Узор мечты

9

Вечерний Шэдоу показался Анжеле тревожным. Темнота обступила ее со всех сторон, обволокла своими влажными щупальцами. Желтые глаза фонарей лишь изредка скрашивали дорогу. Каждый шорох за спиной, каждая тень, мелькнувшая в переулке, заставляла ее вздрагивать и открывала путь липкому страху, пробиравшемуся в самые сокровенные уголки души.

Анжела шла, усталая, изможденная, шла, не ведая куда, не зная зачем. Ее ноги адски болели, но продолжали идти, будто сами по себе. Она двигалась, как автомат, как зомби, и с трудом представляла, что ждет ее впереди.

Дозвониться до Годри она так и не смогла. Вместо жениха по-прежнему вещал автоответчик. Анжела и представить себе не могла, куда подевался Годри. Он, конечно же, не знает, во что она влипла. Но это слабое оправдание тому, что от него так долго нет никаких вестей. А ведь он прекрасно знает, что на днях Анжела должна вернуться из Шэдоу…

Судьба Слая тоже оставалась для нее загадкой. Может быть, он оказался сообразительнее Анжелы и выпутался из этой передряги? Впрочем, Анжела не очень верила в такой расклад событий. Слай Хэмптон только и мог, что впутываться в неприятности. А вот выпутаться из них…

– Бип! Бип-бип! – засигналила ей проезжающая машина.

Анжела вздрогнула и прикрыла рукой глаза. Яркий свет фар, разрезавший мглу, буквально обжег их. Дверца машины хлопнула, и до Анжелы донесся глуховатый мужской голос:

– Девушка! Одна, в такое время! Господи, да что вы здесь делаете?!

Обладатель голоса не замедлил появиться. Глаза Анжелы потихоньку свыкались со светом фар, и вскоре ей удалось разглядеть мужчину. Он был высоким, стройным, с красивыми глазами цвета созревших каштанов. У этих глаз был лишь один недостаток: они двигались так быстро, что Анжела с трудом понимала, куда в данный момент они смотрят.

– Что же вы здесь делаете? – повторил мужчина свой вопрос.

Анжела набрала в легкие побольше воздуха и рассказала историю, которую за сегодняшний день уже изложила три раза. Мужчина хлопал глазами, разглядывал Анжелу и, как ей показалось, слушал не очень-то внимательно.

– Вот незадача, – произнес он, когда Анжела закончила. – У нас в Шэдоу постоянно происходит такое дерьмо. Ничего не поделаешь, такой уж у нас городок. Зато отель шикарный, правда?

Анжела кивнула – что еще ей оставалось делать? Конечно, было не очень-то приятно слушать ругательства. Но этот мужчина, по крайней мере, вел себя дружелюбнее, чем все остальные… И, как ей показалось, сопереживал ее беде.

– Значит, вы приехали из Вудроу? – переспросил он ее.

– Да, – кивнула Анжела. – Не хочется обижать ваш город, но, честное слово, я бы поскорее отсюда уехала…

– Я вас понимаю, – кивнул мужчина. – И даже готов оказать посильную помощь. Я довезу вас до соседнего городка, а там что-нибудь придумаем. Согласны?

Согласна ли она? Сердце Анжелы радостно забилось. Неужели свет в конце тоннеля наконец-то поманил ее одним из своих лучиков?

– Конечно! – улыбнулась она. – Это было бы просто чудесно! Надеюсь, я не доставлю вам хлопот?

– Ну что вы, разумеется, нет, – горячо возразил мужчина. – Какие хлопоты может доставить очаровательная девушка, которой нужна помощь? Для того Бог и создал мужчину, чтобы он спасал и оберегал женщину.

Последняя фраза была слишком пафосной. И мужчина произнес ее каким-то неестественным, неискренним тоном. Анжеле стало вдруг как-то неуютно. Может быть, ей стоит отказаться от этого заманчивого предложения? Но усталость взяла свое. Если Анжела откажется от помощи этого мужчины, что она будет делать дальше? Вновь тупо двигаться вперед, с трудом перебирая усталыми ногами?

Нет, это плохая идея, Анжела… Может быть, виной всему твоя усталость? И из-за нее ты стала такой подозрительной? Впрочем, после всего, что случилось сегодня, в такой подозрительности нет ничего удивительного. Но нельзя позволить ей возобладать над голосом разума…

– Да, – нехотя согласилась Анжела. – Значит, вы довезете меня до соседнего городка?

– Присаживайтесь. – Мужчина галантно распахнул перед Анжелой дверцу. – Машина, конечно, не высший класс, но, думаю, вам не будет в ней так уж неуютно.

