Утомленное солнце

Глава девятая

Артем шел над землей на бреющем. Картина внизу впечатляющая. Подбитая и просто брошеная бронетехника вдоль дорог, разбитые машины, покореженные зенитные орудия, на снегу темнеют фигурки солдат. Разруха, смерть. Но сердце воина поет и радуется. Потому что это гитлеровская техника, потому что это фрицы валяются в снегу. Наступление советских войск оказалось настолько мощным и стремительным, что немцы не успевали эвакуировать технику и хоронить убитых…

За двадцать дней последнего своего наступления на Москву немцы потеряли более ста пятидесяти тысяч человек, около восьмисот танков, сотни самолетов. В ротах оставалось в среднем по двадцать солдат. Резервов для пополнения у Германии не было. Шестого декабря Гитлер отдал приказ прекратить наступление и перейти к обороне. Но Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин уже утвердил план генерального наступления. За линией фронта уже были сосредоточены свежие армии, большое количество танков, самолетов. И наступление не заставило себя долго ждать. Оно грянуло того же шестого декабря…

Пятнадцатого декабря освобождены города Богородицк, Клин и Калинин, двадцатого – Волоколамск, двадцать шестого – Наро-Фоминск и Лихвин… Наступательная операция продолжалась, но уже можно было говорить о том, что она принесла стране долгожданную победу… Теперь уже Артем не сомневался в том, что враг будет разбит и победа будет за нами. И очень хотелось надеяться, что он сумеет дожить до победы. Самые суровые дни войны позади. На его счету двести сорок боевых вылетов, десятки жарких воздушных боев, восемнадцать засчитанных побед. Три раза он горел, два раза падал из-за отказа двигателя, но ни разу не был серьезно ранен. Два раза выходил из окружения, возвращался в строй… Может, Бог в самом деле его хранит. Может, в самом деле нательный крестик отводит от него беду. И Лешка тоже жив. Правда, сейчас он в госпитале, в каждой ноге по пуле. Но врачи обещают, что летать он будет…

Артем возвращался с разведки. Он летал за линией фронта битый час, но ему так и не удалось обнаружить хоть одну небольшую моторизированную группу, подтягивающуюся на укрепление немецкой обороны. Зато по эту сторону линии фронта полно германской техники. Но это уже музейные экспонаты. Музей рухнувшего мифа.

Он вернулся на аэродром, посадил машину. Направился в штаб. Доложил о выполнении задания.

– Так, сегодня полетов не будет. Так что ищи спирт, – улыбнулся Дудин.

В его петлицах отливали медью три шпалы. Еще неделю назад был майором, а уже подполковник.

– Я могу спросить, зачем?

– А «майора» будем обмывать… Приказ пришел, так что готовь место для второй шпалы…

Разумеется, Артем знал, что его представляли к очередному воинскому званию. Но все равно было приятно узнать, что приказ уже подписан и уже сегодня можно примерить на себе новые петлицы.

– И это еще не все… На завтра тебя в Кремль вызывают…

И это для него не новость. Еще в начале месяца его представляли к ордену. И вот Указ Президиума Верховного Совета уже подписан. Быстро. Вот что значит, близость к Москве. Да и особое отношение к авиации также сыграло свою роль. Уже завтра ему вручат награду. Если сегодня ничего не случится…

Утром следующего дня Артем начистил перышки и еще с несколькими офицерами полка на штабном автобусе отправился в Кремль.

Москва. Серая, угрюмая. Противотанковые ежи, бетонные надолбы, пулеметные гнезда, окна в бумажных крестах. В небе дирижабли, на улицах зенитные орудия. Столица не спешила радоваться победе. Враг отброшен, но он может еще вернуться. И тогда бои за Москву возобновятся с новой силой, а возможно, и перекинуться на улицы города. Но все же лица москвичей уже не были такими мрачными, как в те дни, когда фронт грохотал у самых стен столицы.

Величественный Кремль. Спасская башня, торжественный бой курантов. Артем гордился тем, что принимал участие в защите этой святыни от налетов вражеской авиации. И ему казалось, что все кремлевские обитатели это знают. Сам Калинин улыбался ему так, как будто Артем лично спас ему жизнь.

Всесоюзный староста вручил орден Боевого Красного Знамени, поздравил с наградой, крепко пожал руку. В тот день чествовали не менее сотни отличившихся воинов, но процедура награждения надолго не затянулась. К полудню Артем был свободен.

Сегодня он был избавлен от необходимости возвращаться в часть. Сегодня он полностью свободен. Наконец-то отступило нечеловеческое напряжение последних месяцев. Но расслабляться все же нельзя: война еще не закончилось.

