В банде только девушки

До взрыва осталось 16 часов 05 минут 52 секунды.

— Ну, все. Приехали! — прошипела Лина и повернула ключ зажигания. Мотор «девятки» послушно затих.

— И так понятно, что приехали, — зло усмехнулась Алиса. — Мы по самые уши в кювете. Вот уж приехали, так приехали. Надолго.

Она, конечно, преувеличивала из вредности. Автомобиль сначала подбросило на кочке, а потом лихо метнуло в кусты. Там он и осел, упав передними колесами в придорожную яму.

— Если бы ты не ныла мне на ухо и не пихала меня своей толстой задницей, я бы удержала машину. — Лина резко распахнула дверцу и вывалилась на воздух. — Ай! Черт! Тут крапивы полно!

— Что? Ошпарила свою матросскую попку? Теперь волдыри вскочат, — сочувственно заметила Алиса и вдобавок покачала головой: — И так-то посмотреть не на что, а еще и в волдырях… Не повезло.

— Заткнись! — Лина большими прыжками выскочила на дорогу. — Можешь не радоваться, у меня джинсы. А в самую крапиву все равно тебе лезть.

— Это еще почему? — возмутилась сестра.

— Потому что машину нужно выталкивать из куста. А я буду за рулем. К тому же масса твоего тела много больше моей вместе с машиной, так что тебе легче.

— Ну, конечно! Раскатала губы! — на сей раз Алиса не нашлась с ответом.

Ей оставалось лишь злиться, потому что, даже откинув обидную вторую причину, названную Линой и больше похожую на оскорбление, она понимала, что первая весьма существенная. Машину нужно вытаскивать из ямы, при этом кто-то должен рулить, а кто-то толкать. Рулить она не умела, выходило, что лезть в кусты, густо заросшие крапивой, придется именно ей.

Она нехотя открыла дверцу, спрыгнула на землю, скривилась, почувствовав, как острые иголки жадно впиваются в голые руки и лодыжки. Попутно прокляла себя за то, что столь легкомысленно пустилась в трудное путешествие в коротких и легких бриджах. Блеснуть хотела, дурочка. Обрадовалась, что сбросила пару килограммов, сразу бриджики обтягивающие натянула. А могла бы не выпендриваться, надеть, как Лина, джинсы. Ну и пусть бы толстили! Какая теперь разница, в кустах-то?!

— Слушай, уже темнеет. — Лина закинула голову, вглядываясь в сереющее без солнца небо. — Может быть, пора тело закопать?

Алиса моментально забыла о крапиве. Ее мелко затрясло.

— М-может, еще п-проедем п-пару кил-лом-метров? — выстукивая зубами каждое слово, пролепетала она.

— В ближайший час мы вообще никуда не поедем, а там совсем ночь наступит. Что тогда? — веско заметила Лина.

Алису затрясло еще сильнее. Она обхватила плечи руками:

— Х-холодно что-то…

— Сейчас и согреемся заодно. — Алиса решительно двинулась к багажнику.

— Да что ты, железная, что ли?! — завывая на гласных, вскрикнула более нежная сестра.

Лина остановилась, посмотрела на нее в упор и тихо, но внятно ответила:

— Я не железная, я ответственная. Терпеть не могу оставлять на завтра то, что нужно сделать сегодня.

— Правильно, ты у нас отличница, — Алиса вознамерилась разреветься, — ты у нас красный диплом получишь.

— Ага… или пятнадцать лет в колонии строгого режима, — проворчала сестра, открывая багажник, — …если нас тут кто-нибудь застукает.

— Фу… — Алиса заглянула под крышку.

— Перестань, ради бога! — взмолилась Лина, на глазах которой выступили настоящие, а не показные слезы.

— Как ты думаешь, это наш Бычок? — Алиса двумя пальцами откинула край покрывала, в которое было завернуто тело.

— У него зеленый свитер… — задумчиво проговорила сестра и всхлипнула: — Но как он очутился в моем багажнике?

— Он же говорил, помнишь, что у него дело возле той треклятой стекляшки. Он собирался его закончить и поехать с нами. Он же курьер, должен был доставить что-то на фирму.

— Может быть, он не знал, как опасно его дело. И его, наверное, убили, как ненужного свидетеля. — Лина опять всхлипнула.

— Точно, я такое как раз недавно по телику смотрела. Кино про наркомафию. Там нанимали пацанов, чтобы они доставляли товар в офис. А пацаны и знать не знали, что они везут. Вот один решил поинтересоваться, и его тут же пристрелили. Жуть какая-то! Я думала, такое только в кино бывает.

— Чушь. Такого в жизни действительно не бывает. Это фантазии режиссера.

— А это что? Тоже фантазии режиссера? — Алиса обеими руками ткнула внутрь багажника.

— Ты еще про тень в своей спальне вспомни, — проворчала Лина.

— И что? И что?! — возмутилась Алиса.

— А то! Тебе мужики даже в пустой комнате мерещатся!

— Я бы очень хотела, чтобы мертвый мужик в твоей машине был всего лишь моим миражом! — Алиса погрустнела.

Лина вздохнула и, наконец, согласилась:

— Я тоже.

— Слушай, а что у него за чемодан на груди? — Сестра показала на большой кейс из матово поблескивающего металла, лежащий на груди покойника.

— Хочешь проверить? — ехидно, поинтересовалась Лина.

— Все равно вытаскивать… — Алиса потянулась к кейсу.

В этот момент кусты распахнулись, и из них на дорогу кубарем выкатился огромный ком мокрой одежды.

Сестры разом вздрогнули и застыли.

Ком вытянулся и превратился в дрожащего от страха и усталости Джефа.

— Кто это? — Лина округлила глаза.

— А это твои пятнадцать лет в колонии строгого режима. — Алиса молниеносным движением захлопнула багажник.

— Вы кто?! — хрипло спросил Джеф, тоже опасливо косясь на девушек.

— Лесные нимфы. — Лина оправилась от первого шока. Она очень надеялась на то, что парень не успел заметить страшное содержимое багажника и трясется по какой-то иной, одному ему известной причине.

— Значит, вы не из массовки? — Кажется, у него отлегло от сердца. Он даже порозовел.

Сестры переглянулись. Где-то вдалеке обозначился быстро нарастающий шквал женского писка.

— Куда едете? — Парень снова побелел и порывисто оглянулся на зеленые заросли, откуда только что появился.

— Мы никуда не едем, — Алиса усмехнулась. — Мы не можем.

— Почему?! — В его голосе послышалось отчаяние.

— Потому что застряли, объяснила Лина.

— Тогда можно, я у вас в багажнике какое-то время полежу? — Он решительно двинулся к машине.

— Нет! — в один голос взревели сестры.

— Один лежит уж… — начала было Алиса, но Лина ее перебила, сорвавшись на крик:

— Он не открывается!

— Вы его только что захлопнули, — обиженно заявил парень.

— Знал бы ты, сколько нам усилий пришлось потратить, чтобы его открыть. — Лина почти не соврала, если учесть, что они забрались в самую глушь Подмосковья, чтобы свершить это действо.

— А может, все-таки попробуем уехать? А то ведь растопчут. — Джеф еще раз оглянулся на лес. В глазах его блестела тревога, которая тут же передалась девушкам.

— Ну, если только вытолкаем… — Лина кивнула на передние колеса «девятки», сидящие в кустах по самый бампер.

— Это мы быстро. — Джеф подскочил к машине. — Ну?!

Сестры последовали его примеру. Все дружно подхватили автомобиль.

— Раз-два, — корчась от натуги, скомандовал единственный мужчина, — раз-два, взяли! Е-еще взяли!

— Тебе бы полком командовать, Гайдар хренов! — выругалась Алиса, явно намекая на малолетний возраст Джефа.

Но тому сейчас было плевать на ехидные замечания. Эти сопливые дурехи понятия не имели, каково спасать собственную жизнь, корчась под сотней тел обезумевших поклонниц. Повторения мерзкой бойни Джеф испытывать не желал. А куча визжащих, одуревших от погони девиц стремительно приближалась. Поэтому он решил не обращать внимания на оскорбительные слова белобрысой девчонки, которая может помочь ему выбраться живым из треклятого леса. И пускай потом Борис ругается, что он сбежал со съемок. Нужно было лучше своих дуболомов-охранников обучать, как беречь «звезду».

— И-и раз, два! Пошла, пошла, родимая! — вне себя от радости заорал Джеф, когда машина медленно покатилась задними колесами по дороге.

Через пять минут «девятка», взревев отдохнувшим мотором, понеслась прочь. А еще спустя минуту, ломая кусты и вминая в землю длинные стебли крапивы, дорогу перелопатил ураган тонконогих девиц. С криком и истеричным гиканьем толпа понеслась дальше. Ее направление можно было угадать по качающимся кронам деревьев. За толпой брела съемочная группа во главе с режиссером, за ними охранники. Завершал процессию отупевший от раскаяния продюсер Борис. Он трусил, спотыкаясь и падая, сочиняя на ходу невнятные оправдания, которыми придется умасливать отца Джефа, когда тот узнает, как прошли съемки.

Когда шум затих в глубине леса, на дорогу, цепляясь за надломленные ветки кустов, выполз изрядно потоптанный агент 0014.

— Ну и работенка! — проскулил он, потирая глубокую царапину, оставленную на щеке шальным каблучком. — А еще говорят, что Чечня — горячая точка!

Продавщица сельпо Людка по-хозяйски оглядела полки, уставленные всякой дрянью, которую продавала день за днем своим не слишком разборчивым покупателям. Она глубоко вздохнула, ознаменовав тем самым окончание рабочего дня, открыла кассу и, сунув нос в засаленные купюры, разложенные по пластмассовым отсекам, принялась с увлечением подсчитывать, сколько она сможет изъять в собственный карман без ущерба для репутации честного продавца. В столь интимный момент для человека, связавшего свою профессиональную биографию с наличностью, дверь магазина открылась. Людка недовольно уставилась на припозднившихся посетителей. Их было двое.

— Водки нет. — Она подозрительно прищурилась.

— И не надо, — буркнул один из вошедших.

Что-то в этих посетителях склонило Людку к мысли, что водку у нее не потребуют. Настроены они были по-деловому. Кроме того, один из них был совсем гол, если не считать глянцевого журнала «Плейбой», которым он как назло прикрывал именно то место, которое обычно более всего интересует женщину в голом мужчине. Людка досадливо поморщилась, бросив взгляд на блондинку с обложки, ослепительная улыбка которой свидетельствовала о том, что ничего, кроме отбеливающей жвачки, она не ест.

— Шмотки есть? — Тот, который был одет в однотонно черные джинсы и футболку, подошел к прилавку и уперся взглядом в Людкину пышную грудь. Женщина моментально вспотела. Мужлан скривил физиономию и перекинул зубочистку из правого угла своих бесформенных губ в левый.

— Вон, — Людка вяло махнула пухлой рукой в угол, где на железной стойке висел жалкий ассортимент сельпо.

— Ну и вонища у тебя, тетка! — процедил нахал с зубочисткой и повернулся к своему голому спутнику. — Так, Саша, посмотрим, во что мы тут сможем тебя обрядить…

Он подошел к тряпью. Мужик с «Плейбоем» подсеменил к нему.

— А из мужского есть чего-нибудь? — выдохнул он спустя минуту.

— А почему нет? — Людка пожала плечами. — Ищите.

— Да она издевается! — возмутился голый. — Тут одни халаты марки «Большевичка».

— А что ты ожидал увидеть в сельском магазине. Костюм от «Хьго Босс»?

— Нет, но в халат я тоже не обряжусь!

— Можешь ходить с журналом. Тебе идет, — франт с зубочисткой подмигнул приятелю.

Того скосило на все лицо, и он прошипел:

— Знай меру! Я тебе пошучу!

Мужик с зубочисткой хмыкнул и обернулся к Людке:

— Начнем с портков. Портки-то у тебя есть?

— Вам одноцветные или в цветочек? — ухмыльнулась она.

— Покажи и те, и другие, — скомандовал тот, который грыз зубочистку.

В этот момент продавщица смогла оценить ситуацию в полной мере. К ней в магазин в кои-то веки заглянули денежные покупатели. И они готовы купить самый лучший и самый дорогой товар. Они не станут торговаться, не станут выбирать подешевле. Они не такие. От сознания важности момента Людка приосанилась. Кровь прилила к ее круглому потному лицу. Она величественно склонилась за прилавок, а разогнувшись, широким жестом вывалила кули со шмотками, которые прятала от праздного интереса своих односельчан.

— Вот, — с достоинством проговорила она, возложив пухлую длань на шуршащий полиэтилен, — спортивный костюм и майка марки «Рибок». Это мне Машка приносит. Сама из Турции везла. Товар хороший, заграничный. Наши авторитетные ребята берут.

Мужик с зубочисткой подошел к прилавку, снова бросив хмурый взгляд на источающую знойный жар грудь продавщицы, распаковал и повертел в руках шмотки.

— Слушай, Саша, — ухмыльнулся он, — придется тебе прикинуться братвой с соседнего рынка. Но я бы на твоем месте не выпендривался. Все-таки турецкие штаны лучше, чем «Плейбой».

— Это смотря в какой момент, — улыбнулся тот. Он и не думал выпендриваться. Он обрадовался, свободной рукой схватил обновки и тут же принялся натягивать их на голое тело.

Дверь снова отворилась. И тут Людка позабыла о шикарных покупателях. Сердце в ее груди екнуло и замерло. На пороге стоял мужчина ее мечты: красавец-блондин, богатырь с глазами цвета темного, предвечернего неба. Он оглядел торговый зал, как-то подозрительно покосился на странных покупателей и — о чудо! — остановив взор на Людке, улыбнулся ей широко и открыто. Несчастная зарделась, забыв про то, что для поддержания жизни в организме следует хоть изредка дышать.

— Сколько стоит это барахло? — Мужик с зубочисткой дернул ее за руку.

— Ага… — пролепетала она, не в силах оторвать жаждущего взгляда от красавца.

— Что — ага?! — возмутился тот, понимая, что более не котируется на рынке женихов.

— У вас есть телефон? — тихим, но решительным голосом, выдающим в нем делового, уверенного в себе человека, поинтересовался красавец.

Людка моргнула, припала грудью к прилавку и вяло кивнула.

— Можно им воспользоваться? — Он сделал шаг в ее сторону.

Людка задрожала всем своим мощным телом. Прилавок тоже затрясся, издавая надсадный скрип.

— Мать! Долго нам тут торчать? Говори, сколько денег нужно? — не вытерпел покупатель с зубочисткой.

