Уйти и вернуться

5

Может быть, это глупо и смешно, но бесхитростное признание Шона наполняло душу Алисии теплотой и нежностью все то время, пока он провожал ее домой. Собираясь отправиться в постель, она думала о словах Шона.

Шон обожает пиццу. Это шутка?

Алисия сонно улыбнулась и скользнула под стеганое одеяло, покрывавшее широкую двуспальную кровать. Шон Хэллорен, блистательный интеллектуал и красавец мужчина, всемирно известный историк, автор множества книг для высоколобых снобов, обожает пиццу так же, как Алисия Мэтлок, простенькая студентка двадцати семи лет от роду. Эта мысль согревала ее гораздо больше, чем легкое одеяло.

Алисия уже спала, когда внезапно зазвонил телефон, мгновенно вырвав ее из сладкого забытья. Вскочив, она села на постели и растерянно обвела глазами комнату, пытаясь определить направление звука. После долгих и путаных размышлений ей удалось установить, что звонят не в дверь. Еще через некоторое время Алисия сообразила, что звонит телефон.

Нахмурившись, она опустила ноги, пытаясь нашарить тапочки.

Кто бы мог звонить так поздно, размышляла Алисия, накидывая на себя одеяло. Карла и Эндри давно спали. Алисия знала это наверняка. Возвратившись из мотеля, она осторожно заглянула в их комнаты и услышала заливистый храп и мирное посапывание. Храпела, разумеется, Карла. Эндри спала, по-детски обняв плюшевого медвежонка.

Алисия мучилась сомнениями. Ей не нравились полуночные звонки. Вероятнее всего, кто-то просто ошибся номером. Хуже, если звонит какой-нибудь нетрезвый шутник, страдающий похмельной бессонницей и потому названивающий всем подряд, отчеркивая отработанные номера в телефонной книге.

Нехотя поднявшись, Алисия медленно побрела на кухню, смутно надеясь на то, что неизвестному абоненту надоест ждать и он положит трубку.

Она невольно заспешила, когда телефон зашелся двенадцатой требовательной трелью. Кто бы он ни был, абонент на другом конце линии, похоже, он решил непременно дозвониться!

С замиранием сердца Алисия подумала о том, что могли звонить ее родители или кто-нибудь из родственников Карлы или Эндри. Вдруг что-нибудь случилось? Может быть, у отца инфаркт и он лежит в муниципальном госпитале, высчитывая возможности и страховку и проклиная разорительную систему здравоохранения? Или, не приведи Господь, мать обварилась кипящим жиром, поджаривая пончики, и лежит теперь рядом с отцом, обвитая шнурами капельниц? Или звонят уже из морга с просьбой распорядиться о похоронах?

Совершенно перепуганная страшными мыслями, Алисия сорвала трубку с настенного телефона.

— Алло, — выдохнула она, чувствуя, что не сможет произнести больше ни слова.

— Извини, я разбудил тебя.

Алисия прислонилась к стене — ноги не держали ее.

— Нет, Шон. Я не спала, — ответила она.

Из ее бурно вздымавшейся груди вырвался сдавленный смешок.

— Просто ты до смерти перепугал меня. Только что я представляла все мыслимые и немыслимые несчастья, которые могли обрушиться на моих родителей.

— Бедная девочка, — пробормотал Шон.

В трубке послышался его тяжелый вздох.

— Мне жутко неловко, но…

Алисия напряженно вслушивалась в пустой телефонный эфир.

— Я не мог заснуть, — закончил Шон после томительной паузы.

— Слишком много пищи за ужином? — участливо спросила она.

— Слишком много эмоций, — тихо ответил он. — Я чувствую себя морем, вышедшим из берегов после урагана.

Алисия рассмеялась. Она не могла сдержаться. Хотя было уже очень поздно и она боялась разбудить своих подруг, ее смех громко звенел в просторной кухне.

— Ты сошел с ума, — воскликнула Алисия.

В ее голосе звучала нежность, смешанная с заботой, страхом, желанием и огромной, бесконечной радостью.

— Я схожу с ума по тебе, — мрачно ответил он.

— О, Шон…

Алисии было радостною мукой шептать его имя.

Шон застонал, как смертельно раненый.

— О Боже, Алисия. Я не понимаю, что со мной.

Тишина была невыносимой.

— Шон, где ты? — окликнула его Алисия.

На другом конце линии вновь раздался вздох.

— Тут, — скорбно произнес Шон. — В этом все дело. Я тут, а ты там. Нас соединяют только идиотские провода, обслуживаемые какой-нибудь компанией «Белл Атлантик».

Алисия молчала, не зная, что сказать. Она слабо разбиралась в телефонном деле.

— Я не могу без тебя, — прошептал Шон.

— А со мной? — спросила Алисия только для того, чтобы снова тишина не повисла в воздухе.

— С тобой? — тихо переспросил он.

И снова пауза, короткая, как суд Линча.

— Могу, — решительно ответил Шон.

