Узкое место

1

г. Пушкин, Ленинградская область

Март 2004 года

Гостей выставки, где были представлены ордена и уникальные монеты, провели в самый маленький зал. Вместились не все желающие. Представитель фирмы уже охрип, неустанно рекламируя свою продукцию. Говорил он по-русски с небольшим акцентом, но очень внятно.

— Уважаемые господа — посетители выставки. Предлагаем вашему вниманию последнюю разработку всемирно известной фирмы «Зауэр», сотрудничающей с лучшими банками мира, она поставляет бронированные сейфы во все концы света. За более чем столетнюю историю существования фирмы ни одному самому опытному взломщику не удалось вскрыть наш сейф. Он не боится ни огня, ни взрывчатки, ни кувалды, а отмычки бесполезны, так как оба уникальных замка являются кодовыми. Если преступник застанет вас в то время, когда дверца открыта и вы успеете ее захлопнуть, код мгновенно восстанавливается, сейф превращается в неприступную крепость.

Фирмач легонько толкнул плечом дверцу, и она захлопнулась.

— Теперь следует вновь набрать семизначный код первого замка, потом ту же операцию проделать со вторым замком. Чтобы правильно угадать четырнадцать цифр, взломщику понадобится, как подсчитали наши специалисты, около полутора миллионов лет. Но мы знаем, что столько не живут.

Посетители засмеялись.

— Теперь о грустном, господа. Каждый сейф весит около тонны, так как он начинен специальным наполнителем. Стоит такой агрегат пятнадцать тысяч евро. Надежность и качество никогда дешево не стоили. Все это понимают.

Интерес к элегантным монстрам все возрастал. Стальные, полированные, под два метра высотой, они завладели всеобщим вниманием.

— Я вижу среди присутствующих генерального директора банка «Возрождение» господина Симагина. Его банк и филиалы закупили нашу продукцию, и, я надеюсь, остались довольны.

Все оглянулись. В сторонке стоял обаятельный молодой человек с приятным лицом, в хорошем дорогом костюме.

— Кажется, я слышал об этом молодом человеке, — склонился генерал Кислицын к уху Седельникова. — Вы о нем что-то знаете, Алексей Николаич?

— Любитель русской старины. Говорят, он спонсировал эту выставку. У него связи в Министерстве культуры. Министерство нищее, оно способно организовать, но не оплатить.

— Вы правы. Побольше бы нам таких меценатов. Глядишь, и Россия возродится.

Тем временем представитель «Зауэра» продолжал:

— Теперь хорошая новость, господа. Руководители фирмы позволили мне сделать вам очень выгодное предложение. Если фирма получит от посетителей нынешней выставки не менее пятидесяти заявок, мы готовы сделать огромную скидку. Каждый сейф обойдется его новому хозяину всего в пять тысяч евро. Это в три раза дешевле его рыночной цены. Мало того. Фирма обязуется доставить сейфы по указанным адресам, установить их на соответствующие платформы там, где полы не способны выдерживать большой вес, и поставить на бесплатное гарантийное обслуживание. Таких условий мы еще никому не предлагали. Последнее слово за вами, господа. Пятьдесят заявок, и через неделю сейфы прибудут прямо с завода в ваши дома и учреждения.

— А что! На таких условиях и я соглашусь купить себе сейф! — воскликнул всем известный оружейных дел мастер Антон Аркадин.

Когда речь шла о железе, его авторитет был непререкаемым.

— Мне кажется предложение очень выгодным, и я готов войти в число заказчиков, — уверенно заявил писатель Кривенцов и почему-то взглянул на Седельникова, ища поддержки.

— Да, да, Леонид Ильич. Я поддерживаю вашу инициативу. Вступаю в команду заказчиков.

Авторитет Седельникова сыграл свою роль.

— Проголосуем? — предложил Анатолий Борисович Лифанов.

Первым руку поднял профессор Лавров, потом Кислицин, питерские коллекционеры так же присоединились, и в конце концов согласилось покупать сейфы подавляющее большинство присутствующих.

— Ну что, господа, — хлопнул в ладоши Кривенцов, — человек двадцать уже набралось. Выставка продлится еще три дня. По десять покупателей в день, я думаю, набрать не трудно, тем более что мы подали пример.

— Надо составить список и повесить его на виду, — предложил Аркадин. — Те, кто увидит имена таких авторитетных членов клуба «Нумизмат», как вы, уважаемые коллеги, пойдет за вашим флагом, не задумываясь.