Анжела не разбиралась в марках машин. Обычно ее возил Годри или же она вызывала такси. Но то, что эта машина не была образцом чистоты, Анжела поняла с первого взгляда. На заднем сиденье валялись какие-то коробки, пустые бутылки из-под выпивки. На полу, придвинутый к сиденью водителя, стоял ящик с маленькими бутылочками. В полумраке Анжела так и не смогла разглядеть, что в них: ликер или коньяк.

Впрочем, выбирать не приходилось. Анжела буквально упала на переднее сиденье и почувствовала, как ее ноги блаженно расслабились, а по телу пробежала волна приятной истомы.

Мужчина заметил облегчение, расплывшееся по лицу Анжелы.

– Устали? – поинтересовался он, вращая ключ зажигания. Анжела обратила внимание на то, что ногти на его руках были обкусанными и грязными.

– Да, – ответила Анжела, вытаскивая отекшие ноги из узких туфель. – Вы не возражаете?

– Ну что вы…

– Я так много ходила сегодня, – начала оправдываться она, – что ноги просто отваливаются…

Мужчина понимающе кивнул, но Анжеле не понравился его взгляд. В нем было что-то такое, чего она не могла толком объяснить. Бегающие глазки остановились на ее ногах, освобожденных от обуви, и коснулись их каким-то неприятным, липким взглядом. Анжеле показалось, будто по ее ногам скользнул крысиный хвост. Она даже вздрогнула от отвращения, но быстро взяла себя в руки.

– Меня зовут Анжела. Анжела Алмери, – решила она представиться, чтобы сгладить неловкую паузу, повисшую в машине.

– А меня Боб. Боб Мартин.

– Очень приятно, Боб.

Машина наконец тронулась и на довольно приличной скорости поехала по дороге. Анжела по-прежнему чувствовала себя неуютно. Кроме обстановки в машине, ей мешал еще и запах. От Боба, который сидел рядом, исходил приторный запах дешевого одеколона.

Ей вспомнился аромат, исходивший от Слая. Изысканный, сложный аромат. Может быть, поэтому Слай заинтересовал ее с самого начала? Ей сразу же захотелось разгадать этого человека, понять его… Где-то в глубине души скопилась горечь, и сейчас, сидя в машине рядом с незнакомым мужчиной, Анжела особенно остро ощутила ее вкус. Слай ушел так быстро и унес с собой лишь гнев. Вот и все, что он оставил на память о ней… Но это ли беспокоило ее больше всего? Или то, что Слай был первым мужчиной, к которому она испытала чувство, очень похожее на…

– А этот парень, – прервал ее размышления Боб, – который ехал с тобой… Он-то сейчас где?

Анжелу покоробило «ты», на которое так неожиданно перешел Боб. Все-таки они не настолько хорошо знакомы, чтобы «тыкать» друг другу… И все же Анжела сочла за лучшее промолчать по этому поводу. В конце концов, если ее воспитание отличается от воспитания Боба, он едва ли поймет ее возмущение.

– Этот парень, – вздохнула Анжела – о, если бы она сама знала, где он! – Этот парень скрылся за поворотом и оставил меня с подвернутой ногой и сломанным каблуком… Мы поссорились, – объяснила она.

Боб как-то странно усмехнулся. Анжела не сказала ничего смешного, поэтому ей была непонятна его реакция. Он скользнул глазами в ее сторону и многозначительно произнес:

– Вот идиот! Это я о твоем парне. Я бы в жизни не оставил такую красивую девчонку в одиночестве. А тем более, в Шэдоу…

– Слай – не мой парень, – горячо возразила Анжела. – Он друг моего жениха.

Боб снова ухмыльнулся.

– А покраснела-то! – фамильярно бросил он. – Признайся честно, ты решила оторваться с этим Слаем перед свадьбой?

Теперь Анжелу действительно бросило в краску. Что значит «оторваться»?! И какое право этот тип имеет делать такие выводы?!

– Вовсе нет! – возмутилась она, метнув на Боба испепеляющий взгляд. – Просто мой жених попросил Слая поехать со мной на фестиваль писателей…

– «Музыка слога»… Как же, знаем, знаем… Так что, выходит, ты писательница?

– Выходит, что так.

– И о чем ты пишешь?

– О любви, о жизненных перипетиях…

– О-о! – многозначительно протянул Боб. – Так, значит, я везу знаменитость!

Анжела даже рассмеялась, услышав такое.

– Если я знаменитость, то вы, наверное, имеете медаль за остроумие. Не все писатели – знаменитости, Боб, поверьте.

