6

С океана налетел штормовой ветер. Мощный ливень бил в стекла небольшой машины Алисии. Сквозь лобовое стекло она могла видеть низкие темные тучи, поминутно разрываемые ослепительными вспышками молний, но не обращала внимания на дождь и пронизывающий ветер. Ее согревали воспоминания о Шоне. Не отрывая взгляда от дороги, Алисия мысленно возвращалась к событиям этого утра.

Они проснулись от голода еще перед рассветом. Нужно было вставать, но Алисия, стесняясь Шона, отказывалась покидать постель обнаженной. Шон не принимал никаких возражений. После недолгой борьбы он подхватил ее на руки и унес в ванную. Ей никогда еще не случалось заниматься любовью под душем. Это было восхитительно.

Вытеревшись и одевшись, они пошли на кухню. Непринужденно смеясь и болтая о милых пустяках, приготовили обильный завтрак. После второй чашки кофе Шон спросил:

— Когда ты собираешься ехать?

Алисия бросила взгляд на настенные часы.

— Вскоре. Дорога займет пять или шесть часов, в зависимости от движения.

Она повернулась к окну, чтобы взглянуть на темные тучи, тянувшиеся со стороны океана.

— И в зависимости от погоды. Похоже, будет буря.

Алисия попыталась улыбнуться, но вместо этого вздохнула.

— Хотелось бы прибыть в Уильямсбург до наступления темноты.

Шон кивнул.

— Конечно. Я могу помочь тебе собраться?

Алисия благодарно улыбнулась. Он выразительно посмотрел на нее.

— Не хочу, чтобы ты уезжала, — признался Шон. — Я боюсь даже ненадолго расстаться с тобой.

Он пожал плечами.

— Но ведь я не смогу носить тебя в кармане всю жизнь.

Алисия закусила губу и опустила глаза.

— Думаю, мне было бы так уютно в твоем кармане, — медленно проговорила она, сама себе удивляясь.

— О милая, только неделю-другую. Потом бы тебе надоело, — мягко ответил Шон. — Нет, любовь моя, я не хотел бы удерживать тебя ни сейчас, ни потом. Но помни, пожалуйста: ты моя. Моя любовь.

Его улыбка была одновременно нежной и чувственной.

— Странно, во мне прорезались черты собственника.

Шон протянул руку, коснувшись цепочки, обвившей ее шею.

— Пока ты будешь носить эту штучку. После мы поговорим о том, чтобы добавить к ней нечто вроде обручального кольца.

Прямо над головой громыхнуло. Молния разорвала небо, затянутое грозовыми тучами. Тревожно вздрогнув, Алисия крепче сжала руль и сосредоточилась на дороге. Ливень затруднял обзор, но вспышки молний контрастно высвечивали на короткие мгновения машины, двигавшиеся в четыре ряда, мокрую поверхность шоссе и просевшие сугробы по обеим сторонам скоростной дороги.

Сбросив скорость, Алисия поднесла руку к шее и потрогала золотую цепочку.

Шон хочет жениться на ней. Эта мысль неожиданно испугала ее. Как ей отнестись к его намерению? За исключением нескольких эпизодов, воспоминания о прошлом браке были жестоки и грустны. Принимать на себя обязательства перед каким бы то ни было мужчиной никак не входило в ее планы после развода. Напротив, она вовсе не хотела вновь оказаться в подобной ситуации. Она боялась…

Но Шон совершенно очевидно собирается жениться на ней. Она любит его, но… Все так запутанно, думала Алисия, опуская руку на руль. Все слишком сложно. Вопрос в том, сможет ли она жить вместе с Шоном, смирившись с необходимыми ограничениями и неудобствами? Сможет ли справиться с неизбежными проблемами?

Алисия обдумывала все за и против, когда неожиданно резкое движение тяжелого грузовика, ехавшего прямо перед ней, заставило крепче вцепиться в руль.

Ради всего святого, куда смотрит этот водитель?

Эта мысль мелькнула в сознании Алисии, когда стало очевидным, что грузовик потерял управление и мечется, беспорядочно перестраиваясь из ряда в ряд. Страх подступил к ее горлу, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Карла была права, когда говорила, что она еще не слишком хорошо водит машину.

