Ультра: Марс

Глава восемнадцатая. Колониализм

*Марс. 9 июля 2048 года *

=Тормозные двигатели активированы=

=Вход в атмосферу=

=Тормозные парашюты будут активированы через 3... 2... 1...=

=Тормозные парашюты выпущены=

=Скорость оптимальна=

=Отклонение от места посадки на 403 метра=

=Корректировка курса=

=Корректировка курса завершена=

=Отстрел тормозных парашютов=

=Посадка завершена=

И всё это время булки мои были плотно сжаты. Настолько плотно, что и иголка не пройдёт.

Прасковья, сидящая напротив меня, сжимала подлокотники и выпученными глазами смотрела на экран информационного терминала.

В псевдо-ИИ я не сомневался, он не лажает, но всё равно, какой-то процент вероятности, что всё пойдёт не так и мы раздолбаемся об поверхность Марса существовал.

К счастью, мы просто подняли большое облако снега и благополучно приземлились на поверхность нашего нового дома.

— Думаю, пора начинать разводить активность, — посоветовала Суо.

— Прасковья, к Астрею, — дал я указание. — Расконсервируем его и подготовим к эксплуатации, так как он может пригодиться сегодня же.

Возникшая гравитация позволила спокойно ходить по модулям, но это было несколько непривычно, так как я привык плыть по ним.

Распечатав грузовой модуль, мы увидели машину, которую нам предстояло эксплуатировать.

Корпус этой штуковины был высотой три метра сорок сантиметров, на двенадцати мощных «лапах», с которым высота УБР-1-1 «Астрей» варьировалась от шести до десяти метров, ширина те же три метра, но уже двадцать пять сантиметров, а длина — двадцать метров. Масса — что-то около пятидесяти пяти тонн, не считая нас с Прасковьей. Силовая установка — ядерная, автоматически управляется бортовым псевдо-ИИ, поэтому может действовать хоть следующие двадцать пять лет. Правда, через двадцать пять лет всё остальное в «Астрее» придёт в полную негодность и никакой текущий ремонт нас не спасёт. Я трезво оцениваю его ресурс и примерно предполагаю, что он протянет лет пять-семь только на текущем ремонте и только при условии, что по нам не будут слишком часто долбить из стационарных рельсотронов.

Расконсервация УБР заняла у нас десять минут. Псевдо-ИИ пробудился, проверил все системы и доложил о готовности принять экипаж.

— Сколько до Маринера? — спросил я мысленно.

— Сегодня никуда идти не нужно, — хмыкнула Суо. — Лучше пообщайтесь с марсианами, они, кстати, уже выехали к вам на марсоходе.

Да, мы на самом Северном полюсе Марса. За бортом температура −95°C, но тут бывает гораздо холоднее. Зато с водой нет абсолютно никаких проблем, пусть и посадку осуществить крайне геморройно. Из дополнительных плюсов также то, что наблюдательные станции американцев тут практически не пролетают, поэтому посадка наша имела неплохой шанс пройти незамеченной.

Садились мы, разумеется, не в самом эпицентре снежной шапки Марса, а на краю, тут недалеко находится «нормальная» местность, с песком, камнями и прочими радостями, которыми богата эта планета.

Мы взошли на борт «Астрея» и заняли привычные места, я сел на кресло первого пилота, а Прасковья в кресло второго.

Боевая рубка располагалась в самом сердце машины и соперничала в защищённости только с двигательным отсеком, где покоился ядерный реактор, на пониженных мощностях функционировавший весь наш полёт сюда.

Псевдо-ИИ корабля отделил грузовой модуль и раскрыл его, выпуская «Астрея».

УБР встал на всех «лапы», передние из которых являлись комбинированными манипуляторами, а затем, повинуясь моей воле, начал движение в сторону уже зафиксированного марсохода.

Бортовой псевдо-ИИ опознал его как марсоход «Есенин», тип 3Г. Вооружения никакого на нём быть не должно, но сканеры показали, что на крыше его оборудовали люк и установили некую пусковую установку, а также импровизированную пушку.

