В главной роли — любовь

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Натали распахнула глаза, когда сильные мужские руки прижали ее к груди. Знакомый запах, ласковое касание губ, мягкий тембр голоса заставили все ее существо трепетать от желания. Тревис.

Она приникла к нему и улыбнулась.

— Малышка уже заснула?

— Да, — его губы коснулись чувствительного местечка за ухом. — И теперь я собираюсь позаботиться о ее матери.

Теплое дыхание Тревиса приятно щекотало кожу, и по телу Натали побежали мурашки.

— Да? И каким же образом?

Тревис откинулся назад и обжег Натали взглядом, заставляя ее затаить дыхание.

— Я собираюсь любить тебя до тех пор, пока наши тела опять не станут одним целым, — Тревис запечатлел на ее губах поцелуй, от которого Натали едва не лишилась чувств. — Ты уснешь и проснешься в моих объятиях, а потом я буду любить тебя снова и снова.

— Мне нравится твое предложение, — Натали пальчиком рисовала круги на его широкой груди.

— Думаю, практика тебе понравится еще больше, — многообещающе улыбнулся Тревис.

Страстный поцелуй согрел душу Натали, воззвал к жизни каждую клеточку ее тела. Она затаила дыхание, стараясь не упустить ни мгновения из этой дивной ночи.

Когда Тревис прижался к ней бедрами, давая понять, насколько велико его желание, страсть проснулась в Натали подобно цветку, открывающему свои нежные лепестки под ласковым весенним солнцем. Целуя тело женщины, в то же время он словно касался и ее души. И — о чудо! — старые раны затягивались под бальзамом нежных ласк, не оставляя и следа от прежних обид, переживаний и горя.

Тревис провел пальцем по отвороту халата и спустился в восхитительную ложбинку между грудями. Натали не успела заметить, как он развязал пояс, но в следующий момент ткань сползла вниз, открывая его распаленному взору всю красоту ее обнаженного тела. Молодая женщина не сопротивлялась. Все ее существо требовало ласк и поцелуев.

— Твоя кожа словно шелк, — Тревис медленно провел пальцем по дерзко вздымающемуся холмику груди.

Когда он достиг вершины, Натали словно пронзил электрический разряд. Она закусила губу, чтобы сдержать рвавшийся стон.

— Не сдерживайся, милая, — прошептал Тревис. — Я хочу знать, хочу слышать, что доставляю тебе наслаждение.

Он наклонился и коснулся набухшего бутона губами. От этой ласки Натали показалось, что по венам побежали потоки раскаленной лавы, а низ живота сладко заныл. Тревис дразнил и теребил ее соски, и она больше не могла сдерживать стон наслаждения.

— Так-то лучше, милая, — едва слышно пробормотал он. — Теперь я знаю, что ты чувствуешь.

Если бы голос повиновался ей, Натали ответила бы, что чувствует, как внутри нее бушует пламя. Но язык больше не подчинялся женщине, и с губ ее слетали лишь сладострастные стоны.

Поцелуи спускались все ниже. Натали замерла, когда чувственное исследование переместилось ниже пупка.

— Тревис…

— Все хорошо, Натали, — он поднял голову, и их взгляды встретились. — Я хочу, чтобы сегодня ты испытала неземное наслаждение. Ты готова к этому, милая?

Как она могла отказаться, когда Тревис смотрел с такой страстью, с таким желанием?

— Да.

Когда его губы достигли конечной цели путешествия, сердце Натали едва не вырвалось из груди.

Тревис почувствовал, как Натали задрожала в его руках, услышал, как она шепчет его имя. Ее тело изгибалось от каждого прикосновения.

Не прекращая ласкать самые потаенные уголки ее тела, Тревис накрыл рукой упругую грудь. Ему нравилось ощущать нежный бархат ее кожи и упругую плоть набухших сосков.

Натали вцепилась ему в плечи, ее тело напряглось до предела.

— Тревис, пожалуйста!

— Подожди, милая, — Тревис залюбовался, как раскраснелись от страсти щеки Натали.

Она распахнула бездонные фиалковые глаза, горящие желанием, и он стиснул зубы, стараясь сдержать себя.

— Ты восхитительна, милая.

— Я… больше не могу… ждать, — хриплый от страсти голос Натали заставил его сердце бешено колотиться в груди. — Люби меня.

Он поцеловал изящную шею и пульсирующую голубую жилку.

— Я этим и занимаюсь, милая.

— Нет, не так. Возьми меня. Пожалуйста!

Тревис не спеша провел ладонью по округлости бедра, перебрался к темным завиткам и коснулся разгоряченного лона.