Алисия сползла вниз по стене, усевшись на холодный пол, покрытый мраморной плиткой. Она совсем перестала соображать. Она не чувствовала своего тела. Позабыв о предостережениях своего гинеколога, она сидела на мраморном полу, не замечая не только холода, но и вообще ничего вокруг. Закрыв глаза, Алисия ощущала крепкие объятия Шона, заставлявшие трепетать от невыносимого и невероятного желания; его глаза, его губы, запах — запах мужчины, сильный, терпкий, волнующий, заставляющий мучительно стремиться к нему…

Внезапно Алисия ощутила безумное желание быть с ним. Быть с ним прямо здесь, на полу. Слиться с ним, стать частью его, забыть себя, забыться и «…уснуть, и видеть сны, быть может. Но что в том страстном сне приснится?..»

Томясь от безысходности, она вздохнула так тяжело, как будто у нее разрывалось сердце.

— Алисия?

— Да, Шон.

— Что ты делаешь? О чем ты думаешь?

— Я сижу на полу и думаю о тебе.

— На полу? Но зачем?

— Мне так лучше.

— Лучше, чем со мной?

— Нет. В этом все дело. Мне лучше с тобой.

— А без меня?

— Хуже.

— Хуже, чем на полу?

— Хуже, чем без тебя.

Алисия горько вздохнула.

— Впрочем, я ничего уже не понимаю. Ты меня совсем запутал.

— Извини, я не хотел. Мне не стоило тебя будить.

— Нет, не говори так.

— Почему?

— Я так счастлива слышать тебя!

Шон молчал.

— Мне не стоило тебе звонить, — упрямо повторил он убитым голосом. — Из-за меня ты сидишь на полу и плачешь.

— Я не плачу, — воскликнула Алисия, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

— Но будешь плакать, — сказал Шон убежденно.

Алисия решительно покачала головой.

— Больше никогда не буду.

— Почему?

— Зачем плакать, если все хорошо.

Шон вздохнул.

— Тебе не холодно на полу? — спросил он ласково.

Алисия улыбнулась.

— Не знаю, Кажется, нет. Меня согревают мысли.

— А о чем ты думаешь?

Голос Шона стало глубоким и зовущим, его дыхание стало прерывистым.

— Скажи мне, Алисия.

Она молчала, пытаясь справиться с собой. Ей хотелось быть сдержанной и благоразумной, как прежде, но она понимала, чувствовала, что это уже невозможно.

— Мне хотелось бы быть с тобой, — прошептала Алисия. — Так же, как… прошлым вечером.

— Так в чем же дело? — воскликнул Шон.

Алисия не могла отважиться сделать следующий шаг.

— Наверное, ни в чем, но…

— Прекрасно, — перебил Шон со вздохом облегчения. — Ты же знаешь, я хотел бы увидеть тебя завтра, сегодня, когда пожелаешь. Всегда. Везде.

Алисия улыбнулась и задумчиво накрутила на палец шелковистую прядь своих волос.

— Давай встретимся… завтра.

— Отлично! — воскликнул Шон. — Ты предпочла бы куда-то пойти или остаться дома?

Его голос стал твердым и решительным.

— Остаться, — ответила она сразу.

— Я принесу пиццу. Хорошо?

В его голосе слышалось восхищение и взволнованное предвкушение встречи.

— О'кей. Но не забудь, нас будет четверо.

— Конечно.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился Шон.

— За то, что ты принимаешь присутствие моих подруг как должное.

— Мне они нравятся, но…

Шон сделал паузу, желая подчеркнуть дальнейшее.

— Я хорошо относился бы к ним, даже если бы они нравились мне меньше. Просто потому, что они твои подруги.

— Я знаю.

Внезапно Алисия поняла: Шон действительно готов принять все связанное с ней. Она была убеждена в этом, потому что сама чувствовала совершенно то же по отношению к нему.

— Спокойной ночи, моя милая.

— Спокойной ночи… — Алисия запнулась на мгновение, — милый.

На следующее утро Алисия вышла к завтраку невыспавшейся и уставшей.

Участливо, как обычно, Эндри взглянула на нее, явно ожидая объяснений.

— Как ты провела время прошлым вечером? — спросила она невинным голоском.

Заметив, что Карла мгновенно обратилась в слух, Алисия улыбнулась и кивнула.

— Прекрасно, — ответила она, удивляясь тому, что ее руки, наливающие кофе в чашку, не дрожат.

Карла и Эндри пожирали ее глазами.

— Говоря откровенно, мы с Шоном настолько хорошо провели вечер, что решили повторить то же и сегодня.

Карла в изумлении приподняла брови.

— Повторить? — переспросила она. — А что вы собираетесь повторять?

— Карла! — простонала Эндри. — Не будь такой любопытной.

— Это единственное средство узнать что-нибудь, — парировала Карла, выразительно взглянув на подругу. — Итак, что случилось?

Алисия пожала плечами.

— Все и ничего, — пробормотала она.

По ее губам скользнула легкая улыбка.

— Ничего себе! — воскликнула Карла. — А подробности?

Алисия вновь пожала плечами.

— Мы ужинали вместе, потом танцевали, потом беседовали. Я влюбилась. Больше ничего.

Ее признание, произнесенное сонным и безмятежным голосом, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

— Как! — воскликнула Карла, схватившись за голову.

— Что? — переспросила Эндри, ошеломленно хлопая глазами.

Алисия вздохнула.

— Я сказала…

— Мы слышали, что ты сказала, — нетерпеливо прервала Карла. — Мы никак не можем поверить в это и понять, как это ты могла?

