Улыбка убийцы

Глава 6

— Мы скоро закрываемся, — предупредила билетерша, снова увидев Мэри.

— Я знаю, извините меня. Мне нужен архив.

— Хорошо, я тут еще повожусь кое с какими документами, но потом пойду домой. — Билетерша торопливо провела Мэри по коридору и остановилась у двери с табличкой «КАБИНЕТ СМОТРИТЕЛЯ». — За час управитесь?

— Если не смогу, приду завтра. Вы не против?

— Нет, конечно. В архиве хранятся документы за все время действия лагеря. Что-нибудь вы обязательно найдете. — Билетерша достала из кармана ключи, отперла дверь.

Маленькая комнатка, в которую ступила Мэри, вся сплошь, от пола до потолка, была заставлена стеллажами с папками.

— Ух ты! — восторженно произнесла она.

— Да, тут замечательно. — Билетерша достала с полки пухлый скоросшиватель и протянула папку Мэри. — Вот это вам поможет. Алфавитный указатель. — И направилась к двери. — Удачи, — сказала она, помахав рукой.

Мэри принялась за дело.

Час спустя дверь кабинета отворилась — на пороге стояла билетерша в легкой куртке и с сумочкой.

— Посмотрите, что я нашла! — взволнованно заговорила Мэри, откладывая в сторону папки. В руке она держала два старых, потрескавшихся от времени снимка.

— Ну-ка, ну-ка. Минутка у меня еще есть.

Мэри разложила снимки, и билетерша склонилась, вглядываясь в них. Это были групповые фотографии, сделанные в полях.

— Вот человек, которого я искала! — Мэри торжествующе указала на Амадео.

— Рада за вас, — улыбнулась билетерша.

— А вот он здесь. — Мэри ткнула пальцем во вторую фотографию — с такой гордостью, точно в козырную карту. — Посмотрите внимательно. Снимки сделаны в разное время, но в них есть кое-что общее. Согласны?

— Да, — кивнула билетерша, — ваш человек, Брандолини, всегда стоит в первом ряду. Он был коротышкой.

— Правильно. — Мэри сдвинула палец во второй ряд, к высокому мужчине в фуражке. — А кроме того, на обеих фотографиях мужчина в фуражке стоит прямо за Амадео, положив руки ему на плечи.

— Интересно. — Билетерша посмотрела на Мэри. — И что?

— Вероятно, они были друзьями. Вот я и думаю, не тот ли это друг, который был с Амадео на свекольном поле в день его смерти. Вы не знаете, как бы я могла выяснить, кто он? Мистер Мильтон, случайно, не знает?

— Скорее всего, нет. Он же в гараже работал.

— Может быть, жив кто-то из интернированных?

— Нет. Некоторые из них осели здесь, но все уже умерли. — Билетерша задумчиво покачивала головой. — Один-то жив, Берт, но его сейчас нет в стране.

Мэри вспомнила: Мильтон тоже упоминал о Берте.

— А кто-нибудь из персонала лагеря?

— Постойте-ка. — Билетерша склонила голову набок, ее стального оттенка волосы засветились, поймав луч света. — Вообще-то есть один человек, Аарон Найквист. Он бывший адъютант, живет в Бьютте. По-моему, ему приходилось часто иметь дело с интернированными. Может, он что-то знает?

— А далеко отсюда до Бьютта?

— Да по дороге всего ничего будет.

По-монтански, как уже выяснила Мэри, это означало часа два езды. Ну да ладно, вечер только начинается.

Небо над Монтаной постепенно темнело, густая кобальтовая синева сменилась сочной лиловостью винограда. И, когда Мэри доехала до небольшого дома, обшитого белыми досками, в котором жили Найквисты, было уже совсем темно.

Окна первого этажа не горели, свет пробивался только из-за штор одного окна на втором этаже. Глядя на табличку «ПРОДАЕТСЯ» на газоне, Мэри подумала, что приехала как раз вовремя, правда, свет наверху говорил о том, что мистер Найквист, скорей всего, уже ложится спать. Неужели, чтобы получить ответы на свои вопросы, ей придется поднимать на ноги всю семью?

