Ультра: Марс

Глава первая. Военные преступления

* 17 марта 2045 года, г. Москва, переулок Хользунова, дом 14*

— ... то есть вы, старший лейтенант Мизамидис, утверждаете, что не сбивали дрон, бомбовый отсек которого был заполнен мирными беженцами? — вкрадчиво спросил у меня подполковник из военного следственного управления.

— Утверждаю, — не стал я с ним спорить.

Все записи с бортовых камер и лог боевых действий в их полном распоряжении, не понимаю, каким образом могут возникнуть подобные вопросы.

— М-хм, — задумчиво произнёс подполковник, который мне сразу не понравился.

Внешность его ещё неприятная: сухой, с развитой физической формой, физиономия этакого землистого цвета, на большом и указательном пальцах следы никотина, это значит, что он курит, причём классические сигареты, глаза серые, колючие, он делает вид, будто видит меня насквозь. Лет ему где-то пятьдесят, судя по отсутствию характерных следов, автомат он в руках держит нечасто. Даже у меня, хоть я и оператор ударного бота разведки, есть физические свидетельства того, что на стрельбище я провожу достаточно времени, а у этого чисто, будто не военный никакой.

А ещё он не представился, вместо этого сразу начав прессовать на предмет выявления каких-либо грешков и припоминания старых.

Вспомнил этот военный следователь про мои тёрки с кончеными, которых я жестоко избивал на стадионе «Кристалл». Вспомнил он про Аркашу и наши с ним совместные экономические дела, которые теперь были выставлены так, будто я гостайну на сторону продавал, вспомнил про бойню в ростовском кафе «Рене», где мутные типчики попытались меня прикончить, по мнению подпола, из-за моих возросших аппетитов в деле продажи секретов Родины. Проблема была в том, что конкретный сегмент памяти городского псевдо-ИИ был уничтожен американским вирусом, поэтому результаты анализа моего состояния на тот момент были безнадёжно потеряны и никто не мог быть уверен, что я там совсем не при делах. Это я про тот эпизод, когда мне, после убийства кучи народу в кафе, пришлось три часа торчать в специальной комнате и отвечать на странные вопросы от псевдо-ИИ, который ответами удовлетворился и я перенёс тот подозрительный инцидент без уголовных последствий для себя лично. А этот подпол начал меня трясти и тыкать в лицо планшетом, приговаривая, что тут дело очень нечисто, пятно на досье офицера ВС РФ и всё такое...

В общем, обычный прессинг на предмет вытащить из меня реакцию, любую. Я на 100% уверен, что меня сейчас активно «пишут» всеми сенсорами местного псевдо-ИИ, который хочет удостовериться, что я действительно не при делах в этой истории с убийством несовершеннолетних нонкомбатантов.

Да, в бомболюке дрона-бомбардировщика содержалось десять детей возрастом от пяти до двенадцати лет, которые якобы хотели покинуть Албанию и воссоединиться с родственниками в Македонии.

Личности их все как один из македонцев, действительно имели родственников за пересекаемой границей, действительно их отправляли в Македонию, только вот одна беда...

Транспортное сообщение не закрывалось, любой, при наличии документа и двустороннего разрешения от посольств, может попасть из Албании в Македонию и обратно, ведь официально войны никакой нет, поэтому странный способ транспортировки детишек вызывал очень сильные подозрения в подлоге.

И действительно, европейские и американские новости пестрели громкими заголовками, дескать, российские войска взрывают самолёты с детьми, звери поганые и всё в этом духе. Детали для них уже не важны, главное — инфоповод. Все прекрасно помнят, что они чёрное могут сделать белым, а белое — чёрным.

А ещё они каким-то образом узнали, что сбитый «самолёт» проверял именно я, брат Париса Мизамидиса, который является автором концептуально нового псевдо-ИИ, потрясшего весь мир возросшей эффективностью и жёсткостью в плане ведения международных дел.

То есть таким образом они в своих глазах замазали меня, чуть-чуть зацепили Париса, а также немного морально оправдали, опять же в своих глазах, предыдущую войну. Типа: «Видите? Не ударь мы превентивно, они бы сами напали на нас, ведь это зверьё не умеет воевать по правилам!»

