Улыбка Стикса

Глава 22. Сапер. Бой за выживание

08.40

Вадим осторожно выглянул из кабинки туалета. Никого, только на кафельном полу много пятен крови, оставленные десятком ног. Больше получаса он просидел на унитазе в кабинке туалета на этаже второй роты, где спрятался от преследовавшей его толпы зомбированных солдат. Как говориться — «вдвоем и мастера спорта побить можно», а тут, против такой толпы и автомат не сработал.

К бою он подготовился хорошо, но как выяснилось очень быстро, это была только его точка зрения.

Три автомата, плюс восемь магазинов в двух брезентовых подсумках, которые он повесил на ремень, снятый с бойца, убитого им в оружейной комнате. На двух автоматах он перецепил ремни по ОМОНовскому типу, то есть отстегнув ремень от крепления на цевье автомата и прикрепил его к антабке на прикладе, рядом со вторым концом ремня. Если перекинуть получившуюся петлю из ремня через плечо, автомат располагается на боку стволом вниз. В таком положении его всегда легко вскинуть и изготовить к стрельбе, а когда он не нужен, то свободно свисает вдоль туловища, не занимая руки. Оба автомата расположил справа и слева, а третий, с которого ремень был вообще отстегнут, взял в руки.

По замыслу Вадима, огонь он будет вести из этого автомата до перегрева ствола, после чего автомат будет выброшен и на его место придет второй, висящий на левом боку, а уже с третьим автоматом он рассчитывал работать до конца операции.

«Мне бы гранат в разгрузку, большой тесак и бандану на голову — чистый Рембо инженерного батальона буду», — осмотрев себя, решил Язык.

Открыв двери в коридор казармы, он быстро осмотрелся и увидев в районе спального помещения одного, качающегося на носках, бойца, вскинув автомат, одиночным выстрелом в голову, свалил его.

За тем, выйдя на лестницу, начал спускаться на третий этаж, где сразу же столкнулся с группой из восьми зомби, которые отреагировав на его выстрел, как раз начали выдвигаться из казармы.

Переведя флажок автомата на автоматическую стрельбу, майор дал по ним длинную очередь. Будь это обычные люди, как минимум пятеро из них были уже мертвы, а остальные с различными ранениями, корчились от боли среди погибших.

Тут упало всего два, которым пули попали в головы и повредили мозг. Оставшаяся группа, несмотря на полученные раны, устремилась к нему. Вадим дал вторую очередь, добив все патроны из магазина, свалив трех из шести и, бросив им под ноги автомат, подхватил второй с левого бока, где патрон уже был дослан в патронник, и надо было только выключить предохранитель.

В это время из-за его спины послышался топот многих ног и на лестничную площадку начали вываливаться его бывшие подчиненные, которых, как теперь неожиданно выяснилось, в казарме было достаточно много.

Во рту пересохло от волнения. Оружейная комната, которую он рассчитывал использовать как базу для зачистки казармы и территории части, теперь была от него отрезана, а он был зажат на узкой лестнице многократно превосходящими силами людоедов.

Очередь на десять патронов и нижняя троица свалилась на ступени. Перепрыгивая через трупы, Язык бросился ниже, на площадку второго этажа, так как из казармы третьего этажа также полезли зомби. Их выход на сцену боя был приторможен павшими зомбо-товарищами, которые попадав, своими телами заблокировали открывающиеся на площадку двери казармы. Но сверху выбегали все новые и новые участники.

Второй этаж. Дверь открыта на лестницу. Влетев в коридор, он сразу понял, что в оружейную комнату не прорвется, так как в ней, только с его точки обзора, он увидел пять зомби, как раз спешивших к двери. Вправо, по длинному проходу между двухэтажными кроватями взводов, к каптерке ротного старшины, там двери прочнее будут.

Спасительная, оббитая снаружи тонкой жестью, дверь оказалась распахнутой и влетая в нее, Вадим успел захлопнуть ее перед носом преследователей, которые с разгона врезались в нее своими телами. Задвинув внутренний запор, против наличия которого в таких каптерках он выступал сам неоднократно, дабы пресекать случаи возможного пьянства старослужащих, майор обессилено уселся на пол, подперев двери спиной. За дверью бесновалась толпа и многоголосое урчание и многочисленные удары в дверь слились в одну жуткую какофонию страха. Вновь разболелась голова и очень хотелось пить.

«Буду тут сидеть, сколько смогу, а там решу, что и как делать», — подумал он и закрыв глаза постарался абстрагироваться от жажды, головной боли и тварей, которые хотят добраться до его тела.