Людка не могла оторвать восхищенных глаз от нового посетителя. Все в нем было прекрасно. Даже жуткая кровоточившая царапина во всю щеку — и та его красила.

— Вам нужна медицинская помощь, — пролепетала она, таращась на рану.

— Да нет пока, — отмахнулся он, но во взгляде его мелькнула благодарность.

— Деньги платить или ты даришь? — взревел настойчивый покупатель. В пылу гнева он выплюнул зубочистку в сторону красавца.

Тот не заметил, но Людка оскорбилась:

— Плати две тысячи и выметайся! — рявкнула она, не глядя на нахала.

— Две тысячи?! — громогласно возмутился тот и повернулся к приятелю: — Это же больше двух сотен не стоит даже на рынке.

— Тогда снимайте все и выметайтесь. — Людка хотела побыстрее отделаться от посторонних, чтобы остаться с красавцем наедине. А тот великодушно ждал этого момента.

— Отдай ей сто баксов, — испуганно зашипел мужик с «Плейбоем» в руках и обратился к Людке: — Только я еще прихвачу носки и вон те шлепанцы.

— Да ради бога! — Людка даже не сообразила, что только что обогатилась на сумму, равную ее месячному окладу. Сейчас ей было плевать на деньги. Все ее сознание переполняла любовь.

Она не заметила, как покупатели исчезли. Не отрывая взгляда от прекрасного посетителя, она механически сунула в карман халата стодолларовую купюру.

— Так где телефон? — поинтересовался он.

— Та вона… — Людка взмахнула рукой с плавностью умирающего лебедя. Походило на то, что лебедь умирал от ожирения.

— Автомат? — Красавец подошел к висевшему на стене доисторическому телефону-автомату. — А жетоны есть?

— Та что вы! Он еще на двух копейках работал, — добродушно рассмеялась Людка. — Тока теперь двушек нет, так по нему стукать нужно. Два слабых, один посильнее.

— Жаль… — вздохнул посетитель, и его прекрасные глаза затуманились грустью. — Мне в Москву нужно позвонить. А в Москву отсюда — уже межгород. Как плохо, что мобильный мой растоптали.

— Та чего вы расстраиваетесь. По нему и в межгород можно. Тока наоборот: два сильных, один слабый.

— Быть не может, — удивился красавец.

— У нас все может быть. — Людка выбралась из-за прилавка и, подойдя к аппарату, решительно взяла трубку. — Номер говорите.

— Не могу, — смутившись, ответил он, — давайте я сам.

— Что ж… — Людка бросила взгляд на правую руку красавца. От сердца отлегло — нет кольца, значит, не женат.

Тот подошел к аппарату, искоса глянул на нее, мол, разговор будет конфиденциальный, посторонним не мешало бы удалиться.

Продавщица тут же покраснела и ретировалась назад, к кассе, чтобы не мешать делам своего новоявленного рыцаря.

До взрыва осталось 15 часов 42 минуты 36 секунд.

— Вовремя я в тачку вписался. — Джеф развалился на заднем сиденье и удовлетворенно вздохнул, переходя на реперский басок. — Ломовой безмазняк. Стая герлов хуже саранчи. Если не сожрут, то потопчут. Клево скипнули, а то найтовал бы уже в райском Стебалково.

— Та-ак, — нахмурилась Лина, — хорошее начало. А теперь все то же самое, но по-русски.

— А я что, на древнекитайском спикировал только что? — обиделся Джеф.

— Это уж тебе виднее, — пожала плечами капризная собеседница.

— Ой, ну что тут непонятного! — Алиса ласково улыбнулась через плечо новому спутнику. — Человек говорит, мол, рад тому, что мы вовремя откатили. А то толпа разъяренных девчонок затоптала бы нас на метр в землю. И ночевали бы мы все уже на небесах, где прикалывались бы над нами всякие жмурики, как над последними неудачниками.

— Спасибо за литературный перевод. — Лина нахмурилась еще больше. — И где это ты подучилась подзаборному фольклору?

— В твоей машине часто звучит реп. Хочешь не хочешь, а всякой пакости наберешься, — парировала сестра.

— В моей машине реп звучит только тогда, когда ты свой поганый диск со своим поганым Джефом в проигрыватель суешь, — гаркнула Лина и покраснела от возмущения.

— Эй-эй! Мочалки! Потише! — выступил с мировой сам Джеф.

— Мочалки?! — Лина резко нажала на педаль тормоза.

Машина замерла на вершине очередной кочки. Повисла нехорошая пауза.

— У-у-у… — тихо протянула Алиса, — …ты пропал, парень.

— Никого обидеть не хотел, — решил оперативно поправить ситуацию затюканный репер. — Даже клевые герлы, когда скалятся, на мочалок походят. Но раз вы так уж против мочалок, то сорри. Больше не буду.

— Значит, так. — Лина саданула ладонями по рулю. — Мне плевать, на каком языке ты привык болтать. В другом месте и в другое время можешь трендеть хоть на древнекитайском. А здесь, в этой машине, изволь выражаться так, чтобы я твои мысли понимала. И если я услышу от тебя «герла», «стебать» или еще что-нибудь в том же духе, вылетишь отсюда. А ты, — тут она сверкнула глазами в сторону Алисы, — если еще раз сунешь в проигрыватель свою реперскую тухлятину, тоже потопаешь по лесу пешком.

— А труп закапывать одна собираешься? — ехидно хохотнула сестра.

— О трупе мы после поговорим, — хмуро ответила ей Лина, но вдруг закусила губу и застонала.

В машине снова повисла пауза.

— Ни хрена себе… — ошарашенно прошептал Джеф и вжался в спинку сиденья.

Обе девчонки, не сговариваясь, резко повернулись к нему.

— А что я? — Джеф мгновенно побледнел. Он грустно усмехнулся, понимая, что окончательно растерял остатки самообладания, и признался: — Знаете, в более паршивый расклад я еще никогда не залетал.

Полчаса Принц и его подчиненные тащились сквозь лес в полном молчании.

— Ну, — наконец не выдержал шеф, — и где «девятка»?

— Которая была впереди? — решил уточнить Кудрявый.

— Нет! Та, в которой мы сидим! — Принц зло сплюнул в раскрытое окошко.

— Где-то в лесу… — Кудрявый для пущей убедительности развел руками по сторонам, указав на густые заросли.

— Пристрелю сейчас, — пообещало начальство.

— Это уже не удивляет, — огрызнулся подчиненный. — А если вы имеете в виду ту «девятку», которую мы ищем, то она тоже где-то в лесу. Без базара.

— Ну, спасибо тебе, успокоил. И где же нам ее искать?

— В лесу…

Принц рассвирепел:

— Лес большой!

— А кто говорил, что будет легко…

Терпение шефа лопнуло. Он садистски надавил ногой на педаль тормоза, словно хотел выместить злобу на машине. Но та тоже лишь посмеялась над ним, тут же заглохнув посреди дороги. Принц резко развернулся к Кудрявому, смерил его тяжелым взглядом, под которым наглый подчиненный лишь плечами пожал. Более безучастную тупую рожу Принцу еще видеть не доводилось. Даже у Беки физиономия была более осмысленной.

— Ты издеваешься, что ли? — просвистел он, глотая ярость.

— С чего вы взяли? — искренне удивился Кудрявый.

— А ты сам не догадываешься?

— Куда уж мне… — Кудрявый вздохнул.

Принц тоже вздохнул. Дело зашло в тупик. У него больше не было полумиллиона баксов. В его активе находились два подчиненных — тупые и лысые. Перспективы, с ними связанные, как признался себе в эту минуту Принц, сомнительные. С ними не то что деньги пропащие отыскать, с ними и самому до скончания дней своих плутать по лесам Подмосковья. И тут на него снизошло откровение. Он аккуратно положил руки на руль и тихо процедил:

— Вон.

— Как это? — округлил свои узкие глаза Бека.

— Вон пошли! — повторил шеф с тихой, но внушающей животный страх яростью в голосе.

— Не понял… — Кудрявый сглотнул сухой ком.

Принц так резко повернул к нему голову, что у него хрустнуло где-то между вторым и третьим шейным позвонком. Он болезненно поморщился и все-таки нашел в себе силы процедить:

— Вон из моей машины, из моего дела и вообще из моей жизни. Видеть вас обоих не могу. Меня сейчас стошнит от вас.

— Э-э-э… Когда тошнит, лучше выйти на воздух, — осторожно заметил Бека, но все-таки открыл свою дверцу.

— Вон! — отчаянный крик сотряс ближайшие деревья и потонул в густой листве.

— Почему? Скажи, почему, — недовольно бурчал Винтик, тащась вслед за Шпунтиком, — почему шикарные тряпки, пистолет и бумажник достались тебе? Ведь корячился же я!

— Бумажник и пистолет достались нам обоим и пойдут на развитие нашего нового предприятия, — уведомил его приятель.

— Да, но шмотки-то достались тебе! — не унимался Винтик.

— Посмотри, — Шпунтик ткнул пальцем надорванный воротник, — что хорошего в этом пиджаке?

— Он дорогой, упрямо заявил Винтик, — вот в чем дело…

— Будет и на твоей улице праздник. — Шпунтик шумно вздохнул и откинул ветку, мешавшую их быстрому продвижению по лесной тропинке.

— Когда? — быстро отреагировал Винтик.

— Скоро…

— Когда?

— Не доставай!

— Нет, ты скажи, когда и я смогу надеть приличное барахло?

— Сказал же, скоро.

Винтик собрал лоб в гармошку, подумал немного и решил зайти с другой стороны:

— Скажи, мы с тобой деловые партнеры?

— Определенно…

— И между деловыми партнерами не должно быть никаких недомолвок. Так или нет?

— Конечно, так! — для пущей убедительности Шпунтик приостановился, повернулся к приятелю и утвердительно кивнул.

— Тогда ты должен раскрыть мне свои карты. Так?

— Ну… что-то в этом роде, хотя я не понимаю, Винт, какого черта?

— Тогда скажи, когда? — Винтик упер руки в бока и глянул на товарища исподлобья.

— Что — когда? — опешил тот.

— Когда у меня будут такие же стильные шмотки?! — Винтик похлопал Шпунтика по плечу.

— О-о-о! — Тот закатил глаза и, оставив приятеля без ответа, продолжил движение.

— Не понял! — взревел тот.

— Если бы я дал тебе портки того хмыря, ты бы угомонился?

— На хрен портки! Я про все остальное.

Шпунтик снова притормозил. На этот раз Винтик налетел на него и повис, цепляясь за плечи. В манерах же Шпунтика вдруг обнаружилось величие, присущее носителю дорогого костюма с галстуком, коим он теперь являлся. Он аккуратно поддел руки друга двумя пальцами, снял их с себя, как мертвые лианы, и глянул на него сверху вниз:

— Послушай… хм… у нас куча бабок и пистолет. Мы горы можем свернуть, а ты мелочишься. Я разрабатываю план, ты же мне только мешаешь своим нытьем.

— Какой план? — зачарованно пролепетал Винтик, от внимания которого не укрылись разительные перемены, происшедшие с другом за последние полчаса.

— Какой, какой… — Шпунтик нахмурился. — Как лучше использовать огнестрельную удачу, которая сама приплыла в наши руки.

— И?

— И! — передразнил он. — Я же не Архимед, чтобы орать «эврика» ни с того ни с сего. Я должен все обмозговать.

— А при чем тут костюм? — неожиданно напомнил ему Винтик. — Почему ты заграбастал себе костюм? И вообще, я уже испытываю по отношению к тебе классовую ненависть! Смотри, ты в пиджаке, при бабках и пистолете, а я все тот же трезвый голодранец. Это несправедливо, мать твою!

— Ну, не мелочись! — Шпунтик поморщился и легонько отпихнул его от себя. — Будет и у тебя костюм.

— Когда? — Разговор явно зациклился.

— Когда, когда… — проворчал Шпунтик, углубляясь в кусты.

Он вдруг замер. Винтик тут же налетел ему на спину.

— Тихо! — Шпунтик толкнул его в бок.

— Что — тихо? — Тот все-таки перешел на шепот. — Человек просто хочет узнать у лучшего друга, когда тот перестанет дурить и поделится с ним результатом…

— Тихо! — повторил Шпунтик, всматриваясь в просвет между ветками.

— Что — тихо? Я просто спросил, когда?!

— Когда? Да хоть сейчас! — Шпунтик нехорошо усмехнулся и кивнул на копошащихся в высоких зарослях крапивы Кудрявого и Беку.

В отличие от недавно пострадавшего Саши Косолапых, эти парни не носили шикарных костюмов, но их джинсы и кроссовки тоже имели вполне недурной вид.

— Я тебе говорил, что нужно молчать! — ворчал Кудрявый.

— Угу, — сдержанно отвечал ему Бека.

— Я тебе говорил, что никогда нельзя лезть в бутылку?!

— Угу…

— Особенно с нашим нервным шефом!

— Угу…

Кудрявый досадливо рубанул лопатоподобной ладонью по крапиве:

— Чего ты все заладил: угу, угу! Лучше бы ты в машине молчал!

— Угу, — не изменил себе Бека.

— А, что с тобой говорить. Тебя Принц задницей назвал!

— Тебя тоже, — тихо парировал Бека.

— Если бы ты не пришил чужака, мы бы сидели сейчас в шоколаде. — Кудрявый покалечил очередной ствол крапивы.

— А я телку на вечер заказал, — грустно вспомнил Бека.

— Зачем? — злорадно хохотнул товарищ по изгнанию.

— Как это?

— Как это! Что бы ты с ней делал, с телкой-то! В твои грабли, которые ты по недоумию называешь руками, вообще ничего доверить нельзя. Вон тебе Принц труп доверил, и что из этого вышло?! А?! А тут телка! Какая-никакая, а живой человек!

— Дерьмо ты! — после минутного раздумья изрек Бека.

— Ну да, конечно! — фыркнул Кудрявый. — Ты пристрелил постороннего человека, ты сунул его в чужую машину, ты эту машину проморгал, а я дерьмо. Очень логично!

— А кто трепался постоянно, так что шефа чуть не стошнило? — выказал неожиданное красноречие Бека.

— А кто прогнусавил последнее слово, из-за которого мы теперь по уши в крапиве?!

Он вдруг размахнулся и наотмашь врезал Беке по бритому черепу. Тот, охнув, повалился в жестокие заросли, откуда зло прошипел:

— Я тебе сейчас яйца откушу!

— Чего?! — Кудрявый развернулся, презрительно сплюнул и нырнул вслед за ним.

Крапива заходила ходуном, извергая двухголосье проклятий.

