Украденная беременность

— А что! Это мысль! — заржал Винт. — Есть у меня один знакомый. На колесах сидит. За сотку на кого хошь пойдет.

— Вот и пусть мою бывшую припугнет. Только скажи, чтоб не калечил — мне с ней еще кувыркаться по ночам.

— Лады. Когда на дело пойдем?

— Завтра и пойдем. Бывшая моя привычек не меняет: в десять утра обязательно на прогулку выходит, в магазин за продуктами. Я сегодня ее так и застал, чтобы поговорить.

Дальше все пошло как по маслу: Винт нашел своего знакомого, Славик дал мужику сторублевку, объяснил, что делать и пообещал накинуть еще сотку сверху, если все пройдет как задумано.

Вот только «как задумано» не получилось.

Филимонов так и не понял, откуда взялся щупловатый, но шустрый очкарик и еще один мужик — крупный, накачанный, явно телохранитель. Очкарик вырубил нанятого Славиком наркомана, а потом сам уселся на землю и принялся раскачиваться и царапать землю, как припадочный.

Фая, вместо того чтобы забрать сумки и бежать в дом, кинулась приводить очкастого в чувство, потом появился еще один амбал и вместе с Фаиной потянул этого, в очочках, к Фаине в квартиру. В ту самую квартиру, куда, его, бывшего мужа, даже близко не пустили!

Выйти из своего укрытия на глазах у качков-телохранителей Славик не решился: вдруг запомнят. Дождался, когда нанятого Винтом мужика увезут. Пока охранники под окнами отсутствовали — вышел из парадного, пробежал несколько метров и нырнул в арку между подъездами. Пусть один из амбалов уехал, а другой куда-то ушел, но столкнуться с кем-то из них Филимонову не хотелось.

«Ядрена вошь! Она-таки завела себе хахаля, да не из простых! Не зря ж его охраняют, — размышлял про себя Филимонов. — Надо валить. Нарик очухается — сдаст и меня, и Винта с потрохами».

Вот в этом Вячеслав Филимонов не ошибся. Пришедший в себя отморозок запел сразу же, стоило Терминатору стукнуть кулаком по столу и объяснить на родном русском матерном, что будет, если один безмозглый гопник попытается играть в молчанку.

Выяснив все, что надо, Терминатор сдал отморозка следакам из районного наркоконтроля и поручил своим специалистам найти Вячеслава Филимонова.

— Поговорите с ним, как вы умеете, — велел Юрий Минизабирович, — и донесите до Славика мысль, что, если он не забудет дорогу к бывшей супруге, мы сделаем так, что он забудет собственное имя.

Напрягаться СБшникам особо не пришлось: вычислили они Филимонова быстро, понимания добились еще быстрее.

— Вопрос решен, — отзвонились они Терминатору ближе к вечеру.

— Я в вас не сомневался, — похвалил подчиненных Рахметов. — Отдыхайте.

«И все же было бы лучше, если бы Фаина согласилась переехать в коттедж босса, — подумал про себя Терминатор. — Там все-таки поселок охраняемый, да и участок вокруг дома под видеонаблюдением. Жаль только, убедить Фифу Лукьянову пока не удалось. Ну, ничего, теперь, может, передумает».

23. Федор и Фаина

23 ноября 2015 года. Тула

Федор проснулся только в девятом часу вечера. За это время Фая успела пообедать, поужинать, дважды ответить на звонки Макса, который волновался за босса; изучить еще с десяток сайтов, на которых описывались симптомы и принципы лечения посттравматического расстройства, и даже подремать — прямо в кресле.

Очнувшись ото сна, Лукьянов не сразу вспомнил, где находится. Ночная темнота за занавешенным наполовину окном, неяркий свет откуда-то сбоку и отсутствие привычных линз перед глазами — все это сбивало с толку, как и незнакомый диван, на котором лежал мужчина. Федор присел, заморгал, прогоняя муть в глазах, попытался на ощупь отыскать очки.

— Хорошо отдохнули, Федор Андреевич? — раздался знакомый женский голос. Доносился он из того же угла, где ровным светом горел торшер.

Услышав этот голос, Лукьянов вспомнил все и сразу. И нападение на Фаину, и приступ, и чашку горячего травяного настоя в своих холодных ладонях…

— Фаина… что ж вы меня раньше не разбудили? — мужчина чуть прищурился, пытаясь разглядеть собеседницу и предпринял еще одну попытку отыскать свои окуляры.

— Ваши очки на табурете в головах дивана, — подсказала Фая. — Не будила, потому что вам явно не мешало хорошенько отдохнуть. Поужинаете у меня?

Федор отыскал, наконец, очки, водрузил их на переносицу и сразу почувствовал себя увереннее. Теперь он четко видел девушку, распущенные волосы которой в мягком свете торшера отливали золотом. Сжавшийся до боли желудок подсказал Лукьянову, что отказываться в этом случае глупо. Да и лучшего момента для того чтобы поговорить, могло не найтись.

— Принимаю ваше щедрое предложение, Фаина. Мне бы только умыться, привести себя немного в человеческий вид, — согласился он.

— Идемте, покажу, где у меня что, — тут же выбралась из уютного гнездышка Фифа и повела Федора в прихожую.

Пока мужчина умывался, разогрела в микроволновке суп и поставила разогреваться гуляш, а к нему гарнир из риса с овощами.

Дорогу на кухню Лукьянов отыскал самостоятельно. Уселся на табурет с мягким сиденьем, улыбнулся чуть смущенно хозяйке дома:

— А вы мне компанию не составите?

— А я уже поужинала, — покачала головой Фая. — Вот чаю, пожалуй, выпью.

Суп оказался таким вкусным, что Федор с трудом удержался от того чтобы попросить добавки. Впрочем, когда Фаина поставила перед ним тарелку риса с гуляшом, мужчина понял, что не прогадал: второе блюдо оказалось не менее вкусным, чем первое.

Ужинать у Фифы было приятно, намного лучше, чем в самом дорогом ресторане. Девушка сидела рядом, попивала мятный чай из небольшой пиалы, разрисованной разноцветными полосками, довольно щурилась и не пыталась развлекать его пустыми разговорами.

Только когда Федор доел все до последней крупинки, поставила перед ним кружку все того же мятного чаю и заметила шутливо:

— Что-то вы, Федор Андреевич, сегодня без пирожных. Или не собирались ко мне подходить, рассчитывали из машины посмотреть и уехать?

Лукьянов чуть было не захлебнулся, услышав эти слова: неужели Фая догадалась, что он уже делал так — наблюдал за ней издалека, из окошка автомобиля?

— Нет, Фаина. Уезжать, не поговорив с вами, я не собирался, — качнул он головой.

— А о чем поговорить хотели?

— Да все о том же… Завтра, скорее всего, я стану свободным человеком со штампом о разводе в паспорте. И я хотел… надеялся… что в этот раз вы согласитесь подумать о переезде в мой загородный коттедж. — Федор тяжело вздохнул, поправил очки, потер переносицу. — Все же вам небезопасно и дальше оставаться одной, Фая.

— Еще вчера я бы сказала, что вы не правы, — девушка принялась водить подушечкой указательного пальца по краю своей пиалы.

— Я думал, у вас тут благополучный район, потому и не пытался настоять на своем приглашении. Вы сильно испугались? — Федор бросил на собеседницу тревожный взгляд.

— Да если бы только нападение, — вздохнула в ответ Фифа. — Тут еще вчера бывший муж объявился. Два года ему дела до меня не было, а тут нарисовался, о не угасших чувствах рассказывать начал. Не нравится мне это.

— То есть вчера вам позвонил ваш бывший супруг с предложением вернуть старые отношения, вы ему, как я понимаю, отказали, а сегодня на вас напали?

Фифа печально кивнула головой, подтверждая неприятные выводы Лукьянова. Мужчина похлопал себя по карманам джинсов:

— Мне бы позвонить. Не знаете, где мой смартфон?

— Если только в куртке, — предположила Фая. — Сейчас наберу ваш номер, послушаем, где музыка заиграет.

Как и ожидалось, телефон нашелся во внутреннем кармане куртки. Первым делом Лукьянов набрал водителя:

— Максим, доложи обстановку, — потребовал он и Филимонова удивилась, услышав, каким твердым, требовательным стал голос сидящего за ее столом мужчины.

Некоторое время генеральный директор и владелец компании InSecT слушал речь своего водителя-телохранителя, изредка вставляя реплики и задавая уточняющие вопросы. Потом извинился перед хозяйкой дома:

— Простите, Фаина, еще один важный звонок.

— Да, пожалуйста… — кивнула Фифа, собрала со стола грязную посуду и взялась перемывать ее, краем уха продолжая прислушиваться к переговорам, которые вел Лукьянов.

Закончив общаться с Терминатором, Федор дождался, когда Фая выключит воду и попросил:

— Присядьте, Фаина.

Девушка вернулась на свой табурет и подняла на мужчину вопросительный взгляд:

— Удалось что-то выяснить?

— Мне неприятно говорить об этом, но нападение на вас организовал ваш бывший муж, Вячеслав Филимонов. Цель — припугнуть, заставить обратиться к нему за защитой.

— Значит, все-таки Славик… — вздохнула Фая.

— Вижу, вы не слишком удивились? — Федор не удержался: взял женщину за руку, сжал ее тонкие пальчики.

— Когда я познакомила Славика со своим отцом и сказала, что собираюсь замуж — отец не одобрил мой выбор. Мой жених ему не понравился, а отец умеет разбираться в людях. — Фифа не стала отнимать руку: прикосновение сильных и теперь уже теплых пальцев словно придавало ей сил посмотреть правде в глаза. — Позже я и сама убедилась в том, что мой муж — подлец и негодяй. Вроде говорить плохо о бывших не принято, но что поделаешь, если все так и есть…

— Я понимаю вас, Фаина. Мне, к сожалению, тоже трудно сказать что-то хорошее о моей почти бывшей жене. — Федор помолчал. Собрался с духом и вновь задал главный для себя вопрос: — Так, может, вы все же переберетесь в мой дом? Там и на въезде в поселок охрана, и территория вокруг дома под видеонаблюдением.

Покидать обжитый, уютный дом, который принадлежит ей юридически, Фаине не хотелось. К тому же, если она согласится — тем самым даст Лукьянову надежду, что со временем от нее можно ожидать и других уступок. Но и оставаться одной, без возможности быстро позвать кого-то на помощь, женщине уже не хотелось.

— Давайте вернемся к вашему предложению тогда, когда штамп о разводе действительно появится в вашем паспорте. А пока у меня будет время подумать.

Лукьянов не рискнул настаивать, давить и требовать. Отпустил мягкую женскую ладошку. Взялся за чашку с мятным чаем, сделал пару глотков. По большому счету, все было сказано, но уходить мужчине не хотелось. Будь его воля — он заночевал бы в зале на удивительно комфортном диване.

Пока мужчина собирался с силами, чтобы заставить себя уйти, Фаина тоже собиралась с духом, чтобы рискнуть и заговорить с Федором о его приступах. Это было ужасно неловко, но Фая все же решилась:

— Федор Андреевич, я тут заметила кое-что важное… это касается вашего… ваших состояний. Могу я поделиться своими наблюдениями?

Как и ожидала Фифа, упоминание приступов причинило Лукьянову боль. Он выпрямился, напрягся, как человек, ожидающий внезапного удара, от которого невозможно уклониться, но все же выдавил через силу:

— Да… говорите, пожалуйста.

— Я видела вас в таком… состоянии дважды. Оба раза все начиналось с того, что вам говорили одну и ту же фразу. Ее же вы и повторяли в самом начале приступа…

Лукьянов попытался вспомнить, кто и что сказал ему сегодня перед приступом — и, как всегда, не смог.

— Что же это за фраза? Я никогда не помню, что со мной происходило во время припадка и за пару минут до него. — Признание далось мужчине нелегко.

— Давайте я напишу эти слова на листке. Может, если вы их прочтете, а не услышите — приступа не будет?

— Спасибо, давайте попробуем так.

Федор со скрытой тревогой проследил за тем, как его собеседница встала, принесла блокнот, ручку и вывела всего пару слов аккуратным женским почерком.

«Все будет в порядке», — прочел он на листке, который подсунула ему под нос девушка. Внутри что-то сжалось, потом оборвалось. Перед глазами мелькнуло лицо бабушки — бледное, с расширенными от ужаса глазами и бескровными губами, повторяющими «все в порядке, Федор, с твоими родителями все будет в порядке».

Горло сдавило спазмом. Захотелось закричать, как тогда, в детстве: НЕТ!

— Федор Андреевич! Очнитесь! — донесся до него, словно издалека, встревоженный зов. Руке стало так больно, что он невольно отвлекся от воспоминаний, глянул вниз, на стол, и обнаружил, что Фая щиплет его за тыльную сторону ладони.

Он вновь ухватился за ее пальчики, сжал их — сильно, судорожно. Потянул к своему лицу. Попытался что-то сказать — и не смог: губы онемели.

Поднял глаза на лицо сидящей рядом женщины. Впился взглядом, заставляя себя думать о том, что он в гостях, что рядом — мать его будущего ребенка, что нет ничего важнее, чем оставаться всем своим существом здесь, в этом моменте, где не происходит ничего страшного и трагического.

К счастью, Фаина не пыталась ни отстраниться, ни выдернуть сжатую в тисках его пальцев ладонь, ни отвести взгляд.

— Федор Андреевич! Я тут, я с вами! — звала она тихо, раз, другой, словно опасалась спугнуть, порвать едва появившуюся ниточку связи. — Смотрите на меня, Федор Андреевич!

— Я… вижу вас, Фаина, — после нескольких долгих минут молчания сумел произнести Лукьянов. — Я вас вижу.

— Это хорошо, — на побледневшем, испуганном лице женщины проступила слабая улыбка, в которой смешались вина и облегчение. — Я уж думала, что новый приступ вам обеспечила…

— Нет. В этот раз обошлось — благодаря вам.

Фая покачала головой: она не чувствовала уверенности в том, что именно ее помощь не дала мужчине вновь забыться в болезненных видениях.

— Еще чаю? — предложила, обнаружив, что Федор в два глотка допил остатки мятного напитка.

— Да, пожалуйста, — все еще немного задыхаясь от сковавшего его напряжения, согласился тот и отпустил ее руку.