Адреналин улетучился из крови, боевой запал майора давно иссяк. Переведя дыхание Вадим осторожно, чтобы не создавать никаких звуков, перешел к зарешёченному окну. Ни чего необычного для этого ненормального утра он не увидел. Все также бродило или стояло, перекачиваясь на носках, несколько десятков бывших солдат, у которых, совсем не по-уставному, были изгажены форменные брюки, за забором, который раньше отгораживал автопарк части и склады, теперь колосилось пшеничное поле, а в пустующем фонтане два рядовых, глубоко начхав на требования устава внутренней службы, жрали сержанта Кротова, которого он еще ночью отправил с бойцами в техническую роту.

«Осмотрим, для начала, эту пещеру Али-бабы, ведь в каптерке у хорошего старшины можно найти все: от ниток и иголками с тушёнкой до генеральского мундира, образца 57 года, в который завернуты, на всякий случай, части ядерного тактического фугаса».

Из ценного нашлось недопитая, грамм сто пятьдесят осталось, пол литровая бутылка водки «Кукушечка», картонная коробка из-под обуви, в которой хозяин «приныкал» восемь сух пайков, которые обычно брали на учения либо выдавали «дембелям» на случай длительного ожидания самолета. В пайках были консервированная перловая и гречневая каши, сухари и растворимый кофе. В электрическом чайнике, которые также нельзя было использовать в казармах, было около литра воды. В актив также перешел, на правах холодного оружия ближнего боя, сапожный молоток, который ранее использовался для замены каблуков и подметок на солдатских сапогах, но с переходом армии на берцы, оставшийся не у дел.

И вообще, Вадим, переосмыслив появившийся у него боевой опыт, решил пока отказаться от тактики массированного применения огнестрельного оружия. Зомби молниеносно реагировали на стрельбу и устремлялись на звуки выстрелов.

Теперь основной задачей он считал, отвлечение этих гадов от двери каптерки, а уже потом, постепенное их истребление в ближнем бою с использованием холодного оружия либо предметов, типа молоток, которые могут его заменить. Боезапас он практически и не успел израсходовать. Расстреляв только три магазина, которые были примкнутыми к автоматам. Так что, в активе у него оставалось еще восемь магазинов на тридцать патронов.

В пассиве было полное отсутствие понимания о количестве зомбированных солдат в помещениях второго этажа.

«Хорошее планирование — залог успеха», — так говорил преподаватель тактики в военном училище. А еще он любил добавлять при этом, что в плане обязательно должен был быть пункт «О тщательном инструктаже задействованного личного состава». Под «тщательным», он понимал «вбивание в голову тупым идиотам, волею военных комиссариатов, оказавшихся в подчинении гениальных тактиков, пошаговую инструкцию их действий в тех или иных сложившихся обстоятельствах». «- Тут, товарищи курсанты, как в ротном кроссе, где результат засчитывается по самому последнему бойцу, прибежавшему на финиш, надо учитывать интеллект самого слабого звена, из всей цепочки инструктируемых», — не раз напоминал он нам на тактических занятиях. На лекциях, при «начитке» теоретической части, когда кто-то из курсантов переспрашивал надиктованное, он часто говорил: «А для настоящих военных, повторяю третий раз», что вызывало массу «подколок» в адрес тугодума.

У Языка план постепенно вырисовывался в общих чертах: — максимально отвлечь зомби из казармы второго этажа на улицу или на другие этажи или, хотя бы, их рассредоточение и удаление от двери каптерки; — «тихая зачистка» этажа либо всех этажей здания; — последующее уничтожение противника из закрытого и забаррикадированного от возможного прорыва, здания.

Вот с отвлечением у него и возникали проблемы. Двери открывать нельзя ни в коем случае. Остается окно с прочной решеткой, к тому же, выходящее в торец здания. Немного подумав над деталями в исполнении плана, Виталий начал действовать.

Лучший раздражитель для этих людоедов — стрельба. Поэтому, он пожертвовал патроны из одного магазина на будущий шумовой эффект. За основу взял несколько старых гимнастерок, которые вероятно выдавались солдатам, как подменная одежда, при проведении хозяйственных работ, где высока вероятность повреждения или загрязнения одежды.

За тем, при помощи найденных тут же плоскогубцев, вытащил пули из всех автоматных патронов, а дульца гильз неплотно расплющил, чтоб в последствии, огню было легче добраться до пороха. После этого, выхолощенные гильзы завернул в бумагу, используя вырванные страницы из Дисциплинарного устава вооруженных сил, ссыпав туда же пули с трассерами, а полученный сверток поместил уже в гимнастерки, скатав их в виде трубы, чтобы их можно было просунуть сквозь ячейки оконной решетки.