— Я хочу, чтобы эта ночь стала незабываемой…

Ответом послужил стон, вырвавшийся из самых глубин ее души. Затем Натали остановила на нем затуманенный взгляд.

— Ты сводишь меня с ума, Тревис.

Улыбнувшись, он начал было говорить, как он любит ее, как хочет, чтобы они были вместе каждую ночь до конца жизни, но остановился. Если объясниться в любви вот так, в момент близости, Натали может решить, что он признался под влиянием момента, что им двигали не чувства, а страсть. А у нее не должно возникнуть ни малейших сомнений в его искренности.

Руки Натали скользнули вниз по его бедрам, и Тревис почувствовал, как здравый смысл покидает его.

— Подожди, милая, — слова давались ему с трудом. — Я обожаю твои ласки, но сейчас не самый лучший момент…

— Тогда люби меня!

Тревис дотянулся до небольшого пакетика, предусмотрительно положенного на тумбочку. Одним движением он расправил резиновое колечко и пригвоздил Натали к постели.

Не в силах передать словами, насколько она дорога ему, Тревис позволил своему телу рассказать, что он чувствует. Он двигался очень медленно, сцепив зубы и напоминая себе, что Натали занимается любовью всего второй раз после родов и следует быть осторожным.

Однако она придерживалась другого мнения на этот счет. Обвив руками его шею и обхватив бедра стройными ногами, молодая женщина поощряла двигаться быстрее и глубже.

Тревис едва не захлебнулся от нахлынувших чувств. Когда ему наконец удалось перевести дыхание, он улыбнулся Натали.

— Посмотри на меня, милая.

В ее взгляде было столько желания, что Тревис откинул прочь всякую осторожность. Он постепенно наращивал темп, врываясь внутрь с неукротимой яростью. И вскоре ее тело выгнулось навстречу, как тетива тугого лука.

Словно сквозь туман, Тревис наблюдал, как шторм страсти накрывал его возлюбленную. Его имя нежным стоном слетало с губ Натали. Не в силах справиться с охватившим ее наслаждением, она вцепилась в плечи Тревиса и увлекла за собой в водоворот.

Оглушительная волна блаженства захватила все его тело. И, устав сопротивляться, он позволил потоку унести себя к вершинам экстаза…

Когда через минуту Тревис нашел в себе силы открыть глаза, он лег на бок и улыбнулся женщине, которую любил каждой клеточкой своего существа.

— Как ты, милая?

— Великолепно, — ее глаза светились нежностью, от которой у Тревиса перехватило дыхание.

— Ты самая красивая, самая удивительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, — Тревис подтвердил свои слова поцелуем. — И я собираюсь потратить остаток ночи, чтобы доказать это.

— Думаю, тебе удастся.

Тревис почувствовал быстро нарастающее возбуждение и прижался к Натали, предоставляя ей первое доказательство. Желание загорелось в глубине ее потрясающих глаз.

— Мне все удается, милая.

— Я не сомневаюсь, — озорная улыбка осветила лицо Натали.

— На это и рассчитано, — Тревис взял в плен ее губы.

И до утра оба погрузились в волнующий мир удовольствий.

— Босс, думаю, вы должны посмотреть на это, — в дверях конюшни появился Билли.

Тревис оторвался от осмотра Сладкой Малышки. Кобыла должна была ожеребиться, но почему-то процесс затягивался. Если ничего не произойдет в течение следующего часа, придется звонить ветеринару.

— Думаю уже недолго, крошка, — Тревис потрепал лошадь по шее. Затем он вышел из загона и запер за собой дверь. — Что ты нашел?

— Не я, — покачал головой Билли. — Хуан. Думаем, это имеет отношение к тому, что случилось той ночью.

Тревис последовал за парнишкой. С тех пор как на ранчо вторгся неизвестный, прошло три дня. В ту ночь и на следующий день Тревис и Райан обшарили каждый сантиметр, но ничего не обнаружили. Следовательно, нападавший возвращался в прошедшие два дня.

— Что скажете на это, босс? — спросил Хуан, когда Тревис и Билли приблизились к нему.

В двадцати метрах от конюшни была сильно примята трава, а неподалеку валялся окурок сигары. Зная, каких строгих взглядов на курение придерживаются матери парнишек, Тревис даже не потрудился спросить, не принадлежал ли окурок Билли или Хуану.

— Вы здесь что-нибудь трогали? — Тревис потянулся к висящему на поясе телефону.

Хуан отрицательно покачал головой.

— Нет, мы подумали, что вы и мистер Эванс захотите взглянуть на это.

