Улыбка убийцы

Глава 7

— Так, значит, Фрэнк Кавуто мертв? — сокрушенно спросила Мэри. Она сидела, понурив голову, в кресле напротив Джуди. Времени было почти семь вечера, в кабинетах фирмы «Розато и товарищи» уже воцарилась тишина. Рядом с креслом на полу валялись ее сумки — там, где она их бросила. Дорога домой, включая долгое ожидание в аэропорту, заняла восемь часов.

— Убит в своем офисе грабителем — вчера около десяти вечера. Он заработался допоздна, и его застали врасплох. Два выстрела, потом ограбление. Я знаю, тебе он нравился.

— Нравился. — Мэри подавленно вздохнула.

Она вдруг вспомнила молодого Фрэнка Кавуто, указывающего ей с края поля на третью «базу». А теперь его не стало.

— Как твои родители?

— Они вне себя от ярости и горя. Как и весь наш circolo. — Мэри почувствовала, что в висках ее начинает пульсировать боль. — Кстати, я не думаю, что Фрэнка убил грабитель. Фрэнк никогда не работал допоздна. Возможно, он назначил кому-то встречу в офисе. И у меня не идет из головы тот человек в «эскаладе». Думаю, все это как-то связано с Амадео.

— Я и не сомневалась, что ты именно это и скажешь.

— Хорошо, — Мэри подняла руку, — давай рассуждать вместе. Я занимаюсь Амадео, и за мной начинает следить Мистер-«эскалада», а следом появляется журналист. Я проверила через Интернет — журналист с таким именем в «Филли ньюс» работает, да только мой дядя Джо не помнит, чтобы он его стриг. Я с ним поговорила.

— Да, это странно, к тому же статья в газете так и не появилась.

— Правильно. Итак, что мы имеем? Фрэнк пытается уволить меня. Потом кто-то вламывается в наш офис и забирает папку с документами по Амадео, а я отправляюсь в Монтану и обнаруживаю, что Амадео был, возможно, убит человеком по фамилии Сараконе. Затем убивают Фрэнка. Даже я могу соорудить из этого последовательную картину. Существовало что-то, связанное с Амадео, причина, по которой его убили, вот это «что-то» за всем и стоит.

— Но зачем было убивать Кавуто?

— Этого я не знаю. Может быть, ему хотели заткнуть рот. В то утро Фрэнк показался мне встревоженным. Он мог разнервничаться, поняв, что я все ближе подбираюсь к правде. Я знала Фрэнка. Какую бы роль он ни играл в этой грязной истории, главной она быть не могла. Он не был дурным человеком.

— Меня в основном не это заботит, — мрачно сказала Джуди. — Мне за тебя тревожно. По-моему, тебе следует обратиться в полицию. — Зазвонил телефон Джуди, но она не взяла трубку.

— Я уже обратилась. Оставила сообщение Реджу.

Детектив Реджинальд Бринкли и Мэри подружились уже довольно давно, когда разбирались в одном деле об убийстве.

— Ну что ж, остается ждать звонка Реджа. Выбора у нас нет.

— У нас? — вдруг хмыкнула Мэри.

— Конечно. Мы же всегда действовали вместе.

— Не в этот раз. — Мэри подняла с пола сумочку и портфель. Потом подхватила ручку чемодана и повезла его в свой кабинет.

Там, куда она собиралась отправиться, лишние вещи ей будут только мешать.

— Стой, куда ты одна? — забеспокоилась Джуди.

«Одна». Мэри усмехнулась. Ну и что! Все свои страхи она оставила в Монтане. Теперь у нее есть решимость.

— Я справлюсь. Пока.

— Подожди! — крикнула ей вслед Джуди, но тут опять зазвонил ее телефон, и Мэри бегом ринулась к лифту.

Дождь лил беспросветно. Темно-синий блейзер Мэри почти насквозь вымок. Чтобы не намокнуть сильней, Мэри старалась держаться как можно ближе к стене дома, где находился офис Фрэнка Кавуто. Входная дверь дома была заклеена желтыми полицейскими лентами. От одного их вида бросало в дрожь.

Подойдя ближе, Мэри увидела, что крыльцо завалено живыми гвоздиками. Фрэнка любили.