Фифа встала, завозилась с заварником и чашками. Ей было не по себе. Лукьянов словно почувствовал это.

— Я снова напугал вас, Фаина… скоро, наверное, начнете шарахаться от меня, как от чумного. — В этих словах было так много боли, что девушка слегка поежилась.

— Я не вас боюсь, — проговорила тихо, глядя в чашку, в которую наливала чай, а не на Лукьянова. — Я за вас боюсь.

И тут же смутилась от собственного признания, плеснула по-быстрому кипятка, придвинула чашку Федору:

— Ваш чай. И вот мед, добавьте по вкусу, — кивнула на баночку с вязкой сладостью янтарного цвета.

Отчего-то Фае хотелось, чтобы Федор не заметил ее слов, не обратил на них внимания. Но мужчина расслышал и обратил. В растерянности прикоснулся подушечками пальцев к горячей от кипятка стенке чашки. Охнул тихо. Помолчал, светлея лицом. Потом произнес просто:

— Спасибо, Фаина.

В молчании допив вторую порцию мяты, Лукьянов решил, что пора все же уезжать: Фаине явно требовался отдых, а в его присутствии девушка не могла расслабиться.

— Думаю, мне пора освободить вас от своего присутствия. Вам нужно отдохнуть, Фая. — Снова заговорил он. — Знаете, я хочу и поблагодарить вас за заботу, и попросить прощения за то, что доставил вам столько хлопот…

Фифа покачала головой:

— Не нужно, Федор Андреевич. Не нужно ни благодарить, ни извиняться. Вы помогли мне, я — вам. Мне кажется, это правильно. По-человечески как-то…

— Да, пожалуй, — согласился Лукьянов. Он не стал говорить Фае, что отвык от женской заботы и ласки настолько, что почти перестал верить, что они еще существуют. — Ничего, если я наберу вас завтра ближе к вечеру?

— Хорошо, звоните. Я буду ждать, — молодая женщина провела своего гостя в прихожую, дождалась, когда он оденется и обуется, открыла перед ним дверь. — Доброй ночи, — пожелала вежливо.

— И вам, Фая, — Лукьянов сумел улыбнуться, и это была хорошая улыбка: открытая, искренняя.

24. Светлана

24 ноября 2015 года. Москва

За две недели, которые прошли со дня пропущенного заседания в суде, Светка ни разу не видела Федора: он, как и собирался, съехал из пентхауса и обосновался в своем недостроенном загородном коттедже. Без мужа в огромной полупустой квартире было как-то одиноко.

Даже всегда веселый шпиц Карли загрустил. Раньше он всегда спал в комнате Федора, в ногах у хозяина — прямо как кот. Когда Лукьянов исчез, песик устроил Светке бессонную ночь: лежать около нее он отказался. Вместо этого ушел в комнату Федора, забрался на подушку, сохранившую запах мужчины, и начал скулить и плакать.

Ни уговоры, ни попытки угостить вкусненьким, ни запертая дверь не произвели на малыша никакого впечатления: он продолжал рваться в опустевшую спальню хозяина дома и подвывать. Кончилось тем, что Светка сама прилегла на постель мужа, Карли прижался к ее боку и затих. Вот так, неожиданно для себя, Светлана практически переехала обратно в супружескую спальню.

Все это было неприятно, но куда больше женщину напрягал денежный вопрос. Готовить она, несмотря на полученную в колледже специальность, не любила и не умела, предпочитая заказывать готовую еду в хороших кафе и ресторанах. Но теперь ей пришлось пересмотреть свои привычки: дорогие заведения ей стали не по карману, а питаться в дешевых столовых с замызганными пластиковыми столами она брезговала.

Ко всем прочим расходам, нужно было кормить Карли. Светка пришла в негодование, обнаружив, что сухой корм, к которому приучен ее шпиц, стоит от тысячи рублей за упаковку, которой хватает в лучшем случае на две недели. Запасы Ланы таяли намного быстрее, чем она ожидала, и это означало лишь одно: мужа необходимо вернуть как можно скорее!

Собираясь на заседание суда, Светлана решила, что стоит постараться произвести на судью впечатление скромной, но элегантной женщины, которая с достоинством принимает удары судьбы. Под ударом подразумевался развод, затеянный негодником-мужем в то время как она, Лана, находится в «интересном» положении. Даже если судья — мужчина, он наверняка проникнется сочувствием, а уж женщина точно будет на стороне беременной супруги. Женскую солидарность никто не отменял!

Так рассуждала Светка, подбирая в своем обширном гардеробе подходящий наряд. Она решила надеть однотонное элегантное платье со слегка завышенной талией, которое не облегало ее плотно, как перчатка, а лежало довольно свободно. Это должно было убедить судью, что у нее, Ланы, уже растет животик.

Короткий жакет контрастного к цвету платья оттенка, сапожки на невысокой платформе, зимнее пальто с воротником и манжетами из каракуля: все должно было выглядеть неброско. Норковая шубка в этот раз останется не выгулянной: незачем смущать взгляды служителей закона искристой роскошью дорогих мехов.

Макияж Лукьянова тоже сделала более чем скромным: слегка подвела глаза и ресницы, на губы положила почти незаметный контур и светлый глянцевый блеск.

Оглядев себя в зеркале, Лана осталась довольна: выглядела она прекрасно. Впрочем, как всегда. Что-что, а чувство стиля за десять с лишним лет в модельном бизнесе у Лукьяновой развилось.

Вызвать такси женщина не решилась. Чтобы сэкономить, до здания суда добиралась общественным транспортом, в душе ругая себя за то, что за четыре года так и не получила права и не заставила мужа подарить ей автомобиль, предпочитая выпрашивать и тратить немалые суммы на одежду, СПА-салоны, элитную косметику и драгоценности.

К нужному кабинету Светка явилась почти вовремя: пять минут — это ведь не опоздание. Войдя в дверь с указанным в повестке номером, тут же обнаружила, что Лукьянов и его адвокат уже на месте.

— Светлана Леонидовна? Проходите, присаживайтесь, — судьей, ведущим дело о разводе Лукьяновых, оказалась женщина в возрасте слегка за сорок. Это Лану обрадовало: так она могла больше надеяться на сочувствие к своим непростым обстоятельствам.

После взаимного знакомства и прочих формальностей судья поинтересовалась:

— Светлана Леонидовна, почему вы пропустили прошлое заседание? Может, у вас были какие-то уважительные причины?

И тут Светка решила, что нет смысла тянуть: нужно сразу заходить со своего главного козыря.

— Понимаете, — смущенно потупив глазки, заговорила она, — в тот день я себя неважно чувствовала. Правда, тогда еще не догадывалась, почему так.

— А теперь — знаете? — заинтересовалась судья. — И это может иметь какое-то отношение к обсуждаемому тут вопросу?

— Думаю, это действительно важно, — по-прежнему старательно глядя в пол, кивнула Лана. — Дело в том, что я… беременна…

— Беременны… — повторила за ней судья медленно. Взгляд представительницы закона Светке не понравился: в нем не было ни сочувствия, ни понимания. — А вот ваш супруг, Федор Андреевич, утверждает, что не состоит с вами в интимных отношениях уже почти два года. По вашей инициативе.

Лана с трудом удержала маску смущенной скромницы на лице: она не ожидала, что Федор решится обсуждать такие подробности с посторонними людьми.

— Ну понимаете, — проявляя чудеса находчивости, принялась изворачиваться она, — мужчины иногда бывают слишком настойчивыми и при этом сами не помнят, что творят, потому что выпили лишнего.

Адвокат Федора, Эдуард Витольдович, пару раз негромко кашлянул, пытаясь скрыть то ли смех, то ли возмущение. Сам Лукьянов уставился на супругу с демонстративным интересом, словно говоря: ну-ну, что еще выдумаешь, дорогая?

И Светка не заставила себя ждать: обернулась к мужу, приняла обиженно-недоумевающий вид:

— Тео! — воскликнула патетически. — Как ты мог забыть нашу последнюю ночь и свои признания?

Пока все еще законный супруг в ответ приподнял брови, словно спрашивая: о каких признаниях речь? — но так ничего и не произнес. Предоставил говорить Фельдману. Тот обратился к служительнице закона:

— Позволите задать ответчице вопрос, госпожа судья?

— Да, пожалуйста, — кивнула та.

— Светлана Леонидовна, давайте подведем итоги вашего рассказа, — Эдуард Витольдович имел совершенно непроницаемый вид. — Вы утверждаете, что беременны, в чем лично я сильно сомневаюсь, и что отцом ребенка, которого вы носите, является мой клиент, Федор Лукьянов. Вы можете как-то подтвердить свои слова?

— Да! У меня, между прочим, справка есть, — Лана с торжествующим видом извлекла из сумочки бланк, полученный в поликлинике, и выложила его на стол перед судьей и адвокатом.

Юристы оба с интересом воззрились на документ. Некоторое время изучали его, как диковинное насекомое: внимательно, но не прикасаясь. Потом переглянулись между собой и, видимо, достигли безмолвного согласия, потому что Фельдман молча откинулся на спинку стула, а судья, указательным пальчиком придвинув справку обратно к Лане, заговорила:

— Светлана Леонидовна, предоставленный вами документ не имеет юридической силы.

— Как это — не имеет? — не поняла Светка.

— Он недействителен. На нем нет ни фамилии врача, ни его личной печати. И гербовой печати медицинского учреждения тоже нет.

— А это? — Лана указала на прямоугольный оттиск с номером поликлиники.

— Это обычный штамп. Его любой медработник может поставить.

— Но я же… как же… мне же выдали… — потерянно забормотала Лукьянова.

До нее вдруг дошло, что тетка в белом халате посмела кинуть ее, Лану, на пару сотен баксов. Светка заскрежетала зубами, мысленно поливая наглую медичку самыми последними словами.

— Ох, не знаю, Светлана Леонидовна, кто и за какие заслуги вам так удружил, но подозреваю, что ваша беременность такая же ненастоящая, как и эта справка, — добила ответчицу строгая судья.

Тут, наконец, адвокат Федора решил, что теперь его очередь воспользоваться вескими контраргументами.

— Позвольте, госпожа судья, — заговорил он, — предоставить вам документы, свидетельствующие, что мой клиент не может зачать ребенка естественным путем, без применения специальных медицинских технологий.

— Да, пожалуйста, — благосклонно кивнула женщина. Изучила переданные ей бумаги. — Значит, бесплодие третьей степени, подтвержденное исследованиями двух независимых медицинских клиник. Что ж, этим экспертным заключениям я не могу не доверять.

Судья мрачно посмотрела на замершую от дурного предчувствия Лану:

— Светлана Леонидовна, вам не стоило пытаться ввести меня в заблуждение. Это ведь будет учтено судом при принятии дальнейших решений.

— И… что решил суд? — когда на Светку начинали давить авторитетом, она всегда робела, как школьница.

Вот и сейчас начала запинаться, в глубине души злясь на всех — на мужа, на адвоката, на эту непривлекательную старую грымзу в судейской мантии, взирающую на нее, Лану, с явной неприязнью.

— Суд решил удовлетворить иск Лукьянова Федора Андреевича о расторжении брака, — объявила «грымза».

Светка поняла, что проиграла: теперь ей даже перенос заседания не светит. Лучше б она вообще не приходила! Ярость начала разгораться в груди женщины. Она с трудом дождалась завершения формальностей, подписала все необходимые бумаги, получила свою копию решения суда о расторжении брака и, переполненная бурлящим негодованием, первая выскочила в коридор.

Бывший — теперь уже бывший — муж вышел вслед за ней чуть не под ручку со своим адвокатом. Мужчины даже не выглядели довольными: их лица были холодны и равнодушны, словно не произошло ничего особенного. И это окончательно вывело Лану из себя.

— Ах ты карась мороженый! — бросилась она с кулаками на Федора. — Думаешь, добился своего? Так нас еще раздел имущества ждет. Я тебе ни копейки не уступлю!

Федор, как и в прошлый раз, когда Светка пыталась ударить его, легко перехватил руки женщины. Глаза за стеклами очков нехорошо блеснули:

— Не. Смей. На меня. Замахиваться. — Раздельно, четко произнес он. — С сего дня я с тобой не разговариваю. Не пытайся мне звонить, не пытайся встретиться со мной. Отныне все наше с тобой общение — через моего адвоката. — Федор мотнул головой в сторону Фельдмана. — И запомни: я тоже не намерен идти на уступки. Постарайся быть умнее и не действовать себе во вред, Лана.

Он резко отпустил Светку, отчего та пошатнулась и, если бы не стена за спиной — возможно, даже упала бы.

— Да чтоб тебе, козел! — ругнулась бессильно вслед уходящему Лукьянову. Тот даже не обернулся.

Зато Эдуард Витольдович, адвокат Федора, подошел, сунул Лане в руки картонный прямоугольник визитки:

— Вот мои телефоны, Светлана Леонидовна. Звоните, когда придете в себя. Нам еще многое предстоит с вами утрясти. А лучше — наймите себе адвоката.

— Да где я вам его возьму, — фыркнула Лана. — Вы ж за свои услуги дерете так, что без трусов остаться можно!

Фельдман вынул из кейса еще одну визитку:

— Попробуйте обратиться сюда. Здесь ребята молодые, но толковые. Берут пока не слишком дорого.

— Спасибо, — через силу выдавила теперь-уже-не-Лукьянова, но карточку забрала. — Я подумаю.

25. Федор

24 ноября. Москва. Офис компании InSecT

Лукьянов не любил и не одобрял, когда сотрудники его компании засиживались в офисе до полуночи и дольше. А вот сам в последнее время все чаще ночевал в небольшой комнатке отдыха, расположенной рядом с его директорским кабинетом.

Этот понедельник не стал исключением: выйдя из здания суда, Федор посмотрел на часы и понял, что в Тулу, к Фаине, ехать поздно. В Михалково — не охота. Так и вышло, что вместо того чтобы отдыхать и праздновать свое вновь холостое положение, мужчина отправился на работу.

Проходя мимо поста охраны, обнаружил, что начальник СБ тоже еще на месте и, поздоровавшись, позвал:

— Юрий Минизабирович, зайди ко мне, когда тут закончишь, если не торопишься.

— Для вас, Федор Андреевич, я всегда время найду, — почтительно отозвался Терминатор: как всегда, при подчиненных он не позволял себе никакого панибратства в отношении владельца компании.

