Уничтожить нежить

Глава 15 Бой у границы.

Вадим следовал за мышью, на ходу пытаясь отдохнуть. Из головы не шли минуты расставания с девушкой-оборотнем. Он уже привык к Росе, хотелось большего, но… бесполезно. Ну, и ладно, мысли переключились на ожидание боя. В том, что он произойдёт и произойдёт в скором времени, Вадим не сомневался. Девушка сбежала, и он её понимал: так быстро бегать, как и она, он не мог.

В общем-то, Вадим сомневался, что он не сможет перейти границу, ведь мышь бежала именно туда, так что это скорее была девичья отмазка, но он не в обиде. Белозёрцев прошёл уже довольно много и почти отдышался, когда услышал за собой треск сучьев и ощутил, что его нагоняют. Поневоле Вадим ускорил шаг, стараясь оторваться и успеть к границе раньше преследователей. Но четыре ноги бегут быстрее, чем две.

Это стало очевидно уже минут через пять. Теперь он постоянно оглядывался, пока не решил, что бежать дальше глупо и пора остановиться. Ему нужно было время, чтобы отдохнуть и приготовиться к бою. Что удивительно: мышь на мгновение застыла, потом юркнула под корни ближайшего дерева и там спряталась.

Белозёрцев ещё не восстановился после своего вынужденного марш-броска, как невдалеке замаячили чёрные тени с высунутыми наружу языками. Увидев его, шакалы радостно затявкали и ускорились. Добежав до человека, прислужники Бессмертного всей кодлой бросились в атаку, надеясь задавить числом. Но фламберг давно покинул ножны, и Вадим, размахнувшись, ударил первого шакала, разрубив его пополам. Он успел ударить и убить второго, когда на него налетели ещё пять хищников.

Ещё одного удалось нанизать на фламберг, прежде чем парень почувствовал первый укус. Вадим переложил клинок в левую руку, и теперь бил шакалов кинжалом. Так ему было сподручнее. Тонкое длинное лезвие без труда вонзалось в тела шакалов. Хищники рвали его, а он рвал их, так как был сильнее каждого из них. Шакалов было много, но они только мешали друг другу, прыгая вокруг. Убив этих пятерых, он вышел из клинча и стал пластовать фламбергом тех, кто не мог сразу напасть, а кружил неподалёку, опоздав к началу атаки.

Потеряв ещё с десяток шакалов, оставшиеся в живых хищники отступили, не решаясь больше нападать. Вадим вышел из боя в разорванной одежде и с кровоточащими ранами от многочисленных укусов. Подхватив мешок и широко махнув для острастки фламбергом в сторону шакалов, Белозёрцев направился дальше. Откуда-то вынырнула норушка с путеводной полоской на спинке и снова побежала впереди него.

Шакалы сновали вокруг, но нападать не спешили. Мышь бежала впереди, а он брёл, постепенно истекая кровью. Раны были неглубокими, но очень болезненными. Не хватало только бешенством заболеть, заразившись от этих шакалов! Но такие отдалённые перспективы в данный момент Вадима не волновали. Так, отгоняя время от времени от себя шакалов, он прошёл примерно с километр.

Вдруг мышь сделала грандиозный скачок и пропала. А в том месте, где она исчезла, проявилась гигантская паутина, словно сеть, протянутая между землёй и небом, и паутина эта мерцала едва видимым светом. Вадим её видел, видели ли остальные — неизвестно. Он уже почти дошёл и даже заметил рысь, что притаилась на отдельном суку высокого дуба, но не успел перейти границу. Его догнали. Задрав хвосты, целая группа шакалов перерезала ему путь.

Пахнуло тленом, шакалы засуетились, сбиваясь в плотную стаю. А Вадим отступил к ближайшему дереву. На земле у него шансов спастись не было и, подвесив мешок на сук, парень вскарабкался на дерево, выбирая местечко поудобнее.

Подтянув мешок и устроившись на ветке, он задумался: не выпить ли зелье здоровья сейчас? Или повременить? Решил, что ещё пока рано, шакалы его, конечно, здорово покусали, но и он всякого дерьма у ведьмы напился, должно помочь.