Мэри привстала на цыпочки, заглянула в дверное окошко. Темнота. Потом спустилась с крыльца, прошла вдоль здания к окну кабинета Фрэнка. Шторы оказались задернутыми. Черт!

По ночному небу прокатились раскаты грома, Мэри совсем промокла. Так она ничего не добьется! Мэри огляделась: тротуары пусты, путь свободен. И сделала следующий шаг.

Она торопливо прошла вдоль дома Фрэнка до угла Брод-стрит, свернула направо. Прямо за домом Фрэнка располагалась автомобильная стоянка, и по идее задняя дверь офиса должна была выходить на эту стоянку. Мэри шагнула на площадку и замерла.

Детектор движения! Яркий свет вдруг залил площадку, озарив заднюю дверь, окно рядом с ней и заодно саму Мэри. Она выскочила из освещенного пространства и прижалась к стене здания. Потом начала боком перемещаться вдоль стены, дожидаясь, когда погаснет свет.

Щелчок! Свет выключился, Мэри подождала еще минуту, вымокнув окончательно. Потом быстро подошла к окну, сунула в сумочку кулак и, дождавшись нового раската грома, который, как она надеялась, заглушит все другие звуки, двинула сумочкой по стеклу. Разбив стекло, Мэри влезла в окно.

Внутри все тонуло во мраке. Зажечь свет она не решилась, поэтому, нащупав в темноте выпавшую из рук сумочку, выудила из нее ковбойскую шляпу — брелок, который купила себе на память в аэропорту Мизулы. На кольце брелока висел фонарик.

Кружок света размером не больше десятицентовика исследовал стены прихожей. Ничего нужного. Мэри встала, услышав, как ссыпаются на пол осколки стекла, отряхнулась и, подхватив сумочку, нацелила фонарик на темный коридор. Кабинет Фрэнка должен находиться справа — направо она и повернула.

И… бах! Врезалась в стену.

Мэри потерла лоб и напомнила себе — не спеши, будь аккуратна. Затем она поводила вокруг лучом фонарика, увидела открытую дверь и вошла в нее. За дверью обнаружилась приемная, стало быть, она где-то рядом с входной дверью. Мэри вышла в коридор, снова повернула направо и наконец, споткнувшись всего пару раз, нашла кабинет Фрэнка. Главным образом по запаху.

Мэри поморщилась. Она бывала на месте преступлений и знала этот запах — запах крови. Прежняя Мэри запищала бы и убежала, а может быть, разрыдалась, но новая Мэри, стиснув зубы, шла на запах, пока не оказалась на пороге кабинета Фрэнка.

Она повела вокруг лучом света, скользившим по аттестатам и дипломам. Потом подошла к столу. Фонарик высветил на столе коричневый мазок крови, стол уже обыскали, все его ящики были выдвинуты. Мэри присела на корточки, осветила средний ящик. Убийца забрал все бумаги отсюда. Копы, наверное, решили, что он искал деньги, но Мэри на эту удочку не попалась. Что здесь могло лежать? Она еще раз провела лучом по засыпанному мусором полу. В голове ее вертелась только одна мысль: если у Фрэнка имелись связанные с Сараконе документы, где он мог их хранить? И вдруг она поняла где.

В сейфе. Конечно, Фрэнк говорил что-то о сейфе, вспомнила Мэри. Она встала и первым делом заглянула за дипломы и фотографии. Сейфа не было. Прошлась вдоль книжных полок, вытаскивая наугад книги, потом проверила ящики низкого, стоявшего у стены шкафа. Сейфа нигде не было.

Мэри вышла из кабинета, осветила стол секретарши и тут вдруг сообразила: Фрэнк же должен был держать где-то архив. Она торопливо миновала приемную, вышла в прихожую у парковки. Вот она — дверь, наполовину приоткрытая. Войдя в нее, Мэри оказалась в тесной комнатушке без окон. И отлично. Она плотно закрыла дверь за собой, отыскала выключатель, щелкнула им. И в резком свете ламп сразу увидела это.