Просто так сугубо мирный марсоход так переделывать не будет, а это значит, что у них уже не старое-доброе мирное сосуществование с американцами.

=Попытка установить связь по радиоканалу=

Это бортовой псевдо-ИИ зафиксировал облучение корпуса машины направленными радиоволнами.

=Идентификация=

=Машина марсианской экспедиции Российской Федерации=

То есть это точно «Есенин» 3Г, а не нечто маскирующееся под него.

— Неизвестный объект, назовитесь, — раздалось из динамиков моих наушников.

— Это Клевец-5, — представился я. — С кем разговариваю?

— Наши? — напряжённо спросила Прасковья, держа руки на консоли управления орудийными системами.

— Мы — разведывательный отряд марсианской экспедиции Российской Федерации, — сообщил мне неизвестный. — Какое государство представляете, Клевец-5?

Киргизскую республику, блин... Тут только два государства можно представлять, это же Марс, блин...

— Российская Федерация, — ответил я. — Передаю пакет идентификационных сигнатур.

— Эм... — раздалось из динамиков. — Наша машина не оборудована устройством для считывания подобных данных, поэтому прошу передать пакет на следующей частоте...

Неизвестный надиктовал нам цифры, бортовой псевдо-ИИ обработал их и по моему разрешению отправил ПИС, то есть пакет идентификационных сигнатур.

— Мы получили ответ, — сообщил мне неизвестный. — Двигайтесь за нами.

— Скажите вашим, чтобы прислали свои сигнатуры, — потребовал я.

Доверяй, но проверяй. Я ещё не завёл на Марсе новых друзей, которым можно вот так просто доверять.

Спустя несколько секунд прилетел пакет данных, который бортовой псевдо-ИИ обработал ещё быстрее. 100% совпадение.

— Добро, — произнёс я в микрофон.

Марсоход развернулся на месте и поехал по своим следам обратно.

=Зафиксировано беспилотное летательное средство над зоной посадки=

Это сообщение от псевдо-ИИ ещё недавно космического корабля.

— Вы беспилотники не запускали? — спросил я по радиосвязи.

— Никак нет, — ответил неизвестный.

— Ясно, — сказал я и переключился на управление зенитной системой корабля.

Беспилотник был довольно крупным, с небольшими двигателями, благодаря которым он висел на высоте около четырёх километров. Навёл на него орудие и дал залп из пятнадцати снарядов. Плотность атмосферы Марса существенно ниже, чем у Земли, поэтому снаряды летят быстрее, дольше держатся на траектории, что существенно облегчает работу модулю автоматического наведения. Небольшие вспышки на обшивке дрона, затем он ломается пополам и осыпается вниз.

Мы двигались по следам марсохода, который развил скорость семьдесят километров в час.

«Астрей» мог разогнаться до ста двадцати на ровной поверхности или на трассе, а вот по всяким оврагам и холмам спокойно перемещался где-то со скоростью сорок-пятьдесят километров в час.

За час и двадцать минут мы достигли искусственного купола, под которым и находилась колония.

— Заводите машину в ворота, — сказал неизвестный.

В основании купола разъехались ворота, мы прошли внутрь, после чего заехал марсоход.

Не, реальной угрозы, даже если колония внезапно захвачена людьми, идентифицирующими себя как ниндзя-американцы, местные военные мощности не представляют. Весь замут в том, что «Астрей» — это машина, не имеющая аналогов в мире. И пусть США никогда не развивалась в направлении конструирования и совершенствования УБР, которые не вписывались в их военную доктрину, «Астрей» на порядок опережал всё, что было придумано и изготовлено даже у нас.

Годы работы вычислительных мощностей воплотились в виде ультимативной мощности боевой машины, которая предусматривает также использование в условиях Марса. На Венере, конечно, «Астрею» крышка, но там любой машине крышка. Давление в девяносто три раза выше, чем на Земле, температура в среднем 467 °C, полно сернистого газа, который из-за высочайшего давления представляет собой не газ в классическом смысле этого слова, а невообразимый сверхкритический флюид, то есть одновременно газ и жидкость. Всё это пагубно скажется на любом механизме, высаженном на Венеру.