Уже через десяток минут оба мужчины сидели в директорской комнате отдыха, за удобным чайным столиком, который заботливая секретарь Зоя сервировала чаем, кофе, бутербродами и печеньем.

— Юра, — отхлебнув горячего напитка, заговорил Лукьянов, — ты, наверное, уже в курсе, что вчера, когда я был в Туле, у меня снова случился приступ…

— Да, мне мои ребята доложили. И о том, что Филимонова вела себя как заправский медик, тоже рассказали, — кивнул Терминатор. — Удивительно собранная и решительная женщина…

— Да… возможно, дело еще в том, что это не первый раз, когда она увидела меня в таком состоянии, — Федор слегка поморщился, вспомнив, как напугал девушку при их первой встрече.

— Хочешь сказать, ты дважды встречался с Фаиной, и дважды это приводило к припадкам? Она на тебя так плохо действует? — насторожился начальник СБ.

— Хорошо она на меня действует! — вспыхнул возмущением Федор. — Это все стечение обстоятельств.

— Думаешь? — Юрий Минизабирович пропустил мимо ушей недовольство босса и продолжил гнуть свою линию. — Тогда как ты объяснишь эту тенденцию?

— А вот как раз об этом я и хотел тебе рассказать, — Федор усилием воли взял себя в руки и продолжил куда более миролюбиво, — Фаина заметила кое-что необычное и поделилась со мной своими наблюдениями.

— Интересно. Излагай. — Терминатор помахал у виска ладонью, изображая огромное ухо.

— Погоди, Юра. Давай ты мне сначала ответишь на пару вопросов.

— Слушаю.

— Ты хорошо помнишь, как все происходило, когда сам впервые увидел мой приступ?

— Еще бы не помнить! — развел руками начальник СБ.

— Тогда припомни, какую фразу ты произнес последней — как раз перед тем, как мне стало нехорошо?

— Ну, ты выглядел расстроенным, так что я сказал что-то такое, утешительное, хотел подбодрить тебя. Дословно не помню. — Юрий Минизабирович пожал могучими плечами.

— Хорошо. А я сам что-нибудь говорил?

— Да, пробормотал что-то невнятное в самом начале, а потом сел на пол и начал тянуть на одной ноте: «е-э-э», «е-э-э». К чему эти вопросы, босс?

— А вот Фая заметила, что дважды мои припадки начинались после того, как мне говорили вот это, — Лукьянов положил перед начальником СБ бумажку, на которой изящно-небрежным женским почерком было написано «все будет в порядке».

Терминатор прочел эти слова вслух и поднял недоумевающий взгляд на Лукьянова. Тот сидел побледневший, его лоб покрылся испариной, пальцы судорожно стиснули чашку с недопитым чаем.

— Андреич, ты что? — напрягся Юрий Минизабирович.

— Эти слова произнесла моя бабушка в тот момент, когда самолет, на котором летели мои родители, рухнул прямо в лес, — сдавленно, через силу, сообщил Лукьянов.

— И ты это видел своими глазами, — с пониманием кивнул Рахметов.

— Да. Видел. И запомнил на всю жизнь. Стоит подумать об этом — и картинка тут же всплывает перед глазами, словно все только вчера произошло.

— Держись, Федь. Надо уже как-то отпустить свое горе, — попытался поддержать друга и босса начальник СБ.

— Я-то отпустил бы, — вздохнул Лукьянов. — Оно меня не отпускает.

— Я вспомнил! Именно эти слова, — Рахметов помахал бумажкой с записью, — я тебе тогда и сказал! И ты потом повторил пару раз «в порядке, в порядке»… Получается, твои припадки начинаются из-за этой безобидной фразы?

— Похоже на то… — Федор, наконец, сумел успокоиться настолько, чтобы сделать еще глоток чаю и поставить чашку на столик.

Рахметов тоже одним большим глотком допил чай. Хлопнул решительно по столу ладонью:

— Прикажу своим, чтобы никто не смел произносить при тебе этих слов.

— Спасибо, Юра. Вот только проблемы это не решит.

— Ну да, не решит, — нехотя признал Терминатор. — Тогда что ты предлагаешь? Никому ничего не говорить?

— Я ничего не предлагаю. Надеялся, ты сможешь подсказать, что делать с этой информацией. Ну, кроме запрета на использование кодовой фразы…

— Пока не знаю, Андреич, но обещаю: я займусь этим вопросом.

Начальник СБ обещаниями просто так не раскидывался, и Лукьянов сразу вздохнул посвободнее:

— Спасибо, что не бросаешь меня наедине с моими проблемами, Юра.

— Твои проблемы — мои проблемы. Для того я и нужен, чтобы их решать, — обозначил свою позицию по этому вопросу Терминатор и добавил с усмешкой: — А Фифа-то еще и наблюдательная, значит. Умеет замечать и сопоставлять факты.

— Фаина вообще чудесная девушка! — посветлел лицом Лукьянов. — Кстати, я же ей позвонить хотел.

— Ну, тогда звони, а я пойду, покумекаю над тем, о чем мы тут с тобой базарили.

— Хорошо, Юра, иди, — отпустил Рахметова Федор.

Как только за спиной начальника СБ закрылась дверь, Лукьянов нащупал в кармане смартфон, вынул и набрал заветный номер. Мужчине очень хотелось увидеть Фаю, а еще лучше — обнять ее, прижать к себе хотя бы на пару минут, чтобы прочувствовать всем телом, что она — не выдумка, не плод его вконец обезумевшего воображения, а живая реальная женщина. Но, если увидеть и обнять нельзя, то хотя бы услышать ее голос.

Это желание сбылось с третьего гудка в телефоне:

— Але, слушаю вас, Федор Андреевич, — послышался мягкий грудной голос Филимоновой.

— Да… Это я. Доброго вечера, Фаина, — Лукьянов обрадовался тому, что Фая узнала его сразу: значит, внесла его номер в память своего телефона. Значит, ждет его звонков. — Я бы хотел встретиться с вами завтра… если вам будет удобно.

На другом конце провода на некоторое время повисло молчание, и вспышка радости, озарившая сердце Федора, тут же угасла.

— Я, может, не вовремя? Или кажусь вам слишком навязчивым? — не выдержал, заговорил он, не дождавшись ответа.

— Нет-нет, скорее настойчивым, чем навязчивым, — постаралась сгладить неловкость Фифа. И тут же добавила: — Хорошо, приезжайте. Поговорить в любом случае придется.

— Тогда завтра около шести вечера, — предложил Лукьянов, старательно прогоняя от себя мысль, что женщина не очень-то хочет его видеть, но старается быть вежливой. — Позволите мне пригласить вас в какой-нибудь ресторан или кафе? В Туле наверняка есть достойные заведения, в которых можно приятно провести вечер?

Федору неожиданно захотелось поухаживать за Фаиной, показать ей, что она ему нравится и волнует его. «Я хочу ее!» — поймал себя на мысли мужчина и сам задохнулся от сделанного открытия. Оно многое меняло.

Раньше Федор думал о Филимоновой лишь как о симпатичной ему личности, о том, что Фифа — замечательная: умная, талантливая, воспитанная и какая-то домашняя. Лучшей матери своему ребенку он не мог бы и пожелать!

Теперь же Лукьянов понял, что и себе он не мог бы пожелать лучшей жены. Вспомнил пухлые губы женщины, приятные очертания полной груди под тонким домашним свитером, в котором была Фая при их первом знакомстве. Представил на мгновение, как целует эти губы, как ложатся сладкой тяжестью в его ладони зрелые, словно плоды, женственные округлости…

— Вы приглашаете меня на свидание, Федор Андреевич? — послышался смешок из телефона, и Федор слегка вздрогнул от резкого тянущего ощущения в паху. Похоже, его организм отреагировал на теплые бархатные интонации самым примитивным образом.

— Приглашаю, пойдете? — произнес он севшим от внезапно вспыхнувшего желания голосом.

Фаина услышала, что голос Лукьянова изменился, но списала это на волнение.

— Хорошо, Федор Андреевич, — отозвалась весело. — Давайте, действительно, прогуляемся. Я давно ничего такого себе не позволяла: не было подходящей компании.

— Тогда до завтра.

— До встречи.

Федор нажал на отбой, отложил телефон в сторону, откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и закрыл глаза, спрашивая себя: готов ли он к новым отношениям? К новым чувствам? И что ему делать с этими чувствами, если Фифа на них не ответит?..

26. Федор

25 ноября 2015 года. Тула

И вновь белый крайслер нес Лукьянова в Тулу. В салоне автомобиля звучала негромкая инструментальная музыка: концерт Дэвида Гаррета. Федор очень любил этого исполнителя, скрипача-виртуоза.

Возможно, останься в живых родители — Лукьянов и сам стал бы музыкантом. Так уж вышло, что природа одарила его не только талантом к программированию, но и абсолютным слухом, необходимым для скрипача. Вот только карьера музыканта могла сложиться, а могла и нет, а потребность в толковых разработчиках новых видов программного обеспечения была высока.

Пенсий бабушки и дедушки с трудом хватало на более-менее приличную жизнь; сиротское пособие, которое назначили органы опеки, было минимальным и выплачивалось лишь до совершеннолетия. Поэтому около пятнадцати лет назад тогда еще семнадцатилетний школьник-выпускник Федя выбрал сферой своей профессиональной деятельности IT — информационные технологии.

Любовь же к музыке, привитая бабушкой — преподавателем музыкальной консерватории — осталась для Федора личным увлечением, способом расслабиться, отдохнуть душой.

Вот и сейчас льющиеся из динамиков звуки — то энергичные, будоражащие, то плавные и успокаивающие — ласкали чувствительный слух мужчины. А сам Федор думал и вспоминал, пытаясь разобраться в себе, в прошлых ошибках. Это было необходимо, чтобы не допустить их теперь, когда судьба подарила ему шанс на то, что сбудется его самая заветная мечта — о семье, о жене, о ребенке.

***

Итак, как же так вышло, что он, Федор, женился на Светлане — женщине, бесспорно, красивой, но совершенно неумной и, как выяснилось, не просто бессердечной, а способной на подлость?

Лукьянов припомнил их первые встречи и свои впечатления от знакомства. И вынужден был признать, что уже тогда понял: Лана не способна ни на душевную близость, ни на сочувствие к тем, кто рядом, ни на любовь. Все, что интересовало ее тогда — это возможность хорошо устроиться, найти мужчину, который в обмен на доступ к ее холеному гладкому телу обеспечит ей сытую безбедную жизнь.

Со Светланой все было понятно: она такая, какая есть. Но вот почему он, Федор, согласился на это?

Лукьянов сделал себе пометку в памяти и решил взглянуть с этой точки зрения на свои отношения с двумя другими женщинами, с которыми встречался до Светы.

Лика. Ну, то есть, конечно же, Анжелика. С ней Федора познакомил один из клиентов — она была на приеме, устроенном в честь открытия нового филиала компании, для которой компания InSecT разработала и внедрила уникальную корпоративную систему управления.

Лика работала старшим менеджером в отделе обслуживания VIP-клиентов и очень гордилась своей должностью, что не мешало ей мечтать о том, чтобы занять место начальника этого же отдела. Впрочем, карьеризм в девушках Лукьянов не считал недостатком. Напротив, уважал целеустремленных женщин.

Анжелика была хороша в постели и совершенно невыносима в быту. Капризы, неряшливость, полное отсутствие интереса к делам мужчины, с которым живет… Федора хватило на целых два года такой жизни.

Возможно, он терпел бы Лику и дальше, если бы девушка не вообразила вдруг, что любовник может как-то повлиять на руководство компании, в которой она трудилась, и помочь ей подняться по карьерной лестнице. Когда Лукьянов отказался способствовать ее продвижению, женщина целую неделю то скандалила, то молча дулась, а потом собрала вещи и ушла от сожителя. В тот день он искренне поблагодарил провидение, что на предложение о замужестве, сделанное месяца через три после знакомства, Анжела сказала решительное «нет».

Понимал ли он, Федор, когда начинал встречаться с Ликой, что девушка намерена использовать его, и ни о какой любви и речи быть не может? Да, понимал. И испытывал от этого какое-то странное облегчение.

Такое же, как и в предыдущих отношениях с выпускницей «Щуки» Марией. Маша, актриса, пожалуй, была самой эмоциональной из трех женщин, с которыми встречался Лукьянов. Только вот в отношениях с ним, с Федором, ей почему-то нравилось играть роль жертвы — непонятой, недооцененной, недолюбленной. И ладно бы она сама вкладывалась в отношения заботой, пониманием, теплом и ждала взаимности. Но ничего этого не было…

Проанализировав все три истории, Лукьянов честно признал: он сам все эти годы выбирал женщин холодных, эгоистичных, склонных использовать его в своих целях и не желающих ничего давать взамен. Ну, кроме доступа к телу…

«Зачем я так делаю? Почему мне легче быть рядом с теми, кто меня гарантированно не полюбит? От кого точно не приходится ждать ни тепла, ни заботы, ни поддержки?» — спросил себя мужчина. Ответ, как оказалось, лежал на поверхности, но был очень неприятен.

***

В возрасте двенадцати лет Федор узнал, как это больно — терять тех, кого любишь больше жизни. Но эта потеря оказалась не единственной. Когда у мальчика Феди начались приступы, почти все друзья отвернулись от него. Кому охота водиться с припадочным? А в возрасте пятнадцати лет он получил еще один урок, после которого начал, сам того не понимая, избегать близких, доверительных отношений с женщинами.

В пятнадцать Федя Лукьянов влюбился — так, как умеют влюбляться только подростки: всем своим существом, не думая, не оценивая, не пытаясь что-то выгадать и как-то схитрить. Девочка, покорившее юное сердце, была восхитительна вся — от звучно-певучего имени Виталина до кончиков покрытых нежным перламутрово-розовым лаком ногтей.

Ее улыбка снилась Федору ночами. Ее удивительные тепло-карие глаза, опушенные чуть загнутыми на кончиках ресницами, смотрели, казалось, прямо в душу. Ее смех проникал в его грудную клетку и дрожал где-то внутри, заставляя задыхаться и трепетать, теряя голос и разум…

Федя Лукьянов решился познакомиться с Виталиной, которая училась в другой школе, на музыкальном вечере, устроенном консерваторией для будущих абитуриентов. Они сидели рядом во время концерта, потом пошли в холл, где для молодежи устроили танцы в стиле ретро. Лукьянов пригласил Виту на медленный танец, и она не отказала. После танцев парень уговорил девушку, чтобы она разрешила проводить ее до дома.