Теперь окно, а вернее оконные стекла. Разбивать их требовалось с минимальным шумом внутри помещения каптерки, чтобы успокоившиеся в помещении казармы зомби, вновь не стали проявлять ненужной ему активности.

Решетка располагалась между рамами. Вадим, открыл внутреннюю раму, что было очень непросто, из-за множественных слоев материи и ткани, которыми заклеивали с окрашиванием оконные щели перед наступлением холодов и, предварительно обмотав руки несколько раз парой солдатских вафельных полотенец, просунув их сквозь прутья, начал давить в разных концах оконное стекло, постепенно усиливая нажим. Стекло не выдержало и, издав на удивление не сильный при ломке хруст, обсыпалось вниз. Звон бьющегося при падении стекла тут же привлек к себе два десятка, ранее ничем не занятых, бойцов.

На следующем этапе операции, по отвлечению противника, пригодилась водка. Язык не был любителем алкоголя, но как всякий русский, был противником его использования не по назначению, а именно, употребления во внутрь организма с последующим принятием пищи, именуемой в таких случаях, закуской. Единственным исключением было использование данного напитка в качестве согревающей жидкости при растираниях тела, хотя, в принципе, это такой же способ введения алкоголя в организм, но только с большими потерями и окольным путем.

В данном случае, Язык потратил найденную водку, для смачивания гимнастерок, в которых находились патроны, а уже намоченную ткани завернул в несколько слоев газет «Дивизионный вестник», именуемый в простонародье «окопная правда». Получившуюся «колбасину» он просунул до половины сквозь решетку, а за тем поджег.

Сверток сначала бодро загорелся, но потом пламя, сожрав большую часть верхних газет, немного угасло, пока не добралось до алкоголя в ткани гимнастерок и вновь разгорелось сильнее.

Внизу скучились, привлеченные сначала падающими стеклами, а теперь и огнем, твари. Их многоголосое урчание слилось и походило на гудение огромного растревоженного пчелиного улья.

Дождавшись, когда «колбасина» разгорится как следует, Вадим вытолкал ее наружу. Теперь оставалось только ждать, начнут ли взрываться в этом костре патроны и как это подействует на тварей в казарме.

Поставив табурет возле двери, Вадим весь обратился в слух. Теперь только ждать, ждать и готовится к ближнему, тихому бою.

Очень осторожно, чтобы не издавать никакого звука, он отцепил ремень с одного из оставшихся автоматов, готовя его к использованию в рукопашной схватке, очень сожалея, что так и не взял ни одного штык-ножа в оружейной комнате. «Да уж, откидной приклад, это вам не старый добрый деревянный у АК-47. Тем можно и носы ломать, и черепа проламывать, и грести, как веслом».

Он вспомнил свой первый рукопашный бой, который произошел в далекой Африке. Тогда, при проведении работ по наведению понтонного моста через неширокую реку, с сильно заросшими и топкими берегами, он отошел на край небольшого обрыва, где на него из густых зарослей и выскочило трое местных, то ли повстанцев, то ли бандитов, захотевших подзаработать на обмене или продаже «белого» военного. Вообще-то, это было с их стороны верхом наглости, подобраться так близко к крупному подразделению миротворцев и посреди белого дня пытаться взять пленного. Но на стороне, тогда еще молодого капитана, была удача и везение в виде местного военного по имени Вали, исполняющего при нем то ли роль денщика, то ли соглядатая. Он всегда ходил с автоматом, к которому был примкнут штык-нож. Он не был трусом, но всегда был на стороже. Даже, когда Язык находился в группе своих сослуживцев, Вали осматривал прилегающую местность, в ожидании появления толпы врагов, которые вот-вот должны навредить его офицеру. Особенно он напрягался, когда к Вадиму приближались местные военные или гражданские жители. Он всегда, незаметно, как бы поправляя автомат, снимал его с предохранителя и, продолжая крутить головой, переводил ствол в сторону приближающегося.

В тот день, Вали, который вроде как и отлучился куда-то, возник сбоку от нападавших, и вогнал штык в живот одного из них, а второго застрелил одиночным выстрелом. Третий нападавший, понимая, что их план провалился и, осознав безвыходность своего положения, выхватив мачете, занес его на Вадимом для удара. Вали не мог стрелять, так как капитан был на линии огня. Свой автомат Вадим держал в опущенных руках и из этого положения не успевал изготовить его для стрельбы. Он даже не мог нанести из такой позиции удар ребром приклада. Поэтому, скорее на рефлексе, поднял его к груди и резким толчком, нанес удар магазином автомата в лицо нападавшего, попав его торцом в рот.