Меж тем звери уже кружили вокруг дерева, время от времени тявкая на него снизу. Рассвело. Из-за деревьев показались две фигуры: одна козлиная, другая какая-то квадратная… Видать, очередная разновидность мертвяка, что пожаловал со слугой Бессмертного. При ближайшем рассмотрении козёл оказался вовсе не козлом, а фавном, а точнее, чёртом. Пятака у него не было, а был вполне человеческого вида нос. Подойдя к дереву, чёрт заговорил.

— Попался, наконец, добрый молодец⁈

— Скорее вляпался, а не попался, — огрызнулся Вадим.

— Вляпался куда? — не понял чёрт.

— В дерьмо. Куда же ещё?

— Шутник ты, паря, но мы, собственно, не разговоры с тобой молвить пришли. Должок у тебя перед нами есть.

— И кто ж от имени кредитора выступает?

Чёрт недоумённо вылупился на Вадима.

— Перед кем должок, спрашиваю. И какое к нему отношение имеешь ты?– Зовут меня Манту (демон ада у этрусков), и я первый помощник у Бессмертного.

Вадиму сразу пришла в голову мысль послать чёрта в манту или представиться таким же именем, изменив всего лишь букву, но он этого делать не стал. И насчёт первого помощника младшего дворника, тоже промолчал.

— А меня зовут Иван, по прозвищу Авось, нарвался тут на вас, надеялся на авось. Авось пронесёт, но не пронесло. Вот жду помощи от ваших собачек чёрных. Покусали они меня сильно, буду жаловаться на вас.

— Кому будешь жаловаться? — чисто и без волшебного акцента, спросил чёрт.

— Царю, кому же ещё?

— Ты, Иван, дурак? Или ты Иван-дурак?

— Я Иван-Авось, — продолжал изгаляться Вадим над чёртом с длинной чёрной козлиной бородой.

— Мммм, сдаётся мне, ты надо мной смеёшься, человек?

— Нет, это просто от страха. Я — Иван-Авось, ты — чёрт, просто чёрт.

— Ммм. Ладно, хватит из пустого в порожнее переливать, я не балабол, чтобы время тратить своё. Мы можем выпустить тебя живым. Представляешь? Да, Мордор? — и фавн обратился мордой к зомби.

Мертвяк ничего не сказал, хоть вопрос козла был предназначен ему, он всего-то переступил с ноги на ногу, и всё.

— И каким образом? — вежливо поинтересовался Вадим.

— За золото.

— Странно, всем вам нужно золото, но у меня есть лишь серебро, хоть и мелкое, но зато много. Давайте за серебро?

— Нет, только за золото. Жизнь каждого шакала стоит мелкой золотой монеты, а жизнь двух мёртвых слуг Бессмертного по одной большой золотой монете. И ты свободен. Платишь выкуп, и живёшь себе дальше в своё удовольствие. Не заплатишь — умрёшь, и будешь жить в наше удовольствие.

— Угу, но у меня нет золотых монет, одно серебро осталось.

— Жаль, — скривилась рожа чёрта, — очень жаль.

И его торчком стоящие ослиные уши покрутились во все стороны, словно сканируя, правду ли говорит человек.

— Ну, как есть, — огорчился и сам Вадим. Было бы у него золото, он бы поторговался и расстался с ним. Жизнь-то дороже денег. Но, увы…

— Ну, ты тогда можешь стать слугой моему господину и служить ему вечно, — предложил чёрт. — Для этого тебе придётся расстаться с жизнью, зато ты будешь жить дальше и всё чувствовать. Есть, пить, ходить.

— А размножаться буду? — заинтересованно уточнил Вадим.

— Нет.

— А, ну тогда я отказываюсь, — включил заднюю Белозёрцев. — Я ещё слишком молод, толком не успел женщин повидать, а тут раз, и только жрать, да испражняться. Не-е, так не хочу.

Фавн опешил от такого признания, но согласился, что аргумент весьма весомый. Фавны и сами жить не могли без любовных утех. Человек был не глуп, человек был упёрт, и человек был необычен. С такими нужно держать ухо востро. Длинное ухо фавна нервно дёрнулось, будто подтверждая мысль своего хозяина.

— Ну, тогда умри, человек, — и чёрт махнул рукой, давая отмашку своему маленькому отряду.

Свора из штук пятнадцати шакалов бросилась к дереву, следом за ними неспешно поковылял и зомби. Но шакалы, сколько ни прыгали вокруг дерева, достать Вадима не могли, вскоре это понял и чёрт.

