В львиной шкуре

Глава 1. "Трофеи"

Крючком из стальной проволоки Иван Сомов вскрыл один из джипов, отключил "кричащую" сигнализацию, найдя под приборной доской кнопку "Валет" и расположился в салоне. Умению вскрывать автомобили, не ковыряясь в замке и не разбивая стекла, он научился ещё во время своей трудовой деятельности автослесарем. Способ на удивление простой, как три копейки, но много ли среди нас автослесарей? Да и среди них тоже не все такие подкованные.

Включив автомагнитолу и, не поймав привычно радиоэфир, Иван чертыхнулся, вспомнив, где он теперь находится. Но, недолго думая, принялся искать диск или флешку с музыкальными записями. Подняв крышку подлокотника, Иван восторженно присвистнул. Под крышкой находились: початая бутылка коньяка, две стопки из нержавейки и почти целая шоколадка.

— Это я удачно попал! — процитировал Сомов кого-то из киногероев.

Взяв бутылку в руки и внимательно разглядев этикетку, Иван довольно хмыкнул и поставил сосуд с обольстительной жидкостью обратно, а сам продолжил поиски. В бардачке он обнаружил искомое, а в придачу кобуру с пистолетом ПМ.

— Это я действительно удачно попал! — воскликнул Сомов и тут же с опаской поглядел по сторонам.

Но на территории подземной парковки кроме него никого не было. Вытащив из кобуры пистолет, Иван вынул из него обойму и пересчитал патроны…

— … восемь, все на месте, — произнёс он деловито.

После чего снял оружие с предохранителя, оттянул назад затвор, поставил его на затворную задержку и осмотрел патронник.

— Ага, в стволе всё чисто, — констатировал Иван и вернул затвор на место, потом скользнул взглядом по кобуре. — Опа! Запасные обоймы!

На ремнях наплечной кобуры был небольшой чехольчик, где хранились две запасные обоймы.

— Интересно, что за жук ездит на этом танке? — сам у себя спросил Сомов. — Хотя… Теперь этот ЖУК — Я!

Не убирая довольной улыбки с лица, Иван надел на себя наплечную кобуру и вложил в неё пистолет, предварительно поставив его на предохранитель. С другой стороны засунул в чехольчик запасные обоймы. После этого облачился в снятую форменную куртку охранника ТСК, чтобы скрыть своё вооружение. Потом счастливый обладатель "трофейного" оружия вставил диск в магнитолу и приступил к дегустации коньяка. А из динамиков вырвалась танцевальная латинская композиция. Видать хозяин джипа, теперь уже бывший хозяин, явно не был любителем шансона…

Шли вторые сутки пребывания горстки людей на побережье Южной Африки, попавшим сюда непонятно каким образом. Так же загадкой оставался век, в котором они очутились. Весь предыдущий день люди занимались обустройством на новом месте и разведкой местности. С крыши ТСК в бинокли рассмотрели племя аборигенов и их маленькие домики. Расстояние до поселения составляло не более двух километров. Густые заросли рощи, в центр которой телепортировался ТСК, пока скрывали пришельцев от местного населения. Но по всем прикидкам такая ситуация в самое ближайшее время могла кардинально измениться.

Глафира Окунько к утру второго дня немного оклемалась, но ходила с каким-то потерянным видом. К тому же она постоянно носила с собой свою сумочку и не желала с ней расставаться. Видя, что женщина стала более-менее адекватна, контроль над ней заметно снизили. У всех хватало дел и без этого…

… когда Сомов почти допил коньяк, обнаруженный им в баре подлокотника, его опьянённый мозг посетила мысль, что неплохо было бы проинспектировать багажник автомобиля. Чем он охотно и занялся. Багажник оказался наполовину забит полиэтиленовыми упаковками, в которых находились баллоны с пивом объёмом 1,5 литра. Тут же лежали удочка со спиннингом и сумка на металлической раме, оборудованная колёсиками. Такую сумку часто используют пожилые люди и дачники для перемещения тяжёлых для их комплекции и возраста грузов. Ещё Иван нашёл переносную газовую плитку, рыбные консервы и тушёнку с гречневой кашей, чипсы, орешки и много других мелочей, которыми часто забит багажник автомобиля. Но самое главное — это динамитная шашка, спрятанная в пластмассовый тубус, пристроенный в углу багажника. При виде динамита в душе Сомова заиграл вальс Мендельсона…

— Иван, — вдруг услышал он за спиной чей-то голос, и резко обернулся.

— Глафира? — слегка испугано спросил охранник и подозрительно поглядел по сторонам. — Ты что тут делаешь?

— Иван, мне к внучке надо, — как-то жалобно попросила Окунько.

— К внучке, говоришь… — испуг на лице Сомова сменился загадочной улыбкой.

Глава 2. Деловые будни

Бурков сидел в кабинете Черныша и докладывал о ревизии магазина "Рыболов-охотник".

— Шестьдесят единиц огнестрельного оружия имеется в нашем распоряжении. И где-то по двести снаряжённых патронов к каждому стволу. Одних патронов больше, других меньше. В ящичках есть запас гильз, дроби, капсул, дымный и бездымный порох, закрутки для патронов…

— Нарезного оружия много?

— Тульских "Берёзок" калибром 5,6 мм. — 10 штук. Ижевских "Тигров" и "Сайгаков" 7,62 мм, тоже по 10 штук. Везде, кстати, легко устанавливаются оптические прицелы. Остальное всё — гладкоствол. Итальянские "Беретты" 5 штук, американские "Ремингтоны" 5 штук и ижевские МРки различных видов.

— Неплохо, — улыбнулся Черныш, — можно даже и повоевать.

— Можно, — согласился Бурков, — тем-более пять бронежилетов 2-ого класса имеется.

— Что за бронники?

— Визит-М.

— Хм, нормальная вещь! От холодного оружия и звериных когтей точно защитит. Вроде даже пулю от ПМ держит. Что ещё есть?

— Есть пятнадцать капканов на разного зверя. Всевозможные охотничьи ножи 200 штук. Есть травматика, 20 пистолетов. Про пневматику мы ещё вчера говорили… Сегодня её подсчитали… Вышло по десятку пистолетов и ружей. Только не пойму, зачем травматика и пневматика в охотничьем магазине?

— Для товарооборота и прибыли… Зайдёт какой-нибудь паренёк поглядеть на дорогие ружья, но ни лицензии, ни денег на их приобретение — нет, а душа рвётся к оружию, вот и покупают эти игрушки. Девушки же часто баллончики со слезоточивым газом берут.

— Ты прав! Таких баллончиков 10 упаковок нашли, в каждой по 20 штук. Как раз женщинам и раздадим.

— И против кого они их будут применять? — усмехнулся Черныш.

— Против обезьян. Эти нахальные твари лазят везде и мало чего боятся. Может парочку подстрелить и повесить на всеобщее обозрение, чтобы другие остерегались и держались подальше?

— Посмотрим… Что ещё?

— Не поверишь! Даже электрошокеры есть, а ещё три арбалета и два лука. Остаётся только Робин Гуда найти для них, — засмеялся Бурков.

— Скорее всего, самим придётся учиться, — невесело усмехнулся Черныш, и спросил, — всё?