– Поверю…

Анжела приоткрыла оконное стекло. Разговор ей надоел, да и фамильярность Боба раздражала. В форточку прокрался свежий ветерок, чуть скрасивший назойливый аромат дешевого одеколона Боба, которым провонял весь салон.

Городской пейзаж сменился лесопарком. С обеих сторон дороги раскинулись пышнокронные деревья. Если бы Анжела ехала днем и при более радостных обстоятельствах, этот пейзаж вдохновил бы ее. Но сейчас она чувствовала лишь необъяснимую тревогу. Ей казалось, что деревья окружают дорогу непроницаемой стеной, через которую никто не может пробраться.

Анжела не страдала клаустрофобией, но все же ей стало не по себе.

– Что-то не так? – поинтересовался Боб.

В его голосе Анжела услышала напряжение. Она посмотрела в его глаза. Они скользили по Анжеле, осматривая ее не то испытующе, не то оценивающе.

– Глушь какая, – кивнула Анжела в сторону лесопарка. – Даже как-то не по себе…

– Это все нервы. Тебе нужно расслабиться, ведь у тебя был тяжелый день. Кстати, не хочешь выпить? – поинтересовался Боб. Он оторвал руку от руля и ткнул пальцем в ящик за сиденьем. – Там ликер. Что надо – в миг расслабишься.

– Нет, – покачала головой Анжела. – Честно говоря, не хочется.

– Да брось ты, – продолжал настаивать Боб. – Все страхи как рукой снимет.

– Нет, – повторила Анжела. – От алкоголя мне становится плохо.

Ей пришлось соврать. Она была вовсе не против пары рюмочек хорошего ликера. Но предложение Боба показалось ей слишком навязчивым.

– Одна маленькая бутылочка тебе не повредит, – не унимался Боб. – Наоборот, станет только лучше…

Анжела не ошиблась в своих подозрениях. Этот парень определенно хотел, чтобы она выпила. Вот только зачем? От неожиданной догадки ее прошиб холодный пот. Какая же она глупая! Ведь этот Боб просто-напросто хочет соблазнить ее… Вначале напоить, а потом…

– Так что же, Анжела? – Бегающие глазки вновь оглядели ее с ног до головы. – Может, отступишь от своего правила?

– Нет, Боб, – решительно отказалась Анжела. – Я не пью. И поставим на этом точку.

Его взгляд – или Анжеле только показалось – стал еще более дерзким. Теперь Боб практически не смотрел на дорогу. Он с неприкрытым вожделением разглядывал фигуру Анжелы.

– Тогда, может быть, я смогу предложить тебе другой способ расслабиться, – хриплым голосом произнес Боб.

По спине Анжелы забегали мурашки. Она сжалась, съежилась и лихорадочно пыталась сообразить, как вести себя в такой ситуации. Разумеется, Боб предлагал ей вполне конкретный способ расслабиться. И совсем не обязательно, что ее «нет» возымеет какое-то действие на этого человека…

– Ну так как, Анжела? Может быть, тебе удастся обогатить свой опыт любви? Ты ведь пишешь о ней…

– Я пишу о другой любви, – перебила его Анжела, раздумывая: попросить Боба остановить машину или выпрыгнуть из нее на ходу? – О духовной любви, Боб.

– А разве духовная и физическая любовь не связаны между собой? – Боб закатил глаза, натужно пытаясь изобразить из себя философа.

Что ж, пусть пофилософствует, решила Анжела. Сейчас ей это на руку. Чем больше они будут разговаривать, тем дольше Боб не перейдет от слов к делу. Но что будет, если слова закончатся? Анжеле было страшно представить это. Густые своды лесопарка, ни единого человека вокруг… Господи, во что она вляпалась?

– Безусловно, они связаны, – продолжила Анжела, с трудом ворочая окаменевшим от страха языком. – Но, видишь ли, Боб, я ратую за ту любовь, которая рождается вначале. За духовную, обогащающую любовь. Ведь именно за ней следует физическое влечение…

– Это смотря у кого. Вот мне, например, проще узнать женщину в постели, а потом уже влюбиться…

Господи, Господи, Господи… Научи ее выкрутиться из этого кошмара. Объясни ей, что делать… Анжела сидела, съежившись, и немигающим взглядом смотрела на дорогу. Может быть, лесопарк наконец кончится, появятся дома…

– Да, – продолжила она, боясь, что мысли Боба перетекут в действия. – Действительно, у всех это происходит по-разному… Вот моя подруга, например…

Краем глаза Анжела увидела приближающийся огонек. Может быть, это домик, в котором живут люди? Проблеск надежды вспыхнул и тут же погас. Огонек не был светом в окне. Просто в лесопарке кто-то разжег костер.