Представитель фирмы «Зауэр» предложил заполнить бланки заявок.

По завершении этой рекламной акции на нижнем этаже устроили небольшой фуршет для приглашенных. Выставка носила закрытый характер, и пригласительные билеты рассылались только специалистам в области нумизматики, геральдики и фалеристики, потому все участники друг друга хорошо знали. Посторонние и любопытные сюда не допускались.

Трое авторитетных специалистов подошли к представителю Министерства культуры Ивану Федоровичу Плотникову. Он не входил в круг коллекционеров, но был настоящим патриотом, имел влияние в министерстве, занимался налаживанием международных связей, устраивал выставки, показы, гастроли, ярмарки, за его деятельность на этом поприще его уважала элита обеих столиц.

Первым заговорил Кривенцов:

— Мы с Седельниковым и Лифановым ездили в Германию и побывали на аукционе. Чистое любопытство, но там были представители немецких и французских орденских и оружейных сообществ, а также польские коллекционеры. Конечно, они обижены, что мы не пригласили иностранцев, а сделали выставку сугубо внутренней.

— Я вас сразу перебью, Леонид Ильич. Немцы очень агрессивно настроены и требуют возвращения военных трофеев. Пока речь идет только о картинах, рисунках, книгах и рукописях. Вам здесь представили запасники Алмазного фонда и Эрмитажа. И вы хотите показать эти сокровища иностранным специалистам, чтобы их требования и списки увеличились еще на несколько страниц?

— Мы это понимаем, Иван Федорович, — осекся Кривенцов. — Идея наша состоит в другом. Речь идет, прежде всего, об орденах и наградном оружии из частных коллекций. Известная антикварная фирма ФЭБ согласилась стать организатором выставки. Коллекционеры доверяют этой фирме и согласны устроить показ в нашей стране. Остается сделать официальное приглашение, разрешить ввоз ценностей и обеспечить страховку с нашей стороны.

— Чем вас могут заинтересовать ордена и оружие иностранцев? — холодно спросил Плотников.

На вопрос ответил профессор Лавров:

— В моей коллекции, а она вполне легальная, есть польский орден Белого орла восемнадцатого века орден Святого Иоана Иерусалимского, я говорю о Мальтийском кресте, орден Черного орла, — награды иностранных государств, но все они принадлежали российским гражданам и были в большом почете.

— Что ж, подайте заявку в министерство на мое имя. Только соберите достаточное количество подписей зарегистрированных коллекционеров.

— Ну зачем же. Письмо составит наше общество, насчитывающее тысячи коллекционеров. Подпишет председатель и пара авторитетных представителей, — предложил Лифанов. — Вам этого достаточно?

— Такая бумага имеет вес, не спорю. А кто всю эту компанию оплатит?

Кривенцов кивнул на молодого человека, беседовавшего с какой-то дамой.

— Симагин? — Плотников задумался. — У меня уже язык не поворачивается просить у него деньги.

— Попытка — не пытка. Игорь Анатольевич, можно вас отвлечь на секундочку?

Молодой человек извинился перед дамой и подошел к компании пожилых, солидных представителей клуба.

— Господа коллекционеры,— сказал Плотников,— мечтают устроить в нашей стране выставку оружия и орденов из фондов зарубежных коллекционеров. Даже фирму нашли, готовую организовать такой показ. Министерство может составить официальное приглашение, арендовать выставочные залы, договориться с таможней, но…

— …Кто оплатит аренду, страховку, охрану, отели, перевозки и так далее?

— Вот именно, — вздохнул Плотников.

— Я не возражаю. Но такой показ можно устроить не раньше, чем через год. Мы приурочим выставку ко Дню Победы. Шестидесятилетию Победы. Больших денег не дам. Надо арендовать небольшой музейчик под Питером, зала на три-четыре и на такое же количество дней.

— Но за три дня и питерские члены клуба ничего не успеют увидеть, — возразил Кривенцов. — А что делать москвичам?

— Выставка должна быть мобильной. Для москвичей мы устроим ее в Туле. В оружейном музее, там как раз закончат ремонт.

Кривенцов поклонился. Молодой человек улыбнулся и вернулся к своей даме.

— Вам повезло! — улыбнулся Плотников.