Алисия улыбнулась.

— Но это совершенно разные вещи.

— Не придирайся к словам, хитрая лисица, — раздраженно проворчала Карла. — Отвечай по существу.

Эндри перегнулась через стол и импульсивно схватила Алисию за руку.

— Если ты не расскажешь… — начала она, но Алисия остановила ее, решительно качнув головой.

— Я не собираюсь ничего рассказывать.

Ее плечи бессильно опустились.

— Да и о чем тут говорить? Я не могу ничего объяснить, потому что сама не понимаю себя.

Лицо Алисии омрачила задумчивость.

— Вообще-то я не собиралась ни в кого влюбляться. Это мероприятие определенно не значилось в моем плане на год. Однако…

Ее голос затих, а глаза затуманились. Она вспоминала, вспоминала…

— Однако ты тем не менее влюбилась в Шона?

Вопрос Эндри прозвучал утверждением.

Алисия молча кивнула.

Карла выразительно посмотрела на нее и вздохнула.

— Прими мои соболезнования.

Эндри всплеснула руками. Ее лицо, обычно милое и открытое, стало суровым.

— Карла, — сказала она непривычно жестким голосом, — твое замечание жестоко и ничем не оправдано!

Широко распахнув глаза, Алисия смотрела на подругу с крайним удивлением, изумляясь тому, сколько силы и энергии скрывала обычно кроткая Эндри.

— Все в порядке, — сказала Алисия, пытаясь сгладить ситуацию и чувствуя себя виноватой. — Я уверена, Карла вовсе не это имела в виду.

Карла поднялась из-за стола. Ее плечи были безвольно опущены.

— Конечно, я не хотела тебя задеть, — и улыбнулась, выказывая свое раскаяние. — Я о том, что… черт побери, разве об этом можно говорить спокойно?

Отвернувшись, она звучно высморкалась и, утеревшись салфеткой «Клинекс», продолжила сдавленным голосом:

— Любовь убивает, любовь калечит. У всех нас остались шрамы на сердце после горького любовного опыта.

Эндри с готовностью кивнула.

Обычно холодные глаза Карлы наполнились слезами.

— Мы — сестры по несчастью. Я люблю вас обеих, — прошептала она едва слышно. — Мне не хотелось бы, чтобы вы вновь испытали эту ужасную боль, эти невыносимые страдания, от которых не спрятаться, не скрыться, не убежать, не уехать! С ними невозможно справиться, нельзя жить!

Она сделала паузу и прямо взглянула на Алисию.

— Если ты действительно любишь Шона, я желаю тебе самого лучшего. Надеюсь, он окажется достойным тебя и не принесет тебе страданий.

— Спасибо, — пробормотала Алисия, не замечая, как крупные слезы катятся по щекам. — Я буду стараться, у меня нет другого выхода.

— О Боже, Карла, — громко всхлипнула Эндри. — Ты заставила нас разреветься, словно младенцев, оторванных от груди.

Алисия улыбнулась.

— Хорошо же мы выглядим: глаза красные, лица заплаканные. Как в таком виде показаться в университете? — спросила она.

Карла ужаснулась.

— Черт побери, у меня же назначена встреча! — она всплеснула руками и улыбнулась подругам. — Я вернусь по первому вашему зову. Но сейчас я должна идти.

Резко повернувшись, Карла бросилась в ванную.

Алисия и Эндри переглянулись и рассмеялись.

— Она говорила жестко, но от всего сердца, — заметила Эндри.

— Да, — кивнула Алисия, утирая слезы. — Карла сурова, но справедлива.

Она задвинула стул.

— Похоже, и нам пора собираться?

— Точно, — согласилась Эндри.

Они быстро прибрали со стола и загрузили посуду в мойку, оставив ее там до лучших времен. Затем начался обычный утренний забег с препятствиями: умывание, одевание, наведение красоты с невероятной скоростью.

— Кстати, — сказала Алисия полчаса спустя, когда они сбегали вниз по лестнице. — Шон собирается нанести нам визит сегодня.

Карла приостановилась на мгновение, придерживая входную дверь.

— Значит ли это, что нам с Эндри стоит поужинать где-нибудь вне дома?

— Как раз напротив! — рассмеялась Алисия. — Он принесет пиццу на четверых.

Шон опоздал, и очень кстати: Алисия успела освежить свой макияж, несколько потускневший за время трудового дня. Эндри тоже была рада опозданию гостя. Она успела прибраться в гостиной. Карла использовала время для нарезания кекса и приготовления кофе.

Шон появился на пороге, обремененный двумя огромными коробками с пиццей и бутылкой вина емкостью в галлон.

— Прошу прощения за опоздание, — пробормотал он, вручая коробки Карле, вино — Эндри, а пальто — Алисии. — У меня был неотложный разговор с деканом кафедры истории.

Он выразительно хмыкнул, стягивая ботинки, облепленные снегом.

— С Рэтманом? — спросила Карла, закатывая глаза.

— С этим великим оратором? — добавила Эндри, гримасничая.

— Со светилом современной исторической науки? — рассмеялась Алисия.

Шон посмотрел на них с серьезным видом. Потом усмехнулся.

— Именно с ним, — сухо ответил он.