Вита и Федор начали встречаться. У них было все: прогулки под дождем, песни под гитару на крыше, поцелуи, от которых хотелось летать, откровенные разговоры и тесные объятия. Об одном Федор так и не решился рассказать: о своих приступах. Не знал, как это сделать и раз за разом откладывал признания на потом.

«Ты была моей тайной, зазнобой моей» — пела Арбенина. Тайной Федора была Виталина. Вита. Временами светлая, легкая, смешливая. Временами — серьезная, вдумчивая и строгая.

А потом тайное стало явным.

Вита и Федор гуляли в весеннем парке. Он — после тренировки. Вита — после репетиции в театральном кружке. И надо же было им столкнуться с одноклассником Лукьянова, Васькой Лепехиным.

— Витюха! — завопил Василий, и его вопль сопровождался дружным ржанием дружков-подпевал. — Ты что — встречаешься с этим припадочным?

Оказалось, Василий когда-то жил в одном подъезде с Виталиной, и теперь, на правах старого знакомого, решил предостеречь девчонку, что она выбрала себе неподходящего поклонника.

— Почему — припадочным? — не поняла Вита. — Вечно ты гадости о людях говоришь!

— Это правда, — Васька демонстративно сплюнул себе под ноги. — У Луки приступы трясучки бывают. Садится ни с того ни с сего на землю, начинает ее скрести, и пищит при этом «е-е-е», «е-е-е».

Федор стоял и молчал. Он не знал, не понимал, как остановить Лепехина. Как заставить его замолчать. Дать в морду? Но за что? Ведь Васька говорил правду.

Виталина, не выпуская похолодевшей ладони Федора, сама закончила этот неприятный разговор:

— Отвали от меня, Лепеха. Я сама разберусь, с кем мне дружить и с кем встречаться!

— Ну-ну, Витюха. Смотри, не пожалей. Из нашей школы ни одна девчонка с ним встречаться не захотела!

Продолжая смеяться, компания подростков удалилась.

Федор и Вита остались наедине.

Девушка повернулась к Лукьянову, который, кажется, за эти несколько секунд разучился дышать, посмотрела на него серьезно:

— Это правда, Федь? Ты болен и у тебя бывают какие-то приступы?

— Бывают, — обреченно признал парень, — но это не судороги. И они ни на что не влияют.

— Точно знаешь?

— Точно.

— Тогда почему ты скрывал от меня правду? Боялся, что не захочу с тобой встречаться?

У Федора не было сил говорить, и он молча кивнул, признавая правоту своей девушки.

— А говорил, что доверяешь мне… — обиделась Вита, — и что я могу тебе доверить все-все.

— Ты можешь, Вита! Я просто не знал, как тебе сказать… — в голосе Федора прозвучала мольба.

— Теперь — нет, — покачала головой девчонка. — Ты-то не доверил мне самое главное!

— Прости… прости, пожалуйста! Ты же знаешь, что я тебя люблю! — попытался вернуть неумолимо рассыпающееся счастье парень. Только ничего не вышло.

— Извини. Я, наверное, пойду домой. На завтра уроков много, а мне еще диалог учить к следующей репетиции. — Виталина развернулась и зашагала к выходу из парка.

— Я провожу? — все еще продолжал на что-то надеяться Федя.

— Не сегодня, — отказалась девушка.

Федор сел на скамью. Идти домой он был не готов: бабушка сразу заметила бы, что внук чем-то сильно расстроен, и распереживалась бы. Она всегда переживала за него больше чем надо.

Тогда, в свои пятнадцать, Федор так и не понял, почему Виталина бросила его. То ли испугалась неведомых приступов, то ли не смогла простить того, что он не рассказал о них. Впрочем, не знал он этого и сейчас.

Зато теперь Федор понял, что все это время, встречаясь с холодными стервами, избегал настоящих чувств. Боялся снова влюбиться и снова потерять, берег себя от боли и отчаяния, разъедающих и сжигающих душу, как концентрированная кислота.

«Сделай то, чего боишься — и ты убьешь свой страх» — вспомнил Лукьянов высказывание Марка Твена.

Что ж. Он, Федор Андреевич Лукьянов, уже не подросток, а мужчина. И он убьет свой страх и рискнет своим сердцем еще раз — ради будущего малыша и его матери: Фаины.

27. Фаина

25 ноября 2015 года. Тула

Утверждать, что Фая не волновалась, собираясь на свидание с Лукьяновым, означало бы погрешить против истины. Конечно, волновалась! Как любая девушка или женщина, она хотела нравиться, любила ловить на себе восхищенные, одобрительные мужские взгляды.

Бывший муж держал Фаину на «голодной диете» — комплиментами не баловал, а вместо восхищения позволял себе время от времени высказывания вроде «ну, рост у тебя совсем не модельный», или «эх! Вот у Джей Ло задница на миллион!» Своими сравнениями Славик медленно, но верно подтачивал самооценку жены, хотя изначально Фая комплексами по поводу внешности не страдала.

И вот сейчас ей предстоит романтическая встреча ни много ни мало — с владельцем компании InSecT! И пусть Фаина Филимонова вовсе не уверена, что хочет серьезных отношений с этим мужчиной, но все равно просто обязана поразить его в самое сердце!

Было бы за окошком лето, выбирать, что надеть, пришлось бы проще. Но на дворе дождил моросью промозглый ноябрь, и беременной Фае не хотелось застудиться: здоровье малыша стояло для нее на первом месте. В результате изучения собственного гардероба молодая женщина остановила свой выбор на брюках из плотной ткани с завышенной талией, светлой блузке в тон и коротком пиджачке, который, как оказалось, теперь весьма удачно подчеркивал слегка пополневшую грудь.

Нанеся легкий макияж, который выгодно подчеркнул глаза и высокие скулы, Фая покрутилась перед зеркалом, собирая свои длинные светло-русые волосы в низкий узел, который намеревалась распустить уже по приезде в ресторан. И только начала переобуваться, как зазвонил ее телефон.

— Фаина, это Федор Лукьянов, доброго вечера, — услышала она, едва приняла вызов. — Жду вас у подъезда.

— Уже спускаюсь. Здравствуйте, Федор Андреевич, — откликнулась девушка и закончила разговор.

Зимняя куртка-пуховик на плечи, вязаная шапка на голову — и вот Фаина Филимонова спешит вниз, на улицу: заставлять себя ждать она всегда считала плохим тоном.

Федор, как и обещал, дожидался появления Фаи не в теплом салоне авто, а у дверей парадного. Едва женщина вышла — шагнул ей навстречу, придержал дверь, подал руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам и провести до машины. Все эти заботливые жесты выглядели в исполнении Лукьянова так естественно и просто, что было видно: для него это обычное поведение, а не желание повыделываться.

Фая призналась себе: ей приятно, что сейчас эта забота направлена на нее.

— Куда поедем? — поинтересовалась она, удобно устроившись на просторном заднем сидении крайслера плечо к плечу с Федором.

Лукьянов блеснул на нее очками и улыбкой:

— Ресторан «Флер». Приходилось бывать? Европейская кухня, гриль-бар, десерты…

— Была однажды. Понравилось. — О том, что данное заведение — одно из самых дорогих в городе, девушка говорить не стала: знала, что Федор Андреевич вполне в состоянии позволить себе пригласить девушку в любой ресторан, даже мишленовский, и не хотела обижать мужчину, сомневаясь в его выборе.

Недолгие десять минут поездки до «Флера» Федор и Фаина мило обсуждали традиционную европейскую и средиземноморскую кухню, вспоминали любимые блюда. Как оказалось, разговоры о еде очень хорошо влияют на аппетит.

Поднявшись вместе с Лукьяновым на второй этаж ресторана, Фая заметила:

— Забавно. Я, кажется, и правда не на шутку проголодалась.

— Это замечательно! — обрадовался Федор.

— Почему? — удивилась девушка.

— Потому что я планировал плотно поесть хотя бы раз за день, но, если бы вы, Фаина, сидели при этом рядом и гоняли по тарелке одинокий салатный листик — мне бы кусок в горло не полез.

— Ха! Мне кажется, я смогла бы с вами посоперничать, но врачи рекомендуют строго следить за весом во время беременности и не набирать лишние килограммы.

— Вы очень стройная, Фаина! Даже немного худенькая. — Тут же решил порадовать женщину комплиментом Лукьянов. — И такая миниатюрная!

Фаина приняла комплимент с достоинством:

— Спасибо! — сказала просто и позволила мужчине снять куртку с ее плеч. А потом, сама не зная зачем, поинтересовалась: — А ваша… жена…

— Бывшая жена, — уточнил Федор и тут же извинился: — Простите, что перебил.

— Ваша бывшая жена, — повторила Фая, — была высокой? — и уселась на придвинутый спутником стул.

— Моя экс-супруга — в прошлом довольно востребованная модель, — признался Лукьянов и тоже опустился на мягкое сиденье второго стула, не отрывая внимательного, даже напряженного взгляда от лица Фифы. — Ростом она даже немного выше меня.

Наверное, не наблюдай Федор за Фаиной так пристально — не заметил бы, как на лицо женщины набежала тень, как померкли ее глаза, словно в них всего мгновение назад горел свет, а тут его выключили. Но объяснить себе такую перемену Лукьянов не мог, как ни пытался.

— Что-то случилось? Вы расстроились? В чем причина? — засыпал он вопросами женщину.

— Нет… не обращайте внимания, я просто задумалась, — попыталась уйти от ответа Фая.

На самом же деле ей стало грустно: оказывается, Федор, как и ее бывший муж, Славик, предпочитает женщин с модельными параметрами. Все похвалы в адрес ее внешности со стороны Лукьянова — наверняка лишь дань вежливости, стремление понравиться женщине, которая носит такого желанного ребенка.

— Фаина. Пожалуйста. — Мужчина поймал ее ладонь, сжал легонько, попросил ласково, но настойчиво: — Не уходите от ответа. Я должен знать, чем расстроил вас, чтобы не повторять впредь этого досадного промаха.

— Дело не в вас, — покачала головой Фая.

— Это неправда.

— Хорошо, неправда. Бывший муж довольно часто вспоминал в разговорах мою далекую от модельной внешность.

— И вы решили, что я тоже считаю невысокий рост недостатком?

— Что-то вроде того, — нехотя признала Фифа.

— Так вот, вы ошиблись: мне, как любому среднестатистическому мужчине, не страдающему комплексом Наполеона, нравится, когда моя женщина чуть ниже меня, или хотя бы не выше. И еще: я считаю вас очень привлекательной девушкой, Фая. Вы мне нравитесь вся: рост, фигура, лицо. Поверьте!

Мужчина выглядел взволнованным и очень искренним, когда произносил эти слова. И Фая поверила. Растаяла, повеселела, улыбнулась чуть смущенно:

— Я верю вам, Федор Андреевич. Это вы простите, что я взялась сравнивать вас со своим бывшим. Вы — совсем другой…

Лукьянов чуть грустно усмехнулся:

— Во всяком случае, натравливать на женщину отмороженного на всю голову наркомана я не стал бы, даже если бы она взорвала мою жизнь и оставила ее всю в руинах…

Фифа снова помрачнела:

— Да, для меня поступок Славика был полной неожиданностью. Вообще не представляю, как он до такого додумался. И… я понимаю, что я первая об этом заговорила, но давайте больше не будем вспоминать наших бывших и портить себе этот вечер!

— Я только рад поддержать ваше предложение, — вздохнул с облегчением Федор, — и еще: вы можете обращаться ко мне просто по имени и на «ты». Мне будет приятно.

— Хорошо, Федор, вы… ты… тоже можешь отказаться от официоза.

Возникшую неловкость скрасил вовремя подошедший официант с меню и картой вин.

— Я, наверное, вино не буду, — засомневалась Фаина.

С переносимостью алкоголя у нее все было в порядке, и обычно она не отказывалась от бокала шампанского или от нескольких глотков хорошего вина. Но разве можно вино беременным? Фая как-то даже не задавалась этим вопросом, так что теперь растерялась.

— Не отказывайся, Фаина, — подбодрил ее Лукьянов. — Я читал, что полбокала хорошего красного вина пару раз в неделю не причинят вреда ни будущей маме, ни малышу, и даже принесут пользу, потому что правильное вино из красного винограда содержит какие-то полезные для кроветворения вещества.

— Ну, если так, — сдалась Фифа, — я, пожалуй, не откажусь от Мерло.

Фаина не смогла себе отказать в желании полакомиться любимым салатом «Цезарь» с куриным филе и говяжьим стейком на гриле.

— Хороший выбор, — согласился Федор. — Я, пожалуй, возьму то же самое.

Пока Федор делал заказ, его спутница снова погрустнела и как-то отдалилась. Обнаружив это, Лукьянов закрыл на мгновение глаза, чтобы справиться с чувством, близким к отчаянию. В общении с Фифой он чувствовал себя даже не сапером, медленно передвигающимся по минному полю, а, скорее, кроликом в половодье, скачущим со льдины на льдину.

— Снова вспомнилось что-то неприятное? — обратился мужчина к Фае.

Филимонова отвечать не хотела. Это было видно по тому, как она отодвинулась, как скрестила перед собой руки на столе, словно закрываясь от вопроса. Федор не стал давить, выспрашивать. Но и забирать свой вопрос обратно не торопился. Просто держал паузу, давая девушке время на что-либо решиться. И Фаина не подвела. Набралась храбрости и призналась:

— Каждый раз, когда ты заговариваешь о моей беременности, я невольно думаю о том, что интересую тебя только как тело, в котором растет твой ребенок. Признаться, не самое приятное ощущение… Сегодня ты сказал, что я нравлюсь тебе, но я пока не успела свыкнуться с этой мыслью.

— Не буду скрывать, Фая, — Лукьянов вздохнул, — когда я разыскивал тебя, когда не был знаком с тобой — ты и в самом деле была для меня всего лишь незнакомкой, которая по чистой случайности носит мое дитя. Но сейчас все по-другому. Я начал узнавать тебя, и мне хочется становиться все ближе и ближе, но я опасаюсь оттолкнуть тебя излишним напором.