— Это, Павел Андреевич, удочки и спиннинги, и вообще всю рыболовную атрибутику я считать не стал. Там столько всего… Но сам понимаешь, не до них сейчас. Плюс ещё куча разной одежды и обуви для охоты и рыбалки… Хотели через компьютер узнать весь ассортимент, не вышло — пароль стоит, а хакеров среди нас нет.

— Понятно. А более ценные вещи есть?

— А то! Два алюминиевых катера "Finval" и семь резиновых лодок разной вместимости, плюс 8 моторов. Вроде как на берегу океана теперь живём, так что вещи нужные. Но без горючки, сам понимаешь…

— Да, без нефти мы, как без рук. На парковке двести четыре автомобиля стоят, оттуда всё слить придётся. Но много ли там наберём? Думаю, в сумме выйдет не больше пяти тысяч литров топлива всех видов.

— А что Дундич говорит, есть тут нефть?

— Практически нет. Так, небольшие участки встречаются. Но это же нужно разведку местности проводить. А нам для начала "Олимп" надо обезопасить. Деревья для постройки необходимо рубить, только боюсь, шумом внимание аборигенов привлечём. Как они отреагируют, хрен его знает! С войны новую жизнь начинать как-то не хочется. Сначала бы дружеский контакт наладить…

— Согласен, — кивнул головой Бурков. — Кстати, все аккумуляторы с машин надо снять! А то сядут быстро, там же везде сигнализация жрёт зарядку.

— Точно! Этим сейчас как раз и займись вместе с Красновым. А я, с твоего разрешения, посплю чуток. Вторые сутки практически без сна… До сих пор во всё случившееся поверить не могу.

— Никто, Павел, не может… Но расслабляться нельзя! Ладно, давай, отдыхай, — сказал Бурков и вышел из кабинета.

Но, похоже, выспаться Павлу, в ближайшее время, было не суждено.

— Нашли, Павел Андреевич, нашли! — завалился к Чернышу в комнату довольный Краснов-младший.

— Кузьма, что нашли?

— В одном хозяйственном магазинчике два генератора нашли, которые работают от щепы. Там ещё есть бензиновые, газовые и дизельные генераторы и запчасти к ним…

— А эти, которые от щепы работают, насколько мощные?

— Для зарядки батареек и небольшого освещения хватит. Они рассчитаны на скромные сельские домики…

— Ясно. А что с нашим генератором? На сколько топлива хватит?

— Отключать его периодически нужно, а то через три-четыре дня запасы дизельного топлива полностью закончатся. Он за первые 12 часов 535 литров горючки сожрал. Это весь его топливный бак. А мы даже не знали, что попали неизвестно куда, зазря тратили ценное топливо. И вообще, всё ненужное надо выключать. Оставить лишь холодильники и лампочки в самых необходимых местах. Меньше потребления энергии, меньше расход…

— С этим-то понятно, — перебил его Черныш, — а горючего сколько осталось?

— Осталось-то… — задумался Кузьма. — Как в топливном баке всё закончилось, мы из цистерны закачали столько же, потом ещё раз столько же… В запасной цистерне было 8000 литров… Сейчас там примерно 7000 литров. И где-то 100 литров осталось в дизеле-генераторе. Вот.

— Хорошо. Вы там продумайте вопрос с отключением и включением. Составьте график работы генератора.

— Понял, — ответил Кузьма и убежал.

Только-только Павел прилёг на диван, как зашипела рация.

— Шеф! Шеф!

— Руслан, что случилось? — тут же узнал подчинённого Черныш.

— Сомов и Окунько у аборигенов!

— Как??? — Павел соскочил с дивана и побежал на крышу.

Глава 3. Первый контакт

— Кастет, гляди! Чё за фигня? — и Руслан указал другу на двух людей вышедших из рощи и спускающихся к жилищам аборигенов.

— Ёпте! Это же Сомов с Глафирой Валерьевной, — воскликнул Башлыков, разглядывая в бинокль идущую парочку. — Какого хрена они туда попёрлись? Сомов ещё какую-то сумку за собой тащит… Вызывай Черныша срочно!

Между тем Окунько и Сомов подошли к жилищам аборигенов настолько близко, что их заметили и окружили со всех сторон. Окружившие Ивана и Глафиру Валерьевну люди были невысокого роста, имели бронзовый цвет кожи и короткие кучерявые волосы чёрного цвета. Лица большинства взрослых покрывали глубокие морщины. Одежда аборигенов в основном состояла из набедренных повязок. У женщин вдобавок к этому на бёдрах были своеобразные юбки из грубо выделанной кожи и отдалённо напоминали пляжные парео, носимые девушками XXI века. Дети все бегали абсолютно голыми. Плечи некоторых мужчин покрывали накидки из шкур. В руках многие держали луки со стрелами, дротики или копья. Все внимательно наблюдали за неизвестно откуда взявшейся парочкой.

— Привет, гуманоиды! — весело поздоровался Иван, подняв правую ладонь вверх, — а мы к вам! Гостей принимаете?

— Ой, внученька! — вдруг сказала Окунько, счастливо улыбнувшись, и присела на корточки. — Ну, иди, ко мне, иди, — поманила она одну из девочек, которая с любопытством выглядывала из-за спины молодой девушки. Скорее всего, это была её мать.

Девочка вопросительно посмотрела на маму, потом снова на непонятную женщину, одетую в яркую накидку, снова на маму, которая никак не реагировала на её вопросительные взгляды и, решившись, подошла к зовущей её женщине.

— Вот же моя умница! А гляди, что у меня для тебя есть… — с этими словами Окунько вынула из сумочки розовую футболку и ловко надела её на девочку. На лицевой стороне футболки был изображён забавный белокурый амур с крылышками и луком, из которого он целился стрелой куда-то вбок.

Девочка застыла от изумления и только с восторгом разглядывала одетую на неё яркую футболку, а потом повернулась в сторону своей мамы. Удивлённый шёпот пробежал по толпе собравшихся аборигенов.

— Ну что, гуманоиды, знакомиться будем? — громко повторил Иван и открыл сумку, которую прикатил с собой.

Достав из неё баллон с пивом, он открутил крышку, выпустил пену и смачно отхлебнул, после чего протянул пластмассовую ёмкость какому-то мужчине, одетому побогаче остальных и сжимающему в руке копьё с железным наконечником. Как потом оказалось, это был вождь. Мужчина издал гортанный звук, чем-то похожий на заикание, шагнул вперёд и, взяв из рук Ивана баллон, сделал несколько глотков…

— … ну, что там? — спросил Черныш у Руслана, который наблюдал в бинокль за тем, что твориться в поселении аборигенов.

— Слышь, шеф, ты не знаешь, Сомов раньше случайно дирижёром не работал?

— Не знаю. А что?

— Руками машет, как дирижёр…

— Может на помощь зовёт? — напрягся Павел.

— Больше похоже на то, что он аборигенам какую-то байку рассказывает… О! Зовёт всех куда-то…

— Блин! Если он приведёт их сюда, то я его точно грохну! — зло сплюнул Черныш.

— Нет, шеф, не сюда. Он их к морю повёл.

