Улыбка убийцы

Глава 12

Мэри, хоть и рада была снова оказаться в родительском доме, от волнения почти не спала. Она поднялась в семь утра, приняла душ, надела старый костюм сестры, почти подходивший к поношенным туфлям, которые Мэри хранила у родителей на случай, если ей вдруг придется пойти отсюда на мессу. И, выпив для подкрепления сил кофе, отправилась исполнять свою работу.

Дождь не разогнал репортеров. Они бросились к Мэри, как только она вылезла из такси перед зданием суда. Журналистов было не меньше сотни: мелькали логотипы Эй-би-си, Си-эн-эн, местных каналов. И подумать только, чтобы добиться такого интереса к своей персоне, ей потребовалось всего лишь позволить убить себя — почти.

— Мэри! Мэри! На секунду.

— Мэри, вы знали человека, который вас похитил?

— Мэри, правда ли, что все это связано с Сараконе?

— По окончании суда. До этого никаких комментариев, — отмахивалась Мэри от микрофонов, тянувшихся к ней на длинных штативах. — Никаких комментариев. Спасибо.

Она пробилась к высокому кирпичному зданию, проскочила, пригнув голову, его вестибюль и наконец оказалась в зале суда.

Зал суда был огромный — длинные скамьи из темного дерева и судейское возвышение в тон, над которым словно светилась огромная позолоченная печать судов Соединенных Штатов. Однако этот огромный зал, казалось, того и гляди лопнет по всем своим федеральным швам. Все скамьи были забиты пришедшими на слушание людьми.

Мэри ступила на синюю ковровую дорожку в центральном проходе, и зал мгновенно загудел. Весь circolo, все как один, замахали руками, приветствуя ее. Мэри кивнула в ответ и прошла к предназначенному для представителей истца столу, за которым уже сидела Джуди — в черном костюме, с подведенными, что случалось редко, глазами и аккуратно уложенными волосами.

— Какая ты хорошенькая, — прошептала, усаживаясь, Мэри, и Джуди улыбнулась в ответ.

— Как тебе нравится роль первой скрипки?

— Ужас.

— Главное — размажь их по стенке.

Девушки повернулись к столу ответчика, за которым сидел пожилой адвокат, а рядом с ним — Джастин Сараконе. Оба были в дорогих черных костюмах, блестящих черных ботинках, белых сорочках и шелковых галстуках. Единственное различие между ними, которое бросалось в глаза, — распухшая губа Джастина.

Мэри улыбнулась:

— А неплохо я поработала.

— Ты у нас настоящий мужик. Кстати о мужиках, босса-то нашего ты уже видела? Третий ряд, середина.

Мэри опасливо оглянулась. Бенни в фирменном костюме. С фирменной прической. И фирменным яростным взглядом.

— Я уже уволена? — состроив кислую гримасу, спросила она.

— Только не на этот раз. Она чувствует себя виноватой в том, что тебя чуть не убили, можно сказать, из-за нее.

Внезапно слева от судейского возвышения отъехала в сторону панельная дверь, из нее вышел и занял свое место под государственным флагом помощник судьи.

— Прошу всех встать в знак уважения к ее чести Лайзе Геммилл, — громко потребовал он; все встали.

Судья Геммилл кивком поздоровалась с залом, быстро прошла к своему месту и села.

— Доброе утро, мисс Динунцио, мистер Рович. — Судья обвела глазами зал и осталась явно не довольна тем, что увидела. — Леди и джентльмены, я буду требовать сегодня порядка в зале суда. — Она посмотрела на Мэри: — Вы подательница ходатайства, мисс Динунцио. Прошу вас, начинайте.

— Благодарю, ваша честь.

Мэри взяла со стола документы и поднялась на подиум, к кафедре, стараясь не думать о том, что на нее сейчас устремлены взгляды пяти миллионов человек.

— С разрешения суда, ваша честь, я — Мэри Динунцио — представляю здесь фонд наследуемого имущества Амадео…

— Brava!

— Bravissima!

— Давай, Мэри!

Весь circolo завопил и зааплодировал, насмешив этим остальную часть зала.

Бум! Бум! Судья Геммилл, нахмурившись, забила по столу судейским молотком.