Стиснув зубы, Алисия снова сбросила скорость и переставила ногу на педаль тормоза.

Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда грузовик пристроился к крайнему ряду, прекратив на время странные маневры.

Но передышка была недолгой. Спустя мгновение он метнулся влево, выбросив из-под колес фонтан брызг, смешанных с грязным тающим снегом. Алисия ощутила во рту медный привкус ужаса, когда грузовик резко вывернул и, выскользнув юзом на встречную полосу, внезапно развернулся и помчался на нее.

Что делать? Эта мысль вспыхнула в сознании Алисии, когда она поняла, мгновенно облившись холодным потом, что разминуться не удастся. Судорожно вцепившись в руль, она ударила по тормозам, с ужасом наблюдая за тем, как невероятно быстро сокращается дистанция между ее машиной и грузовиком.

В следующее мгновение машины встретились.

Вой сирен. Визг тормозов. Скрежет рвущегося металла. Чувство неописуемой боли. Дикий, нечеловеческий крик. И наконец — черный провал пустоты и благословенная, спасительная тишина.


Первые секунды после пробуждения были особенно тяжелы. Алисии никак не удавалось прийти в себя. Она чувствовала лишь бесконечную боль, стиснувшую тело. Сознание было затемнено и разорвано.

Алисия попробовала сосредоточиться, но тщетно: ей никак не удавалось это сделать. Ее швыряло из стороны в сторону. Странные, периодически повторяющиеся толчки. А голова лежит на чем-то твердом.

Попытайся собраться с мыслями, уговаривала себя Алисия. Но сознанию было мучительно трудно прорваться сквозь пелену боли. Что случилось? Она вспомнит, непременно вспомнит, как только прекратятся эти ужасные толчки.

Невозможно открыть глаза. Казалось, веки налились свинцом. О Боже! Эта ужасная тряска! Еще один, особенно болезненный толчок. Алисия ударилась головой обо что-то твердое.

Она застонала. Боже мой, какая боль! Ей почудилось, будто кто-то прошептал в ответ на ее сдавленный крик. Чей это голос? Алисия не могла сосредоточиться. Слишком больно. Мучительно больно. Мысли путались, рвались и вновь пульсировали, пытаясь нащупать выход. Выход из чего?

Внезапно нечто шевельнулось в ее памяти. Буря. Ливень. Шоссе. Грузовик. Столкновение. О Боже, вспомнила!

Где она теперь? Что с ней?

Еще один толчок. Боже милостивый! Ужас сжал сердце. Ради всего святого, где она?

Алисия должна была вспомнить, должна была понять. Стиснув зубы, она попыталась медленно, мучительно медленно открыть глаза.

О Боже! Свет! Такой яркий, такой ослепительный, опаляющий сознание.

Шон!..

Перед тем как вновь провалиться в темноту, Алисия вспомнила его имя.

Когда прекратится эта ужасная тряска?

Сознание вновь вернулась, а вместе с ним возвратилась и боль.

Весь мир сосредоточился для нее на этой боли, на сотрясениях, толчках, из-за которых она раз за разом ударялась затылком о какую-то поверхность, на которой лежала.

В каком пылающем аду она оказалась?

Этот вопрос непрерывно пульсировал в мозгу Алисии, наполняя сознание тревогой. В какой-то момент боль в голове немного ослабла, и, хотя тело по-прежнему было сведено невыносимой судорогой, Алисия вновь попыталась приподнять веки.

Где же она? Прорываясь сквозь пелену бесчувствия, Алисия старалась представить, что же происходит с ней.

Может быть, ее везут на каталке по длинному больничному коридору? Но как тогда объяснить этот ужасный, нестерпимо яркий свет, который она увидела, когда открыла глаза в первый раз? И какой длины должен быть коридор, чтобы путешествовать по нему столько времени?

Или она лежит в машине скорой помощи, мчащей ее в какой-нибудь госпиталь? Нет, непохоже. Она не слышала даже слабого звука обычной сирены, которой распугивают в таких случаях машины и пешеходов на дороге.

А что, если ее несут в гробу? В открытом гробу ярким солнечным днем, где-нибудь в Калифорнии? Или во Флориде, а за гробом идут плачущие родители?