Но в Москве он задерживаться не собирался. Проведать Лешку в госпитале – и обратно в Тушино. Наконец-то ему представилась возможность заглянуть к Римме. И это по прошествии почти что двух месяцев. Время тянулось как сама вечность, но пролетело незаметно…

В госпитале Артема и его товарищей заставили пройти через гардеробную. Там он снял шинель, получил халат. Но когда стал набрасывать его на плечи, взглядом столкнулся с красивой молодой женщиной.Перед ним стояла сама Влада – чуточку потускневшая, чуточку осунувшаяся, но все такая же возмутительно красивая и желанная.

– Артем, ты! – ошеломленно проговорила она.

– Как видишь…

Он был потрясен еще больше.

– Какими судьбами?

В ее взгляде промелькнула искорка какой-то непонятной надежды. Неужели она думает, что он оказался в этом госпитале из-за нее?

– Боевого товарища проведать, а что?

– Да нет, просто спросила… – виновато пожала она плечами.

– А ты что, здесь работаешь?

– Я же с медициной не связана. Как я могу здесь работать?

И это удивление Артему было непонятно. Многие женщины не имели никакого отношения к медицине, но с началом войны отправились работать в госпитали санитарками, прачками, поварами… Видимо, Влада исключает для себя такую возможность.

– Да, кстати, я про твоего мужа хотел спросить, – спохватился Артем.

– Зачем? – встрепенулась она.

– Ну как зачем? Мы же с ним из окружения выходили. Он ранен был. Говорят, его в госпиталь отправили…

– В госпиталь, – кивнула Влада. И уточнила: – В этот госпиталь… Но Егор про тебя ничего не говорил… Он говорил, что его спас какой-то капитан… Так это был ты?

– Да это в общем-то не имеет значения, кто его спас… Как он там?

– Осколком слегка позвоночник задело. Сделали операцию. Успешно. Скоро ходить будет… Тебя это радует? – Она смотрела на него пристально, цепко ухватившись за самую душу.

– Да. Радует, – усмехнулся Артем. – Не зря, значит, мы его на своем горбу тащили…

Неужели Влада думает, что он должен желать его смерти?

– Ты сейчас где служишь?

Она с интересом рассматривала Звезду Героя, шпалы в петлицах.

– Наш полк в Тушино стоит.

– Разве так бывает? – изумленно повела она бровью.

– Бывает…

– Ты ко мне заходил, а меня не было. Я в эвакуации была. Позавчера приехала… Как узнала, что муж в госпитале, так и приехала…

– Я к тебе не заходил, – покачал головой Артем.

– Почему? – удивилась она.

– Ты же мужняя жена. Ты сделала свой выбор, а я остался за бортом. Се ля ви, как говорят французы…

– Неужели ты смирился?

– А я в общем-то и не горевал. Война, знаешь ли…

Какое-то время Влада угнетенно молчала. Затем сказала, тихо, грустно:

– Ты не прав…

– Не знаю… – пожал он плечами. – Извини, меня ждут.

– Да, конечно… – подавленно кивнула она. И жалко, с надеждой посмотрела на него. – Ты сегодня вечером чем занят?

– Считай, что я в увольнении.

– В увольнении, как тогда, когда курсантом был?

– Почти. Только тогда я на ночь не мог оставаться.

– Где на ночь? – с намеком на их былые шалости спросила она.

– У родителей, дома, – отрезал Артем.

Что было, то прошло. И дважды в одну реку не войти… Хотя вода в этой реке мягкая и теплая, как парное молоко. Шагнешь – и в омут наслаждения с головой…

– И тебе все равно, что сегодня ночью я буду ночевать одна?

Артем решил, что ему не стоит отвечать на этот вопрос. С подчеркнутым равнодушием посмотрел на нее:

– Извини, меня ждут… Прощай!

– Ну почему же прощай? – Влада попыталась изобразить хорошую мину при плохой игре, улыбнулась. Но улыбка вышла какой-то жалкой, обиженной. – Надо говорить – до свидания.

Но Артем уже сказал то, что сказал. И менять ничего не собирался. Ничего не говоря, он направился к своим товарищам. Вместе с ними поднялся в палату к Лешке.

Лодыгина тоже наградили. А поскольку Артем считался его командиром, он был уполномочен вручить ему орден.

Лешка сидел на кровати и резался в карты с соседом по палате. Увидел друга, обрадовался.

– Артем! Друзья! – расплылся он в счастливой улыбке.

Но Артем остался серьезным.

– Товарищ капитан! – строгим официальным голосом произнес он.

Лешку аж передернуло. Он с удивлением уставился на друга.

– Товарищ капитан! – повторил Артем. – Указом Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за боевые заслуги перед Родиной вы награждаетесь орденом Боевого Красного Знамени!

Он торжественно вручил Лешке красную коробочку, наградное удостоверение. Теперь можно было и улыбнуться.

– Служу трудовому народу! – бодро отчеканил Лодыгин.

Он чуть было не встал на ноги, но его сосед вовремя удержал его. Видимо, рано ему еще подниматься.

– А где твой орден? – спросил Лешка.

– В планшетке! – слегка хлопнул по командирской сумке Артем.