— Порядок в зале! К порядку! — Она подождала, пока все умолкнут, и обратилась к Мэри: — Мисс Динунцио, поскольку здесь сегодня очень много людей, нам, возможно, лучше прибегнуть к сокращенной процедуре. Я внимательно прочитала поданные вами в суд документы, и у меня возникло несколько вопросов. Вы предстали сегодня передо мной в надежде на получение срочного судебного запрета. Такой запрет устанавливается судом до начала полноценного судебного процесса, и я вправе наложить его, не прибегая к подробному разбирательству. Однако основания, при которых он налагается, должны быть очень серьезными. — Судья Геммилл бросила на Мэри острый взгляд поверх очков. — Вам известны нормы, которыми руководствуется суд при вынесении судебного приказа о временном запрете?

— Да, ваша честь. — Мэри облизала пересохшие губы. — Суд обязан решить, имеются ли у подателя ходатайства разумные основания для надежды выиграть дело по существу, а также решить, не нанесет ли отказ в удовлетворении ходатайства непоправимого ущерба истцу, не нанесет ли удовлетворение ходатайства еще более непоправимый ущерб ответчику и послужит ли таковой запрет подлинным интересам общества.

— Совершенно верно. — Судья Геммилл указала на стопку представленных Мэри документов. — Ваше краткое изложение дела составлено очень хорошо, и все ваши аргументы, относящиеся к непоправимому ущербу, мне понятны. Однако главная проблема состоит в том, существует ли вероятность выигрыша вами дела по существу. И я не уверена, что ваше ходатайство удовлетворяет этому важнейшему требованию. Насколько я понимаю, ваши затруднения по части доказательств состоят в том, что предположительный обман патентного управления произошел десятилетия назад, а оба держателя патента, реальный, Джованни Сараконе, и потенциальный, ваш клиент Амадео Брандолини, теперь уже мертвы, и в этой связи я просто не вижу, как вы сможете доказать то обстоятельство, что мистер Сараконе незаконно присвоил изобретение мистера Брандолини.

— Ваша честь, я согласна с тем, что обладаю лишь косвенными доказательствами, и все же они устанавливают тот факт, что именно мистер Брандолини создал рисунки крышки палубного люка, идентичные тем, которые в конечном итоге оказались приведенными в патентной заявке мистера Сараконе. Я доказала также, что эта заявка была подана через десять дней после того, как мистер Брандолини скончался от удушения, предположительно — покончил с собой путем повешения. И я доказала, что в день смерти мистера Брандолини они с мистером Сараконе работали в поле вдвоем. Рядом никого больше не было.

— Возражение, ваша честь! — гаркнул Рович, и судья Геммилл сказала:

— Принимается к сведению. — И она снова повернулась к Мэри: — Как вы сможете доказать, что эти рисунки выполнены мистером Брандолини, а не мистером Сараконе?

Мэри сглотнула:

— Ваша честь, рисунки находились в бумажнике мистера Брандолини. Как следует из моего письменного, подтвержденного присягой заявления, эти рисунки видела моя коллега Джуди Кэриер. Я получила их от представлявшего интересы мистера Брандолини Фрэнка Кавуто, который был убит на прошлой неделе.

По залу прокатился шумок, который судья Геммилл утихомирила одним взмахом брови.

— Мистер Брандолини подписал виденные вами рисунки или обозначил их принадлежность ему иным способом?

— Нет, ваша честь. Он не умел ни читать, ни писать.

Судья Геммилл сняла очки.

— Не является ли в таком случае равно возможным, что рисунки были выполнены мистером Сараконе?

— Нет. Рисунки изображали крышку палубного люка, которая предназначалась для использования на рыболовецких судах. В то время когда было сделано это изобретение, мистер Сараконе владел разъездным торговым ларьком. Рыбаком он никогда не был. Напротив, мистер Брандолини к этому времени прожил целую жизнь как рыбак. И владел тремя рыболовецкими судами.

— А как суд сможет убедиться в этом, адвокат?

— Да это же все знают! — в отчаянии выпалила Мэри, и circolo разразился бурной овацией.

— К порядку! — Судья Геммилл заколотила молотком.