– К черту подругу! – неожиданно резко произнес Боб. – Может быть, ты все-таки снизойдешь до меня?

– Боб, – дрожащим голосом произнесла Анжела. – Я все объяснила. Я попала в ужасную ситуацию и теперь хочу из нее выбраться. У меня скоро свадьба, на которую я должна успеть. И меня ждет жених…

– Которому ты изменяешь с его другом? – ехидно поинтересовался Боб.

Его ухмылка не предвещала ничего хорошего. Анжела поняла, что давить на жалость бесполезно. Боб Мартин – или как там его звали – уже нашел для себя оправдание. Если женщина может спать с другом своего жениха, то она готова переспать с любым мужчиной. И что теперь?! Что ей делать теперь?!

– Останови машину, Боб! – приказала Анжела. Если жалость у него не в ходу, может быть, подействует грубость? Она готова была использовать любые средства, лишь бы избежать того, что предлагал ей Боб.

Но Боб лишь презрительно покосился в ее сторону.

– Сиди, где сидишь, – угрожающе шикнул он. – И я не советую тебе делать глупости.

Все бесполезно! Анжела в отчаянии закусила губу. Все бесполезно! Но неужели она позволит ему сделать с ней все, что он хочет?! Ни за что!

Анжела вцепилась руками в руль.

– Останови машину! – закричала она. – Немедленно!

Боб не был готов к такому повороту событий. Очевидно, девушки, встречавшиеся ему раньше, вели себя куда спокойнее. Он попытался отцепить руки Анжелы, но она словно срослась с рулем. Не отпущу! Ни за что не отпущу! – пульсировало в ее голове. Никогда еще ее сердце не билось так сильно. Никогда в жизни ей не было так страшно, как сейчас.

Боб ударил ее по лицу, надеясь, что она отпустит руль. Но Анжела даже не почувствовала боли – настолько были сильны страх и желание выбраться из машины, которая выписывала кренделя, петляя между центром дороги и ее обочинами.

Наконец Боб затормозил. Анжела не стала медлить. Она выскочила из машины и побежала в сторону огня, горящего в лесопарке. Если есть костер, значит, есть кто-то, кто этот костер зажег… А если этот кто-то услышит ее, значит, у нее есть надежда на спасение…

– Помогите! – изо всех сил закричала Анжела. – Кто-нибудь, на помощь! Помогите!

В ее ушах свистел ветер. Или это шуршала куртка бегущего за ней Боба?! Анжела не знала. Она только чувствовала, что должна бежать. Бежать, чтобы спасти себя! Бежать, чтобы этот вечер не стал кошмаром всей ее жизни! И она бежала вперед, кричала и чувствовала, как внутри нее дрожат осколки взорвавшегося страха.

Вдруг впереди она различила силуэт человека, бегущего навстречу ей. Кто это: спаситель или враг? Этого она не могла знать, но продолжала бежать навстречу силуэту. Ее силы были на исходе, больную щиколотку как будто кололи булавками. Анжела чувствовала, что вот-вот, и Боб Мартин настигнет ее.

Она оказалась права. Негодяй все-таки догнал ее. В ее волосы вцепилась его сильная рука. Анжела почувствовала обжигающую боль и взвизгнула.

Боб повернул ее лицо к своему и прошипел:

– Ну ты и дура! Настоящая идиотка!

– Пусти меня! – вскрикнула Анжела, пытаясь ослабить его хватку. Но от усталости и страха ноги ее подкосились, и она почувствовала, что вот-вот упадет на землю.

– Пусти ее! – эхом повторил ее слова мужской голос.

От неожиданности Боб отпустил волосы Анжелы, и она смогла обернуться. Голос показался ей знакомым, и неудивительно: перед ней, вооруженный обугленной деревяшкой, стоял… Слай Хэмптон.

– Боже мой, Слай… – простонала Анжела, все еще не веря своим глазам.

– Какого черта?! – прорычал Боб.

Слай не стал объяснять ему «какого черта» он здесь появился, решив, что для мерзавца достаточно будет хорошей затрещины. И еще парочки – для острастки.

Боб пошатнулся и прикрыл лицо руками. Вид у него был жалкий, но Анжела не испытывала ни тени жалости. Этот человек заслуживал куда большей трепки. Слай был такого же мнения и отвесил Бобу увесистый пинок именно по тому месту, каким, судя по всему, тот чаще всего думал.

– Проваливай! – закричал Слай на изогнувшегося дугой Боба. – И благодари Бога, что унес ноги живым. Таких, как ты… А… – махнул он рукой и замолчал, посмотрев на Анжелу.

