В лучших семействах

10

Прошло три недели.

Сначала, в первую ночь, я ожидал, что весточка от Вульфа придёт вот-вот, ну через какой-то час. Потом я начал ждать её весь следующий день. По мере того, как ползли дни, все во мне кипело, и я уже ждал каждую неделю. Когда минул май, а за ним и изрядный кусок июня, и, если верить календарю и зною, лето стояло в самом разгаре, я уже уверился, что не дождусь её никогда.

Но сперва давайте покончим с апрелем. Делу Рэкхем была уготовлена судьба тех удивительных преступлений, которые так и не завершались тем, чтобы кому бы то ни было предъявили обвинение в предумышленном убийстве. Целую неделю с единодушного согласия материалами об убийстве пестрели передовицы всех газет; затем неделю или дней десять на первой полосе можно было встретить лишь обрывочные упоминания и догадки, после чего газеты опять вернулись к своей обычной галиматье. Ни один репортер не посчитал нужным воспользоваться этим случаем, чтобы объявить новый крестовый поход во имя правосудия, и все шло своим чередом. Не то, чтобы интерес к делу полностью угас — нет, он постоянно подогревался за счёт таких звезд, как Нобби и Геба; даже три месяца спустя и речи не было ни о новом повороте дела, ни о каком-то новом событии, которое бы всколыхнуло общественный интерес. Но, увы, ничего такого не происходило.

Три раза меня вызывали повестками в Уайт-Плейнз, и трижды я мотался туда без малейшей пользы для кого бы то ни было, включая себя самого. Всякий раз я тупо бубнил как попугай, повторяя слово в слово свои собственные показания, а они всякий раз пытались придумать новый способ, как задавать те же самые вопросы. Чтобы хоть как-то размять мои угасающие умственные способности, я попытался было выведать, не поделился ли Кремер своими подозрениями насчёт Арнольда Зека с Арчером и Беном Дайксом, но если и поделился, то, как я и предполагал, держались последние стойко и виду не подавали.

Так что все сведения я черпал исключительно из газет вплоть до того вечера, когда в ресторане «Джейк» наткнулся на сержанта Пэрли Стеббинза и заказал ему омара. От него я узнал две новости, не предназначавшиеся для печати: двух экспертов из ФБР вызывали, чтобы разрешить спор о том, можно ли снять пригодные для опознания отпечатки пальцев с резной серебряной рукоятки ножа, и они проголосовали против; Барри Рэкхема продержали в Уайт-Плейнз целых двадцать часов, пока бушевали страсти по вопросу о том, достаточно ли у полиции оснований для его ареста. И на сей раз аргументы «против» перевесили.

Должен сказать, что за те дни я не слишком переусердствовал. Я решил, что пока не пройдет месяц с момента исчезновения Вульфа, рыть землю и суетиться я не стану; поэтому вплоть до самого девятого мая я наверстывал упущенное, не пропуская ни одного мало-мальски стоящего бейсбольного матча и наслаждаясь другими почти забытыми прелестями личной жизни, о чем, впрочем, умолчу. Кроме того, я помог Фреду Дэркину завершить дело с отравленным письмом, а также расправился с остальными долгами Вульфа — ничего достойного изложения, — прокатился на Лонг-Айленд, чтобы проведать Теодора и орхидеи в их новых хоромах, и ещё поставил одну из машин, новый «седан», на прикол в гараж за ненадобностью.

Однажды, когда я сидел в ресторане «Рустерман» у Марко Вукчича, он, подписывая очередные чеки и счета за телефон, электричество и моё жалованье, поинтересовался состоянием наших финансовых дел. Я сказал, что на нашем счету в банке чуть больше двадцати девяти тысяч, или, точнее, — девятнадцати, поскольку десять тысяч задатка от миссис Рэкхем я рассматривал как нечто эфемерное.

— А можешь принести мне завтра чек на пять тысяч? Выписанный на получение наличными.

— Запросто. Но, поскольку я бухгалтер, то должен знать, на какую статью его отнести?

— Ну… скажем, на текущие расходы.