— Ваша честь, — продолжала Мэри, — если бы Фрэнка Кавуто не убили, у меня имелись бы доказательства того, что Амадео Брандолини был рыбаком. Если бы рисунки не были похищены, я могла бы доказать вам, что они существуют. Если бы Кейше Грейс не перерезали горло, я могла бы доказать, что Джованни Сараконе практически признался на смертном одре в убийстве Амадео!

— Возражение! Возражение! — завопил Рович.

Джастин Сараконе от возмущения вскочил с места.

— К порядку! К порядку! К порядку!

— Мэ-ри! Мэ-ри! Мэ-ри! — скандировал circolo.

Бум-бум-бум!

— Сядьте! Сядьте сию же минуту! — кричала судья Геммилл.

Мэри, не понимая, к кому обращается судья, обернулась. Люди в зале шумели, но при этом все сидели на своих местах.

Кроме одной женщины.

Посреди зала стояла, подняв руку, миссис Найквист. Синие глаза ее сияли, губы изгибались в ласковой улыбке. Она стояла, гордо выпрямив спину. Мэри не верила своим глазам.

— Мэри! — громко позвала миссис Найквист. — Можно вас на минутку?

— Да что же тут такое творится? — крикнула судья Геммилл.

В зале снова поднялся шум, все вытянули шеи, чтобы получше разглядеть происходящее. Мэри вышла в зал и торопливо направилась к миссис Найквист.

— Как вы здесь оказались? — недоумевала она.

— Взгляните вот на это, милочка, — вместо ответа попросила миссис Найквист, протянув ей несколько листков бумаги.

— Мисс Динунцио! К порядку! Помощник! — кричала судья Геммилл, однако Мэри, держа в одной руке бумаги, вцепилась другой в рукав помощника судьи, вознамерившегося вывести миссис Найквист из зала.

— Ваша честь, я вызываю миссис Элен Найквист для дачи свидетельских показаний.

— Возражение! — воскликнул Рович.

Репортеры лихорадочно застрочили в блокнотах.

— Принимается, — объявила судья Геммилл и ударила в подтверждение молотком.

— Ее имя отсутствует в списке свидетелей, — заявил Рович. — Мы не можем выслушать ее. Сторона ответчика не была уведомлена о ней должным порядком.

Мэри, тем временем уже вернувшись за кафедру, снова воззвала к судье:

— Ваша честь, миссис Найквист из Бьютта, и я понятия не имела о том, что она появится здесь сегодня. Я составила список всех своих свидетелей и лично доставила копию его ответчику.

— Доставила? — Джастин Сараконе снова вскочил на ноги. — Да ты же меня избила!

— Мистер Рович, угомоните своего клиента. — Судья Геммилл вновь заколотила молотком по столу: — Я не потерплю больше никаких безобразий в зале суда! К порядку! Все! И немедленно!

Бум-бум-бум!

Тем временем миссис Найквист спокойно прошла к свидетельскому месту и, когда в зале наступила тишина, уже сидела, скрестив ноги под джинсовой юбкой, которая очень гармонировала с ее светло-голубым хлопковым свитером.

Мэри взглянула на судью Геммилл:

— Могу я продолжить, ваша честь? Мы установили, что имя миссис Найквист не могло оказаться в списке свидетелей, который я составила для ускоренного рассмотрения дела. Но ведь, ваша честь, у нас здесь происходит не судебный процесс, а это правило применимо только к нему.

Судья Геммилл перевела взгляд с Мэри на миссис Найквист:

— Приведите ее к присяге. Продолжайте, мисс Динунцио.

— Спасибо. Ваша честь, нельзя ли сделать копии этих документов, чтобы я могла представить их суду и поверенному ответчика?

Мэри протянула документы секретарю суда, судья Геммилл кивнула, и секретарь скрылся за раздвижной дверью. Тем временем миссис Найквист привели к присяге.

— Итак, миссис Найквист, будьте добры, расскажите суду, где вы находились с 1941 по 1943 год?

— Я жила в Мизуле, штат Монтана, со своим покойным ныне мужем, который служил адъютантом в форте Мизула.

— Миссис Найквист…

— Прошу вас, называйте меня Элен.

Мэри улыбнулась:

— Спасибо, Элен. Стало быть, с 1941 по 1943 год вы и ваш муж жили на территории лагеря для интернированных?

