В баню

Глава IV. Гордость лесозаготовки!

Каска не был высок и не имел какой-то особенной бороды.

Он был просто — гном.

Совершеннейшим гномом, чья жизнь проходила ровно по графику рабочих смен… которому, волей или неволей, молился каждый, наклонившийся к окошку в бухгалтерии.

Под лозунгом «МЫ ВСЁ РАСПИЛИМ!» гномы с оттяжкой шли на лес.

Принцип жизни для Каски был очевиден: больше брёвен оттащишь — больше заплатят.

А так уж оно или нет — это дело четвёртое.

Сказать по совести, довольно многие уже (и довольно давно) заметили: пятнадцать брёвен ты отволочишь или десять — не платят всегда одинаково.

Но Каска не унывал.

И со всем усердьем, на какое только был способен гном, отдавался нелюбимому занятью!

Из-за этого, должно быть, он почти совершенно никогда не моргал.

И засыпал всякий раз, как только становилось понятно: «сплава не будет»

Чаще стоя.

А впрочем, всё это относилось лишь к буднему дню.

Сегодня же был праздник!

«ВЫХОДНОЙ»!

И речь должна идти совсем иначе.

Поражённый этим необычайным обстоятельством, выспавшись, Каска с неуверенностью переминался с ноги на ногу.

Искал постоянно диким взглядом свой багор и всё собирался — броситься в воду!

Вслед за уплывающим бревном!

Одна деталь.

Ни воды, ни багра… ни бревна в обозримой перспективе леса видно не было. Это сбивало.

Звенящий, но не прогнувшийся под тяжёлой пятою холодного воздуха гимн вчерашней молодёжи «мы гранит, мы сланец» хрипел уставшим басом над чахлой сиренью.

Пень подобрался. Распахнул спецовку пошире.

Некоторое время он раздумывал, не следует ли спрятать лыжи. Скажем за «вот эту» ёлку. Мысль была на редкость соблазнительна… но как гном опытный, как знающий житель Леса… Пенька удержался.

«Утащут».

— Здоров! — Оригинальный окрик заставил Каску застыть. — А раньше пели «камень не согнёшь»!

Зубами Пень стянул нежно-розовую рукавицу.

Битым носом он насвистал мотив.

Поблёскивая парой круглых, совершенно остекленевших глаз, Каска глянул на протянутую ладонь. Словно она бревно.

И бревно это СРОЧНО надо схватить! Тащить, пока никакой другой… Никакой другой дурак не сделал это первым.

— А!.. Да.

Рукавиц у Каски не было (он их заранее спрятал), а потому гном сразу, просто — пожал.

И сжал, само собою, что было силы.

— **ять!.. Неплохой денёк!

Гномы напряглись.

Свистя битым носом, Пень незаметно (за усами) поджал губы. Он Никак не мог уступить молодому поколению!

«Ку-ку! — с воодушевлением пропел зимний лес. — Ку-ку!»

Наконец, каждый из них решил, что одержал заслуженную победу.

И атланты разошлись.

Улыбаясь, Каска про себя уже решал вопрос: как уже послезавтра станет держать багор левой рукой.

Пень, как гном поживший, уже научился топор привязывать к кисти.

Смена будет сдана!

— У-у! ***ять! — повторил он не известный науке, но до крайности распространённый дефект гномьей речи. (Проявлялся обычно, при встрече двух бород).

Каска… заметно изменился… со вчера.

По случаю «нечего делать» Берёзка подравняла мужу бороду, так что пакли его внезапно начали отдалённо напоминать что-то приличное.

«И уже седеет, — отметил Пень не без досады. — А я?.. Я ведь на четыре века старше!.. Надо будет глянуть как-нибудь».

Пальцы вновь стали гнуться. И гномы очень живо встали на лыжню.

Лопатку скребло… но Пень налегал на палки, что бог дал сил! Получалось это скверно.

Но главное — куда как лучше, чем у Каски!

Где-то на четверть корпуса.

Молодой в лесу совершенно растерялся.

И смотрел не мигая на каждую сосну.

Удивлялся: как это она стоит!..

И сучья есть?

… Тащить же будет неудобно!

Отвлекаясь, смотря на это «невиданное чудо» как на диковинку, Каска в летних спортивных штанах, в огромной шапке, что лезла на глаза, всё прикидывал: как будет тащить.

Это было большим подспорьем.

Дорога становилась всё круче… а Пень, признаться, уже начал уставать.

Будто что-то сжало в районе желудка.

И жар бросило в щёки.

Он вспотел.

— И-э-эх!

Пыхтя не хуже тролля, кролем выгребая из сугроба, огненно красный Каска словно увидел впереди бревно. Лыжная палка затрещала!

— Полун-дра! — гордо и уверенно возопил Пенька.

Лыжи сошлись крестом. Они сцепились, но нестись аллюром это, по счастью, не мешало!

«Я первый», — выдохнул Пень, добежав до какого-то, условного дерева.

Добежав до следующего, Каска решил точно так же.

Он вонзил-таки в ствол палку!

Сломал!

Но получил удовольствие.

Дальше дело для старого гнома пошло куда как легче.

Используя оставшуюся лыжную наподобие весла, сосредоточившись и подобравшись, Каска, подобно эльфу-байдарочнику, загребал позади то слева, а то справа.

Осиротевшая, палка натужно скрипела.

Пень с облегчением выдохнул.

Ряд сизых стволов подошёл к концу. И впереди показалась цель похода — чёрный дым на фоне белой шапки «Пика».