Ее взгляд был полон благодарности. В темноте он не мог разглядеть цвета ее глаз, но был уверен – сейчас в них слилась синева всех океанов и морей Земли. Измученная, бледная и испуганная, она нашла в себе силы посмотреть на него так. И этот взгляд был для Слая самой большой наградой. Бесценным сокровищем, которое ему только что положили в ладони.

– Ангел… – прошептал он глухим от нежности голосом. – Анжела, девочка моя, как ты?

– Хуже не бывает, – вымученно улыбнулась Анжела и покосилась в сторону Боба Мартина, плетущегося к машине. – Если бы не ты, не знаю, что бы со мной было…

– Тш-ш… – Слай приложил палец губам. – Не нужно благодарности, я ее не заслуживаю. Если бы я не бросил тебя… Впрочем, я уже сотню раз пожалел об этом. Ты простишь меня? Правда, Ангел?

Глаза Анжелы наполнились слезами. Слова Слая показались ей прекрасной музыкой после того, что она пережила. Да и не только поэтому. В его голосе было столько искренности, столько нежности, долгожданной нежности, что Анжеле захотелось плакать. Ей казалось, что слезы и тихий, чуть глуховатый голос Слая очистят, успокоят ее. Позволят ей из маленького затравленного зверька вновь превратиться в Анжелу, в прежнюю Анжелу. Мечтательницу, которая так часто идеализировала мир, любовь, да и саму жизнь…

Слай почувствовал ее порыв и сам проникся им. Ему тоже вдруг захотелось плакать. Забрать хотя бы часть той горечи, которая сейчас переполняла Анжелу. Он бросил на траву догоревшую головешку и протянул к девушке руки. И Анжела заполнила его объятия, влилась в них так, что ему показалось: они всегда были единым целым…

Несколько минут они стояли так, прижавшись друг к другу. Анжела тихо плакала на плече Слая и чувствовала, как каждая слезинка, упавшая из ее глаз, приносит облегчение. Уносит боль и горечь, наполнившие ее душу. Уносит разочарование, смывает холодный скользкий страх. И заполняет душу надеждой, проблеск которой, казалось, уже померк и никогда больше не появится.

– Прости меня, – прошептала она Слаю, стирая с глаз последние слезинки. – Разревелась как девчонка. А ведь мне уже двадцать семь…

Слай недоверчиво улыбнулся.

– Если бы я не знал об этом от Годри, ни за что бы не поверил. Я бы дал тебе двадцать…

– Не льсти мне.

– Думаешь, я способен льстить? Да я этого просто не умею. И потом…

– Иногда я похожа на ребенка? – застенчиво улыбнулась Анжела.

– Тебе, наверное, уже говорили об этом.

– Да, Годри… – Воспоминание о женихе больно кольнуло Анжелу. Поэтому она предпочла сменить тему. Тем более, ей было очень любопытно узнать, как Слай оказался в центре лесопарка. – А могу я узнать, как тебя занесло сюда?

– Можешь. Но сначала – ужин.

– Ужин?! – Анжела не верила своим ушам. Она и не рассчитывала съесть что-нибудь сегодня. – У тебя есть еда?!

– И еда, и вода, – с гордостью произнес Слай. – И еще костер, у которого мы будем греться.

Определенно, он никогда не перестанет удивлять ее. А она-то думала, что Слай Хэмптон – человек, совершенно не приспособленный к жизни…

Сидеть у костра было тепло и уютно. Особенно после плотного ужина. Анжела наелась хлеба с копченым мясом и теперь любовалась шаловливыми искорками, отскакивающими от языков пламени и пляшущими затейливый танец в воздухе. А Слай рассказывал ей о том, как провел последние несколько часов. У него тоже было свое приключение.

– Не знаю, осудишь ты меня или нет, Ангел, – с напускным смирением начал Слай. – Но за последние несколько часов я нарушил закон трижды… – Поймав на себе удивленный взгляд Анжелы, Слай понял, что добился желаемого результата. – Первый раз, когда украл каминные спички. Второй раз, когда украл мясо. И третий раз, когда украл хлеб. Ну что, Ангел, ты все еще хочешь продолжения истории?

– Я вся внимание, – кивнула Анжела. – Все же не каждый день узнаешь о том, как приличные люди превращаются в воров.

