновым была сытой и обеспеченной, и терять с трудом завоеванное благополучие женщине совсем не хотелось…

Все советы популярных психологов, вычитанные в глянцевых журнальчиках и высмотренные в разнообразных ток-шоу, оказались бесполезны, и Светка растерялась, не зная, что предпринять. Запаниковала. Она хотела бы посоветоваться с кем-то из своих гламурных приятельниц, но опасалась, что слухи о том, что Лану Лукьянову бросил муж, тут же разлетятся по Московской богемной тусовке.

«Нет, обсуждать свою личную жизнь с этими курицами я не буду! — сказала себе Светка. — Попытаюсь нанять адвоката».

К сожалению, посоветоваться насчет адвоката Лукьяновой опять-таки было не с кем. Пришлось искать специалиста через сайты, которых в интернете было безумное множество. Это было все равно, что пытаться поймать золотую рыбку в незнакомом водоеме с мутной водой… Каждый специалист и каждая контора, с которыми созванивалась женщина, требовали за свои услуги такие денежные суммы, что Лане, которая совсем недавно могла запросто потратить пару тысяч долларов на сумочку «от кутюр», расценки казались грабительскими.

За четыре года жизни с Федором Светка отложила всего десять тысяч долларов, да и то лишь потому, что собиралась отправиться в Нью-Йорк на неделю Высокой Моды и предаться там излюбленному занятию — шоппингу. Теперь о поездке можно было забыть, а отдавать последнюю «десятку» алчным правозащитникам ужасно не хотелось!

В общем, все, что удалось Светке за две недели — это понять, что если она не явится в суд, то заседание будет перенесено минимум на месяц. Женщина понимала, что это не решение проблемы, а лишь небольшая отсрочка, но надеялась, что за месяц она все же придумает что-то еще, найдет выход, сообразит, как заставить мужа отказаться от самой мысли о расставании.

Десятого ноября, утром, Федор, вопреки сложившимся традициям, заглянул в спальню жены, которая привыкла вставать не раньше полудня:

— Светлана, проснись!

— А? Что? Я еще сплю… — женщина лениво перевернулась на другой бок и попыталась накрыться одеялом с головой.

Федор неожиданно сдернул одеяло, сжал худое плечо жены, заставил ее развернуться лицом к себе:

— Напоминаю, Лана! Сегодня в пятнадцать ноль-ноль я и мой адвокат ждем тебя в суде. Пора расставить точки над I.

— Тебе надо — ты и расставляй, — проворчала Лана. Она хотела бы добавить что-то еще: язвительное, ироничное, но не смогла ничего придумать.

— Я это сделаю, не сомневайся, — мужчина отпустил ее руку и вышел — как всегда, аккуратно прикрыв дверь.

«Он даже дверью никогда не хлопает, интеллигент хренов!» — раздраженно подумала Светка. Сон как рукой сняло. Сидеть дома, зная, что муж с адвокатом — наверняка одним из лучших в Москве — через каких-то шесть часов будет сидеть перед представителем закона и убеждать его в том, что она, Лана — недостойная жена, не было сил.

Лукьянова встала. Оделась потеплее. Напялила на поскуливающего у входных дверей шпица розовую непромокаемую курточку и отправилась на прогулку.

…По площадке для выгула рыжей молнией носился веселый комок шерсти: шелти по кличке Брасси. Хозяйка Брасси стояла у калитки и задумчиво ковыряла носком кроссовка покрытую тонкой корочкой льда землю.

— О! А я уж думала, тут только в шесть утра люди бывают, — проговорила она, увидев входящую за ограждение Лану.

— Как видите, и позже бывают, — Светка обычно не стремилась вступать в разговоры с незнакомыми людьми, но сегодня ей ужасно не хватало компании. — Не работаете? — поинтересовалась она.

— Работаю. В вечернюю. А утром вот подрабатываю выгулом соседской собачки.

— А, так это не ваша? — слегка разочаровалась Лана.

— Я себе собаку не могу позволить. Мне бы сына прокормить… — женщина вздохнула.

— А вы что — одна его растите? — Светка и сама не смогла бы объяснить, зачем она продолжает задавать вопросы, ведь, по сути, ей не было никакого дела до этой случайной собеседницы и ее проблем.

— Да, одна. Муж дождался, когда ребенку исполнится год, и бросил нас.

— Такой благородный? — хмыкнула Светка.

— Да какое там… — незнакомка скривилась. — По закону мужчина не имеет права развестись с беременной женой. И потом, пока год дитю не исполнится.

— По закону? — в голове Ланы завертелись, закрутились шестеренки. Даже волосы под стильной шапочкой слегка зашевелились от ощущения близкой победы.

— Да, есть такая статья в семейном кодексе, — вздохнула женщина.

— Надо же… не знала… — протянула Лана. — Ну ладно, кажется, мой Карли сделал свои дела и уже начинает заигрывать с вашей девочкой.

— Так пусть поиграют, Брасси любит покувыркаться, — попыталась вступиться за расшалившихся малышей собеседница.

— Как-нибудь в другой раз, — заставила себя улыбнуться Лукьянова. Подошла, взяла Карли на руки и, кивнув на прощание, заспешила домой.

«Так вот, значит, как можно заставить судью отложить разбирательства как минимум на три-четыре месяца! — ликовала она в душе. — За это время я что-нибудь соображу, а может, и правда забеременею, только не от… этого… и пусть потом доказывает, что ребенок не его!»

Губы женщины невольно растянулись в злобной мстительной ухмылке.