Нет, она должна открыть глаза, как бы это ни было тяжело и больно, для того, чтобы убедиться в том, что жива.

После долгих, мучительных усилий ей удалось чуть приподнять веки. Тот же свет, яркий, но уже легче переносимый. Когда ее взгляд сфокусировался, Алисия заметила небольшое окно, сквозь которое было видно голубое, по-летнему теплое небо. Маленькие облачка плыли по небу, словно маленькие белые барашки паслись на лугу.

С удивлением Алисия обнаружила, что яркость солнечного света смягчается густой листвой деревьев за окном.

На мгновение ее сознание отказалось воспринимать реальность. Она вновь закрыла глаза. Резкая головная боль заставила содрогнуться. Когда она немного утихла, Алисия попыталась взять себя в руки.

Разрозненные мысли по-прежнему блуждали во тьме, но порой ей удавалось воссоединить их в некоторое подобие простых и понятных утверждений.

Кое-что становилось очевидным. Это уже немало, устало подумала Алисия.

Голубое небо и легкие белые облака.

Последнее из того, что она запомнила, были низкие грозовые тучи, протянувшиеся вдоль горизонта.

Осмысляя эту странную метаморфозу, Алисия наткнулась на еще более невозможное несоответствие.

Зеленая листва деревьев за окном!

Невероятно! В ее памяти вспыхнула картина, на которой голые ветви деревьев, росших вдоль шоссе, гнулись под порывами ветра, налетавшего с океана.

Головная боль вновь сдавила виски. И неожиданно Алисия наткнулась на объяснение. Да, конечно. Она, несомненно, получила что-то вроде сотрясения мозга при столкновении с грузовиком — и теперь страдает от галлюцинаций.

Сама мысль об этом показалась ей ужасной. Быть не в своем уме — что может оказаться страшнее?

Жестокое сердцебиение усилило головную боль.

Аспирин. Внезапно Алисия вспомнила об упаковке аспирина, которую положила утром в свою сумочку. Если бы она смогла оглядеться и найти ее…

— Алиса, дитя мое. Ты очнулась?

Ошеломленная и испуганная Алисия замерла, затаив дыхание, пытаясь понять, к кому обращен вопрос. Кто эта Алиса?

Она не одна? Эта мысль отчасти утешила ее.

Но кто с ней рядом?

Голос определенно принадлежал женщине. Нянечке в больнице?

Голос был тихим, мягким, с едва различимым акцентом, характерным для южан.

Алисию охватил жар. По мере того, как ее сознание светлело, она начала замечать, что укрыта чем-то неудобным. Или это мешает одежда? И почему так жарко, когда погода была такой мерзкой и холодной?

Что происходит? Где она? Когда… когда это случилось?

Ее мысли были прерваны очередным грубым сотрясением. Боль в затылке, снова возникшая после столкновения с твердой поверхностью, на которой она лежала, была невыносимой.

В ней нарастало раздражение.

Как можно сосредоточиться при этой жуткой тряске, под скрип колес и упряжки, под стук копыт? Стоп!.. Скрип колес? Стук копыт? Что за сумасшествие?!

Ужас заставил широко распахнуть глаза. Блуждающий взгляд Алисии обежал вокруг, пытаясь осознать реальность окружающего мира. Сознание сопротивлялось увиденному, не желая смириться с невероятным фактом: она лежала на жесткой скамье в какой-то несуразной повозке.

Нет, даже не в повозке. Скользнув взглядом по внутренней отделке экипажа, Алисия поняла, что находится в дорожной карете, схожей с той, которую видела в детстве, во время поездки на Кони-Айленд в каникулы. Допотопная дорожная карета, редкий экспонат времен войны за независимость.

И вновь она услышала мягкий женский голос.

— Ты уже пришла в себя, моя дорогая? Сие случилось в точности так, как я говорила прежде. Сознание вернулось к ней. Теперь она пойдет на поправку.

Алисия застонала. Сознание на мгновение вновь померкло. Она была не в силах вынести несуразность происходящего. Что за идиотская манера выражаться: «сие случилось», «говорила прежде»?