— Какое море? Здесь океан. Атлантический. А левее километров на сто пятьдесят уже Индийский… Запомни! — автоматически повторил Павел услышанную от Дундича лекцию.

"Бу-бух!!!" — через несколько минут донесло эхо, а Руслан увидел в бинокль столб поднявшейся воды недалеко от берега.

— Чё за херня?! — воскликнул Черныш и, вырвав у Шамова из рук бинокль, стал пристально вглядываться в сторону берега.

— Этот придурок что-то взорвал… — обескуражено ответил Шамов.

— Вернётся, я ему все яйца поотрываю! Террорист недоделанный!

— Шеф, его аборигены там ещё не убили? — спросил Руслан, оставшись без бинокля.

— Нее… Ржёт-стоит и руками им машет. Зовёт к себе…

— Мужики, что там случилось? — это прибежал уходивший к другому краю крыши Башлыков.

— Слышь, Кастет, у нас в оружейке ничего взрывающегося не было? Сомов ничего оттуда не брал? — спросил Руслан.

— Нет, он туда даже не заходил, — удивился Константин. — А что случилось-то?

— Сомов в воду что-то бросил, а потом взрыв…

— Ничего себе! — изумился Башлыков и поднёс бинокль к глазам.

А тем временем Иван достал из воды оглушённую рыбину и показал её испугавшимся взрыва аборигенам.

— Собирайте, пока чайки не растащили! — кричал он, улыбаясь, и тыкал пальцем на плавающую кверху брюхом рыбу.

Вскоре несколько аборигенов сообразили, чего от них хотят и зашли в воду. Тем временем Глафира Валерьевна достала из сумки влажные салфетки и обтёрла личико девочки, которое было покрыто слоем глины, затем намазала его детским кремом. Остальные дети и женщины собрались вокруг и внимательно наблюдали за её действиями. Численность племени не превышала двухсот человек. Если внимательно приглядеться, то среди аборигенов угадывалась чёткая иерархия. Это было видно и по одежде, и по носимым украшениям, и по поведению. Любопытство, вызванное появлением неизвестных, скоро сменилось необходимостью выполнять первостепенные дела. Судя по большому количеству скотины пасшейся неподалёку, племя вело кочевой или полукочевой образ жизни. Рядом с Иваном остались девять мужчин во главе с вождём, которого звали Ньянкао. Остальные занялись своими непосредственными обязанностями. Оглушённую рыбу выловили и отдали женщинам, которые принялись её чистить и готовить. А Сомов тем временем продолжал угощать взятым из джипа пивом своих новых знакомых и, пьяно тыча себя в грудь, показывал после на небо, давая понять, откуда он. Когда привезённые Иваном шесть баллонов с пивом опустели, а его новоиспечённые "друзья", впервые хлебнув неизвестного напитка, откровенно закосели, а некоторые даже уснули, он взял Глафиру Валерьевну за руку и увёл её обратно в ТСК. Пьяным и блаженным везёт. Не смотря на обилие в этих местах хищных животных и ядовитых гадов, до своих современников они добрались без происшествий.

Глава 4. Дипломат

Черныш не знал как себя вести и что делать. Во-первых: Сомов нарушил приказ и покинул свой пост без разрешения. Во-вторых: без согласования со всеми отправился к аборигенам. Дундич предупреждал, что племена здесь очень воинственные, и поход Сомова к местным жителям мог закончиться трагедией. В-третьих: раньше времени открыл факт их присутствия здесь. Здание ТСК ещё нуждалось в укреплении, и было практически беззащитно перед нападением. В военное время Сомова бы, наверное, расстреляли. Но во время войны за спиной любого командира стоит целая страна и возможность своевременно пополнить людским ресурсом понёсшую потери армию. А как быть здесь? Как его наказывать? Их и так жалкая горстка людей, и потеря даже одного очень чувствительна. Но и оставлять без наказания этот поступок было нельзя. Отсутствие наказания ведёт к разброду и анархии. Благодаря дисциплине небольшие группки людей создавали империи. Эти же империи разваливались, когда появлялась возможность избегать заслуженного наказания.

— Ты чего туда попёрса? — спрашивал Черныш у помятого и мучившегося головной болью Сомова.

Вчера вести разговор с Иваном было бесполезно. Какой разговор может быть с пьяным и уверенным в своей правоте человеком?

— Окунько туда пошла… Мне что ли бросать её одну?

— Почему по рации никого не вызвал и не предупредил? Мы бы её вернули!

— Ага, как же! Вернёшь её… Заладила: "У меня внучка там, у меня внучка там!" И вправду, какую-то девочку внучкой назвала, и весь вечер с ней возилась… Я и увёл её оттуда только потому, что сказал, типа "внучке" нужно отдыхать, а навестить её можно будет завтра. Может теперь перестанет думать о самоубийстве…

— Иван, ты считаешь, что поступил верно?! — легкомыслие Сомова злило Черныша. — Ты откуда взял спиртное и взрывчатку? Ты понимаешь, что в случае конфликта мы бы пострадали все?!

— Ты ужаса-то не нагоняй! Нормальные там люди, я с ними выпил, пообщался…

— Пообщался он! Повторяю, откуда ты взял спиртное и взрывчатку?

— Было у меня… Я после дежурства собирался пойти на рыбалку, — врал Иван.

— Куда на рыбалку? — не сразу понял Черныш.

— На Волгу, куда же ещё? — продолжал врать Сомов, источник своих находок он открывать не хотел.

— И где твои удочки? Что-то я не видел, чтобы ты на работу с удочками пришёл.

— Удочки друг должен был взять. А я решил в случае плохого клёва — динамитом…

— Ну, и дебил же ты! За браконьерство ведь могли посадить!

Сомов только пожал плечами и поморщился — побаливала голова. Черныш же стоял напротив и осуждающе смотрел на него. Вдруг Павла посетила авантюрная, но не лишённая логики мысль, что он даже позволил себе улыбнуться.

— Короче, Иван, слушай и запоминай… Раз у тебя на поприще дипломатии такие успехи, то ею и будешь заниматься. И первая твоя задача состоит в том, чтобы породниться с местным вождём.

— Как породниться?! — опешил Сомов.

— Женись на его дочке или сестре! Сам же говорил, что втирал аборигеном байку о том, якобы мы с неба спустились… Думаю, они не откажут "посланнику небес".

— Ты что — серьёзно?!

— А ты как хотел? Раз вызвался налаживать контакт с местным населением, то и флаг тебе в руки!

— Никуда я не вызывался…

— Всё, Иван, поздно пить боржоми, когда почки отказали! Лучше думай, чем удивишь вождя и добьёшься его расположения. Если сейчас откажешься, сделаешь себе только хуже! Вчера ты нарушил приказ и оставил свой пост. Прощать я тебя не намерен. Анархии не потерплю! Выгоню к чёртовой бабушке, и останешься без нашей поддержки!

— Вот же засада! — скривил Иван лицо и потёр ладонями виски — голова болела.

Глава 5. Дипломатия и политика

— Ну-с, господа, — с загадочной усмешкой обратился Павел Андреевич ко всем собравшимся в кафетерии людям, — хочу представить вам нашего дипломата.

После этих слов Черныш обернулся и поманил пальцем Сомова, который стоял за его спиной.