– Когда мы… расстались с тобой, – продолжил Слай, – я понял, что отъезд из Шэдоу откладывается на неопределенный срок. Но оставаться в этом городке мне совсем не хотелось. Однако я был уверен, что до темноты едва ли смогу выбраться из города. Тогда я принял решение: раздобыть еды, воды, огня и идти вперед, пока не стемнеет. А когда стемнеет, устроиться на ночлег в каком-нибудь парке. Денег у меня не было, но я вспомнил, как однажды, в детстве, мой приятель рассказывал мне о том, как обчистил магазин. Скудный, конечно, опыт, но ничего не поделаешь. Я зашел в один из местных супермаркетов и, стараясь не попадаться на глаза охранникам и продавцам, открыл пакеты с мясом и хлебом. Потом вытащил их содержимое и переложил себе в карман. На пленке, – с видом заправского вора объяснил он Анжеле, – находятся коды, по которым считывается информация. И именно эта информация заставляет нас «пищать» на выходе. Разумеется, если мы пронесли что-нибудь, за что не заплатили… Я избавился от кодов и, окрыленный успехом, направился к выходу. Но счастье мое длилось недолго. Стоило моим дрожащим пальцам коснуться двери супермаркета, как позади меня раздался грозный окрик: «Эй, постой-ка, парень!». Голос принадлежал явно не субтильному коротышке, поэтому я не стал даже оборачиваться, чтобы выяснить, кто меня зовет, и припустил со всех ног. Я слышал, что за мной гнались, но боялся обернуться. Бежал, как трусливый заяц от стаи собак… Слава богу, меня не догнали. Думаю, не потому что я быстро бегаю, а потому что им просто было лень гоняться за человеком, стащившим кусок мяса и хлеб… Да, чуть не забыл: в списке моих прегрешений были еще и каминные спички, – улыбнулся Слай. – Которые, надеюсь, помогут нам не умереть от холода… Кстати, не все люди в Шэдоу одинаково «гостеприимны». Я попросил у одной старушки напиться из шланга, которым она поливала сад, и она дала мне с собой целую канистру воды… У нее я узнал, в какую сторону мне нужно идти. Вот так я и оказался здесь, – закончил свой рассказ Слай и, выдержав драматическую паузу, добавил: – Надеюсь, что мой строгий судья не вынесет мне смертного приговора…

Анжела расхохоталась. Наверное, «подвиг» Слая был достоин осуждения, но не в той ситуации, в которой они оказались.

– Судья не вынесет смертного приговора по одной причине, – ответила Анжела, отсмеявшись. – Он получил взятку в виде хлеба и мяса. Так что рот его закрыт, а эта история предана забвению… Кстати, я все же продолжала звонить Годри.

– Насколько я понимаю, безрезультатно?

– Да. Ума не приложу, куда он мог запропаститься.

– Да уж, – пробормотал Слай, пряча глаза.

Он прекрасно знал, куда мог «запропаститься» Годри, но Анжелу эти откровения едва ли утешили бы. Годри выбрал не лучший момент для своих приключений. И потом, как он может поступать так с Анжелой? С женщиной, на которой собрался жениться… Она совсем не похожа на супругу, которая будет закрывать на это глаза. И потом, она слишком хороша, чтобы быть обманутой…

Слишком хороша… Еще недавно Слай и подумать не мог о том, что оценит так женщину. А уж тем более о том, что увлечется женщиной. Но самым ужасным было то, что Анжела была не просто женщиной, а невестой его друга. Пускай даже, этот друг ее не заслуживал…

– О чем задумался, вор и бродяга? – спросила у него Анжела.

Слай вздрогнул. Если бы она знала, о чем он думает, то не сидела бы рядом с таким спокойным и даже веселым лицом…

– Странная штука – жизнь… – пробормотал он. – Еще совсем недавно мы с тобой ссорились и спорили. А теперь сидим вместе около костра, как два близких друга.

– Да, странно, – согласилась Анжела. – Может быть, все дело в том, что мы начали собирать внутренний мир друг друга…

– Что значит – собирать? – недоуменно воззрился на нее Слай.

– Это моя маленькая теория, – объяснила Анжела. – Внутренний мир – все надежды и мечты, большие и маленькие, пустые и глубокие, все сокровенные фантазии, все страхи и горести – это как детали от мозаики. Ты встречаешь человека, который тебе интересен, и начинаешь собирать его мозаику – по крупице, по зернышку. А он – твою… И когда намечается узор, ты радуешься тому, что у тебя что-то получается, что ты все больше и больше узнаешь этого человека.