— Возрождение меценатства в России — великое событие, — громко произнес профессор Лавров, а чуть тише добавил: — Совсем молодой человек, а очень серьезно относится к чаяниям народа. Я думал, что все молодые банкиры — бандиты с большой дороги.

Профессор и не подозревал, что более точной оценки банкира в природе не существует.

2

Москва

Спустя двое суток

На съемной квартире отмечали день рождения Черныха, известного в Москве как Симагин, руководитель банка. Гостей пригласили нужных, гулянка должна была превратиться в совещание. День рождения у Игоря давно прошел, все его старые подельники, а ныне солидные господа, приехали для подведения некоторых итогов. Теперь бандюки с большой дороги не имели ничего общего с прошлым, кроме своих истинных имен и отчеств. Они обросли нужными связями, полезными людьми и крепко вросли в московскую землю.

— Я разговаривал по телефону с шефом, — важно начал Черных-Симагин, — операция прошла успешно. Продано семьдесят четыре сейфа. Ошеломляющий успех.

— А кто постарался? — заносчиво спросил Крайнов. — Как я выступил от лица фирмы «Зауэр»? Один акцент чего стоит! Пришлось с немцами поякшаться, чтобы понять, как они русский язык ломают. И вот результат.

— Хозяин остался недоволен твоей работой.

— Это еще почему?

— Слишком правильно строил фразы. Типично русская манера. И потом. Немцы не знают слова «нынешний». Ты бы еще сказал: «Давиче, авось, ныне». Головой думать надо, утомленный высшим образованием. Но хватит о мелочах. Сегодня у нас в гостях будут не совсем обычные люди. Я поставил видеокамеры, запишем гулянку на пленку, а потом ее просмотрит хозяин. Ведите себя развязно, не стесняйтесь в выражениях. Нам надо отснять не лица гостей, а их реакцию на обстановку, которую будем менять сами. Из кипятка в холодную воду и наоборот.

— Ты пригласил Плотникова? — спросил Черных у Заболотного.

— Да. Но есть ли в этом смысл? Он давно уже куплен нами с потрохами. Три тысячи баксов — и его подпись на любом документе. Обычный чиновник-хапуга, не более того.

— Что он из себя представляет, я знаю. Сегодня к нам в гости явится фрау Йордан. Она пошла на риск, сама приехала в Москву. Ее разбирает любопытство. Идею с сейфами она разгадала, но ей хочется большего, а шеф в России ее не принял. Выходит, работа ее наседки Алины в нашем клане не отвечает запросам фрау Йордан. Что ж, примем дорогую гостью. Надо ее познакомить с Плотниковым. Вот зачем он здесь нужен.

— Какая связь? — спросил Заболотный.

— Дальний прицел. Нужно иметь доказательства связи чиновника Министерства культуры с царицей черного антикварного рынка Германии. И такие доказательства у нас будут. В фотографиях. И еще. Я пригласил Башмакова.

— А этот придурок зачем нам нужен?

— Будет руководить филиалом нашего банка «Новая Россия». Он так же должен попасть в объектив вместе с Йордан. Алина Рудецкая — представительница Йордан, нам рекомендует своего человека, оболтуса Башмакова, а мы его выдвигаем в руководители банка, который будет финансировать всю операцию. В случае провала вся их компания и пойдет под нож.

— Идея стоящая, — заметил Крайнов. — Но я пошел бы еще дальше. Почему бы и операцию не доверить их стороне?

— Может, и ордена им отдать? — спросил Черных.

— Зачем же. На конечном этапе перевести стрелку и пустить их состав в пропасть. Но двигаться вперед они должны в полной уверенности в своей победе. Ничего не подозревая. Тогда и понять не успеют, как рухнут в бездну.

— Любопытная мыслишка, — Заболотный подался вперед.

— На моих мыслишках наша компания в Зареченске шесть лет существовала. Алину Рудецкую и Валерия Башмакова можно без труда привязать к фрау Йордан, так же как сейфы. Они должны быть уверены, что хозяин им всецело доверяет. И в разработке, и в проведении операции. Мы им даже наводки дадим. Уверен, что фрау Йордан это понравится, и она начнет руки потирать. Ветки обломаются, когда ордена окажутся в наших руках. Одним ударом мы все обрубим и оставим главных зачинщиков на обочине.

— Звучит красиво! — после паузы сказал Черных. — Но теория — одно, а дело — другое.

