В интересах всех фронтов

Удары по логову фашизма

Прибыв в Казань, мы с большим рвением приступили к изучению самого современного по тому времени тяжелого бомбардировщика ТБ-7, переименованного впоследствии в самолет Пе-8, по имени ведущего авиаконструктора В. М. Петлякова.

Опытный самолет ТБ-7 был пятимоторным. Пятый мотор устанавливался в фюзеляже с целью повысить высотность работы основных двигателей. Это позволило довести практический потолок самолета до 11 000 метров, а на высоте 10 000 метров развивать скорость, недоступную на этих высотах лучшим истребителям Европы.

В воздухе пахло войной, и надо было торопиться с созданием скоростного тяжелого бомбардировщика. В связи с этим ТБ-7 был модифицирован в четырехмоторный вариант, который несколько уступал опытному образцу, и тем не менее его летно-тактические данные производили внушительное впечатление: максимальная скорость на высоте 6000 метров — 440 километров в час, потолок — 9300 метров, дальность полета — до 6000 километров, боевая нагрузка — до 4000 килограммов бомб.

В этой машине был воплощен весь опыт по созданию бомбардировщиков, были использованы последние достижения передовой советской науки. ТБ-7 резко отличался от всех существовавших тогда тяжелых самолетов совершенством своих аэродинамических форм; кроме того, на нем было установлено убирающееся шасси.

После первых боевых полетов на самолетах ТБ-7 выяснилось, что промышленность, учитывая потери, может восполнять этими самолетами только один полк, в связи с чем 433-й авиаполк вскоре был расформирован и личный состав, за небольшим исключением, направлен в части, вооруженные самолетами ДБ-3.

Несколько летчиков, в том числе и я, получили назначение в 746-й авиационный полк дальнего действия, вооруженный самолетами ТБ-7, который начал формироваться в июле 1941 года под номером 412, вступил в войну в августе того же года под номером 432 и с декабря вел боевую работу под номером 746. Такое частое переименование полка объясняется тем, что в ходе формирования нередко происходили и организационно-штатные изменения, что по штабным канонам влекло за собой и изменение номера. Командовал полком с первого дня полковник В. И. Лебедев, до этого проходивший службу в научно-испытательном институте ВВС.

Костяком полка была авиационная эскадрилья, укомплектованная летным и техническим составом, который осваивал перед войной бомбардировщик ТБ-7. Война застала эскадрилью на стадии аэродромных полетов, и теперь предстояло на ее базе в короткие сроки сформировать боевой полк.

На укомплектование прибывали как военные летчики, так и летчики полярной и гражданской авиации с большим опытом полетов в сложных метеорологических условиях Севера и Дальнего Востока. Многим только что были присвоены воинские звания, и они, впервые в жизни облачившись в военную форму, выглядели неуклюжими. Кое-кому из летчиков было за сорок, и нам, представителям молодого поколения авиаторов, казалось, что для них могли бы подобрать другие, менее сложные обязанности. Но этого потребовала война, и вчерашние гражданские пилоты с честью выполнили свой долг перед Родиной.

Штурманы, за малым исключением, были кадровыми командирами, прибывшими в полк после окончания штурманского факультета Военно-воздушной академии и Полтавских курсов усовершенствования штурманов.

Я был назначен штурманом второй эскадрильи, которой командовал подполковник А. А. Курбан, служивший до этого вместе с командиром полка в НИИ ВВС. В его летной биографии было немало ярких страниц. Он, помимо всего прочего, на своем ТБ-3 участвовал в розысках потерпевшего катастрофу при перелете из Москвы в Америку самолета С. А. Леваневского. Многочасовые полеты днем и ночью в суровых условиях Арктики стали для А. А. Курбана, так же как и для всех участников поисковой экспедиции, серьезным испытанием и большой школой. Вторым летчиком в экипаже был старший лейтенант А. П. Чурилин.

Два этих пилота по своим человеческим и профессиональным качествам великолепно дополняли друг друга.