Мэри вылезла из машины, прошла по дорожке к дому. В доме стояла тишина, заставившая ее замедлить шаг. Может, лучше уехать и вернуться сюда утром? Она уже собралась повернуть назад, но тут заметила свет, падавший откуда-то на гравийную подъездную дорожку. Мэри направилась в ту сторону и увидела за домом сарай. Дверь сарая была открыта — там, под яркими лампами, стоял старенький грузовой пикап.

Мэри подошла к двери, огляделась. Видно, хозяева использовали сарай как гараж. Стены здесь были обиты досками, на колышках ровными рядами висели инструменты.

— Мистер Найквист? — позвала Мэри. Тишина. Она ступила в гараж, отметила, что здесь, пожалуй, даже чище, чем у нее в квартире, и повторила погромче: — Мистер Найквист?

— Да? — донеслось из-под пикапа.

Мэри посмотрела вниз. Из-под пикапа торчали ноги в помятых джинсах и в поношенных кроссовках.

— Добрый вечер, меня зовут Мэри Динунцио, — наклонившись пониже, сказала Мэри.

— Что?

Мужчина наконец выбрался из-под грузовика: молодой, в серой тенниске, с красивым, испачканным смазкой лицом и карими глазами под козырьком зеленой бейсболки. Он встал, вытер руку о джинсы, поздоровался с Мэри.

— Привет, я Уилл Найквист. А вы, простите?

— Мэри Динунцио, — повторила она. — Очень рада познакомиться с вами, извините за вторжение. Я ищу Аарона Найквиста.

— Это мой дед.

— Отлично! Надеюсь, для разговора с ним еще не поздно?

— Простите, но он умер примерно полгода назад, — ответил молодой человек, и сердце Мэри ухнуло. Слишком поздно.

— Примите мои соболезнования.

— Спасибо, но для него это было скорее благословением. И для моей бабушки тоже. Он очень долго болел. А зачем вы хотели видеть его?

— Думала задать ему несколько вопросов о форте Мизула. Он ведь был во время войны офицером и служил там, верно?

— Не знаю. По-моему, на какой-то службе дед состоял во время войны, но он об этом почти не рассказывал. — Уилл глянул в сторону дома. — Вот бабушка, наверное, что-нибудь знает. Давайте я отведу вас к ней, вы поговорите. Она обычно допоздна читает.

Мэри стало неловко:

— Мне не хочется беспокоить ее.

— Да она любой компании будет рада. После смерти деда ей совсем нечем себя занять. — Уилл стянул с головы бейсболку, и Мэри увидела его густые темно-русые волосы. — Пойдемте, я вас познакомлю. Ночная гостья — это для бабушки целый праздник. К тому же она сегодня пирог испекла.

— Пирог? — переспросила Мэри, стараясь скрыть интерес.

Едва успев познакомиться с хозяйкой, Мэри уже сидела на мягком стуле у соснового кухонного стола. Миссис Найквист была стройной и хорошо выглядела в сером спортивном костюме. Лет ей было, вероятно, за восемьдесят. Она была милой и приветливой, но в глазах ее застыло горе.

— Неужели вы никогда не пробовали пирог с черникой? — удивленно спросила она. И поставила перед Мэри тарелку с большим ломтем пирога.

— Нет. Я и чернику-то никогда не видела.

Миссис Найквист улыбнулась:

— По вкусу черника напоминает крыжовник.

— И крыжовника я тоже ни разу пробовала. Вот ньокки пробовала, а в Филадельфии ничего больше и не растет.

— Так вот вы откуда. А я гадала, что это у вас за акцент? И говорите вы так быстро.

— Да, — ответила Мэри, постаравшись произнести это слово помедленнее: да-а.

— Вы не хотите чаю к пирогу, а, милочка?

— Если вас не затруднит.