Такой удар не мог сильно навредить ему, но причинил боль и дезориентировал, а главное, на несколько мгновений отсрочил удар мачете и заставил сделать пару шагов назад, чем тут же воспользовался Вали, прострелив ему голову. Мачете, выпавшее из руки нападавшего, пролетев по инерции, воткнулось в землю возле сапога Вадима.

Вали с интересом взглянул на Языка, а потом своим автоматом повторил такой же удар магазином по воображаемому противнику. Оставшись довольным от осознания полезности такого приема, он широко улыбнулся, обнажая свои белоснежные зубы, что было впервые за время их совместного нахождения, и подняв большой палец вверх, сказал «Гуд».

Спустя две недели, в бою возле какой-то захудалой деревушки из десятка тростниковых хижин, Вадим тащил через залитую грязью лощину, контуженного взрывом минометной мины Вали, который так и не отпускал свой автомат, вцепившись в него мертвой хваткой.

Через два месяца, когда Язык возвращался домой и стоял с группой отъезжающих офицеров на полевом аэродроме в ожидании транспортного вертолета, который должен был доставить их замену, а их отвезти в столицу, к ним подъехал перепачканный глиняной грязью «джип», из которого выскочил Вали.

Он подошел к Вадиму и протянул ему сверток. — Спасибо, Вадим Петрович! С тобой было хорошо служить. Это на память.

И хлопнув его по плечу, вскочив в машину, умчался.

— Ни фига себе, Вадюха, тебя средний сын императора провожает, — изумился один из офицеров, который был советником при штабе местных войск.

— Вот тебе и молчаливый Вали? — удивился Язык и этой новости, и вообще тому, что его «денщик» отлично говорит по-русски, заглянув в сверток. Там была сувенирная африканская маска из черного дерева, которые очень любили привозить из командировок военные, портрет Вали в военном мундире с множеством наград рядом с отцом-императором и то самое мачете, которое было у нападавшего на него. На лезвии теперь имелась гравировка: «Опасность всюду».

Что интересно, при прохождении таможенного досмотра в Домодедово, таможенник, осматривавший багаж, просто переложил мачете, как и другие сувениры, не только не высказав возмущение по поводу перевозки холодного оружия, но даже не удивившись самому факту его наличия в багаже.

Прервав воспоминания майора, за окном хлопнул выстрел. «Сработало! — радостно подумал он, — теперь бы и остальные патроны не подвели». Сразу, как бы услышав его мысли, подряд хлопнуло еще три выстрела и через несколько секунд еще два.

Вадим, прижавшись ухом к замочной скважине, старался расслышать, как отреагируют зомби в казарме. И они отреагировали мгновенным бодрым урчанием и топотом солдатских сапог. Еще он услышал звон разбиваемых стекол окна в казарме. Вероятно, что кто-то из этих недомертвяков от нетерпения первым прибыть на место стрельбы, разбил стекло, вывалившись наружу.

Патроны, тем временем, продолжали взрываться то одиночно, то парами или тройками. Судя по тембру многоголосого урчания за окном, людоеды были весьма озадачены и недовольны. Как же иначе? Они так спешили на звуки стрельбы, а вкусного мяса на месте не оказалось. «Эх, жаль пары гранат не прихватил. Сейчас бы в плотную толпу очень хорошо прилетели бы они», — с сожалением подумал Язык, осторожно отодвинув щеколду и приоткрыв двери.

В казарме никого не было. Только жуткая вонь тухлятины и вывернутых внутренностей, шедшая от остатков пиршества тварей между разбросанными и опрокинутыми солдатскими кроватями, где сожрали или нерасторопного не заразившегося бойца, или ослабшего переродившегося сородича.

Осторожно, на цыпочках, пробежав по ротной «взлетке» к выходу из казармы. Сразу закрыть двери не получилось, так как на пороге валялся слегка объеденный труп солдатика, которого он застрелил, прорываясь с верхнего этажа. Тело пришлось втянуть в казарму за ноги, после чего двери была закрыта и заблокирована просунутым в дверные ручки молотком.

В оружейной комнате царил даже не бардак, а полная вакханалия. Часть шкафов с автоматами были опрокинуты, стекла выбиты, перевернут и изломан стол для чистки оружия, а на полу, истоптанные множеством ног, валялись вперемешку с лентами бумаги для чистки оружия, человеческие внутренности. Весь пол был заляпан кровью и содержимым все тех же внутренностей. Вонь была жуткая.

Пересилив, подступивший к горлу рвотный порыв, майор направился к ящикам, в которых хранились патроны. Достав один патронный ящик, он подумал и, перейдя к большому, похожему на бабушкин сундук, напольному металлическому шкафу, достал еще один ящик, но уже с ручными гранатами. «Хороший, все-таки, тут был старший в роте. Все шкафы-ящики по тревоге приготовил для вооружения личного состава, а мне с замками не пришлось возиться».