Этой несанкционированной баталией и воспользовались Винтик со Шпунтиком. Они подобрались на полусогнутых к дерущимся и застыли над ними, изготовившись напасть. Шпунтик вытянул перед собой руку с пистолетом, нацелив его на более упитанного Кудрявого.

— Эй, братья, — громко взревел Винтик, — покайтесь, и разойдемся с миром.

Возня утихла. Кудрявый и Бека уставились на грабителей в немом изумлении.

— Это что еще за проповедники, мать вашу?! — наконец поинтересовался Кудрявый, опасливо косясь на дуло пистолета.

— Мы из секты борцов за голую веру, — нагло соврал Винтик и подмигнул Беке.

— И что это значит? — Кудрявый хотел было подняться, но Шпунтик предупредительно взвел курок. Желание размяться у Кудрявого улетучилось само собой.

— Это значит, — начал развивать свою мысль Винтик, — что вера должна быть чистой, не оскверненной всяким барахлом. Чтобы поверить в вечное блаженство, нужно стать ближе к богу, а потому скинуть с себя одежды. — Тут он смущенно хмыкнул и добавил уже тише: — А заодно отдать нам все свои сбережения.

— Что это еще за гребаная теория? — хищно оскалился Кудрявый. — Никогда не слыхал ничего подобного.

Шпунтик дернул рукой с пистолетом, опередив его дальнейшие расспросы.

Малодушный Бека быстро стянул с себя майку и принялся лихорадочно расстегивать «молнию» на джинсах.

— Правильно понял меня, сын мой, — вошел в роль проповедника Винтик, — разденьтесь, и небесное блаженство снизойдет на вас быстрее, чем вы думаете.

— Да пошел ты! — возмутился строптивый Кудрявый. — Где это видано, чтобы сектанты вот так людей за здорово живешь в лесу раздевали. Ну, всякие там Аум Синрике — это я слышал. Там хоть уговаривают, наркотиками одурманивают. Это я еще понимаю. Человек дуреет и деньги несет в общую копилку. А вот так, внаглую, с пистолетом. Вы что, совсем с катушек свинтились, богомольники хреновы!

— Покайся, брат, — Винтик картинно всхлипнул, — тебе же лучше будет.

Бека уже успел стянуть с себя джинсы. В глазах его пылал благоговейный ужас, вызванный красноречивым проповедником.

Шпунтик снова потряс пистолетом в метре от носа Кудрявого.

— Разоблачись! И на тебя снизойдет царствие небесное! — грозно завывал Винтик.

Бека пустил слюни и снял носки. Дрожащей рукой он протянул Винтику свой пистолет.

— Да ты совсем охренел! — заорал на него Кудрявый.

Но Бека, окутанный религиозным дурманом, никогда не чувствовал себя ближе к создателю, нежели теперь. Ни один священник не говорил с ним так, как этот незнакомец. Надо заметить, что священники с ним вообще не говорили, поскольку за всю свою жизнь он зашел лишь в одну церковь, и то затем, чтобы умыкнуть оттуда икону Пресвятой Богородицы. После сего посещения с ним общался отнюдь не священник, а сотрудник ближайшего отделения милиции. Теперь Бека вдруг понял, как недоставало ему раньше, в его прошлой никчемной жизни, слова духовного.

— Давай и ты, блаженный грешник, последуй примеру этого мирянина, — обратился Винтик к упирающемуся Кудрявому. — Оголись, ибо сказано, что покровы мешают душе открыться богу. И станут грешные праведниками. И откроется им царствие небесное!

— Ну, ты, блин, загнул! — восхитился Шпунтик, не забывая стращать строптивца пистолетом.

Кудрявый, недобро косясь на кротко внемлющего речам Беку, нехотя стянул с себя майку.

— Сначала оружием поделись, — напомнил ему Шпунтик.

— Тебе ствол или пулю? — прошипел Кудрявый.

— И то и другое, — усмехнулся Шпунтик.

— Покайся! — взревел Винтик, воздев руку с пистолетом Беки к небу. — Покайся!

— Срань господня! — ругнулся Кудрявый и откинул свой пистолет подальше в крапиву.

Спорить с двумя вооруженными придурками он посчитал делом бесперспективным, а потому, лишившись оружия, принялся стягивать с себя штаны.

— Очиститесь, братья! Идите с миром. Не отчаивайтесь! Бог всех простит, бог всех любит! Даже таких, как вы! — громогласно закончил Винтик, после чего резко направил пистолет дулом в лоб Кудрявому.

Шпунтик дернулся и боязливо покосился на приятеля:

— Эй, не перегибай палку!

Лес неожиданно наполнился странным, явно нарастающим завыванием. Бека затрясся всем своим голым телом и с мольбой обратился к потускневшему предвечернему небу.

— Добро пожаловать в рай, очистившийся грешник! — Винтик взвел курок.

— Говорю тебе: остановись! — рявкнул Шпунтик.

— Зачем? — Винтик склонил голову, рассматривая раздувающего, подобно разгневанному быку, ноздри Кудрявого. — Ему же самое место на небесах. Я этого хочу, он этого хочет, и бог этого хочет.

— Я этого не хочу! — хрипло возмутился Кудрявый.

— А воли бога для тебя недостаточно? — зло прищурился Винтик.

— Я же сказал: брось дурить! — заорал на товарища Шпунтик.

И тут на несчастные жертвы снизошло неожиданное спасение. Из-за деревьев хлынула толпа непонятно откуда взявшихся орущих девиц. Сметая кустарник и заросли крапивы, лавина поглотила в себе и Винтика, и Шпунтика, вмяла в землю голых Беку и Кудрявого, а потом с воем понеслась дальше. Когда шум утих, смятая трава вновь зашевелилась.

— Что это было? — Кудрявый боязливо огляделся по сторонам, ища грабителей с пистолетами. Но они сгинули в толпе девиц.

— Не знаю, — прокряхтел Бека, пытаясь встать на ноги, — может быть, божье благословение?

— Где ты видел такое божье благословение?! И вообще, какого хрена богу понадобилось тебя благословлять!

— Не все, что видимо, — истина! — многозначительно изрек Бека, явно сроднившись с ролью новоявленного праведника. — Это было очищение.

— Не знаю, что это было. — Кудрявый пошарил в крапиве, достал свой пистолет и, оглядев его со всех сторон, удовлетворенно крякнул. Но мы с тобой теперь не только не при делах, но еще и без штанов. Хорошо, хоть трусы оставили.

Бека брезгливо покосился на приятеля. Он не понимал, как того все еще может занимать материальная ерунда.

— Давай подымайся, богомолец хренов! — скомандовал Кудрявый, не желая замечать душевное перерождение Беки. — Нужно где-то одежду раздобыть. А потом найдем Принца и бросимся ему в ноги. А то от этой святой жизни у меня уже мурашки по коже.

До взрыва осталось 15 часов 04 минуты 47 секунд.

Джеф хлопнул глазами и судорожно заглотнул воздух. В ушах у него стоял звон. Сквозь этот звон он слышал бурную перебранку двух незнакомых ему девчонок, и с каждым их новым словом тиски холодного ужаса все плотнее сжимали сердце. Оно уже не билось, а лишь слабо трепыхалось где-то у левой лопатки.

— А кто тебя за язык тянул! — кричала темненькая девчонка.

— Потому что ты жуткая зануда! — находя столь странный ответ вполне логичным, шипела та, что со светлыми кудряшками.

Джеф почему-то подумал в эту минуту, что темненькая более подошла бы ему для показного романа, именно такой и должна быть девушка молодой «звезды» — тонкая кость, ладное, упругое, как у молодой пантеры, тело, стильная короткая стрижка и полная независимость в черных глазах. Девчонка эта показалась Джефу такой колючей, что он не удивился бы, если бы и в самом деле увидал у нее на голове вместо волос иголки, как у ежа.

«Н-да… — подумал про себя репер, глядя на темненькую, — еще та стерва…»

Она бы точно сгодилась ему в подружки. Его продюсер просто рыдал бы от восторга и такую бы акцию в средствах массовой информации провернул, что скоро в каждой, даже самой убогой подворотне все пацаны и все девчонки знали бы, что у их кумира появилась вполне достойная зазноба.

И все-таки самому реперу больше нравилась вторая — со светлыми кудряшками. Она так трогательно походила на олененка, что Джеф сразу же придумал ей имя Бемби. Еще он с тоской подумал, что судьба-злодейка разлучила их, даже не познакомив. Ну как можно появиться на людях с девушкой, которая совершенно не подходит по имиджу? Она такая нежная, такая ранимая, хоть и кричит сейчас в машине так, что уши закладывает. Все равно Джефу казалось, что если бы речь не шла о каком-то мертвом парне, якобы хранившемся в багажнике «девятки», в которой они все сидели, и если бы тут не было стервозной брюнетки, так напористо наезжавшей на всех и вся, то белокурая Бемби превратилась бы в трогательное существо. Ее синие глаза подернулись бы мечтательным туманом, а щечки — нежно розовым румянцем.

— И что теперь нам делать? — громко спросила брюнетка, в упор глядя на Бемби.

Та потупилась и грустно вздохнула. А Джеф замер, поняв, что, углубившись в совершенно напрасные мечты, пропустил нечто важное, касавшееся его собственной участи.

— Нет, ты напортачила, ты и решай, — настаивала стервозная брюнетка.

— Эй, девчонки. — Джеф попытался встрять в обсуждение. Вышло вяло и хрипло. Однако вполне результативно, потому что обе обернулись и требовательно уставились на него. Под этими взглядами он окончательно стушевался, а потому промычал уже нечто совсем невразумительное: — Это… как бы… что-то я не…

Стервозная брюнетка помолчала с минуту, ожидая продолжения. Потом скривилась:

— Н-да. Впечатляющая речь! Ты что, под дождь попал? — Она ткнула пальцем в его мокрую грудь.

— Почему под дождь, — затравленно пролепетал репер, под брандспойт.

— Только не говори, что ты пожарник. — Темная девица обидно хмыкнула, мол, никакой ты не пожарник, а самое настоящее дерьмо, еще и мокрое.

— Перестань издеваться, — хмуро приструнила ее Бемби. Кровь Джефа слегка потеплела от горячей благодарности.

Ободренный поддержкой, он ответил брюнетке:

— Если в солнечную погоду человек идет по лесу в мокрой одежде, значит, у него за плечами целая история.

Брюнетка склонила голову и, скупо улыбнувшись, заметила:

— Неплохо для трясущегося молокососа. Наверное, у тебя по литературе пятерка, мальчик.

— Перестань на него давить. — Бемби дернула ее за руку. — Пусть он идет своей дорогой.

— Ты хоть понимаешь, куда его ноги приведут после того, как он все узнал? — брюнетка даже задохнулась от возмущения.

— Ну, ты же не предлагаешь его убить? — Бемби пожала плечами и опасливо покосилась на Джефа.

Что-то такое сверкнуло в этом взгляде, что намекнуло несчастному реперу о совсем не благоприятном исходе сегодняшнего муторного дня. Судя по всему, сама Бемби вполне допускала, что его — «звезду» молодежной эстрады — можно замочить как нежелательного свидетеля.

— Есть другие предложения? — Брюнетка окинула его еще менее приятным взором, от которого все самые пессимистичные предположения становились более чем реальными.

Джефа затошнило. Он не хотел признавать, но это был страх. Животный страх за собственную шкуру.

— Эй, — довольно звонко вскричал он, — хватит дурить! Вы что, не узнаете меня?!

Это был порыв отчаяния. Девчонки разом нахмурились, видимо, прикидывая, с кем сидят в машине. Достойных идей у них не нашлось.

— Надеюсь, ты не воскресший Элвис Пресли? — ехидно поинтересовалась брюнетка.

— Нет, я ныне здравствующий Джеф… Во всяком случае, пока здравствующий… — Он с трудом подавил малодушные рыдания.

— Ой! — Бемби всплеснула руками. — Я не верю!

— А чего не верить, — тускло удивился репер, — я тот самый Джеф, из-за диска которого вы переругались, а я, кажется, вляпался в историю по самые помидоры.

— Много ты знаешь о том, кто куда вляпался, — зло огрызнулась брюнетка, разглядывая его так, словно изучала букашку под лупой.

Джефу стало совсем холодно. Ему показалось, что эта суровая черноволосая тварь сдирает с него кожу, чтобы установить подлинность его личности.

— А что ты делал в лесу? — Синие глаза Бемби восхищенно распахнулись. Нет, в них не было тупого идолопоклонства, какое пылало у тех девиц, что гнали Джефа по лесу. В синих глазах Бемби полыхало удивленное восхищение, искрящееся сознанием собственного достоинства. Во всяком случае, так показалось Джефу.

Взгляд Бемби придал ему чуть-чуть уверенности. Он даже приосанился.

— Клип снимал, — хмуро поведал он.

— В лесу, — брюнетка снова растянула тонкие губы в ухмылке.

— Нужно было в лесу снимать, вот и снимали. Это же работа. — Репер вяло повел плечом, показывая несостоятельность ее недоверия.

— Ну, допустим, ты Джеф, — ехидно процедила черноволосая сучка, — хотя я в этом и сомневаюсь…

— А я нет! — выпалила милашка Бемби, в которую Джеф тут же благодарно влюбился. — Я его узнала.

— Это потому, что у тебя не только большая задница, но и голова пустая, — ругнулась брюнетка.

Джефа переполняли чувства. Ему хотелось задушить язвительную заразу. Даже руки зачесались.

— Ну что же, послушаем обладательницу плоской попки и большой, утяжеленной мозгами головы. — Бемби с надрывной надменностью хмыкнула. Она хотела показаться неуязвимой для грубых шуток спутницы. И все-таки на ее прекрасные глаза навернулись слезы, а щечки стали пунцовыми.

— Мне вообще плевать, кто засел в мою машину. Меня больше интересует, как его замочить!

— Что?! — в один голос взревели Джеф и Бемби.

— Пуль у нас не так много, — невозмутимо продолжала брюнетка, явно размышляя вслух, — а тупым ножом пилить шею… Брр, — она передернула плечами, — ужасно нудное занятие. Это если я его еще удержу. Впрочем… — Она снова оценивающе оглядела мгновенно скорчившегося на сиденье Джефа… — Впрочем, если навалиться и связать…

— Ты совсем охренела! — Из его груди вырвался писк. А хотелось кричать. Да так громко, чтобы лопнула треклятая машина, чтобы освободился путь к бегству. Толпа разъяренных поклонниц в эту минуту показалась реперу вполне приятной компанией. Он не прочь был встретиться с ними прямо сейчас. Немедленно!

— В самом деле, — Бемби испуганно икнула, — рехнулась, что ли?!