— Утешься, дитя мое. Вскоре мы будем дома.

Дома? Ее путаные мысли зацепились за это слово. Дом. Пенсильвания. Шон.

Дурное предчувствие пронзило Алисию. Она вновь открыла глаза и повернула голову в направлении голоса. Зрелище, представшее ее изумленному взору, непременно сбило бы с ног, если бы она была способна стоять.

На скамье напротив нее сидели мужчина и женщина средних лет, рассматривавшие Алисию с выражением живейшего участия. Но вовсе не это повергло ее в шок.

Их внешний вид был совершенно невероятен, неописуемо нелеп. Их наряды в точности соответствовали фасонам времен войны за независимость!

Застонав, Алисия откинулась на скамью. Ужасная головная боль пронзила ее. Она все еще галлюцинирует! Алисия попыталась собраться с духом и подыскать разумное объяснение происходящему.

Ей удалось немного продвинуться на этом скользком пути, когда мужской голос вновь вывел ее из равновесия.

— Истинно говорю вам. Вскоре мы прибудем домой.

«Истинно»? Что за сумасшествие? Домой? Куда домой? Сознание отказывалось подчиняться.

С возрастающим отчаянием Алисия поняла: это не галлюцинация, а гораздо хуже. Она сходит с ума!

— Где я?

И содрогнулась от звука собственного голоса, показавшегося ей чужим и незнакомым.

— Теперь уже весьма неподалеку от дома, — ответила женщина.

— До Уильямсбурга осталось не больше десяти миль, — подтвердил мужчина.

Уильямсбург? Алисия повторила название города про себя. Ей показалось, что это может объяснить странный наряд попутчиков. Но каким образом?

Нахмурившись, Алисия предприняла мучительную попытку припомнить дорожный знак, который видела последним перед столкновением с грузовиком. Все верно. Она подъезжала к Ричмонду.

Но как она оказалась здесь, за несколько десятков миль от трассы?

Словно в ответ на ее вопрос, карету подбросило на очередной рытвине, и Алисия едва не скатилась на пол. В изнеможении она опустила веки.

Всем сердцем желая, чтобы наваждение рассеялось, она вновь открыла глаза, втайне надеясь, что так и случится. Ее разочарованию не было предела. Все оставалось по-прежнему: невероятные костюмы конца восемнадцатого века, нелепая карета, головная боль, ужас сумасшествия.

Собрав оставшиеся силы, Алисия произнесла единственное слово:

— Уильямсбург?

— Да, моя дорогая, — ответила женщина мягким, участливым голосом.

«Хорошо, — сказала себя Алисия. — Пусть будет так. Возможно, ничего страшного не происходит. Они направляются в Уильямсбург, городок неподалеку от побережья, восстановленный и бережно сохраняющий все черты древней старины. Это важно для туристского бизнеса. Туристическая Мекка. Ежегодное паломничество публики, желающей прикоснуться к суровому быту первопроходцев.

Прекрасно. Это многое объясняет. Местные жители подыгрывают туристам, обряжаясь в идиотское тряпье и коверкая свою речь в соответствии с архаическим языком тех лет. Восхитительно.»

Алисия почувствовала огромное облегчение. Она не безумна и даже не сходит с ума. Это утешило.

Однако вопросы оставались. Неразрешимые вопросы.

Откуда взялась зеленая листва деревьев, мелькавших за окном кареты?

И почему она трясется в этом древнем дилижансе, вместо того чтобы спокойно умирать в больничной палате?

И зачем эти милые, но странные люди называют ее Алисой, когда ее собственное имя отчетливо напечатано в водительском удостоверении?

Кроме того, что случилось с машиной и как она будет за нее расплачиваться?

Нужно во всем разобраться, посоветовала себе Алисия и попыталась приподняться.

На этот раз она была готова к тому, что предстояло увидеть. Ожидания ее не обманули.

Дородный, но вполне привлекательный мужчина, сидевший напротив нее, озабоченно хмурился, всем своим видом изображая сострадание и участие. Полная, но милая женщина с мягким взглядом и приятной улыбкой нервно покусывала губу.

— О нет! — воскликнула она, заметив движение Алисии. — Дитя мое, тебе нельзя подниматься! Алиса, будь благоразумной!