Но, к счастью для нас, Марс не такой.

Тут тоже хорошего мало, но зато ресурс механизмов «Астрея», в том числе из-за низкой гравитации и давления, сохранится гораздо дольше.

Ворота герметично закрылись, а затем раскрылись внутренние ворота, которые пропустили нас в ангар для техники.

— Ставьте машину на место А-2, — распорядился неизвестный из динамиков.

Я не стал спорить и продвинул «Астрея» вперёд, протиснулся между ящиками и большим грузовиком-марсоходом, после чего поставил УБР в стояночный режим прямо на размеченном месте.

Марсоход «Есенин» припарковался на месте А-5, то есть через два автомобиля справа от нас.

Из него вышло три человека в скафандрах. Скафандры тоже были необычными, как и сам марсоход: самопальная металлическая броня защищала жизненно важные участки тел, а на головах их были инженерные шлемы с бронированными лицевыми щитками. Это боевой отряд, а не мирные колонисты.

Что-то тут не так...

Когда мы получали информацию об обстановке на Марсе, в ней не было ничего про то, что идёт какая-то активная война.

Я открыл донный люк и спрыгнул вниз. Дал сигнал и из специальных отсеков на пол спрыгнул десяток «Апелиотов».

РПП-1-1 «Апелиот» — робот прикрытия и поддержки. Это гуманоидной формы роботы, ростом ровно метр пятьдесят, компактные, изготовленные из очень прочных материалов и оснащённые противопульной бронёй, способной выдержать прямое попадание бронебойной пули калибром до 12,7 миллиметров с дистанции от двадцати метров. Одной из особенностей, отличающей их от остальных роботов является продвинутая система управления, которое осуществляет бортовой псевдо-ИИ, с минимальным пингом, который являлся и является для многих подобных роботов карающим мечом, снижающим их эффективность. Но главное, что отличает их от всего, что было разработано и пущено в серию на планете Земля, было то, что они чрезвычайно живучи: по всему их корпусу размещены миниатюрные узлы процессоров, несколько десятков. Даже если в ходе боевых действий каким-то образом будут уничтожены все, кроме одного, робот продолжит сражаться, так как контроль над ним не будет потерян. Управляющие процессоры распределены по всему телу данных фактически дронов в псевдослучайном порядке, поэтому, даже если кто-то подвяжется убивать их целенаправленно и будет делать это систематически, никакого существенного опыта поражения управляющих процессоров не накопит, так как в каждом отдельном случае они будут распределены в случайном порядке.

На дистанции до пяти километров от «Астрея» эти роботы будут сохранять полную функциональность и не страдать от задержек сигнала, но на дистанциях свыше обозначенной начнутся всем известные проблемы с пингом. В случае полной потери сигнала от «Астрея» они превращаются в роботов и начинают соображать самостоятельно, в рамках поставленной задачи, но делают это существенно хуже, чем псевдо-ИИ.

В массовое производство на Земле их пускать смысла нет, так как глушение сигнала ещё никто не отменял, поэтому их эффективность для самостоятельного полноценного выполнения боевых задач довольно низка.

Вооружили «Апелиотов» самозарядными винтовками «Сип», калибр 4,5×50 миллиметров, совсем как у штурмовой винтовки АК-135. Ёмкость магазина — 200 патронов, техническая максимальная скорострельность — 380 выстрелов в минуту. Каждый «Апелиот» снабжён пятью магазинами, но в «Астрее» хранится ещё сто пятьдесят тысяч патронов, которыми и будет по мере надобности комплектоваться находящаяся на борту абордажная команда. Мало, но оборудование для производства есть на борту космического корабля, поэтому, при условии нахождения сырья, а на Марсе его просто дохрена, мы наладим производство боеприпасов в любых количествах.

В общем-то, для решения определённых задач «Апелиоты» незаменимы, но ограничены дистанцией удаления от «Астрея». Впрочем, псевдо-ИИ может задать им порядок действий, который они выполнят на любой дистанции. Поэтому основная ставка в боевых действиях всегда на человеке. Суо говорила, что в будущем все войны будут вестись машинами, но до этого очень далеко. И «Апелиоты» — это, без лишней самонадеянности, прорыв в этом направлении. Учёные-робототехники уже, наверное, сотни раз собрали и разобрали доставшиеся им образцы и разрабатывают новые решения на их основе.