Карли пищал и трепыхался, просился еще побегать, но его хозяйка была слишком захвачена новой идеей и желанием поскорее приступить к ее реализации, чтобы терять время на неторопливую прогулку. Едва переступив порог, Светлана опустила шпица на пол, скинула с ног осенние сапожки из прошлогодней коллекции «Baldinini», извлекла из кармана айфон и, присев на пуфик прямо в прихожей, принялась гуглить в поисках подсказок.

Через полчаса план действий был готов.

Лана сбегала в свою комнату, достала из заначки несколько стодолларовых купюр и отправилась в обычную женскую консультацию по месту жительства, в которой раньше ни разу не была, предпочитая посещать платных специалистов. Но сейчас ей нужен был гинеколог, не избалованный хорошей зарплатой, чистыми кабинетами и состоятельными клиентами.

Сдав в гардероб куртку, Лукьянова, ориентируясь на указатели, отыскала в пятиэтажном здании поликлиники крыло, где располагались кабинеты участковых гинекологов, постучалась в одну из дверей, возле которой не было посетителей, и вошла.

В кабинете за одним из двух сдвинутых друг с дружкой письменных столов сидела немолодая полноватая женщина в белом халате и с бейджиком на груди. Толком прочесть надпись Светке не удалось, но слово «акушер» она вроде бы разобрала.

— Доктор, помогите! — кинулась к гинекологу Лана, всем своим видом старательно изображая отчаяние.

— Я не… — попыталась что-то возразить женщина

Но Светка уже вошла в роль, и ее было не остановить.

— Меня хочет бросить любимый мужчина, — простонала она. — У меня есть только один шанс остановить его!

— Что вы имеете ввиду? — медичка с искренним недоумением воззрилась на посетительницу, в глазах которой стояли слезы.

— Мой мужчина… он очень порядочный… и давно хочет детей. Его просто соблазнила моя… бывшая коллега. Если я скажу ему, что беременна — он бросит эту стерву и женится на мне!

— Девушка, мы-то тут причем? — женщина по-прежнему отказывалась понимать намеки Ланы.

— Мне надо, чтобы Федя точно поверил! Если я покажу ему справку из поликлиники, что беременна, то…

— А вы беременны? — перебила Светку гинеколог.

— Я… не уверена… мне кажется, да, — в Лукьяновой вдруг проснулся такой актерский талант, что кастинг-менеджеры, к которым она ходила когда-то на пробы, аплодировали бы ей стоя. — Я понимаю, это против правил, но, может, в виде исключения…

Сделав пару нетвердых шагов, Светка присела на краешек стула для посетителей, полезла в сумочку, извлекла и положила перед гинекологом конвертик.

— Поймите, у меня жизнь рушится, — умоляюще заглянула в подведенные черным карандашом глаза. — Я все готова отдать, чтобы только удержать любимого!

Женщина аккуратно заглянула в конверт. Оценила его содержимое.

— Справку, говорите? — дождавшись судорожного кивка посетительницы, вздохнула, словно решаясь. — Я-то напишу, но вы же понимаете, что если не беременны, то рано или поздно придется объяснять мужчине, где ваш… — медичка указала взглядом на тонкую талию Ланы, — живот?

— Да-да, я все улажу, вы не думайте, я сама все понимаю! — затараторила Светка.

Женщина еще раз вздохнула. Смахнула в верхний ящик стола конверт с парой зеленых купюр, из среднего ящика извлекла стандартный бланк и принялась его заполнять. Лукьянова по первому же требованию назвала свои ФИО, дату рождения, адрес.

Наконец, медичка изобразила внизу странички какую-то неразборчивую закорючку и подала бумагу Светлане:

— Держите, девушка. Только если мужик кобель — его ребенком не удержишь.

— Спасибо, спасибо! Даже вот просто не знаю, что бы я делала, если б вы не согласились помочь! — предупреждение Светка предпочла пропустить мимо ушей. — До свидания…

— До свидания, Светлана Леонидовна, — задумчиво кивнула женщина, поправляя воротничок белого халата.

Лукьянова выскочила из поликлиники с такой скоростью, будто опасалась, что гинеколог передумает и бросится вдогонку, чтобы отобрать заветную бумажку.

Пройдя быстрым шагом полквартала, Лана справилась с возбуждением, отдышалась и тут ею овладело чувство торжества. «Вот так! — ликовала она внутренне. — Посмотрим, дорогой муженек, что ты теперь запоешь!»

На радостях она решила побаловать себя походом в любимый косметологический салон: хотелось расслабляющего массажа, да и маникюр пора было подновить. Для этого пришлось взять такси и ехать в центр — сама за руль Светка садиться не любила. С учетом пробок, процедур и позднего обеда в модном кафе, домой Лана вернулась только к девяти вечера.

Дом встретил Лану гулом мужских голосов, шумом шагов и возбужденным повизгиванием Карли.

— Что тут происходит? — не разуваясь, направилась в глубь квартиры женщина.

Посреди гостиной она обнаружила три чемодана, пару рюкзаков. Все они были заполнены вещами Федора, а сторожил эту кучу личный водитель Лукьянова. Сам Федор показался из своей спальни почти полностью одетым — не хватало только куртки и шапки.

— Я решил, что нам больше нет смысла жить вместе, Лана, — ответил он на вопрос, который был задан так громко, что мужчина расслышал его из другой комнаты. — Можешь оставаться здесь, пока не разведемся. Но вообще начинай подыскивать себе другое жилье. Пентхаус будет продан.