Фаина чуть порозовела: все выглядело так, будто она второй раз подряд то ли напрашивается на комплименты, то ли требует признаний. А какие могут быть признания, если они с Лукьяновым видятся третий раз в жизни?

— Да, ты прав, — смущенно проговорила она. — Нам обоим нужно время, чтобы получше узнать друг друга.

— И как мы будем узнавать?

Фая подняла глаза и увидела, что ее собеседник улыбается: одновременно и лукаво, и чуть насмешливо. «Ого! Он и так умеет?» — отметила про себя.

Раньше ей не приходилось видеть Федора в ситуациях, располагающих к проявлению чувства юмора, и Фифе оставалось лишь гадать: обладает ли ее новый знакомый этой чертой характера. Оказалось, с юмором у Федора все хорошо. Дальнейшая беседа, во время которой и Фае, и Федору удалось, наконец, избавиться от неловкости, подтвердила это впечатление.

Заказ был выполнен, блюда поданы, официант — отпущен восвояси. Снизу, с первого этажа, где явно проходил какой-то банкет на несколько десятков человек, доносились звуки гитары и армейские песни. Заглянувший в ВИП-зал администратор поинтересовался:

— Надеюсь, вам шум не мешает?

— Нет, что вы, — улыбнулась Фая. — Мой отец — офицер, так что все знакомо…

— Мне тоже нравятся эти песни. Было время — сам пел такие, — добавил Федор.

Успокоенный администратор вежливо извинился и ушел, а Фаина с интересом взглянула на Лукьянова:

— Ты служил в армии?

— Да, после ВУЗа, — кивнул тот.

— А как же твои… — девушка замялась, — приступы?

— За время службы не было ни одного, — легко сообщил мужчина.

— Но почему тебя вообще отправили служить?

— Наверное, потому что я никогда не стоял на учете ни у невролога, ни у психиатра. Один мудрый доктор посоветовал бабушке не настаивать на официальном установлении диагноза, чтобы не портить внуку жизнь. — Пришла очередь Федора мрачнеть и прятать взгляд в собственную тарелку.

Теперь уже Фаина поймала и сжала его руку:

— Я… искала в интернете информацию о таких приступах. Знания о них появились совсем недавно, — призналась она.

— И… что ты узнала? — напрягся Лукьянов.

— Что твое состояние называется посттравматическое стрессовое расстройство, и оно может возникнуть у любого психически здорового человека, а тем более у ребенка, при особых обстоятельствах. Во время войн, аварий, катастроф…

— Значит, ты не считаешь меня ненормальным? — это было главное, что по-прежнему мучило Федора.

— Нет, не считаю. А еще выяснила, что современные специалисты знают, как можно помочь, — попыталась намекнуть Фифа на повторное обследование и лечение. Только вот мужчину этот намек не впечатлил.

— Мне достаточно того, что ты не будешь считать меня психом, Фаина, — с вымученной улыбкой заявил он. — А к врачам обращаться желания нет. Устал я от них…

— Понимаю, — вздохнула Фая и решила вернуть разговор в более приятное русло: — так где ты служил, если не секрет?

— В войсках связи, — охотно сменил тему Федор.

— Тяжело было?

— Трудно, но временами забавно.

— Забавно? Я бы послушала пару армейских баек из твоей жизни, — подбодрила Лукьянова Фая.

Через пару минут она заливисто хохотала, слушая очередную историю, которых в запасе у Федора оказалось неожиданно много.

— Так вот, перед кроссом на десять километров сержант нам говорит с намеком: «бежать надо головой, а уж потом ногами», — оживленно вещал Лукьянов. — В общем, мы срезали пару километров, и никто этого не заметил, но, когда добежали, майор схватился за голову и принялся материться, а генерал, который прибыл на учения, это заметил и поинтересовался, в чем дело.

— И в чем было дело? — такой истории Фая еще не слышала, и теперь с любопытством ждала развязки.

— Майор говорит генералу: половина участников кросса установили новый мировой рекорд! — Лукьянов хитро глянул на внимающую ему молодую женщину. — Но самым эпичным был ответ генерала…

— И что он сказал?

— Генерал спросил: а почему только половина?

Фифа в очередной раз залилась хохотом. И даже промокнула салфеткой проступившие в уголках глаз слезы.

— Уф, Федор Андреич, спасибо, насмешил, — выговорила, отдышавшись.

— Еще чего-нибудь закажем? — Федор кивнул на опустевшую тарелку Фифы.

— Ой, нет, не надо, — отказалась та.

— Тогда, может, чаю или кофе?

— Да, давайте чай, — согласилась девушка.

Федор нажал кнопку вызова на столешнице, попросил принести ему и его спутнице чаю и решился перейти к теме, которая его по-прежнему волновала:

— Фаина, хотел напомнить тебе, что предложение переехать в мой коттедж остается в силе. Теперь для этого нет препятствий. Суды по разделу имущества между мной и Ланой продолжатся еще какое-то время, но этот дом в любом случае останется за мной.

Он затаил дыхание в ожидании ответа. Фифа отвечать не спешила. Гоняла чаинки в чашке изящной ложечкой, сосредоточенно хмурила брови, то ли подбирая вежливые слова для отказа, то ли просчитывая все «за» и «против». Наконец, подняла глаза, проговорила медленно, словно думая вслух:

— Даже не знаю, как лучше поступить. Как-то это неудобно — переезжать к постороннему мужчине, да еще и на длительный срок.

«Я не посторонний!» — хотелось возразить мужчине, но он промолчал.

— Потом, квартиру без присмотра оставлять не хочется. — Продолжала рассуждать женщина, которую он после сегодняшнего вечера уже точно хотел бы называть своей. — С другой стороны, понимаю, что так, наверное, будет и мне безопасней, и тебе спокойней.

— Мне будет еще и очень приятно видеть тебя в моем доме, Фая, — Лукьянов потянулся, в очередной раз накрыл ладонью женские пальчики. Это пока была самая большая степень близости, которую он мог себе позволить. — Сейчас там слишком пусто и одиноко…

Фаина решилась:

— Хорошо. Я… согласна на переезд. Пока — только до рождения малыша. За эти пять месяцев, надеюсь, мы с тобой сумеем понять, стоит ли нам пытаться жить вместе.

28. Федор

26 ноября 2015 года. Поселок Михалково. Подмосковье

Первый этаж и часть второго в коттедже Федора были готовы для заселения и проживания. Сияющий новизной кафель и смесители в ванных, свежие обои и ламинат, качеством не уступающий паркету — все ждало хозяев, которые будут с удовольствием обживать пока пустые комнаты.

Лукьянов рассчитывал, что подбором мебели, занавесок и прочих предметов декора займется супруга, но Лана не изъявила ни малейшего желания «вить гнездышко». Даже попытка нанять дизайнера интерьеров провалилась: на все его вопросы Светка отвечала так неопределенно, что специалист сдался и предложил Федору обратиться к ним в бюро в следующий раз, когда хозяйка определится со своими предпочтениями. Понятно, что «следующий раз» так и не наступил.

Теперь, когда во все еще не обжитый толком дом согласилась перебраться Фифа, Лукьянов не знал, как сказать ей, что хотел бы рассчитывать на ее предпочтения в выборе обстановки. Может, женщина обрадуется возможности сделать все по собственному вкусу, а может, и нет…

Прощаясь с Фаиной накануне вечером, они условились, что сегодняшний вечер девушка посвятит поездке в Михалково и экскурсии по дому, в котором ей предстоит жить ближайшие полгода, выберет себе комнату. «А там, может, Фая войдет во вкус и заодно решит, где сделать детскую», — мечтал Федор.

Филимонову, как и было условлено, привез к шести часам вечера охранник, который дежурил в этот день у нее под окнами. Теперь Фаина уже не ломала голову над тем, кто за ней присматривает, и не могла злиться на Федора за предпринятые меры по ее охране: жизнь показала, что они были совсем не лишними.

В Михалково Фаина и ее сопровождающий прибыли уже по темноте, но улицы были освещены фонарями, правда, рассматривать особо было нечего: высокие сплошные заборы да тщательно уложенные пешеходные дорожки, обсаженные облетелыми по осени кустами.

Участок, на котором стоял коттедж Лукьянова, размерами на футбольное поле не тянул, но выглядел довольно просторным и тоже оказался огорожен высоким забором с камерами видеонаблюдения на нем. На территории, куда Фая въехала через автоматические раздвижные ворота, виднелось несколько молоденьких деревьев, одинокая скамейка, стоящая вдоль мощеной тропки — и на этом все.

«Интересно, почему Федор Андреевич не поставил беседку, не засеял газон? То ли так занят, то ли…» — додумать Фая не успела. Машина остановилась прямо у крыльца, на котором хозяин дома уже встречал дорогую гостью.

Федор узнал о прибытии Фаины по звонку домофона, который трижды издавал трель даже в том случае, когда автоматические ворота открывали снаружи. Лукьянов так спешил выйти навстречу девушке, что даже куртку не накинул: так и стоял на ступеньках, поеживаясь от морозного ветра, в своих любимых истертых от длительного ношения джинсах и свободном домашнем пуловере неопределенного серого с синевой оттенка.

— Рад тебя видеть, Фая! — Лукьянов не стал дожидаться охранника, выполнявшего заодно и роль водителя, и сам открыл дверь перед девушкой. — Пойдемте скорее в дом, на улице прохладно!

Фаине холодно не было: в салоне авто работал климат-контроль. Однако спорить Фая не стала. В беловатом свете энергосберегающей лампы Федор в его синеватом свитере показался ей совсем замерзшим.

— Я тоже рада нашей встрече, — улыбнулась она и прошла вслед за мужчиной в просторную прихожую, больше напоминающую холл в каком-нибудь солидном заведении. — Как-то у тебя тут пусто, — поделилась она первым впечатлением. — И двор такой же голый…

— Честно говоря, у меня пока во всем доме так, — не стал скрывать Лукьянов. — Все руки не доходили заняться обстановкой, да и хотелось, чтобы она нравилась не только мне, но и… — Федор запнулся, — моей женщине.

«А Лана? Она почему не обставила дом?» — чуть было не озвучила свой вопрос Фаина, но глянула на шагающего рядом мужчину, и прочла ответ в его глазах, из глубин которых на нее смотрели тоска и одиночество.

— С какого этажа начнем экскурсию? — попытался сгладить повисшее неловкое молчание Федор. — С первого или со второго?

— Думаю, с первого, тут ведь, в основном, хозяйственные помещения, да?

— Так и есть. Слева, — Лукьянов махнул рукой, — гостиная, кабинет и небольшая спальня. Справа — кухня с кладовкой, санузел и внутренний выход в гараж.

— Тогда, наверное, для начала заглянем на кухню, — Фаине было любопытно взглянуть на сердце этого дома. — Может, заодно и воды мне нальешь? Что-то я пить захотела, пока добиралась сюда.

— Прости, Фая, — тут же всполошился Федор. — Я так отвык принимать гостей, что даже не сообразил предложить тебе чай или кофе…

— Это не страшно. Главное — вовремя исправиться, — подмигнула девушка.

— Тогда сегодня я ухаживаю за тобой — на правах хозяина. Ты-то меня чаем уже дважды отпаивала!

— А вот возьму и соглашусь, — Фаина и сама не замечала, что начала флиртовать и заигрывать с Лукьяновым. — Вау! — открыла она рот, переступив порог…

Квартира самой Фаины имела современную улучшенную планировку, и на размеры своей кухни девушка никогда не жаловалась. Площадь кухни в доме Федора не сказать, что потрясала воображение, но была, на глазок, раза в два больше. Но главное не это.

Центром композиции, представшей глазам Фифы, был кухонный гарнитур, и вот он-то и вызвал удивленное восклицание. Слишком уж неожиданно ярким, насыщенным был темно-красный, переходящий в коричневый, цвет фасадов мебели. С этим сочным колером прекрасно гармонировала столешница. Фая не поверила глазам, подошла, погладила, а потом и поцарапала ногтем светлую, оттенка песка на пляже, поверхность, испещренную розоватыми и буро-красными вкраплениями.

— Натуральный камень?

— Да, гранит, — кивнул Лукьянов. — А почему «Вау»?

— Неожиданный выбор цвета…

Фаине и правда казалось, что сдержанный и довольно закрытый, судя по его поведению, директор компании InSecT должен предпочитать спокойные неброские цвета и оттенки. Но теперь она поняла, что слишком мало знает этого мужчину и поспешила с выводами.

— Так почему красный? — с интересом взглянула девушка на своего визави.

Лукьянов отвечать не спешил: пустил воду через фильтр, наполнил чайник, поставил его на конфорку, включил газ и только после этого со вздохом признался:

— Это память… о родителях. В нашем доме, где мы жили до их… гибели… была мебель практически такого же оттенка. Мама очень любила принимать там самых близких друзей и родственников, устраивать ужины и чаепития.

— Думаю, в доме твоих родителей было тепло и уютно, — мягко отозвалась Фая, про себя в очередной раз поражаясь тому, насколько трепетно относится Лукьянов к воспоминаниям о погибших.

— Да. У нас был очень гостеприимный дом, я знал почти всех сотрудников мамы и папы. Они работали вместе.

— Понятно. А у меня мама была учительницей начальных классов, — Фае тоже стало грустно: как бы она хотела, чтобы в детстве у нее была возможность хоть недолго пожить полной семьей.

— Была? — переспросил внимательный и проницательный Федор.

— Мамы не стало, когда мне было двадцать. Лейкоз. Такая острая форма, что просто не успели ничего понять и ничего сделать, — на глазах Фифы выступили слезы.

Лукьянов не выдержал, шагнул к девушке, положил руки ей на плечи. Она не оттолкнула его, и тогда он, осмелев, обнял ее, прижал к своей груди.

— Выходит, мы с тобой оба потеряли родителей? — произнес сдавленно.

— Мой отец жив, — куда-то подмышку Федору произнесла девушка и шмыгнула носом. — Но он всю жизнь отдал спецслужбам, так что в детстве я его видела нечасто, да и сейчас он далеко, хотя уже и на пенсии.

— Так вот откуда у тебя такие необычные навыки, — вдруг осознал Лукьянов. — Моя служба безопасности сбилась с ног, разыскивая тебя.