— Да, жили.

— Элен, я хочу показать вам вещественное доказательство А — это фотография, сделанная в то время в форте Мизула. — Мэри взяла снимок и, подойдя к свидетельскому месту, вручила его миссис Найквист. — Не могли бы вы назвать имена изображенных на этой фотографии мужчин?

— Я знаю только двоих. Высокий мужчина в фуражке — это Джованни Сараконе, а тот, что пониже, — Амадео Брандолини.

У Мэри перехватило дыхание. Почему же при первой их встрече миссис Найквист солгала ей?

— Где вы познакомились с этими людьми, Элен?

— Я работала в конторе лагеря, там мы и познакомились.

Миссис Найквист чуть покраснела, и Мэри попыталась понять, что это значит. Она назвала Сараконе бабником. Может быть, ему все-таки удалось подобрать ключи к ее сердцу?

— Пожалуйста, Элен, объясните суду, почему мистер Сараконе и мистер Брандолини, заключенные лагеря, могли свободно, без всякой охраны, появляться в конторе?

Миссис Найквист повернулась к судье:

— Итальянцы имели возможность свободно передвигаться по лагерю. Джованни, все звали его Джо, часами торчал в конторе — флиртовал с девушками. — Миссис Найквист не улыбалась и негромкие смешки, прокатившееся по залу, проигнорировала. — Джо очень хорошо говорил по-английски и то и дело забегал к нам, болтал со всеми, сверкал улыбкой.

Новые смешки. Джастин ухмылялся — с таким видом, точно одержал некую победу. Мэри же понемногу начинала понимать, что к чему. Ключи к сердцу миссис Найквист подобрал вовсе не Джо Сараконе. Будь это так, она бы сегодня сюда не пришла.

— Элен, а Амадео Брандолини тоже появлялся в конторе?

— И Амадео заходил иногда.

Амадео.

— Его приводил с собой Джо, с которым Амадео почти не расставался. Он все больше молчал, английский у него был плохой. Однако он был очень умным человеком. Мог починить все, что угодно. — Миссис Найквист помолчала. — Мы пытались разговорить его. Но он был человеком молчаливым, а после того, как умерла его жена, стал еще молчаливее.

Мэри уже начала подозревать, что смерть Терезы не была случайной, однако углубляться в это она сейчас не могла.

Вернулся и отдал Мэри копии документов секретарь суда.

— Элен, сейчас я покажу вам первый из трех принесенных вами документов — я помечаю этот документ как вещественное доказательство Н-1 — и прошу вас просмотреть его, пока мы будем делать то же самое.

Мэри протянула миссис Найквист первую страницу, а затем отдала одну ее копию судье Геммилл, а другую Ровичу.

Миссис Найквист, дочитав документ, подняла на нее взгляд.

— Скажите, Элен, какая дата стоит на документе, обозначенном как вещественное доказательство Н-1?

— Первое июля 1942 года.

— Благодарю вас. Вы не могли бы зачитать вещественное доказательство Н-1 суду?

— Конечно.

Пока миссис Найквист вслух зачитывала документ, чтобы стенографистка могла занести его в протокол, Мэри читала его сама — для себя.

Миссис Найквист закончила чтение. В зале суда стояла мертвая тишина. Потом миссис Найквист сказала:

— На контракте стоят две подписи — слева крестик, поставленный Амадео, справа подпись Джо. А внизу под ними — моя, как свидетельницы. Я сама отпечатала этот контракт и видела, как они его подписывали.

— Возражение! — крикнул, вскочив на ноги, Рович. — Это свидетельство, основанное на непроверенной информации! Оно недопустимо! Этот документ — подделка!

Мэри повернулась к судье:

— Ваша честь, этот документ никак нельзя назвать свидетельством, основанным на непроверенной информации. Миссис Найквист сама составила его, она свидетельница, лично присутствовавшая при его подписании, и она пришла сюда, чтобы удостоверить подлинность контракта.

— Возражение отклоняется. Продолжайте, — произнесла судья Геммилл.

— Где вы отпечатали этот документ, Элен? — спросила Мэри.

— В конторе лагеря. На машинке, которая стояла на моем рабочем столе.