– Э-э, не-е! Так не пойдет!.. Так, спирт есть?

– Найдем! – хитро улыбнулся лейтенант Зотов.

Из своей сумки он вытащил фляжку со спиртом.

– Во! Это дело! – обрадовался Лешка.

И просительно посмотрел на своего товарища по несчастью.

– Максимыч, ты говорил, что там в какой-то палате каска была…

Максимыч все понял. А поскольку он был ходячим, то сам лично сходил за солдатской каской.

Для большинства летчиков полка сегодняшняя награда была первой – им больше всего не терпелось повесить на грудь ордена. А тут такой случай. Каску наполнили спиртом, положили туда ордена. Боевая «чаша» весело пошла по кругу. После встречи с Владой Артема не отпускало душевное напряжение. Поэтому он сделал несколько больших глотков. Чтобы хоть чуть-чуть полегчало…

– Да, кстати, Артем, тут у нас рядом один майор лежит, – сказал слегка захмелевший Лешка. – Ты его знаешь, ты с ним из окружения выходил…

– Какой майор? – не понял Артем.

– Круглов его фамилия.

– Не майор, а генерал-майор…

– Да нет, «генерала» убрали, а «майор» остался… Разжаловали его. За то, что в окружение попал… Меня сначала в одну палату к нему определили, а потом вот сюда перевели…

– Хорошо, что до майора разжаловали… – усмехнулся Максимыч.

На вид ему было уже за тридцать. По званию капитан.

– И до трибунала дело могло дойти… А так вернется в строй, получит батальон, а там полк, дивизию. Если командир хороший. Кадровых генералов сейчас не хватает. Так что отыграет он свои звездочки…

На обратном пути в Тушино было решено повторить процедуру. Все ордена прикручены к гимнастеркам, каска осталась в госпитале. Но хорошее настроение никуда не делось. И фляжка со спиртом опять же нашлась…

Когда фляжка опустела, у Артема появилось чувство, будто он сидит в самолете и парит высоко над землей. И такая легкость в теле…

Он вышел из автобуса на улице, где жила Римма. Направился к ней домой. Но почему-то ноги занесли его в другую квартиру. Он постучал в дверь к Владе.

Влада обрадовалась ему так, будто сам товарищ Сталин пожаловал к ней. Только Сталину она навряд ли бы стала вешаться на шею. Артема же обняла, нежно прильнула головой к груди.

– Я знала, что ты придешь, – страстно прошептала она.

Артем криво усмехнулся. Он сам не знал, что заявится к ней, а она знала…

– Да вот, решил еще раз на тебя посмотреть…

Она мягко отстранилась от него, кокетливо улыбнулась. – Смотри сколько хочешь… Раздевайся, чего стоишь? У нас тепло, я печку натопила…

– Печка – это хорошо, – буркнул Артем.

Выпитый спирт приятно качал сознание.

– С дровами, правда, плохо.

– Сейчас у всех со всем плохо…

Только сейчас Артем вспомнил, что у него в руках вещмешок, который он прихватил с аэродрома. Он приготовил его для Риммы. Люди голодали. Все для фронта, для победы. А для боевых летчиков было организовано усиленное питание. На голодный желудок в небо лучше не подниматься: можно потерять контроль и над собой, и над самолетом. Катастрофа, смерть…

– Вот, тут у меня кое-что…

Он протянул вещмешок Владе. А ведь это богатство должно было достаться Римме… Что же он наделал! Но вернуть все обратно он уже не мог.

– Что это? – просияла Влада.

– Посмотри.

Она взяла вещмешок, прошла в комнату, стала выкладывать на стол продукты. Хлеб, галеты, сахар, шоколад, сгущенка, сало, тушенка.

Артем снял шинель, тоже прошел в комнату. Влада весело посмотрела на него. Заметила третий орден на его груди. На ордена она реагировала как сорока на все блестящее.

– Сегодня наградили, в Кремле, – ответил он на ее немой вопрос.

– Герой, орденоносец. Уже майор… Я всегда знала, что ты далеко пойдешь…

И зачем она только это сказала? Как скребком по натянутым нервам.

– Ага, полковником стану, генералом… – саркастически усмехнулся он.

– А разве это плохо?

Придется ей объяснять:

– Ты что, не понимаешь, война идет. Война!!! И мы не за звания воюем, не за ордена…

– Да, я понимаю, вы воюете за Родину. А раз вы за нее воюете, Родина должна благодарить вас за это…

– Да, мы воюем за Родину. Воюем! В нас стреляют, нас убивают. Сегодня ты майор, Герой, а завтра твои останки из-под сгоревшего самолета выскребают… Что, не приятно слушать? А ты слушай! Потому что это правда жизни. И смерти…

– Артем, ты чего разошелся? – насторожилась Влада.

– Да честно хочу признаться, не нравится мне твой мещанский дух.

– Объяснись, – нахмурилась она.

