Упоение властью

Глава 4

Мэнди

Разделяя вместе со мной закуску, Трей становится все более тихим, как будто размышляет о чем-то. Через несколько минут он поднимает глаза на меня, и в этих великолепных карих глазах играет огонек, а затем улыбается. Он откидывается на спинку стула, потягивается и делает глубокий вздох, как будто борется со своими мыслями.

— Я все еще пытаюсь выяснить, каким образом ты оказалась здесь, но должен признать, что теперь эти причины не имеют никакого значения, — признается он, кладя свою руку на мою, и нежно поглаживая ее большим пальцем. — В тебе есть что-то особенное, — говорит он после паузы, что вызывает трепетание у меня внутри.

— Я польщена. Но проведя день с Лив, думаю, что вам двоим стоит определиться, в какой же стадии отношений вы находитесь, — произношу я, инстинктивно одергивая руку.

Какой же он, честно говоря, великолепный красавчик, поэтому с ним лучше быть осторожной, или я огребу кучу неприятностей.

— Я думал о том, что ты сказала ранее, — он делает паузу, задумчиво глядя на то место на столе, где только что лежала моя рука. — Действительно, Лив сказала тебе, что она несчастлива со мной?

— По правде говоря, это было своего рода предположением с моей стороны. В ее устах это прозвучало так, будто это связь только с одной стороны, — отвечаю я, смягчая слова, реально произнесенные Лив.

— Я знаю, что она всегда была испорченной богатой девочкой, так что, на самом деле, я не заметил изменений в ее отношении ко мне. Сегодня она была немного более стервозной, но думаю, что это связано с похмельем.

Трей качает головой, вероятно удивляясь, почему, черт возьми, он мирится с ней.

— Вам, ребята, просто необходимо выяснить, находитесь ли вы в отношениях или нет. Лив рассказала мне, что вы были просто друзьями, но она определенно разозлилась из-за того, что ты стал меньше обращать на нее внимание. Ей, правда, не нравится, что ты проводишь время со мной.

— Я поговорю с ней, но, хочу сказать, она ведь знает, что прямо сейчас я не заинтересован в серьезных отношениях. Давай убираться отсюда, — говорит он резко, достав несколько стодолларовых купюр из бумажника и вложив их в счет.

— Остальное ваше. Вы проделали хорошую работу, — говорит он официанту, отдавая ему чаевые, а затем мы идем к выходу.

Трей берет меня за руку и ведет к лифту.

— Каким одеколоном ты пользуешься?

Я должна была спросить его об этом, так как задавалась этим вопросом с того самого момента, как только встретила его.

— Это купаж от «Clive Christian».Тебе нравится?

Он смотрит мне прямо в глаза и трепет из моего живота мгновенно перемещается к груди.

— Да. Совершенно опьяняющий, — отвечаю я, затаив дыхание.

— Как текила? — он выгибает левую бровь и ухмыляется мне.

— Да, что-то в этом роде.

Я слегка ударяю его локтем по ребрами за то, что еще раз напомнил о пьяной Лив.

— Мне нравится называть этот аромат «Траханья не избежать».

Он смеется, и в этот момент двери лифта открываются, и мы делаем пару шагов по направлению к нашим номерам.

— Я определенно могу понять, почему ты так его окрестил, — отвечаю я и качаю головой, с трудом веря в то, что он просто поделился этим со мной.

К сожалению, то теплое, неясное чувство, которое зарождалось внутри меня, было быстро остужено холодной дозой реальности после того, как мы вошли в люкс Трея. Лив, сидя на кровати почти неглиже, одетая только в майку и трусики, оторвала свой взгляд от покраски своих ногтей на ногах. К моему ужасу, почти без одежды она выглядела еще более невероятной.

— Я уже собиралась пойти за вами, ребята.

Она игриво тыкает в нас пальчиками. Рядом с ее кроватью стоят три пустых бокала из-под «Маргариты». Теперь понятно, почему ее настроение улучшилось.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Трей, целуя ее в лоб.

— Да, ты был прав. Парочка «Маргарит» и филе миньон сделали свое дело, — отвечает она, не поднимая глаз. — Прости, что была такой злобной.