— Когда мы выскажем свою идею хозяину, он быстро выстроит схему. Для него это семечки. Важен импульс.

Вскоре приехала фрау Йордан со своей подругой Алиной Рудецкой. Гостья из Германии пожелала уединиться с виновником торжества. Они вышли в соседнюю комнату.

— Рада вашим успехам, Игорь. Я привезла всю документацию на сейфы. Вы можете их перекодировать по своему усмотрению. Через неделю придет эшелон с грузом. Остальное — ваше дело.

— Мы готовы принять сейфы. У нас уже укомплектованы бригады установщиков. Готовьте выставку к следующим майским праздникам.

— Я в курсе. Меня вот что смущает. Я понимаю, почему ваш хозяин не допускает до себя Алину и она находится под вашим контролем. Но почему он не пожелал встретиться со мной?

— Уважаемая фрау Йордан, наш хозяин регулярно приезжает к вам в Германию, вы имеете с ним непосредственный контакт. Этого вы не можете отрицать.

— Конечно. Но теперь приехала я.

— Он сожалеет, что не может с вами встретиться. Отчасти и вы виноваты в этом, нарушив джентльменский уговор. Наш босс очень осторожный человек и не любит, когда подглядывают в замочную скважину. А вы послали следом за ним опытного агента. Если не ошибаюсь, Юрия Крылова. Когда-то он работал в нашей стране на разведку США. Теперь превратился в свободного художника и был нанят вами. Все это выглядит очень неприглядно. Крылов до сих пор ищет хозяина, а хозяин следит за его беспомощностью.

— Хорошо. Я отзову Крылова.

— Зачем же. Такой опытный силовик может нам понадобиться в ответственный момент. Хоть какую-то принесет пользу общему делу. Более того, хозяин хочет привлечь и Алину к операции. Все будет происходить на ваших глазах. Мы открыты для партнеров и недоступны для посторонних глаз.

На следующее утро Игорь Черных позвонил хозяину и отчитался о проведенной вечеринке, пересказав идею Крайнова и беседу с немкой.

— Фото и видеоматериалы вам высланы. Мы старались не попадать в объектив, но сделать это было непросто.

— Идея мне нравится. Пусть Крайнов ко мне придет. Заболотному пора выезжать в Куйбышев и обсудить с мэром смету фестиваля. За год предстоит еще немало дел сделать, мы должны знать, какие выгоды и затраты нас ждут. Идеальный баланс — по нулям. Мы не должны истратить больше, чем получим по итогам фестиваля. Ну-ка еще раз напомни мне об актрисе, которую привел с собой кандидат в банкиры Башмаков.

— Капризная, смазливая, взбалмошная бабенка.

— Это я слышал. Какой ей комплимент сделали?

— А, вы об этом. Старикашка влюбился в артисточку и сказал ей, что она вылитая Екатерина Великая в молодости. И если ее вырядить в платье императрицы и покрасить в брюнетку, то с нее можно писать портреты и вешать в Эрмитаже, выдавая за подлинники.

— Интересный комплимент. А если вокруг императрицы собрать весь ее великолепный двор при полном параде? При орденах и шпагах?

— Я вас не совсем понимаю.

— Все очень просто. Надо внести в смету фестиваля показ лучших молодежных спектаклей на исторические темы. Тем более что в Куйбышеве выстроены два Дворца молодежи с современными сценами.

— Теперь я понял.

3

Мюнхен

Май 2004 года

Они прогуливались по парку. Крепкий мужчина, опытный кадровый разведчик, отошедший от дел и работающий в области промышленного шпионажа на крупные фирмы, а ныне выполняющий задание фрау Йордан Юрий Крылов и сама Йордан. В Мюнхен он приехал из Москвы по срочному вызову хозяйки, что планами не предусматривалось. В Москве фрау Йордан не решилась с ним встретиться, понимая, что находится под присмотром своего партнера, который так и не захотел с ней увидеться на собственной территории.

— Я не понимаю, Юрий, как они смогли тебя вычислить? За два года после твоего исчезновения из России о тебе давно забыли. Ни одна контрразведка в мире не поверит, что к ним повторно забросят засветившегося агента. О тебе в ФСБ знают больше, чем ты сам о себе.

— А ФСБ тут ни при чем.

— Но откуда у него такие сведения о тебе?