— Как — продан?! — почти заорала Светка.

— А так. Он нам принадлежит в равных долях. У тебя есть деньги, чтобы выплатить мне половину стоимости?

— А у тебя есть деньги, чтобы отдать мне половину стоимости коттеджа? — наехала на мужа Лана. — Его ведь тоже пополам делить придется!

— Во-первых, не пополам. Когда мы с тобой вступили в брак, у меня уже был заложен фундамент и возведен почти весь первый этаж. Во-вторых, вот продадим пентхаус, и у меня как раз появится необходимая сумма, чтобы отдать тебе твою долю за часть коттеджа.

— Значит, ты меня без жилья решил оставить, — оскалилась женщина. — Очень благородно, ничего не скажешь!

— Тебе придется поумерить свои аппетиты, Лана, и поискать что-то подешевле. Или ты думаешь, что после развода я по-прежнему буду оплачивать счета за коммунальные услуги этой квартиры? Ты хоть раз посмотрела, во сколько обходится ее содержание?

Светка, разумеется, не смотрела. Такие мелочи ее не интересовали. Только сейчас до нее начало доходить, что самостоятельная жизнь (когда-то она снимала комнату на пару с подругой) может оказаться еще более сложной, чем она предполагала.

— Ну ты козел, Лукьянов… — выдохнула женщина. — Имей ввиду: Карли останется со мной!

— Надеюсь, он выживет… — нахмурился Федор. — Но, если пес тебе надоест — я готов его у тебя выкупить. За полную стоимость.

— Да пошел ты!..

Лукьянов снова пропустил мимо ушей откровенное хамство и перешел к следующей важной для него теме:

— Кстати, вот твоя повестка в суд. Следующее заседание двадцать четвертого числа. Имей в виду: не явишься сама — мои ребята из СБ найдут и доставят тебя против воли.

Тут Светлана вспомнила о справке, припрятанной в ее дамской сумке, и не смогла сдержать злорадной ухмылки:

— Я приду, Тео! Обязательно приду, не сомневайся!

20. Фаина

22 ноября 2015 года. Тула

Человеку, который работает удаленно, пусть и не на фрилансе, почти нет разницы между выходными днями и буднями. Вот и Фая в субботу двадцать второго числа встала как обычно около восьми утра. Приготовила не торопясь завтрак, сходила на короткую утреннюю прогулку и засела за работу: проект сайта детского центра хотелось сдать вовремя, а сроки уже поджимали.

Время, как всегда, когда молодая женщина погружалась в работу с головой, летело незаметно. Очнулась Фифа оттого, что глянула за окно и обнаружила, что там уже начало смеркаться. Посмотрела на часы. Почти пять вечера. Желудок, словно обрадовавшись, что хозяйка разогнулась и зашевелилась, издал голодную трель.

Забежав в уборную (даже удивительно, как она столько высидела без визита в это помещение), Фая отправилась на кухню: то ли обедать, то ли ужинать. Заработавшись, она забыла о своих планах сходить в магазин и, уйдя в очередной раз от хвоста, наведаться на главпочтамт: сообщений от отца все еще не было, и его мобильный оставался недоступным. Впрочем, пусть за окном темнеет, но время еще детское, так что ничто не мешает ей осуществить свои планы.

Фаина была уже почти одета для выхода на улицу, когда зазвонил ее мобильный.

«О! Похоже, Лукьянов решил напомнить о себе», — полезла она в сумку за смартфоном.

Федор звонил ей больше недели назад. Не то чтобы Фая ждала этих разговоров, заполненных неловкими фразами и еще более неловким молчанием, но уже как-то привыкла к ним и теперь испытывала безотчетную тревогу, когда привычный график созвонов нарушался.

Экран смартфона высветил смутно знакомый номер.

— Але, слушаю, — приняла вызов Фифа.

— Фаюшка, заюшка, привет! Так давно не слышал твоего голоса — соскучился! — задышал бурно в трубку… Вячеслав Филимонов. Бывший муж. И чего ему понадобилось?

— Что тебе нужно, Слава? — не здороваясь, озвучила вопрос Фаина.

— Ну что ты так сразу? Строгая, как училка… — притворно обиделся мужчина.

— Я сейчас сброшу вызов, — не отвечая на заигрывания, предупредила Фая.

— Все-все! Шутки в сторону! Я тут под окном у тебя. Пригласишь на чай?

Пускать бывшего мужа в квартиру — плохая идея. Это женщина сообразила сразу.

— Я вообще-то собиралась уходить, — сообщила она. — Хочешь поговорить — дождись. Я сейчас спущусь. Расскажешь, зачем приехал, по дороге.

— По какой дороге? — то ли прикинулся, то ли действительно не понял Филимонов.

— Мне — в магазин, тебе — на электричку до Москвы, — пояснила свою мысль Фифа.

— Фай, ну… — попытался что-то еще возразить мужчина.

— Все. Жди. Я спускаюсь, — перебила его Фаина и сбросила вызов.

Услышав короткие гудки, Филимонов с трудом удержался от того, чтобы расколотить телефон о бетонные ступени крыльца перед подъездом. Он-то рассчитывал, что эту ночь проведет в теплой постели, на чистом белье. На тело бывшей супруги он не претендовал, хотя, сложись все как надо, разок перепихнуться не отказался бы. И даже постарался бы напеть Лазаревой — он так и не научился называть Фаю своей фамилией — про внезапно воскресшие романтические чувства в ее адрес.