— Поскольку я также лицо, которому придётся отвечать на расспросы ищейки из налогового управления — какого рода расходы?

— Допустим… на дорожные.

— Чьи, откуда и куда?

Марко поперхнулся и выдавил странный звук иностранного происхождения, явно означавший нетерпение.

— Послушай, Арчи, мне выдана генеральная доверенность безо всяких условий и ограничений. Принеси мне, пожалуйста, чек на пять тысяч долларов в удобное для тебя время, но не мешкай. Я решил украсть эти деньги у моего старого друга, Ниро Вульфа, чтобы потратить их на молоденьких девушек, а может, на оливковое масло, кто знает.

Так что, сказав, что за все прошедшие недели и месяцы я не получил от Ниро Вульфа совсем никакой весточки, я слегка покривил душой, хотя, согласитесь, такую весточку ещё надо было прочитать между строк. Потом одному Богу известно, как далеко и в каком направлении можно уехать на пять тысяч долларов.

В третий день мая, в среду, возвратившись домой после утренней прогулки, я, как всегда, связался с телефонной службой, и выяснил, что звонили три раза, но послание было только одно — позвонить по такому-то номеру в Маунт Киско и спросить невестку миссис Рэкхем Аннабель Фрей. Я взвесил все за и против, сказал себе, что не стоит лезть не в своё дело, но в следующую минуту решил, что, должно быть, оглох, поскольку вдруг обнаружил, что вызвал телефонистку и попросил соединить меня с этим номером. Когда меня соединили, я назвался, прождал минуту, и вдруг в моё ухо ворвался голос миссис Фрей. По крайней мере, голос так назвался, а сам я его ни за что не узнал бы. Уж больно устало и потерянно он звучал.

— Вы на себя не похожи, — сообщил я ей.

— Вы правы, — признала она. — Кажется, миллион лет прошел с тех пор, как вы приезжали к нам и мы наблюдали за методами работы популярного сыщика. Вы так и не нашли, кто отравил собаку?

— Нет, но не казните меня за это. Впрочем, вы, наверное, слышали, что история с собакой была лишь выдумкой для отвода глаз?

— Да, конечно. Ниро Вульф ещё не вернулся?

— Нет.

— А всеми делами в его отсутствие ведаете вы?

— Я бы не сказал, что всеми. Но я здесь.

— Мне нужно с вами встретиться.

— Извините за настойчивость, но вы имеете в виду — по делу?

— Да. — Молчание, потом её голос чуть оживился. — Я хочу, чтобы вы приехали сюда и переговорили с нами. Я не могу и не допущу, чтобы так продолжалось дальше. В глазах людей, что смотрят на меня, я вижу немой вопрос — не я ли убила свою свекровь? По меньшей мере, я читаю это в некоторых взглядах, и потому иногда мне кажется, что так думают все. Прошел почти месяц, а полиция только… впрочем, вы и сами читаете газеты. Она завещала мне усадьбу и кучу денег, так что я хотела бы нанять Ниро Вульфа. Вы должны знать, где он.

— Извините. Не знаю.

— Тогда я хочу нанять вас. Вы же хороший сыщик, да?

— Зависит от вкуса. Сам я считаю себя одним из лучших, но прошу сделать скидку на мою необъективность.

— Вы можете приехать сегодня вечером?

— Нет, сегодня никак не могу. — Мой мозг лихорадочно заработал, впервые, кажется, за последние недели. — Послушайте, миссис Фрей, на вашем месте я не стал бы спешить.

— Ничего себе — не спешить! — Она казалась уязвленной. — Уже почти месяц пролетел!

— Верно, именно поэтому ещё несколько дней погоды не сделают. Срочности и в самом деле нет. Давайте поступим так: я тут немного сам поразнюхаю, а потом дам вам знать. Тогда и решите, нанимать меня или нет.

— Я уже решила.

— А я нет. Не хочу брать ваши деньги, если не смогу их честно отработать.

Поскольку решение она приняла ещё до того, как позвонила мне, предложение моё ей не понравилось, но деваться было некуда, и мои условия были в конце концов приняты.