— Если бы ФСБ знала о моем прибытии в Россию, я сидел бы в Лефортовской тюрьме, а не разгуливал по Москве и уж, разумеется, не приехал бы к тебе по первому требованию. Я думаю, он не считает меня помехой в задуманной им афере. Мое присутствие его не пугает. Если бы он опасался моего присутствия, непременно дал бы знать контрразведке о моем появлении в России. Просто он не хочет обострять с тобой отношения, но дает знать, что ты играешь не по правилам, а потому держит определенную дистанцию.

— И все же материалы у него на тебя есть! Без ФСБ здесь не обошлось.

Фрау Йордан была крайне раздражена.

— Ты переворачиваешь все с ног на голову. Я никогда его не интересовал и не буду интересовать. Этот человек имеет привычку просчитывать каждый свой шаг и, если видит серьезные барьеры, отбрасывает идею в сторону и забывает о ней.

— Ты установил его имя и знаешь, где он?

— Даже задачи такой перед собой не ставил. Но по логике вещей, он связан с элитой коллекционеров и затерялся в их общей многолюдной массе. Нет смысла уточнять его сегодняшнее имя и адрес. Это ничего не решает. Важно знать его план. Истинный, а не афишируемый. Что тебе даст его новое фальшивое имя и временный адрес? Я пошел тем же путем, что и он. Почему у него все так легко и просто получается? Потому что он выходит на нужных ему людей с выгодными предложениями. А для того, чтобы такое предложение сделать, надо знать о будущем партнере все. От «а» до «я». Так вот, собирая материалы о тебе, он мог узнать о шумном скандале, когда мы в России занимались поисками архивов твоего отца, группенфюрера Хофмана. После громкого скандала с найденными под Смоленском архивами сослуживцы твоего отца бросились писать воспоминания об отступлении его корпуса из России в последний год войны. А в Москве появилась книга о разоблачении шпионов, желающих вывезти архивы. Ее написал Евгений Метлицкий, и я ее читал. Парню и придумывать ничего не пришлось, настолько настоящие события интересны, захватывает дух. Книги Метлицкого не проходили цензуру ФСБ, сейчас издатели хватаются за любую сенсацию и печатают все, что можно продать и получить прибыль. Так вот, в книге упоминаются наши подлинные имена. Что мы, кто мы и чем занимались в России. От того, что ты превратилась из Ингрид Йордан в свою якобы сестру Марлен Йордан, ничего не изменилось. У группенфюрера Хофмана имелся один ребенок, а не два, и такую информацию легко получить. Мы с тобой знамениты на весь мир. Вот только мало кто верит немецким мемуаристам и детективам Метлицкого. Но один человек поверил. Поверил, а потом проверил. Ты ведь не престарелая пенсионерка, живущая в затворничестве, а хозяйка крупнейшей в Европе антикварной торговой сети, человек светский и всем известный, хоть и выступаешь от лица своей несуществующей сестры. Думаю, о тебе можно собрать много информации, было бы желание. Другое дело, что желаний ни у кого не возникало, пока ты не попала в поле зрения своего нынешнего партнера. И он выяснил все, что ему надо, а уж потом пришел к тебе с нужным и выгодным предложением. Ему не требовалось копаться в архивах ФСБ, чтобы выяснить подробности обо мне и возможную связь между тобой и мной. Отправляясь в Россию, я понимал, что его очередной псевдоним и адрес ничего не дадут. Куда важнее было выяснить, кто он на самом деле и попытаться разгадать его истинный план, а не тот, который предложен тебе. — И ты добился результатов?

— А как ты думаешь, я зря прожил в России целый год? Добился. Надо осознавать главное. Твой партнер — русский, рожден в России и очень хорошо знает ее законы и нравы. Прекрасный психолог и аналитик, стратег и авантюрист высшей категории. Не боится силовиков. Он ничего не боится, потому что все делает чужими руками. А главное, идет на большие затраты. Тут возникает законный вопрос — выгодна ли ему сделка с тобой. Ты предлагаешь ему половину от возможной прибыли. Для него такая игра не стоит свеч. Он заберет себе все.

— Как? Только я знаю имена покупателей, способных заплатить за коллекции настоящую цену.

— Если ты послала меня следить за ним, то почему он не мог послать кого-то следить за тобой.

— Но этого мало.

— Выставка с восковыми фигурами — его идея?