Фаина спустилась быстро. Теплая зимняя куртка длиной до колен, вязаная шапочка на голове, просторная женская сумка, в которую при желании можно уместить пятикилограммовый арбуз — Славик с трудом удержался от брезгливой гримасы. И вот с этим чучелом он жил больше четырех лет?.. И намерен поселиться у нее снова?..

Справившись с неприязнью, мужчина натянул на лицо вымученную улыбку и двинулся навстречу Фае, протягивая одинокую подмерзшую розу на кривоватом стебле.

Фифа цветок не приняла. Быстро спрятала руки в карманы, отступила на шаг:

— Давай без красивых жестов, Филимонов.

— То есть вот так даже? Это был простой знак вежливости, — Славик сделал вид, что оскорблен в лучших чувствах.

— Так зачем ты приехал? — не повелась на попытки заигрываний Фая.

— Увидеть тебя хотел. Узнать, как дела. Может, надо что? — мужчина бросил цветок на скамью, с которой поднялся при появлении Фифы.

— От тебя мне давно ничего не нужно, Слава. А вот тебе от меня… Я жду, когда ты честно и прямо расскажешь о цели своего визита.

Мужчина замялся, попытался подхватить под локоть бывшую жену, которая уже сделала несколько шагов по мощеной плиткой дорожке.

— Давай без рук, Филимонов, — грозно предупредила Фаина, сбрасывая с локтя его ладонь.

— Ладно, ладно! А знаешь, я ведь так и не забыл тебя, хоть ты и злючка. Мне кажется, мы поспешили с разводом. Может, попробуем начать заново?

У Фифы от изумления дар речи пропал на пару мгновений. Она резко остановилась, развернулась всем телом, пару раз вздохнула глубоко, сжимая в карманах пальцы, чтобы не вцепиться ими в приторно улыбающееся лицо бывшего…

— Ни за что! — высказалась, наконец. Громко, четко, по слогам — чтобы не сделал вид, что не расслышал.

— Эх, Фаина… а говорила, что любишь, никогда не предашь, в беде не бросишь…

— А вот с этого места поподробней, Слава. Отсидеться, значит, у меня собрался? Прячешься от кого-то, или жить негде?

— А просто поверить, что я осознал свою ошибку, что раскаиваюсь и хочу вернуть семью — такой вариант ты вообще не рассматриваешь? — все еще не хотел сдавать позиции Филимонов. — В конце концов, ты ведь по-прежнему одна, так? Мужчины у тебя нет, ребенка тоже…

— А вот это тебя не касается, — фыркнула Фая. Рассказывать бывшему мужу о том, что ждет ребенка, она не собиралась. И об отце ребенка тоже предпочла умолчать. — Просто исчезни из моей жизни навсегда. Это единственное, чего я хочу.

— Значит, не пустишь. — Вячеслав перестал прикидываться лапочкой и превратился в того мужчину, каким был последние месяцы совместной жизни — озлобленного, недовольного, язвительного. — Ну, смотри, Лазарева. Сильно ты самостоятельная стала. Как бы не пожалела потом.

— Не надо мне угрожать, Филимонов. Я тебя не боюсь. Кстати, тебе направо. — Фая кивнула на перекресток трех дорог, одна из которых вела к железнодорожному вокзалу. — Возвращайся в Москву — к друзьям, к любовницам, к веселой жизни. А меня оставь в покое.

Мужчина не ответил. Просто молча развернулся и зашагал, не оглядываясь, в указанном Фифой направлении.

Фаина постояла еще пару секунд, глядя вслед бывшему и гадая: точно ли удалось от него избавиться, или он еще вернется, чтобы дальше портить ей нервы? И, если вернется, — может, обратиться за помощью к Федору Андреевичу? Раз уж ребята из службы безопасности Лукьянова за ней присматривают, вот пусть и Филимонова на место поставят: они это умеют. Хотя в том, что хвост к ней приставил именно Федор, Фая по-прежнему не была уверена. Потому и моталась еженедельно на главпочтамт, звонила по тайному номеру и ждала посланий от отца.

«А что я жду? Надо спросить!» — сказала себе девушка.

Неторопливым шагом добралась до торгового центра, побродила по рядам, вышла через второй вход и поехала, как и собиралась, в центральное отделение связи. Там заняла свободную телефонную будку, набрала нужные цифры и после гудка оставила отцу сообщение: «Фургон дядюшки Мокуса уехал в неизвестном направлении, а по следам поросенка Фунтика кто-то топчется. Фунтик подумывает взять кролика за пазуху и отправиться бродить по свету».

Когда подполковник Иннокентий Лазарев услышит это послание, он поймет, что дочь беспокоится по поводу его отсутствия, что за ней кто-то следит, и что она хотела бы знать: его ли это люди и не следует ли ей хотя бы на время сменить место жительства.

***

Появление Вячеслава Филимонова не осталось незамеченным для специалистов из службы безопасности «ИнСекТа». Охранник, дежуривший у подъезда Фифы, дошел вслед за ней и ее спутником до перекрестка. Обнаружив, что парочка рассталась, набрал Терминатора:

— Юрий Минизабирович, Тула на связи. Тут возле нашего объекта бывший супруг нарисовался. Она его в квартиру не пустила, вышла на улицу. Пока шли вместе — я их вел. Сейчас расходятся. Мне кого провожать?

— Иди за бывшим, Буг, — тут же сориентировался начальник СБ. — Посмотри, что делать будет: уедет или остановится у кого-то…

— Понял. Выполняю, — отозвался охранник и пошел вслед за Славиком.