– Мы с тобой жениться собирались, а тут этот генерал. Что, ты его любила? Нет. Ты любила его звезды в петлицах. Как же, генеральская жена, почет, уважение… А я всего лишь капитан, дальние гарнизоны, офицерские бараки. Зачем тебе все это? А тут уже готовый генерал подвернулся. Чего мудрить? Меня побоку, а его к венцу…

– Но а если он мне не нужен? – проникновенно посмотрела на него Влада. – Что, если мне ты нужен?.. Что, если я готова пожертвовать своим мужем ради тебя?

– Какая же ты! – неприязненно поморщился Артем.

– Какая?

– Хитромудрая… Думаешь, я не знаю, что твоего мужа разжаловали? Знаю…

Влада опустила глаза. Крыть ей было нечем.

– Теперь мужа можно пустить побоку, да? Он майор, и я майор. Но он старый, а я молодой. Он в опале, а я Герой… Но ты просчиталась, дорогая. Мы с ним по одному лезвию бритвы ходим. Сегодня мы живы, а завтра кто его знает…

Влада виновато молчала.

– Мой тебе совет, если муж тебе не нужен, дождись, когда война закончится. Тогда и выбирай себе нового мужа. Найдешь генерала – и к алтарю. Ты не прогадаешь, я знаю…

Она подняла глаза, долго, въедливо смотрела на него.

– Да, я такая. Ищу, где получше. Знаю, что это не очень хорошо. Но ничего не могу с собой поделать… И замуж за Круглова вышла только потому, что он генерал. И от тебя отреклась, потому что не хотела ждать… Но я тебя не забыла. Ты мне всегда был дорог. И если бы Егор остался генералом, я бы все равно… Я бы все равно воспользовалась случаем и позвала бы тебя к себе…

– А если бы не я попался, а кто-то другой?

– Кто другой?

– Ну, тот танкист, например, с которым я тебя в сороковом видел. Говорят, ты еще с полковником ходила…

Влада удрученно вздохнула. И вдруг влепила Артему пощечину.

– Это тебе за танкиста!

И снова она замахнулась, чтобы ударить. Но Артем перехватил ее руку.

– Это тебе за полковника… Пусти!

– Но ведь было?

Он должен был успокоиться. И закрыть эту скользкую тему. Но его несло. И ее тоже.

– Да, было!.. – истерично выкрикнула она. – И майор был, и полковник… И не только… Все узнал, что хотел? А теперь проваливай!

Артем пренебрежительно усмехнулся, пожал плечами и вышел в прихожую. Надел шинель, перетянул портупею. Надо было бы и продукты забрать, чтобы Римме их отнести. Но Влада сочтет его мелочным.

Он уже собирался открыть дверь, чтобы выйти, но Влада его остановила. Обняла его, прижалась к спине, положила голову на плечо.

– Не уходи, – прошептала она.

Жар ее тела передался ему через сукно шинели, через ткань гимнастерки. Кровь забурлила в его жилах, заставила трепетать каждую клеточку тела. Волна страсти захлестывала сознание… Он не мог уйти.

– Ничего ни с кем не было, – всхлипнула она. – Я нарочно сказала, чтобы посмотреть, как ты меня любишь… А ты меня совсем не любишь…

Он повернулся к ней, взял ее лицо в свои ладони, заглянул в мокрые глаза.

– Почему ты думаешь, что я тебя не люблю?

– Потому что так не любят. Кто по-настоящему любит, тот любит несмотря ни на что… А ты уходить собрался. Ты не хочешь бороться за меня…

Артем чувствовал себя виноватым до неприличия. Действительно, он должен был бороться за нее и любить несмотря ни на что. А он уходить собрался… Но ведь действительно любит. И это жаркое чувство бушует в нем как огонь в паровозной топке…

Он жадно припал к ее губам, крепко прижал к себе. Влада откинула голову, прогнулась назад, опираясь спиной на его руки. Она целиком в его власти и совершенно не думает о своем супружеском долге. Егор Круглов для нее не существует. И для Артема он тоже не существовал. Он думал только о своей любви, которая разгорелась в нем с новой силой…

К ее комнате, к ее кровати он пробивался с боями. Жадные поцелуи, страстные порывы и раздевание на ходу. Это было какое-то сумасшествие. Портупея, шинель, гимнастерка, сапоги… Ее платье зависло на спинке стула…

Уму не постижимо, как они смогли раздеться, не отрываясь друг от друга. А Влада еще умудрилась дотянуться до граммофона, запустить пластинку…

Утомленное солнце

Нежно с солнцем прощалось,

В этот час ты призналась,

Что нет любви…

А может быть, любовь все-таки есть?..

От Влады Артем уходил рано утром, по предрассветному сумраку. На улице лютый мороз, а он в одной шинелке и хромовых сапогах. Надо было ватник надеть, но ведь он вчера в Кремль ехал, а не куда-то на кудыкину гору. К тому же в автобусе было тепло. Вчера было. А сегодня автобуса нет. И холод до самых костей пробирает… До аэродрома далеко, но главное – выйти на дорогу, ведущую к нему, а там какая-нибудь машина его подберет.

