Услуги по-соседски

Глава 20

Окидываю Мишу мрачным взглядом.

И что за человек, спрашивается? К чему вся эта мишура? Хочет поиграть в «хорошего парня»? Пусть. Только без меня, пожалуйста. Мне эти спектакли уже поперек горла стоят.

— Ася, кто это был? — хмурясь, спрашивает.

— Бобик, это не твоё дело, — резко отвечаю.

Знаю, как его бесит, когда его называют по фамилии, но я перед ним распинаться не намерена.

— Ася, нам нужно поговорить.

Заело его, что ли?

— Говори, — хмыкаю, проходя в зал.

Включаю свет, выключаю колонку и тушу свечи.

Боже правый, какая банальщина. Да, раньше меня это не смущало. Не смутило бы и сейчас, не измени мне Бобик. В конце концов, какая разница свечи это и ужин, или же ресторан и розы? Главное, чтобы от чистого сердца. Вот только в чистоту намерений Бобика я больше не верю. Все это выглядит как дешёвый спектакль.

Еще и этот Амурский! Что это за сцену он мне устроил?

Ладно, по одной проблеме за раз будем решать.

— Не хочешь вина? — любезно предлагает, присаживаясь на стул.

— Нет, не хочу. Говори зачем пришёл.

Хватит уже ходить вокруг да около. Разговор, так или иначе, должен состояться. Достаточно и мне бегать от этого. Пора поговорить, расставить все точки над «и».

— Мне жаль, что ты узнала все так, — с сожалением произносит, выдыхая. — Мы должны были тебе все рассказать.

— Должны были, — киваю, горько усмехаясь. — Почему же тогда не рассказали?

— Я…Я… — заикается, судорожно сглатывает и признаётся, — Просто испугался. — Миша подрывается со стула, метаясь по комнате, точно загнанный зверек в клетке. — Все случилось неожиданно. Знаешь, нахлынуло. Со мной такое в первый раз... — последнее слово шепчет, словно стыдится. — Стыдно было признаться.

— Стыдно? — переспрашиваю, скептически заламывая бровь. — А в итоге не стыдно получилось?Ты знал, как я отношусь к изменам. Вы оба знали.

— Я знаю, что виноват перед тобой. Мы с Соней виноваты. Все произошло спонтанно. Я не знал, как о таком вообще можно рассказать. Боялся твоей реакции.

— Почему тогда ты просто не ушел? — задаю вопрос, что мучает меня уже несколько недель.

Он мог порвать со мной. Сказать эту банальную фразу: «Проблема не в тебе, а во мне». Не то чтобы я на коленях умоляла его вернуться ко мне. Зачем было затягивать?

— Не знаю, — виновато шепчет. — Мне не хотелось рушить то, что у нас было.

— У нас ничего не было, Миша. Как оказалось, — горько усмехаюсь. — Может, тебе просто было удобно? Там у тебя страсть, здесь налаженный быт.

Бобик дергается, точно я его ударила. И я понимаю, что попала прямо в цель. Вот почему он ничего мне сказал.

— Ася…

— Уходи, Миша, — жестко отрезаю. — Забирай вещи и уходи. Между нами уже давно все погасло, и пора поставить точку. Не нужно больше никаких разговоров, и вот этого всего, — небрежно указываю рукой на накрытый стол и вино. — Давай покончим с этим.

Он мнется. Видно, что хочет ещё что-то сказать, но я отворачиваюсь и принимаюсь убирать свечи.

— Ладно, — бормочет Бобик.

Миша уходит в коридор. Слышу, как шуршит пакетами, как их выносит.

Взяв бутылку вина, кручу в руках.

Хорошее. Дорогое. Пожалуй, оставлю.

Спустя несколько минут Бобик возвращается за остальными вещами. Только уходить не спешит. Он заходит на кухню, прислоняется к косяку, наблюдая за тем, как я убираюсь.

— Ася, я увольняюсь, — вдруг говорит он.

А вот это действительно новость. Бобика всегда устраивала его работа. По крайне мере, мне так казалось. Что ж, это все упрощает. Теперь нам и видится не придётся.

— Если тебе что-нибудь будет нужно…

То к нему я обращусь в самую последнюю очередь. Даже после тети Тамары.

— Надеюсь, что ты будешь счастлив и больше никому не будешь морочить голову. И себе тоже.

— Прости. Мне жаль, что так вышло. Я пойду, — положив ключи на стол, произносит.