— Не знаю, как у вас, а у меня нет времени нюни распускать. — Голос брюнетки стал напоминать неприятный звук, какой получается, если с силой тереть наждачную бумагу о железо. — Уже почти стемнело. Еще час, может быть, полтора, и появятся звезды. А мне не хочется ковыряться с покойником до самого рассвета… — Тут она запнулась, покосилась на Джефа и процедила: — С двумя покойниками…

Джеф дернулся к дверце, вцепился в ручку окоченевшими пальцами, лихорадочно задергал ее, пытаясь вырваться на свободу. В какую-то из этих лихих секунд сознание его сжалось в горошину и спряталось где-то в мозжечке. Вся его деятельность теперь подчинилась одному импульсу — бежать. Бежать из этого кошмара.

Пыхтя от натуги, краем уха он слышал их голоса. Черная орала ему: «Сидеть!», беленькая, кажется, пыталась ее урезонить. Черная хватала его за руки, мешая возиться с дверцой, беленькая лупила спутницу кулачками, всем своим нежным существом желая Джефу долгой и счастливой жизни. Джеф оценил ее порыв. Когда-нибудь он найдет ее. Возможно, ему придется туго, ведь если девушка, даже самая хорошенькая, связалась с такой черной акулой, долго ей на свободе не гулять. Но ничего. Когда-нибудь Джеф отыщет ее в далекой северной колонии строгого режима. Он зайдет к ней в камеру и подарит цветы. Большой букет цветов. Пускай знает, что не все артисты сволочи!

Дверца резко распахнулась. От неожиданности репер вывалился на грунтовую дорогу и замер. В машине не утихал шум женской битвы.

— Идиотка! — истерично заорала черная сволочь. — Дура толстозадая! Он же сбежал!

— И замечательно! — крикнула ей Бемби.

— Черт! Черт-черт-черт! — взвилась брюнетка. — Сто раз черт! Нам его не догнать!

Джеф не стал ее разубеждать. С необыкновенной для человека прямоходящего прытью он помчался в кусты Подобно орангутангу.

— Дура! Дура! — кричала Алиса, молотя кулаками по сестре. — Сумасшедшая!

Лина вяло отражала удары, глядя вслед Джефу.

— Ненормальная идиотка! — Алиса схватила ее за плечи и сильно тряхнула.

Голова Лины мотнулась взад-вперед. Она нахмурилась, а потом разразилась хохотом. Алиса испуганно замерла, забыв отцепиться от ее рук. А Лина все хохотала и хохотала. Сначала тихонечко, лишь всхлипывая, потом громче, судорожно глотая воздух и, наконец, истерично, до слез.

— Лина! — Алиса не на шутку испугалась за душевное здоровье сестры. Она отцепилась от нее, потом аккуратно тронула за плечо: — Лина, ты чего?

— Ой! — Та всхлипнула, замолкла, глянула на перекошенное лицо сестры и снова разразилась гомерическим хохотом.

— Лина! Линочка! Ну чего ты?! — Алиса нервно всхлипнула. — Перестань, пожалуйста!

Так продолжалось минут пять, а может быть, и все десять. Лина то затихала на мгновение, то вновь закатывалась в хохоте.

Потом Алисе надоело волноваться. Она отпустила ее и, откинувшись на спинку своего сиденья, зло проворчала:

— Вот еще только сумасшедшей сестрицы не хватает! Я даже до аптечки добраться не могу. Ну надо же додуматься — запихнуть аптечку в багажник! Никто не понимает, как важно хранить лекарства поблизости. Думают, что аптечка на крайний случай. Ну? Крайний случай уже наступил. И где ваша аптечка?!

Пока она ворчала, Лина пришла в себя. Все еще хихикая, она толкнула сестру в бок локтем:

— Здорово же мы его напугали!

— Я бы на тебя посмотрела, если бы кто-нибудь начал обсуждать методы твоего умерщвления, да еще с таким серьезным видом. Я тебя вообще не понимаю. То орешь, что я проговорилась, то сама угрожаешь глотку перерезать первому встречному! — недовольно пробурчала Алиса.

— Надо же было как-то от него избавиться, раз уж ты так глупо проговорилась, — пожала плечами Лина, моментально приняв надменный вид. — Ты же только болтать да кокетничать способна.

— Я и не думала кокетничать, — огрызнулась сестра.

— Ну, конечно! Думаешь, я не видела, как ты пожирала его своими маслеными глазками!

— Зато тебе стервой притворятся не нужно было. Потому что ты стерва и есть!

— А ты потаскушка самая настоящая. Только и ищешь, перед кем бы покрутить своей здоровенной задницей! Надо же, даже посреди леса нашла зачуханного малолетку и давай наяривать!

— Между прочим, это был Джеф, если ты еще не поняла. Джеф! Ты только что спугнула Джефа! — Алиса с досады брякнула ладонями о коленки. — Поверить не могу!

— Может быть, он и Джеф, а на поверку обыкновенный зачуханный малолетка. Да еще и трус, каких поискать! — Лина фыркнула. — Только такие дурехи, как ты, способны рядом с ним визжать от восторга.

— Ты просто завидуешь, потому что я ему понравилась, а ты нет!

— О да! — Лина брезгливо сморщила нос. — Я завидую. Я бы полжизни отдала, чтобы прыгнуть в его койку. Но ты опять выхватила у меня пальму первенства. В койку к мокрому, зачуханному, трусливому пацану первой влезешь ты! Только не задави его своим толстым задом.

— Господи, Лина, — Алиса утомленно вздохнула, — ну, почему ты такая зануда!

— По-че-му?! — Та резко развернулась к сестре и сильно толкнула ее в плечо. — Почему?! Да потому, что у нас в машине мертвый Бычок! Потому, что этот твой тщедушный Джеф несется сейчас в ближайшее отделение милиции, чтобы рассказать о самых страшных минутах своей жизни.

— Так ты сама его на это подвигла. Подумаешь, я ляпнула про труп. Могли бы свести все к шутке. — Алиса опять вздохнула. — Даже автограф не успела попросить. Ведь никто не поверит, что я вот так, посреди леса, сидела в одной машине с Джефом.

— Ну почему же! — Лицо Лины сверкнуло злой улыбкой. — В милиции тебе очень даже поверят. Особенно, когда ты предоставишь труп Бычка в качестве доказательства. Можешь не сомневаться, у тебя будет много благодарных слушателей и в следственном отделе, и на суде, и в камере. Лет пятнадцать будешь рассказывать.

— Но ты же сама его напугала! — Алиса удивленно уставилась на сестру. — Я и то на какое-то мгновение поверила, что ты его убить собираешься. Даже несмотря на то, что у нас ведь нет ни ножа, ни пистолета! А я поверила. Могу себе представить, как свято в это Джеф поверил.

— Да уж! Он, наверное, до сих пор бежит, остановиться не может.

— Ни фига себе конспирация! Сама все рассказала, приукрасила и отпустила. Зачем?

— Затем, что труп при постороннем зарывать неудобно, поняла? Как бы мы от твоего Джефа иначе избавились? Он ведь не собирался вылезать из машины.

— А теперь он все расскажет в милиции.

— Вот поэтому у нас нет времени. — Лина повернула ключ в замке зажигания. Мотор мерно заурчал. — У нас совсем нет времени. Нужно отъехать подальше от этого места и закопать, наконец, нашего несчастного Бычка. В лучшем случае у нас есть час на это. Раньше Джеф не добежит.

— Но он ведь все равно расскажет! — не унималась Алиса.

— И что? — Лина хмыкнула, включила передачу и надавила на педаль газа. — Не будет же доказательств. Скажем, что пошутили. За шутки еще никого не сажали.

До взрыва осталось 14 часов 32 минуты 09 секунд.

Агент 0014 никак не мог справиться с проклятым телефоном. Ведь вот ирония судьбы — он знал абсолютно все про технику. Мог без труда установить любой «жучок», обнаружить и ликвидировать любую скрытую камеру слежения, а допотопный аппарат, которым он сто раз пользовался в школьные годы, отказывался функционировать. Краснея и покрываясь холодным потом, агент 0014 выстукивал по железному корпусу полагающуюся по Людкиной инструкции дробь — два сильных удара, один слабый.

Продавщица косилась на него с видимым одобрением. Но агент 0014 знал: скоро женское терпение кончится, и она полезет с советами. А этого ему не хотелось. Во-первых, не положено по служебной инструкции, а во-вторых, агент 0014 терпеть не мог женских советов.

В трубке трещало, завывало и крякало. Иногда прорывались чьи-то голоса. И вот наконец раздались долгожданные гудки. Они показались ему музыкой ангелов.

— Алло! — после пяти сигналов ответил хриплый женский голос.

— 5748, дробь 12, добавочный 0014, — отчеканил агент и затаился в ожидании ответа.

Девушка на коммутаторе должна была соединить его с начальством.

Ждать не пришлось.

— Опять нажрался! — отбросив всяческие инструкции, прокудахтала девушка.

— Гм… — Агент на секунду задумался, потом, обругав про себя качество связи, повторил гораздо громче и как можно более отчетливо: — Пять, семь, сорок восемь! Дробь двенадцать! Добавочный: Ноль! Ноль! Четырнадцать!

— Чего ты там бурчишь в трубку, срань пьяная. Я же знаю, что это ты. Где ты шляешься, сволочь? Думаешь, не догадываюсь, кто тебя поит, свинья. Я ей все космы повыдергиваю. А ну марш домой!

Агент глубоко вдохнул и рявкнул в трубку положенный код:

— 5748! Дробь 12! Добавочный 0014!!!

— Я те добавлю, вонючка подзаборная! Я те сейчас добавлю, потаскун! — Девушка завелась надолго.

Агент недоуменно покосился на продавщицу. Та, обложив кассовый аппарат огромной грудью, с невинным видом пересчитывала мелочь. Он пожал плечами и надавил на рычаг. Визгливая девица сменилась обыкновенным гудком. Он набрал номер еще раз и стукнул по правилам: два раза сильно, один раз слабо. Он вложил в эти удары все свое умение аккуратного обращения с техникой, всю любовь к своей службе и всю преданность своей Родине.

После непродолжительных гудков в трубке снова зазвучал женский голос. В отличие от предыдущего, более походившего на крик взбешенного попугая, этот ласкал слух:

— Расслабься… — тихо посоветовал голос.

Агент 0014 послушно расслабился.

— Что ты хочешь, я все готова исполнить для тебя… — прожурчало в ухе.

— Соедини меня…

— О да! — Голос не дал ему назвать код и перешел на задушевный шепот, от которого по телу агента волной заскользили мурашки. — Я готова. Я расстегиваю свою кофточку. Пуговку за пуговкой. Маленькие перламутровые пуговки горят в моих теплых пальцах. О-о-о! — отчего-то сладострастно застонала девушка на коммутаторе. — О-o-o! Я сделаю все, как ты захочешь. Только прошу тебя, будь нежен. Я такая неопытная… Моя кожа не знала мужской ласки, она мягкая и шелковистая…

— Гм… простите, — агент 0014 покраснел, — не могли бы вы…

— О да, — снова перебил его шепот, — я все могу. Я никак не могу расстегнуть лифчик. Я жутко стесняюсь. Пальцы меня не слушаются. Но сейчас… сейчас… я справлюсь… О-о-о, какое наслаждение! Моя упругая грудь вырвалась на свободу. Как приятно познать эту свободу кожей. Как ты думаешь, какой у меня размер?

Агент нахмурился, но на всякий случай повторил положенный по инструкции код:

— 5748, дробь 12. Добавочный 0014.

Повисла пауза. Агент облегченно вздохнул, пообещав себе по возвращении намекнуть начальству о нравах коммутатора. В трубке что-то щелкнуло.

— Алло, — воодушевленный удачей, крикнул агент, — 0014-й у аппарата!

— Я здесь… — нежно прошелестело в трубке. — Я никогда не слышала о таком размере. Но если ты так думаешь, если ты оцениваешь мою грудь именно так, что ж, я не против…

— Тьфу ты! — Агент в сердцах швырнул трубку на рычаг.

Продавщица глянула на него — и покраснела. Агент 0014, нацепив на измученную неудачами физиономию добродушную улыбку, помахал ей рукой. Та совсем зарделась и кокетливо опустила маленькие глазки долу. После чего принялась суетливо перебирать засаленные купюры. Деньги то и дело валились на прилавок. Руки отказывались ей подчиняться. А если бы агенту 0014 вздумалось послушать ее сердце, он бросил бы свои тщетные попытки достучаться до начальства и принялся бы названивать на «Скорую», потому что Людкино сердце грозило лопнуть от переполнявших его чувств.

Но он и не подумал приблизиться к аппетитно разложенной на прилавке податливой груди продавщицы. Он отвернулся и снова схватился за телефонную трубку. В глазах его блеснула маниакальная страсть.

Людкино томительное ожидание, наполненное страхами, волнением и еще бог весть какой чепухой, которая обычно теснится в женской душе в преддверии первого свидания, прервали нежданные посетители. Их было двое. Они тихо вошли, смиренно приблизились к прилавку и застыли в метре от продавщицы, глядя на нее с плохо скрываемой мольбой. Оба они были лысы, оба одинаково подавлены, но самое странное было то, что оба они были голыми. Из всей одежды на них были лишь трусы. Людка кинула на них злобный взгляд и процедила:

— Магазин закрыт.

— Видишь ли, тетка, — задушевно начал тот, который был покрупнее и, в отличие от второго, принадлежавшего не то к казахской, не то к еще какой степной диаспоре, являл собой типичного славянина, — мы не покупатели.

— А кто? Инкассаторы? — Продавщица недобро усмехнулась.

— И не инкассаторы, — вежливо уведомил ее Кудрявый.

— Ну? — Людка оторвалась от опостылевшего занятия и, покосившись на спину поглощенного телефоном агента, глянула на пришельцев.

— Нам одежда нужна.

— А-а-а, — понимающе протянула она, но закончила твердо: — Магазин закрыт.

— Бог не забудет тебя, — вдруг пискнул Бека, — великий бог видит все.

Спутник явно смутился от таких речей и дернул его за руку, призвав к молчанию.

Людка же изумилась. Потом решила, что с богом не спорят, и если уж ему угодно подкинуть двух голодранцев к дверям ее магазина, то пусть они облачатся в одежды. Тем более что ее свидание наедине откладывается на неопределенный срок. Тут она снова покосилась на спину возлюбленного своего и, утвердившись в своем разочаровании, вяло показала рукой на стойку, у которой совсем недавно ошивался Саша Косолапых.

Мужики ломанулись в указанном направлении.

— Чего это вы расхаживаете в голом виде? — недовольно буркнула она.