Я, как опытный робототехник, уверяю вас, что потенциал развития данного типа роботов весьма огромен. С учётом кода, вручённого Суо Парису, который передал его кому надо, разработка соображающего и дешёвого робота, который будет взаимодействовать с командованием не посредством легко заглушаемой связи, а прямых команд, хоть вербальных, хоть невербальных, весьма реальна. Это вопрос времени, которого у учёных России, к сожалению, может и не быть.

Прошёл к этим вооружённым типам в скафандрах. Сам я тоже облачён в бронескафандр, штатный образчик экипировки оператора марсианской версии «Астрея». Вооружаться не стал, оставив свой АК-135 в контейнере под креслом.

— Приветствую! — поднял руку в мирном жесте один из марсиан. — Нам не сообщали, что кто-то прибудет так рано.

— Это секретная операция, — пожал я плечами. — С кем говорю?

— Артём Стелькин, заместитель начальника службы безопасности, — представился этот мужик, поднимая забрало, открывшее вид на стеклянный фонарь скафандра. — Мы разговаривали по радиосвязи. А я с кем говорю?

— Гектор Мизамидис, оператор УБР-1-1 «Астрей», который расположен за моей спиной, — ответил я. — Прибыл с заданием, которое буду обсуждать только с вашим руководством.

— А эти тогда зачем? — указал Стелькин рукой на роботов, держащих ангар под контролем.

— Для безопасности, — ответил я. — Это Марс, тут всякое бывает.

— Это да, не спорю, — согласился Стелькин. — Тогда пройдём к лифту, доставлю тебя к начальству.

— Прасковья, пойдём! — позвал я свою девушку.

Физиономия у замначальника СБ марсианской базы типично славянская: волосы русые, глаза серые, нос прямой, скулы выражены лишь слегка, губы тонкие, над левым глазом шрам, но получен явно не на Марсе, уж слишком старый. Про рост ничего особо не скажешь, ибо скафандр может делать людей довольно высокими, но примерно метр девяносто или около того.

— Это Артём Геннадиевич Стелькин, тридцать девять лет, холост, детей нет, бывший военный, списан из рядов вооружённых сил специально для этой миссии, — сообщила мне Суо, обратившаяся к базе бортового псевдо-ИИ. — Капитан в отставке, злостный трезвенник.

Только я это и так знал. Мы с Прасковьей ещё на Земле тщательно изучили личные дела всех марсиан, поэтому я знал, что Стелькин учил правительственные войска Эфиопии как военный советник, воевал в Ливии, у него была жена, но они развелись за четыре года до отправки его на Марс, он сильно любил выпить, но потом это стало проблемой командования и его отправили на реабилитационные курсы борьбы с алкогольной зависимостью. Через полгода курса интенсивной психотерапевтической терапии он пришёл в норму, стал практически другим человеком, независимым и годным к дальнейшей службе. Причём настолько годным, что его очень быстро определили на марсианскую команду. В составе пятисот человек он отправился на Марс в 2035 году. Он здесь уже двенадцать лет и назад ему дороги нет. Это навсегда.

И подобного рода информацией я владею практически на каждого обитателя Марса, даже на некоторых американцев.

Есть там момент один забавный...

У них почти половина членов исследовательской группы, внимание... трансгендерные люди. То есть когда-то они были конкретных полов, но затем сменили их на противоположные. Это очень громко освещалось во всех СМИ когда-то давным-давно, но потом всё поутихло и всем снова стало насрать. Ничего важного это не несёт, но довольно-таки любопытно.

Всего в колонии на северном полюсе у нас находится девятьсот человек, причём сто из них — коренные марсиане, то есть родившиеся на этой планете. Летели сюда люди детородного возраста, способные, сильные, поэтому очень быстро начались беременности и естественный прирост населения Марса. Ну, в этом мы были первыми.