Люди собирают мозаику по-разному. Одни – долго и тщательно, не пропуская ни одного элемента. А другие собирают быстро, лишь бы получить поверхностное представление об узоре. У таких людей узор получается неправильным и неполным… Впрочем, им все равно. Они зачастую не интересуются тем, что говорят другие, и не слушают их…

Отблески костра освещали лицо Анжелы. В этот миг она была прекрасна. Ее душа лежала перед Слаем как на ладони: распахнутая и чистая, как утренняя роса. И он жадно впитывал в себя эту чистоту, проникался каждым словом, сказанным Анжелой. Ангел, подумал Слай. Не зря ей дали такое имя…

– Значит, ты целую теорию сочинила, – одобрительно кивнул он, когда Анжела закончила.

– Не сочинила. Она родилась сама. Сама по себе. Мне не пришлось ее выдумывать – ее подсказала сама жизнь.

– А любовь?

– Что – любовь?

– Любовь – тоже узор мозаики?

– Скорее, узор мечты, – усмехнулась Анжела и добавила: – Иногда мне кажется, что я и представления не имею о том, что такое любовь. То чувство, которого я ждала всю жизнь… Оно казалось нереальным, призрачным. Как тень, промелькнувшая за стеклом и пропавшая навсегда…

– Может быть, ты слишком требовательна к любви? – спросил Слай, внимательно глядя на Анжелу.

К своему удивлению, она увидела в его взгляде не пустое любопытство, а живой интерес.

– Возможно. На протяжении многих лет я напрасно ждала и искала ее. Но мне кажется, что она именно такая, какой я представляла ее себе: чистая, бездонная, вечная, не утекающая, как вода сквозь пальцы, а заполняющая душу, обжигающая…

– Да, – перебил ее Слай. – Но, может быть, ты орудуешь своим представлением о любви как лекалом? Измеряешь им чувства других людей и свои, а потом спрашиваешь себя, соответствуют ли они твоим представлениям о любви?

Анжела задумчиво молчала. Возможно, Слай прав. Возможно, все эти годы она пыталась найти то, что создала в своем воображении. И в этой погоне не разглядела, не заметила истинных чувств, сочтя, что это не любовь…

Самое удивительное, что тем мужчиной, к которому ее влекло по-настоящему, был Слай. Тот самый Слай, с которым они столько раз ругались и который сейчас сидел напротив нее, рассуждая о любви. О да, он прав. Жизнь – странная штука…

– Может быть, тебе стоило отдаться чувствам, а не искать их? – продолжал Слай. – Жить яркими моментами, а не сравнивать их с теми, которые ты нарисовала в своем воображении? Впрочем, мне ли рассуждать об этом, – вздохнул Слай. – Я и сам не разобрался в том, что чувствовал… Решил, что полюбил раз и навсегда. А когда меня предали, я сделал вывод, что все женщины – ведьмы. Смешно, правда?

Он посмотрел на Анжелу, но она не смеялась. В ее глазах не было ни ехидства, ни осуждения. Они пытались заглянуть в самую глубь Слая, в тот маленький уголок души, где он столько лет прятал свою боль, свою горечь, свое разочарование. Маскируя их злостью, направленной против женщин.

– Скорее, грустно, Слай, – ответила Анжела, придвигаясь к костру. – Грустно, что ты позволил своему прошлому раздавить себя. А каким оно было, Слай? Каким было твое прошлое?

– Ты действительно хочешь знать?

Анжела кивнула. Она действительно хотела знать обо всем, что касалось этого человека…

Слай Хэмптон был болезненным ребенком с очень ранимой душой. Родители холили и лелеяли его, как экзотический цветок, которому вреден холод, вредна жара, и для его выживания требуется определенная температура воздуха и влажность почвы. Может быть, именно это подтолкнуло Слая к тому, чтобы заняться спортом.

Вначале это была обычная физическая подготовка: забеги на короткую и длинную дистанции, плаванье, упражнения со штангой. А потом Слай не на шутку увлекся бейсболом и поступил в команду, сформированную в его колледже.

Он был реалистом и понимал, что место в серьезном спорте для него заказано. Тем более, Слай собирался продолжить свое образование отнюдь не в спортивном заведении. Но все же… Игра была ему интересна, и то непередаваемое ощущение радости победы, которое бурлило в крови после очередного выигрыша, стимулировало его продолжать активно тренироваться.

Там-то он и познакомился с Айрис Макдил. Она была ослепительной блондинкой и самой красивой девушкой в группе поддержки. Увидев Слая, она сразу же положила на него глаз. Он был хорош собой и считался одним из самых сильных игроков команды.

У Слая тогда не было девушки, и он был слишком стеснительным парнем для того, чтобы завести роман, как делало большинство его приятелей. Его друг, Элиот Мьюсби, часто подшучивал над Слаем:

– Ну что же ты, Слай, обзавелся бы подружкой. Бери пример с меня – у меня сегодня одна, завтра – другая.