— Почему? — пробормотала Алисия, больше всего на свете желая, чтобы ее перестали называть чужим именем.

— Покой совершенно необходим в твоем положении, — важно произнес мужчина.

— О Господи! Какой идиотизм, — подумала Алисия, решительно встряхнув головой. — Эти опереточные комики зашли слишком далеко в поисках собственного «я». Если они не прекратят свои балаганные штучки…

Ослепительная вспышка ударила по глазам. Невыносимая боль схватила все существо Алисии. Все закружилось перед ее взором, и она медленно соскользнула в темноту, в последний момент вспомнив о самом важном, о единственно важном для нее.

— Шон! — воскликнула Алисия и потеряла сознание.

Когда Алисия очнулась, первым ее чувством было восхитительное ощущение покоя. Она лежала на чем-то мягком и прохладном, наслаждаясь тишиной. Раздражавшие ранее толчки и сотрясения прекратились, вместе с ними исчезли шумы: клацание копыт, скрип колес и все такое.

Тишина была великолепна. Она проливалась на измученную душу Алисии целительным бальзамом. Влажная и прохладная повязка охватила ее лоб. С радостным удивлением Алисия заметила, что боль, разламывавшая голову до последнего времени, заметно ослабела, оставив лишь слабый отзвук в висках.

Жизнь вновь становилась вполне терпимой, решила Алисия, криво усмехнувшись. Вот только бы узнать, где она и как сюда попала.

Алисия припомнила свое мучительное путешествие в дорожной карете и странных попутчиков, сопровождавших ее.

Она с трудом могла поверить в то, что ей удалось преодолеть расстояние от Ричмонда до Уильямсбурга таким невероятным способом.

Воспоминания о древней карете, на которой она ехала, вернули Алисию к мысли о своей машине. До сих пор Алисия не знала, что с ней случилось.

Где осталась ее машина после столкновения? В каком она состоянии? Алисии было ужасно жаль свой любимый небольшой автомобильчик с таким милым и вместительным багажником.

Багажник! Алисия встревоженно вздрогнула. Весь ее гардероб остался там: костюмы, косметика, всякие необходимые мелочи. Она забрала с собой самые лучшие вещи, совершенно новые наряды, специально приберегавшиеся для исключительно важных случаев. Господи, если багаж пропал, ей и за год, при ее-то доходах, не восстановить свой гардероб!

Потом Алисия вспомнила о сумочке. Неужели и она исчезла, а вместе с ней все деньги, кредитные карточки и водительская лицензия?

Охваченная беспокойством, Алисия попыталась подняться. Резкое движение отозвалось тупой болью в голове. Застонав сквозь зубы, она вновь упала в постель, обратив внимание на большую подушку, подложенную под голову. Кровать тоже была удобная и просторная.

Постепенно состояние Алисии улучшилось. Хотя она чувствовала себя усталой, очень усталой. Помимо ее воли веки смежились, и уже через мгновение она провалилась в беспокойный сон.

Ворочаясь на прохладных льняных простынях, Алисия стонала и плакала, призывая любимого. Из темных глубин сна появился далекий, приглушенный расстоянием голос Шона, ласково нашептывавший ей на ухо: «Все в порядке, милая. Я с тобой. Я всегда буду с тобой, любовь моя».

Утешившись, Алисия высморкалась и уткнулась лицом в подушку. Вскоре Морфей унес ее на своих крыльях в далекий и прекрасный мир, где нет ни печалей, ни горестей, а только вечная радость.

С именем Шона на устах проснулась она через каких-нибудь три с половиной часа. Но Боже мой, ведь Шон до сих пор ничего не знает о ней! Наверняка он сходит с ума от тревоги, ожидая ее звонка. Нужно срочно с ним связаться! Она не имеет права мучить любимого неизвестностью.

Полная решимости, Алисия спустила ноги с высокой кровати и попыталась встать. Но ей удалось выдержать вертикальное положение не более пяти секунд, после чего она с грохотом свалилась на пол, заметив краем глаза, как в комнату кто-то входит. В следующий момент Алисия потеряла сознание. На этот раз ненадолго.