– Ты что, в сосульку превратиться решил? – неожиданно послышалось сзади.

Артем застыл как вкопанный, с замиранием сердца медленно повернулся на голос. Перед ним стояла Римма. Вот уж с кем он сейчас не хотел встретиться. Или, вернее, боялся встретиться. Она было одета тепло. Телогрейка, валенки, пуховый платок. Глаза презрительно сощурены. Артему вдруг стало жарко.

– У этой был? – спросила она, как по щеке хлестнула.

– У кого «у этой»? – спросил он глупо.

– У Владиславы, у кого же еще?

– Разве она здесь? Она же в эвакуации… – Не знаю, не знаю. Я ее вчера видела!

– А ты что, следишь за мной?

– Больно нужно! Я на работу иду. В госпиталь… Кто-то ко мне обещал зайти?

– Да понимаешь, времени не было.

Артем говорил и сам себя не узнавал. Оправдывался перед Риммой как нашкодивший юнец.

– А для нее, значит, время нашлось?.. Можешь не отвечать. Мне совсем не интересно, что ты сейчас скажешь. Ты птица вольная, кого хочешь, того и люби. А мне все равно, что ты скажешь. Ты мне вообще не нужен, понял?.. Жаль, что мне придется отдать мою любимую брошь…

– Какая брошь? – не понял Артем.

– Моя любимая… Я с девчонками поспорила, что закручу с тобой роман.

– Что сделала?!

– Поспорила. Если у нас будет роман, Лизка должна была мне свое колечко отдать, серебряное с выточкой… А если у нас ничего не получится, то я отдаю ей свою брошь… Это пари, Артем, всего лишь пари. А ты, наверное, воображал, что я влюблена в тебя по уши. Как бы не так!.. Извините, товарищ капитан… э-э… майор… Все, я пошла, некогда мне!

Она резко повернулась к нему спиной и пошла своей дорогой. Артем очумело смотрел ей вслед. Подумать только, его разыграли в каком-то дурацком пари. И как ему относиться к Римме после этого?

7 января 1942 года закончилось контрнаступление под Москвой. Войска Красной армии нанесли поражение группе армий «Центр» и отбросили их от Москвы на сто–двести пятьдесят километров. Но на этом война не закончилась. Гитлеровцев продолжали теснить и дальше. На некоторых направлениях по численности советская авиация превосходила вражескую втрое. Наконец-то установилось превосходство в воздухе! Теперь Артем был спокоен за своих летчиков. У них, да и у него тоже появился неплохой шанс дожить до победы…

Он возглавлял группу из шести самолетов. Задача – уничтожать все, что шевелится в воздухе. Небо ясное, чистое. И четверка вражеских истребителей была замечена издалека. Артем принял решение атаковать. Шестерка «Яков» против четырех «мессеров» – не очень удачное для немцев соотношение сил. И Артем даже удивился, когда увидел, что вражеские истребители направляются в его сторону. Им бы винты свои в зубы да на утек, а они в атаку. Ну что ж, безумству храбрых поем мы песню. Только ноты в этой песне будут свинцовые…

«Яки» также перестроились в боевой порядок. Главное в бою с «мессерами» – это создать эшелонирование по высоте. Одна сковывающая тройка наверху, другая, атакующая, ниже. И куда только суются «мессеры»? Они же должны понимать, что превосходства над «Яками» у них нет.

Немцы уклонились от боя на встречных курсах. Одна машина стремительно прожужжала мимо Артема, скрылась из вида. Он положил «Як» на правое крыло, пошел на разворот. Можно не торопиться. «Мессеры» не рискнут зайти к нему в хвост. Тройка над их головами вмиг организует им экскурсию к местам, где зимуют русские раки. Но Артем все же торопился. Врага всегда нужно держать в поле зрения. Это непреложный закон воздушного, да и любого боя.

Он был удивлен, когда увидел, что «мессер» все же рискнул зайти к нему в хвост. Но его уже атакует верхняя тройка. «Яки» один за другим спикировали на немца, но тот непостижимым образом уклонился от атаки. Артем был на вираже, смотрел назад, поэтому все видел. Он был удивлен, с какой легкостью крутит фигуры «мессер». И на «горку» играючи забрался. «Яки» прошли мимо немца порожняком, легли на разворот. А «мессер» преспокойно вернулся к своим прежним обязанностям и снова попытался сесть Артему на хвост. Спасибо ведомым, они вовремя вмешались и стряхнули немца с хвоста. Но опять же сбить его не смогли…

В воздухе все перемешалось, сплошная карусель. Тактика «собачья свалка». Немцы легко маневрировали по виражу и вертикали, быстро и четко занимали выгодные позиции для боя. Сначала вспыхнул один «Як», затем второй. А немцам хоть бы хны. Артем и сам несколько раз выходил на их истребители. Но ни разу не смог поразить цель. «Мессеры» выскальзывали из прицела, как мокрое мыло из рук.