Повесив трубку, я осознал, что уже принял решение. Это случилось как-то незаметно, само собой, пока я с ней беседовал. Терпению моему пришёл конец — не мог я все так же день за днём присматривать за домом без малейшей уверенности, что это не будет продолжаться вечность. Не мог я также, пока получал жалованье как помощник Ниро Вульфа, отплыть на пароходе в Европу, или выставить свою кандидатуру на выборах мэра Нью-Йорка, или купить себе остров и обзавестись гаремом, либо чем-нибудь ещё из запланированного списка; и уж совсем очевидно, что, получая жалованье, я не имел права вмешаться в дело, от которого Вульф бежал неведомо куда.

Тем не менее ничто не мешало мне воспользоваться благодарностью, которую до сих пор, даже давно уже расплатившись, питали к нам некоторые бывшие клиенты, так что я снова уселся за телефон, связался с президентом крупной фирмы по торговле недвижимостью и с удовлетворением убедился, что не переоценил размеры его благодарности. Не успел я изложить причину своих затруднений, как он тут же пообещал разбиться в лепешку, но помочь мне, не откладывая дела в долгий ящик.

В связи с этим остаток дня я провел в поисках подходящего помещения для конторы в центре города. Запросы у меня были самые скромные: комнатенка с электрическим светом, и все; однако отправленный со мной на розыски помощник президента фирмы оказался более требовательным и дважды или трижды с презрением отверг предложения, на которые я уже было согласился. Наконец на десятом этаже здания по Мэдисон-авеню, в районе сороковых улиц, мы отыскали помещеньице, которое приглянулось нам обоим. Правда, освобождалось оно только на следующий день, но меня это устраивало, поскольку предстояло ещё приобрести мебель и всякую мелочевку. Я подписал договор об аренде с ежемесячным продлением.

Следующие два дня я пытался держать себя в ежовых рукавицах. Прежде я никогда не замечал в себе потаенного желания обзавестись собственной конторой, а тут вдруг мне пришлось выдержать отчаянную борьбу с самим собой, чтобы обуздать порыв отправиться утром в четверг в магазин Макгрудера и пробить в своём бюджете двухтысячедолларовую брешь в обмен на конторское оборудование. Вместо этого я уговорил себя довольствоваться Второй авеню, где приобрел все необходимое за гроши. Решив ничего не вывозить из нашего дома на Тридцать пятой улице, я составил список необходимого примерно из сорока пунктов, от пепельниц до телефонного справочника и, засучив рукава, взялся за дело.

В субботу, ближе к вечеру, я вышел из лифта со свертком под мышкой, пересек вестибюль, приблизился к двери с номером 1019 и остановился полюбоваться вывеской:

АРЧИ ГУДВИН

Частный детектив

Неплохо, совсем неплохо, гордо подумал я, отпирая дверь и входя. Заодно я прикинул, не попросить ли художника приписать ещё снизу «Прием только по предварительной договоренности», чтобы хоть как-то сдержать напор толпы клиентов, но потом решил сэкономить три доллара. Я опустил сверток на стол, распеленал его и воздал должное своим новым бланкам и конвертам. Быть может, шрифт, которым было напечатано моё имя, был чуть-чуть жирноват, но в целом все смотрелось весьма и весьма недурно. Расчехлив новенький «Ундервуд», который обошелся мне в 62 доллара 75 центов, я вставил чистый бланк и напечатал:

Уважаемая миссис Фрей!

Если Вы ещё не передумали после нашего разговора в среду, то я готов приехать к Вам и обсудить дела, при условии Вашего согласия на то, что действовать я буду от своего собственного имени. Адрес моего нового офиса и номер телефона указаны выше. Если желаете, чтобы я приехал, позвоните или напишите.

Искренне Ваш

А.Г., с.п.