— С сегодняшнего дня, — продолжил Черныш, — Сомов Иван Леонидович официально наделяется полномочиями посла и делает всё от него зависящее, чтобы у нас с аборигенами были мир, любовь и взаимопонимание. А помогать в этом ему будет Глафира Валерьевна Окунько.

Собравшиеся в кафетерии мужчины и женщины, а сейчас, не считая одного Зубова, который дежурил на крыше, здесь присутствовали все, назовём их "залётные", смотрели на Ивана, не скрывая своих улыбок. Про его вчерашние похождения не слышал, наверное, только глухой. Но таковых, к счастью, не было.

— А чтобы у нас с аборигенами действительно была любовь, — продолжал говорить Павел Андреевич, — а так же в качестве наказания за самовольный уход со своего поста, Иван Леонидович Сомов обязан в шестимесячный срок породниться с вождём местного племени. В противном случае, — и тут лицо Черныша сделалось предельно серьёзным, — я своей властью лишу данного дезертира права пользоваться нашей поддержкой и закрою ему допуск в ТСК. Нам здесь анархия не нужна! Кто "за", прошу голосовать.

Все единогласно проголосовали "за". Не сказать, чтобы собравшиеся желали Ивану плохого, не считая Шавката и трёх его земляков, но принятое Павлом Андреевичем решение одобряли, в тайне надеясь, что у Сомова, и у Окунько тоже, всё получится. Если честно, то поведением Глафиры Валерьевны многие были шокированы, ей удалось пообщаться с дикими людьми и расстаться с ними по-хорошему…

— Друзья! — тут внимание всех привлёк Дундич, — в свете новых обстоятельств я хочу пересмотреть некоторые наши планы на ближайшее время.

— Что за планы, Марк Захарович? — отреагировал Шамов.

— Так, как Иван раскрыл наше инкогнито, то вести себя чересчур скромно, нам резона нет. Так?

— Наверное… И что?

— Мы живём сейчас на пол горе между берегом океана и Столовой горой. Слева и справа от нас примерно на таком же расстоянии тоже — горы. Получается, что мы находимся в середине, так называемой подковы, образованной из этих горных возвышенностей…

— Говорите яснее, Марк Захарович, — перебил его Шамов.

— Одну минуточку, — потряс Дундич указательным пальцем перед собой и продолжил, — я всю ночь думал над тем, что нам здесь в первую очередь будет необходимо и как этого достичь. Так вот, первое: пусть Иван договорится с местным вождём, чтобы все земли от низа рощи и до гор, так сказать этот полукруг, стали нашими. Как я понял из наблюдений, племя ведёт кочевой образ жизни, гоняя туда-сюда скот, и лес им по большому счёту без надобности.

— Точно! — поддержал Дундича Башлыков, — а нам этот лес очень пригодится! Во-первых: это дрова, а во-вторых: раз живём практически на берегу океана, то свою яхту иметь надо! А из чего её делать, как не из леса?

— Кастет, ты что, серьёзно решил яхту построить? — Руслан удивлённо смотрел на друга.

— А чё? Если поможешь, то почему бы и — нет? Всю жизнь мечтал о своей яхте, а денег только на подержанный мотоцикл хватало, хоть и хороший…

— Молодые люди, подождите со своими яхтами и мотоциклами, — перебил их Дундич, — в первую очередь нам эти земли нужны под посадки. Там, где пасётся скот, территорию никто не отдаст, а эти — очень даже может быть… Думаю, Иван найдёт нужные слова для вождя, а для убедительности подкрепит их подарками… Если данная площадь окажется в нашем распоряжении, то это составит где-то триста гектаров!

Дундич обвёл всех собравшихся торжественным взглядом, но лица у многих выражали ожидание.

— Звучит впечатляюще, Марк Захарович, но можно поконкретней? — попросил Бурков.

— Артём Николаевич, чтобы каждый получил в год нужное количество хлеба и не чувствовал в нём недостатка, нам только под него требуется засеять не менее двух гектаров земли. Если говорить словами садоводов — это двести соток.

— Откуда мы столько зерна возьмём?! — возмутилась Леве, которой, как заядлому садоводу, поручили заниматься агрономией. — В "О`кее" пшеницы для проращивания наберётся от силы килограммов пятьдесят, рожь тоже где-то в таком же количестве, да и овса с ячменём не больше. Рис вообще весь рафинированный, зёрен для посадки нет! Гречку поискать надо, но ядрица вся идёт обжаренная, и найти ту, которая прорастёт, думаю, будет трудновато. В основном я пока нашла в магазине "Дачница" семена овощей и цветов. Есть картошка, ну, ещё из фруктов можно косточки понабирать… Тут тепло, думаю, цитрусовые и им подобные хорошо будут расти, плюс арбузы, дыни, виноград, яблони, груши тоже… Но и то, не всё сразу даёт урожай! Чтобы яблонька выросла, сколько лет должно пройти?

— Антонина Григорьевна, я согласен с вами. Первые урожаи пойдут только для увеличения семенного фонда, и придётся ждать, когда вырастут деревья. Сейчас же разговор о земле и, ещё, о лесе… Нашу рощу и примыкающие к ней лесные участки желательно беречь, но и без пахотных угодий себя оставлять нельзя. Поэтому предлагаю следующее… Так как всякого камня в данной местности более чем достаточно, то ТСК укреплять не лесом, а камнем. Следующее, нам в самом ближайшем будущем понадобятся мастерские, в которых бы имелась возможность работать и с железом и с деревом. Для того же сельского хозяйства необходимо сконструировать что-то похожее на трактора, землю же чем-то пахать надо, правильно? Поэтому все эти работы внутри ТСК крайне нежелательны. Шум, мусор, неприятные запахи… Я вообще предлагаю "Олимп" сделать, так сказать дворцом, предназначенным только для проживания и хранения всех наших "богатств". Обустроить здесь помещения для отдыха и кабинеты, где каждый, в зависимости от рода своей деятельности, будет вести записи, и содержать архивы.

— Согласен с тобой, Марк Захарович, — сказал Черныш, — кабинеты и комнаты для отдыха нужно обустроить для каждого.

— А можно одну комнату на двоих? — сказала Божко, — мы с Таней хотим вместе жить…

— И мне с дочерью одного помещения хватит, — поддержала её Журавлёва.

— И нам тоже отдельные хоромы ни к чему, вдвоём веселей! — высказался Шамов, имея в виду себя и Башлыкова.

— Я не против, — ответил Черныш. — Только не нужно по всему ТСК устраивать себе спальни. Предлагаю разместить их на втором этаже на одном конкретном участке, но так, чтобы не ущемлять комфортное пространство каждого. Пусть здесь у нас будут и спортзал, и комнаты отдыха, и столовая, и комнатные умывальники… Только воду придётся самим носить с улицы и выносить обратно.

— Павел Андреевич, — снова взял слово Дундич, — я как раз хотел поговорить про баню, прачечную и туалет, которые необходимо возвести недалеко от ТСК… Как вы знаете, мы вчера нашли ручей, примерно в метр шириной. Во-первых: его в некоторых местах нужно обязательно расширить и углубить. Во-вторых: отвести от ручья трубы, чтобы вода в них попадала самотёком, и по наклонной поступала для наших нужд. И в третьих: придётся выкопать достаточно глубокие ямы, куда бы использованная вода стекала и там отстаивалась. Про экологию надо задумываться заранее.

