Украсть сердце Тирана

Глава 6

Руслан приехал ночью.

В тот вечер я чувствовала себя как-то неспокойно. Всё думала о том, что надо позвонить родителям, вдруг у них что-то случилось, кто-то заболел?

Но откладывала звонок. Они спросят обо мне, а врать не хотелось. Рассказать правду я не могла…

В первом часу ночи свет фар ударил в окно, и я проснулась. Хлопнула дверь автомобиля, кто-то начал громко ругаться, потом что-то упало на крыльце и разбилось. Открылась дверь в дом, снова раздался мат, и я поняла по голосу, что Сафин пьян. На первом этаже его было хорошо слышно.

Руслан прошёл в свою спальню и загремел дверцами шкафов, ящиками стола, словно что-то искал. При этом продолжил ругаться вслух, но уже не так громко.

Я с детства боялась пьяных мужчин. Хоть мой папа и выпивал, но он был тихим алкоголиком. А вот сосед дядя Веня часто бил жену и выгонял из дома детей, когда напивался.

Стены в нашем доме были тонкие, и мы слышали каждое слово, когда они скандалили. Тётя Роза уговаривала его остановиться, за что-то постоянно извинялась, защищала ребят, когда пьяный дядя Веня доставал ремень и порол их.

Дети плакали, билась посуда, ломалась мебель. Я сжималась на кровати в комок и прятала голову под одеяло, закрывая уши руками. Моя комната была ближе всех, родительская спальня выходила на противоположную от их квартиры сторону.

Если сосед начинал орать на площадке, то просыпалась моя мама, повязывала на голову газовую косынку, прикрывающую бигуди, и шла утихомиривать буяна.

Боже, как я боялась, что дядя Веня ударит маму или даже убьёт. Он ведь порой бегал с ружьём, пока у него не отобрали оружие.

Но мою маму он уважал и боялся. Однажды она взяла его за шкирку и толкнула с лестницы. Он сломал ногу, месяц пролежал в больнице на вытяжке, и это время для тёти Розы и детей было самым счастливым и спокойным.

Мама советовала ей развестись. Не губить свою жизнь и подумать о детях. Но тётя Роза пожалела мужа в гипсе и пустила домой.

Перед мамой она оправдывалась:

— Зинаида Артёмовна, ну куда он пойдёт? Весь больной, слабый, только бомжи и примут. А там через полгода, глядишь, и помрёт от какого-нибудь суррогата.

— Ой, Роза. Дура ты, честное слово. Всё здоровье угробишь с этим охламоном, и у парней перед глазами плохой пример. Ладно бы девки у вас были, но ведь мальчишки.

Запомни: ребёнок учится тому, что видит у себя в дому. Вот какого отца они видят, такими и станут.

Роза махала на маму рукой и продолжала горбатиться на двух работах — уборщицей в нашем доме и поварихой в детском саду, таскать домой сумки с продуктами из садика, терпеть побои оклемавшегося мужа.

Позже сыновья выросли, закончили ПТУ, сходили в армию и тоже стали пить и поколачивать мать, когда она не девала денег на водку. Отец умер от сердечной недостаточности после очередного запоя.

Тётя Роза жалела, что в своё время не выгнала пьяницу, но было поздно, поезд ушёл. Испортила жизнь и себе, и детям…

Так вот, пьяных я боялась, и когда Руслан открыл дверь в мою комнату, притворилась спящей, закрыв глаза и едва дыша.

Тело вспомнило, какого это — сжиматься в комочек от страха. Хотеть в туалет, и не позволять себе пойти, словно кто-то может схватить и ударить.

Сафин стоял в проёме и не решался сделать шаг. Сквозь ресницы я видела свет из коридора и его тень на полу.

Но вот он качнулся и я вздрогнула.

Не знаю, увидел он это движение или решил меня разбудить, но Руслан вошёл, закрыл дверь и сел на край кровати.

От него пахло сигаретами и алкоголем, женскими духами и ещё чем-то опасным, резким, незнакомым.

— Не спишь? — спросил неразборчиво, язык у него заплетался.