Ничего интересного Бугу узнать не удалось: Филимонов дождался автобуса, проехал несколько остановок и снял номер в самой дешевой гостинице города.

Охранник вновь набрал Терминатора и доложил о результатах наблюдения. Минизабирович задумался: по-хорошему, проследить Филимоновым было бы разумно. С другой стороны — лишних людей у Терминатора не было, а присмотр за Фаиной оставался в приоритете.

— Пришли мне адрес гостиницы и возвращайся к объекту, — скомандовал начальник СБ и сбросил вызов, чтобы тут же связаться с Лукьяновым.

***

Федору появление возле Фаины ее бывшего мужа не понравилось. Отчего-то он был уверен, что экс-супруг захочет вернуть прошлое, попытается снова завоевать любовь и доверие Фифы. И, если у нее остались хоть какие-то чувства к Вячеславу, то она вполне может поддаться на уговоры. Тем более теперь, когда ждет ребенка.

Лукьянов тянул, не звонил Фае уже почти полторы недели. Надеялся, что двадцать четвертого числа получит, наконец, свидетельство о разводе и штамп в паспорт, подтверждающий его вновь холостое положение. Вот тогда можно звонить, договариваться о новой встрече…

Теперь же засомневался: а не поздно ли будет?

— Он уехал? — спросил Юрия Минизабировича о Филимонове.

— Нет. Остановился в каком-то клоповнике.

— Значит, надеется еще раз увидеться с Фаиной, — сделал верные выводы Лукьянов.

— Мне отправить туда кого-то из ребят для наблюдения за ним?

— А есть смысл? Вы и без того знаете, где он заночевал. Завтра я сам приеду, постараюсь успеть к утренней прогулке Фифы. Попробую с ней поговорить. По результатам и решим, как дальше действовать.

— Принято, шеф. Доброй ночи, — не стал спорить Терминатор.

— Доброй, Юра, — попрощался Федор и прервал соединение.

Ничего доброго от грядущей ночи мужчина не ждал: знал, что не уснет и будет до утра вертеться в своей слишком большой для одинокого человека постели, вспоминая первую и пока что единственную встречу с Фаиной, которая оказалась вовсе даже и не Лазаревой.

21. Федор

23 ноября 2015 года. Тула

Как и собирался, Лукьянов приехал в Тулу к десяти утра, даже немного раньше. Оставил машину с водителем на полупустой парковке возле магазина неподалеку от дома Фифы, а сам устроился вместе с дежурным охранником в салоне неприметного фольксвагена-Jetta под окнами женщины.

Фая вышла из подъезда практически по расписанию: в начале одиннадцатого. В своем зимнем пуховичке, вязаной шапочке и уггах с вышивкой она показалась Федору ужасно милой и какой-то уютной. В ней не было холодной, глянцевой красоты Светланы. И это тоже понравилось Лукьянову: он никогда не горел желанием покорять холодные вершины.

Выходить и бежать вслед за Фифой Федор не спешил: знал, что она пройдется до магазина и вернется назад. Вот на обратном пути он и подойдет к девушке. Возможно даже, напросится к ней в гости на несколько минут. О чем говорить с Фаиной, он так до конца и не решил. Впрочем, сориентируется на месте.

Прошло минут сорок, прежде чем Фаина показалась из-за угла дома. Она шагала по мокрым от дождя плитам тротуара — задумчивая, плавная, погруженная в какие-то свои мысли. На несколько мгновений Федор прикипел к ней взглядом, невольно подумав, что каждая беременная женщина, которая принимает свое положение как счастливый дар, становится похожей на Мадонну. Но тут же все благостные мысли вылетели у Лукьянова из головы: Фаину догонял какой-то тип неопределенного возраста и неприятной наружности.

Все в мужчине, который шел вслед за Фифой, говорило о том, что он — отмороженный на всю голову, озверевший придурок, способный на любую жестокую и бессмысленную выходку.

— Эй, коза! — окликнул Фаю отморозок.

Окошко со стороны Федора было немного опущено, и Лукьянов отлично расслышал эти слова. Ждать, что будет дальше, он не стал, открыл дверцу, выскочил из салона и помчался навстречу Фаине и ее преследователю.

Услышав за спиной, почти у самого уха, незнакомый мужской голос, Фаина постаралась одновременно и отступить подальше, и развернуться на ходу. Подняв глаза, она встретилась с пустым, бессмысленным взглядом незнакомого мужика. Тот, ощерив серые прокуренные зубы в наглой ухмылке, потянулся к сумкам девушки:

— Ну-ка гони сюда бабло, трубу, хавчик!

— Погодите, я сама все достану и отдам, — попыталась удержать ношу в руках Фая.

Пожалуй, пакет с продуктами она уступила бы сразу и без возражений. А вот свою женскую сумочку… Как назло, там было все: телефон, паспорт, портмоне с кредитками, рабочая флешка, ключи от квартиры.

— Э нет, коза! Так не пойдет! — гопник попытался выдернуть кожаные ремешки из судорожно стиснутых женских пальчиков.

Пока Фаина решала, что лучше — отдать пакеты или начать звать на помощь, за спиной грабителя неведомо откуда возник Лукьянов. Девушка открыла рот, чтобы попросить его о помощи, но Федор в просьбах не нуждался. Коротким, без замаха, движением, он рубанул гопника ребром ладони по шее. Бешеные, с узкими зрачками, безумные глаза нападавшего закатились, пальцы разжались, выпуская добычу, колени подогнулись… мужик начал оседать вниз, прямо на мокрую плитку.