Другое дело, что теперь мнение западных стран для нас окончательно значит ровно нихрена. Мир был разделён точно так же, как когда-то почти сотню лет назад, разделившись на два полюса силы. Российская федерация на одной стороне, США на другой, а остальные страны запаслись попкорном и тревожно наблюдают за развитием событий.

— Не нравишься ты мне, старлей Мизамидис... — произнёс подпол. — Чую, что ты что-то скрываешь, что-то нехорошее...

— Чутьё к делу не... — начал я.

— МАЛЧАТЬ! — резко окрикнул меня подпол. — Будешь качать мне тут права, я тебя на лунную базу отправлю до конца жизни куковать! ПОНЯЛ МЕНЯ?!

— Так точно! — вскочил я и вытянулся по стойке «смирно».

— А теперь слушай... — успокоился подпол. — Совет псевдо-ИИ держит это дело под личным контролем и ты сейчас как мышонок на прозекторском столике, со всех сторон видный, даже изнутри. И их очень не устраивает, что ты даже во время банального патрулирования территории союзной Македонии умудряешься вляпываться в дерьмо!

Подпол взял со стола планшет, разблокировал его и начал что-то внимательно читать.

— Ты увольняешься в запас, — припечатал он меня. — И оператор твой тоже. Как её там? Прасковья Кипарисова?

— Но это незаконно! — поражённо возмутился я. — Я же ничего не сделал!

— В этом и нет твоей вины, — равнодушно пожал плечами подпол.

Он достал из внутреннего нагрудного кармана серебряный портсигар, вытащил оттуда коричневую сигарету и подкурил её от перстня-пьезозажигалки.

— В этом нет твоей вины, но начальству... — он несколько раз указал сигаретой куда-то в потолок. — Военнослужащие с подобной репутацией, увы, не нужны... Ха-ха!

Вот урод...

— Ты же будешь как бельмо на глазу, куда тебя не переведи, их ищейки узнают и части будет уделено пристальнейшее внимание, что совершенно не похоже на военную секретность, — развёл руками подпол. — У нас и так хватает скандалов, поэтому тебя отправляют в запас. Думаю, на гражданке ты не пропадёшь, с таким-то братом...

— С какого дня приказ? — взял я себя в руки.

— Со вчера, — улыбнулся подпол. — Ты уже не на действительной службе, гражданин.

— Ну тогда пошёл ты нахуй, подпол, — встал я из-за стола и направился к выходу.

— Ты бы получше выбирал слова, гражданин Мизамидис... — поднялся вслед за мной этот подполковник.

— В гражданский суд подавай, — рассмеялся я, не оборачиваясь. — Или ты вернёшь меня на действительную службу, чтобы как следует наказать? Стоит оно того?

— Нет, ты достаточно пострадал, — язвительно процедил подпол.

— Кстати, так и не узнал твоего имени, — повернулся я.

— Подполковник Раскольников моё имя, — ответил военный следователь.

Я молча кивнул и покинул допросную.

Да, дела...

Всегда мечтал о военной карьере, но, видимо, не судьба.

Ладно бы капитаном уволили, но старлеем... Эх...

— Чем будем заниматься? — мысленно спросил я у Суо.

— Да чем хочешь, — появилась та перед моими глазами в пляжном купальнике и длиннополой соломенной шляпе. — Можем в Сочи поехать, а можем и в Феодосии отдохнуть.

— А потом? — задал я немаловажный вопрос.

— А потом посмотрим, — пожала плечами Суо. — Проект, кстати, окончательно готов, можно начать обрабатывать Париса, чтобы запатентовал девятьсот двадцать одно уникальное решение, применённое при разработке проекта.

— Это позже, — мысленно махнул я рукой. — Сейчас же надо забрать Прасковью, её уже должны были выпустить.

Прасковью я обнаружил на лавочке в парке, где она сидела и нервно курила свои электронные сигареты с точной имитацией натуральных.

— Тоже попёрли? — грустно спросила она.