Я застыла и перестала дышать. Просто не могла сделать от страха вдох, и всё тут.

— Знаю, что не спишь, Веррра! А я всё время думаю о тебе. Вот что в тебе такого, чтобы я думал? Баб у меня до хрена, бери любую и трахай куда захочешь, но нет. Думаю о тебе… Представляю в своей койке. Потную. Распластанную. Стонущую и кончающую раз за разом…

Он говорил, а я ещё больше сжималась, понимая, что эти фантазии мужчина легко может воплотить в жизнь.

Тело становилось всё меньше. Мне казалось, что мышцы скоро раздробят кости, так они были напряжены.

Сафин сцепил перед собой руки и опустил голову:

— Млять, как я за…ся… Трахаю одну, а перед глазами другая… Как тебя из башки-то выгнать?

Он покачал головой, сокрушаясь, что в его жизни происходит нечто, не поддающееся контролю.

Снова посмотрел на меня, и ресницы дрогнули. Я сделала вид, что ворочаюсь, а Сафин резко сдёрнул одеяло.

Меня накрыла волна ужаса. Я спала в ночной рубашке, поэтому быстро схватила одеяло за край и попыталась натянуть.

— Куда? Я тебе разрешал закрываться? — возмутился Руслан и выдернул одеяло из моих рук.

— Что вам нужно? — пропищала севшим от страха голосом.

— А что нужно мужику от бабы? Раздевайся! — рявкнул Сафин и стал снимать пиджак.

«Божечка, миленький, пусть он уйдёт! Если я заору, ведь никто не прибежит и не остановит его. Но все будут знать, что он со мной сделал.

Нет, нет, нет… Я не хочу вот так, в первый раз…»

У меня непроизвольно побежали слёзы и я начала молить тирана о пощаде:

— Руслан Тимурович, пожалуйста, не надо. Давайте не сегодня. Не сейчас.

Дурочке казалось, что смогу его уговорить повременить, а когда протрезвеет — надавить на совесть и рассказать всё Эльвире Сергеевне, она за меня заступится.

Мужчина, матерясь себе под нос и шатаясь, снимал одежду и бросал на пол. Казалось, он меня вообще не слышит.

И я сделала глупость — решила сбежать.

Когда он сел и начал снимать носки, я быстро соскользнула с кровати и побежала к двери. Сафин, хоть и был пьян, успел схватить меня за лодыжку и дёрнуть на себя. Я упала и взвыла от боли: травмированный голеностопный сустав неестественно вывернулся.

«Господи, теперь точно вывих или перелом!»

— Нога! Вы сломали мне ногу! Отпустите!!!

Руслан как-то сразу испугался и протрезвел.

— Не свисти, всё нормально с твоей ногой, — пробормотал он, разжав руку.

Я упала на пол и зажала повреждённый сустав.

— Ай, мамочки, как больно! Вызывайте «скорую», скорее! Я могу потерять сознание от болевого шока!

Сафин заметался. Побежал к себе в комнату за телефоном, не вписался в дверь, стукнулся головой о косяк, выругался. Вернулся за штанами. Попытался их надеть, но не попал ногой в штанину. Снова выматерился:

— На хрен!

Опять пошёл к себе в спальню. Остановился около дверей и погрозил мне пальцем:

— Ты… Это… Сиди тут… Сейчас скажу охране, и в больницу поедем.

Смотрела на него и не верила, что, кажется, мне удалось избежать изнасилования.

Нога болела, но не настолько, чтобы ехать в травму.

Тем не менее, отказываться я не стала. Сафин возьмёт мои документы, и, кто знает, может, мне удастся уговорить доктора положить меня в больницу, а там и сбежать попробую…

Всё тот же охранник Валера по прозвищу Валет занёс меня на руках в машину.

Руслан, шатаясь, шёл сзади. Когда я, охая, устроилась на заднем сидении, Сафин с трудом сел вперёд.

— Руслан Тимурович, может, вы дома останетесь? Мы справимся с Валерой, — постаралась уговорить тирана не ездить с нами.

— Веррра, заткнись. И без тебя башка трещит.

«О, кажется, кого-то настигла кара небесная за все прегрешения, что сегодня совершил».