— Согласен! — поддержал Дундича Бурков.

— Давайте тогда составим план первоочередных дел и возможные способы их выполнения, — сказал Черныш.

Все собравшиеся занялись планированием, попутно делая заметки на будущее. Спорили, доказывали, шутили… Неизвестно, кто сказал первый, но это тут же подхватили и принялись дружно повторять… Теперь новое место жительства, занесённых в Южную Африку людей, стало называться Черныши. А что, очень даже логично, Африка и Черныши — вполне себе синонимы.

Раскрыв своё инкогнито, черныши решили вести себя более уверенно. Через динамики стали включать музыку, которая играла достаточно громко, зазвенели циркулярки и завыли бензопилы, изъятые из магазинов. Всё это как минимум позволяло отпугивать от ТСК диких зверей.

Охотники, посланные вождём на разведку, рассказали ему о громадной хижине из блестящего камня, стоящей посреди рощи. Оттуда постоянно неслись загадочные звуки, а ночью горел необычный свет, словно это звёзды спустились с небес. Как тут не поверить в посланников богов?

— Кааву, — обратился вождь к шаману, — что ты можешь сказать о людях, спустившихся к нам с небес?

— Ньянкао, ты видел вчера сам, как белый человек заставил Большую Воду поделиться с нами рыбой. Он показал, что силён, но не хочет войны, а хочет дружбы. Напиток, который он принёс с собой, навевает приятные мысли и изгоняет злобу. Пришедшая с ним женщина смотрела с любовью на наших детей, а твоей племяннице подарила одежду, где изображён младенец с луком и крыльями.

— И что это означает?

— Думаю, это знак охотника. Таким образом, она пожелала, чтобы у твоей племянницы, когда наступит время ей стать женщиной, родились мальчики с духом орла.

— Это, конечно, всё хорошо, — подумав некоторое время, продолжил вождь, — но у них нет животных, а их дом прячется в лесу.

— Ты бы хотел, чтобы он занял место на нашем пастбище? — слегка удивился шаман. — Ньянкао, боги мудрее нас, и они поместили этот большой дом в стороне не случайно. Там он нам не мешает. Ты помнишь, как однажды отвалился кусок горы и перекрыл дорогу нашему стаду? Разве это было хорошо?

— Ты прав, Кааву… Но у них нет своего стада!

— Ньянкао, зато стада есть у твоих врагов, — улыбнувшись, ответил шаман.

Иван и Глафира Валерьевна теперь каждодневно стали приходить в селение. Местные быстро к ним привыкли. Сомов при помощи жестов, мимики и рисунков налаживал более доверительные отношения с вождём. Ему же он объяснил странное поведение Окунько… По его легенде получалось, что внучка Глафиры улетела с небес на землю и вселилась в душу этой маленькой девочки, которую звали Квао. Не желая расставаться с внучкой, Окунько попросила у богов разрешение спуститься на землю вслед за ней. Боги, видя такую любовь, отпустили её, но не одну. С ней вместе отправили её дом, самого главного воина, советников, помощниц и солдат. Теперь племя вождя Ньянкао избранно богами. Ссылаясь на это, Иван показывал вождю, что им нужно породниться и указывал на одну из его дочерей. Хитрый вождь не спешил породниться с посланниками богов. Главным богатством в племени считалось, как ни странно, не железное оружие или какие-либо украшения, главное богатство составляли домашние животные: быки, коровы, овцы и козы. За невесту требовался калым именно скотиной. А где её взять? Только украсть или отобрать у соседнего племени. Засада, однако! Нужно было что-то придумать… Зато Иван легко договорился с вождём о том, чтобы все земли от рощи и до гор отошли им — посланцам богов, и на этой территории они вольны делать всё, что считают необходимым. Данный договор по меркам XXI века обошёлся чернышам в сущие копейки. Теперь главный абориген носил на поясе кожаные ножны с охотничьим ножом "Беркут", а его голову украсило весьма симпатичное сомбреро, взятое Сомовым в одном из магазинов. Сам Иван носил тёмно-синюю форму охранника и белоснежную пижонистую кепку из лёгкого материала, чтобы беречь голову от солнца. Температура окружающей среды в это время года колебалась от 24-ёх до 30-ти градусов тепла днём и 15-ть — 18-ть ночью.

Не считая скрываемого от всех пистолета, Иван стал ходить с карабином "Тигр" и ножом. В отличие от вождя у него в ножнах затаилась другая "птица", но не менее хищная — "Ястреб" с длиной клинка 26 сантиметров. Путь через рощу не выглядел безопасным, и требовалось бдить как за себя, так и за Окунько. Черныш же вообще хотел прорубить просеку, и сделать удобную дорогу от "Олимпа" до селения и до берега океана, откуда в ближайшее время понадобиться возить песок и камень. А пока Павел Андреевич велел Ивану сфотографировать всех местных жителей и составить на каждого небольшое досье. Кроме этого посоветовал активно заняться разучиванием языка аборигенов.

Местные детишки очень полюбили Глафиру Валерьевну, так как она постоянно приносила для них какое-нибудь угощение: чуть-чуть сахарка, чуть-чуть сладких конфеток… Всё это женщина брала в магазине. Павел Андреевич попросил девушек, чтобы они не препятствовали ей, а просто оставляли на видном месте понемногу. Кроме сладостей Окунько ещё приносила с собой крем. Избыток всевозможных тюбиков пылился на полках и в ближайшие годы заканчиваться не собирался, если только испортиться из-за срока давности. Глафира Валерьевна мазала им детей и женщин, считая, что крем лучше, чем глина и навоз, которыми местное население активно пользовалось. И по её поведению нельзя было сказать, что она повредилась рассудком. А ещё хитрец Дундич подсунул ей азбуку, и женщина стала учить Клаву, как теперь Глафира Валерьевна называла девочку, читать. Вместе с Клавой и остальные детишки невольно увлеклись этим занятием и с удовольствием повторяли новые слова. Тем более книжка с картинками вызывала у всех любопытство и восхищение. Отношение же к Клаве среди всего племени изменилось, её стали почитать как избранную.

Тем временем мужчины потихоньку превращали "Олимп" в крепость, окна и витрины аккуратно разбирали, а образовавшиеся проёмы закладывали камнем. Необходимые для воздухообмена отверстия перекрывали прочными решётками. Для выхода из здания наружу оставили всего три прохода. Первый оборудовали на месте бывшего центрального входа. Его оснастили широкой двойной металлической дверью, снятой в одном из помещений ТСК. Такая дверь давала возможность заносить и выносить крупногабаритные предметы. Войдя в неё, человек попадал в глухой каменный тамбур, размеры которого составляли три метра в высоту, три в ширину и пять в длину. Попасть из него вовнутрь ТСК можно было только через дверь, аналогичную первой, но смещённую от входа правее. Второй проход — это маленькая железная дверь запасного выхода. Через неё шёл самый близкий путь к туалету, бане и прачечной. Их построили в первую очередь. Ворота, ведущие в подземную парковку, стали третьим проходом, через который планировалось в случае надобности выезжать на автомобилях. Их укрепили железными листами. Возводить защитные стены вокруг ТСК пока не стали, зато на крыше всегда дежурил один человек. К тому же Иван за печатку из нержавейки, на которой был изображён орёл, и пару упаковок "Доширака" приобрёл трёх щенят у местного охотника. Теперь Бурков готовил из них верных сторожей, а Сомов учил аборигенов готовить лапшу, которую периодически брал с собой в селение.