Углубление в стене, над самым плинтусом, было разворочено полностью. Сероватая штукатурка сбита, проволочная сетка под ней разорвана, торчавшие из стен деревянные распорки выглядели так, точно их обпилили грубой ножовкой. Мэри присела на колени. Идиот бы понял, что отсюда выдрали сейф.

Проклятие. Она медленно поднялась на ноги, окинула взглядом архивные шкафы, стоявшие рядом с дырой в стене. И начала выдвигать из них ящик за ящиком. Каждый содержал папки из бурого картона. И Мэри пришла в голову новая мысль.

Она внимательно оглядела ящики — на них были от руки написаны буквы, начиная с АБ — БР. Мэри быстро просмотрела первый — с буквой Б, — отыскивая папку БРАНДОЛИНИ. Такой не было. Она скользила взглядом по ящикам и, дойдя до С, рывком выдвинула третий в четвертом ряду: СА — СУ. Папки САРАКОНЕ не оказалось.

Она остановилась, не понимая, что делать дальше. Громко вздохнула, опершись ладонями о выдвинутый ящик, и тут взгляд ее уперся в два самых нижних. СЧЕТА — значилось на бирке, а рядом стояли даты. Ну конечно! Каждый юрист держит копии своих счетов в отдельных папках, ему же приходится и бухгалтерию вести, и налоги платить.

Она задвинула ящик, на который опиралась, села на ковер, вытянула ящик с прошлогодними счетами. На первой его папке значилось ЯНВАРЬ, другие были помечены остальными месяцами года. Мэри пролистала содержимое папки, просмотрела счета, в основном на несколько тысяч долларов, отправлявшиеся жителям Южного Филли и мелким фирмам. Ничего интересного. Мэри взялась за ФЕВРАЛЬ — результат тот же. Добравшись до июня, она начала уже терять всякую надежду и тут-то ей попалось нечто такое, от чего она похолодела.

Вот он. Счет. Вверху стояло имя клиента: «Джованни Сараконе». Мэри прочитала счет, в котором только и было сказано: «Полугодовой платеж». Сумма — 250 000 долларов.

Она едва не расхохоталась. Сумасшедший дом! Что же это было за дело, которое вел Фрэнк для Сараконе, если оно тянуло на такие гонорары? Мэри схватила декабрьскую папку, пролистала ее. И опять, в самой середине, пятнадцатое число: копия счета Джованни Сараконе. Сумма: 250 000 долларов. Мэри едва соображала.

Это что же получается? Она перевела взгляд на ящик со счетами более давними. Ей потребовалось всего пять минут, чтобы найти счета за июнь и декабрь на общую сумму в 500 000 долларов. Она проверила год еще более ранний и два следовавших за ним: всего получилось пять лет. Каждый год — копии счетов на 500 000 долларов. И сколько лет это продолжалось?

Мэри держала перед собой папки и видела, как дрожат ее руки. Она вытащила из папок все счета, направленные Сараконе за пять лет, сложила их вдвое и сунула в сумочку. Потом поставила папки на место и, выключив в архиве свет, ушла. Хорошие девочки всегда экономят электроэнергию и очень стараются, чтобы никто не поймал их с поличным.

Быстро выйдя в коридор, Мэри вылезла на улицу через разбитое окно и побежала под дождем. По крайней мере одну заповедь она сегодня нарушила: «Не кради адвокатских счетов», но накопившаяся усталость заглушала чувство вины. Сумочку она прижимала к груди, прикрывая ее от дождя, потому что там лежали счета и на каждом стоял очень ценный адрес.

Теперь она знала, куда ехать дальше.

Гроза затихать явно не собиралась, дождь лупил по крыше и по окнам старенького БМВ Мэри. Но последние два часа она неслась, вдавив газ в пол, мимо темных холмов и редких домиков к городку под названием Бёрчранвилль. Нужный дом она отыскала быстро. Впрочем, в таком маленьком и, по-видимому, престижном месте это было несложно.

Дом Джованни Сараконе стоял в конце длинной узкой дороги. Мэри остановила машину на противоположной стороне. Ей все еще не верилось, что она и вправду здесь, у дома Сараконе. Человека, который был рядом с Амадео, когда тот умер. Жив ли еще сам Сараконе? Она протерла оконное стекло, вгляделась в темноту.