Даже не подумала дать таблетку от головной боли. Пусть помучается, изверг.

Страх схлынул, как морская волна, обнажив робкий песок доверия.

Почему-то я была уверена, что Сафин отвезёт меня в лучшую клинику. Проследит, чтобы мне оказали помощь. Убедится, что со мной всё в порядке, и только потом уедет.

Была в нём какая-то надёжность при всех его недостатках. Основательность.

Как в этом загородном доме, что он построил то ли для матери, то ли для себя…

В платной клинике нас встретили с распростёртыми объятиями. Из машины меня увезли в приёмный покой уже на современной каталке.

Руслан почти протрезвел, но то и дело прижимал рукой висок. Голова болела, это было видно и по глазам, уставшим и с набухшими капиллярами.

Когда доктор поинтересовался, что у нас случилось, я первым делом попросила:

— Измерьте, пожалуйста, давление у Руслана Тимуровича. У него очень болит голова. Уколите что-нибудь, чтобы человек не мучился.

Пожилой мужчина удивлённо выгнул бровь:

— А вы жена, я так понимаю?

Только открыла рот, чтобы сказать «нет», как Сафин меня опередил:

— Будущая жена, пока — невеста.

«Ничего себе, «без меня меня женили»… Какая муха его укусила? Алкогольный делирий накрыл?»

Смотрела во все глаза на этого вруна и пыталась понять, шутит он или нет.

Врач измерил давление и вынес вердикт:

— Пора вам завязывать, батенька, с алкоголем. Гипертонийка уже имеется, а за ней в очереди стоят инфаркт, инсульт и другие неприятности. Вот вам таблеточка под язык, полежите вон на той кушетке, пока я вашу невесту осматриваю.

Сафин покорно сел на зелёную мягкую кушетку, опёрся спиной о стену и внимательно наблюдал за действиями врача.

— Так, что тут у нас?

Я приподняла длинный махровый халат, в котором приехала. Не было времени прилично одеться. Сняла с ноги тапочек.

Доктор ощупал припухший сустав, начал аккуратно поворачивать стопу:

— Так больно? А так? А здесь?

Я ойкала и закусывала губу, изображая нечеловеческие страдания.

— Давайте, милочка, сделаем рентген на всякий случай, а потом уже наложим повязку. Опыт подсказывает, что имеет место растяжение связок, но лучше подстраховаться, — врач одновременно печатал на компьютере и разговаривал со мной. Просто Юлий Цезарь какой-то, я так пока не умею.

Затем обратился к молоденькой медсестре, что с интересом поглядывала на Сафина:

— Машенька, отвезите Веру Анатольевну в рентген-кабинет.

Я пересела на кресло и отправилась на снимок. Сафин остался в кабинете врача вместе с моими документами.

«Ну и как тут сбежишь без паспорта и денег? Да ещё и на одной ноге?»

В коридоре сидел Валет. Он отодвинул медсестру:

— Давайте я. Идите вперед, — и покатил меня по коридору.

«Нет, для побега нужен чёткий план и две ноги. А сегодня я точно не в форме…»

Снимки показали, что нет ни перелома, ни вывиха. Всё то же, уже привычное, растяжение связок.

Сафин оплатил услуги, и мы поехали домой.

Домой?

Я сказала — домой?..

Нет, конечно, для меня это не дом. Это — тюрьма, пусть и фешенебельная.

Да, я согласилась отбыть в ней наказание за свою ошибку, но срок подходит к концу. Завтра же поговорю с Сафиным о своём отъезде, когда он протрезвеет.

Маменька его вполне в добром здравии. Он в состоянии нанять для неё любую компаньонку — хоть пианистку, хоть балерину, хоть актрису малого театра. А мне нужно вернуть свою жизнь. Начать всё заново.

Господи, конечно, я и предположить не могла, что Сафин на утро сделает мне предложение.

И, нет, не руки и сердца…

А такое, от которого у меня случится настоящий шок…

Как только язык повернулся озвучить подобную мерзость…

Не думала, что меня можно принять за женщину, готовую согласиться стать…