— Как тебе повезло! — воскликнула Алисия, с трудом сдерживая смех.

— Рэтман устраивает субботний прием для того, чтобы представить меня… — Шон не смог выдержать солидный тон, — самым серьезным преподавателям университета.

— Как им повезло! — дружно воскликнули Карла и Эндри.

Эта шутка задала тон всему вечеру. Смеясь, словно старые добрые друзья, они набросились на пиццу, начиненную грибами, курятиной, беконом, чеддерским сыром и обильно политую кетчупом, опустошили кофейник, половину бутылки вина и перешли из кухни в гостиную.

Усталые, но довольные, хозяйки дома и гость потягивали оставшееся вино и беседовали обо всем, что приходило в голову.

— Так как насчет планов на весенние каникулы? — спросил Шон.

— По-прежнему, — ответила Алисия. — В субботу утром я уезжаю в Уильямсбург.

В ее голосе прозвучало меньше энтузиазма, чем можно было бы ожидать.

Шон кивнул, сразу помрачнев.

— А вы? — спросил он, взглянув на Карлу и Эндри.

— Я поеду домой в Ланкастер навестить свою семью и подобрать книги на следующий семестр, — ответила Эндри, вытягивая ноги во всю их удивительную длину.

— А я в пятницу отбываю в Нью-Йорк. Хочу насладиться искусством в музеях и галереях, — сказала Карла, зевнув.

Изящно прикрывшись ладошкой, она поднялась.

— А сейчас я отправляюсь спать.

На губах Карлы засияла улыбка, которая столько раз сбивала с ног мужчин, имевших несчастье оказаться на ее пути.

— Спасибо за ужин, Шон, и спокойной ночи.

Взмахнув рукой на прощание, она покинула гостиную.

За ней отправилась и Эндри.

— Я тоже ухожу. Спасибо, Шон. Счастливо оставаться.

— Эй, подождите! — окликнул их Шон, порывисто вскочив. — Как вы относитесь к китайской кухне, например, завтра вечером?

— Вполне, — произнесла Карла из-за двери своей спальни.

— Великолепно, — сказала, обернувшись, Эндри.

Оставшись с Шоном, Алисия ощутила невыносимую трудность ожидания. Дрожь желания пробежала по ее телу. Разрываемая противоречивыми чувствами, она избегала взгляда проницательных глаз Шона, уставившись в свой почти пустой стакан. На поверхности вина дыхание Алисии вызывало легкое волнение.

— Что с тобой, милая? — спросил Шон, всем своим видом выражая участие.

Алисия покачала головой.

— Ничего.

— Я дал тебе слово. И сдержу его.

Она промолчала.

— Не смотри на меня так, — попросил Шон, закусывая губу.

— Как?

— Как будто боишься, что я наброшусь на тебя прямо сейчас.

Насмешливая улыбка искривила его губы.

— Мне хотелось бы, но я не стану, — вздохнул он.

Алисия медленно покачала головой.

— Ты ошибаешься, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Я этого не боюсь.

Она помедлила мгновение, потом выпалила одним духом:

— Я жду этого. Я надеюсь, это случится.

Шон рассмеялся, мгновенно разрядив напряжение, возникшее между ними. Вскочив на ноги, он подошел к ней, ступая мягко и осторожно.

— Меньше всего мне хотелось бы обмануть твои ожидания, — улыбнулся он, вынимая стакан из ее внезапно онемевших рук.

Оглянувшись вокруг, Шон поставил стакан на журнальный столик.

— Иди ко мне, потанцуй со мной.

Взяв Алисию за руку, он вытянул ее из кресла.

— Потанцевать? — рассмеялась она. — Но ведь нет музыки.

Возбуждение Алисии возросло, когда она оказалась в его объятиях.

— Я спою сам, — сказал Шон и, к ее изумлению, действительно запел.

Глубоким хриплым баритоном он завел неуловимо знакомую песню о бесконечной и всесокрушающей любви мужчины к женщине.

— Это не Майлз Дэвис на слова Чарльза Буковски? — испуганно спросила Алисия, поднимая на него свои доверчивые глаза.

Шон отрицательно покачал головой, крепче обнимая ее тонкую талию.

— Не беспокойся, девочка. Это Людвиг ван Бетховен. Ода «К радости».

Пылающая и трепещущая, Алисия обвила руками его крепкую шею. Их дыхание смешивалось… Очарованная, она не могла оторвать взгляда от сияющих глаз Шона, потемневших от страсти. Наслаждаясь его объятиями, Алисия медленно покачивалась в чувственном ритме, прижимаясь к горячему и сильному телу Шона.

Она потеряла представление о времени и пространстве. А единственной реальностью для нее стало ощущение близости Шона, казавшееся таким простым и естественным. До боли тесно и близко прижавшись к нему, она застонала, но это была сладкая боль. Она желала любви Шона, и ее желание было опьяняющим и прекрасным.

Мягко остановившись, Шон взглянул ей в глаза, наполненные томительным предчувствием.

— Боже мой, Алисия, — прошептал он ей на ухо. — Я не знаю почему, не могу понять, как это случилось, но я чувствую, что люблю тебя, хочу тебя навсегда.

Его голос дрожал.