— Хорошо, — говорит Трей, прежде чем проводить меня в соседний номер.

— Я собираюсь поговорить с ней, — шепчет он, посмотрев на меня с таким выражением, что я прямо-таки почувствовала, что в этот момент он предпочел бы остаться со мной.

Трей такой сексуальный мужчина. Я смотрю на свои дрожащие руки, как только он закрывает за собой дверь. Что со мной не так? Я никогда не позволяла парню добраться до меня настолько, насколько допустила это сейчас. Из-за того, что он богат и красив, я не должна забывать о том, что он — мое первое задание, поэтому не имею права все испортить. Этот его одеколон, к черту, должен быть объявлен вне закона!

Трей

Благодаря нескольким «Маргаритам» и достойной порции белка, Лив снова стала похожа на человека. Судя по выражению лица Мэнди, мне кажется, она была удивлена не меньше меня, когда обнаружила ее, сидящей полуголой на кровати. Во время последней части ужина мы, наконец-то, начали сближаться друг с другом. Если бы мы были с ней сегодня одни, то думаю, у нее был бы шанс воспользоваться привилегией, которую она не использовала прошлым вечером. Я все еще не догадываюсь о том, что она задумала, но, несмотря на это, уверен, что смогу справиться с этим.

— И с каких это пор тебе нравятся брюнетки? — спрашивает Лив с подозрением, когда я снова вхожу в комнату.

— Ты знаешь, я предпочитаю красивых, голубоглазых блондинок.

Я игриво ей подмигиваю, а затем направляюсь к раковине, чтобы сполоснуть лицо водой.

— Похоже, вы вдвоем хорошо поладили.

Она не сводит с меня глаз, пока сохнет лак на ногтях ее ног.

— Ты, правда, не оставила нам выбора, дорогая, — отвечаю я, глядя на нее с холодцом.

— Я знаю. Не понимаю, что со мной не так.

Она опускает лицо в свои ладони, моментально переходя от оптимистичного настроения к излишнему драматизму.

— Я делаю тебя несчастной? — спрашиваю я, желая выяснить то, о чем Мэнди говорила за ужином. — Если я тот, кто заставляет тебя быть такой несчастной, то надо что-то менять.

— Ты иногда, честно говоря, делаешь меня очень счастливой, — отвечает она и смотрит смущенным взглядом, хватается за пряжку моего ремня и притягивает ближе к кровати. — Твое полное нежелание в признании обязательств, однако, делает меня несчастной.

— Я думал, что мы об этом договорились с тобой.

Мои мозги начинают выискивать детали того, когда это наше соглашение могло претерпеть изменения. Для меня ничего не изменилось.

— Да, договорились, но, может быть, я решила, что хочу большего.

Она расстегивает штаны и позволяет им упасть на пол.

— Может, я хочу большего, чем просто быть друзьями.

Я молча стою, в то время как она пробегает пальцами вдоль изгибов моей выпуклости. Должен признать, что она точно знает, как завести меня. Эти длинные ноги, аппетитная попка и эти великолепные голубые глаза — все то, что мне особенно нравится. Я намеревался предложить ей полностью расстаться, но теперь стою здесь, словно в оцепенении, как безмолвный робот

Она вытаскивает локоть из майки и поднимает ее над головой, а потом бросает на пол. Ее совершенная грудь третьего размера подпрыгивает чуть-чуть, когда она придвигается ко мне и обхватывает своими ногами мою талию.

— Давай, Трей, сделай меня счастливой.

— Сейчас сделаю.

Я облегченно вздыхаю и опускаю ее обратно на кровать. Между мной и Лив всегда было невероятное физическое притяжение, но все остальное — одни сплошные мучения. Я скидываю боксеры, а потом зацепляю ее трусики двумя пальцами и стягиваю их вниз по ее вытянутым ногам.

— Дай мне твой большой член.

Она тянется к нему и немного рычит.

Мне приходится усмехнуться, когда я ползу на кровать, чтобы обеспечить ей полный доступ к телу.

— Мы возьмем друг друга одновременно, — командует она, и я укладываюсь на спину, вытягиваю ее ноги рядом с собой, создавая идеальную позу шестьдесят девять.