Александр Александрович Курбан был исключительно душевным и чутким человеком. Но, несмотря на мягкость характера, он умел заставить выполнять свои требования и личным примером воодушевить подчиненных на выполнение сложных и ответственных задач. Правда, иногда излишняя доверчивость мешала ему вовремя разглядеть допущенную подчиненными ошибку. Александр Александрович никогда не унывал. Очень любил музыку, неплохо сам играл на пианино, причем играл везде, где только такая возможность представлялась.

Арсения Чурилина в полку звали просто Арсен. В этом смуглом, высоком, стройном человеке, как говорится, за версту можно было угадать кавказца. Арсен обладал большой физической силой, отличной реакцией. Малоразговорчивый, он был очень требователен к себе и подчиненным, к любому делу относился серьезно.

Общим для Александра Александровича и Арсена было то, что оба они были влюблены в свою профессию и мастерски владели боевой машиной. Несмотря на то что Арсен формально являлся вторым летчиком в экипаже, он летал самостоятельно на самолете ТБ-7 днем и ночью.

Вот с какими людьми свела меня судьба. Я узнал, что Курбан и Чурилин участники одного из первых налетов на Берлин в августе 1941 года. Естественно, тогда мы больше всего говорили именно об этом. Мне очень хотелось в деталях знать, как протекал их полет, что они переживали на маршруте, особенно над целью.

…К концу июля фронт отодвинулся далеко в глубь страны. Почти все аэродромы, откуда можно было достигнуть Берлина, оказались занятыми немцами, за исключением двух — на острове Сарема (Эзель) в Балтийском море. Один из этих аэродромов был построен еще перед войной, другой — совсем недавно, оба имели только грунтовые взлетно-посадочные полосы длиной 1100–1200 метров.

Линия фронта довольно быстро продвигалась на Север, вот-вот остров Сарема мог оказаться в тылу у немцев и стать уязвимым не только для авиации, но и для артиллерии. И тем не менее другого выхода не было, можно было потерять последнюю возможность отплатить врагу за налеты на Москву. Это вызывалось и политическими соображениями. Гитлеровцы пытались внушить всему миру, что русская авиация уничтожена на аэродромах в первые же дни войны.

В ночь на 8 августа 13 самолетов 1-го минно-торпедного полка ВВС КБФ во главе с командиром полка полковником Е. Н. Преображенским и штурманом полка капитаном П. И. Хохловым совершили с острова Сарема первый боевой вылет на Берлин. Экипажам предстояло преодолеть до цели и обратно 1760 километров, что со взлетом и посадкой занимало шесть — семь часов полета.

От острова Сарема до южной береговой черты Балтийского моря полет протекал над морем по прямой. Погода была хорошая, облачность 7–8 баллов. После выхода на территорию противника шли также по прямой до Штеттина, а затем взяли курс на Берлин. Над сушей облачность уменьшилась, видимость земных ориентиров улучшилась. Когда на высоте 6000 метров подходили к Берлину, увидели его издалека: город был полностью освещен. Не было ни малейших признаков того, что полет наших бомбардировщиков обнаружен. И только когда начали рваться бомбы с ведущего самолета, городские огни сразу погасли. Началась беспорядочная стрельба зенитной артиллерии, бессистемный поиск наших бомбардировщиков десятками прожекторов.

Выполнив боевую задачу, все экипажи вернулись на свою базу.

На следующий день немецкое радио сообщило, что прошлой ночью английские самолеты бомбили Берлин, что шесть из них сбиты и скоро будут выставлены для всеобщего обозрения. А вечером того же дня командование английских ВВС официально объявило, что ни один английский самолет в прошлую ночь над Берлином не появлялся. Трудно, видимо, было фашистским главарям поверить, что город бомбили советские самолеты, что это была расплата за бомбардировки Москвы и Ленинграда.