И все же он сумел зажечь одну вражескую машину. Но три уцелевших «мессера» продолжали наседать. И смертоносная карусель кружилась на бешеных оборотах. Артем потерял третий «Як». Но смог подкараулить и поразить второго немца, когда тот добивал уже четвертый по счету самолет… На этом все и закончилось. Уцелевшие «мессеры» вышли из боя и взяли курс на свой аэродром. Уходили они победителями. А «Яки» – как побитые собаки.

По пути на аэродром у одной машины отказал двигатель. Видно, не выдержал испытания сумасшедшим боем. Хорошо, что это не случилось во время сражения. Поврежденный «Як» плавно спланировал на ровное снежное поле, аккуратно сел на фюзеляж. Он находился в расположений советских войск, поэтому за него можно не волноваться. Но и без него повода для волнения было более чем достаточно. Как же так, четверка «мессеров» играючи развеяла по ветру шестерку «Яков». А ведь это не маломощные «ишаки», это современные скоростные машины…

Подполковник Дудин сам выбежал Артему навстречу. В глазах растерянность. Он уже знал, в какой разгром попал Артем. А ведь он сам должен был вести в бой эту группу. На весь полк оставалось всего девять боеспособных машин. Остальные самолеты составляли боевые и технические потери. Целых семь самолетов уже больше месяца числились в ремонте. Катастрофически не хватало запчастей, материалов, моторов, винтов. Скоро к ним прибавится севшая на вынужденную машина. Если мотор не удастся починить с ходу, то самолет надолго застрянет в ангаре…

– Гудимов, как же так! – страдальчески спросил командир.

– Да вот так. «Мессеры» какие-то необычные. Какая-то другая модификация. Мы против них не тянем. Хорошо, что мне везло – двоих смог завалить, а так бы никто из нас не вернулся…

– Но ты же смог!

– Говорю же, повезло… – вздохнул Артем.

Это был как раз тот случай, когда собственные победы не радовали.

– А у других не получилось… Что же делать, полк совсем без самолетов остался.

– Война, – философски изрек Артем.

Они с командиром ждали, что полк будет расформирован и оставшиеся самолеты будут переданы в другие части. Так поступали повсеместно. Ничего постоянного в этом бушующем мире…

Но полк решено было сохранить. Уже двадцатого января было получено распоряжение передать уцелевшую технику в действующие части. А сам полк отправить в тыловой округ на формирование.

Артем должен был покинуть Москву вместе со всеми. Но неожиданно пришло дополнительное распоряжение – командиров эскадрилий направить на трехмесячные курсы совершенствования комсостава ВВС. Ехать далеко не надо. Курсы были созданы при Московской Академии военно-воздушных сил.

Нельзя сказать, что Артем был рад такому повороту событий. Но он понимал, что курсы совершенствования необходимы. И оказалось, что на этих курсах не собирались вдалбливать прописные истины воздушного боя, взятые из боевого устава образца сорокового года. Курсантам преподносились донесения штабов ВВС всех фронтов с обобщением боевого опыта применения авиации за все месяцы войны. Умудренные собственным опытом, летчики на курсах делились своими соображениям, давали оценку боевых действий, вносили замечания, коррективы. И надо сказать, преподаватели с большим вниманием относились к дельным советам, рожденным в пылающем небе сорок первого. Совместными усилиями создавалась и уточнялась тактика боевого применения истребительной авиации в современных условиях. Вертикальный и горизонтальный маневры, эшелонирование по высоте, стремительные скоростные удары за счет потери высоты, разделение групп на ударные и прикрывающие, бомбометание с пикирования, управление самолетами по радио с командных пунктов наземных войск и так далее и тому подобное. Артем с жадностью впитывал собранные по крупицам и обобщаемые знания.

Здесь, на курсах, он узнал, с какими истребителями он столкнулся в последнем бою. Это были новые истребители «Ме-109F» «Фридрих», пришедшие на смену устаревшим «Ме-109Е» «Эмиль». Оказывается, «Фридрихи» применялись с самого начала войны, но, видимо, в малых количествах, потому как в сорок первом году Артему не довелось схлестнуться с ними в бою. А первый блин обернулся для него кровавым комом…

«Як-1» мог драться на равных с «Эмилем», но более совершенная модификация заметно его превосходила. А если за штурвалом «Фридриха» находился ас, то эта машина становилась настоящей грозой для советских истребителей. Предполагалось, что с каждым месяцем таких истребителей у люфтваффе будет все больше и больше. Как в предвоенные годы, наша авиация вновь оказалась в положении «отстающе-догоняющей». Инженеры и конструкторы еще только занимались усовершенствованием советских истребителей. А летчикам уже сейчас нужно было вырабатывать четкую тактику борьбы с «Ме-109F». И желательно это было сделать здесь, на курсах, чтобы затем в бою не жечь понапрасну свои самолеты.