— Ну, нашли же, — по-прежнему не пытаясь отстраниться, проворчала Фая, и Федор, даже не видя ее лица, по голосу догадался, что она уже улыбается.

— Нашли, — подтвердил. — Все-таки начальник моей СБ тоже не зря свой хлеб ест.

— Да, настоящего профи мне вокруг пальца не обвести, — тут же признала Фаина. — Кстати, чайник вроде закипел.

Лукьянов оглянулся, убедился, что женщина права, неохотно разомкнул кольцо рук, в котором удерживал Фифу.

— Улун? Ганпаудер? Билочунь? — начал перечислять он, открыв дверцу одного из навесных шкафчиков и указывая на коробки с разными сортами китайского чая.

— Ой, ну раз уж у тебя такой богатый выбор, то я бы предпочла шу-пуэр, — блеснула познаниями, а заодно и изысканным вкусом Фая.

— Хорошо! Вижу, про чай ты кое-что знаешь, — весело хмыкнул мужчина. — Честно говоря, я — поклонник чайной церемонии. Давай, когда ты переедешь ко мне, я как-нибудь устрою для тебя такую?

— С удовольствием! — тут же согласилась Фаина.

В своем воображении она уже нарисовала картинку, в которой Лукьянов, босой, облаченный в белое кимоно, разливает ароматный напиток по малюсеньким, на один-два глотка, чашечкам… Картина ей очень понравилась.

Получив кружку ароматного пуэра в руки, молодая женщина сделала пару глотков, выдохнула удовлетворенно и предложила:

— А теперь продолжим осматривать твои владения?

— Да, идем, — кивнул Федор и первым двинулся к выходу, чтобы открыть перед Фифой дверь.

В кабинет и гостиную Фая решила заглянуть в другой раз: в первую очередь ей хотелось увидеть комнаты второго этажа, ведь в одной из них ей предстояло вскоре поселиться. Слегка смущаясь, Федор признался, что сам он пока обитает в маленькой спальне на первом этаже, которая, по идее, предназначена для помощницы по хозяйству или кухарки — смотря кого пожелает нанять себе в помощь она, Фаина.

— Как-то даже не задумывалась о том, чтобы нанимать прислугу, — заметила на это девушка. — С другой стороны, понимаю, что ты прав: в одиночку содержать в порядке такой большой дом никому не по силам.

— Да, я тоже так подумал. — Лукьянов остановился на верхней ступеньке лестницы, придерживая свою гостью за талию, благо, она была явно не против. — Вот тут у меня четыре комнаты: две слева и две справа. И два санузла. Сейчас все комнаты практически одинаковы. С какой стороны ты хотела бы поселиться?

Фифа отвечать не торопилась. Осмотрела спальни, убедилась, что обставлять все четыре придется с нуля.

— С какой стороны восток, с какой — юг? — попыталась определиться со сторонами света.

— Вот там, — Лукьянов кивнул направо, — юго-восток, а слева — северо-запад.

— Тогда, пожалуй, я выберу спальню слева и поближе к ванной, — определилась с предпочтениями женщина. — Работать мне предстоит дома, и лучше, если солнышко не будет слепить с утра до ночи, глаза и так устают. А напротив можно было бы в дальнейшем сделать детскую. В ней как раз должно быть много солнца.

Фаина продолжала задумчиво расхаживать по выбранной комнате, а Федор на пару мгновений забыл, как дышать: неужели получится? Может же быть такое, что Фая все же захочет остаться у него после родов?

— Мне бы тоже хотелось со временем переселиться на второй этаж, — осторожно заметил он и вопросительно глянул на девушку.

— Так… если для малыша нанимать няню, то логично поселить ее рядом с детской, — тут же принялась рассуждать Филимонова. — Тогда тебе остается комната рядом с той, которую я выбрала для себя. И получатся смежные спальни, прямо как у супругов.

Фаина, смеясь, оглянулась на хозяина дома. Лукьянов веселым не выглядел.

— Мне бы хотелось, чтобы однажды мы с тобой действительно стали мужем и женой, Фая, — мужчина приблизился к ней, снял очки и заглянул в глаза. — Ты дашь мне шанс завоевать твое сердце?

— Федор, я уже говорила: фиктивный брак меня не интересует. — Фифа отступила, покачала головой и добавила: — Впрочем, я и к настоящему не слишком стремлюсь.

— Не стремишься, я помню, — решил проявить настойчивость Лукьянов, — но ведь не отрицаешь полностью такую возможность?

В глубоком теплом баритоне мужчины послышались хриплые нотки, словно у него внезапно пересохло горло. Его пальцы обхватили тонкие запястья девушки. Взгляд стал еще более пристальным и пронзительным.

— Не отрицаю, — поспешила успокоить Федора девушка. — Но давай договоримся: ты не будешь давить на меня, не будешь заговаривать о женитьбе по меньшей мере до тех пор, пока на свет не появится малыш.

— Хорошо. Так у меня остается хоть какая-то надежда… — Лукьянов отпустил Фаю и длинно выдохнул. — И, знаешь, я буду ухаживать за тобой, как за невестой, даже если ты будешь против! — добавил решительно.

— Я не против, — едва слышно произнесла уже раскаявшаяся в своей резкости Фаина.

Она не могла объяснить даже самой себе, зачем так категорично отвергла разговоры Лукьянова о женитьбе. Похоже, первый неудачный брак оставил в ее душе неожиданно глубокие раны, и они все еще не зажили и заставляли девушку занимать оборону каждый раз, когда кто-то предпринимал попытки покуситься на ее свободу.

— Спасибо. — Заметно было, что настроение мужчины сильно испортилось, но он не позволил себе раскисать и дуться на гостью. — Подумай, что бы ты хотела видеть в своей спальне, какую мебель, хорошо? Если захочешь, можно и обои другие поклеить…

— Не стоит. Обои меня устраивают, — решила оборвать поток предложений Фая, пока Лукьянов не дошел до разговоров о замене ламината или люстры, — и все остальное, что есть в комнате. А мебель у тебя где хранится? — решила уточнить на всякий случай.

— На складе какого-нибудь мебельного магазина. Вот что выберешь — то и доставят.

— Поняла. Значит, мебель ты собираешься покупать, — сделала вывод девушка. — Тогда это немного другая задача… надо будет изучить каталоги, определиться, что сюда больше подойдет… Да и текстиль потом тоже придется подбирать, чтобы и в тон, и по стилю вписывался.

— Надеюсь, тебе будет не в тягость заниматься этим? Если что, можем пригласить дизайнера, — тактично поинтересовался Лукьянов.

— Мне это будет в радость, Федор. И, думаю, я справлюсь. Есть какие-то ограничения по расходам?

— Если на антикварные и коллекционные предметы замахиваться не станешь, то в остальном — нет, — Лукьянов наконец-то повеселел и сумел улыбнуться.

— Ага. Чудесно, — в голосе женщины появилось предвкушение, оно же отразилось на лице, и Лукьянов понял: скоро все четыре спальни будут обставлены по высшему разряду, потому что такие девушки, как Фаина, не любят бросать дело на полдороги.

Осмотрев напоследок гостиную и кабинет Федора, Фая вежливо, но твердо отказалась от ужина в ресторане и уехала домой все с тем же водителем-охранником.

Лукьянов влез в холодильник, смастерил себе пару бутербродов с мясной нарезкой, помыл, порезал и залил подсолнечным маслом помидор. «Мне одному и это сойдет», — привычно махнул рукой на мечты о горячем.

Сидя в кабинете перед макбуком и пережевывая сухомятку, Федор то и дело ловил себя на том, что смотрит в монитор, а видит перед собой лицо Фифы, ее выразительные глаза, веселую улыбку, милые ямочки на щеках… Если бы не категорический отказ Фаины на намек о том, чтобы создать полноценную семью — сегодняшний вечер Лукьянов смог бы назвать абсолютно счастливым. А таких вечеров за последние двадцать лет у него было — по пальцам перечесть можно…

29. Фаина

27 ноября 2015 года. Тула

Ночь после визита в коттедж Лукьянова оказалась бессонной: слишком много впечатлений за один вечер получила Фаина, и вместо того, чтобы отдыхать, пыталась все вспомнить, понять свои чувства и «разложить по полочкам» выводы.

Предложение Федора выбрать и обустроить комнату по собственному вкусу было приятно. Возможность устроить «детскую мечты» радовало вдвойне. Только что будет делать Федор со всей этой обстановкой, если в итоге Фая не захочет у него оставаться?

Девушка пыталась сказать себе, что это, в общем-то, его проблемы, но совесть не позволяла отмахнуться от этих сомнений, как от чего-то незначительного. В результате Фифа решила, что сделает несколько дизайн-проектов у себя на компьютере, а потом покажет их Лукьянову и поинтересуется, который из вариантов ему больше нравится.

Утром, слегка не выспавшаяся, но полная решимости действовать, Филимонова отправила Федору СМС с просьбой добавить ее в контакты в скайпе и выслать ей план второго этажа с указанием всех размеров помещений, которые она планировала декорировать.

Мужчина откликнулся почти мгновенно — уже через пару минут он постучался в скайп Фифы:

— Доброго утра самой милой девушке Москвы и Подмосковья, — написал он. Смайликами Федор, похоже, пользоваться не любил, и в его сообщении их не было. — Очень рад, что ты решила подойти к вопросу так серьезно. Принимай файл, там запрошенные тобой чертежи.

— Привет, — Фифа поставила смайлик-колобок, машущий ладошкой в приветственном жесте. — Спасибо, что так быстро отозвался на мою просьбу. Не будешь против, если я скину тебе в чат картинки с вариантами дизайна, когда они будут готовы? Мне интересно твое мнение и хочется, чтобы то, что я придумаю, нравилось и тебе тоже.

— Если тебе это не трудно, то я буду счастлив, — признался Лукьянов. У Фаины камень с души свалился. Она-то опасалась, что директор компании InSecT равнодушно отмахнется, не оценит ее инициативу.

С последствиями такой линии поведения Фифа была знакома не понаслышке: бывший муж, Славик, самоустранился, когда Фая и ее отец делали ремонт в квартире в Туле, которую подполковник Лазарев помог приобрести. Зато потом Слава приехал на все готовенькое и принялся высказывать своей молодой жене претензии, что его то одно не устраивает, то другое. И стол компьютерный не такой, как он хотел, и не там стоит, и шторка в ванной слишком длинная и не сочетается по цвету с оттенком плитки на полу…

Умом Фая понимала, что дело не в длине и не в цвете шторки, а в том, что муж ищет повод придраться к супруге, и найдет в любом случае… И все же ей было обидно слышать нелестные высказывания о своем художественном вкусе.

Фаина, поймав себя на том, что снова сравнивает Федора Андреевича со своим бывшим, досадливо сморщилась и потрясла головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее лишние мысли. «Хватит мусолить свои «обидки», Фая, — скомандовала себе. — Оставь прошлое прошлому, и берись уже за дело».

Следующие четыре часа она занималась тем, что отрисовывала 3D-макеты будущей спальни и детской, составляла списки мебели, которую хотела бы иметь в этих комнатах, продумывала варианты расстановки и просчитывала размеры каждого предмета интерьера.

К счастью, свободного времени для того чтобы заниматься этой работой, у Фаины хватало. Она почти завершила проект по созданию сайта для центра детского развития и творчества, а до дедлайна оставалось еще целых пять дней.

Когда часы на компьютере показали половину второго дня, Фифа сделала длинный обеденный перерыв. Полутора часов ей хватило и на то, чтобы пообедать, и на то, чтобы выйти на небольшую прогулку.

После отдыха работалось легко, идеи приходили одна за другой, и к шести часам вечера первый этап — создание макетов на компьютере — был завершен. Филимонова сохранила файлы и отправила их копии Федору, а сама в ожидании ответа пошла готовить ужин.

В этот раз Лукьянов с ответом не торопился: то ли не мог определиться, какой из трех представленных ему вариантов по каждой из комнат больше нравится, то ли был занят и не видел отправленных ему сообщений.

— Очень жду твоих комментариев, впечатлений и предложений, — не выдержав, еще минут через тридцать написала в скайпе Фаина.

Лукьянов ответил только через час:

— Прости, Фая. Не было возможности открыть и рассмотреть отправленные тобой картинки на большом экране, а на мелком изображении я боялся упустить какие-то детали.

— Когда сможешь глянуть? — девушке не терпелось получить обратную связь.

— Уже смотрю, все очень здорово сделано, — тут же прилетел ответ. — Пожалуй, из трех вариантов спален мне нравится второй. Вроде бы почти классический, но все же не такой сдержанный и с элементами современности.

— Да, это модерн. Для спальни я тоже выбрала бы именно его: он самый уютный.

— Это здорово, что наши с тобой вкусы совпадают, — тут же написал Лукьянов. — Говорят, многие пары расстаются, не сумев договориться на этапе ремонта…

— Ну, нам это не грозит, ведь мы не пара, — отправила ответ Фаина. И ту же поняла, что наверняка задела Федора своими словами. — Извини, я немного не так выразилась, — поспешила добавить она.

— Не стоит извиняться, ведь это правда, — прислал следующее сообщение Лукьянов и Фая в своем воображении увидела, как слегка сжимаются и бледнеют от болезненного укола его губы. — А вот с детской я не в силах определиться: мне все три варианта безумно нравятся, — продолжал между тем мужчина. — Но, наверное, я бы все же отдал предпочтение третьему. Он самый веселый и одновременно сдержанный, без излишеств.

— Да, и самый универсальный, — подтвердила Фаина. — Подойдет и девочке, и мальчику.

— А ты уже знаешь, кто у нас будет? — тут же прилетел вопрос.

На мониторе компьютера он казался нейтральным, но, даже совсем немного узнав Лукьянова, Фаина догадывалась, что за этими словами наверняка кроется настоящая буря эмоций. Чего стоило одно только выражение «у нас»: Федор, нарочно или нет, но снова напомнил, что он мечтает растить и воспитывать ее будущего малыша как полноправный отец.

Только теперь Фаину это не возмущало и даже не раздражало: она вдруг поняла, что желание владеть жизнью ребенка единолично было чистым эгоизмом с ее стороны. Хочет она того или нет, но они нужны друг другу — дитя и его отец.

— Точно пока врачу рассмотреть не удалось, — принялась набирать она ответ. — Но, похоже, девочка.