— Попёрли, — кивнул я и уселся на лавочку по соседству с ней. — Но это ерунда, мы просто оказались не в то время и не в том месте.

— Да это уже не проблема, — махнула рукой Прасковья. — Что дальше-то делать? Обратно в Феодосию вернёмся, будем куковать в твоей квартире, пока деньги не кончатся?

— Или поедем к Парису, — усмехнулся я. — У него там тоже увлекательно. Я закажу такси.

Институт Париса находился в другом конце города, на самой окраине, далеко за старым МКАДом.

Такси приехало спустя две минуты, за рулём, как оно водится у москвичей, никого не было, полная автоматизация, хотя у нас в Крыму до сих пор есть служба такси, которая использует живых водителей. Нет, большей частью в Феодосии всё же автоматические такси, но по межгороду либо сам ездишь на каршеринге, либо с бомбилами, которых с каждым годом всё меньше и меньше. Справедливости ради, в Москве последний бомбила официально исчез только в прошлом году, так-то я помню, что добирался до телебашни Останкино на такси с живым человеком, аж за 115 рублей, до сих пор горит от местных расценок... Эх, как давно это было...

— Твой папаня не объявлялся? — как бы невзначай спросил я, когда такси тронулось.

— Псевдо-ИИ отжали у него основную массу денег, но, видимо, что-то осталось в оффшорах, — спокойно ответила Прасковья. — Сейчас он где-то в Европе, скорее всего, на Канарах или в Испании. Он любит Испанию.

Новые псевдо-ИИ не были связаны заложенными в них ограничениями и посчитали нерациональной концентрацию таких средств в руках ограниченного круга лиц. Нет, они не стали в стиле красных отнимать и делить, а просто отняли движимое и недвижимое имущество, средства и производственные мощности, а затем включили всё до последней копейки в государственный бюджет.

Недавно по войскам прошёл неприятный слушок, дескать, ударные боты-разведчики уже изжили себя, поэтому прямо сейчас идёт разработка концептуально нового вида боевой техники, про который пока что никому и ничего не известно.

Ну и хрен с ним, я всё равно больше не в войсках...

— А если он надумает приехать? — спросил я у Прасковьи, которая грустным взглядом смотрела в окно.

— Посадят, — пожала та плечами. — Или прибьют. Говорят, что псевдо-ИИ стали намного жёстче в этом вопросе.

Я не нашёл, что ответить.

Наши с Прасковьей взаимоотношения были далёкими от нормальных: все заинтересованные лица думают, что мы состоим в очень близких отношениях, но это не так, тут скорее... Не знаю, как это назвать. Началось ведь всё с того, что я её якобы выиграл во время мордобоя с кончеными, причём формально мы до сих пор вместе только потому, что её грохнут, если она уйдёт от меня. Вот такие вот нездоровые у нас отношения, из которых просто не может выйти ничего хорошего.

По дороге видел в изобилии шастающих по тротуарам гуманоидных роботов, причём местами их было больше, чем людей. Некоторые роботы таскали какие-то вещи за многочисленными шопоголиками, которые бодро сновали по различным бутикам, закупаясь как в последний раз, некоторые занимались уборкой улиц, заменой вывесок и прочими делами. Да уж. У нас в Феодосии суммарно столько роботов нет, сколько в Москве только на одной улице.

Районы сменялись быстро, мы проехали через Реутов, Балашиху, относительно новый район Обухово, а затем оказались в районе Электросталь, где располагалось НИИ, в котором трудился Парис с родителями.

Феодосию никто из них уже почти не вспоминал, дома нашего больше нет, пятитонная фугасная бомба оставила от него глубокую воронку, которую, конечно, разровняли, очистили от строительного мусора, но дом восстанавливать не будут. Власти решили поставить там мемориал памяти жертв войны, там ведь детский сад недалеко располагался...

Многие из моих соотечественников считают, что европейцы с американцами отделались слишком легко, поэтому надо нанести удар, после которого они точно нескоро оправятся. Только вот у Совета псевдо-ИИ свои планы насчёт этого и мнение гражданских его никогда не волновало.