В ночь на 9 августа состоялся второй вылет на Берлин. Как и ожидалось, город был затемнен. Все средства ПВО приведены в действие. На высоте полета бомбардировщиков противник создал, казалось, огненную зону, лучи прожекторов слились в сплошное световое поле. Но, несмотря на такое противодействие, все экипажи выполнили боевые задания. Из полета не вернулся только экипаж командира звена старшего лейтенанта И. П. Финягина: при отходе от цели его самолет взорвался в воздухе…

Для наращивания мощи ударов на Сарема прибыли две группы самолетов ДБ-3 дальнебомбардировочной авиации ВВС. Одну группу возглавлял майор В. И. Щелкунов, другую — капитан В. Г. Тихонов.

Сосредоточение большого количества самолетов на острове не могло остаться незамеченным противником. Поэтому заранее были приняты меры к рассредоточению техники, укрытию людей.

10 августа на аэродроме Пушкин, под Ленинградом, произвели посадку шесть самолетов ТБ-7 из дивизии комбрига М. В. Водопьянова. Тут же поступило распоряжение дозаправить самолеты горючим и немедленно приступить к подвеске бомб — по шесть ФАБ-500 на самолет; личный состав вооружить автоматами; на борту иметь боекомплекты патронов, ручные гранаты — из расчета шесть штук на каждого члена экипажа; обеспечить экипажи однодневным бортовым пайком и неприкосновенным запасом продовольствия.

Всем было ясно, что предстоит выполнить важное боевое задание.

И вот на аэродром прибыл командующий ВВС генерал П. Ф. Жигарев. Он отдал приказ нанести удар по Берлину. Вылет по готовности, но не позднее 20 часов 50 минут.

Первой взлетела группа из трех самолетов во главе с Водопьяновым (второй летчик Э. Пусэп, штурман А. Штепенко). В 20 часов 50 минут взлетел А. Курбан (второй летчик А. Чурилин, штурман Г. Молчанов), за ним — его ведомые командиры кораблей Перегудов и М. Угрюмое. Не делая традиционного круга над аэродромом, сразу же пошли на ИПМ (исходный пункт маршрута) Лужская Губа, от нее — к острову Хиума (Даго).

Когда взяли курс на остров Рюгеп, на самолете Перегудова отказал мотор. Бомбы экипажу пришлось сбросить в море. Уже у Штеттина от экипажа Водопьянова на КП поступило донесение о том, что самолет также поврежден: идет на цель на трех моторах.

И все же удар по Берлину был нанесен. Всего до 4 сентября 1941 года советские летчики произвели на фашистское логово десять налетов. По военным объектам Берлина было сброшено несколько сот крупнокалиберных фугасных бомб.

Весь мир узнал о подвиге наших летчиков. Вот что писали об этом парижские газеты: «Налеты застали немцев врасплох, для налетов были использованы новейшие советские самолеты, качество которых вызывает восхищение у всех авиационных специалистов».

Лондонское агентство Ассошиэйтед Пресс передавало: «Берлинцы, которых в свое время уверяли в том, что их городу не грозит опасность воздушного нападения, теперь знают, что столица уязвима для налетов как английской, так и советской авиации. Это весьма важный психологический фактор, который окажет большое влияние на моральное состояние немцев».

Родина высоко оценила мужество и мастерство своих крылатых сыновей. Указом Президиума Верховного Совета СССР десяти авиаторам было присвоено звание Героя Советского Союза. Из них пять морских летчиков — полковник Е. Н. Преображенский, капитаны В. А. Гречишников, А. Я. Ефремов, М. Н. Плоткин, П. И. Хохлов и пять авиаторов дальнебомбардировочной авиации — майоры В. И. Щелкунов и В. И. Малыгин, капитаны В. Г. Тихонов и Н. В. Крюков, лейтенант В. И. Лахонин.

Большая группа участников налетов на Берлин была удостоена орденов Ленина, Красного Знамени, и среди них теперь уже летчики нашей эскадрильи Александр Курбан и Арсений Чурилин.