Бека, предоставив напарнику ковыряться в женских халатах, развернулся к ней, отвесил глубокий поклон и начал задушевным голосом народного сказителя:

— Волею судеб очутились мы в ваших краях, имея намерения черные и нехорошие. Но снизошла на нас божья благодать…

— За себя говори, придурок, — буркнул Кудрявый, тщетно пытаясь отыскать среди ситцевой продукции фабрики «Большевичка» хоть что-нибудь из мужского ассортимента.

— И познали мы истину, — нараспев вещал Бека, устремив взор к желтому, засиженному мухами потолку, — и открылись нам тайны бытия, и поняли мы, что есть над Землей царствие небесное…

— Придушить бы тебя, блаженного, к такой-то матери! — Кудрявый сплюнул под ноги.

Людка понимающе покачала головой и чувственно вздохнула, подумав, что судьба кидает на плечи иных людей большие испытания, нежели на ее собственные. Сердце ее, покрывшееся коростой страданий, было все-таки доброе.

— И прозрели глаза мои, и очистилась душа моя, — Бека всхлипнул, — и устремился я ввысь разумом своим, чтобы узреть радость…

— Потопали отсюда. — Кудрявый грубо толкнул Беку к выходу.

В огромных лапищах он сжимал нечто цветастое.

— Сначала к кассе подойдите, — начиная волноваться, напомнила Людка.

— И да услышишь ты глаз божий, как услышал его я… — блеял Бека, семеня к двери.

— Эй, эй! Оплачивать будете?! — взревела продавщица и дернулась в том же направлении.

Но в руке Кудрявого вдруг оказался пистолет, который он направил на ретивую хранительницу сельповского товара. Людка, уже успевшая довольно проворно для своей комплекции взгромоздиться на прилавок, крякнула и застыла, так и оставшись стоять в двусмысленной позе на коленях.

Заслышав за спиной странный шум и еще более странные возгласы, агент 0014 прервал очередную бесплодную попытку дозвониться до начальства и развернулся лицом к торговому залу. Он сразу же оценил обстановку. Двое у дверей, один с пистолетом. Целится в продавщицу, которая раскорячилась на прилавке. От нее до дула метров семь, не больше. Словом, мишень для новичка. Это если не учитывать, что размер мишени предполагает меткую стрельбу даже для слепого новичка. В общем, задачка плевая. Тот, что с пистолетом, и пикнуть не успеет, как агент 0014 лишит его оружия да и сознания на добрых десять минут. Второй явно не расположен к активным действиям. Скорее всего, обмочится со страху. Агент 0014 присел, изготовившись напасть, но тут фотографическая память зацепилась за лица грабителей. Он узнал этих двоих и понял, что никакого нападения не будет. Он обязан дать им уйти. Несмотря на то, что эти преступники напугали женщину, ограбили магазин и оскорбили его профессиональное достоинство, позволив себе разбойничать в его присутствии. Но агент должен уметь подавлять эмоции. Он должен отпустить этих нахалов. Он сочтется с ними. Потом. Но не сейчас. Он опустил глаза, чтобы не наткнуться на молящие взгляды продавщицы. Он ей не защитник. Он защищает интересы государства.

Когда Кудрявый выволок все еще причитающего Беку на улицу, агент 0014 все-таки дал волю чувствам. Он закрыл красное от стыда лицо ладонями и уперся лбом в холодную, равнодушную стену.

Винтик в который раз оглядел присвоенный пистолет и, скорчив недовольную гримасу, прогнусавил:

— У тебя лучше.

— Чем? — Шпунтик уже терял терпение.

— Н-не знаю, — капризничал Винтик, — но у тебя лучше. Блестит ярче…

— Оружие нужно чистить, — наставительно заметил приятель и снова двинулся по лесной дорожке.

— Не тренди! Ты, что ли, чистишь! И вообще, я работаю, а ты только загребаешь. — Винтик хлопнул себя по груди, обтянутой теперь черной майкой Кудрявого. — На тебе костюм за 5 тысяч баксов, а у меня черт знает что… И вообще, знаешь, как мы с тобой смотримся? Как босс и «шестерка». Это несправедливо.

— Ну кто же виноват, что костюм подошел мне, а не тебе. Хватит ныть!

— А часы?

— Что — часы? — Шпунтик повертел перед глазами запястье, украшенное Сашиными часами «Ролекс».

— Часы тоже под твой размер? — снова занудил Винтик.

— Прикажешь носиться по лесу за очередным обладателем часов или все-таки сесть и подумать, что нам дальше делать? — вспылил Шпунтик.

— Думать можно и завтра. Я бы лично выпил. Давай завалимся к Людке в магазин. Вот повеселимся. Теперь-то она нам не откажет. — Винтик хохотнул, потрясая в воздухе пистолетом Беки.

— Не-ет. — Шпунтик недобро прищурился. — Она уже закрыла магазин. К ней мы как раз придем завтра, в разгар рабочего дня…

— Как же быть? — Винтик растерялся. — Топать до ближайшего ларька часа два, а я устал как собака.

— Н-да… Была бы у нас тачка…

— Было бы хорошо, — грустно согласился с ним Винтик.

До взрыва осталось 13 часов 15 минут 36 секунд.

Лина остановила «девятку» у обочины дороги. Место выглядело тихим. Особенно сейчас, в сумерках. Тени стали густыми и тяжелыми. Ветер шумно вздыхал в листве. Настоящий медвежий угол в ближнем Подмосковье.

Девчонки нехотя вылезли из машины и боязливо огляделись.

— Нам ведь нужно копать, — дрожащим голосом сказала Алиса.

— Да уж… — сестра кивнула.

— А лопата у тебя есть? Или хотя бы совок?

Лина хмуро глянула на нее и развела руками:

— Я похожа на работника передвижного похоронного бюро?

— Судя по твоей комплекции…

— У меня нет лопаты! — рявкнула сестра, решив пресечь надоевшую перепалку о достоинствах фигуры.

— И задницы у тебя нет, — все-таки продолжила свою мысль вредная Алиса.

— Зато твоей на двоих хватит, — огрызнулась Лина, ненавидя себя за то, что позволила сестрице затеять вечный спор.

Но та неожиданно сменила тему:

— А чем копать?

— Сейчас посмотрим… — Лина обогнула машину и подошла к багажнику.

— Только не открывай, умоляю, — проскулила сестра.

— Предлагаешь закопать Бычка вместе с машиной?

— Мне все равно.

— А мне нет, — отрезала Лина и решительно открыла багажник.

Но стоило ей кинуть взгляд на его содержимое, как силы оставили ее. Она зажмурилась и простонала:

— Я не могу.

Алиса крадучись подобралась к багажнику и заглянула под крышку.

— Почти ничего не видно, — прошептала она.

— А что видно из того, чего «почти не видно»? — пискнула сестра, все еще не открывая глаза.

— Да брось ты! — возмутилась Алиса. — Это же всего-навсего покойник. Чего его бояться?

Лине так не казалось. Ее сотрясала крупная нервная дрожь. Она обхватила плечи руками и, плотно прижав подбородок к груди, похоже, не намеревалась менять этой позы до скончания века. Или, по крайней мере, до утра.

— Послушай, — Алиса легонько толкнула ее в бок, — сама ведь говорила, что Джеф побежит в милицию. И, скорее всего, он уже успел добежать. Нужно спешить.

— Я вот все думаю, — Лина наконец открыла глаза и посмотрела на сестру, — похож этот покойник на Кевина Костнера или нет?

Алиса на это только плечами пожала. Потом, глядя на озадаченную физиономию Лины, нахмурилась:

— Какая тебе разница?

— Ну… — туманно изрекла та, — может, посмотришь?

— Я не понимаю, чем отличается покойник, похожий на Кевина Костнера, от любого другого. — Алиса порывисто вздохнула. Ей тоже не хотелось заглядывать в багажник. — Покойник — он и в Африке покойник.

— Разве ты не помнишь? Бычок говорил, что похож на Кевина Костнера…

— Да мало ли что он о себе наговорил. Ты же сама смеялась, что себе он кажется Кевином Костнером, а на самом деле может оказаться чмом болотным.

— Тогда давай посмотрим, похож ли он хотя бы на чмо болотное, — принялась настаивать Лина.

— Да зачем?!

— Как зачем?! Что же мы, закопаем человека, так и не посмотрев на него как следует?

— Может быть, еще и сфотографировать, чтобы любоваться потом долгими зимними вечерами. Ты совсем с ума от страху сошла, — возмутилась Алиса.

— И, между прочим, совершенно не стыжусь этого! Я действительно боюсь до обморока. — Лина перешла на истеричный крик: — Я боюсь! А ты нет?!

— Я тоже боюсь, дура ты набитая! — взвизгнула Алиса и всхлипнула. — Я боюсь прикасаться к нему, я боюсь закапывать его, но еще больше я боюсь, что он примется являться ко мне в страшных снах, как все покойники. Знаешь ведь, что рассказывают… Надо нам было отвезти его в милицию. Нашли бы его родственников, похоронили по-человечески, а не так, как зверя какого-то. В лесу, без памятника. Вообще не на кладбище…

Лина к концу прерывистой и хлюпающей речи Алисы уже пустила слезу.

Обе они почувствовали себя несчастными жертвами, загнанными в угол судьбы. Выхода никто не предлагал. Они стояли в этом углу и ревели. Обе они ощущали, что с этой минуты начинается для них иная жизнь: ни на одной вечеринке они не смогут забыться, ни один парень не сможет рассмешить их до слез, и даже любимый сериал «Беверли-Хилз» уже не казался им таким уж замечательным. Дальнейшая жизнь представилась чередой тусклых дней, наполненных сознанием вины перед незнакомым Бычком, и длинных, кошмарных ночей, утыканных иголками страха. Повинуясь порыву, сестры бросились друг к другу, обнялись и огласили лес дуэтом неуемных рыданий.

И вдруг в их двухголосые стенания влилось нечто третье. Они не сразу поняли, кто им подвывает, а когда осознали, было слишком поздно. Их «девятка» удалялась, набирая скорость. А они так и стояли, все еще обнимаясь, тупо глядя на уменьшающиеся красные огоньки габаритов.

Принц совершенно не представлял, где он. Мимо проплывали незнакомые ему пейзажи: лес сменялся пролеском, который в свою очередь снова превращался в лес. Иногда Принцу казалось, что он ездит по кругу. Он упрямо сворачивал то направо, то налево, он даже вспотел, пытаясь отыскать знакомую трассу, словно не на машине ехал, а брел пешком. Потом он окончательно сбился с пути и разозлился. Сначала он материл тупых подчиненных — Кудрявого и Беку, которые оставили его одного. Потом он клял судьбу за ниспосланные испытания. Потом поминал недобрым словом двух девчонок, которые увезли в багажнике своей машины его полмиллиона баксов (не забыв, разумеется, прибавить пару жестких эпитетов, метко характеризующих образ мышления все тех же Беки и Кудрявого, которые засунули его кейс в чужую «девятку»).

Когда он уже не смог вспомнить ни одного не произнесенного ругательства, душа его наполнилась тихой, пустой печалью, и он признался себе, может быть, впервые в жизни, что виноват сам. Нет, не во всем содеянном за сегодняшний длинный день. Такое он не готов был признать даже на страшном суде. Он виноват, но лишь в том, что столь необдуманно лишил себя подручных. Теперь он чувствовал себя Наполеоном, удрученным поражением при Ватерлоо. Но Наполеон в тот кошмарный для него день, по мнению Принца, такой похожий на его собственный, сегодняшний, хотя бы не блуждал по сумеречным лесам Подмосковья. Он не чувствовал себя полным идиотом от того, что никак не может найти выход из лабиринта дорог. Он устал и готов был простить своих тупоголовых последователей, лишь бы разбавить свое одиночество. Он — лидер. Прирожденный лидер. А такому человеку очень тяжело одному ехать в машине, да еще в неизвестном направлении. Даже наорать не на кого.

Можно представить, как же он обрадовался, когда в просвете между темными стволами деревьев сверкнули жалкие огоньки какого-то поселения. Он совсем по-мальчишечьи хохотнул и надавил на педаль газа. «Девятка» взревела и, подпрыгивая на дорожных ухабах, понеслась навстречу хилой цивилизации.

Иннокентий Валерианович вздохнул и в который раз за сегодняшний день подбросил на руке кости. И снова результат выпал малоутешительный — два и пять. Он перевел хмурый взгляд на тихого с момента своего лесного приключения Сашу Косолапых. Парень сидел съежившись, неотрывно пялясь в боковое окошко машины. За целый час он не произнес ни слова. По лицу его скользили тени пережитого. Он то сдвигал брови, то шевелил бледными губами, а то принимался тяжело сопеть.

Шофер сосредоточенно вел «Лексус» по неровной дороге и тоже молчал. Пауза становилась тягостней с каждой минутой.

— Ты пробовал связаться с курьером? — наконец не выдержал шеф.

— Все время пробую, — скупо ответил Саша.

— И?

— Не отвечает.

— Может быть, он заныкал наш товар и отключил телефон?

— Зачем ему этот товар? — Косолапых, не поворачиваясь, пожал плечами. — Я бы на его месте избавился от него как можно быстрее. Мало ли чего… образец-то опытный. К тому же, когда телефон отключен, нет гудков. А тут гудки есть.

— Может быть, он потерял телефон. — Иннокентий Валерианович раздул хищные ноздри своего аристократического носа. — Или случилось самое страшное?

— Если бы случилось самое страшное, не было бы не только гудков, но и нас с вами.

— Поверить не могу, — с тихой яростью проговорил шеф. — Пять миллионов долларов доверить сопляку. Практически выкинуть на помойку. Саша, ты хоть понимаешь, что раздел меня до нитки?

— Что вы понимаете в раздевании, — скорбно огрызнулся Косолапых, с отвращением оглядывая свои спортивные штаны, столь удачно приобретенные в Людкином магазине.

— О! — неожиданно изумился шофер. — Вы только посмотрите.

На обочине дороги действительно было на что посмотреть.

— А ты говоришь — раздевание, — усмехнулся Иннокентий Валерианович. — Не те ли это парни, что ехали в машине Принца?

— Во что это они вырядились? — удивился Саша, таращась в окошко.

— Ты не зря говорил, что они порядочные придурки, — сказал шофер, обращаясь к Косолапых. — Чтобы так вырядиться, нужно совсем мозги растерять.

— Или ориентацию сменить, — заметил шеф.

— Да бросьте вы. У них на это ума не хватит, — отмахнулся Косолапых.