Мне тоже жаль. И пусть найдутся умники, которые скажут: «все, что ни делается — к лучшему», но, знаете, иногда это не работает. Мы бы с Мишей все равно расстались, но это было бы по-другому.

До меня доносится хлопок двери, и я наконец могу дышать спокойно.

Ладно, почти спокойно.

Я все время думаю о Севе.

Что он подумал? Что я вернулась к бывшему? Что у нас с ним «романтик»?

Черт!

Почему меня вообще волнует, что подумал Амурский?

Вероятно, потому что меня саму волнует Сева. Мой невыносимый сосед сверху. Он несколько раз приглашал меня на свидание. Я отшила его. И даже не жалела об этом, но сейчас…

Нет, я не чувствую вину, но мне отчего-то грустно. Грустно, что Амурский мог подумать, что между мной и бывшим может что-то быть.

Смотрю в потолок, словно пытаясь там найти ответы на свои вопросы. Какая глупость! Хватит додумывать! Если я хочу знать, что подумал человек, то мне нужно спросить у него! Я всю жизнь занималась тем, что додумывала за других и пыталась разгадать их мысли. Терзала себя сомнениями. Изводилась неизвестностью. Может, уже достаточно?

Решительно встав со стула, направляюсь на выход. Главное, не растерять свою уверенность до квартиры Севы.

Выйдя из квартиры, поднимаюсь по лестнице и подхожу к двери Амурского. Нажимаю на звонок и жду. Через минуту ожидания не происходит ни-че-го. Нажимаю ещё раз и даже стучу.

Ой, вот только не говорите, что его нет дома! Что за детский сад? Он теперь собирается меня игнорировать?

Недовольно вздохнув, уже собираюсь развернуться и уйти, как дверь открывается, и я вижу перед собой злого, как тысяча чертей, Севу в одном полотенце.

— Сева, я…

Это все, что я успеваю проблеять, прежде чем он хватает меня за руку, затаскивает в квартиру, прижимает к стене и целует.

Нет.

Не целует.

Набрасывается. Клеймит губами. Завоевывает.

Напористо раздвигает своими губами мои, проскальзывает языком в рот, заставляя подчиниться его воле. Твердое как скала тело прижимается теснее, рука запутывается в моих волосах, нежно оттягивая их и наклоняя мою голову, чтобы углубить поцелуй. Из меня вырывается стон.

И врезать бы наглецу, но, черт побери, убейте меня, если это не самое страстное, что случалось в моей жизни!

— Горошек, ты лишаешь меня всякого рассудка, — шепчет между обжигающими поцелуями.

Рывком он приподнимает меня, и я обхватываю его бёдра ногами. Касаюсь горячей груди рукой, провожу пальцами по твердому животу. Сева издает что-то между рычанием и стоном, подтягивает меня вверх на бедрах, так что я чувствую его всего.

Да. Прям всего!

Целует меня крепче и…

Какого черта?

На мою голову падает что-то тяжёлое, отчего я вскрикиваю и прикусываю язык.

Не свой.

— Ммм… — мычит Сева, прикладывая руку ко рту, пока я ловлю звездочки в глазах.

Боже правый, какой сегодня день и год?

Перед глазами пляшут круги. Жмурюсь от боли, пока Сева ставит меня на ноги.

— Афя, — зовёт меня, — Афя, ты как?

Я сильнее зажмуриваюсь, прикладывая руку к голове.

— Проклятье, на тебя упала моя клюфка. Профти. Дай пофматрю.

Амурский аккуратно осматривает мою голову и тяжело вздыхает.

— Сильно болит? — уже нормально спрашивает. — Раны нет — это хорошо. Нужно ехать в больницу! — решительно отрезает.

— Не нужно, — наконец, прихожу в себя.

— А вдруг сотрясение?

Открыв глаза, вижу перед собой не на шутку встревоженного Севу. На губах у него кровь. Видимо, сильно я его укусила. Хорошо ещё, что язык не откусила.

Меня пробирает на истерический хохот.

Вот тебе и страсть, блин! Без травм не обошлось!

— Точно сотрясение, — хмуро заключает Сева, наблюдая за тем, как я вытираю слёзы от смеха.

— По-моему, мы уже слишком стары для таких эксцессов, Сева, — смеясь, произношу.

Он и сам нервно усмехается. Его губы подрагивают, будто он сдерживает смех, но все же не выдерживает. Мы хохочем как припадочные, пока не начинаем задыхаться.