Она визжит от восторга, когда мой язык ныряет между губ ее сладкой киски. Каждый раз, когда она опускается по моей длине, я делаю движение своим языком. Когда она начинает гладить меня своей рукой, я вожу по ее клитору своими губами и начинаю попеременно мучить его то губами, то языком. Вскоре она сдается и готова развернуться.

— Ты всегда выигрываешь, — говорит она, задыхаясь, и размещает свою горячую, мокрую киску напротив кончика моего члена, прежде чем медленно насадиться на него. — Боже, я не знаю, чтобы я делала без этого петушка.

И вот она … настоящая причина того, почему она готова остаться, несмотря на то, что наши отношения никогда не смогут перешагнуть эту стадию.

Она выгибает спину и откидывает голову назад, ее руки находятся на моей груди. Когда я смотрю на ее сиськи, которые подпрыгивают надо мной, то вспоминаю, как я пытался представить себе такое, когда был подростком. Идеально. Конечно, это неправильная девушка, но визуально это именно то, как я себе это и представлял.

Я чувствую, что ее киска сжимает меня крепче, как только она начинает дрожать. Она продолжает лишь слегка двигать бедрами, и я могу чувствовать выступ ее точки G, о которую трется моя головка. Ее тело продолжает содрогаться, пока она полностью не останавливается.

— О, твою мать, как я люблю это, — шепчет она перед тем, как упасть на меня.

— Теперь моя очередь.

Я хватаю ее за бедра и разворачиваю на спину, даже не давая возможности восстановиться, погружаюсь глубоко в нее. Она делает вдох, который говорит мне о том, что ее киска по-прежнему слишком чувствительна, так что я просто немного замедляюсь. Мне нравится, как я чувствую себя, медленно трахая ее возбужденную киску. Такое ощущение, словно она сжимает меня каждый раз, как только я выхожу из нее.

— Трахни меня жестко и глубоко, — говорит она, наконец, давая мне зеленый свет.

Я начинаю вбиваться в нее более жестко, каждый раз входя полностью, Я чувствую, как капля пота бежит по центру моего лба, в то время как мои первобытные инстинкты и гормоны находятся в полной боевой готовности. Я жадно целую ее в шею и засасываю ее плоть между своих зубов.

— Не делай засосов!

Она отталкивает меня в знак протеста. Я смеюсь и делаю все с точностью до наоборот. Целую и сосу ее шею, давая ее киске все, что могу предложить. Я чувствую, как напряжение накапливается внутри меня, когда она начинает громко стонать и дрожать еще раз. Я увеличиваю интенсивность немного больше, пытаясь толкнуть ее через край вперед меня.

— О, твою мать…, — выдыхает она, оборачивая руками мою шею и крепко держа меня, когда я делаю последние удары на пути к моей собственной разрядки. Я целую ее в губы и улыбаюсь.

— Это было потрясающе!

— Да, точно, — соглашается она, как только я ложусь рядом с ней.

Я обнимаю ее и закрываю свои глаза.

— Смотри, а теперь мне взгрустнулось, — признается она спустя минуту или две позже.

— Почему?

Я открываю глаза и веду себя так, как будто даже не догадываюсь о причине.

Она поворачивается ко мне и ее глаза печальны.

— Потому что, в этом месте тебе полагалось сказать, что ты любишь меня.

— Мне жаль, детка.

Я еще раз целую ее в губы, в очередной раз закрываю глаза и притягиваю ее к себе. Я знаю, что она хочет, чтобы эти слова были произнесены, ... но я просто не могу лгать насчет этого.

Мэнди

Боже мой. Они, наконец, закончили? Я слышала, что они о чем-то говорят. Мне жаль, что у меня нет никого, кто бы поговорил со мной таким образом. У меня никогда не было такого оргазма, а тем более двух подряд! Я старалась не подслушивать, но Лив уж точно нельзя было назвать сдержанной. Твою ж мать! Теперь мне больше не жаль ее. Кому нужна любовь, если тебе нравиться так трахаться? Я была бы счастлива с таким соглашением в любой день недели.