— Давай-ка, Мордор, задави этого наглеца.

На этот раз зомби даже кивнул в ответ. Вот она, жизнь обещанная! Вадим изготовился к бою, ожидая, что зомби полезет на дуб, но тот сумел его удивить, став дубасить кулаками по дереву. Ствол векового дуба закачался, задрожал, сверху шрапнелью сыпанули жёлуди, лупя и по Вадиму, и по зомбаку с шакалами.

Всего за пару минут четверть ствола была буквально измочалена и превращена в труху. Жить дереву, а вместе с ним и Вадиму, оставалось недолго. Дровосек старался, кора и щепки так и летели в разные стороны. Белозёрцев бы спрыгнул и набросился на мертвяка, но всерьёз опасался фавна. Непонятно: что ждать от старого чёрта? А время стремительно уходило…

Роса мысленно ахнула: разбитый ствол треснул посередине, будто на прощание, в последний раз взмахнув обломанными руками-ветками, и упал в кучу листьев, что взлетели на краткое время в воздух и теперь падали, укрывая саваном исполина, что дарил им жизнь. А Зимогор, так ни на что и не решившись, рухнул на землю вместе с деревом.

Вадим, хоть и потерял на миг ориентацию в пространстве, упал удачно. Удара о землю удалось избежать, ведь дровосек дубасил дуб с той же стороны, где сидел Белозёрцев и, когда дерево начало падать, оттолкнул его от себя. Так что, Вадим просто слетел с ветки, получив несколько ушибов и разодрав руки и ноги, и теперь с трудом поднимался из мешанины листьев, веток и сучьев. Радостно визжащие шакалы были уже тут как тут, прыгая словно зайцы, среди веток. Зря они надеялись, что он сдох. Фламберг раскроил любопытную башку одному, второму, перерубил третьего и достал четвёртого.

Зомби, утробно рыча, начал продираться к добыче, разламывая по пути то, что не успел поломать до этого. «Ката строфик!» — так бы сказал любой американец, если бы увидел сейчас Вадима. Но Вадим был лишён пафоса и, как-то обойдясь без лишних слов, принял для себя единственное правильное решение.

Вскочив на ствол, он оттолкнулся от него ногами и прыгнул с поднятым мечом. Удар, и тело зомби, лишившись головы, застыло на месте. Не сумев уклониться после удара, Вадим свалился на землю. Вынуть меч из тела зомби он не смог. Удар оказался настолько силён, а меч настолько хорош, что, разрубив голову, клинок застрял где-то посередине тела. А вот Вадим, вложив в силу удара всю свою дурь, не удержался и упал, выпустив меч из рук. Свалившись наземь, Вадим получил ещё пару синяков и выхватил кинжал.

Встать он не успел. Чёрное тело очередного шакала прыгнуло на него сверху, заставив подставить под клыки левую руку.

— Грххх, грххх, — давясь от злобы, шакал терзал рукав серого армяка и толстой домотканой рубахи. Кинжал пронзил незащищённое шерстью пузо, выйдя из спины наружу. Шакал завизжал и уступил место следующему, что пытался добраться теперь до горла.

Так Вадим и барахтался вместе с кучей визжащих шакалов, что рвали на нём одежду и хватали за ни чем не защищённые участки кожи. Оставляя после себя неподвижно лежащие трупы или воюющих и скулящих раненых зверей, он катался по земле, отчаянно сражаясь за собственную жизнь. Он и сам стал на время зверем, яростным, хитрым и изворотливым зверем, бившим в самые уязвимые точки и наверняка. Вадиму некогда было ни скулить, ни визжать, ни плакать, ни ругаться, он просто боролся за свою жизнь. А бороться становилось всё труднее и труднее.

Левая рука оказалась буквально изжёвана клыками диких зверей, и оторванный рукав уже не прятал это кровавое месиво, да и всему остальному телу тоже изрядно досталось. Даже лицо было покусано, и часть щеки болталась на лоскуте кожи. Шакалы, не имея возможности разорвать горло скопом, хватали его за ноги, за руки, за бока. За всё остальное, до чего могли достать. Но и их ряды таяли, неся смертельные потери… И вот, наконец, последняя тройка признала его победителем и, поджав свои куцые хвосты и скуля, как слабые щенки, убралась с поля боя, метнувшись в сторону лесного чёрта.