— А почему? Кто вас попросил об этом?

— Никто.

Вот тебе и на.

— Это была моя идея, — продолжала миссис Найквист. — Я никогда не продавала лошадь, не заключив сначала контракт. И в аренду лошадь без контракта никогда не отдавала. — Миссис Найквист произносила все это сухим, будничным тоном. — Контракт должен заключаться всегда. И для того, чтобы понимать это, степень юриста вовсе не обязательна.

Мэри улыбнулась, в зале засмеялись, даже судья Геммилл усмехнулась.

— Поэтому, — говорила миссис Найквист, — увидев, как эти двое заключают сделку, я сказала: одному из вас такая бумага со временем непременно понадобится. — И она холодно взглянула на Джастина: — Я уже тогда понимала, кому именно, и с сожалением должна сказать, что была права.

Мэри захотелось поаплодировать ей. В зале начались негромкие разговоры, судья Геммилл продолжала улыбаться. Мэри вернулась к вещественным доказательствам:

— Давайте теперь обратимся к вещественным доказательствам Н-2 и Н-3, Элен. Что они собой представляют?

— Это сделанные Амадео рисунки крышки для люка.

— Откуда вам известно, что их сделал именно Амадео?

— Он прямо тогда их и нарисовал, в моем присутствии.

Мэри поморгала:

— И вы ждали, пока он закончит?

— Да, это заняло у него не меньше полутора часов, он рисовал по памяти.

— Скажите, Элен, вы сделали копии контракта?

— Сделала. Две копии под копирку, одну для Амадео, другую для Джо. А оригинал оставила себе, на всякий случай.

Мэри ненадолго задумалась, потом спросила:

— По чьей просьбе?

— Ни по чьей. Наверное, мне следует сказать, что я сделала это украдкой. По-моему, ни один из них не заметил, что оригинал остался у меня, так они были взволнованы. — При этом воспоминании взгляд миссис Найквист устремился куда-то вдаль. — Джо просто-напросто вылетел из конторы.

А Амадео подписал свой смертный приговор. Мэри хорошо представляла себе, что должно было произойти дальше. Копию Амадео Сараконе, разумеется, уничтожил, но об оригинале он не подумал. А вот миссис Найквист подумала. Мэри вздохнула. Все, ее работа завершена.

— Ваша честь, — сказала она, — поскольку подлинность вещественных доказательств с Н-1 по Н-3 установлена, я прошу приобщить их к делу.

— Принято, — кивнув, постановила судья Геммилл.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь, — произнесла, немного помолчав, Мэри.

Она обернулась к залу и увидела Бенни, показывавшую ей большой палец. Мэри вернулась на свое место и села, глядя прямо перед собой.

Все закончится, когда придет время.

Рович, выпрямившись во весь рост, стоял на подиуме, прямо за кафедрой.

— Ну что ж, миссис Найквист, все это очень интересно.

— Это правда, сэр, — гордо ответила миссис Найквист.

— Скажите, когда вы в последний раз виделись с поверенной фонда наследуемого имущества Мэри Динунцио?

— Неделю назад, в прошлую среду. В моем доме в Бьютте.

— Обсуждали ли вы во время этой встречи ваши показания?

— Нет.

Рович заморгал:

— Вы хотите сказать, что появились здесь, в зале суда, и принесли эти документы по собственной инициативе?

— Да.

Мэри едва не рассмеялась — она до сих пор не могла поверить в происходящее. Рович помолчал.

— За истекшую неделю мисс Динунцио связывалась с вами?

— Нет. Я звонила ей, оставила два сообщения, однако она не перезвонила мне.

Сидевшая за столом истца Мэри виновато поежилась. Два сообщения. И Мэри вдруг вспомнила Маршалл, читавшую ей нотацию, когда они с Джуди убегали из офиса.

Рович склонился над кафедрой:

— Тогда, будьте любезны, объясните суду, как вы узнали, что вам следует прийти сегодня утром в этот зал?

— Я пошла в офис Мэри, — пожала плечами миссис Найквист, — но там было столько репортеров, что мне даже внутрь попасть не удалось. Один из них и сказал мне, что она будет здесь.

Рович приосанился.