Несмотря на то, что в комнате было совершенно тихо, я все еще лежала в кровати, борясь со своими собственными эмоциями. Физическое влечение, которое я испытывала раньше, определенно возросло до нового максимума, но теперь сопровождалось ревностью и разочарованием. То, каким было мое намерение, ради которого я была здесь, оказалось полной противоположностью того, что я испытываю сейчас. Ну, почему он одновременно такой сексуальный и обаятельный? Я запускаю пару пальцев между своих влажных губ, но знаю, что даже близко не достигну того, что испытала Лив. Она понятия не имеет, как хорошо то, что у нее есть. Летать по всему миру в частном самолете, выпивать и обедать в лучших ресторанах, и при этом она ведет себя так, словно она чертова жертва. Ладно, сейчас я просто в бешенстве.

Трей

Из-за смены часовых поясов, длинного дня, алкоголя и секса, я просто проваливаюсь в сон, как только моя голова, наконец-то, касается подушки. Я часто плохо сплю в незнакомых отелях, но в этот раз мой сон крепок, пока достаточно громкий жужжащий звук не выводит меня из глубокого сна около четырех часов утра. Я поворачиваюсь, решив игнорировать его. В номере темно, хоть глаз выколи, и я, по правде сказать, не испытываю никакого желания разыскивать свой телефон. Что бы это ни было, подождет до утра. В Нью-Йорке сейчас около десяти часов вечера и на семь часов меньше в Калифорнии, вот почему я поставил телефон на режим вибрации. Пять или шесть гудков спустя, я все же вытаскиваю свой зад из постели и ищу выключатель настольной лампы.

— Что ты делаешь? — спрашивает Лив раздраженным голосом, как только свет заливает комнату.

— Мой чертов телефон непрерывно жужжит.

Я хватаю сумку и начинаю рыться в ней, в тот же момент жужжание возобновляется.

— Что, черт возьми, происходит?

Я беру телефон и разблокирую его. На нем высвечивается, что у меня семь пропущенных вызовов, одиннадцать пропущенных сообщений и девятнадцать уведомлений от «Facebook». Это не к добру.

Мама звонила четыре раза, так что, в первую очередь, я нажимаю, чтобы прослушать ее голосовое сообщение.

— Трей, это звонит твоя мама. Пожалуйста, перезвони мне, как только сможешь. Твой отец был застрелен сегодня вечером..., — ее голос затихает, и я слышу, как репортер на заднем фоне что-то говорит по телевизору. — Пожалуйста, перезвони мне, — добавляет она, прежде чем повесить трубку.

В отца стреляли? Она сказала, что его убили? Не может быть! Полдюжины разных мыслей мелькают в моем мозгу, пока я пытаюсь уложить в своей голове то, что только что услышал.

— Что случилось? — в голосе Лив звучит озабоченность, видимо, в ответ на потрясение, отразившееся на моем лице. — Трей, ты меня пугаешь!

— Кажется, мой отец был убит сегодня вечером.

Слова повисли в воздухе. Я даже не могу себе представить, что кто-то действительно убил его. Волна вины тут же нахлынула на меня. Сколько раз я желал, чтобы с ним чего-нибудь случилось, а сейчас это произошло. Я набираю номер мамы и жду, когда она ответит.

— Алло? — она говорит тихим, дрожащим голосом.

— Что случилось?

Я чувствую слабость во всем теле, и ищу место, чтобы присесть.

— Об этом говорят во всех новостях, Трей. Кто-то стрелял в твоего отца.

Она замолкает, пытаясь сохранить самообладание.

— Где? Когда?

Сотни вопросов взрывают мой мозг.

— Он и его подруга сели в лимузин на выходе из «Дворцового театра» (прим. Театр на Бродвее), — она делает паузу, прежде чем произнести с надрывом следующие слова. — Кто-то,... кто-то выстрелил ему прямо в голову.

Я отодвигаю на секунду телефон от уха, так как он беспрестанно пищит. Это приложение от «Facebook», оно сошло с ума.

— Известно, кто это сделал?

— Нет. Из того, что говорят по телевизору, это был выстрел с дальнего расстояния. Они считают, что, возможно, к этому был привлечен профессионал. Они пытаются выяснить, откуда был произведен выстрел ..., — ее голос снова срывается.