— Верно, — Тревис набрал номер полиции Ройала. Ожидая ответа, он ткнул пальцем в сторону конюшни. — Билли, останься с Малышкой, пока Хуан вызовет ветеринара. Нам понадобится его помощь.

Помощники направились в конюшню, а Тревиса соединили с начальником отдела. Он вкратце обрисовал случившееся и получил заверение, что эксперт выедет на ранчо с минуты на минуту. Полицейские рассчитывали получить образец ДНК, чтобы идентифицировать личность. Если, конечно, парень засветился раньше и оставил образец ДНК в компьютерной базе.

Тревис беззвучно выругался. Круг замкнулся. Если парень никогда не имел дела с полицией, то анализ ничего не даст. Если же компьютер установит личность нападавшего, час от часу не легче. В полицейской базе хранятся образцы ДНК только особо опасных преступников.

— Босс, у нас, кажется, большие неприятности, — позвал его Билли.

Господи, что там еще стряслось?

— Похоже, кто-то перерезал телефонный провод, — пояснил Билли, едва Тревис приблизился.

Кипя от бешенства, он направился за помощником к месту, где телефонный кабель выходил на поверхность. Так и есть! Провод был перерезан в нескольких местах.

— Когда вы в последний раз разговаривали по телефону?

— Вчера вечером около девяти, — Билли густо покраснел. — Я знаю, что не должен был, сэр, ведь я здесь на работе и все такое… Но Хуан убедил меня позвонить Эли Хендрикс и пригласить ее в субботу на свидание.

— Значит, провод перерезали после девяти, — кивнул Тревис.

— Да, сэр, — Билли преданно смотрел в глаза начальнику.

Решив, что все равно ничего не сможет сделать до прибытия полиции, Тревис снова вытащил сотовый телефон. Нужно вызвать ветеринара. Он с досадой посмотрел на мигающую батарею и раздраженно сунул бесполезную трубку в карман.

— Пойду в дом и вызову ветеринара.

— Э-э-э, босс?

— Что, Билли?

— Я сожалею, что звонил Эли во время работы.

Глядя на его расстроенное лицо, Тревис сменил гнев на милость и усмехнулся.

— И что она ответила?

— Сказала, что пойдет, но лучше мне найти пару для ее подружки Меган.

— И ты нашел?

Билли кивнул и облегченно вздохнул.

— Оказывается, Меган нравится Хуану, да и она к нему неравнодушна.

Билли повернулся к конюшне, но Тревис поймал его за руку.

— Ничего страшного, если ты пользуешься телефоном в те дни, когда задерживаешься на работе допоздна. Если при этом ты отлично справляешься со своими обязанностями, я не возражаю.

— Спасибо, босс, — веснушчатое лицо Билли расплылось в улыбке. — Вы самый лучший хозяин.

Едва паренек скрылся в конюшне, Тревис направился к дому. Его мысли вернулись к негодяям, посмевшим вторгнуться в его владения. Кто бы это ни был, когда Тревис доберется до них, они пожалеют, что появились на свет!

При виде Натали, хлопочущей у плиты, его настроение заметно улучшилось.

— И что у нас на обед? — Тревис решал не рассказывать ей о новой неприятности.

Улыбка, которой она его наградила, заставила его на мгновение позабыть обо всех невзгодах.

— Не знаю, но Моз уверяет, что вкус ничуть не уступает запаху.

— Моз всегда так говорит, независимо от результата, — Тревис взял со стола трубку.

— Ладно, — обиженно произнес старик. — Однако за те пять лет, которые я для тебя готовлю, ты не разу не поморщился.

— Потому что твоя стряпня бесподобна, — Тревис набрал номер ветеринара. — У меня просто не было причин жаловаться.

— Вот и славно, — примиряюще улыбнулась Натали.

— Я тоже так думаю, — подмигнул Тревис, но тут же переключился на телефонный разговор: — Макинтош, это Тревис Велан. Вы не могли бы приехать на мое ранчо? У меня должна ожеребиться кобыла, но, похоже, будут проблемы. Я боюсь, мы потеряем жеребенка или, что еще хуже, саму кобылу.

За его спиной раздался сдавленный вскрик, сопровождаемый звуком бьющейся посуды. Тревис повернулся и увидел, что Натали побледнела и вся дрожит.

— Мне нужно идти, — коротко бросил он в трубку. — Натали, что случилось? — он подоспел как раз вовремя, чтобы подхватить ее на руки. — Милая, пожалуйста, не молчи!

— Они не умерли, — Натали крепко вцепилась в его рубашку. — Господи, Тревис, он украл их, чтобы продать на черном рынке!