Вадим поднялся и, сжимая обеими руками оружие, прихрамывая, направился к нему же. На его пути лежал убитый зомби. Упёршись в него ногой, Вадим одним движением вырвал фламберг и пошёл дальше. Вид парня представлял собой ужасающее зрелище: одежда висела клочьями, из многочисленных ран от укусов текли чуть ли не потоки крови, стекая по лохмотьям и струясь по открытым участкам кожи. Разорванная клыками шакала щека демонстрировала красное мясо, делая парня похожим на экспонат анатомички, но его руки твёрдо держали рукояти клинков.

Сказать, что он боялся мистического чёрта? Двадцать первый век несколько нивелировал пиетет перед загадочным и необъяснимым. Нет, он не боялся, а принимал окружающую реальность как данность, а чёрта — как очередного противника и супостата, как вражину, что хочет лишить его жизни. И какая разница, был перед ним человек или животное, зомби или неведомая досель сущность? Где-где, а в бою главное — победа! Это не игра, где можно обойтись участием.

Чёрт его ждал, не выказывая признаков страха.

— Силён ты, человек, силён, но всё равно слаб. Недолго проживёшь, а может, бешенством заболеешь. Выбор не богатый, но выбор за тобой.

— Я подумаю.

Вадим всё же решил, что нужно выпить зелье, что дала ему ведьма, раны были слишком серьёзные.

Не обращая внимания на «козла», он вернулся к поваленному дереву, выдернул свой мешок (благо, его стволом не придавило!) и достал флакон с зельем здоровья. С лихим хлопком вылетела пробка, и содержимое отправилось внутрь тела. Полегчало, но не сразу. Кинув обратно пустой флакон, Вадим подхватил мешок, надел на плечи и направился в сторону гигантской сети, туда, где недавно исчезла мышь.

— Стой, мы с тобой ещё не закончили разговор! — чёрт с недоумением смотрел на наглого человека.

— Пошёл ты…

Вадим повернулся спиной и последовал дальше, размышляя про себя. Может, он и смог бы убить фавна, а может, и нет. Скорее всего, что нет. Сбежит же, тварь. Какой вред может нанести ему Манту? Три оставшихся в живых шакала, поджав хвосты, спрятались за фавна. Эти лишь в толпе бойцы. Магией ударит или волшебством? А может, копытами в спину? Сомнительно.

Это ведь координатор мистического мира, а не боец. Бойцы все сдохли, а координатор пока ещё живой. Да и хрен с ним, тут бы самому не сдохнуть от сепсиса. Лекарство Вадим принял, значит, должен выжить. Ведьма вряд ли делала его только от потери крови, скорее всего, всё лечение было в комплексе, от всякой заразы. Выпил лекарство он здесь в старом лесу, начало оно своё действие тоже здесь, тогда чего переживать?

Провожаемый растерянным взглядом чёрта, Вадим почти дошёл до границы, как возле него будто из-под земли возникла рысь. Она мурлыкнула, мягко коснулась его лапой и прыгнула вперёд. Белозёрцев шагнул за ней. На какое-то мгновение ему показалось, словно он прорывается сквозь тонкую плёнку, как это ощущение исчезло. А на руке, в области локтя, загорелось маленькое коричневое пятнышко, быстро принявшее форму затейливой руны, что осталась на его коже навсегда.

Они ещё некоторое время шли поодаль друг от друга, пока рысь, несколько раз свернув, не перекинулась обратно в девушку.

— Ну, что, Зимогор, я выполнила условия нашего договора.

— Согласен, Роса, но почему ты не пришла мне на помощь?

— У нас не было договора, чтобы я тебя защищала. Ты должен защищать себя сам, ты же воин.

Вадим нехотя кивнул, соглашаясь. Аргумент был убийственным, и это стоило признать.

— А я не умру от бешенства?

— От бешенства — нет. Ты же выпил зелье, оно от всего, в том числе и от «злой» слюны. Ты не заболеешь, можешь не беспокоиться. Ну, что же, наши пути расходятся, мне надо бежать назад, а тебе идти вперёд. Куда ты хочешь идти?