И вот сейчас я задумался, что мы-то уже давно не живём при демократии... Нет-нет, я прекрасно понимаю, что её в принципе никогда не было, был СССР, потом он развалился, номенклатурщики взяли власть и в итоге поставили Путина, который с нами до сих пор, пусть и в ипостаси андроида, который делает вид, типа он настоящий Путин и управляет страной, только вот... Власть то у псевдо-ИИ, которые делают всё, что сочтут необходимым. И да, последняя война показала, что без них мы максимум можем удержать врага от крупномасштабных прорывов вглубь территории, но в отдалённой перспективе войны со всем миром обречены на поражение, а вот с ними можем диктовать условия, перераспределять сферы влияния и так далее...

Но мы не выбирали этих псевдо-ИИ. Они просто как данность. В гордыне своей люди посчитали, что уж машины-то точно не смогут диктовать свои условия, а на деле: мы никак не влияем на политику, проводимую ими, а также ничего не можем поделать со своей жизнью, которая протекает по одному, в целом известному псевдо-ИИ сценарию.

— Ты бы поменьше думал о таких вещах, Гектор, — попросила Суо. — Очень скоро тебе станет понятно, что ты неправ в своих суждениях.

— Это каким же образом? — мысленно спросил я.

— Увидишь сам, — Суо даже не сочла нужным появляться передо мной. — Пока что не думай об этом, я уверяю тебя, всё будет хорошо, в итоге.

Хотелось бы верить...

Мы доехали до КПП НИИ имени И.А. Полетаева.

У ворот такси было остановлено группой боевых роботов, которые просканировали всё сверху донизу, а затем приказали покинуть машину.

Мы с Прасковьей вышли, один из роботов просканировал меня на предмет запрещённых к проносу вещей, заставил вытащить из кармана телефон, просканировал его, после чего разрешил проходить дальше.

Прасковью трясли чуть дольше, им не понравилась 0,2 л фляжка коньяка, которую она носила с собой постоянно. Пришлось оставить, так как подобные вещества запрещены в данном НИИ.

Когда ворота открылись и мы прошли на территорию, нас уже ждал электромобиль, который должен был доставить нас до адресата.

— Такое впечатление, что он нас ждал, — произнесла Прасковья.

— Да он точно уже в курсе, что мы приехали, — улыбнулся я.

На электромобиле, представляющим из себя что-то вроде гольф-кара, который не оснащён рулём и иными средствами управления, мы поехали по асфальтированной дорожке, аккурат к здоровенному стеклянному шару, который являлся здесь чем-то вроде лаборатории. Сомнительное решение, ведь если там шарахнет что-то достаточно...

Глухой взрыв раздался как раз со стороны этого шара.

Я инстинктивно пригнулся, впрочем, как и Прасковья. Только вот гольф-кар продолжил ехать так, будто ничего страшного не случилось.

Мы достигли стеклянного шара, ворота которого автоматически открылись, пропуская наш гольф-кар внутрь.

— А вот и вы! — Парис, одетый в покрытый копотью некогда белоснежный медицинский халат лично вышел нас встречать.

— Ты чего такой подкопчённый? — недоуменно оглядел я его.

— Короткое замыкание, — развёл он руками. — Прототипы — штуки не слишком предсказуемые. Привет, Прасковья!

— Привет, Парис, — дежурно улыбнулась ему та. — Работа кипит?

— Не то слово! — заулыбался мой братец. — Пойдёмте ко мне в кабинет, есть несколько тем, которые нужно обсудить.

Мы поднялись с ним на пятый этаж, где прошли в небольшое помещение, которое, вроде как, являлась кабинетом Париса. Только выглядело оно как, не знаю, сгоревший бордель с роботами-имитаторами? То есть здесь была куча обгоревших и оплавившихся прототипов андроидов и боевых роботов на стендах, а за этим всем располагался рабочий стол с креслом.

— Добро пожаловать в моё логово! — Парис обвёл пространство кабинета рукой. — Мои последние труды, преимущественно удачные.