Пока я тут размышлял, лифт тронулся и мы поехал вниз.

— Есть какие-то грузы для нас? — спросил Стелькин.

— Есть, но об этом только после того, как я поговорю с вашим начальством, — ответил я.

Дальше ехали молча.

Датчики показывали, что в лифте есть кислород, но я пока не буду торопиться снимать шлем.

Остановились на −74 этаже. Это охренительно глубоко. Сам лифт имеет высоту четыре метра, то есть мы погрузились где-то на глубину почти трёхсот метров.

Створки раскрылись и перед нами предстал вид на просторный атриум. Тут было практически пусто, лишь несколько роботов-пылесосов убирали пыль. В противоположной лифту стене была двустворчатая металлическая дверь, над которой висела табличка «Администрация».

— Нам туда, — сообщил Стелькин.

Двери открылись автоматически, а за ними нас ждал улыбающийся пожилой дядечка в деловом костюме.

— Гектор Мизамидис и Прасковья Кипарисова? — спросил этот дядечка, в личном деле которого значилось, что его зовут Потёмкиным Ярославом Вячеславовичем. — Рад приветствовать вас в нашем поселении.

Ростом он где-то метр семьдесят, лишним весом не страдает, абсолютно седой, глаза блекло-голубые, примечательно, что в момент отправки на Марс был шатеном без каких-либо признаков седины. Сейчас ему шестьдесят один год, то есть отправлялся он в сорок девять лет, что считалось тогда предельно допустимым возрастом для участия в программе.

— Здравствуйте, Ярослав Вячеславович, — ответил я ему. — Файл № 45/5, пароль перешлю сразу на ваш компьютер.

— Пройдёмте, — кивнул Потёмкин и направился к ближайшему кабинету, затем повернулся к тронувшейся за нами группе. — Только Гектор и Прасковья, остальные ожидайте здесь до дальнейших указаний.

Мы вошли в небольшой кабинет, в котором был только шкаф, рабочий стол, компьютер на нём и кресло за ним. Потёмкин погладил покрытие спинки кресла.

— Осваиваем тут нефть потихоньку, — произнёс он, перед тем как сесть в кресло. — Недавно начали производить синтетическое волокно для изготовления одежды, а до этого испытывали серьёзные проблемы с тканью. Итак, файл № 45/5, пароль...

Я подключился к его компьютеру через интерфейс скафандра и передал пароль.

Файл был открыт и мы увидели, что он представляет из себя указ президента о полном содействии лицам, прибывшим в колонию и предоставившим пароль от файла. За препятствия нашим действиям предполагалось объявление нарушителей вне закона и их последующее устранение силами колонистов, а если это невозможно, то в будущем, с прибытием новых колонистов. Веский документ.

— Ясно... — произнёс Потёмкин. — Каких именно действий от меня ждут?

— Необходимо место для постоянного проживания, это сейчас, а также некоторые ресурсы, это потом, — ответил я. — Завтра мы выдвигаемся в долину Маринер, в место дислокации американской исследовательской базы.

— Убивать будете? — уточнил Потёмкин. — Тяжеловато вам придётся.

— Это почему? — не понял я.

— У них там чертовщина какая-то творится... — произнёс глава колонии, достав из стола бутылку некоего алкоголя и три рюмки. — Выпьете?

— Не положено, — отрезал я. — Какая именно чертовщина творится в долине Маринер?

— Роботы какие-то появились, много, — начал Потёмкин, налив себе порцию. — Происхождение явно американское, все боевые, вооружённые огнестрельным оружием и атакующие наши экспедиции. Месяц назад был самый крупный инцидент на месторождении нефти. Я потерял тогда восемь человек, инженеров-нефтяников, это невосполнимая потеря...

— Значит, они уже перешли к активным действиям, — произнёс я. — Разберёмся. Тогда дайте нам завтра ещё и проводника.

— Будет, — ответил Потёмкин. — А что за УБР-то такой? Никогда не видел ничего подобного.

— Новинка, в войсках скоро появится, — ответил я. — Устроите нас?

— Сейчас... — Потёмкин нажал на кнопку селектора. — Анечка, зайди, пожалуйста.