С этими двумя ящиками он перебежал в каптерку. Первым делом, пока толпа все еще стояла на месте кострища, он вскрыл ящик с гранатами Ф-1. Двадцать оборонительных гранат с ребристыми корпусами, дожидались своего часа в ячейках ящика, завернутые в промасленную бумагу. Там же, в двух запаянных цинковых коробках находились запалы к гранатам. Вскрыв специальным ножом одну из коробок, Вадим извлек десять запалов и начал снаряжать ими гранаты. Тут все просто: выкрутил пластмассовую заглушку из гранаты и на ее место вкрутил запал. А вернее, взял в руки запал и на него накрутил саму гранату. Ибо запал, это самый ценный в ней и сам по себе опасный предмет. Корпус что? Железяка с взрывчатым веществом, которую можно бросать как камень, бить, бросать в костер. А запал еще называют «прощай пальцы». В нем имеется своя взрывчатка, предназначенная для детонации взрывчатки в гранате. И от ее, хоть и не сильного, но взрыва, также разлетаются небольшие и вредные для организма, осколки.

Приготовив так первую десятку, он приблизился к окну, сложил гранаты на полу и осторожно посмотрел вниз. Несколько десятков зомби столпилось между зданием и фонтаном. «Какие же у них омерзительные рожи стали», — подумал Вадим. Он уже заметил, что у многих из заразившихся солдат стали меняться черты лица, изменились глаза, суставы пальцев приобрели вид шишек.

— Ну, пожалуй, пора начинать выступление хора художественной самодеятельности. Начнем с ударных!

Быстро разогнув усики на запалах четырех гранат и выложил их на подоконнике. За тем, взяв в каждую руку по гранате, прижал предохранительные рычаги и выдернул большими пальцами кольца из запалов: — Два дуэта, уже квартет, сказал он сам себе, и просунув руки сквозь решетку выпустил гранаты. За четыре секунды, пока горели запалы, он схватил также еще две и бросил следом за первыми.

Это в кино, для спецэффектов и зрелищности, гранаты взрываясь, поднимают большие султаны дыма и шары огня, схожие на взрыв двадцатилитровой канистры бензина. А еще киношники любят показать, да еще и с разных ракурсов, да с повторами, как на несколько метров от места взрыва, разлетаются тела поверженных противников. На самом деле все происходит не так зрелищно. Из запала появляется небольшой дымок, а когда выгорает замедлитель, происходит взрыв, который уже даже на небольшом расстоянии, больше похож на громкий хлопок.

Первые гранаты разорвались одновременно. Две следующие с разницей в секунду.

Картина была прекрасная, но, к разочарованию Вадима, эффект даже от четырех гранат, взорванных практически одновременно на небольшом пятачке, да еще и в скоплении целей, был не очень высоким. В зоне видимости из окна второго этажа, лежало с десяток зомби, при чем, половина из них подавали признаки жизни. Возможно, что еще несколько тварей были поражены под самой стеной здания, где увидеть их в данной ситуации, было невозможно. — Ну, и тот хлеб, уже их меньше стало. А раненых, глядишь, другие подъедят, не пропадать же готовой еде на солнцепеке.

Подумав, он бросил в окно еще две «лимонки» и даже не став смотреть на результаты их действия, принялся вскрывать цинки с патронами.

В ящике было два цинка и нож, для их вскрытия. Вадим вскрыл сразу оба цинка и дергая за тканевые ленты, выдернул бумажные коробки, в которых было по двадцать патронов. Двадцать две коробки в цинке. И того, восемьсот восемьдесят патронов. — Блин, опять в эту вонь идти, за магазинами, — недовольно скривился майор. Он выпрямился и еще раз выглянул в окно. Несколько тварей на корточках пожирали своих поверженных коллег. — Эх, ненасытные, вы мои, — печально вздохнул Вадим и бросил в окно еще одну гранату, после чего направился в оружейную комнату за магазинами. Позади раздался взрыв и недовольное урчание нескольких тварей, на которые он уже не обращал внимание, думая о зловонии, в которое ему вновь предстоит окунуться.

В оружейке, куда он заскочил, набрав в легкие по больше воздуха и задержав дыхание, к запаху добавился еще и большой рой мух, взлетевших с изгаженного пола, потревоженные его ногами. Магазины надо было доставать из-под опрокинутой пирамиды для хранения автоматов. Быстро набрав с десяток магазинов, он выскочил в коридор, где, прикрыв для уменьшения зловония ногой двери, немного отдышался. — Еще надо бы магазинов, чтобы больше туда не соваться. Потом в других ротах боеприпасами еще разживусь. Надеюсь, что там не так загажено.