— Не нравится мне эта конспирация, — заключил Иннокентий Валерианович и кивнул шоферу: — Прибавь-ка газу. Нужно доехать наконец до этого, как ты там говорил, села Иванцы, что ли?

«Лексус» мягко покатил по направлению к редким огонькам, мерцающим у рыхлого вечернего горизонта, оставив позади две понурые мужские фигуры в женских ситцевых халатах фирмы «Большевичка».

До взрыва осталось 13 часов 26 минут 06 секунд.

— Круто! — ошарашенно выразила общую мысль Лина, когда красные габариты ее машины растаяли в вечернем тумане.

Алиса только моргнула.

— У меня складывается впечатление, что весь мир ополчился против нас. — Лина подняла голову к небу и в отчаянии крикнула: — Ну, скажи! Какого черта? Чем мы тебе так насолили?!

— Он не ответит, — грустно констатировала сестра.

Лина и не ожидала ответа с небес. Просто хотела выпустить малую толику пара, которым ее распирало изнутри. Сделав пару жадных вздохов, она сжала виски и зажмурилась:

— Подожди, подожди, нужно что-то придумать. Нельзя пускать ситуацию на самотек.

— О чем ты говоришь? — Алиса нервно хохотнула. — Ситуация уже давно движется самотеком. Слушай, у меня есть план.

— Да? — Сестра открыла глаза и смерила ее таким взглядом, от которого у всякого нормального человека не только все планы пропадут, но и самоуважение упадет до нуля.

Но Алиса привыкла к подобным взглядам и просто не обращала на них внимания. А потому спокойно продолжила:

— Нужно бежать в ближайшее отделение милиции и заявить, что у нас угнали машину!

— Так… — Лина села прямо на дорогу и снова глубоко задумалась.

Алиса присела рядом на корточки:

— Чего тут голову ломать. Во всех боевиках так делают. Преступления совершают на угнанной машине.

— И? — Лина подняла на нее больные глаза.

— Труп остался в багажнике, так? — От избытка чувств Алиса вскочила на ноги и заходила вокруг сестры.

— Ну? — хмуро выдавила та.

— И мы понятия не имеем, как он туда попал, потому что до угона машины никакого трупа в багажнике не было, Понятно? — Она просияла.

— А кто угнал машину?

Алиса развела руками:

— В самом деле, кто?

— Вот. — Лина многозначительно покачала головой и тоже поднялась с земли. — А если это твой Джеф?

— Исключено. Не бежал же он за нашей машиной.

— Почему нет? Во всяком случае, никого другого мы уже полдня тут не встречали. Глухое, богом забытое место. Откуда тут люди? С чего вдруг они решили угнать мою машину?

— Может быть, она сама? — В глазах Алисы сверкнул ужас. Наверное, такой же полыхал в глазах первобытных дикарей, когда они на своем примитивном языке обсуждали только что увиденную молнию.

— Ага, — Лина хмыкнула, тут же развеяв мифы, как древние, так и только что сочиненные, — в горку, набирая скорость.

— Тогда я пас, — сдалась Алиса, — идем в милицию.

— Что сделают в милиции, если мы примчимся с выпученными глазами и заявим об угоне «девятки»? — Лина уставилась на нее, уперев руки в бока.

— Понятия не имею, — сестра пожала плечами.

— Объявят план-перехват, недотепа! Далеко угонщики вряд ли уедут, у меня в баке, между прочим, бензин на нуле. Я все искала, где бы заправиться. Это значит, что машину мою очень скоро найдут. И как ты объяснишь наличие трупа в багажнике?

— Я же сказала, что это уже не наша проблема, это проблема угонщиков.

— Какая же ты недалекая! — Лина вздохнула. — А если за рулем все-таки Джеф, которому очень хочется выбраться из леса? Ему труп никак не припишешь.

— Это еще почему? Вот, например, в сериале «Коломбо» все убийства совершаются в богемной среде. Чем Россия хуже Америки?

— Многим, — отрезала сестра, — в первую очередь тем, что на Джефа твоего любимого никто не наедет. А в нас вцепятся. Ну, это еще ерунда. Главное, что Бычка убили днем, если не раньше. Это легко определит эксперт. А Джеф в это время преспокойно снимал свой клип в компании сотни человек. У него превосходное алиби.

— У меня тоже превосходное алиби, — фыркнула Алиса, — я была в институте.

— У нас труп в машине! — что есть силы крикнула Лина, потеряв терпение в глупом споре. — Понимаешь? Всем плевать, где ты была в момент убийства. Это наша машина! И вещи там наши. И тетрадки наши институтские, и документы! И фен твой дурацкий, без которого ты жить не можешь!

— Да чего ты вбила себе в голову, что угнал ее Джеф? — Алиса тоже мгновенно перешла на крик.

Лина задумалась. Потом устало промямлила:

— Не знаю. В любом случае тот, кто ее угнал, понятия не имеет, что там в багажнике. Зато, скорее всего, обладает алиби. И если «девятку» найдут сейчас, то нам от этого будет только хуже.

— И что делать?

— Пора звонить родителям. Я не понимаю, почему мы сразу этого не сделали.

— Хочу напомнить, — ехидно заметила сестра, — что наши телефоны угнали вместе с твоей машиной.

— Сквозь лес я видела огоньки. Наверное, там деревня или что-то в этом роде. — Лина взяла сестру за руку и, ускоряя шаг, двинулась по простывшему следу собственной машины. — Должен же быть в поселке хотя бы один телефон.

— Тачка так себе. — Винтик довольно ухмыльнулся, изо всех сил давя на педаль газа. Уж чего-чего, а машину он водил мастерски.

Шпунтик развалился на соседнем сиденье и блаженно потянулся:

— Не понимаю, ни хрена не понимаю, — сказал он. — Кажется, гребаная судьба наконец-то удосужилась показать нам что-то другое, кроме своей уродливой задницы…

— Да уж! — Приятель саданул ладонью по ручке переключателя скоростей. — Песня есть про нас: «Кто был ничем, тот станет всем».

— У меня от такого пера мозги закипают, — радостно признался Шпунтик. — Захотели бабки — вот тебе бабки, захотели оружие — пожалуйста, машину захотели — берите! Определенно, кому-то на небе выгодно, чтобы мы совершили нечто…

— Что?

— Не знаю пока. Посмотрим. Но если нам все плывет в руки, наверное, это кому-нибудь нужно.

— Точно, как в том фильме, когда парню дали выиграть в лотерею какой-то крутой круиз, а потом предложили спасти мир.

— Если мне такую хрень предложат, я пошлю, — отчеканил Шпунтик.

— Как это?

— Нет, ну пришить кого или спереть секретные материалы — это еще куда ни шло. Но целый мир… Не потянем.

— Почем ты знаешь?

— Исхожу из реальных возможностей. Мы же не супермены какие. Просто два придурка.

— Поправка, — хохотнул Винтик, — два чертовски удачливых ублюдка!

— Точно. И чертовски трезвых. Прибавь-ка газу. У меня трубы накалились.

— Сейчас хряпнем водки. Черт, настоящей водки, а не паршивого самогона. Шпунт! Я поверить не могу!

— А девок как мы обломали! Остались в лесу, бедолаги. Нужно было с собой взять. — Шпунтик покачал головой.

— Да ну их. Они так орали. И вообще, писку было бы. Ненавижу женский писк. Вот скажи, почему, если две бабы оказываются в метре друг от друга, они непременно найдут почву для ругани? Как собаки.

— Парадокс.

— А с машиной что будем делать?

— Бросим недалеко от дачи. Нам светиться с угоном не стоит. Нас ждут великие дела.

— Точно, — согласился Винтик, выруливая с грунтовки на старую бетонную дорогу, которая была настолько сильно испорчена временем, что по ней мало кто отваживался ездить.

Шпунтик включил проигрыватель.

ритмично захрипело из колонок.

— Что за дрянь? — Винтик поморщился.

— А мне нравится. — Шпунтик закачал головой в такт песне.

Приятель пожал плечами, но решил не спорить. Впереди пустынная дорога ожила парой ярких фар.

— Н-да, — протянул Шпунтик, рассматривая приближающийся автомобиль, — кому-то везет еще больше, чем нам. На такой тачке я бы не отказался прокатиться.

— Твою мать! — вскричал Саша Косолапый, когда «Лексус» оказался в десяти метрах от встречной «девятки». — Да это же наша машина!

— Откуда ты… — начал было шофер.

— Номера! Это их номера.

— Поворачивай, быстро! — сухо приказал Иннокентий Валерианович водителю.

«Лексус», обиженно взвизгнув, развернулся и, прыгая на рытвинах старой дороги, покатил за уходящей «девяткой».

— Вот, — проворчал шофер, — после такой поездки непременно нужно будет шины менять.

«И машину, и шофера», — подумал шеф, брезгливо морща свой аристократический нос. Волею судьбы он вынужден был нюхать благоухающего потом водителя уже почти треть суток.

«Лексус» быстро нагонял «девятку».

— Чего это они? — Шпунтик озадаченно оглянулся на преследователей.

— Может, забыли чего? — предположил Винтик, нажимая на педаль газа.

— Не знаю… — Шпунтик на всякий случай вытащил из кармана пистолет, открыл окошко и приказал приятелю: — Прижмись к левому краю. Если решат обгонять, пускай обходят с моей стороны.

— Да чего ты паникуешь? — удивился Винтик, однако выполнил просьбу. «Девятка» скользнула на встречную полосу.

«Лексус» неумолимо нагонял «девятку», подобно акуле, настигающей свою жертву.

— От, блин, прет! — восхитился Винтик, подпрыгивая на каждой кочке дороги. — У них рессоры такие, что могут по перепаханному полю ехать и даже не почувствуют. А в этом дерьме мы на такой скорости себе все задницы отобьем.

— Не сбавляй, — крикнул Шпунтик, — чувствую, они за нами катят.

— Да не катят, а сейчас в бампер саданут. Смотри, начинают обходить. — Винтик опасливо покосился вправо, где уже чернел корпус «Лексуса». — Может, гаишники?

— Где ты видел такие тачки у гаишников? Черт! — Шпунтик разглядывал затемненное боковое окно иномарки.

И тут стекло медленно поползло вниз.

— Твою мать! — в один голос вскричали Шпунтик и Саша Косолапых, которые тут же узнали друг друга.

— Прижимай их к обочине, — не своим голосом заверещал Саша водителю.

— Не на того напал, простофиля! — Шпунтик высунул руку с пистолетом из окошка и выстрелил.

Раздался хлопок, потом «Лексус» повело вправо. Водитель вспомнил все матерные слова, какие успел узнать за свою тридцатилетнюю жизнь. Саша орал что-то невразумительное. Иннокентий Валерианович хранил гордое молчание. Он не проронил ни слова даже тогда, когда машина застыла в кювете.

— Теперь точно придется шины менять. Колесо прострелил, гад, — грустно констатировал водитель, с ненавистью глядя вслед удаляющейся «девятке».

Агент 0014 пребывал в плачевном состоянии. К нему вернулись все с таким трудом задавленные комплексы. Мало того, что он так и не научился как следует играть в теннис, что он не обладает внешностью, хотя бы отдаленно напоминающей маленькую японскую девочку, с которой нынешний Президент России мог бы состязаться на радость электората обеих стран, он вообще похож на крепкого американского бейсболиста, с которым у нашего Президента не может быть ничего общего. Мало всех этих несчастий на его голову. Так нет же, начальство ввергло его в задание, приносящее одни унижения. В него уже плевали деревенские тунеядцы, по его физиономии прошелся целый табун длинноногих бестий, теперь вот он вынужден отпустить настоящих грабителей. «Я неудачник, — шептал агент, тупо глядя на бесполезный телефонный аппарат, — я даже дозвониться не могу!»

Людка слезла с прилавка и застыла посреди зала. Поначалу она растерялась. Попытки ограбить магазин происходили чуть ли не ежедневно, но она уже давно научилась пресекать эти противозаконные акты. Однако сегодня она впервые столкнулась с вооруженным ограблением. В ее магазин никто еще пистолеты не проносил. Нацеленное дуло показалось ей черной дырой, готовой втянуть в себя ее, «Людкину», живую душу.

Она глянула на своего рыцаря, и сердце ее сжалось. Таким несчастным, поверженным, растоптанным она любила его еще больше. Да и кому в России нужны сильные мужики? Что с них взять? Одна спесь и тупое упрямство. Русские женщины любят за страдания. Любят слабых и больных, униженных и оскорбленных, наверное, потому, что русская баба по своей душевной и физической сути могла бы и родить, и воспитать много больше детей, нежели принято в нынешние времена. Вот и обрушивает она на окружающих мужиков все неистраченное природное, экологически чистое душевное тепло да готовность уберечь от всех проблем. И зачем ей сильный мужик в таком случае? Да незачем.

Людка была настоящей русской бабой, а потому жалость к предмету своего сердца заполыхала в ее груди испепеляющим огнем. Мелко-мелко моргая, она глядела на него, и горячая нежность в ее глазах грозила растопить арктические льды. Их взгляды встретились. Людка зарделась, вспотела, и грудь ее заколыхалась, издавая шумные вздохи. Агент 0014 оторопело попятился назад, но уперся в шершавую стену лопатками и замер. Продавщица медленно двинулась в его сторону.

«Ты попал!» — мелькнуло в голове агента. Лишь однажды в его жизни была сходная ситуация. Он вот так же был приперт к стенке, путей для отступления не находил, а на него с ускорением двигался БТР. Дело было вдали от родины, где-то в Азии.

Тело его превратилось в сжатую пружину, готовую выстрелить несокрушимым кульбитом по вражеской технике. Рука потянулась к одному из пистолетов, спрятанных под курткой. Но тут он снова взглянул в маленькие влажные глазки надвигающейся на него женщины, и силы оставили его. Он обмяк, словно невидимый враг вдарил ему по шее в том месте, где к коже подходит сонная артерия. Над бровями у него поплыло. Потолок навис грязно-белым, засиженным мухами облаком. Людкина жалость передалась и ему. Агенту вдруг стало жаль себя до хрипоты. Хотелось выть и причитать. Хотелось спрятаться за чью-нибудь широкую спину, как в детстве. В горле его образовался огромный ком, который становился все больше и больше и давил изнутри на глаза, пока в уголках не защипало солеными слезами.

— М-м-ма-ма! — сипло застонал агент 0014 и плюхнулся носом в мягкую Людкину грудь.

До взрыва осталось 12 часов 00 минут 00 секунд.

Всю дорогу Алиса ныла как заведенная. Лина все ждала, когда у нее внутри что-нибудь треснет или выйдет из строя каким-то иным образом и эта поломка прекратит слезливые стенания, так терзающие ее и все окрестности. Но ничего у сестры не ломалось, и этот невыносимый писк, все больше напоминающий Лине ночную монотонность залетевшего в комнату комара, не прекращался ни на секунду.