— Идём, пампушка, лучше все-таки приложить к твоей голове что-то холодное, — успокоившись, говорит.

Он за руку ведет меня в кухню-студию. У него точно такая же планировка, как и у меня. Ремонт, конечно, первоклассный. Кожаный диван, навороченный телевизор с приставкой, кухня мечты с островом, с той самой гранитной столешницей, которую я собиралась приобрести, когда на мою голову свалится миллион долларов. Чисто, а еще пахнет борщом.

Да ладно? Серьезно?

Принюхиваюсь.

Точно борщ. Красный.

Сева усаживает меня на диван, а сам идет к холодильнику, открывает морозилку, достает оттуда кусок мяса и оборачивает полотенцем.

— Мы не стары, пампушка, это просто одна неудача. Знаешь, как говорят: «Чем дольше ожидание, тем острее удовольствие», — подойдя, протягивает мне лёд.

Взяв лед у него из рук, прикладываю к ушибленному месту. Шиплю и морщусь от боли и холода.

— Может, это просто «знак», что не стоит?

— Протестую, — безапелляционным тоном заявляет. — Никаких «знаков» в нашем случае. Никаких, Горошек. Тебе точно не нужно в больницу? — уже серьезнее спрашивает.

— Нет, все в порядке. Правда. Я больше испугалась. А ты как? — робко интересуюсь, косясь на его рот.

— Жить буду, — беспечно хмыкает.

Мы замолкаем. Сева сверлит меня взглядом. Я буквально вижу в его глазах вопросы, которые он не решается задать.

— Сева, — прочистив горло, начинаю, — Миша приходил, чтобы забрать свои вещи.

Амурский присаживается рядом со мной на корточки, берет мои руки свои и произносит:

— Ася, прости. Я вспылил. Ты вообще не обязана передо мной отчитываться. Просто… — прикусывает губу, сводя брови к переносице. Сглатывает, сжимая мои руки. — Хоть я и не подаю виду, но меня задел твой отказ, но я просто думал, что ты не готова. И я готов был ждать, а когда увидел у тебя этого… — брезгливо кривится, — подумал, что вы помирились, и я вообще себе все придумал. Ты мне нравишься, и я не шучу. Я стараюсь все делать правильно, а получается…

— А получается как всегда, — заканчиваю за него.

— Именно, — нервно усмехается. — Пошли на свидание, — выпаливает, прежде чем я успеваю ответить, он добавляет, — не отвечай сейчас. Я уезжает на два дня. У меня игры. Приеду и ответишь, договорились?

И что ты будешь делать с этим парнем?

— Договорились, — обреченно отвечаю.

Хотя, признаться, в душе я почему-то радуюсь.

— Отлично! — подскакивает, хлопая в ладоши. — Ты ужинала?

— У тебя борщ? — невинно хлопая глазами, спрашиваю.

— Хочешь изведать моего борща, Горошек?

Господи, ну почему из уст этого парня все звучит с сексуальным подтекстом?

— Насыпай, — закатываю глаза, поднимаясь.

Мы с Севой ужинаем, болтая о мелочах. И вот, какие выводы я для себя делаю:

Первое — Сева не шутил, когда говорил, что умеет готовить. Знаете, если он будет готовить мне такой борщ каждый день, я готова расплачиваться натурой.

Второе — мне с ним легко. Легко обсуждать работу, дела, шутить. Я не задумываюсь о том, выгляжу ли глупо и некрасиво, когда смеюсь с набитым ртом.

Третье и, пожалуй, самое важное — как бы я не пыталась этого избежать, но он уже мне нравится. Я могу сколько угодно тянуть с этим свиданием, тратить время на размышления о том, что будет, если у нас ничего не получится, но это не отменяет того факта, что я уже втрескалась в него.

Ага. Ещё в школе.

Должно ли мне быть стыдно, учитывая, что я только вышла из отношений?

Может и должно, но мне ни капельки не стыдно. В конце концов, что насчёт тех людей, которые будучи в отношениях заводят их с кем-то другим?

Уходя, Сева выпихивает мне в руку ключи от своего «тигра» со словами:

— Не смей спорить.

А я и не собираюсь. Он же хочет свидание, верно? Пусть тогда ухаживает. Кто я такая, чтобы спорить с этим властным мужчиной? Да и спорить, откровенно говоря, нет ни капельки желания.