Он отнес первую партию в каптерку и вернулся назад. Прежде, чем вновь войти в царство вони и насекомых, с ремня, на трупе бывшего дневального, снял штык-нож, который перевесил на свой ремень. Обойдя несколько трупов, он нашел еще один с штык-ножом, но этот просто вытащил из ножен и засунул в голенище своего сапога. Затем, опять глубоко продышавшись, забежал в оружейную комнату за новой партией автоматных магазинов.

Сидя для удобства на полу, он не торопясь снарядил все двадцать магазинов, время от времени выбрасывая в окно одну Ф-1, в надежде убить и изранить как можно больше тварей, не вступая с ними в близкий контакт. Тем более, что, раз есть возможность их убивать, не привлекая к себе внимание стрельбой, то почему бы ею не воспользоваться без риска и лишней траты времени.

Так израсходовав всю, ранее приготовленную, десятку гранат, он снарядил оставшиеся десять.

Закончив приготовление к бою ощутил новый приступ головной боли и тошноты. И опять очень хотелось пить. Взяв с собой пустую бутылку из-под водки, он направился в умывальник. Воды, как и следовало ожидать, в кранах не было. Ну, тут уже не до предубеждений и эстетики. «Не до жиру, быть бы живу», и воду пришлось набирать из бачка унитаза.

Вновь расположившись на полу каптерки, Язык вскрыл банку с гречневой кашей и используя штык-нож, как ложку, начал ее есть. Каша была сухая, поэтому запивал ее сырой водой. «Эх, ёлы-палы, ее бы, да на сковородочку, да с мясцом и лучком, цены бы не было!», — немного помечтал он, понимая, почему этот паек называют сухим.

— Ну, пора уже и к охоте приступать.

Майор вынес в казарму часть магазинов и гранаты, и разложил в удобном для себя порядке на одной из кроватей, которая оставалась заправленной, видимо ее прежний владелец на момент тревоги находился в суточном наряде.

«Пляха-муха! Чуть не забыл тылы обезопасить!» — стукнув себя по лбу ладонью за забывчивость, он метнулся в каптерку и нашел прочную бечевку в катушке. Отрезав два куска по паре метров побежал к выходу на лестницу, прихватив три гранаты.

На лестничном марше было тихо и безлюдно. Но воняло знатно, ибо несколько застреленных им и объеденных своими товарищами зомби, своими вскрытыми внутренностями окружающую атмосферу наполняли совсем неблагоухающими ароматами.

Спустившись на середину лестничного марша, Язык прикрепил к перилам одну из гранат и привязал один край бечевки к кольцу. А вот с другой стороны была гладкая стена. Задумавшись на несколько секунд, Вадим подтянул к противоположной стене один из трупов и прислонил его на ступеньке в сидячем положении к стене, оперев на спину. Вокруг шеи трупа он обвязал второй край бечевки. За тем, отогнул усики кольца гранаты и слегка выдвинул кольцо, чтобы оно выдернулось при малейшем касании за бечевку. Вторую гранату он закрепил посередине лестничного марша на третий этаж.

— Надеюсь, что с разминированием у бродячих мертвяков дела обстоят плохо.

Третью гранату он изначально планировал укрепить на входной двери казармы, но за тем передумал. Взрывы, уже установленных гранат, дадут ему знать, что кто-то уже пытается подойти к двери и ему надо будет переместиться для встречи на это направление возможного прорыва.

В сужении спального корпуса казармы, где она переходит в проход между бытовкой, сушилкой, комнатой отдыха, с одной стороны, и шкафами с бушлатами, входом в туалет, умывальник и оружейную комнату, с другой, именуемую во всех казармах «взлеткой», он поставил импровизированную баррикаду из двухъярусных кроватей, оставив очень узкий проход. Часть кроватей он уложил на бок, а ближние к каптерке, оставил стоять вертикально, на ножках.

Теперь, в случае прорыва, у него будет дополнительное время, чтобы укрыться в каптерке и вести огонь по наступающим, которым придется сначала перелазить через невысокие барьеры лежащих кроватей, а за тем, заваливать стоящие за ними. Все это могло очень ограничить маневренность нападавших и снизить их скорость.