Пока мужчины занимались охраной и строительством, женщины вялили, сушили и солили продукты, которые могли испортиться в ближайшее время. В "О`кее" в аквариумах плавали живые карпы и осётры. Их решили пока не кушать, а попробовать разводить, выкопав для каждого вида по отдельному бассейну. В общем, работа кипела, а Черныш, помня о проступке Ивана, периодически напоминал ему о женитьбе. Хитрец Сомов, желая, чтобы Павел Андреевич быстрее от него отвязался, решил повлиять на ситуацию через тех, кто на его взгляд пользовался в племени наибольшим уважением. Обнаружив на парковке кошку с пятью котятами, он подарил этих необычных пушистиков им, пытаясь при помощи жестов рассказать о невероятной пользе данного зверька. За что и поплатился. Не ясно, какой вывод из его рассказа сделали аборигены, но Ивана пригласили(!) на охоту. Такое доверие обязывала ко многому, так как статус охотника был одним из высших в племени.

Когда Сомов понял, что в качестве добычи выбран царь зверей, то порядком струхнул. Конечно, карабин давал ощущение защищённости, но во льва ещё требовалось попасть! Зачем понадобилось охотиться именно на него, Ивану популярно разъяснили. Ночью хищник напал на стадо и убил молодого телёнка. За это нужно было отомстить. Аборигены к домашним животным относились вообще очень бережно. Не смотря на большое количество скотины, в пищу она практически не употреблялась. Если в племени хотели мяса, то шли на охоту или рыбалку. В основном же кушали продукты, полученные из молока, и селение по праву могло бы называться Дояркино.

Итак, устраивать облаву на льва пошли самые знатные охотники племени и Иван…

Глава 6. Охота

Еле-еле колышутся от слабого ветерка высокие травы и цветы, стрекочут и жужжат неугомонные насекомые и лезут в лицо и уши. Солнце, забравшись на самый зенит, забыв о всяком милосердии, бросает свои горящие лучи во всё, что попадается ему на глаза. Тяжело Ивану идти, непривычно. Кроме солнца, которое словно сошло с ума, ещё местность такая, что того и гляди все ноги переломаешь. Смотрит он с завистью на аборигенов. Те перемещаются ловко, неслышно, не замечая ни солнца сдуревшего, ни рельефа кривого, на котором плодородная почва переплетается с каменистыми выступами, словно картинки в Камасутре. Пить Ивану хочется, а фляжку не взял. Даже мысли о фляжке не было. Но, что это? Вождь поднял вверх левую руку и все моментально замерли. Вот он сделал ещё пару жестов, и охотники разошлись в разные стороны, образовав полукруг. Сомов оказался на левом краю этого полукруга. Метрах в ста от него раскинулось высокое ветвистое дерево. Чтобы к нему подобраться, нужно было сначала спуститься в небольшую ложбинку, а потом подняться наверх. Дерево росло почти у края ложбинки. "В его тени, скорее всего, и дрыхнет лев", — подумал Иван, и посмотрел по сторонам, ища своих "напарников".

— Ниндзя хреновы, — ругнулся он, никого не найдя.

Стоять в ожидании на одном месте тоже не хотелось, вдруг сочтут за трусость? Иван снял с плеча карабин, взял его наизготовку и, пригнувшись, не спеша двинулся вперёд, пристально всматриваясь в пространство вокруг дерева, пытаясь взглядом отыскать льва…

— Ааа!!! Сука! Сука! Сука! — закричал Сомов, уронив на землю карабин и прыгая на одной ноге, сжимая другую руками в районе низа бедра.

Змея, на хвост которой он наступил, быстро уползала в сторону. Вдруг в метрах шести от Ивана раздался жуткий рёв, и мужчина увидел мохнатую голову льва. Взгляд пронзительно жёлтых глаз не предвещал ничего хорошего.

— Что, тварь, тоже сожрать меня хочешь??? — закричал Сомов, поминая змеиный укус и совершенно забыв про оброненный на землю карабин.

Рефлекторно его правая рука нырнула запазуху и выхватила из кобуры пистолет.

"Туфф! Туфф! Туфф!" — успел произвести Иван три выстрела в прыгающего на него зверя, прежде чем потерял сознание…

— Кару, ты зачем порвал одежду человека с Солнца? — спросил вождь одного из охотников.

— Ньянкао, я видел, как его укусила змея, — ответил тот и сделал надрез на бедре Ивана, после чего стал отсасывать оттуда кровь, предварительно пожевав какой-то корешок.

— А ты видел, как он убил льва?

— Да, — ответил охотник, сплюнув очередную порцию крови на землю. — Когда лев вызвал его на бой, он закричал, как слон, вытянул вперёд руку и из неё вырвался огонь и гром.

— Наверное, на Солнце он был слоном. Только они так кричат, когда бросаются на льва, — сказал вождь, покачав головой.

Убитый лев лежал рядом с Иваном. Две пули, из трёх чётко нашли свою цель. Одна попала в глаз, а другая в пасть животному. Зверь в прыжке достал лишь до ступней человека, сбил его с ног, но, не причинил никакого вреда.

Через некоторое время охотник, которого вождь назвал Кару, перестал отсасывать кровь у Ивана из ранки и выплюнул последнюю порцию вместе с пожёванным корешком на землю. После чего достал из висевшего на шее мешочка такой же корешок, и снова принялся его жевать. Когда корешок во рту превратился в кашицу, он аккуратно её извлёк и вложил Ивану под язык.

Очнулся Сомов только на следующее утро. Его слегка знобило, и болела голова.

— Где я так мог набухаться? — простонал Иван, пытаясь припомнить то, что с ним произошло.

Открыв глаза и посмотрев вокруг, он понял, что находится в хижине шамана. Тот сидел рядом с открытыми глазами и не проявлял никаких признаков жизни.

— Эй, мумия, ты слышишь меня? Дай попить…

Но шаман никак не реагировал на его слова. Тогда Ивану пришлось подняться на четвереньки и выползти из домика наружу. Домики были невысокие и имели вид полусферы. Если бы Сомов, имевший рост 180 см, встал полностью, то просто бы пробил головой соломенный потолок.

— Глафира, дай воды! — крикнул он, увидев Окунько, которая играла с детьми в мяч.

Женщина показала детям на Ивана и одна из девочек принесла ему глиняный кувшин.

— А что, воды нет? — обречённо спросил Сомов, глядя в кувшин, в котором белело молоко.

Но девочка уже ушла обратно играть в мяч. Иван тяжело вздохнул и стал пить то, что дали. После молока ему чуть-чуть полегчало. Он поднялся на ноги и обнаружил, что одна штанина у него порвана, а на бедре неприятно зудит надрез.