— Да. И она сыграла свою роль. Я наладила связи, нашла клиентов…

— Вот именно. А если его люди сопровождали твою выставку и фиксировали посетителей? Не сложно впоследствии сделать отсев и вычислить потенциальных покупателей. К тому же ты передала ему списки тех, кто получал из рук русских царей награды и какие именно. А это значит, что ты нашла потомков тех самых вельмож. Остается сверить списки посетителей выставок со списками потомков, живущих за рубежом.

— Непосильная задача для русского. Пусть даже у него здесь имеются связи, но чтобы заниматься такой кропотливой работой, надо здесь жить. А у него в России дел хватает. Вряд ли он имеет в Европе крупную шпионскую сеть, чтобы охватить такие территории.

— Охватывала и осваивала территории ты, а сеть он приготовил для тебя. Не сеть, а целый невод и им накрыл результат твоих стараний.

— Хватит крутить, Юрий. Мне надоели игры в кошки-мышки. Говори по существу.

— Я пришел к выводу, что русский аферист такого масштаба и таланта, никогда не попадавший в поле зрения правоохранительных органов, не мог оставаться всю жизнь в тени. Где-то он должен был оставить свой след. Я исследовал сотни крупных скандальных дел, ставших достоянием гласности. Мало того, меня интересовали аферы, в которых принимали участие и европейские авантюристы, а может быть, заказчики. И я наткнулся на такую аферу. Феноменальная операция. Речь идет о знаменитом ожерелье грузинской царицы Тамары. Слышала о таком?

— Что толку. Оно принадлежит потомкам графа Ростопчина и хранится в банке за семью печатями. По традиции его достают только на свадьбу, когда очередной отпрыск Ростопчиных женится или выходит замуж. Невеста надевает его в день венчания.

— Великолепно. Пожалуй, ты знаешь все о главных ювелирных раритетах мировых сокровищниц. Так вот. Три года назад хранительница ожерелья графиня Екатерина Ростопчина, живущая в Ницце под фамилией своего покойного мужа Пуартье, выходит замуж во второй раз, за русского предпринимателя Чарова Геннадия Устиновича. Они венчаются.

— Повторное венчание невозможно.

— В католической церкви. А в православной нужно высочайшее разрешение. И Чаров его получил. Невеста надела на шею ожерелье. Чаров оформляет двойное гражданство, берет фамилию жены, получает французский паспорт. Вскоре жена Чарова, Екатерина Пуартье, урожденная Ростопчина, погибает при странных обстоятельствах. В это время муж ее находился в России, у него стопроцентное алиби. Все наследство Ростопчиных переходит к нему и недвижимость тоже. Не проходит и года, как вдовец вновь женится. На русской. Венчаются они в России, таково условие невесты. Дело в том, что по завещанию графа Ростопчина ожерелье может покидать сейф банка только на день венчания. Но там ничего не сказано, где оно должно проходить. Ожерелье под усиленной охраной привозят в Россию совершенно официально. Молодожены проходят обряд и возвращаются на постоянное место жительства в Ниццу.

— В чем же фокус?

— В том, что грузинские власти и нынешние коммерсанты, отделившись от России и уничтожив все геральдические знаки, связанные с СССР, должны иметь свои раритеты, символы, своих идолов. В их истории не так много найдется подобного. Они предлагали потомкам Ростопчиных огромные средства за ожерелье своей святой царицы, но получили отказ. Попытались взять силой, но ожерелье убрали в банковский сейф. И вот нашелся смельчак, пообещавший им достать ожерелье. За какую сумму, никто не знает. Вскоре пошли слухи, будто грузины все же получили реликвию. Остается предположить, что в сейфе французского национального банка лежит очень хорошая копия, а подлинник вернулся на родину.

— И эту аферу провернул Чаров?

— Ну а кто же еще? Я попытался разыскать свидетелей того скандала. Чаров не мог сработать в одиночку. Слишком большой размах. Мое следствие не увенчалось успехом. Я натыкался только на могилы. В течение полугода погибло не менее десятка человек из тех, кто мог бы пролить свет на истину, или тех, кто лично знал Чарова. Этот человек не оставляет следов.

— Тогда как ты можешь доказать, что мы имеем дело именно с Чаровым?