Перейдя на противоположную от плаца сторону казармы, Язык осмотрел появившееся ночью, вместо расположенного там здания, занимаемого медицинским батальоном, пшеничное поле, которое раскинулось на несколько километров в даль. В двухстах метрах от здания, стоя по пояс в колосьях не дозревшей пшеницы, стояли покачиваясь два зомби. Причем смотрели оба в разные стороны. Появилась мысль застрелить их первыми, но потом он отказался от нее: «Основную массу взбудоражу выстрелами, а эти в любом случае сами подтянуться на звуки стрельбы».

Вернувшись к окну, выходящему на плац, возле которого он приготовил свой арсенал, майор, осматривая доступную для взгляда территорию части, задумался: — А сколько же зомби сейчас тут может максимально находится? При моем заступлении в наряд в части находилось сто семьдесят шесть человек. Шесть я грохнул на крыше, и они сожрали двух. Восемь. По одному в оружейке и казарме на четвертом этаже. Десять. Еще минус семь-восемь при прорыве на лестнице. Маловато даже как-то. Визуально наблюдал, еще с крыши, поедание примерно полтора-два десятка трупов. Итого, минус примерно тридцать пять. Теперь гранаты.

Вадим вернулся в каптерку и осмотрелся из окна. В видимом секторе обзора насчитал восемнадцать трупов.

— Выходит, что где-то около сотни зомби еще находятся на территории и в зданиях. Надеюсь, что меньше. Они ж должны были чуток подкормиться друг дружкой. Пора еще проредить их. А начнем мы свою сольную программу с отстрела объедателей жертв гранат.

Язык вернулся в казарму, где взял автомат с запасным рожком и одну гранату. Приготовив гранату, перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами.

Отдышавшись, чтобы успокоить, появившуюся перед началом боя нервозность, швырнул гранату в круг из четырех тварей, склонившихся над трупом и не дожидаясь взрыва, став слева от окна, защитившись таким образом от возможного прилета осколков, открыл огонь.

Твари сразу падали при удачном попадании пули в голову, а вот при ранении в корпус смерть наступала далеко не сразу. В таких приходилось делать дополнительные выстрелы. Майор был хорошим стрелком. Еще в военном училище он был в команде по военному пятиборью, где постоянно брал призовые места, обходя других участников именно в стрельбе, хотя и в других видах держал планку на должном уровне.

С такого, как тут расстояния, пули, как правило, летели именно в головы жертв.

Отстреляв первый магазин, Вадим метнулся к окну казармы, на ходу перезаряжая автомат полным магазином.

А на плацу уже началось движение. Разбредшиеся после взрывов по всей территории части зомби, теперь неслись во весь опор к казарме. Несколько, то ли раненых, то ли просто обессиленных, просто ползли сюда, вслед за довольно резвыми сотоварищами. Всего их двигалось около четырех десятков. Считать Вадиму было некогда, надо было по максимуму уменьшать их поголовье на дальней дистанции.

Довольно результативно расстреляв второй магазин, он швырнул одну гранату просто на плац, влево от себя. Расчет оказался верным, так как часть зомби либо остановилась, вглядываясь в сторону нового шума, либо, но таких было не очень много, пошли к месту взрыва. Времени хватило перезарядиться и продолжить отстрел.

Взрыв на лестнице он услышал, когда уже достреливал четвертый магазин.

— Вот и настала пора встречать гостей с парадного входа.

Вадим примкнул штык к автомату и по узкому проходу в баррикаде, направился к выходу на лестницу.

На лестнице урчало несколько тварей. Но активных действий они не предпринимали, вероятно ввиду того, что, прекратив стрелять после взрыва, он лишил зомби звукового ориентира на цель.

«Эх, была не была! Семь бед — один ответ», — решился Язык на активные действия. Присев на корточки, он приоткрыл дверь и выкатив на площадку гранату, избавленную от кольца, отпрянул в сторону.

Бахнувший взрыв сильно деформировал полотно большей створки двери. Ее майор вернул в открытое положение ударом ноги. Из облака дыма и осыпающейся штукатурки тут же появилась фигура зомби.

Такими, как этот, представляли советских, и позже российских солдат, американские режиссёры: изгаженная форма, местами уже рвущаяся под напором растущих мышц, скуластое лицо, приплюснутый нос, а из сильно выдвинутых вперед надбровных дуг, смотрят, ничего не выражающие черные глаза. Вернее, все-таки они выражали что-то, а именно, то, что перед собой тварь, наконец, увидела вкусную еду и расстояние до нее всего вытянутая рука и, еду эту, тут же попыталась схватить длинными, узловатыми пальцами с толстыми и грязными ногтями.

Язык одним движением вогнал штык в основание шеи, туда, где сходятся кости ключиц, и резким движением в сторону левой руки, которая удерживала цевье автомата, завалил мертвое тело на бок.