— Алиса! — в ужасе воскликнула женщина, знакомая ей по путешествию в экипаже. — Что ты с собой сделала, дитя мое?

Сквозь пелену боли и страха Алисия увидела, как женщина упала рядом с ней на колени, всплеснув руками в сильном беспокойстве.

— Летти! Быстрее иди сюда! — крикнула женщина, обернувшись.

— Я в порядке, — попыталась успокоить ее Алисия, вздыхая прерывисто и неглубоко. — Только… помогите мне встать, пожалуйста.

— Ты определенно не в порядке, — укорила женщина мягким голосом. — Сказываются последствия этой ужасной катастрофы.

Она нежно обвила рукой дрожащие плечи Алисии.

— Тебе нужно вернуться в постель.

Алисия открыла рот, собираясь протестовать, но в это время в комнату вплыла, покачивая мощными бедрами, статная негритянка в белом переднике и наколке на курчавых волосах.

— Ты весьма вовремя, Летти. Подойди, девочка, помоги перенести мою племянницу назад в постель.

Племянницу? Это становилось все более забавным. Алисия почувствовала, что вновь теряет представление о реальности. Кто тут кому приходится племянницей?

— Да, мэм, — кивнула Летти.

С помощью двух женщин Алисия была возвращена на высокую кровать. Провалившись в пышную перину, она пробормотала слова благодарности.

— Я очень рада, что тебе понравилось, моя дорогая племянница, — улыбнулась женщина. — Это лишь малая толика той заботы и любви, которую ты найдешь в нашем доме.

Склонившись над Алисией, она тронула ее за руку.

— А теперь ты должна отдохнуть.

— Я голодна, — жалобно простонала Алисия, чувствуя, как сосет у нее под ложечкой.

— О, это великолепно! — воскликнула женщина. — Ты определенно идешь на поправку.

Она повернулась и, раскачивая длинными юбками, направилась к дверям.

— Пойдем, Летти. Мне нужна твоя помощь.

Когда женщины вышли, Алисия осознала, что Летти одета в платье фасона восемнадцатого века, какие носили горничные в приличных домах.

«Как странно», — подумала она, удобнее устраиваясь на мягкой перине. Алисия чувствовала себя лучше, сознание почти прояснилось. «Итак, — сказала она себе, — нужно признаться, я действительно достигла пункта назначения, хотя и таким неожиданным способом». Легкая улыбка скользнула по губам, когда она вспомнила свой первый визит в Уильямсбург.

В тот раз Алисия была удивлена точностью, с которой в городке был воспроизведен стиль колониальных времен. Люди, жившие в нем: гиды, гостиничные служащие, торговцы и многие другие, — носили одежду конца восемнадцатого века. Это было забавно, хотя и не выходило за рамки обычной рекламной кампании.

Но и теперь, по трезвом размышлении, она не могла понять, почему неожиданные спасатели, которых Алисия встретила при столь печальных для нее обстоятельствах, не отправили ее в госпиталь, а оставили у себя.

Вздрогнув при этом воспоминании, Алисия широко раскрыла глаза и оглянулась вокруг. Она была несказанно обрадована сразу двумя открытиями.

Первое заключалось в том, что ее головная боль почти совсем прекратилась.

Второе было не столь важным, зато более впечатляющим.

Ей еще никогда не приходилось останавливаться в таком роскошном номере, меблированном совершенно замечательными предметами, относящимися сразу к нескольким историческим периодам.

Ее взгляд путешествовал от изящного секретера времен королевы Анны к платяному шкафу вишневого дерева. Кроме того, комнату украшали замечательные стулья, очевидно, французские, элегантно расставленные вокруг прекрасного стола на гнутых ножках в стиле Чиппендэйл. Но кровать, на которой она лежала, привела ее в полнейший восторг. Огромное, красного дерева ложе, достойное королевы.

Алисия была несказанно удивлена. Во время своих предыдущих поездок она останавливалась в отеле «Уильямсбург Инн», но никогда не жила в столь роскошном номере. Ей это было просто не по средствам.

Комната была, конечно, довольно миленькая, но… Алисия нахмурилась, пытаясь понять, в чем же несоответствие. Да, именно так. Обстановка в номере странным образом напоминала убранство огромных комнат в усадьбах плантаторов на Джеймс-ривер.