— Мне пришлось съездить во Францию. Чаров хорошо освоился в стране. Слывет там деловым человеком, меценатом, ценителем искусств. Его выдвигали на пост мэра Ниццы, но он отказался. Сейчас Чаров с супругой в отъезде, где-то за границей. Но я нашел фотографии. Его лицо нередко попадало на страницы светских журналов. Только напомню: официально никакого Чарова в природе нет. Есть Гийом Пуартье, вдовец, женатый теперь на русской девушке.

Крылов достал из портфеля пачку вырезок.

Увидев лицо Чарова, Ингрид долго всматривалась в него.

— Да, да, это он. Представь, что глаза карие, нарисуй усы, надень парик с проседью, и ты увидишь своего партнера. Чаров прирожденный артист, любит и умеет гримироваться. Он все умеет.

— А главное, что ни с кем не делится и не оставляет свидетелей, — добавила фрау Йордан.

— Партнеры ему нужны лишь на время проведения операции. Потом они исчезают.

— Вот какой конец мне уготован…

— Он сам сумеет распорядиться коллекцией в Европе, без твоей помощи. Ты выполнила для него черную работу. Чаров теперь француз, его имя Гийом Пуартье. И здесь он чувствует себя не хуже, чем ты. Глянь-ка на эту фотографию. Тебе не приходилось встречаться с похожей девушкой?

— Я ее знаю. Когда я искала помещения под выставки и обратилась в компанию, которая занимается арендой офисных помещений в Европе, мне представили ее. Она занималась арендой, проверкой залов, их подготовкой. Когда мы привозили экспонаты, все уже было готово.

— Я думаю, что в этих помещениях уже стояли видео- и фотокамеры и все твои переговоры фиксировались, а речи записывались на пленку. Эта милая обаятельная красотка — жена Чарова, Вероника Оболенская. На своей шее она вывезла из Санкт-Петербурга фальшивое ожерелье царицы Тамары, которое потом было положено в сейф национального банка Франции.

— Значит, Чаров все знает. Зачем тогда я ему нужна?

— Чтобы ты ему помогала. Нет сомнения в том, что он будет проводить черный аукцион в России. И продаст все лоты твоим покупателям.

— Я должна с этим смириться?

— Зачем же. Ты должна ему помочь. Проникнись к нему доверием и сама под каким-нибудь предлогом передай ему списки покупателей.

— Глупо:

— Не очень. Это может сделать и Алина. Алчная баба якобы решила получить свою долю, поняв, что ты ей платишь гроши, а речь идет о миллионах. Выкрала у тебя списки и хочет передать их за определенный процент от сделки.

— К чему весь этот спектакль?

— Мне нужно, чтобы Чаров не видел в тебе серьезного конкурента. Продолжай выполнять все его просьбы и предписания. Пусть все идет своим чередом. Надо усыпить его бдительность по отношению к тебе.

— И что дальше?

— А то, что ни один покупатель не сможет вывезти из России ни одного ордена. Они смогут только их пощупать и пустить слюну. Деньги будут платить здесь и покупки получать тоже здесь. А значит, Чарову придется вывозить ордена самому. Доставка их покупателю — его проблема. Вот главный узел, его узкое место. Коллекция пойдет через границу не штучно, а одной партией. Тут-то мы ее и должны перехватить. Одним ударом и на своей территории, где он ничего сделать не сможет. А покупатели останутся теми же. Только деньги они заплатят тебе, а не Чарову, и ордена получат из твоих рук.

— И ты знаешь, по каким каналам он будет переправлять товар?

— Боюсь, он сам этого еще не знает. У нас достаточно времени на все уточнения. Я возвращаюсь в Москву. Моя задача — выяснить, где будет проходить аукцион и каким образом Чаров собирается транспортировать столь ценный груз, когда вся милиция встанет на дыбы.

Фрау Йордан задумалась:

— Место аукциона узнать не трудно. Достаточно проследить за покупателями. Сорок пять человек прибудут в Москву в один день. А дальше что? Это не иголка в стоге сена. Такую группу солидных, привыкших к роскоши людей по багажникам машин не попрячешь. И перед ними в грязь лицом не ударишь. Надо помнить, что на аукционе сконцентрируются все ордена и уж оттуда они прямиком направятся к границе. Но только не забывай, что на этой стороне коллекции будем ждать не только мы, но и люди Чарова. Думаю, что кандидат в мэры французской курортной столицы имеет достаточные силы, и он не набирал сопляков с пляжей Средиземного моря.

— Я все учел. Тоже не мальчик и имею опыт в таких делах.