Высокие ворота, перекрывавшие въезд к дому, освещались массивными фонарями, установленными на каменных столбах. Воротами, видимо, управляли из дома, потому что рядом никого не было. И внезапно они начали открываться.

Мэри съежилась на сиденье и увидела, как из ворот выехал и свернул на дорогу, налево, черный седан. Когда седан скрылся из виду, она выпрямилась. Ворота медленно закрывались. На то, чтобы принять решение, у нее оставалась минута. Мэри рывком распахнула дверцу машины, схватила сумочку и выскочила под дождь. Она проскочила в щель между воротами, добежала до укрытия — большого дуба с густой кроной — и огляделась.

Изгибающаяся подъездная дорога из скользкого булыжника вела к огромному четырехэтажному особняку. Как Сараконе смог позволить себе такой дом? За особняком виднелся каменный сарай, а рядом с ним — шикарный гараж на несколько машин. Перед гаражом стояли два черных «мерседеса».

Если не дана смелость, будь решительной, напомнила себе Мэри и зашагала по подъездной дороге — с показной отвагой, намного превосходившей ту, которую она ощущала, — к парадной двери. По бокам от двери возвышались белые колонны, подпиравшие крышу крыльца. Мэри позвонила.

Дверь отворила чернокожая девушка в чистенькой белой униформе с вышивкой на груди — «УХОД НА ДОМУ». Чуть выше надписи поблескивал золотистый бейджик с именем КЕЙША. Она была хорошенькой, двадцати с небольшим лет, с короткой стрижкой и чуть подкрашенными губами. Увидев Мэри, девушка озадаченно поджала губки.

— Кто впустил вас в ворота? Что вам надо?

— Я собиралась позвонить через интерком, но тут из ворот выехала машина, и я зашла. Я знакомая мистера Сараконе и приехала, чтобы повидаться с ним.

— Знакомая? — переспросила Кейша, окинула неодобрительным взглядом вымокшую гостью. — А разве вы не знаете, что мистер Сараконе болен? Он не принимает гостей.

— По правде сказать, я не то чтобы его знакомая. — Мэри достала из сумочки визитную карточку и протянула ее сиделке. — Я адвокат и представляю одного очень старого друга мистера Сараконе. Его имя — Амадео Брандолини. Как раз в связи с этим мне и необходимо повидать мистера Сараконе.

— Боюсь, я не смогу… — Девушка отступила от двери и начала было закрывать ее, но Мэри резко выставила вперед руку.

— Клянусь вам, мистер Сараконе очень рассердится, если вы меня прогоните. Может быть, даже уволит вас.

На сиделку эти слова подействовали.

— Вы серьезно? Мне нужна эта работа. Как, вы сказали, зовут вашего клиента?

— Уверяю вас, — напирала Мэри, — как только вы назовете мистеру Сараконе имя моего клиента, он захочет меня увидеть.

— Хорошо, подождите здесь, — уже более мягко сказала Кейша. Она обеспокоенно глянула на улицу. — Простите, что заставляю вас ждать снаружи в такую погоду. Но без разрешения мистера Сараконе я не могу вас впустить.

— Ничего страшного, спасибо. — Мэри шагнула назад, дверь закрылась.

Спустя минут пять на пороге появилась очень красивая женщина, примерно ровесница Мэри. Блестящие черные волосы до плеч, темные миндалевидные глаза и тело, за обладание которым любая модель могла бы пойти на убийство. Женщина была слишком молода для жены Сараконе, из чего Мэри заключила, что женой его она и была.

— Здравствуйте. Я Мелания Сараконе, жена Джованни. — Она протянула Мэри руку с наманикюренными ногтями. — Прошу вас, входите.

— Спасибо.

Миссис Сараконе с силой стиснула руку Мэри и буквально втащила ее в дом, захлопнув дверь.

Ну хорошо, ты меня напугала. Вообще-то глупо было ехать сюда, никому ничего не сказав.

— Что-нибудь желаете? Колы или воды? — поинтересовалась миссис Сараконе, шагая впереди Мэри по толстому ковру.

— Нет, спасибо.