— Нет. Немного движения — мне это полезно. Господи, я же теперь целыми днями дома. — Миссис Найквист суетилась на вычищенной до блеска кухне. — На прошлой неделе даже в гараже порядок навела. Какое-никакое, а занятие. — Она махнула рукой: — Вы пирог-то попробуйте.

Мэри отломила вилкой кусочек пирога.

— Ух ты, как вкусно!

— Ешьте-ешьте, я только буду рада, — улыбнулась миссис Найквист. — Уилл прав: я нуждаюсь в обществе. Он волнуется, думает, что я впадаю в хандру. Даже хочет устроить мне свидание с одним из здешних прихожан, которого я совсем не знаю.

— Так вам тоже приходится иметь с этим дело? — усмехнулась Мэри. — Кому они только нужны — свидания вслепую? Уж лучше телевизор посмотреть.

— Вот и я о том же. — Миссис Найквист поставила перед Мэри чашку горячего чая и присела. На запястье у нее были большие мужские часы, несомненно, часы мужа, да и обручальное кольцо она носила по-прежнему.

Я тоже вдова, подумала Мэри.

— Вы, наверное, скучаете по мужу, — заметила Мэри.

— Каждую минуту, — вздохнула миссис Найквист. — Говорят, на все существуют свои причины, но я в это больше не верю. А вы? — Она взглянула сквозь очки прямо Мэри в глаза, и стало понятно — разговор предстоит серьезный, отнюдь не досужая болтовня о том о сем.

— Если честно, я никогда не думала, что все происходящее с нами обязательно должно иметь какую-то причину, — ответила Мэри. — Это пустые слова, которые мы говорим друг другу, чтобы как-то справиться с тем, что на нас свалилось. Не верю, что у Бога для каждого из нас составлены особые планы.

— Тогда во что же вы верите, Мэри?

Миссис Найквист замолчала, ожидая ответа, и Мэри вдруг поняла, что очень хорошо знает, во что верит. Поняла сейчас, сидя в этом темном доме в штате Монтана, — в чужом доме.

— Я верю в справедливость. И в любовь. И в то, что справиться с прошлым нельзя — человеку это не по силам. Этого даже и ожидать не следует. Лучшее, на что можно надеяться, — на возможность как-то сжиться с прошлым. И идти дальше. Прошлое становится частью каждого человека. Мы должны складывать прошлое, как лист теста для ньокки, и раскатывать его. Складывать и раскатывать снова. — Мэри и сама удивилась, услышав, как дрогнул ее голос.

— А знаете, Мэри, наверное, вы правы.

— Вполне возможно. Я так часто ошибаюсь, что мои шансы оказаться правой все растут и растут.

Миссис Найквист рассмеялась:

— Вот уж сочиняете. Вы очень умная девушка.

— Это на меня так черника подействовала. В ней явно таятся какие-то волшебные силы.

Миссис Найквист снова рассмеялась, налила еще чаю.

— Ну хорошо, вы ведь приехали, чтобы поговорить с моим мужем, а я вас забалтываю. Зачем вы хотели повидать его?

— Я узнала от мистера Мильтона, что во время войны ваш муж служил в форте Мизула. А я провожу кое-какие исследования, и мне нужно установить личность одного интернированного, которого я увидела на старых снимках.

— Может быть, я смогу вам помочь. Я ведь тоже работала в лагере — секретаршей.

— Что вы говорите? — удивилась Мэри.

— Да, но я работала неофициально. Рабочих рук во время войны не хватало, вот Аарон и уговорил свое начальство взять меня. Без оплаты.

— Вам следовало найти себе хорошего адвоката.

Миссис Найквист улыбнулась.

— Ладно, — сказала Мэри, — если вы не против взглянуть на фотографии, так они у меня с собой.

И едва Мэри выложила снимки на красно-белую скатерть, миссис Найквист, ахнув, воскликнула:

— О боже! — И ее рука взметнулась к груди.