— А если все-таки машину остановят гаишники? — в сотый раз вопросила Алиса.

— Да с чего им ее останавливать! — в сотый раз возмутилась Лина.

— Почему бы и нет, — сестра пожала плечами, — они кого угодно могут остановить. Это же гаишники!

— Слушай! — Лина наконец потеряла терпение, остановилась прямо посреди поля, на другом краю которого призывно мерцали огоньки человеческого селения, и гневно взглянула на нее. — Если гаишники поймут, что машина угнана, последнее, что им придет в голову, так это открыть багажник.

— Ты не права, — глубокомысленно занудила та, — они откроют багажник, увидят мертвого Бычка и наши сумки. Господи, я уже вижу заголовки завтрашних газет: «Две студентки пришили приятеля, с которым познакомились по Интернету!»

— Хотя бы прославимся. — Лина махнула на нее рукой и пошагала дальше.

— А если Джеф даст показания против нас? — не унималась Алиса.

— Да ты от страха совсем спятила. У этого парня язык отсох в тот момент, когда мы его напугали.

— Может быть, стоило его пришибить по-настоящему…

Лина закатила глаза и ничего на это не ответила.

— Правда, — навязчиво продолжила сестрица, — нужно было стукнуть его камнем по голове или придушить шнурком от ботинок…

— Знаешь что, — Лина покачала головой, — ты слишком много смотришь телевизор. Поверь мне, сериалы типа «Крутой Уокер» только на первый взгляд кажутся безобидными. Они атрофируют в человеке чувство реальности. Мы на лекциях по психологии массовой культуры такое проходили. Жуткая вещь.

— Что, лекции?

— Ну, и они тоже…

— Хочешь дам совет? — Алиса усмехнулась.

— Всю жизнь мечтала получать от тебя советы. Для того и родилась! — огрызнулась сестра.

— Не ходи на лекции. Никогда не ходи на лекции. От них вреда больше, чем от сериалов. И скука такая же.

Они добрались до края поля, вышли на проселочную дорогу и побрели на огоньки.

— Ты помнишь Кевина Костнера в молодости? — неожиданно переключилась Алиса.

— Откуда?

— Как ты думаешь, Бычок действительно на него похож?

— Понятия не имею. Вроде бы что-то есть от Кевина Костнера. Хотя я особенно не приглядывалась.

— Как-то неудобно, — Алиса вздохнула, — все-таки мы ему не чужие.

— В каком смысле?

— Ну… помнишь, как у Экзюпери: «Мы в ответе за того, кого приручили…»

— Не понимаю.

— Если бы не наше путешествие, он, может быть, был бы жив.

— Я никакой вины не ощущаю, — разозлилась Лина. — Я вообще не понимаю, что он делал в багажнике моей машины и почему его там пристрелили. А главное, я не знаю, кто это сделал.

— Может быть, какой-нибудь твой тайный воздыхатель? Увидел чужого парня в твоей машине, ну, и сдали нервы…

— У меня среди друзей нет маньяков.

— Почем ты знаешь? Я что-то не припоминаю, чтобы у какого-нибудь маньяка на лбу было написано: «Осторожно, маньяк!» Как раз наоборот, все с виду приличные люди.

— Тебя послушать, так ты всю жизнь имела дела с маньяками.

— Мне тебя достаточно. — Алиса фыркнула. — Вот помнишь Славика, который тебе под дверь цветы подкладывал?

— Сравнила. Цветы под дверь или труп в машину.

— Все равно — это ненормально.

— Ха! Да ты же просто завидуешь. Точно-точно! Тебе небось никто цветы под дверь не подкладывал.

— Во-первых, никто мне действительно цветы под дверь не подкладывал, потому что все мои кавалеры — нормальные люди, а не болезненно застенчивые прыщавые подростки. Они мне букеты лично дарят. А во-вторых, труп подложили в твою, а не в мою машину.

Когда они вышли на прямую дорогу, ведущую к приземистому, плохо сохранившемуся со времен застоя зданию сельпо, дорога вспыхнула желтым светом. Сестры оглянулись и едва успели отскочить в придорожные кусты. Мимо пронеслась зеленая «девятка».

— Ничего себе, — возмутилась Алиса, — это же наша машина!

— Хм… — Лина недоверчиво прищурилась, пытаясь разглядеть быстро растворяющиеся в сумеречном тумане номера. — Ни черта не видно.

Машина взвизгнула тормозами и застыла у магазина.

Сестры прибавили шаг, а потом и вовсе перешли на бег.

— Только бы это была наша машина, — запыхавшись, твердила Алиса.

Из «девятки» выскочил какой-то мужик и ринулся в магазин.

— Будем надеяться, что наша! — крикнула Лина и побежала с такой скоростью, что, наверное, побила все рекорды спринта.

Влетев в тусклое помещение сельпо, Принц застыл на пороге, с удивлением разглядывая живую картинку эпохи Возрождения: белобрысый бугай склонился в три погибели, уткнувшись физиономией в пышную женскую грудь. Женщина, она же, как решил Принц, продавщица, нежно поглаживала бугая по белобрысой голове. А тот совсем не мужественно всхлипывал. Тело его сотрясалось, судя по звукам, от рыданий. Принца тут же затошнило. Но он взял себя в руки и гаркнул так, чтобы его непременно услышали:

— Эй, тетка! Где здесь дорога на Москву? Отвечай, старая свиноферма.

Всхлипывания затихли. Белобрысый бугай оторвался от пышной груди и уставился на Принца таким недвусмысленным взором, что тот тут же понял: последнюю часть обращения он произнес явно сгоряча. Не нужно было упоминать про свиноферму. Однако извиниться он теперь уже не мог. Не такой он был человек, чтобы извиняться. На всякий случай Принц нащупал пистолет за поясом.

— Ты что сказал? — плаксиво поинтересовался бугай и всхлипнул.

— Не нужно ему повторять, — попыталась урезонить мужчин Людка.

— Нет уж! Пусть повторит, — настаивал бугай.

— Что, уже нельзя и дорогу на Москву спросить? — Принц делано пожал плечами, мучительно раздумывая, что же ему предпринять в следующую минуту: стрелять или все-таки сматываться.

— Нет, ты что-то говорил про свиноферму, — настаивал бугай.

— Ничего он не говорил про свиноферму, — запротестовала Людка, которой было неприятно, что ее внешний вид вызывает столь нехорошие ассоциации. Да еще у мужчины. Да еще в присутствии рыцаря ее сердца. — И вообще, магазин закрыт. Я ничего не продам.

— Я что, спятил, чтобы что-то купить в такой дыре? — Принц приосанился. — Не нужна мне твоя тухлятина. Скажи, где Москва, и замолкни.

— Да ты, как я погляжу, совсем незнаком с правилами хорошего тона, — возмутился белобрысый.

— Если рыдать на груди у жирной тетки и есть правила хорошего тона, тогда прости, мужик, незнаком…

По тому, как глаза бугая налились красным, Принц понял, что мордобоя не избежать. Оскорбить бабу в присутствии кавалера — это еще куда ни шло. Мужик с мужиком всегда могут договориться, а потом еще и дружить долгие годы, сойдясь во мнении, что все женщины — стервы. А вот оскорбить мужика в присутствии дамы — это плюнуть в душу, это растоптать мужскую солидарность, чего, разумеется, прощать нельзя. Во всяком случае, сам Принц уж точно бы не простил.

— Ну, ты меня достал! — как и ожидалось, взревел белобрысый.

Принц, к сему моменту уже сжимавший рукоятку пистолета, хотел было выкинуть руку перед собой, да почему-то не успел. В мгновение ока он оказался на полу, тупо глядя на проносящиеся мимо носа чужие кулаки. В конце концов, винить его не за что. Он же не знал, что имеет дело с агентом 0014. Да еще с агентом 0014, которому недавно пришлось закрыть глаза на ограбление, в результате чего пребывал он не в лучшем расположении духа. Попросту говоря, злой был как черт.

Людка с визгом забралась обратно на прилавок, откуда продолжала попискивать: «Мальчики, прекратите!» — явно гордясь своим рыцарем.

Агент 0014 уверенно восседал на распростертом на дощатом полу Принце и лупил его что есть мочи, выкрикивая непонятные для непосвященных вопросы:

— Где тело, мать твою? Где тело?

Голова Принца моталась из стороны в сторону. Во рту он не просто чувствовал привкус крови, ему казалось, что сейчас он ею захлебнется. Не забывая скулить и ругаться, он принялся подсчитывать, найдется ли в связи с недавним прискорбным исчезновением всей его наличности пара тысчонок, чтобы вставить недостающий теперь десяток зубов.

— Где машина? Где девки с телом? Я тебя спрашиваю! — кряхтел агент 0014. — Куда девалась вторая «девятка»?!

До взрыва осталось 11 часов 18 минут 25 секунд.

— Ты это слышала? — пролепетала Лина, которая уже пять минут наблюдала драку с порога магазина.

— Да уж… — вздохнула Алиса у нее за спиной.

— Нет, я в этом кошмаре не участвую! — Лина решительно подалась назад, выталкивая сестру на улицу.

— Что же делать?! — округлив глаза, прошептала та, когда они оказались на крыльце.

— Судя по всему, речь шла о нас и о нашей машине. А это значит, что те, что валяются сейчас на полу, охотятся за нами.

— Во всяком случае, тот, кто сверху, — точно! — испуганно прошептала Алиса и поежилась: — Мерзкий тип. Такой прибьет и не заметит.

— Может, пойти туда и спросить, зачем мы им понадобились? — Лина задумалась.

— С ума сошла! — жарко заспорила сестра. — Мы же для них свидетели. Есть у нас машина с трупом или нет, не имеет значения. Они нас точно убьют. Особенно тот, кто сверху. Это прямо садист какой-то.

— Значит, так! — Лина занесла указательный палец над головой и даже присела, сознавая важность принимаемого решения. — Рот на замке. Мы как-то не подумали, что за нами будут охотиться. Теперь ни о каком трупе не знаем. Словно мы и не открывали багажник. А во-вторых…

— Интересно, это единственные парни, кому интересно, где мы и мертвый Бычок? — перебила ее Алиса.

— Может быть, и нет. — Лина вздрогнула. — Скорее всего нет. Вот поэтому, пункт номер два, нам нужно как можно быстрее добраться до родителей. Знаешь, я уже даже не тюрьмы боюсь.

— Ой, перестань меня пугать! — Алиса всхлипнула. — Я и без тебя уже до смерти напугана. Вон посмотри, как руки трясутся.

Она вытянула вперед обе руки, которые действительно ходили ходуном.

— Спокойно, — дрожащим голосом пролепетала Лина, спускаясь по ступенькам крыльца, — спокойно!

— Куда там! У меня сейчас истерика начнется. — Алиса порывисто всхлипнула. — Не могу больше.

— Значит, уходим полями. Потом перелесками…

— Далеко нам не уйти. Толстуха, по-моему, нас заметила, — проскулила сестра и обхватила плечи руками.

— Черт! Что же делать?

— Поехали на машине! — Алиса кивнула на стоящую в метре от крыльца «девятку».

— На чужой машине?!

— Есть другие варианты?

Лина сглотнула сухой ком в горле и тихо призналась:

— Пожалуй, что и нет…

Они подобрались к машине на полусогнутых, осторожно заглянули в темное открытое окошко.

— Приборы горят, — прошептала Лина, — этот придурок даже ключ не вытащил.

— Молчала бы лучше. Если бы ты закрыла машину у кафе, мы бы сейчас пили чай у бабушки на кухне! — проворчала Алиса.

— Сколько раз тебе повторять, что я закрыла машину. Я помню.

— У тебя память дырявая.

Лина открыла дверцу и скомандовала сквозь зубы:

— Запихивай свою толстую задницу в машину!

На сей раз, учитывая опасность, Алиса не стала спорить. Быстро залезла в салон, перебралась на соседнее сиденье, уступив сестре место за рулем. Та прыгнула на него, захлопнула дверцу, завела машину и надавила на педаль газа.

— Бога нет, понял? — гневно выпалил Кудрявый, подкрепив свою версию увесистым тумаком по шее Беки.

— Да, брат мой, — смиренно согласился гонимый за веру, — он все равно тебя простит…

— О-о-о! — взревел гонитель и пошагал дальше по пыльной дороге, ворча под нос: — Мне сейчас нужно только одно прощение. Принца. Где же его найти, падлу?

Бека мелко семенил следом, причитая:

— Спроси у него. Спроси у него.

— У кого у него?

— У спасителя. — В черных глазах Беки вспыхнул фанатичный огонь.

— А, иди ты к черту! — отмахнулся от него Кудрявый, понимая, что теологический спор зашел в тупик. — Тащись с этим кретином по черт знает какой глухой местности да еще в этом отрепье. — Он зло дернул себя за полу цветастого халатика. — Я такое даже в кошмарах не видел. Слышь, ты, — он повернулся к спутнику, — еще раз заговоришь про бога, я башку твою дурную откручу. Она тебе все равно без надобности.

Вдали показались огоньки машины. Кудрявый напрягся всем телом, нездорово покраснел, чертыхнулся про себя пару раз и поднял руку. При ближайшем рассмотрении это оказалась «семерка». Из ее открытых окон по окрестностям разносились звуки популярного в это лето шлягера Джефа про «Красную Шапочку», от чего машина напоминала передвижную радиоточку, созданную для окультуривания селян и селянок. «Семерка» притормозила. Из окна выглянул глыбоподобный бритый парень с непомерно толстой, явно накачанной упорными тренировками шеей. В затылок ему дышали еще двое — один с водительского места, второй с заднего сиденья.

— Эй, девахи, — с суровой добротой обратился к путникам парень, — водки…

Слова застряли у Него где-то между пятым и шестым шейным позвонком в тот момент, когда к нему обернулся Бека. Парень икнул, потом перевел взгляд на Кудрявого и охнул:

— Ну и рожи!

— Водка — грех! — проблеял Бека, ничуть не смутившись. — Покайтесь, пока не поздно!

— Ну ты посмотри! — возмущенно выдохнул парень, обращаясь к своим приятелям. — По лесу носится целая толпа длинноногих девок, а мы нарвались на двух уродливых кликуш. Вот непруха!

Машина взвыла мотором и умчалась прочь.

— Все! — Кудрявый вытер крупные капли пота на физиономии. — До Москвы будем добираться лесами и огородами.

До взрыва осталось 11 часов 00 минут 02 секунды.