— Что за фигня? Ничего не помню…

Тут Иван ощупал себя и понял, что пистолета в кобуре нет. Он быстро нагнулся и снова вполз в хижину, бросая взгляды по сторонам. И карабин, и пистолет лежали рядом на небольшом куске кожи. Пистолет был снят с предохранителя. Сомов начал лихорадочно пересчитывать патроны. Недосчитавшись трёх боеприпасов, он вдруг всё вспомнил и покрылся холодным потом. Шаман сидел всё так же, не проявляя каких-либо признаков жизни. Забрав оружие, Иван поспешил покинуть странную хижину. Направляясь к жилищу вождя, он заметил, что все к нему обращаются как-то по-особенному, более уважительно, что ли… Сомов вымучено улыбался в ответ и кивал головой, которая ещё побаливала…

Глава 7. Боевые "слоны"

— … так что теперь я — Слон, — сказал Иван, и новый взрыв смеха наполнил комнату.

Сомов уже час как рассказывал своим современникам, что с ним произошло за последние сутки, утаивая кой-какие детали. В комнате, которую оборудовали для обсуждения насущных вопросов, сейчас находились шесть человек: Черныш, Бурков, Шамов, Башлыков, Гладков и сам рассказчик своих похождений. Остальные занимались делами.

— Вот вы ржёте, а мне ни хрена не смешно! Мало того, что я один раз уже чуть на тот свет не отправился, так вождь теперь не калым требует, он требует отправиться с ним на войну. Придём с победой, тогда и дочь его выйдет за меня замуж. Так что ищите или делайте для меня защитный скафандр! Вы знаете, что отправляясь на охоту, они свои стрелы мажут какой-то фигнёй, которая, попадая в кровь, вызывает паралич? И если не дать противоядия, то всё — хана! А ты Гладков, чем улыбаться, поучился бы у них. Вот скажи, смог бы вылечить меня от укуса змеи?

— Скорее всего — нет, — сразу погрустнел Илья. — От укусов местных змей я противоядия не знаю. Я вообще с данной темой очень мало знаком…

— И это, Павел Андреевич, — повернулся к Чернышу Сомов, — нам всем нужно более тесно общаться с аборигенами, а не только мне с Глафирой.

— Я согласен с тобой, Иван, — ответил Черныш, — только у нас и здесь дел навалом. Было бы ещё человек десять — двадцать… Нам работники нужны. Может, ты кого среди местных завербуешь?

— Не-а, — усмехнулся мужчина, — не выйдет! Они или охотой занимаются или скотину пасут. А то и вовсе часами сидят и тупо глядят перед собой. У тех, кто побогаче, в пастухах младшие братья или рабы, они же и всю грязную работу выполняют. Но раб слушает только своего хозяина и на кого-либо другого спину горбатить не будет. А про баб я вообще молчу… Местные кикиморы мужскую работу не делают вообще!

— Хочешь сказать, чтобы у нас появились работники, нужно воевать? Рабочим может стать только пленник?

— Ну, да, — неохотно согласился Сомов.

— И как далеко соседнее племя, с которым нужно повоевать?

— Я так понял, не совсем соседнее. Скорее — враждебное. Тут поблизости есть ещё два племени. Так они нашему — родственные и против них воевать нельзя. А как далеко… Думаю, километров тридцать отсюда.

— А с чего вдруг Ньянкао решил воевать? И какова численность этого враждебного племени?

— Численность, думаю, не больше нашего. А повод самый обыкновенный — пастбища для скота не поделили.

— Кстати, на счёт скафандров, — влез в разговор Бурков, — у нас есть пять бронежилетов.

— А касок армейских, случайно, нету? — зло спросил Сомов.

— Касок нет, — спокойно ответил Артём Николаевич, — зато наручники есть. И вообще, не плохо бы на территории подземной парковки типа тюрьмы что-нибудь соорудить. Чтобы и от наших женщин подальше и от магазинов.

— Вот Бурков, сразу видно, что ты мент и садист! — ткнул пальцем в его сторону Сомов.

— Это ещё почему? — удивился тот.

— То заставляешь меня бронник в такую жарень надевать, то наручниками и тюрьмой пугаешь…

— Да при чём тут ты??? Я для общей информации это сказал… Нечего всё сразу на себя примерять! Кстати, незачем в бронниках по жаре ходить… Зачем воевать днём, когда с утра, так сказать по прохладе, будет в самый раз? Если пойти впятером, то мы из нашего оружия, да используя оптику минут за пять всех воинов враждебного племени выбить сможем. Главное не лезть на рожон.

— Ох, ты какой кровожадный! Вот так вот легко сможешь в людей стрелять?

— Иван, мы все здесь взрослые люди и куда попали — понимаем! Рано или поздно придётся встать на путь войны, чтобы показать свою силу. Иначе участь рабов нам обеспечена. Ты этого хочешь? А так оно и будет, в стороне отсидеться не получится! Пока у нас ещё есть преимущество, его нужно использовать и развиваться! В противном случае все наши стратегические запасы закончатся и нам каюк! Я вон использую любую возможность, чтобы освежить знания в своей голове, учебники разные читаю… Да и остальные тоже… Руслан и Костя по парусному и корабельному делу штудируют информацию, всё-таки океан вот он, под рукой. Как оно всё в будущем обернётся — неизвестно, но, как говорится: "готовь сани летом, а телегу зимой". Даже пенсионеры за учёбу взялись. Сухов и Зубов тоже учебники листают, и места под будущие мастерские готовят. Дундич, где может, подсказками помогает. В познаниях истории, географии и геологии ему равных нет. Красновы всю электротехнику перелопатили. Женщины по сельскому хозяйству и по тканям информацию обрабатывают. Только одни мы с этой информацией сделать ничего не сможем! Нам люди нужны… Да, для начала рабы! Потом может, кого из местных подтянем, детишек станем обучать. Дай бог и свои появятся. Им знания нужно будет передавать…

— Всё! Хватит давить на меня! И без тебя это понимаю. Завтра скажу вождю, что ещё четверых воинов с собой возьму, — сдался Сомов, которому после прошедшей охоты лишний раз ввязываться в бойню было боязно. — Кто со мной пойдёт?

Вместе с Иваном пред карими очами вождя предстали Черныш, Бурков, Михеев и Шамов. Используя все имеющиеся у него возможности, чтобы, практически не зная языка, донести нужную информацию, Сомов живо и наглядно расписал перед Ньянкао своих спутников. Он очень боялся того, что тот не захочет брать на войну посторонних. Но вышло наоборот. Поверив Слону, жадноватый вождь не стал просить помощи у родственных племён, решив, что с такими "Слонами" его обязательно ждёт победа…

В поход отправились тридцать охотников, и пять мужчин из будущего. Контраст между ними вышел разительным. Если первобытные люди больше походили на мальчиков с пляжа, то черныши претендовали на звание коммандос. Каждый надел на себя камуфляж, бронежилет, разгрузку, высокие берцы. На голове, за неимением армейских касок, были горнолыжные шлемы из магазина "Спорт мастер"… Ну, а что, жить-то хочется, поэтому мандражировал не только Сомов, правда каждый пытался это тщательно скрывать. В качестве боевого оружия решили взять американские "Ремингтоны" и патроны, снаряжённые дробью на кабана. Ею всё-таки стрелять по скоплению людей намного эффективнее, чем выцеливать издалека по одному. Тем более для снайперской стрельбы требовалась специальная подготовка.