Да, технологии на Марс везли попроще да понадёжнее, поэтому им тут приходится постоянно нажимать на всякие кнопки и дожидаться результатов. Не аналоговое, конечно, но и совсем не то, чем располагают на Земле.

В кабинет вошла женщина лет сорока, одетая в женский деловой костюм.

— Да, Ярослав Вячеславович? — обратилась она к главе колонии.

— Выдели человека, пусть устроит ребят в свободную квартиру, — заговорил Потёмкин, держа рюмку на уровне груди. — Вам же одну?

— Да, — кивнул я.

— Вот и отлично, — залпом выпил содержимое рюмки Потёмкин. — Наблюдаются определённые проблемы с жильём, так как все производственные мощности мы затрачиваем на углубление колонии и почти не остаётся ресурсов и лишних людей для лёгкой промышленности. Роботы выбывают из строя, их время постепенно приходит. Кстати говоря! Вы же не с пустыми руками прилетели?

— Разумеется, — не стал я спорить. — Корабль содержит много грузов, причём часть из них относится и к вам. Сейчас не стоит туда никого отправлять, система обороны в параноидальном режиме и не подпустит никого, кроме нас двоих, поэтому лучше подождать. Там есть и новейшие роботы для вас, производственные мини-комплексы, а главное — оружие и боеприпасы. Выделите нужное количество людей, завтра, когда мы выдвинемся на участок деятельности, прихватим их с собой и поможем получить доставку.

— Вот и хорошо! — искренне обрадовался Потёмкин, убирая бутылку и рюмку в стол. — Вижу по глазам, не одобряете? Посмотрим, как вы будете относиться к алкоголю через пару лет на Марсе.

Попрощались и направились вслед за Анечкой.

— Меня зовут Анна Семёновна, — представилась эта женщина, звонко цокая каблуками по металлу коридора. — Я являюсь заместителем Ярвячеча по административно-хозяйственным делам. Сейчас поднимемся на −53, там как раз есть свободные помещения, где вы можете комфортно устроиться. А вы недавно с Земли, да?

Ну и вопросец...

— Ага, — ответил я.

— Как там всё сейчас? — заинтересованно спросила женщина.

— Мы ещё успеем поговорить послезавтра, — сказал я. — Сегодня надо отдохнуть, так как завтра предстоит деятельность снаружи. Прошу прощения, что невежлив, но мы на работе.

— Понимаю, — кивнула Анна Семёновна.

На лифте мы поднялись и оказались в холле нужного этажа.

Тут уже было оживлённее. Люди в гражданской одежде ходили по своим делам, разговаривали, сидели на лавках, смотрели что-то на больших экранах, в общем, жили своей марсианской жизнью.

— А тут не так уж и плохо, — не особо уверенно произнесла Прасковья.

— Вы ещё квартиру не видели! — рассмеялась Анна Семёновна, направившись в левую сторону холла.

Мы прошли за ней и оказались у массивной металлической двери.

— Вот тут-то вы и будете жить, — сообщила она нам. — Площадь где-то двадцать пять квадратных метров, не считая санузла, есть телевизор с нашим местным вещанием, в основном показывают старые фильмы, питание бесплатное, столовая обнаруживается по указателям, вода безлимитная, по выходным устраиваются командные игры в спортзале, который тоже легко обнаруживается по указателям. А вообще, можете любого спросить, люди у нас приветливые, покажут и расскажут всё, что нужно знать. Двери запираются на индивидуальные ключи, вот вам два экземпляра от этой квартиры. Пусть и воровства у нас нет, но соблазнять никого не надо. В принципе, всё. Вы обещали мне беседу послезавтра, поэтому жду с нетерпением.

Народ заинтересовался нами, видимо, только заметили новых жильцов.

— Ладно, хорошего дня, а мы пошли, — заторопился я. — Увидимся с вами послезавтра.

Анна Семёновна покинула теперь уже нашу квартиру, а мы с Прасковьей практически синхронно вздохнули.

— Вот это они называют квартирой? — обвела последняя помещение рукой. — Да у меня дома балкон был в три раза больше!