— Девочка. Дочка. Надеюсь, она будет похожа на свою маму, — мгновенно откликнулся Лукьянов. Фифа почувствовала, что у нее на глазах выступили слезы, настолько теплыми были эти слова.

— Спасибо, Федор. Я буду любить ее, на кого бы она ни оказалась похожа, — заверила женщина своего собеседника.

— Не сомневаюсь, — согласился тот.

30. Федор

30 ноября 2015 года. Москва. Офис компании InSecT

Никогда еще утро понедельника не заставало Федора Лукьянова в таком прекрасном расположении духа! Он проснулся минут за пятнадцать до звонка будильника, потянулся, наслаждаясь просторной кроватью и свежим постельным бельем. На таком удобном и широком ложе он не спал с тех пор, как ушел от Светланы.

Сейчас, вспомнив нечаянно о бывшей супруге, мужчина даже не поморщился, как это бывало обычно, а лишь слегка мотнул головой и принялся думать о куда более приятных событиях.

План, составленный хитроумным владельцем компании InSecT, сработал: Фаина Филимонова, получив от него полный карт-бланш, увлеклась и полностью обставила мебелью и декорировала все четыре комнаты второго этажа. Даже спальню Федора не обошла вниманием! Предложила Федору на выбор три варианта дизайна его собственной спальни, без проблем внесла в решение небольшие поправки на основе его замечаний, нашла, заказала и организовала доставку всего, что они вместе выбрали.

Предыдущие два дня — субботу и воскресенье — коттедж Лукьянова напоминал новый улей, в который решил вселиться пчелиный рой. Во двор дома то и дело въезжали грузовые микроавтобусы. Сновали грузчики, которыми руководили сама Фая и ее охранник.

Вслед за грузчиками прибыли мастера, которые под присмотром девушки собрали и расставили по заранее задуманным местам доставленную из магазинов мебель. Наконец, в воскресенье приглашенные из клинингового агентства девушки вымыли и вычистили весь дом, повесили шторы и застелили постели.

К семи часам вечера наемные работники закончили работу и уехали. Федор, воспользовавшись случаем, уговорил Фифу прогуляться по поселку. По пути, словно ненароком, привел ее к небольшому кафе с прекрасной кухней и уговорил зайти поужинать. Фая раскусила его хитрость и по-доброму посмеялась над ней. В общем, желая матери своего будущего малыша доброй ночи, Федор был полон спокойствия и оптимизма.

Сейчас, в шесть утра, мужчине просто до безумия хотелось заглянуть к Фаине, полюбоваться на нее спящую, ощутить ее тепло. Однако Федор не рискнул войти к девушке: они еще не настолько сблизились, чтобы можно было обойтись без стука, а будить ее он не желал. Это ему нужно спешить, ехать в офис, стоять в бесконечных пробках, а беременной женщине следует отдыхать столько, сколько требует организм. Руководствуясь такими соображениями, Лукьянов умылся, собрался и уехал по делам, так и не повидав свою гостью.

В офисе день шел своим чередом до самого обеда: совещания, планерки, видеоконференции с заказчиками, обсуждение текущих и новых проектов… Это все было знакомо, понятно и ничуть не мешало Федору сохранять в душе пойманное утром ощущение чего-то хорошего, светлого, что вошло в его жизнь.

Пообедав в директорской комнате отдыха, мужчина уже собирался вновь с головой погрузиться в работу, но тут ему по внутренней связи позвонил дежурный охранник из службы безопасности. Напрямую к Лукьянову ребята из СБ обращались нечасто, и Федор сразу насторожился.

— Слушаю, — произнес он, подняв трубку селектора.

— Федор Андреич, тут пришла женщина. Утверждает, что она ваша жена. Пропустить?

— Она представилась?

Охранник, не прерывая связи, обратился к женщине:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Лукьянова Светлана Леонидовна, — прозвучал приглушенно голос, который Федор без труда узнал.

— Да, это действительно моя жена. Бывшая, — сообщил он собеседнику. — Но в офисе у нас ей делать нечего, так что напомните ей, будьте добры, что по всем вопросам она должна обращаться к моему адвокату. Контакты у нее есть.

— Будет сделано, Федор Андреич. Простите за беспокойство, — охранник был человеком понятливым.

— Все нормально. Я должен был предупредить, но запамятовал, — успокоил его Федор, закончил разговор и набрал номер Терминатора, чтобы объявить начальнику СБ о своем нежелании видеть бывшую супругу в стенах компании InSecT.

Больше Лукьянова по этому вопросу никто не тревожил.

Федору так не терпелось вернуться в Михалково, чтобы провести вечер с Фифой, что он закончил все свои дела намного раньше обычного и уже в начале седьмого, воодушевленный и веселый, вышел на улицу и направился на небольшую стоянку, где его дожидался автомобиль с водителем. Вот только быстро дойти до крайслера Лукьянову было не суждено.

— Ну и куда мы так спешим, дорогой? — послышался резкий женский голос. — И где твое хваленое благородство? Как ты мог допустить, чтобы твою жену выгнали вон чуть не пинками, словно грязную побирушку?

Замечтавшийся Федор резко вернулся на грешную землю, оглянулся и обнаружил в паре метров от себя Лану. Бывшая супруга стояла по другую сторону кованой решетки, отделявшей от тротуара территорию двухэтажного здания, бывшего особняка, в котором располагался офис компании.

Светлана, как всегда, была одета с иголочки. Но в этот раз даже дорогая брендовая одежда смотрелась на ней как-то странно. Мужчина не сразу понял, в чем дело, но потом до него дошло: пальто на Светке было застегнуто не на те пуговицы. Модная шляпка сбилась набок. Тушь поплыла, помада слегка размазалась. Женщина обеими руками держалась за прутья решетки и неуверенно покачивалась на высоких тонких шпильках.

— Ты что — пьяная? — догадался и одновременно поразился Федор. Вот что-что, а алкоголь Лана раньше всегда употребляла весьма в меру.

— А что? Нельз-зя-а? — заикаясь, истерично выкрикнула Лана. — Я теперь женщина своб-бод-ная… ты мне не указ!

— Да я и раньше тебе не указ был, — радостное утреннее настроение Федора упало до уровня асфальта и с хрустальным звоном разлетелось на осколки. — Езжай домой и проспись, пока не натворила ничего такого, о чем потом будешь жалеть, — посоветовал он бывшей.

— Я об одном жалею — что тебя выб-брала… надо было еще подождать, а я за тебя замуж вышла, д-дура…

Светлана продолжала говорить громко и истерично, привлекая к себе внимание прохожих, которых в этот час было немало, и уходящих с работы сотрудников.

— Пошли, — Лукьянов указал на ворота в ограде, — отвезу тебя домой. Как раз по дороге и поговорим.

— Ну пошли, раз пр-риглашаешь, — на губах женщины появилась пьяная довольная ухмылка. Придерживаясь за прутья забора, она неровно двинулась к выезду с территории.

Лукьянов вынул телефон, набрал номер водителя, который сегодня был за рулем:

— Буг, подъедь к воротам, подбери меня и мою бывшую супругу.

— Еду, Федор Андреич, — тут же без лишних вопросов отчеканил Буг.

В машину Федора Светлана уселась с видом торжествующей победу королевы. Это, пожалуй, смотрелось бы сильно, если бы не помятый вид и мутноватый взгляд женщины, потерявшей вдруг все свое достоинство.

— Буг, отвези нас в Медведково, на старый адрес, — распорядился Лукьянов.

— Есть, босс. Музыку?

— Включи что-нибудь ритмичное.

Зазвучала инструментальная музыка в исполнении знаменитого оркестра Rondo Veneziano. Федор в упор взглянул на Лану:

— Так зачем ты добивалась встречи?

— Чего? — нетрезво протянула женщина.

— Чего тебе надо? — упростил вопрос Лукьянов, старательно выделяя каждое слово.

— А ты как думаешь? Бросил нас с Карли… Мне его кормить нечем.

Федор достал телефон, повозился, набрал какой-то номер, с кем-то поговорил, закончил беседу и вновь обернулся к бывшей жене:

— Завтра в десять утра будь дома. Курьер доставит пару мешков корма для Карли.

Светку в тепле салона развезло еще больше, глаза ее начали закрываться. Она то и дело вздергивала падающую на грудь голову. Но эти слова на некоторое время пробудили женщину от пьяной дремы:

— З-значит, Карли будет что жрать, да? А мне что делать? Тоже собачий корм жевать?

— Для того чтобы напиться, ты денег нашла, — нахмурился недовольно Лукьянов.

— Да! И на адвоката тоже нашла! Заплатила из последних, как твой Фельдман посоветовал…

— Ну и хорошо.

Лукьянов хотел сказать что-то еще, но Лана его перебила:

— Хорошо? Хорошо?! Да этот адвокатишка ободрал меня, а потом заявил, что не сможет отсудить у тебя ни пентхаус, ни коттедж, ни фирму, ни этот твой чертов крайслер!

— Он не сможет, — устало подтвердил Федор. — Никто не сможет.

— Ты долбаный компьютерный фрик! — взвилась Светка и тут же снова осела на спинку сиденья. — А мне на что жить? С голоду подыхать?!

— Работать, Лана, работать, как все взрослые дееспособные люди.

— Так, может, возьмешь меня секретаршей, а? Кофе тебе подавать? — Федор даже не смог понять по интонациям, пытается ли Светка на него наехать или спрашивает всерьез.

— Это исключено, — ответил твердо. — Твоя квалификация не соответствует требованиям этой должности.

— Все так говорят, — пожаловалась как-то совсем беззлобно женщина. — Я уже двадцать раз на собеседования ходила… Они там вопросы задают идиотские…

— Например? — Лукьянов решил поддерживать разговор, чтобы Светка не уснула окончательно.

— Ха… земля вокруг солнца вертится или наоборот… ясно же, что солнце вокруг земли! Это ж видно!

Федор с трудом удержался от того, чтобы схватиться за голову. Он, конечно, давно понял, что его бывшая жена ни интеллектом, ни эрудицией похвастаться не может. Но ведь в школе-то она училась?!

— А еще спрашивали, кто написал полонез Огинского, — сонно зевнула Светка. — Ну я ж в музыкальной школе не училась, откуда мне знать?

Лукьянов вздохнул, покачал головой, но перебивать разоткровенничавшуюся по пьяни женщину не стал. И она выдала очередной «шедевр»:

— Потом задали вопрос про фильм… как его… где урки за золотым шлемом какого-то древнего царя бегали…

— «Джентльмены удачи»? — подсказал Лукьянов.

— Ага. Спросили, кто автор сценария. Какая разница — кто?

— Действительно, — кивнул Федор почти без иронии.

Светлана окончательно уронила голову и засопела громко, изредка икая во сне.

Мужчина не стал ее больше тревожить, понимал: бесполезно. Ехал, смотрел на свою соседку и гадал: как он мог когда-то вообразить, что Лана искренне интересуется искусством, разбирается в кино, музыке, театре? Только потому, что встретил ее на выставке модного художника и потом она пару раз сводила его на закрытые показы?

…Чертовы пробки превратили десятиминутную поездку в полуторачасовую. Федор поглядывал на часы и думал о том, что ему придется еще выгулять шпица, ведь Светка явно не в состоянии позаботиться о питомце. А потом… потом будет слишком поздно, чтобы ехать в Михалково, а значит, Фаину он нынче уже не увидит. Хорошо, что она не одна в доме: с ней по поручению Юрия Минизабировича остался охранник. Тот присмотрит за Фифой и позаботится о ее безопасности…

Федор вошел в скайп, убедился, что Фая на связи и написал:

— Я так мечтал тебя увидеть, но сегодня не судьба. Задержался на работе и по делам, касающимся развода. Переночую в офисе. Соскучился по твоей улыбке.

— Вот тебе моя улыбка, — Фаина прислала ему подмигивающий смайлик. — Уверена: ты со всем справишься.

— Справлюсь. Как всегда, — согласился мужчина. — Ты не в обиде, что я не приеду?

— Все ок. Я понимаю, что ты — человек занятый.

— Спасибо. Доброй ночи, Фая.

— Доброй ночи, Федор. — Смайлик, машущий рукой в прощальном жесте.

Федор протяжно выдохнул. Вновь покосился на спящую подле него Светку.

— Дождешься меня, Буг. Отведу Лану домой, выгуляю пса и поедем обратно в офис, — распорядился негромко.

Водитель понятливо кивнул и с молчаливым сочувствием покачал головой. Он, конечно, в дела биг-босса не лез, но даже того, что увидел и услышал в этот вечер, было достаточно, чтобы понять, что Лукьянов из самых благородных побуждений возится с опостылевшей ему женщиной вместо того, чтобы мчаться к той, в которую явно влюблен.

31. Светлана

1 декабря 2015 года. Москва. Новое Медведково

Похмельное утро Ланы Лукьяновой началось с сигнала домофона.

— Кого там черти несут? — проворчала женщина, морщась от резкого звука и головной боли.

Игнорировать звонок было бесполезно: в подъезде дежурила консьержка, и звонить могла только она, уверенная, что кто-то из хозяев дома. Не ответишь на вызов домофона — тетка поднимется наверх и начнет ломиться в дверь.

— Иду, иду, — Светлана выбралась из кокона, в который превратила свое одеяло, накинула на плечи халатик и побрела, шаркая ногами, в прихожую. Колени дрожали и подгибались. Перед глазами все плыло. — Какого, — Светка проглотила мат, — вы меня будите?

— К вам курьер. Говорит, корм для собаки заказывали, — неожиданно громко прохрипел динамик устройства недовольным женским голосом.

— Ну так пропустите! — Светка раздраженно ткнула в кнопку, прерывая связь.

Карли, изо всех сил работая хвостиком, тут же принялся тявкать, вставать на задние лапки, передними пытаясь обхватить ногу хозяйки, которая как раз шагнула в сторону.

— Твою мать! Придурошная псина! — вызверилась на песика Лана, теряя равновесие и хватаясь за стену. — С хрена ли ты под ноги кидаешься?! Пшел вон!

Карли обиженно пискнул и отскочил подальше. Он уже знал: когда с ним разговаривают таким тоном, то, если вовремя не убраться, можно получить тапком по попе… В последнее время хозяйка совсем разлюбила малыша, перестала гладить, почесывать, целовать. Карли все больше тосковал, нервничал и скулил.