Глубоко тронутая, Алисия зажмурилась, чтобы не дать волю горячим слезам. Бесконечная благодарность переполняла ее душу.

— О Шон, — прошептала она. — О мой любимый, я чувствую совершенно то же.

Алисия ощутила, как дрожь пробежала по его телу. Он припал к ее губам долгим голодным поцелуем.

Застонав от наслаждения, она выгнулась навстречу ему, словно пытаясь слиться с ним, чтобы продлить очарование поцелуя навечно. Его тело напряглось, он сильнее впился ей в губы, пробегая руками по спине, касаясь ее осторожно и ласково. Все вокруг смешалось, закружилось и провалилось в бездну. Не осталось ничего в мире, кроме сладостного трепета напряженных тел и дыхания, слившегося в одном нераздельном вздохе.

Внезапно Шон содрогнулся и оторвался от ее губ. Сжав ее плечи, он мучительно отстранился, сделав нетвердый шаг назад.

— Черт возьми! — воскликнул он, с трудом переводя дыхание.

В голосе звучало отчаяние.

Сбитая с толку внезапной переменой в его настроении, Алисия нахмурилась и оглянулась вокруг, ожидая увидеть Карлу или Эндри. Но в комнате по-прежнему не было никого, кроме них. Когда их взгляды встретились, глаза Алисии были полны болью и недоумением.

— Ну вот, опять ты смотришь на меня так, — простонал Шон, беря ее лицо в свои ладони.

— Но почему ты вдруг оставил меня? — произнесла она, чувствуя, как слезы катятся по пылающим щекам. — В чем я виновата?

— Ты виновата? — повторил он, не скрывая отчаяния. — Моя любовь, ты не виновата ни в чем. Дело во мне. Мне безумно захотелось схватить тебя и утащить в постель. Но я не могу здесь…

Он выдохнул.

— Ты понимаешь меня?

Алисия моргнула, пытаясь не дать слезам воли. «Как все нелепо, — подумала она. — Ведь я уже была замужем». Ей следовало бы знать, что значит отказывать себе в том, что оба они желали больше всего на свете.

— Прости меня, — прошептала Алисия, прижимаясь к его ладоням своими губами. — О Шон, мне так жалко!

Выражение мучительного отчаяния сменилось на его лице мягкой улыбкой.

— Ничего, на этот раз я выжил, — пробормотал он, тряхнув головой. — Но мне лучше убраться отсюда, пока я не потерял тот жалкий остаток здравого смысла, который у меня еще сохранился.

Шон осторожно поцеловал ее.

— Мне не хотелось бы шокировать твоих подруг.

Когда он шагнул назад, Алисия поняла с необычайной отчетливостью: ее любовь и доверие всегда будут принадлежать только ему, что бы ни случилось в будущем или прошлом. Удивительно, но предчувствие не испугало ее.

Шон прошел через кухню к дверям. Мрачно уставившись взглядом в стену прихожей, он медленно натягивал ботинки. Когда Алисия достала его пальто из стенного шкафа, Шон нахмурился и вопросительно взглянул на нее.

— Почему ты притихла? — спросил он, надевая пальто. — О чем ты думаешь?

— Я думаю о том, что завтра наступит так не скоро, — вздохнула Алисия, чувствуя, как краска заливает щеки.

Признание заставило Шона замереть на мгновение.

— Почему? — нерешительно спросил он, рассеянно застегивая пуговицы.

— Потому что я ужасно люблю китайскую кухню.

— О детка, — воскликнул Шон. — Ты меня убиваешь!

В его голосе звучало неподдельное отчаяние.

Проклиная себя за неуместную шутку, она бросилась к нему на грудь.

— О милый, прости меня! Я не могу дождаться завтра, потому что скучаю по тебе уже сейчас, хотя ты еще не ушел.

Распахнув его пальто, она обвила руками Шона, прижимаясь к нему всем телом.

— О, Шон! Мы знакомы только три дня. Неужели можно так сильно, так глубоко влюбиться за столь короткое время?

Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

— Алисия, мне известна разница между влюбленностью и любовью, — сказал Шон тихо. — Я люблю тебя. Три дня, три месяца, три года — какая разница?

Он пожал плечами.

— Три дня назад, в понедельник утром, я не думал о любви и не искал ее. Я приехал сюда, чтобы подготовиться к циклу лекций. Был занят только своими планами и обязательствами перед университетом. А потом — молодая женщина буквально сбила меня с ног.

— Но ведь все было совсем наоборот, — улыбнулась Алисия.

— Конечно, — согласился он. — Просто я пытаюсь собраться с мыслями.

Шон усмехнулся.

— С тех пор я не могу сосредоточиться на своей работе. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: да, Алисия, я верю в то, что за три дня можно безумно влюбиться. Но если у тебя есть сомнения…

Она нетерпеливо перебила.

— Нет, теперь уже нет.

Она еще крепче прижалась к его телу, полыхавшему жаром, ощутимым даже через одежду.

— Как и ты, я не могу ничего объяснить. Но я люблю тебя, Шон, очень, очень сильно.

— О Боже!

Его стон пронзил ей сердце.

— Я не могу оставить тебя. Ни сегодня, никогда, — пробормотал он, зарываясь лицом в пахучие волосы.

Медленным и непреклонным движением Шон разъединил обнимавшие его руки.