Мэри прошла за ней в огромную гостиную, заставленную книжными стеллажами. В гостиной были обтянутые темно-синим плюшем диваны и кресла им под стать. Миссис Сараконе села в кресло и указала Мэри на такое же, стоявшее напротив.

— Спасибо, — сказала Мэри. — У вас очень красивый дом, миссис Сараконе.

— Можете называть меня Меланией. Так вы — адвокат Амадео Брандолини?

— Он умер в сорок втором году, покончил с собой. Я представляю фонд его наследуемого имущества. — Мэри не хотелось раскрывать все свои карты. — Насколько мне известно в день смерти рядом с ним находился ваш муж.

— Странно. Он никогда об этом не упоминал.

— И тем не менее они были большими друзьями и попали в один лагерь в Монтане. Во время войны.

— И этого я не знала. Вы уверены?

— Совершенно. — Мэри достала из сумочки копии фотографий, которые нашла в музее. Копий она сделала три и две другие оставила на работе, а оригиналы спрятала там же, в надежном месте, — на этот раз Мэри рисковать не собиралась. — Это ведь Джованни стоит, в фуражке? — спросила она.

— Ух ты! — Старательно подведенные глаза Мелании вспыхнули. — Какой красавец! Ему здесь лет двадцать.

— Да. В то время он был моложе. А тот, что ниже ростом, Амадео. — Мэри помолчала. — Мелания, я понимаю, уже поздно, но, как вы думаете, не могу ли я поговорить с вашим мужем?

— Нет, извините. Он очень болен. У него рак. — Мелания вернула Мэри фотографии.

— О, простите. — Мэри, едва не застонала от досады.

— Если честно, он при смерти. Я не знаю, долго ли он протянет. Мы теперь живем от одного дня к другому. — Мелания изобразила на лице несколько преждевременную скорбь. Но Мэри-то знала: молодая женщина, выходящая замуж за старика, не только готова к его смерти, но и рассчитывает на нее.

— Ужасно, — сказала Мэри с сожалением. Слишком уж долгий путь проделала она — от Национального архива до Монтаны и обратно, — чтобы добраться до Сараконе. Если он жив, еще не все потеряно. — А у вас есть дети? — поинтересовалась она.

— У Джованни есть сын от предыдущего брака. Джастин. Он появится с минуты на минуту. — Мелания взглянула на золотой «Ролекс». — Он запаздывает — из-за погоды, наверное.

Что ж, можно поговорить хотя бы с ним.

— А знаете, по-моему, я однажды встречала Джастина.

— Очень может быть. Он окончил юридическую школу, но, правда, теперь больше не практикует. — И Мелания с интересом улыбнулась Мэри. — А где вы с ним познакомились?

— В одном баре, там кто-то что-то отмечал. Сейчас ведь многие юристы бросают практику. Я и сама об этом все время думаю. А почему он отошел от дел?

— Ну, не совсем отошел. Джастин занимается инвестициями. Бизнесом Джованни.

— Инвестициями?

Улыбка Мелании померкла.

— А почему вы, собственно, интересуетесь этим?

— Пытаюсь поддерживать разговор, который отвлечет вас от печальных мыслей. У меня получается?

— Нет. — Впрочем, Мелания рассмеялась, и Мэри облегченно откинулась на спинку кресла.

— Послушайте, я понимаю, это звучит неприлично и ужасно, но нельзя ли мне все-таки повидаться с Джованни? Клянусь, это не займет больше трех минут. Я только покажу фотографию…

— Нет, — оборвала ее Мелания. — Мой муж при смерти.

— Он ведь не спит сейчас? Ему сказали об Амадео?

— Да. Кейша сказала. — Мелания теряла терпение. — И я присутствовала при этом.

— Для меня это очень важно, поймите, — продолжала Мэри. — Мой клиент был очень близок с Джованни. Что он сказал?

— Ну хватит. — На щеках у Мелании выступил румянец. — Это не ваше дело!

— Я понимаю, что могу оскорбить вас, но это мое дело. — Мэри лихорадочно пыталась найти своим словам хоть какое-нибудь объяснение. — Если я передам своему боссу то, что сказал ваш муж, это произведет на него хорошее впечатление. Вам несложно пересказать их мне, без официоза, чтобы меня не уволили. Мне нужна эта работа.