Но Слаю не нравилась философия Элиота. Если роман – то на всю жизнь. Потому что «это любовь, чеши ее за ногу», как выражался еще один его приятель – Феликс Броуди. И, если в остальных вопросах Слай был реалистом и прагматиком, то в этом он был настоящим романтиком, чем вызывал град насмешек у остальных ребят из команды.

Возможно, именно эта его противоречивость привлекала Айрис Макдил больше всего. Но тогда Слай не был склонен анализировать ее чувства. Он просто жил, окрыленный внезапно подхватившей его любовью, и наслаждался каждым мигом, проведенным рядом с любимой. То, что его любимая нравится доброй половине колледжа, Слая не волновало. Он верил ей, как самому себе, и считал, что их любовь – порука ее верности.

Вскоре обучение в колледже подошло к концу, и Слай принял решение поступить в университет, чтобы выучиться на экономиста. Эти люди не бедствуют, рассуждал Слай, а своей будущей жене он хотел обеспечить хорошую жизнь. Айрис соглашалась. Ей нравилась практичность Слая, его трезвый расчет именно в тех вещах, которые требовали трезвого расчета.

На момент обучения в университете Слай был одним из немногих молодых людей, кто все еще не расстался со своей школьной любовью. Мало того, он был единственным парнем, который ни разу не затащил свою девушку в постель. Правда, об этом он никому не рассказывал, уверенный в том, что его засмеют. Все-таки принцип «прошелся под ручку – женись» отошел в далекое прошлое. И Слай был одним из тех динозавров, кто его соблюдал. Он был уверен, что Айрис – девственница. И ему не приходило в голову, что эта девушка просто набивает себе цену в ожидании выгодного замужества.

Все открылось на втором курсе университета, когда Слай застал Айрис в постели у Элиота Мьюсби, того самого Элиота, который считал любовь опасным гормоном, пагубно влияющим на мозги и нервы. Несмотря на то, что Элиот пошел по спортивной стезе, а Слай – по экономической, они по-прежнему оставались друзьями. И от этого новость, обрушившаяся на Слая, была тяжелее во сто крат. Картина, которую он увидел, надолго врезалась в его память: голая Айрис томно извивается в объятиях разгоряченного Элиота…

Почему она выбрала его? Почему именно с ним решила лишиться девственности? Этот вопрос не давал Слаю покоя до тех пор, покуда он не выяснил, что Айрис Макдил давно уже развлекалась со всеми, с кем ей хотелось…

Конечно, эта горькая истина не успокоила Слая. Не успокоило его и то, что вскоре Айрис пришла к нему с повинной головой и, рыдая, пыталась просить прощения.

Он не простил ее. И возненавидел всех женщин, видя в каждой из них копию Айрис.

Забросив учебу в университете, он занялся писательством, что ему с блеском удалось. Через пару месяцев его душещипательный рассказ о неразделенной любви и смерти, последовавшей за этой любовью, напечатали в одном из сборников малой прозы.

Спустя полгода Слай забрал документы из университета и вплотную занялся литературой. А еще через два года, случайно наткнувшись на красавицу Айрис в одном из ресторанчиков, Слай попытался покончить с собой. Он стоял на рельсах и ждал приближавшийся поезд. Слава богу, попытка оказалась неудачной. Двое машинистов, ругаясь на чем свет стоит, стащили его с путей и отправили в ближайшую больницу. «Чтоб вправить мозги», как выразился один из них. С тех пор вид приближающегося поезда заставлял его бледнеть.

Слай подлечился в частной клинике и сбежал в Оклахому, оставив следить за домом пожилую домработницу. Когда-то она прислуживала его родителям, а теперь помогала Слаю.

В Оклахоме он жил как отшельник, не заводя знакомств и почти не общаясь с людьми. Он много писал, его активно публиковали и платили приличные гонорары. От тоски и одиночества он запил, но вовремя остановился. А потом принял решение – вернуться в Вудроу и попытаться начать жизнь сначала. Именно тогда он и познакомился с Анжелой…

Анжела лежала, завернувшись в джемпер Слая, и никак не могла уснуть. Слай все еще сидел у костра и подбрасывал в него ветки. Рассматривая его суровое лицо и потемневшие глаза, Анжела была уверена: он все еще думает о том, что ранило его много лет назад. Но Анжела не сомневалась: боль пройдет, ведь Слай уже не любит ту, что причинила ему эту боль. Он начнет жизнь с чистого листа…

Но, боже мой, подумала Анжела, как же мне хочется, чтобы эту жизнь он начал вместе со мной!