Вадим нахмурился, думая, как поступить лучше. Идти в Калугу было далеко, да и дорога чревата неизвестностями, и одному было тяжело. Нужно, пожалуй, возвращаться обратно и убеждать стражу пропустить его в Козельск, и им это будет выгодно, и ему не одиноко.

— Я пойду обратно в Козельск. Шакалы славно подрали меня, один до Калуги не дойду, да и, наверное, нет пока в этом смысла.

— Как знаешь, — пожала плечиком Роса, — тогда мы с тобой расстаёмся. Тебе в ту сторону, — махнула она рукой.

Вадим кивнул, немного замешкался под пристальным взглядом девушки и, наконец, произнёс.

— Роса, я отдал последний золотой ведьме. Это подарок тебе. Спасибо, что ты была рядом.

Глаза девушки, до этого внимательно смотревшие на парня, на краткий миг вспыхнули огромной радостью. Не удержавшись, она шагнула к Вадиму, лизнула его в щёку и тут же отпрянула. Вадима обдало жаром девичьего тела и природной силой. Всё в нём на краткий миг вспыхнуло, но тут же угасло, он был изранен, да и не мог не понимать, что их отношения всего лишь иллюзия. Может быть, всё это ему только снится или вообще морок. И он, внезапно сделав шаг, очнётся и всё забудет. Всё может быть. Но, вопреки собственным мыслям и здравому смыслу, он всё же сделал шаг навстречу. Роса быстро отстранилась.

— Спасибо!

— Прощай! — отозвался Вадим и, нахмурившись, зашагал в ту сторону, куда указала Роса, в сторону Козельска. Ему было плохо, очень плохо, но у него не было другого выхода. Не хотелось жить, не хотелось существовать, не хотелось куда-то идти и что-то делать. Ничего не хотелось…

Но он шёл, упорно брёл, механически передвигая ноги и заставляя себя не реагировать на боль, поставив перед собой пока одну, весьма незначительную, но цель: ему нужна вода.

Много воды, чтобы помыться, чтобы смыть с себя всё дерьмо. Кровь, пот, слезы, что редкими крупными каплями стекали по лицу и щипали свежие раны. Он не успел ничего приобрести, но многое потерял. И эти потери нужно было выдержать, нужно идти вперёд, не обращая внимания на боль, страх и отчаянье! И он шёл, шёл и шёл…

Роса стояла и смотрела ему вслед.

— Меня зовут Роксолана, — еле слышно прошептала девушка ему в спину, но он не услышал её, занятый своими мыслями. Роса сморщила носик, сердце защемило так сладко. Зимогор расстроился. Глупое прозвище, что дала ему ведьма, не нравилось Росе. Зимогор — это путник, бродяга, скиталец, и Ва-дим не был похож на него.

Но он был человеком, а она оборотнем, он должен стать сильнее и физически, и духовно, и тогда у него появится шанс завоевать её любовь. Ведь полюбила же её мать незнакомого воина, сможет полюбить и она. Но ей нужен был спутник жизни, что будет на равных с ней, а не слабее. Пока Вадим таким не был.

Она снова перекинулась в рысь и побежала по лесу легкой рысцой, всё время прислушиваясь и принюхиваясь, постепенно возвращаясь к привычному укладу своей жизни, который был нарушен появлением человека.

Пройдя весь день с редкими недолгими остановками, Вадим вышел к одному из притоков Жиздры, где можно было искупаться. Там он разложил костёр и бросился голышом в воду, давая спокойному неторопливому течению реки омыть его раны и успокоить душу. Кожу щипало, но зато она очищалась. Приблизительно через час он вышел на берег и занялся приготовлением обеда.

Зомби он больше не боялся, он их чувствовал, как собака чует кошку, и чувствовал даже на большом расстоянии. Сейчас он знал, что поблизости никого нет, совсем никого: ни людей, ни зомби. Только животные бродили по лугам, кормясь травою, и всё.

Горячая еда, хоть и скудная, пока он не наловил рыбы, облегчила его муки голода. Истощение и раны, а также голод от зелья, тоже давали о себе знать. Он даже поужинал два раза, позже сварив себе уху из пойманной вершей рыбы. В конце концов, ночь распростёрла свои чёрные крылья, и он уснул, спрятавшись среди ветвей густого кустарника.