Она повторила фразу Кейши, однако повторила искренне, и на Меланию это, по-видимому, произвело впечатление.

— Он сказал только одно: «Амадео». Вас это устроит?

Амадео.

— И все? Вы уверены, что больше он не сказал ни слова?

— Он то и дело произносит разные бессмысленные слова — это все морфий и другие лекарства. Человек умирает! Имейте же, в конце концов, совесть! — Мелания вдруг встала, одернула туго обтягивавшие ее бедра брюки. — Я старалась быть с вами любезной, но теперь разговор окончен. Уходите. Сейчас же.

Мэри тоже встала, прижимая к себе сумочку.

— Извините, — сказала она и пошла следом за Меланией к двери. И вдруг, в самый последний миг, к ней вернулась вся ее решимость. Ну не может она вот так махнуть на все рукой и уехать!

Едва Мелания распахнула дверь, Мэри рванула с места и понеслась к устланной ковром лестнице.

— Что? Эй! Как вы смеете! — закричала от двери Мелания, однако на сей раз Мэри извиняться не стала.

Ходу! Она взлетела на второй этаж. Мелания уже приближалась. Где тут спальня Сараконе?

— Остановитесь! — на бегу кричала Мелания. — Нет!

Мэри, задыхаясь, быстро взглянула вправо, влево. С каждой стороны по две двери. За какой из них лежит Сараконе? За той, приоткрытой! Налево! Ходу! Подгоняемая мыслями об Амадео, о его ужасной смерти, она неслась к слабо освещенной спальне, всего на шаг опережая Меланию.

— Нет! Чико, на помощь! Скорее, Чико! — вопила Мелания.

Ходу, ходу, ходу! Мэри пролетела по коридору, ворвалась в спальню, со стуком захлопнула дверь и повернула, запирая ее, барашек на круглой дверной ручке.

И почти в тот же миг по двери заколотила Мелания.

— Выйдите оттуда! Чико! Чико!

Ни с каким Чико Мэри знакомиться не желала. Она резко развернулась и оказалась лицом к лицу с Джованни Сараконе.

Старик сидел, выпрямившись, в огромной кровати, его трясущаяся яйцеобразная голова была совершенно лысой. Темные, ввалившиеся глаза широко раскрыты. Из-под носа уходила к стоявшему рядом с кроватью баллону прозрачная, зеленоватая кислородная трубка.

На лице Джованни Сараконе читался панический страх. Сараконе боялся ее, боялся до ужаса, и в этот миг, оказавшись лицом к лицу с ним, она совершенно точно поняла почему. Потому что это он убил Амадео. Услышав, что она здесь, старик сразу понял причину ее появления. Должно быть, Сараконе многие годы со страхом ожидал этого дня, и вот он наконец наступил, застав старика уже на смертном одре. И понимание всего этого наполнило Мэри злорадной силой.

— Вы убили Амадео Брандолини! — крикнула она.

— Прекратите! — вопила Мелания. — Чико! Ломай дверь!

В следующий миг дверь сотряс громовой удар, едва не сорвавший дверь с петель.

— Прошу вас, прошу, — прохрипел Сараконе, подергивая головой. Он бессильно протянул руки к ней. — Прошу вас, не мучайте меня! Пожалуйста! О боже!

— Бог вам не помощник! — Мэри трясло от ярости, которой она раньше никогда за собой не замечала. — Бог не помогает убийцам! Вы своими руками задушили Амадео. А потом надели ему на шею петлю и попытались представить его смерть как самоубийство. И остались безнаказанным.

Внезапно из двери полетели щепки, а к воплям Мелании присоединились мужские крики:

— Впусти меня, сука! Открой дверь!

— Нет. Пожалуйста. Нет!

Голова Сараконе тряслась все сильнее, и Мэри увидела, что глаза его наполняются влагой, однако слезы старика не смягчили ее. Он не опроверг сказанного ею. Он боялся лишь за себя. Он сделал это. Убил Амадео, а теперь плачет от жалости к себе. И только она одна была защитницей Амадео, совершившей путешествие в пространстве и во времени, чтобы встретиться с его убийцей на пороге смерти.