— Но я должен это сделать, любимая.

Мягко взяв Алисию за плечи, Шон осторожно отстранил ее. Слабая улыбка скользнула по его губам, когда он переступил порог.

— Я вернусь завтра, как можно скорее.

Со слезами на глазах Алисия кивнула и отступила назад, опасаясь не выдержать и вновь броситься к нему.

— Я буду дома после половины четвертого, — сказала она.

Вечер в среду почти полностью повторил предыдущий, за исключением некоторых эпизодов. Шон пришел пораньше, как и обещал. Занятия в университете закончились, студентов распустили на весенние каникулы, поэтому Эндри и Карла чувствовали себя прекрасно. Только Алисия выглядела озабоченной.

На этот раз Шон принес вместо пиццы разнообразные китайские блюда в замысловатых пакетиках, коробках и банках. Они потягивали дорогую сливовую настойку и оживленно болтали. Вместо вчерашнего скромного кекса были восхитительные миндальные пирожные, которые они запивали душистым китайским чаем, собственноручно заваренным Шоном.

Когда Карла и Эндри разошлись по своим спальням, Шон решительно поднялся и направился прямо к дверям. Алисия проводила его взглядом, полным желания и удивления.

— Почему ты уходишь так рано? — спросила она, прижимая его пальто к своей груди.

— Ты прекрасно знаешь, почему, — ответил он, забирая пальто. — Когда я с тобой, то не могу поручиться за себя. Лучше уйти, пока я способен держать себя в руках.

— И даже не поцелуешь меня на прощание?

Шон улыбнулся, но покачал головой.

— Нет, любимая. Я жутко хочу тебя. Поцелуй — это слишком мало для меня.

Слова Шона потрясли Алисию. Она никогда бы не поверила, что кто-нибудь мог заставить так страстно и так мучительно сладко желать любви мужчины. Ни один мужчина еще не признавался ей в том, что хочет ее. Алисия улыбнулась, произнеся мысленно неожиданное слово «покорность», всплывшее в ее сознании. Она была покорена мощью желания Шона. В это мгновение Алисия понимала, что и ей слишком мало поцелуя. Это придало ей уверенности.

— Мы можем встретиться завтра вечером. И никто нам не помешает, — сказала она, внутренне удивляясь собственной решимости. — Тебя ждет нечто большее, чем поцелуй.

Шон застыл на месте. Его глаза вопрошающе сузились.

— Ты действительно сказала это или мне просто послышалось? — переспросил он, не смея верить в свое счастье.

— Да, и тысячу раз да, — выпалила Алисия одним духом, отбросив ложную застенчивость.

Шон шагнул к ней, потом приостановился и, смеясь как ребенок, вновь отступил.

— О моя мучительная любовь, — простонал он. — Надеюсь, ты не изменишь своего решения.

Повернувшись, Шон потянул дверь и вышел на лестничную площадку. Вновь замерев в нерешительности, он остановился и посмотрел на Алисию уже знакомым ей притягивающим взглядом, полным любви и желания.

— Имей в виду, — прошептал он. — Я не собираюсь отказываться. Ни за что!

И порывисто сбежал вниз по лестнице, оставив в памяти Алисии отголоски смеха и ощущение колючих щек. Да, и вправду, в тот вечер на лице Шона определенно проглядывала свежая щетина! Невероятно для преподавателя!

«Бедный мальчик, — думала Алисия с нежностью. — Я его так замучила, что ему некогда даже побриться».

В пятницу утром рассвет был ярким и ясным. Легкий бриз принес с собой неуловимый запах весны, снег заметно подтаял. Вдоль тротуаров бежали ручейки, превращавшие улицы в подобие узких и мелких речек. Голоса студентов, вырвавшихся на свободу, звенели в прозрачном воздухе.

В квартире Алисии царил обычный хаос, сопутствующий отъездам. Пока Карла и Эндри шныряли по комнатам, занятые последними приготовлениями, Алисия спокойно готовила завтрак. Это могло показаться удивительным, но они собрались за столом в обычное время.

— Почему ты такая хмурая, Алисия? — спросила Эндри, рассеянно надкусывая свой тост. — Что-нибудь с Шоном?

Алисия пожала плечами.

— Нет. С Шоном все нормально. Я думаю о завтрашнем дне.

Карла бросила на нее проницательный взгляд.

— Тебе уже не хочется ехать в Уильямсбург, не так ли?

Она нахмурилась в ответ на утвердительный кивок Алисии.

— Потому что тебе придется платить за номер в гостинице, а ты не можешь позволить себе этого, не так ли?

— Да, — вздохнула Алисия.

— Кроме того, ты недостаточно хорошо водишь машину, особенно взятую напрокат, верно?

Алисии пришлось вновь кивнуть.

— Все ясно, — сказала Карла. — Ты боишься оставить его одного.

— О Боже! — воскликнула Эндри. — Эта твоя вечная категоричность, Карла!

Алисия ничего не ответила. Выражение упрямой строгости мгновенно исчезло с лица подруги. Карла импульсивно потянулась к ней и схватила Алисию за руку.

— Но ты могла бы использовать эту поездку для того, чтобы проверить свои чувства к Шону. Разлука многое расставляет по местам, — сказала она, заглядывая Алисии в глаза.