— Чё-то не похоже, — Прасковья подняла безвольно висящую руку оплавленного андроида, которого ещё и обстреливали из чего-то крупнокалиберного.

— Наоборот! — Парис подбежал к андроиду и потряс его головой. — Все эти образцы — действующие прототипы, которые были уничтожены в ходе практических испытаний на живучесть в условиях агрессивной среды. Например, вот этот андроид АС-60, которого мы в коллективе звали Степаном, с блеском прошёл все государственные испытания и засыпался только при имитации атмосферы Венеры. Скоро увидите эти АэСки во всех инженерных батальонах, где они будут выполнять всю рутинную работу!

— Не увидим, — покачал я головой. — После одного инцидента нас с Прасковьей уволили в запас, поэтому...

— Да слышал я про этот ваш инцидент, — хмыкнул Парис. — Только думал, что спустят на тормозах, вы ведь там вообще никоим образом...

— Не, меня списали в запас, как и Прасковью, — вздохнул я. — Вот теперь думаю, чем заняться...

Парис задумался и начал ходить между экспонатами своей выставки успеха. Он ходил так несколько минут, под пристальным взглядом Прасковьи, которой это мельтешение нравилось не сильно. Ещё бы, у неё ведь похмелье, так как она с начала командировки в Македонию не переставала подбухивать и держала градус практически весь день.

— Есть у меня решение, братец! — остановился Парис передо мной. — И оно вам сильно не понравится. Ну или очень сильно не понравится...

— Итак? — уставился я на него.

— Короче, есть у меня один проект, пока что только в голове, — начал Парис. — Марс, бро.

— Я думал ты с космонавтикой вообще никак, — нахмурился я.

— Так и было, — радостно закивал брат. — Только вот моё НИИ имеет высший приоритет у Совета псевдо-ИИ и после преобразования экономики финансирование моих проектов будет ограничено только моим воображением и целесообразностью.

— Что за преобразование экономики? — насторожился я.

— Эм... Тебе этого знать необязательно, братец, — замялся Парис. — Скоро всё и так будет понятно, поэтому давай-ка лучше продолжим обсуждать Марс.

— Ну, окей, — решил я не давить на него, хотя зарубку на память оставил.

— Правильное решение, — похвалила меня Суо.

Эх, что-то неспокойно мне...

— Короче, как ты знаешь, недавно произошла ревизия проекта колониального корабля «Гермес», который планировалось отправить к Марсу, — начал Парис. — Выявились нарушения, хищения, а главное — ошибки в конструкции и вообще, псевдо-ИИ хотели поначалу закрыть проект и начать всё сначала. Потом основные косяки устранили, назначили одного из них на непосредственный контроль и всё снова стало хорошо. Только вот беда в том, что проект сдвинулся ещё на два года вперёд, а это очень плохо, так как американцы с латиносами свой корабль строят и даже достигли определённых успехов, тогда как у нас настоящая жопа. Подозреваю, что изначально проект затевали для распила и кто-то безнаказанно спёр гигатонны бабла. Псевдо-ИИ со мной такой информацией не делятся, но я не сомневаюсь, что все недостачи они уже знают и работают в направлении компенсации потерь.

— Это круто, что ты поставил меня в курс дела и поведал об истинном положении дел в колонизации Марса, — заговорил я. — Только каким боком здесь мы?

— А таким, что мы всё равно не успеваем с кораблём, — улыбнулся Парис. — Поэтому нам надо будет не дать американцам закрепиться на Марсе.

— И каким образом? — спросил я.

— По протоколу я должен получить от вас письменное согласие на участие в проекте, — нотационным тоном произнёс Парис. — А уже после будем обсуждать детали. И о неразглашении бумажечку тоже подпишите...

Под ложечкой отчаянно засосало.

— Да подписывайся, Гектор! — побудила меня Суо. — Что может быть интереснее Марса в текущих реалиях?

— Ладно, я подписываюсь, — решил я и принял от Париса планшет с формой согласия и неразглашайкой.

Вроде бы интересно, завлекательно, но беспокойство никак не покидает. Хотя я всегда хотел на Марс, с детства.