— А вы вовремя, — разлепила губы Фаина. — Спасибо…

Лукьянов слабо усмехнулся, давая понять, что услышал ее благодарность, и оглянулся на охранника, который отстал от своего шефа всего на пару метров.

— Забери этого… — кивнул на отморозка Федор, — и выясни о нем все: кто, откуда, почему напал. Терминатора набери, пусть организует и координирует.

— Сделаем, — кивнул охранник.

Федор перешагнул через бесчувственное тело, приблизился к Фаине, взял ее за плечи, с тревогой заглянул в лицо:

— Как вы, Фая? Как самочувствие после этого… стресса? Может, к врачу?

— Да все с ней в порядке, — буркнул из-за спины Лукьянова охранник. — Даже испугаться не успела.

Фая охнула: пальцы Лукьянова, мгновение назад расслабленно лежавшие на ее плечах, сжались, скрючились, комкая ткань пуховика. Лицо вытянулось, побледнело. Глаза за стеклами очков сделались такими же пустыми и бессмысленными, как у того наркомана, которого только что одним ударом вырубил Федор.

— В порядке… в порядке… — непослушными губами повторил мужчина и начал сползать, опускаться на землю.

— Шеф? — всполошился охранник. — Что с вами?!

Лукьянов не ответил. Он уже сидел у ног Фаины, глядя куда-то в пространство, и тянул свое жуткое «Е-э-э»…

— У Федора Андреевича приступ, — бросая пакеты и присаживаясь на корточки рядом со своим спасителем, пояснила Фая. — Вы что, не в курсе проблем своего начальника?

— Нет… Черт… Что делать?! — растерялся охранник.

— Это быстро пройдет, я справлюсь, — успокоила его Филимонова. — Вы за отморозком следите, чтоб не сбежал. Кстати, вас как зовут?

— Не сбежит, — охранник перевернул гопника на живот, вывернул ему руки и нацепил на запястья наручники. — Макс я.

— И вы, Макс, за мной не первый день наблюдаете. Я так понимаю, по указанию Федора Андреевича, — Фая полезла в один из пакетов за бутылкой минералки. Не то чтобы газировка — такое уж подходящее средство для оказания помощи, но за неимением лучшего…

— Ну, не я один, — смущенно признал Макс. — Так, значит, вы шефа уже видели в таком состоянии? Ему точно не надо скорую?

— Не надо, — уверила Фая, — а вот автомобильная аптечка не помешала бы. Там же есть нашатырь?

— Есть. Сейчас скажу водителю Федора Андреича, чтобы принес. — Макс достал телефон, созвонился с кем-то и, закончив разговор, обратился к Фаине: — Уже идет.

Водитель Лукьянова появился из-за того же угла дома, откуда недавно вышла сама Фая. Бегом преодолев несколько метров, присел рядом с женщиной, которая придерживала Федора за плечи одной рукой и пыталась хлопать по щекам — другой.

— Что подать? — спросил коротко.

— Смочите ватку нашатырем и поднесите к носу, — скомандовала Фая.

Как и в прошлый раз, нашатырь помог: Лукьянов вдохнул, сморщился, чихнул, закашлялся — и вернулся в действительность. Фаина тут же сунула ему в руки полулитровую бутылку минеральной воды и попросила водителя:

— А теперь найдите какую-нибудь таблетку от головной боли.

Такое в аптечке тоже нашлось, и Фая заботливо вложила маленький белый кругляш в пересохшие губы Лукьянова. Тот покорно проглотил лекарство.

— Помогите Федору Андреевичу дойти до моей квартиры, — обратилась Фифа к водителю с новым поручением. — Ему сейчас нужно выпить горячего сладкого чаю и немного полежать.

— Понял, — кивнул шофер Лукьянова, помог боссу встать и повел его вслед за молодой женщиной, которая, подхватив свою сумку и пакеты, решительно двинулась к подъезду.

***

Федор ощутил огромную признательность к Фае и к своему шоферу, когда они не повели его по ступенькам, а вызвали лифт, чтобы подняться на третий этаж. Водитель помог боссу разуться, снять куртку и довел его до дивана в гостиной, где заботливая хозяйка уже приготовила подушку. Устроив Лукьянова поудобнее, она поставила чайник, смочила небольшое полотенце холодной водой, чтобы положить мужчине на лоб.

— Можно еще сюда? — Федор указал рукой на распахнутый ворот рубахи. — Жарко.

— Сейчас, — Фая принесла еще одну смоченную в холодной воде салфетку и, расстегнув дополнительную пару пуговиц рубашки, пристроила холодный компресс мужчине на грудь, туда, где из-под ткани трогательно выглядывали несколько коротких светлых завитков.

Федор, не открывая глаз, пробормотал что-то, означающее благодарность. По его чуть разгладившемуся лицу Фаина поняла: мужчине стало немного лучше.

— Вот еще травяного сбора успокоительного с медом заварю, — сказала негромко и пошла на кухню.

Заливая кипятком аптечные пакетики, Фифа заметила, что у нее подрагивают руки и решила, что ей самой тоже не помешает успокоительное. Пусть в момент нападения она вела себя собранно и спокойно, зато сейчас, когда опасность миновала — наступила запоздалая реакция.