— Вы знаете этих людей?

— Я словно вернулась в прошлое. Простите. Очень неожиданно. Ах, действительно я помню этого мужчину в фуражке.

— Вам известно его имя? Я думаю, что он дружил со вторым, с Амадео Брандолини. Вот с этим. Его вы тоже знаете?

— Дайте-ка посмотреть. — Миссис Найквист взяла со стола фотографию. — Нет, его я не знаю.

— Вы уверены? Амадео был рыбаком из Филли. И покончил с собой. Они все работали на свекольных полях.

— Постойте-ка. — Миссис Найквист отложила фотографию. — Нет, его я не знаю, но об этой истории слышала — о том, что один из них покончил с собой после смерти жены. — Миссис Найквист пристукнула по фотографии: — А того, что в фуражке, я узнала, это точно. Мы все его знали — ну, то есть девушки, которые работали в конторе лагеря. Бабник, так мы его называли. У него был очень хороший английский. И мы использовали его как переводчика. Он не был таким совсем уж насквозь итальянским итальянцем, как остальные.

— Но как же мог интернированный приходить в вашу контору? Я хочу сказать, они ведь были заключенными, разве нет?

— Да, но ко всем относились по-разному. Японцы, те постоянно находились под охраной. И с немцев тоже глаз не спускали. А итальянцы имели гораздо большую свободу. Мы с ними то и дело пересекались. В то время мы с мужем жили при лагере.

— Но почему же тогда охрана присутствовала при разговорах итальянцев с теми, кто к ним приезжал? Представьте, я нашла докладную записку, из которой следует, что охранник присутствовал при разговоре Амадео с его поверенным. Он даже послал в ФБР копию этой записки.

Миссис Найквист поморгала, потом покачала головой:

— Не понимаю, обычно ничего подобного не было. Но, правда, я работала там не очень долго и всех порядков не знаю.

Мэри поставила в уме галочку.

— Хорошо, давайте вернемся к мужчине в фуражке. Откуда он был родом, не знаете?

— Так сразу и не припомню.

— Может быть, у вашего мужа остались какие-нибудь фотографии или документы, которые подскажут нам?

— Нет, — покачала головой миссис Найквист. — Аарон не был сентиментальным человеком. И никаких свидетельств о тех днях не хранил. — Она потерла лоб. — Постойте-ка. Нашим девушкам он очень нравился. Ему было лет двадцать, и манеры у него были городские. — Миссис Найквист прищелкнула пальцами: — Так он же был с востока — из Филадельфии. Как и вы! Вспомнила: Джованни Сараконе. Девушки его называли Джо.

— Джованни Сараконе! Джо! — Мэри вскочила со стула и горячо обняла миссис Найквист. — Это уже многое!

Миссис Найквист, улыбаясь, чуть отстранилась от нее, и Мэри невольно залюбовалась, глядя в ее красивые голубые глаза. Должно быть, в молодости она была очень хороша собой.

— Бабник, говорите? А к вам он тоже проявлял интерес?

Глаза миссис Найквист вспыхнули:

— Нет, я была замужем. К тому же хорошо стреляла.

Мэри рассмеялась.

— Погодите-ка. Давайте я вам кое-что покажу. — Миссис Найквист подошла к стоявшему у стены столику, взяла обрамленную фотографию и протянула ее Мэри.

На черно-белом снимке красивая молодая женщина в кожаных штанах и ковбойской шляпе сидела верхом на взбрыкнувшей лошади. Лошадь явно пыталась сбросить наездницу, но женщина широко и беззаботно улыбалась. Мэри изумленно уставилась на миссис Найквист:

— Это вы?

— Конечно. Я выступала на родео, арканила лошадей, гнала их в загон. Делала все что положено.

— Как же вы этому научились? — Мэри вернула ей снимок.

— Мама научила. Я была дочерью владельца ранчо, как и она.

— Это какая же нужна храбрость! И вам не было страшно?

— Ну еще бы. Так это ж самое веселое, когда тебе страшно.