— Я люблю его, — убежденно ответила Алисия. — И не нуждаюсь ни в каких проверках.

Она упрямо подняла подбородок.

— Я верю, что Шон тоже любит меня.

— О'кей, — сказала Карла, улыбнувшись нежно и открыто. — Но вы проведете вместе весь остаток жизни, почему бы не расстаться хотя бы на неделю?

Эндри сжала свободную руку Алисии.

— Карла права. Ты готовилась к этой поездке так долго. Поезжай и окунись в историю. Шон останется здесь, а потом, возможно, ему будет приятно обсудить с тобой твое путешествие и новые впечатления.

Алисия молчала несколько минут, потом грустно улыбнулась.

— Вы правы. Я такая глупая. Пожалуй, стоит поехать. Во всяком случае, что значит одна неделя?

Когда Эндри и Карла ушли, Алисия попыталась собраться с духом, прибираясь в квартире. Вместо того, чтобы принять свой обычный на скорую руку душ, она забралась в ванну, наполненную теплой водой с жасминовой ароматической солью, и тщательно промыла шампунем волосы, пока они не стали шелковистыми и блестящими. Вытеревшись, Алисия надела легкую, просторную юбку и шелковую блузку.

Шон появился, когда Алисия заканчивала свои приготовления, накладывая последние мазки лака на свежеотполированные ногти. В одной руке он сжимал букет ярко-желтых нарциссов, в другой держал небольшую плоскую коробочку, обтянутую бархатом.

Восхищенно ахнув, Алисия принялась расставлять цветы в высокой вазе, пока Шон стягивал пальто и ботинки. Она бегала по комнате, выбирая достойное место для букета, когда Шон незаметно подкрался к ней и, обвив талию Алисии руками, уткнулся лицом в нежный изгиб ее тонкой шеи.

— О, ты так прекрасно пахнешь! Свежестью и сладостью, как весенний дождь.

Рассмеявшись, Алисия повернулась к нему лицом и обвила его шею.

— Ты тоже замечательно пахнешь. И вообще ты очень привлекательный мужчина.

— Неужели? — улыбнулся Шон. — Но ты еще не видела меня без рубашки.

Они дружно рассмеялись, чтобы через секунду внезапно прерваться и взглянуть друг другу в глаза.

— Боже мой, как я хочу тебя, Алисия, — проговорил Шон напряженным, хриплым голосом. — Хочу, чтобы ты стала частью меня. Хочу быть частью тебя.

Карие глаза Алисии сияли любовью, по губам блуждала чувственная улыбка. Она запустила пальцы в его волосы и притянула голову Шона к себе.

— И я хочу стать частью тебя, — прошептала она, припадая к его губам. — Хочу ощущать тебя внутри, глубоко и полно.

Шон замер, не дыша, потом подхватил ее на руки и осторожно понес в спальню.

Мягко опустив Алисию на кровать, он впился в ее в губы страстным поцелуем. Его губы были восхитительно горячими, а трепещущий язык напомнил Алисии о раздвоенном жале библейского змея, чьи речи и уговоры заставили первую женщину лишиться невинности.

Алисия упивалась жаром, исходившим от Шона. Она приоткрыла рот, чтобы позволить поцелую стать еще глубже. Медленно, в промежутках между поцелуями, они помогли друг другу избавиться от стесняющих одежд, осыпая поцелуями и ласками каждый вновь открывшийся кусочек их тел. В самых поэтических благоговейных выражениях Шон тихо восхищался совершенством форм Алисии, шелковистостью ее кожи, но… не проявлял нетерпения.

Они не спешили. Нетерпение охватило их в тот момент, когда их обнаженные тела сплелись в мучительно сладостном объятии. Обнимая Шона, Алисия подняла глаза на него и с удивлением увидела сосредоточенное выражение его лица.

— О Боже! — воскликнула она. — Что случилось?

Шон пожал плечами.

— Совсем забыл, — сказал он. — У меня подарок для тебя.

Его ладонь мягко накрыла ее грудь.

— Знаю, — улыбнулась Алисия, сладко вздрагивая от его прикосновений. — Я хочу этого, хочу тебя.

Шон покачал головой.

— Да, то есть нет. Я не это имел в виду. Ты помнишь коробочку, которую я принес с собой?

— Я помню только о тебе!

Их губы вновь слились в поцелуе. Оторвавшись, Шон сказал:

— Я оставил ее на столе, пока ты разбиралась с букетом. И забыл там, охваченный… нетерпением.

Он вопросительно поднял бровь:

— Мне вернуться за ней?

— Прямо сейчас? — спросила Алисия, скользнув губами по его гладкому и горячему бедру.

Шон рассмеялся, вздрогнув в ответ на прикосновение.

— Почему бы нет?

— Я не отпущу тебя, — прошептала она, впиваясь в его губы глубоким поцелуем, долгим, как падение с небоскреба Эмпайрстейт-билдинг. — Не могу отпустить тебя.

Шон мгновенно перестал смеяться, тихо застонав от наслаждения. Он крепко прижался к губам Алисии, обвив ее шею своей правой рукой. Его левая рука скользнула по ее округлому бедру, вторя движениям ее ищущей ладони.

Слова уступили место древнему языку вздохов и прикосновений.

