В 16.50 от Паддингтона

Глава 27

— Ну вот видите, — сказала мисс Марпл, — как я и полагала, все оказалось крайне просто. Одно из самых банальных преступлений. Мужья не так уж редко убивают своих жен.

Миссис Макгилликадди переводила взгляд с мисс Марпл на инспектора Креддока.

— Я была бы весьма признательна, — сухо сказала она, — если бы ты, Джейн, хоть немного просветила меня.

— Понимаешь, — продолжала мисс Марпл, — доктор Куимпер решил, что у него есть шанс заполучить богатую жену — Эмму Крэкенторп. Однако жениться он не мог, потому что уже был женат. Они давно уже не жили вместе, но развода она ему давать не хотела. Это как раз совпадало с тем, что инспектор Креддок рассказал мне об одной танцовщице, которая называла себя Анной Стравинской. Эта Анна обмолвилась одной из подруг, будто у нее есть муж англичанин, и, кроме того, говорили, что она ревностная католичка. Итак, доктор Куимпер не мог жениться на Эмме, иначе бы он стал двоеженцем, а это было слишком рискованно. И вот этот жестокий и расчетливый человек решил избавиться от своей жены. Он убил ее в поезде, а тело спрятал в саркофаге в Долгом амбаре. Надо сказать, замысел его был остроумен, убийцу сразу стали бы искать среди Крэкенторпов. Прежде чем совершить убийство, Куимпер написал письмо Эмме — от имени Мартины, девушки, на которой когда-то собирался жениться Эдмунд Крэкенторп. Про брата и про его предполагаемую женитьбу ему рассказала сама Эмма. Затем, выбрав подходящий момент, Куимпер посоветовал. Эмме явиться в полицию и выложить им историю Эдмунда — ему ведь требовалось, чтобы в убитой женщине признали Мартину… Не исключено, что до него каким-то образом дошли сведения о том, что парижская полиция наводит справки об Анне Стравинской. Тогда он на всякий случай подстроил этот блеф с открыткой — якобы сама Анна прислала ее с Ямайки.

Ну а найти предлог для встречи со своей женой в Лондоне, куда она приехала на гастроли, было несложно. Возможно, он написал ей, что готов с ней помириться и хочет отвезти к своим родственникам — для знакомства. Ну а дальше.., страшно об этом думать, не то что говорить. До чего может довести алчность! Доктор Куимпер все больше входил во вкус. Стоило ему подумать о налогах и о том, какую львиную долю от всех его будущих доходов они составляют, как у него появлялась мысль, что было бы неплохо завладеть более солидным капиталом. Может статься, он думал об этом еще до того, как решил убить свою жену. Во всяком случае, он начал с того, что стал распускать слухи, будто кто-то пытается отравить старого мистера Крэкенторпа, а кончил тем, что начал подсыпать мышьяк всем членам семьи. Правда, понемногу. Ему было не с руки, чтобы старый мистер Крэкенторп умер раньше других.

— И все-таки, убей, не понимаю, как он сумел подсыпать яд, — недоумевал Креддок, — его ведь не было в доме, когда вы готовили карри?

— Тогда в карри мышьяка и не было, — сказала мисс Марпл. — Куимпер подсыпал его потом, когда взял остаток для анализа. А чуть раньше, видимо, подсыпал мышьяк в кувшин с коктейлем. И потом, не забывайте — он же домашний врач Крэкенторпов — ему ничего не стоило подсыпать новую дозу Альфреду и послать таблетки Харольду в Лондон, хотя перед этим он ему сказал, будто таблетки ему уже больше не нужны. Это тоже был хитрый ход — сбить всех с толку… И обезопасить себя. Все его действия отмечены необыкновенной дерзостью, алчностью и цинизмом. И я очень, очень сожалею, — голос мисс Марпл даже зазвенел от гнева, столь неожиданного и необычного для этой хрупкой и деликатной старой леди, — что отменили смертную казнь, потому что если кто и заслуживает виселицы, так это доктор Куимпер.

— Слушайте все! — воскликнул инспектор Креддок, имитируя возглас одобрения, каким англичане исстари поддерживают понравившегося оратора.

— К сожалению, Элспет видела его только со спины, но вот что я однажды подумала, — продолжала мисс Марпл. — Она все равно, даже со спины, могла приметить какое-то, только ему присущее своеобразие — в осанке, в наклоне головы — то, что невозможно передать словами. И еще я подумала, что, увидев доктора в той же позе — спиной к ней и склонившимся над женщиной, которую держит за горло, — Элспет почти наверняка его узнает или, во всяком случае, у нее от неожиданности вырвется какое-нибудь восклицание. Вот почему я вынуждена была устроить этот маленький спектакль, и Люси замечательно мне ассистировала.

— У меня прямо дух захватило, — призналась миссис Макгилликадди, — сама не знаю, почему я закричала: «Это он!» Ведь лица того человека в поезде я не видела и…

— Я ужасно боялась, что ты, Элспет, это ему скажешь.

— Я и собиралась… Я как раз хотела сказать, что лица его не видела.

— И все бы этим испортила. Видишь ли, дорогая, он ведь решил, что ты и в самом деле его узнала. Ему и в голову не могло прийти, что ты не видела его лица.

— Хорошо, что я придержала язык!

— Да я бы и не дала тебе ничего сказать! — заявила мисс Марпл.

— Ну вы и парочка! Просто чудо! — засмеялся Креддок. — А что же дальше, мисс Марпл? Будет ли у этой печальной истории счастливый конец? Что, например, случится с бедной Эммой Крэкенторп?

— Пройдет какое-то время, и она, конечно, все это переживет, — ответила мисс Марпл, — а после смерти отца — по-моему, он не так здоров, как ему хочется думать, — Эмма, возможно, отправится путешествовать или надумает пожить за границей, как это сделала Джеральдина Уэбб, и, надеюсь, судьба припасет для нее что-нибудь получше, нежели доктор Куимпер.

— Ну а что судьба ниспошлет Люси Айлсберроу? Тоже свадебные колокола?

— Возможно, — сказала мисс Марпл. — Я бы этому не удивилась.

— Кого же из них она выберет? — спросил Креддок.

— Разве вы не знаете?

— Нет. А вы?

— Думаю, что знаю, — ответила мисс Марпл, и в глазах у нее сверкнул озорной огонек.