— Вы убили его! Убили, и я хочу знать почему!

Она шагнула к кровати, но Сараконе не отпрянул от нее, нет — подался вперед, словно зачарованный. Он снова тянул руки, точно желая обнять незваную гостью, и у Мэри мелькнула мысль: может, старик до того одурманен лекарствами, что принимает ее за исполнителя кары небесной.

— Почему вы убили вашего друга, Амадео? Почему? — И тут Мэри вдруг услышала свой голос: — Perchè, Gio? Mi dica! Mi dica perché![1]

По-итальянски она не говорила уже много лет.

— Мисс Динунцио, пожалуйста, не причиняйте ему боль, — произнес женский голос, который было едва слышно из-за грохота ломаемой двери. Голос принадлежал Кейше и шел из глубины спальни. Мэри в своей лихорадочной спешке не заметила ее, но сейчас увидела, что лицо сиделки остается спокойным. — Не надо, прошу вас.

Дверь могли выломать теперь уже в любую секунду.

Сараконе плакал, слезы текли по его обвислым щекам, однако Мэри сознавала — она не причинит ему никакой боли. Она пришла сюда не для этого. В эту минуту, когда дверь могла вот-вот слететь с петель, Мэри не испытывала к испуганному старику ничего, кроме жалости. И она, наклонившись над кроватью, прошептала по-итальянски:

— Dica al vostro Dio perché, Giovanni. Dica al Dio.[2]

Она почувствовала, как слабеют ее колени, и тут в спальню ворвался, точно взбешенный бык, огромный мужчина. За ним последовал другой, пониже ростом.

В следующую секунду на Мэри точно налетел товарный поезд — ее схватили за плечи и швырнули спиной на домашний кинотеатр. Затылок взорвался болью. Все происходило так стремительно, что она даже не разглядела человека, который кинулся на нее. В глаза ей бросилась только рябая кожа. Водитель «эскалады». Он снова подскочил к ней, снова схватил за плечи и собрался ударить еще раз, но тут она различила сквозь туман в голове голос второго мужчины.

— Нет, Чико! Остановись! — Это явно был приказ.

Слава богу. Мэри обмякла в мощных руках Чико. Веки ее чуть приоткрылись — и она увидела искаженную от гнева физиономию сына Сараконе.

— Не лезь не в свое дело! — крикнул он и с ненавистью плюнул ей в лицо.

Последним, что помнила Мэри, был налетающий на нее словно размазанный по воздуху кулак Джастина Сараконе.

И его глумливая улыбка.

Мэри очнулась в темноте, на водительском месте своей машины. Ключи от машины и сумочка лежали у нее на коленях. Часы показывали 3.18. Дождь колотил по крыше, и от этого звука боль в голове Мэри только усиливалась. Мысли ее путались, правая щека горела. Она повернула к себе зеркальце машины и едва не вскрикнула. Даже в тусклом предрассветном свете она различила кровь на лице и заплывший глаз.

Она повернула голову, и шею мгновенно пронзила боль. Ворота поместья Сараконе были закрыты, словно она никогда в них и не входила. Мозг Мэри с трудом начинал проясняться. Итак, Сараконе убил Амадео. А водитель «эскалады» работал на Сараконе. Должно быть, хозяин велел ему следить за ней, как только она занялась делом Амадео. Но теперь ей было непонятно, зачем он это сделал. Старик умирал от рака. Не мог же он в таком положении всерьез опасаться того, что ему предъявят обвинение в убийстве. А смерть Фрэнка? Был ли Сараконе причастен к ней — или его жена, или сын?

Счета! Мэри сунула руку в сумочку. Ее бумажник, телефон — все осталось на месте, однако счета и копии фотографий исчезли. У Мэри мгновенно пересохло во рту. Они забрали оригиналы счетов. Есть ли копии, Мэри не знала. А без счетов никаких доказательств связи Фрэнка с Сараконе не существует.

Ладно, не время ломать над этим голову. Нужно убираться отсюда. Она торопливо вставила ключ в замок зажигания и поехала назад, в Филадельфию. Там все-таки безопаснее, чем в Бёрчранвилле.