Драться Фая не умела. Отец был против того, чтобы дочь занималась борьбой. «Сила женщины — в ее изворотливости, — утверждал подполковник Лазарев. — Пользуйся своим умом, дочка, и своей женственностью. Так оно безопасней».

Что ж… если б не вовремя подоспевшая подмога, никакая изворотливость Фаине не помогла бы: уболтать отморозка, который явно был под кайфом — задача из разряда невыполнимых… Да и руками-ногами махать в ее положении слишком рискованно.

Пока напиток настаивался, молодая женщина выпроводила из квартиры водителя, который неловко топтался в прихожей, явно не зная, куда себя девать:

— Идите, помогите Максу, мы тут сами справимся, — предложила мужчине.

— Запишите мой номер, если что — звоните, — скорее попросил, чем предложил шофер.

Фая обменялась с ним телефонами, заперла дверь и пошла переодеваться. Потом вернулась на кухню, откупорила термос, в котором настаивался травяной сбор, наполнила две чашки — для себя и для Лукьянова — и вернулась в зал.

— Федор Андреевич, — позвала тихо.

— Пожалуйста, просто Федор, — отозвался мужчина. — Простите, я снова напугал вас.

— Да. Только сначала спасли, — отдала должное геройству Лукьянова Фаина. — Ловко вырубили этого отморозка. Не думала, что вы так умеете.

— Карате. Черный пояс. Второй дан, — безэмоционально, словно отчитываясь, пояснил Федор. — Один из мозгоправов, к которым водила меня бабушка, сказал, что я слишком ранимый и чувствительный для мальчика и порекомендовал заняться борьбой, чтобы сформировать характер.

— И вам пришлось преодолевать себя… — предположила Фая.

— Нет… мне даже понравилось. Я и сейчас тренируюсь со своими безопасниками.

— Понятно… Выпьете чаю?

— Да, спасибо. — Федор привстал, взял из рук Фифы чашку, начал пить мелкими глотками.

Фаина принесла вторую чашку — для себя. Придвинула табурет, присела рядом. Несколько минут они провели в тишине.

Когда Лукьянов допил чай, Фая забрала у него посуду, помогла мужчине улечься и укрыла его пледом:

— А теперь постарайтесь подремать хотя бы полчаса.

— Да. Хорошо. — Федор закрыл глаза. Его веки слабо дрогнули, а губы шепнули едва различимое «спасибо», когда Фаина вновь приложила к его лбу холодный компресс.

Молодая женщина тихо вышла, чтобы сполоснуть чашки, разложить отвоеванные у гопника продукты и начать готовить обед. Когда спустя четверть часа она заглянула в зал, Лукьянов спал. Дыхание мужчины было ровным и глубоким. Лицо расслабилось, морщинка между бровей разгладилась, как и горькие складки в уголках рта. Так он выглядел значительно моложе.

Изучая спящего владельца компании InSecT, Фаина поймала себя на том, что ей нравится смотреть на него. «Прекрати придумывать лишнее и иди займись делом», — скомандовала себе женщина и вернулась к обеденным хлопотам.

22. Федор и Фаина

23 ноября 2015 года. Тула

Готовить Фаина умела и любила: мама, пока была жива, успела научить. Возможно, вкусные супы и потрясающая картофельная запеканка и стали в голодные студенческие годы одной из причин тому, что первый красавец факультета Вячеслав Филимонов взял Фаю в жены.

Лукьянов, в отличие от Славика, красавцем не был. Однако поразмыслив, Фифа пришла к выводу, что внешность у отца ее будущего малыша все же по-своему привлекательная. Чем больше узнавала Федора девушка, тем больше он ей нравился. А сегодня вообще открылся с неожиданной стороны. Кто бы мог подумать, что талантливый айтишник и бизнесмен окажется еще и обладателем черного пояса по карате? Накормить своего спасителя вкусным обедом — это самое малое, что могла сделать Фифа в благодарность!

Она поставила вариться картофельный суп с фрикадельками и уже собиралась заняться гуляшом, когда из зала, где отдыхал Федор, донесся какой-то странный звук. Фая поспешила к гостю, полагая, что он проснулся, и желая узнать, не нужно ли ему что-либо.

Лукьянов по-прежнему спал. Но, видимо, ему снился кошмар, потому что мужчина скинул с себя плед, сжал кулаки и медленно, словно через силу, мотал головой, повторяя едва слышно:

— Нее-ет… нее-ет… пожалуйста, нее-ет!

Фаина сразу поняла, что Федора вновь преследуют воспоминания о дне, когда погибли его родители. В детстве страшные сны самой Фаины мама прогоняла, подув в лицо спящей дочери. Вспомнив об этом, Фая присела на краешек дивана, немного стесняясь собственной смелости, протянула руку и погладила Лукьянова по виску, подула ему в лицо — раз, другой.

Ощутив ласковые прикосновения, Федор немного успокоился, проговорил с тоской в голосе:

— Ба… их больше нет…

— Это сон. Плохой сон, — не выдержав, принялась утешать мужчину Фифа. — А теперь фея снов подарит тебе совсем другое сновидение — то, где ты на лесной поляне. Кругом тепло и солнечно. Ветерок тихо шелестит в траве, а ты наблюдаешь за полетом бабочки. Она такая легкая, такая беззаботная. И ты тоже становишься легким и беззаботным…

Трудно сказать, что подействовало: то ли картинка, которую описывала Фая, то ли ее тихий ласковый голос, — но Лукьянов вдруг вздохнул глубоко, произнес едва слышно:

— Тепло… — и задышал глубоко и ровно.