Шон не торопил события. Все это время он осторожно подводил Алисию к высшему наслаждению, лаская ее трепетно и нежно. Ощущая нарастающее напряжение, сводившее сладкой судорогой тело, она отвечала ему тем же, с восторгом чувствуя каждый раз его несгибаемую готовность.

Алисия не выдержала первой. Задохнувшись желанием, она стиснула его бедра, подвигая Шона к более решительным действиям. Но он мягко выскользнул из объятий, успокаивающе шепча в ответ на горестное восклицание протеста:

— Все в порядке, любимая. Я здесь.

В следующей момент Алисия содрогнулась, ощутив, как напряженная плоть Шона коснулась ее лона и неизведанное чувство пронзило ее до самых глубин естества.

Крик боли вырвался у Алисии, хотя она закусила губу, стараясь ничем не выдать своего отчаяния. Слишком долго ее тело не испытывало всей полноты мужского натиска. Непозволительно долго.

Шон немедленно замер, позволив ей ослабить объятия. Его ладонь легко коснулась бедра Алисии, потом скользнула ниже, глубже, снимая напряжение ее сведенного тела.

— Я сделал тебе больно? — участливо прошептал он ей на ухо. — Прости, милая, я должен был быть внимательней.

Его пальцы сжали колено Алисии.

— Черт побери! — выдохнул он, скользнув ладонью по атласной поверхности ее ноги. — Меньше всего на свете мне хотелось бы сделать тебе больно.

— Я знаю, — тихо ответила Алисия, нежно проводя ладонью по его бедру. — Это было как в первый раз, только лучше, гораздо лучше.

— Удивляться нечему, — вздохнул Шон. — За столько лет невинность вполне могла восстановиться вновь.

Алисия с облегчением рассмеялась. Всем телом она чувствовала его силу и желание.

— Все хорошо, милый, — прошептала она, крепче обнимая Шона.

Тихо застонав, Шон инстинктивно прижался к ней, отзываясь на ее желание. Алисия почувствовала, как у нее перехватывает дыхание, и поразилась силе собственного возбуждения.

Почувствовав замешательство Алисии, Шон в нерешительности остановился.

— Нет, любимый, нет! Все прекрасно, — воскликнула она, ощущая, как все ее тело горит и стремится навстречу его желанию.

— Алисия, — нежно прошептал Шон. — Ты уверена?

Она порывисто сжала бедрами его бедра, изнемогая от неутоленного желания.

— Да!

Это слово сорвалось с пылающих губ Алисии вздохом восторга. Двигаясь в удивительном ритме, объединявшем их тела, она поняла в последней вспышке сознания, почему Шон отступил на несколько мгновений, предшествовавших решающей схватке их тел. Он заботился о ее безопасности!

Мысленно благодаря Шона, Алисия таяла от любви и нежности, но даже эти чувства растворились в бескрайнем океане страсти, захлестнувшем ее в последние, вершинные мгновения их объятий.

Невыносимое напряжение, бесконечно усиливаясь, внезапно вспыхнуло мириадами маленьких солнц, пронзивших их сплетенные тела, и разрешилось криком освобождения, в котором их голоса слились в один победный стон.

Алисия очнулась от прохладного прикосновения, щекотавшего щеку. Подняв руку, она лениво отмахнулась и медленно открыла глаза. Шон лежал рядом с ней, приподнявшись на локте. Его глаза сияли теплотой весеннего неба, улыбка была мягкой и нежной. В свободной руке он держал цветок нарцисса, перевитый сверкающей изящной золотой цепочкой.

— Привет, — тихо сказал он, проводя цветком по ее щеке.

— Привет.

Алисия попыталась нахмуриться и улыбнуться одновременно.

— Что это такое?

— Подарок, — улыбнулся Шон. — Тот самый, которого ты не стала дожидаться, потому что не могла дождаться чего-то другого.

— О-о, — выдохнула Алисия в восхищении, удивленно раскрыв глаза. — Он прекрасен!

Сев на постели, Шон высвободил цепочку.

— Позволь застегнуть ее на тебе.

Положив цветок на столик у изголовья кровати, он расстегнул замок и развел концы цепочки, приглашая Алисию надеть подарок.

— Иди ко мне, — мягко попросил он.

— Но я не одета! — воскликнула Алисия.

— Именно, — усмехнулся Шон. — Я не могу не видеть этого. Я видел золотой браслет вокруг твоего запястья в течение четырех томительных дней. Теперь хочу видеть эту цепочку, обвитую вокруг твоей прекрасной шеи, и вообще — тебя всю, в сиянии наготы!

— Ты ужасный романтик, — пробормотала Алисия, придвигаясь к нему.

— Очень может быть, — согласился Шон, застегивая замок. — Я нахожу, что это чертовски возбуждает.

Отклонившись назад, он окинул взглядом дело рук своих, потом медленно перевел свой взгляд ниже, еще ниже…

— Я хочу любить тебя прямо сейчас. Любить твое обнаженное тело, перед которым меркнет блеск золота.

С бесконечной любовью и признательностью Алисия молча раскрыла свои объятия. Утоляя яростный любовный голод своих тел, они совершенно позабыли про ужин, который ждал их на кухне, скучая в пакетиках, коробочках и баночках.