— Где тело? — устало выдохнул агент 0014, все еще восседая на Принце.

Тот поморщился и промычал нечто невразумительное.

— Ну? — Агент занес над его головой кулак. — Будешь говорить?

Принц лихорадочно закивал головой и снова промычал.

— Дорогая, — мелодраматичным тенором промурлыкал агент Людке, сидевшей верхом на прилавке, — дайте ему воды.

— «Колокольчик?» — пискнула та и засуетилась, сползая на пол.

— Вы что? — с искренней добротой удивился агент. — Мы же не в 37-м году. У него же рожа… гм… простите… хотя, конечно, рожа, иначе не назовешь. Словом, это у него совсем разбито. Дайте что-нибудь без соды, без газа и без сахара.

— Водки, что ли? — подозрительно сузила глаза Людка, вспомнив, что она все-таки продавец сельпо, которому негоже разбазаривать водку.

— Да ну вас, в самом деле, — потерял терпение агент, — дайте минералки без газа. Вон у вас стоит.

— Я лучше из-под крана принесу. — Она с достоинством удалилась в подсобку, а минут через пять появилась с ведром, полным воды. Подошла к изголовью распростертого под агентом Принца и деловито осведомилась: — Куда ее?

— Да лейте, милая.

Принц снова замычал и лихорадочно замотал головой. На сей раз отрицательно.

— Лейте, лейте! — подбодрил отшатнувшуюся было Людку агент 0014.

Под шквалом воды мычание потерпевшего перешло в отчаянный крик, перемежающийся с вполне внятным матом. Когда вода в ведре закончилась, а он перестал плеваться и отфыркиваться, агент снова занес над его головой кулак и строго спросил:

— Почему вы его застрелили?

Людка охнула и присела, сознавая, что стала свидетельницей криминальной тайны.

— С-л-ллучай-йно, — запинаясь, выдавил из себя превращенный в истекающее кровью ничтожество Принц.

— И вы решили вывезти тело из Москвы, — продолжал допрос агент 0014. — А почему запихнули тело не в твою, а в другую машину?

— Случай-йно.

— Тебя заело, что ли?!

Агент снова занес кулак над головой несчастного. Тот зажмурился и разразился неимоверно длинной и жаркой тирадой:

— Правду говорю, сначала Бека стрелял в Кудрявого, а попал в того хмыря, потом решили слинять. Бека с Кудрявым сунули хмыря в машину, а она уехала!

Во внезапно наступившей тишине агент ухмыльнулся и процедил:

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

— Твое дело. — Принц вздохнул, предчувствуя второй этап мордобоя.

— Я похож на идиота?

Принц оценивающе взглянул на него снизу вверх:

— Немного… — Но, увидев, что кулак агента снова дернулся над его головой, быстро поправился: — Совсем немного. Почти незаметно.

Агент смущенно покосился на Людку. Та с деланым безразличием разглядывала муху, скользящую по потолку в направлении подсобки.

— У вас сговор? — посуровел агент.

— С кем? — прохрипел Принц.

— С империалистическими державами.

Принц помолчал, соображая, затем задумчиво изрек:

— Вот теперь похож.

— В смысле? Что похож?

— В смысле, похож ты теперь на идиота.

— Значит, у вас нет сговора? — решил окончательно прояснить ситуацию агент 0014. — Может быть, вы действуете по заданию китайской разведки?

— А что, китайцы платят теперь? — округлил заплывшие глаза Принц.

Агент задумался на мгновение, даже почесал затылок, потом несколько недоуменно ответил:

— Насколько мне известно, они всегда платили.

— Ни фига себе! — Принц с досадой саданул ладонью по дощатому полу. — И много платят?

Агент пожал плечами:

— Да кому как…

— А нам сколько бы дали?

— Ну… лимонов пять зеленых отстегнули бы…

— Что?! — Принц даже голову поднял. — Слушай, друг! А как связаться с китайской разведкой?

— Ты что, хочешь Родину продать, мразь?

— На хрена китайцам наша родина? — отмахнулся Принц. — Столько ртов кормить. Им самим, поди, жрать нечего. Нет, я бы им себя продал. Если они готовы отвалить такую сумму, так прямо со всеми потрохами и продался бы. И этих своих дебилов — Беку с Кудрявым — тоже загнал бы. Как ты думаешь, они за таких дураков пару лимонов накинут?

— Ой, а может быть, им и я сгожусь? — с воодушевлением пискнула Людка.

— Я тебе сейчас сам накину! — рассвирепел агент. — За кого вы меня принимаете? За вербовщика китайской разведки?

— Нет, ну что вы! — оба изобразили искреннее недоумение на лицах. — Как можно! Просто интересно…

Агент 0014 не знал, как завершить неприятный и совершенно выскользнувший из-под его контроля разговор, а потому решил завести новый:

— Куда вошли пули?

— Что я, рассматривал?

— Ну, хотя бы примерно.

— Две в грудь, кажется, одна в живот.

— Плохо, — констатировал Агент.

— А как было бы хорошо? — удивился Принц.

— Хорошо, чтобы вы вообще не стреляли, Рэмбо хреновы. Ну, на худой конец, чтобы пули вошли куда угодно, только не в грудь и не в живот. А вы его раздевали?

— Слушай, ты за кого меня принимаешь? — возмутился Принц. — С какой стати мне труп раздевать. Я не некрофил.

— Щелчок слышали? Когда пули вошли, мог быть щелчок.

Принц вздохнул и пустился в долгие объяснения, отчего быстро сам себе опротивел, так как показался себе похожим на Кудрявого. А посему голос его становился все громче и все злее:

— Представь, что в этот магазин сейчас входит незнакомый человек. И вот эта баба, — он ткнул пальцем в Людку, — выхватив пистолет, его застрелит, даже не спросив, стоит ли это делать. Что будет? А будет вот что: ты заорешь на нее, обзовешь стервой или еще каким дурным словом. Потом все начнут суетиться. Можно в таком гаме услыхать какой-то щелчок?

— Нельзя, — согласился агент, ясно представив себе описанную картину.

— Ну, так вот и я ни хрена не слышал.

— Плохо, — снова уверил себя агент 0014.

— А если был щелчок, китайцам это понравится? — забеспокоился Принц.

— Да что ты привязался со своими китайцами? — обозлился на него агент 0014.

— Ну как это чего?! Они же деньги платят!

— Ха, разве это деньги за такую штуковину. Так, подачка для бедных, — усмехнулся агент. — Вот если бы ты на ЦРУ вышел, там бы и десятку не пожалели. А может быть, и больше. Это как торговаться.

— Ну почему? — взвыл Принц. — Почему я не знал! Мать твою за ногу. Корячишься тут за гроши. Встречу Беку с Кудрявым, убью, к чертовой матери.

Агент вздохнул, положил руку ему на плечо и задумчиво изрек:

— Только если эта зараза все-таки щелкнула, деньги никто не заплатит. Да и не нужны они будут.

— Деньги всегда нужны, — возразила Людка и с удовольствием смяла стодолларовую банкноту в кармане своего замызганного халата. Она-то знала толк в деньгах.

— Поверьте мне, глупые вы люди! — Агент покачал головой в такт своим невеселым мыслям. — Бывают ситуации, когда деньги становятся мусором.

Генерал ФСБ с немужественной фамилией Авоськин с недоверием покосился на подтянутого молодца — подполковника Стрельникова. Лицо его тут же искривила невольная гримаса злой зависти. Стрельников же и бровью не повел. Он с увлечением тыкал указкой в карту Подмосковья, браво докладывая:

— Все три машины выехали из Москвы и углубились в лес.

Ни районов, ни направлений дорог Стрельников не назвал, памятуя о том, что из этого кабинета каждый чих становится достоянием десятков чужих ушей. У него тут даже собственный микрофончик имелся, да в таком месте, где его никто не догадается искать. Нужно же знать, что на уме у начальства. А теперь, учитывая сложившееся положение, совершенно недопустимо дать знать конкурентам из других отделов ФСБ, да еще и из контрразведки, какие проблемы решаются здесь и сейчас. Иначе опередят, вырвут задание — и прости прощай повышение вместе с прибавкой к жалованью. Нет, дел у ФСБ хватает, да и у контрразведки тоже, но это, которое сейчас свалилось на голову, Стрельников почитал за шанс, преподнесенный судьбой на блюдечке с голубой каемочкой. Похоже, и Авоськин думал точно так же.

— Зачем им понадобилось углубляться в леса? — прохрипел начальник, пытаясь возвратить на лицо достоинство.

— Мы как раз сейчас это выясняем.

— Та-ак, — протянул генерал, лихорадочно придумывая какое-нибудь умное продолжение, но в голову, как назло, ничего не приходило.

— Думаю, местных подключать пока не стоит? — плюнув на субординацию, которая не позволяла мешать начальнику думать, встрял Стрельников.

Авоськин вздохнул:

— Рано. Не нужно привлекать внимание. Операция все-таки секретная. А ну как разнесут по всему белу свету?! — Он покосился на урну, которая стояла несколько криво.

Стрельников догадывался, чей там «жучок», потому усмехнулся. Ничего-то они не узнают. Вслух он сказал:

— Агент 0014 докладывал, что к делу подключился некий Френк.

— Кто такой? — живо отреагировал Авоськин.

— Репер. Подсел в машину в лесу.

— А он-то с какого боку?

— Выясняем. У него же отец… ну, вы меня понимаете, — он многозначительно поднял глаза к потолку.

Генерал хлопнул себя по коленям и воскликнул:

— Господи Иисусе! Неужели тот самый? Но я не думаю, чтобы отец ему позволил…

— Когда такие дела творятся, и детей не жалеют, — на сей раз горестно вздохнул Стрельников. — А потом, вы же сами говорили, что преступность сейчас молодеет и меняет пол. Так, кажется?

Он еле заметно усмехнулся. Однако это обидное действие не укрылось от пытливого взгляда генерала.

— А что у него с полом? — багровея от бессильной злобы, поинтересовался он, стараясь придать голосу безразличие.

— Да пока все в порядке. Как был бесполым, так и остался. Что еще можно ожидать от… — Тут он осекся, поняв, что допустил грубейшую ошибку. Ведь до конца так и не удалось выяснить, все ли «жучки» в кабинете выявлены. А ну как не обнаружили именно тот, который донесет обидные слова отцу о сыне.

Авоськин обрадовался смущению подтянутого подчиненного и тут же радостно посуровел, наконец поняв, чем может зацепить выскочку:

— Давно выходил на связь агент 0014?

Ядовитая стрела попала в самое сердце. Стрельников опустил голову:

— Очень давно, товарищ генерал. Агент 0014 никогда не отходит от правил.

— А говорили, лучший, — разочарованно протянул Авоськин, с удовольствием давя на больную мозоль подчиненного. — Как можно было доверяться какому-то агентишке. С вашим-то опытом.

— Он лучший, — упрямо заявил подполковник.

— Я читал его досье. Это же сценарий для плохой комедии, а не досье. Вы-то сами читали? Он от психоаналитиков не вылезает. У него большие проблемы с самоконтролем. Он планировал сделать пластическую операцию на груди!

— Гм… — Стрельников потер подбородок. — Операция на груди была необходима для выполнения особо важного задания в Колумбии.

Авоськин задумался, пожал плечами:

— Не понимаю, какую пользу может принести двухметровый мужик с женской грудью в колумбийских джунглях?

— Например, обезвредить целый клан наркомафии.

— Все равно не понимаю. — Авоськин брезгливо поморщился. — И зачем мы лезли в колумбийские джунгли, да еще под прикрытием двухметрового мужика с женской грудью? Своих наркодельцов нам не хватает, что ли?

— Дело-то прошлое, — тактично заметил Стрельников. — К тому же грудь у него сейчас нормальная, плоская.

— Двухметровый мужик с плоской женской грудью, — Авоськин покачал головой. — Что может быть отвратительнее…

— Но до этого он прекрасно справлялся с любым порученным заданием. Причем без всякой помощи. Он настоящий профессионал. Либо победит, либо…

— Так, может, уже и… — В это «и» Авоськин вложил смысл целого абзаца.

— Не, — Стрельников покосился на кактус, в иголках которого при должной любознательности можно было углядеть маленькую антенну, — в этом деле, если бы такое произошло, мы бы видели. Отсюда бы видели.

— Что правда, то правда. Так что с агентом?

— Нужно ждать. Этот парень впивается в задание, как бультерьер в жесткую задницу английской домохозяйки. Пока до кости не догрызет, не отцепится. — Стрельников, к великому удовольствию Авоськина, слишком поздно испуганно побледнел.

Сегодня был решительно не его день. Проговориться два раза за полчаса плохо даже для самого никудышного агента, не говоря уже о подполковнике ФСБ. Забыть, что нынешняя внешняя политика направлена на потепление отношений с Великобританией, чей «жучок» торчит между пятой и шестой панелью левой стены, — непростительная оплошность! Нет, явно нервы расшалились! Уж слишком долго нет никаких новостей от проклятого агента 0014.

Стрельников икнул и, повернувшись к щели между пятой и шестой панелью левой стены, сконфуженно добавил:

— Я слышал, как примерно то же самое сказала английская королева о Майкле Курте — лучшем агенте национальной разведки.

Авоськин только хмыкнул. В конце концов, это уже не их дело, как национальная разведслужба Великобритании примется выяснять отношения со своей королевой.

До взрыва осталось 10 часов 51 минута 33 секунды.

— Ну и вонь в этой машине. — Алиса скривилась и дернула за покрытую прошлогодней пылью пластинку ароматизатора, подвешенную к зеркалу заднего вида.

— Не тронь, — сквозь зубы процедила Лина, — это чужое.

— Да ладно тебе, — отмахнулась сестра и с хозяйской уверенностью открыла «бардачок».

Машину подбросило на кочке. Из «бардачка» на колени Алисы вылетела ополовиненная бутылка рома Баккарди и стопка пластиковых стаканов.

— Неплохо живут, — проворчала она, запихивая бутылку обратно в «бардачок». — Возят в машинах хорошие спиртные напитки, не то что некоторые — трупы прячут в багажниках.

— О господи! — Лина вздохнула. — Знаешь, мне кажется, что мы с тобой как по волшебству вылетели из собственной жизни.

— Как это?

— Да черт его знает, как. Еще вчера в это время я на полном серьезе решала, как лучше убить время: сходить в кино или посмотреть телепередачу. А сегодня я еду в угнанной машине, пытаясь убежать черт знает от кого. Наверное, от себя в первую очередь. Я пытаюсь выпутаться из спирали, понимая, что это совершенно дурацкая затея, потому как есть всего два выхода: тюрьма и смерть.