Фифа посидела рядом с ним еще пару минут. Убедилась, что мужчина успокоился, и, аккуратно убрав ладошку с его щеки, вернулась на кухню. Взялась чистить и крошить лук, нарезать телятину для гуляша, но мысли женщины были далеко.

Фая не могла не думать о том, что происходит с Федором. Слово «нет», которое он повторял во сне, звучало почти так же, как странное, сиплое «е-э-э», которое тянул Лукьянов во время приступов. Фаина вдруг поняла: это и есть крик «нет!», только немеющие губы мужчины теряют согласные звуки, и остается то самое протяжное «е-э-э»…

А еще Фая вспомнила, что в прошлый визит Федора его приступ начался после того, как она заявила, что с ней и с малышом все будет в порядке.

«В порядке… в порядке» — повторял Федор и тогда, и сегодня.

«Может ли быть так, что эти слова действуют, как кнопка запуска? Что именно они вызывают приступ? — задалась вопросом девушка. — Надо будет поискать в интернете информацию: не может быть, чтобы ничего не нашлось!»

Обед был готов к двум часам дня, но Лукьянов все еще спал, и Фаина не стала будить его. Поела сама, прибрала со стола, взяла планшет и устроилась в кресле у окна в зале — так, чтобы присматривать за своим спящим гостем.

Найти информацию о приступах оказалось непросто. Фае то и дело предлагали почитать то об эпилепсии, то о судорогах, которые бывают при нарушениях обмена веществ либо после травм головы. В конце концов Филимонова перестала искать приступы, а вместо этого начала просматривать сайты психотерапевтов. На одном из них нашла форму «задать вопрос специалисту». К счастью, регистрация для предварительной консультации не требовалась, и Фая, вкратце описав ситуацию, поинтересовалась: что это за болезнь и как ее лечить.

Как ни странно, ответ пришел в течение пятнадцати минут и показался девушке обнадеживающим: специалист уверял, что современная медицина называет состояние Федора посттравматическим стрессовым расстройством, и что это самое расстройство вполне поддается лечению. Узнав, что Лукьянова можно избавить от приступов, Фая испытала огромное облегчение и тут же удивилась самой себе: с чего вдруг ей стало так важно, чтобы Лукьянов выздоровел?

***

Пока Федор спал, а Фаина хлопотала по хозяйству, охранник Буг созвонился с начальником службы безопасности «ИнСекТа» и доложил о нападении на «объект».

— Вези отморозка на нашу базу, — скомандовал Терминатор. — Я возьму с собой пару ребят и тоже подъеду. И тебе на смену кого-нибудь пришлю, а пока пусть Макс там покараулит.

Максим, водитель Федора, был не только шофером, но и опытным телохранителем. Не то чтобы Терминатор так уж опасался за жизнь босса, чтобы приставлять к нему бодигарда, но считал, что перестраховаться никогда не помешает.

Гопника, который все еще валялся на земле без сознания, Буг и Макс в четыре руки загрузили на заднее сиденье фольксвагена.

— Славно его шеф приложил, — заметил Буг.

— Ты-то куда смотрел? — проворчал в ответ Макс. — Вообще, это твоя работа.

— Да я даже не сразу понял, с чего вдруг Андреич из машины выскочил. Просто бросился за ним следом… — признал свой промах охранник. — Уже на бегу увидел, что этот, — кивнул в сторону мужика, — на Фаину решил напасть.

— Ладно, хватит языком молоть. Увози его, пока не нашелся какой-нибудь сознательный гражданин, которому не лень с полицией связываться…

— Да. Я погнал. — Буг уселся за руль, завел мотор и умчался.

Макс перегнал белый крайслер Лукьянова на освободившееся место и принялся ждать.

***

Вячеслав Филимонов наблюдал за нападением на свою бывшую супругу из окна соседнего подъезда. Накануне, заселившись в самую дешевую гостиницу города, он созвонился со своим местным приятелем, с которым любил посидеть, погонять пивка в баре по выходным.

— Винт, есть дело, — начал без предисловий, когда друган ответил на вызов.

— О, Филя, брат! Ты что, в Туле? Надолго? — обрадовался Виктор по кличке Винт.

— Если поможешь решить кое-какие вопросы — может, на несколько месяцев задержусь, — пообещал Филимонов.

— Да все решим, рассказывай, что надо!

— Давай не по телефону. Есть время подъехать? — Славик был не дурак и обсуждать некоторые моменты предпочитал лично.

Уже через полчаса он сидел с Винтом за столиком в кафешке при гостинице.

— Помнишь, у меня жена была? — начал он издалека.

— Да как не помнить? Ничего такая деваха, я б ее…

— Вот я сам ее… хотел по старой памяти. Даже думал снова сойтись, приехал к ней, чтобы поговорить по-человечески.

— А она что?

— А она — морду кирпичом: «видеть тебя не хочу! Отвали!»

— Так, может, у нее кто-то появился?

— Нет у нее никого! — упрямо мотнул головой Филимонов. — Цену себе набивает…

— И что ты делать собираешься?

— Припугнуть ее надо, чтобы поняла: без мужика ей жизни не будет.

— Это типа я на нее нападу, а ты спасать кинешься?

— Не… такую подставу она сразу просечет. Надо, чтобы напал какой-нибудь нарик конченый. Сумку отобрал, лавэ. А я потом заявлюсь, скажу ей: «был бы я с тобой — никто к тебе подойти не посмел бы. Да и вообще я один мог бы сходить, куда тебе там надо».