Мэри расхохоталась. Даже мысль об этом была чужда ей, как, впрочем, и сама Монтана.

— Жаль, что я так не могу.

— И вы можете. И каждый может. — Миссис Найквист поставила рамку с фотографией на столик и снова села. — Нужно просто залезть на лошадь и держаться на ней.

— Залезть на лошадь? Я машину-то боюсь водить.

Миссис Найквист поджала губы:

— Я тоже не из смелых. Но во мне есть решительность. Вы умеете быть решительной, Мэри?

— Думаю, да. Это ведь как упрямство, а все женщины Динунцио до жути упрямые.

— Ну вот и все. Если вам не дана смелость, будьте решительной. Результат получится тот же самый.

— Правда? — растерялась Мэри.

— А вы проверьте.

Решимость.

— Я попробую. — Мэри снова взглянула на фотографии. — Мне бы побольше узнать об этом Сараконе. Не знаете никого, кто мог бы рассказать?

— Нет. Простите. — Губы миссис Найквист изогнулись в печальной улыбке. — Все уже умерли. Последней ушла Милли Берглунд — мы с ней вместе работали. Милли скончалась незадолго до гибели моего сына с невесткой.

Эти слова словно прибили Мэри к земле.

— Вашего сына и его жены?

— Да. Они погибли в прошлом году на дороге. На них наехал пьяный водитель. Тогда-то Уилл и перебрался ко мне. Он их единственный сын. Копит сейчас деньги, чтобы восстановиться в университете. Страховки у них не было, а одни только расходы на похороны… — Голос миссис Найквист оборвался.

Сколько горя ей пришлось пережить всего за один год!

— Вам нехорошо? — учтиво спросила Мэри.

— Все в порядке, не волнуйтесь. — Миссис Найквист промокнула глаза салфеткой. — А зачем вам понадобился этот Сараконе, Мэри?

— Тут дело юридическое.

Миссис Найквист нахмурилась:

— Так вы юрист?

— Трудно поверить, правда?

— Вы такая хорошая.

— Я хороший юрист, — улыбнулась Мэри.

— И что же это за дело? — спросила миссис Найквист.

— Я представляю интересы фонда наследуемого имущества Амадео Брандолини. И думаю, что Сараконе мог быть причастным к смерти моего клиента.

Миссис Найквист удивленно приоткрыла рот:

— Но вы же сказали, что он покончил с собой.

— Я в этом не уверена. Я думаю, что его могли убить.

— Господи, какой ужас! — воскликнула миссис Найквист.

— Вот и я так считаю. Но выяснить все до конца пока не могу. В этой головоломке слишком много кусочков.

— Вы думаете, его убили? А что говорят полицейские?

— Я их не спрашивала. Пока. — Мэри встала, собираясь прощаться. Она уже жалела, что затронула эту тему. — Ну что ж, огромное вам спасибо за помощь. Боюсь, я злоупотребила вашим гостеприимством.

— Нисколько, — уныло отозвалась миссис Найквист. Теперь она совсем сникла. — Задержитесь ненадолго, съешьте еще кусочек пирога, если хотите. Я ведь сова. Читаю час-другой, потом телевизор смотрю.

Эх, совсем как я.

— Ваша взяла! — улыбнулась Мэри.

Миссис Найквист улыбнулась в ответ:

— Сейчас я вам пирога принесу!

Некоторое время спустя Мэри катила по дороге, ощущая прилив сил от чая, пирога и своего первого серьезного успеха в деле. Она уже почти подъезжала к Мизуле, когда затрезвонил ее сотовый. Мэри откинула крышку и тут же услышала Джуди:

— Мар, ты должна вернуться назад. Немедленно.

— Ты чертовски права, должна. Послушай: по-моему, Амадео не покончил с собой. По-моему, его убили, и я думаю, что убийца был родом из Филли.

— В таком случае нам придется раскрывать два убийства.

— Что? — ошеломленно спросила Мэри.