Накануне вечером песику перепала капелька счастья: пришел любимый хозяин, помыл миски, налил свежей водички, вывел малыша на улицу, дал всласть набегаться по площадке, а потом нес на руках домой и ласково трепал за ушком. Карли даже показалось, что возвращается то счастливое время, когда любимый хозяин был рядом. Но хозяин привел малыша домой и уехал, хозяйка спала, и Карлсон вновь загрустил и даже поплакал немного, сидя у запертых дверей квартиры…

… С трудом восстановив равновесие, Лана отперла замок и в ожидании курьера попыталась хоть немного привести себя в человеческий вид: прополоскала по-быстрому рот освежителем дыхания, промыла глаза и даже слегка причесалась. На большее времени не хватило.

Приняв у работника службы доставки груз и оставив роспись-закорючку в его ведомости, Светка отнесла два больших пакета собачьего корма в кладовку, запустила кофеварку и в ожидании порции бодрости уселась с бутылочкой «Перье» на широкий подоконник. В голове постепенно светлело, и к женщине одно за другим стали возвращаться воспоминания о том, что было вчера.

Вот ее отправили прочь с очередного собеседования. Вот она, злая, как тысяча чертей, рванула в офис к бывшему мужу, чтобы высказать ему свои претензии, ведь это по его вине она уже пару недель мотается по всей Москве и терпит унизительное пренебрежение зазнаек в деловых костюмах. Вот ее не пустили к Лукьянову, и она решила дождаться мужчину в кафе-баре поблизости.

Нервы были взвинчены настолько, что Светку аж потряхивало. Бармен понимающе глянул на подрагивающие пальцы и трясущиеся губы посетительницы и поставил перед ней бокал со льдом:

— Виски?

— На два пальца. — Светка проглотила янтарную жидкость одним махом и стукнула стаканом по барной стойке: — Повтори!

Пытаясь согреться и снять стресс, женщина и сама не заметила, как перебрала. Зато ей стало хорошо: тепло, спокойно и уверенно настолько, что даже море казалось по колено. В таком состоянии она и отправилась ловить бывшего мужа на выходе из офиса.

Когда Лукьянов взялся разводиться, Лана отказалась отдать ему собаку исключительно из вредности. Ей хотелось как-то уязвить мужчину, заставить его страдать так, как страдала она при мысли, что останется без финансовой подпорки.

А вчера в нетрезвую голову Светки пришла гениальная в своей простоте мысль: она, Лана, заставит Федора бегать за ней и умолять ее принять деньги или, например, машину, в обмен на Карли! Он рассчитывает выкупить у нее пса за рыночную стоимость? — не выйдет!

Буквально на днях Светлана смотрела очередной выпуск передачи «Давай поженимся», и там один мужчина рассказывал, что предложил своей девушке, которая решила уйти от него, машину в обмен на щенка, к которому сильно привязался. И в тот момент Светка подумала: Федор ведь любит Карли, значит, тоже согласится отдать взамен что-нибудь дорогое!

Если Лана и читала когда-либо книги, то это были коротенькие любовные романы про американских миллионеров из серии «Арлекин», а если и смотрела когда-либо телепередачи, то это были ток-шоу типа «Пусть говорят» с Андреем Малаховым или «Давай поженимся» с Ларисой Гузеевой.

Свои представления о жизни и отношениях вне модельного бизнеса и вне того поселка, в котором сама родилась, Светка как раз и сформировала на основе таких вот книг и передач. Она ждала, что бывший муж будет действовать так, как мужчины в романах или в телевизоре, но он почему-то все время поступал по-своему — совсем не так, как рассчитывала Лана. «Это потому что Федор — псих», — объясняла себе женщина.

Вот только обвести «психа» вокруг пальца и заставить раскошелиться вчера в очередной раз не удалось. Зато удалось опозориться. Сколько сотрудников Федора видели Лану пьяной и косой? С размазанной по лицу косметикой, в криво сидящем пальто? А ведь были еще и прохожие!

Это только кажется, что Москва огромна, а на самом деле стоит только сделать что-то неподобающее, и обязательно найдется кто-то знакомый, кто случайно окажется рядом, заметит, заснимет на телефон и разнесет как сенсацию на весь белый свет!

Лана передернула плечами, схватилась за телефон, полезла проверять инстаграмм, чтобы проверить: не засветилась ли она у кого-нибудь в новостях? Ей повезло: вчерашний визит в офис Лукьянова остался незамеченным.

Просматривая обновления страничек своих знакомых, Светка обнаружила, что одна из ее бывших «подруг»-моделей открывает собственный бутик модной одежды и обуви и даже прислала ей, Лане, приглашение на торжественное открытие.

«А может, ну ее — работу секретарши или личной помощницы? Не факт, что мужик, к которому я устроюсь, на меня клюнет, — задумалась женщина. — Пойду вон к Мариэтте продавцом-консультантом. Она же знает, что в моде я разбираюсь. А богатого папика в другом месте искать придется…»

На следующий вечер, второго декабря, Лана Лукьянова, свеженькая, гладенькая и почти болезненно-худенькая, предстала перед подругой в своем лучшем вечернем наряде, поздравила с открытием магазина модной одежды и напросилась на работу. Мариэтта решила, что такая стильная штучка, как Лана, украсит собой ее бутик, и охотно приняла Светку в штат сотрудников.

«Вот так! — торжествовала Светлана, возвращаясь домой с вечеринки в сопровождении симпатичного и явно небедного мужчины, положившего на нее глаз, — обойдусь без тебя и твоих подачек в виде мешка собачьих сухариков, Лукьянов!»

32. Федор и Фаина

24 декабря 2015 года. Поселок Михалково — Тула

В этот четверг Федор, против обыкновения, не поехал на работу в офис. Вместо этого вместе с Фаиной он отправился в женскую консультацию, где будущей маме предстояло пройти очередное плановое УЗИ плода.

Не то чтобы Фая так уж мечтала о присутствии Лукьянова на обследовании. Скорее, он сам напросился: не смог удержаться от почти болезненного желания увидеть собственными глазами изображение малыша на мониторе аппарата, услышать частый стук маленького сердечка.

Федор сидел на заднем сидении своего крайслера подле Фифы и старался не слишком откровенно пялиться на ее заметно округлившийся животик, виднеющийся между распахнутыми полами зимнего пуховика, в котором ходила молодая женщина. Двадцать недель — тот срок, когда беременность скрыть уже непросто.

Будь воля мужчины, он бы усадил Фаю к себе на колени, обхватил одной рукой за спину, а ладонь другой руки положил бы на этот восхитительный, сводящий с ума животик, который действовал на него сильнее любого афродизиака…

Вообще, влечение к Фаине становилось для Лукьянова проблемой: он засыпал и просыпался, видя перед внутренним взором черты ее милого лица, теплую улыбку, которой все чаще встречала его уже не гостья — полноправная жительница коттеджа. Казалось, даже во сне он жил и дышал только Фаиной, ее каким-то очень знакомым, почти родным ароматом.

Тело Федора откликалось напряжением и вожделением на каждый жест и вздох Фаи. Разрешив себе чувствовать, Лукьянов словно пробил брешь в плотине, и давно сдерживаемые чувства хлынули потоком, который вышел из берегов и затопил обмельчавшее русло его жизни…

Федор боялся спрашивать себя — любовь ли это, пытался справиться со своей одержимостью: отвлекался, как мог, работой, охлаждал голову короткими, на два-три дня командировками. Но, похоже, пара коротких разлук только подогрела его чувства. Он одновременно и радовался развитию отношений с Фифой, и сгорал от нетерпения, потому что девушка шла на сближение очень медленно и осторожно, словно ступая по зыбкому болоту…

Федор протянул руку ладонью вверх и чуть смущенно заглянул в лицо своей спутницы. Фая поняла молчаливую просьбу и вложила свои пальчики в протянутую ладонь. Лукьянов на миг поднес их к своим губам, затем накрыл второй рукой и пристроил у себя на колене, молча радуясь возникшему взаимопониманию и тому, что женщина не отвергла его скромную ласку.

— Не могу забыть момент, когда ты почувствовала первые толчки нашего малыша, — шепнул тихо, так, чтобы не услышал водитель. — И когда разрешила мне прикоснуться и тоже ощутить их…

— Это хорошо, что ты был рядом, а то просто даже не знаю, как бы я справлялась с этими переживаниями в одиночку, — признала Фаина. — Это было так странно, волнительно и немного пугающе… неужели через месяц-другой я сумею к этому привыкнуть?

— Не знаю. Расскажешь потом — привыкла или нет? — подмигнул мужчина.

— Ну, если попросишь… — наигранно-кокетливо захлопала в шутку ресничками Фифа.

— Спрошу! — пообещал Лукьянов.

Оба замолчали и погрузились каждый в свои мысли. Со стороны могло показаться, что думают они о разном и почти забыли о существовании друг друга. Но в действительности оба думали об одном: получится ли из них пара? Зародится ли между ними нечто большее, чем дружеская симпатия?

***

Федор водил подушечкой пальца по аккуратно подпиленному краю ноготка Фаины и вспоминал, как впервые решился взять ее за руку. Это произошло дня через три после того, как девушка переехала в его коттедж. Он вернулся с работы раньше обычного: на часах не было еще и семи, и застал Фифу прогуливающейся по двору. Вид у нее был задумчиво-мечтательный.

— Фая, привет. Вышла подышать свежим воздухом? — окликнул ее Лукьянов.

— О! Федор, привет, — Фаина развернулась и двинулась ему навстречу. — Да, устроила себе вечерний променад. Воздух тут у вас волшебный, так легко дышится! А вот участок вокруг дома совсем голый. Ты планировал здесь что-нибудь делать?

Федор, уже привычный к царящему вокруг дома запустению, оглянулся и словно увидел двор другими глазами. Пара дорожек. Одна скамья и одно-единственное тощее деревце, чудом выжившее во время закладки фундамента — взгляду не на чем остановиться!

— Честно говоря, пока ничего не планировал, — признал он. — Мне бы довести до ума второй этаж с другой стороны, гараж и крышу… Потом уж за участок браться.

— Понятно, — Фаина вздохнула и, явно набравшись смелости, предложила: — А ты не будешь против, если я спроектирую тут газон, беседку и место под детский бассейн? Ну, и пару клумб…

— Да я только за! — обрадовался мужчина. — Готов профинансировать любые твои начинания. Только скажи!

— Хорошо! Тогда со дня на день все подготовлю и семена закажу. Беседку поставить и подготовить грунт можно будет сейчас, а весной останется только травку специальную засеять и бассейн заказать.

— Уже представляю, как понравится плескаться вам с малышом в этом бассейне, — тепло улыбнулся Федор. — Кстати, если ты не замерзла, можем пройтись по поселку.

— Не замерзла, пошли, — кивнула Фифа, и Федор, сам того не осознавая, подал ей руку.

Фаина замялась всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы мужчина успел опомниться и понять, что стоит с протянутой рукой. Он смутился и хотел было уже отступить, но тут женщина поймала его дрогнувшие пальцы и чуть сжала их:

— Куда пойдем?

— Предлагаю прогуляться до второго шлагбаума, туда, где выезд к лесу, — тут же забыв о неловкости, предложил Лукьянов.

Женщина согласна кивнула, и они, так и не разомкнув ладоней, зашагали вместе к воротам и все время, пока бродили по поселку, держались за руки, как влюбленные подростки. С того дня Федор взял за правило возвращаться домой к половине седьмого, чтобы успеть к вечерней прогулке Фаины и составить ей компанию.

От этого приятного воспоминания мысли Федора плавно перетекли к другому, не менее приятному.

Он уже знал, что молодая женщина хорошо готовит. И, судя по тому, что в холодильнике появились кастрюльки и пластиковые контейнеры, заполненные чем-то съестным, в новой кухне Фифа освоилась мгновенно. Вот только ужинала Фая рано, около шести часов вечера, так что застать ее на кухне Лукьянову ни разу за первую неделю не пришлось. Сам он плотно обедал на рабочем месте, а вместо ужина привычно обходился парой бутербродов.

Зато в субботу, вопреки обыкновению, Федор не сорвался с утра пораньше и не помчался в офис, а остался дома: дел, требующих его непосредственного присутствия, не было, а некоторые рабочие моменты вполне можно было утрясти путем переписки в скайпе.

Проснувшись как всегда рано, он запасся доброй порцией кофе и устроился в своем кабинете на первом этаже за компьютером. Через неплотно прикрытую дверь мужчина слышал, как спустилась по лестнице со второго этажа Фаина и прошла на кухню.

То ли любопытство, то ли голод, а может, и то, и другое вместе отвлекли Лукьянова от очередного проекта, и он решил заглянуть к девушке, пожелать ей доброго утра и заодно налить себе еще кофе.

Когда Федор ступил на порог кухни, Фифа, мурлыкая под нос веселый мотив, как раз выложила на раскаленную сковороду первую порцию оладий. Они тут же зашипели, зашкворчали, поджариваясь. По кухне разлился, растекся сахарной патокой аромат свежих блинов.

— Ох, какие запахи! — не удержался, похвалил Федор. — С добрым утром, Фая.

— И тебе привет. Любишь блины-оладушки? — полюбопытствовала женщина.

— Только домашние, причем свежие, не вчерашние, — признал Лукьянов.

— О, у меня как раз сейчас свеженькие будут. Позавтракаешь со мной?

— С удовольствием!

Фаина сняла со сковороды первую партию, сложила в глубокую миску:

— Я обычно промазываю оладьи сметаной, взбитой с сахаром, — сообщила мужчине, которые пристроился тут же за столом, — но, может, ты предпочитаешь что-то другое к ним? Например, джем или сливочное масло?

— Меня любой вариант устроит, — Федор с трудом скрыл нетерпение: ему ужасно хотелось скорее получить из рук Фаи пяток-другой румяных, пышных блинков.

— Хорошо! — Фая выложила на сковороду новую порцию теста, потом тщательно смазала сметаной уже готовые оладьи и, наконец, поставила перед Лукьяновым готовое блюдо и произнесла с видом хорошо вышколенной официантки: — Приятного аппетита!

— Благодарствую, — решил не оставаться в долгу и проявил хорошие манеры Федор.

А потом ему стало не до разговоров, потому что на вкус оладьи оказались еще лучше, чем на вид, и он не смог остановиться, пока не умял одну за другой две полных тарелки лакомства.