Как свести к нулю преимущества немецких истребителей? Артем видел два пути. Во-первых, культурное отношение к собственным машинам. Недостатки, возникающие по вине авиамехаников и невнимательности летчиков, существенно снижали боевые характеристики самолетов. Снижалась заявленная скорость, уменьшалась скороподъемность и возрастало время виража. Во-вторых, четкая и в деталях продуманная тактика наших истребителей. Недостаток скорости можно компенсировать преимуществом в высоте. По скороподъемности «Фридрих» превосходит «яки», но разница отнюдь не катастрофическая. Но немецкие асы умеют наращивать этот параметр за счет превышения по высоте. После атаки с пикирования истребитель на короткий период дает огромную скороподъемность и уходит вверх крутой «горкой». За счет этого у советских летчиков зачастую создается панической настроение, «мессеру» приписывают несуществующие преимущества – баснословную скорость и скорость набора высоты.

Маневр по горизонтали у «мессера» не самый лучший. Выполнение крутых виражей затруднено – самолет легко зарывается носом. Но опять же, если за штурвалом ас, то «сто девятый» дает «Яку» сто очков вперед. Видимо, в последнем вылете Артем нарвался на самых настоящих асов. Но ведь сам-то он смог завалить двух «мессеров». Значит, с ними можно воевать. Значит, подчиненных летчиков нужно подтягивать до своего уровня.

Немецкие истребители действуют парами. Атакованный «мессер» старается выйти из-под удара скольжением, разворотом, пикированием, «горкой», иногда переворотом. В это же время один или несколько других самолетов из группы доворачиваются на атакующего для того, чтобы ударить по нему вдогон. Поэтому для прикрытия атакующего требовался ведомый. И бой с «мессерами» рекомендовалось вести парами – ведущий атакует, ведомый прикрывает и бьет лишь те самолеты, которые наседают на командира. Атака парой производится в боевом порядке пеленга, дистанция между самолетами перед атакой увеличивается до ста метров. Во время атаки сзади ведомый после пикирования ведущего также идет в пикирование за ним, но идет на снижение не так круто – необходимо оставаться выше ведущего. Нельзя производить атаку с малой дистанции внутри пары, так как в этом случае ведомый не имеет возможности отразить атаку противника, нацеленного на ведущего… Рекомендации, выведенные кровью. Они рождались в боях. И сейчас выливались в основные правила ведения воздушного боя.

Артем не привык учиться спустя рукава. И сейчас он жадно впитывал знания как губка. Он должен сам воевать по науке, должен учить подчиненных. И любой пробел в его знаниях в бою мог стоить кому-то жизни. Он не оставался в стороне от общего созидательно-учебного процесса. У него был богатый боевой опыт, и он с готовностью делился им.

Он собирался, систематизировал и раскладывал по ячейкам памяти тактику борьбы с истребителями, штурмовиками, бомбардировщиками, изучал все известные характеристики вражеских машин, сортировал их достоинства и недостатки. В какой-то степени его интересовали вопросы управления боем в масштабах полка и дивизии. Кто его знает, может, когда-нибудь он станет командиром части. Все может быть…

«Мессер» имел недостатки, которые можно было использовать в борьбе с ним. Но все же в нем было больше достоинств. В этом Артем убедился, когда ему и еще нескольким летчикам было позволено подняться в воздух на этой машине. Красота. Комфортная кабина, менее шумный двигатель, чем у того же «Яка», все управление замыкалось на ручку, электрические приводы, гидравлика. Хотел бы летать Артем на такой машине, если бы она состояла на вооружении советских ВВС. Но приходилось довольствоваться «Яком», что также не плохо.

Артем не отлынивал от занятий, использовал каждую свободную минутку для пополнения багажа знаний. Но редко пренебрегал возможностью вырваться из стен академии. И почти всегда он ехал в Тушино к Владе. Он любил эту женщину. И ему уже было все равно, есть у нее муж или нет. В конце концов он появился в ее жизни раньше, чем генерал Круглов, а значит, прав на нее имел не меньше…

В марте сорок второго года майор Круглов был выписан из госпиталя. Недели две он жил у Влады, а затем отправился на фронт. В качестве кого – командира роты, батальона, полка или дивизии, – этого Артем не знал. Да и не интересовался.

А в конце апреля пробил его час. Он также отправлялся в свою часть. Полностью укомплектованный полк подполковника Дудина уже была выведен из состава Московской зоны ПВО и передан в распоряжение командующего ВВС Юго-Западного фронта.

Артему разрешили задержаться в Москве всего лишь на один день. И этот день он собирался провести с Владой. Ну и к матери заглянуть, конечно.

Курсы должны были закончить свою работу только на следующей неделе, но слушателей распустили на несколько дней раньше. Так что сегодня Влада его не ждала. Что ж, значит, сегодня ее ждет приятный сюрприз.