Хотя мама и папа были в разводе почти семь лет, кажется, будто она никогда не переставала любить его. Его «подруга», как мама назвала ее, на самом деле, была его невестой, но мама отказывалась признавать этот факт.

— Мам, я заканчиваю, — говорю я ей, поскольку она, очевидно, в этот момент была поглощена новостями. — Я вернусь в город завтра вечером. Тогда и увидимся.

— Береги себя, — шепчет она, прежде чем повесить трубку.

Беречь себя – это актуально.

— Тебе нужно пойти и немного поспать, — уговариваю я Лив, которая поглаживала меня по спине во время короткого разговора с матерью.

— Ты уверен? Я могу остаться, если ты хочешь поговорить, — предлагает она.

— Не надо. Я в порядке. Занимай другую кровать в комнате Мэнди. Я планирую принять душ, а затем должен сделать несколько телефонных звонков.

Я беру ее за руку и веду к смежной двери в другой люкс.

— Отпускаю тебя одну, так как не хочу застать Мэнди в компрометирующей позе или что-то в этом роде.

Я слегка улыбаюсь Лив.

— По крайней мере, ты сохранил чувство юмора.

Она бросает на меня неодобрительный взгляд, прежде чем открыть дверь и исчезнуть за ней.

Я бреду в ванную, чувствуя себя оцепеневшим, поворачиваю ручку в душе и жду, когда же польется горячая вода. Наверное, я нахожусь в шоковом состоянии, но я действительно не чувствую ничего такого, что, по идее, должен ощущать человек, который только что узнал о том, что его отец был убит. Во всяком случае, я чувствую странное чувство облегчения. Теперь я мультимиллиардер, — эта мысль накрывает меня, пока я стою под душем, и вода стекает по мне ручьями. Я знаю, это звучит жестоко, но, по крайней мере, выбор времени для всего происходящего был совершенно невероятным. Прости, папа. Это ужасно.

***

— Привет, Трей, я ждала твоего звонка.

Меня потрясает, что Ванесса отвечает на звонок по телефону моего брата.

— Безумная ночка, да? Где Тайлер?

— Он здесь, — ее голос звучит как-то неуверенно. — Он не проронил ни слова с тех пор, как увидел это в новостях, — шепчет она. — Словно находится в трансе.

— Он в шоке. Думаю, что я тоже.

Я запускаю пальцы в свои волосы, еще не определив для себя точно, что же я чувствую.

— Да, мы все. Это жуткая сцена, — ее голос дрожит. — Ты бы видел всю эту кровищу, которая забрызгала окно лимузина.

— Ладно … достаточно. Мне не нужны никакие жуткие подробности того, что случилось.

Мой желудок переворачивается, и я начинаю ощущать легкое головокружение. Излишне иметь дело с такими вещами с утра пораньше.

— Прости. Не следовало показывать такие вещи по телевизору. Твоя мама была абсолютно подавлена. Я разговаривала с ней по телефону в тот момент, когда демонстрировали кадры, — объясняет она.

— Да, я поговорил с ней чуть раньше. Кажется, она довольно сильно переживает, — говорю я, соглашаясь с ней. — Вы с Тайлером присмотрите за ней, пока я не приеду?

— Конечно. А ты где? — спрашивает она, и в ее голосе звучит досада.

— В Женеве. В Швейцарии. У меня встреча, которая начнется через пару часов. Я дам им знать, что произошло, и надеюсь, мы закончим все к середине дня. Я попытаюсь вылететь обратно в Нью-Йорк ранним вечером. Лететь восемь часов, и шесть часов будут компенсированы за счет часовых поясов.

— Ладно, Трей, увидимся завтра. Я сообщу Тайлеру, что ты звонил, — пробормотала она, а затем повесила трубку.

— До завтра.

Любовь моя.

Тупая, ноющая боль, которая обычно была запрятана глубоко в моем сердце, сразу же поднимается на поверхность. Худшим в этой поездке будет то, что мне придется проводить время с ней и Тайлером. Чем ближе она ко мне, тем больнее. Мне понадобится дополнительная доза «Ксанакса».