Я перечитал и подписал письмо. Я был доволен — тон был вполне деловой, оформление безупречное, особенно смотрелись инициалы перед подписью, где «с.п.» означало «собственной персоной». Моё изобретение. Перед уходом я убрал канцелярские принадлежности в выдвижной ящик и навёл лоск, готовясь к наплыву посетителей в понедельник утром; письмо я по дороге опустил в почтовый ящик. Так я поступил вместо того, чтобы позвонить ей, по трем причинам: в случае, если она передумала, то может просто не отвечать на письмо; на уик-энд я уже назначил свидание, сугубо личное, и, наконец, я выписал себе чек на жалованье в последний раз на эту неделю. По пути домой я свернул на Пятьдесят четвертую улицу, чтобы доложить Марко Вукчичу о своих достижениях, поскольку решил, что он вправе знать первым.

Марко не только выказал, но и всячески, как только мог, подчеркивал своё неодобрение. Но я сказал:

— Собственный опыт подсказывает мне, что штаны быстрее протираешь, когда ерзаешь, сидя на месте, нежели когда носишься как угорелый. Рассудок же подсказывает, что перед тем как начать загнивать, нужно дождаться смерти. Я был бы очень признателен, если в следующий раз, когда будете писать Вульфу или звонить, вы это передадите.

— Ты прекрасно знаешь, Арчи, что…

— Вовсе не прекрасно. Отлично!

— Ты знаешь, что я ничего не говорил такого, из чего ты мог сделать вывод, что я пишу или звоню ему.

— Вам и не надо было говорить. Я понимаю, что это не ваша вина, но мне-то что прикажете делать? Дайте мне знать, как найдете покупателя на дом, и я съеду.

Он пытался спорить, но я ушёл.

Я не питал иллюзий относительно того, что и в самом деле порвал с прошлым, поскольку ещё не перевез свою кровать, но рассуждал я так: ведь имеет же право на комнату смотритель, который не получает жалованья; к тому же Фриц по-прежнему приходил ночевать на привычное место, и мы с ним скидывались, чтобы покупать продукты на завтрак, так что я не хотел обижать ни его, ни свой желудок, обрывая все это.

Теперь мне, пожалуй, самое время объяснить, что я имею в виду, когда произношу слово «контора»… Или лучше вот как: я буду говорить «контора», подразумевая кабинет Ниро Вульфа, а своё новое помещение на Мэдисон-авеню я буду называть «офис» или «1019». Так вот, прибыв в 1019 в понедельник утром, чуть позже десяти, я позвонил в телефонную службу и выяснил, что мне никто не звонил, потом просмотрел утреннюю почту, которая состояла из одного-единственного конверта со счетом за мытье окон. Покончив с почтой, я напечатал на своих фирменных бланках письма нескольким близким друзьям, а также письмо в муниципалитет, в котором уведомлял о том, что профессиональный детектив переменил адрес. Я сидел и ломал голову над тем, кому ещё написать, когда зазвонил телефон… Впервые за мою новую карьеру.

Я снял трубку и четко отрапортовал:

— Офис Арчи Гудвина.

— Могу я поговорить с мистером Гудвином?

— Я проверю, у себя ли он. А кто его спрашивает?

— Миссис Фрей.

— Да, он у себя. Кстати, это как раз я. Вы получили письмо?

— Да, оно пришло утром. Я не поняла, что вы имели в виду, написав, что будете действовать от своего собственного имени?

— Видно, я плохо объяснил. Я хотел сказать, что выступаю не в роли помощника Ниро Вульфа. Теперь я как бы сам по себе.

— О-о-о… Что ж… вполне понятно, коль скоро вам даже неизвестно, где он. Вы сможете приехать сегодня вечером?

— В Берчвейл?

— Да.

— В какое время?

— Скажем, в восемь тридцать.

— Хорошо, буду.

Да, такого парня никому не переплюнуть, подумал я, повесив трубку — с первого же звонка в новый офис подцепить клиента, только что унаследовавшего роскошное загородное поместье, да ещё и миллион монет впридачу! Потом, опасаясь, что если и дальше дела пойдут столь же блестяще, то меня сметет поток клиентов, я запер дверь 1019 до конца дня и направился в магазин «Сулка» купить новый галстук.