— Для чего же в таком случае вы проделали столь длинный путь — от вашего дома до Филадельфии, миссис Найквист?

— Для того чтобы привезти Мэри контракт.

— А откуда вам стало известно, что он может ей понадобиться?

— Когда она приезжала ко мне, то сказала, что, по ее мнению, Джо убил Амадео, а после я сообразила, что, возможно, контракт и стал причиной убийства.

Вот это удар! Мэри почувствовала, что при этих словах у нее у самой вспыхнули глаза. Рович стоял на подиуме, пытаясь сообразить, как ему внести протест, направленный против его же собственного вопроса. У Сараконе было лицо человека, готового хоть сейчас совершить убийство. Мэри пробрала дрожь.

— Эта мысль все время грызла меня, — прибавила миссис Найквист, — а тут еще мой внук обнаружил в Интернете, что вся эта история наделала в Филадельфии много шума. И я подумала, что Мэри может понадобиться моя помощь. — Она ласково посмотрела в сторону Мэри.

Рович вздохнул:

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Судья Геммилл повернулась к миссис Найквист:

— Вы можете покинуть свидетельское место, миссис Найквист. Спасибо.

Мэри была уже на ногах:

— Ваша честь, мы можем перейти теперь к вопросу о временном судебном запрете, который я просила наложить на деятельность Джастина Сараконе и «Сараконе инвестментс».

— Вы уже добились его, Динунцио, — объявила судья Геммилл и ударила молотком, поскольку в зале тут же поднялся шум, многие даже зааплодировали.

Мы победили! Мэри обняла Джуди, а потом миссис Найквист. В зале что-то кричали, весь circolo уже начал приплясывать, однако судья Геммилл снова ударила молотком по столу.

Бум! Бум!

— Я удовлетворяю ходатайство истца о судебном запрете, детали его будут разработаны мной сегодня после окончания заседания суда и сообщены прессе. Дата предварительного слушания дела и последующего процесса будет установлена мною позже.

Бум!

— И наконец, — продолжала судья Геммилл, — в соответствии с 65-м Федеральным правилом о ведении гражданских дел, фонд наследуемого имущества Брандолини должен внести гарантийный залог. Я устанавливаю сумму этого залога, равной ста тысячам долларов. Мисс Динунцио!

— Да, ваша честь.

— Ваш залог равен ста тысячам долларов.

— Мой… залог?

— Ваш залог. Вам ведь известно названное мною правило, не так ли? — Судья Геммилл, нахмурившись, взяла со своего стола листок бумаги. — Правило 65, пункт В, гласит: «Никакой запретительный приказ суда или судебный запрет не может вступить в силу до тех пор, пока ходатайствующая о нем сторона не внесет гарантийный залог, сумма какового назначается судом по его усмотрению». — Дочитав, судья Геммилл уставилась на Мэри.

А Мэри обмерла. Сто тысяч долларов. Где же взять такие деньги? Никто ведь и не надеялся выиграть по всем статьям.

— Пока залог не будет внесен, адвокат, я не смогу придать судебному запрету законную силу. Причина, как вам известно, состоит в том, что, если вы проиграете процесс, ответчик должен будет получить компенсацию понесенных им потерь. Насколько я понимаю, прямые потери окажутся в данном случае связанными с отсрочкой — не менее чем на неделю — продажи патентных прав компании «Рейнхардт». Таким образом названная мной сумма представляет собой весьма незначительную компенсацию.

Сто тысяч долларов — незначительная сумма?

— Динунцио! — донеслось из зала, и Мэри обернулась на знакомый голос.

Посреди зала стояла Бенни. Фирменный костюм. Фирменная прическа. И фирменная улыбка.

— Ваша честь, фирма «Розато и товарищи» внесет требуемую сумму.

Нет, правда? Мэри, онемев, смотрела на Бенни. Начальница решила поставить на нее очень серьезные деньги. И глаза Мэри наполнились слезами.

— Я теперь всегда буду на тебя ставить, — широко улыбнувшись, сообщила Бенни. — Ты рождена, чтобы побеждать, Динунцио.

— Спасибо, — пролепетала Мэри.

А в следующий миг задыхающийся от ярости Сараконе вылетел из зала суда. За ним торопливо последовал его незадачливый адвокат.