Пыль на лестнице оседала. Зомби пришли сверху, так как сработала «растяжка» с верхнего пролета лестницы, где добавилось еще два трупа. А снизу уже поднималось подкрепление. Раздавался топот множества ног и многоголосое урчание. Когда Вадим уже достал гранаты, в просвете между лестничными маршами, замелькали погоны его бывших солдат. В этот просвет он не спеша сбросил две «лимонки» и отступил в коридор казармы.

Взрывы, как он и рассчитывал, немного проредили плотную толпу поднимавшихся, где первым, как и положено хоть и бывшему, но командиру, поднимался сержант, перескакивая через две ступеньки. За ним следовало еще пять зомби, которые толкали друг друга, но вырваться в лидеры побаивались. Между этой шестеркой и следующими зомби был разрыв почти в лестничный пролет. «Хорошо гранаты сработали, будет перерыв на пару вздохов», — оценил майор свой тактический прием, осторожно выглядывая из-за косяка двери. Движущийся первым, как раз в этот момент, зацепил ногой «растяжку» и не на мгновение не притормозив, продолжил путь к своей цели. Вся мощь взрыва пришлась на его свиту, которая вся свалилась. Одни, ближайшие, тут же свалились под градом осколков, а пару опрокинуло назад, на площадку лестничного марша. Сержант повернулся на взрыв и воспользовавшись этим, Вадим вышел на площадку и одиночным выстрелом в подставленный затылок, сбросил его на другие трупы.

На взрыв и выстрел снизу раздалось множество урчащих звуков. Твари поднимались сплошным потоком.

«Эх, надо было еще гранат приготовить, тут узко, самое место для их использования. В самой казарме не тот эффект от них будет» — он корил себя за нежелание еще раз зайти в воняющую оружейную за парой ящиков гранат.

Следующую гранату он отправил вниз, как шар в бильярде «от борта», но в данном случае, от стены. Граната от сильного броска от рикошетив от стены, улетела на нижний пролет лестницы. Новый взрыв поднял еще большее облако из штукатурки и побелки.

Вадим, заняв позицию прямо перед ступенями, одиночными выстрелами валил поднимавшихся и поднимавшихся зомби. Мандраж, который он испытывал в начале боя, прошел и теперь он просто стоял и стрелял. Расстояние в два-три метра до цели смешное для стрелка. Цель — прицел — выстрел. Выросшая куча тел превратилась в не преступную баррикаду, через которую, с бестолковым упорством, продолжали лезть вверх людоеды. Поймав паузу, Вадим перезаряжал автомат, но тут срочно пришлось спасаться, убегая бегом в казарму, так как сверху к нему бросилось сразу четыре зомби. На них он успел среагировать, только по тени, когда они закрыли собой солнечные лучи из окна на верхней площадке лестницы.

Добежав до кроватной баррикады, он приготовился к стрельбе с колена. Когда в коридор ввалились первые зомби, он продолжил их отстрел. Твари, как на стрелковом стенде, появлялись сбоку, то по одному, то по двое, что позволяло их спокойно отстреливать, пока они, вертя головой, сбитые отраженным от стен эхом выстрелов, пытались сориентироваться, где находится стрелок.

Как обычно, заминка при смене магазина, позволила им увеличить численное присутствие в помещении и Язык отошел на последний рубеж своей оборонительной позиции — за кровати, к двери каптерки.

Баррикада выполнила свою роль «на отлично». Людоеды лезли через поваленные кровати, спотыкаясь о них и о трупы, ранее убитых майором. Через несколько минут перед кроватями уже была вторая преграда, само сложившаяся из груды поверженных тел. Время для Вадима остановилось и ему уже было не важно, сколько он убил, сколько их еще будет лезть на него, сколько у него осталось патронов. Они лезли, он стрелял, меняя автоматы, чтобы у них успевали хоть немного охладиться перегретые стволы.

В очередной раз перезарядив автомат, Язык обнаружил отсутствие новых целей. Никто не лез через тела убитых, не слышно было их противного урчания.

— Эй, пропащие личности! Вы где там затаились? Подтягивайтесь, пока я не заскучал.

Но попытка привлечь зомби своим голосом, также не дала положительного результата.

Вадим отступил в каптерку, отхлебнул воды из чайника, не сводя глаз с казармы и стал собирать оставшиеся снаряженные магазины в подсумки. Осталось пять.

«Патронов много не бывает, но идти в вонь не охота. Вернусь на четвертый этаж и там «затарюсь», а потом начну «зачистку» здания сверху вниз», — составив такой незамысловаты план на ближайшие действия и вновь отхлебнув из чайника, утоляя, все чаще подступавшую жажду, он направился на выход.