Алисия поймала себя на мысли, что уже способна рассуждать вполне здраво.

Вместе с тем она испытывала нарастающую тревогу. Ее охватило ощущение необычайной странности происходящего. Повернувшись на бок, она внимательно осмотрела себя. Тень набежала на ее лицо, когда Алисия обнаружила, что одета в длинную ночную рубашку, или даже ночную сорочку, если употреблять исторически правильный термин. Сорочка была явно домотканой. Вздохнув, она ощупала тонкий материал.

Все это было чертовски странно. Какие-то необъяснимые превращения. Она прекрасно помнила, что клала в чемодан замечательную, удивительно удобную пижаму, к которой так привыкла. О Боже! Ее чемодан!

Алисия порывисто села на постели, обводя внимательным взглядом комнату в надежде обнаружить свои чемоданы, составленные в каком-нибудь дальнем углу. Ее ожиданиям не суждено было сбыться. В дальнем углу стояло лишь высокое зеркало, и больше ничего. Ничего напоминающего чемоданы.

Вздох разочарования вырвался из ее груди. Алисия продолжала всматриваться в обстановку, как будто эти усилия что-либо могли изменить. Она изнемогала под тяжестью вопросов, на которые ответов не было и быть, похоже, не могло.

Внезапно ее внимание привлекли два окна без штор и занавесок. За стеклами было видно ослепительное голубое небо. Словно уступая невидимой силе притяжения, которой она не могла сопротивляться, Алисия осторожно поднялась с постели и, держась за стулья, медленно подошла к окну.

Едва дыша и обливаясь потом, она распахнула рамы — и замерла, сраженная бесконечным удивлением.

Вид за окном ничем не напоминал тот, который ей неоднократно приходилось наблюдать, останавливаясь в отеле «Уильямсбург Инн».

Перед ее изумленным взором предстали живописные лужайки, террасами спускавшиеся к реке. Во время своего последнего посещения этого исторического заповедника Алисия совершила экскурсию на восстановленную плантацию Картере Гроув Картина, стоявшая сейчас перед глазами, удивительно напоминала старинный пейзаж, виденный ею тогда из окон прекрасной усадьбы, расположенной на высоком холме.

Наклонившись вперед, Алисия выглянула из окна. Ничего не понятно. Может быть, она не в Уильямсбурге? Но где тогда? Пасторальный пейзаж с зелеными лужайками и высокими деревьями поплыл перед глазами.

Зеленые лужайки. Деревья, шелестевшие листвой. Алисия застонала. Как это объяснить? Она никогда не была в Вирджинии весной. Неужели на этот раз весна пришла так рано? В пульсирующем сознании Алисии возникло слабое эхо голоса Карлы, которая говорила ей о том, что диктор на радио предсказывает приход весны через две недели.

Две недели!

Господи, неужели она все это время была без сознания?

Алисию охватила паника. Сердце забилось в сумасшедшем ритме ужаса и тревоги.

Река переливалась солнечными отблесками. Широкие, раскидистые кроны деревьев укрывали тенью по-летнему сочную траву. Ко всему тому было невыносимо жарко.

Погруженная в невеселые думы, Алисия не заметила, как дверь в комнату открылась и на пороге возникла Летти.

— Мисс Алиса, вы не должны вставать с постели! — воскликнула она встревоженно.

С трудом собираясь с мыслями, Алисия глубоко вздохнула и сказала:

— Боюсь, что с моей памятью что-то случилось, Летти. Я не могу вспомнить, какое сегодня число.

— Девятое августа, — проговорила Летти с участием.

Алисия сглотнула горький комок, поднявшийся в горле. Она слышала голос женщины, стоявшей позади нее, но не решалась повернуться к ней.

Но ей нужно было получить ответ еще на один вопрос. Она была обязана спросить об этом. Нужно заставить себя…

— А год? Какой год? — прошептала она, едва дыша из-за тягостного предчувствия.

— О, мисс Алиса, — пробормотала Летти, — неужели вы не помните, что нынче 1777 год от Рождества Христова?

Загрузка...