Как на крыльях он влетел на третий этаж. Хотел постучать в дверь, но ему показалось, что она открыта. Он легонько толкнул ее, и она поддалась. Он вошел в прихожую, оттуда заглянул в большую комнату. Стол уставлен забытыми с начала войны яствами. Фрукты, копченая рыба, сыр. Посреди стола возвышалась ополовиненная бутылка, бокалы с недопитым вином. В пепельнице окурки.

Из спальни доносились подозрительные шорохи, скрип кровати. В прихожей на вешалке висела шинель, в красных петлицах четыре шпалы. Уж не Круглов ли объявился? Разжалованного офицера быстро восстанавливают в званиях, если, конечно, это хороший командир. Возможно, Егор Тимофеевич успел уже отличиться в бою…

Только вот что-то подсказывало Артему – Круглов здесь ни при чем.

Артем должен был сейчас уйти, но его потянуло в спальню, а тормоза отказали. Он и сам не мог потом вспомнить, как оказался в комнате. А там… Влада лежала на койке, широко расставив ноги, а на ней пыхтел какой-то хряк с волосатой спиной…

Влада увидела Артема, встрепенулась. В глазах вспыхнул страх вперемешку с удивлением.

– Двери нужно закрывать… – презрительно усмехнулся он и медленно, на негнущихся ногах направился к выходу.

Она догнала его у двери. Но на этот раз не стала вешаться на шею. Хотела, но не могла. Волосы растрепаны, халат едва запахнут на голом теле.

– Артем! Ты не так все понял!

Она протянула к нему обе руки, отчего халат совсем распахнулся и обнажил некогда желанные прелести ее роскошного тела.

– Вкусно? – кивком головы показал он на стол.

– Не в этом дело!

– Не знаю, не знаю, – скривился он.

В прихожую из комнаты вломился полковник. Явно кавказского происхождения. Сначала появился нос – большой, длинный, а затем и сам полковник. В черных трусах по колено, зато уже в гимнастерке. Ни орденов, ни медалей. Да и откуда они могли взяться? Артем с первого взгляда понял, что перед ним типичная тыловая крыса.

– Товарищ майор! – заорал полковник. – Что вы себе позволяете!!!

– А что я себе позволяю? – Артем с трудом сдерживался, чтобы не дать ему в морду.

– Вламываетесь в чужую квартиру!..

– Это верно, – усмехнулся он. – Квартира чужая. И эта сука тоже чужая…

– Артем! Ну не уходи!

Влада по-прежнему тянула к нему руки, будто собираясь вцепиться в его портупею.

– А что, у этого борова меньше, чем у меня?

Откуда-то из глубин существа выползало желание грубить и хамить этой стерве.

– Товарищ майор! – снова взбеленился полковник.

– Герой Советского Союза майор Гудимов, – уточнил Артем и небрежно повел взглядом в его сторону. – Какие-то вопросы?

Высокое звание Героя позволяло ему послать этого хряка куда подальше. А вот морду ему бить нельзя, это уже трибунал.

Полковник сбавил обороты, но все же последнее слово решил оставить за собой.

– Почему вы позволяете себе… – начал было он.

– Да пошел ты! – резко перебил его Артем.

И, повернувшись, вышел из квартиры. Ноги его больше не будет в этом гадюшнике. И Влада для него больше не существует.

Он шел по улицам Тушина, не замечая перед собой ничего. Мимо прошла какая-то девчонка, но он даже не взглянул на нее.

– Здравствуйте! – с запозданием дошел до него ее голос.

Он остановился, повернулся к ней. Девчонка смотрела на него, улыбалась. Что-то было знакомое в его чертах. Но он так и не смог узнать ее.

– Я Люда, подруга Риммы, – подсказала она. – А я вас знаю, вы Артем.

– Артем, – подтвердил он. – А где Римма?

Вряд ли он хотел бы видеть ее именно сейчас. Но он чувствовал, что она нужна ему вообще. Какое-то подспудное чувство…

– Риммы нет. Она поступила в летную школу…

Да, она говорила, что хочет быть военной летчицей. В Энгельс учиться собиралась…

– Все-таки поступила…

Сердце сжалось. Слишком хорошо знал он, что такое война, чтобы оставаться спокойным.

– А меня не взяли, – вздохнула Люда. – Не хватило подготовки. А Римма всегда лучшей была… Она с вас пример брала…

– Может быть, – пожал плечами Артем.

– Вы очень спешите? – кокетливо спросила девушка.

– Очень.

Только романа с этой ссыкушкой ему не хватало. А с Риммой… А Римма ему как сестра. Была… И, пожалуй, так оно и осталось. Даже ее признание насчет пари не могло развеять теплоту его чувства к ней. Надо же, поступила в летную школу… Надо ехать на фронт и скорее заканчивать войну, пока она не успела подняться в темное грозовое небо…