Утром второго дня вышли к стойбищу чужаков. Непрошеных гостей оказывается, уже ждали. То ли разведка хорошо работала, то ли ещё что-то, но толпа человек в пятьдесят, потрясая копьями, луками, дротиками, а то и просто камнями, выстроилась в полукилометре от своих жилищ и приготовилась дать отпор. Два враждебных племени остановились в ста метрах друг от друга. Ньянкао вышел вперёд и что-то угрожающе крикнул. Вождь противников, а может шаман, сделал тоже самое.

— Этого крикуна надо гасить в первую очередь, — сказал Бурков, стоящим рядом с ним современникам.

— И помним, — добавил Павел Андреевич, — держимся вместе, стреляем через одного и не распыляемся, кучнее огонь ведём!

— А когда стрелять-то можно будет? — несколько нервно спросил Михеев, адреналин которого уже начал зашкаливать.

— Строго по моей команде, — ответил Черныш, не спуская глаз с вождя противников, который продолжал переругиваться с Ньянкао. — Ждём, когда дикари друг перед дружкой ритуалы исполнят.

— Слышь, шеф, а на хрена нам их ритуалы? — тоже теряя терпение, спросил Руслан. — Может прямо сейчас…

— Далековато стоят. Бить, так наверняка! Как в атаку ломанутся, сразу готовьтесь и ждите моей команды.

За время ругани местный вождь успел оценить количество пришельцев и, видя, что их заметно меньше, повернулся к своим охотникам и что-то крикнул.

— Приготовились! — тут же отреагировал Черныш и прижал приклад ружья к своему плечу, остальные сделали тоже самое.

— Уроды!!! — воскликнул Сомов, так как племя Ньянкао устремилось навстречу неприятелю, перекрыв весь сектор обстрела.

— Живо обходим их справа! — крикнул Черныш. — Держимся вместе!

И группка из пяти мужчин рванула в обход основного племени. Пока они бежали, аборигены шагов за пятьдесят друг от друга начали применять оружие дальнего боя. В небе засвистели стрелы, полетели дротики и камни. Охотники, вооружённые копьями, стремились сблизиться с противником, чтобы скорее нанести ему смертельный удар. Первыми схлестнулись вожди. Вот Ньянкао отбивает нацеленный на него выпад и тупым концом древка ловко бьёт противника по лицу. Противник отшатывается назад и падает. Ловкач издаёт победный крик и уже готовится нанести смертельный удар своему врагу, как ему в голову попадает кем-то брошенный камень. Вождь роняет копьё, хватается за рану руками и падает. К нему подбегают, чтобы добить и тут…

— Пту-дуфф! Пту-дуфф! Пту-дуфф! — раздаются частые ружейные выстрелы и несколько человек валятся на землю, корчась от боли.

Битва резко прекращается. Аборигены обоих племён поворачиваются в сторону громоподобных звуков. Охотники Ньянкао, видя, что страшный грохот издают их союзники, с победными криками устремляются на своих врагов. Те в ужасе разбегаются, продолжая терять своих соплеменников…

— Отставить! Отставить, вашу мать! — кричит Черныш. — Своих сейчас перебьём! Без нас уже справятся. Иван, иди к вождю, посмотри, что с ним.

Вождь сидел на земле и мутным взглядом глядел по сторонам. Левая сторона лба у него была рассечена и кровь стекала на лицо. Сомов достал взятую с собой аптечку. Обработав рану перекисью водорода, он тяжело вздохнул, извлёк иголку с шёлковой ниткой, смочил их в спиртовом растворе и начал сшивать её края. Ньянкао вёл себя спокойно и не сопротивлялся. Наверное, ещё не отошёл от нокаута. Вскоре подошёл шаман, что-то ему сказал и опять куда-то ушёл. Вслед за ним увязался Артём Николаевич. Черныш, Михеев и Шамов тем временем осматривали убитых и раненных. Занятие, прямо сказать, не шибко приятное, но никто не рефлексировал и рвотными позывами не страдал. Правда парней ещё поколачивала нервная дрожь, так что пришлось сбить стресс водкой. Спустя час стало понятно — враждебное племя лишилось двадцати человек. Это было очень много! Число жертв в стычках между племенами редко когда превышало цифру пять с каждой стороны. Про это Ивану потом рассказал Кааву. А пока шаман руководил охотниками, которые сгоняли в одну кучу пленников, а в другую скот. Кто-то, конечно, убежал, но основное население стойбища оказалось во власти победителей. У Ньянкао убитых не оказалось, но домой многие возвращались в ссадинах и синяках, а кто-то даже с посторонней помощью. Погибших же врагов рассадили в их хижинах и возле каждого оставили какое-нибудь оружие (копьё, лук, дротик). Черныш хотел трупы сжечь или закопать, но спорить с шаманом не стал. В чужой монастырь со своим уставом не лезут.

После возвращения домой начался делёж добычи. И если аборигены больше ратовали за домашний скот, то Артём Николаевич по поручению Черныша постарался прикарманить лучших, на его взгляд, мужчин, женщин и детей.

Остатки разбитого племени перекочевали к своим сородичам, с помощью которых один раз даже попытались отомстить. От их рук погибли два охотника. Правда нападавшие сами потеряли столько же, это на помощь подоспели Сомов и Краснов-старший со своими карабинами. После случившегося инцидента Бурков настоял на карательном рейде, чтобы больше ни у кого не возникало желания нападать. Сомову не стоило большого труда подбить на это дело вождя, рана которого уже затянулась и стала походить на ползущую по лбу гусеницу. На этот раз мужчины действовали более согласовано, вперёд никто не ломился. Бегущего навстречу врага встретили дружным оружейным залпом, выстрелами из луков, метанием дротиков и камней. Атака моментально захлебнулась. Не давая противнику опомниться, все кинулись в контратаку. Победа была полной! Мало того, раненых со стороны охотников Ньянкао практически не оказалось, да и у противника число жертв составило всего девять человек. Зато военной добычи в виде рабов и домашнего скота вышло побольше, чем в прошлом походе. К тому же в обоих случаях не пришлось делиться с близкими родами. Артём Николаевич снова не обошёл своим вниманием пленных, отдавая предпочтение детям…

После двух тяжёлых поражений чужаки перекочевали значительно севернее, и старалось близко к территориям Ньянкао не подходить. Победы принесли большую популярность посланникам богов, а так же вождю. Благодаря военным успехам кто-то обзавёлся скотиной, кто-то рабами, а кто-то и женой. Расширились владения, пригодные для выпаса скота. Черныш заключил с Ньянкао соглашение, что во время отсутствия основного племени станет защищать принадлежащие ему территории от посторонних. Особой трудности в этом мужчины из будущего не видели. Взамен он выпросил участок земли наилучшим образом подходящий для сельского хозяйства. А стены ТСК наполнились детскими голосами. Это резвились 30 мальчиков и 33 девочки, которые в ближайшие годы должны будут стать надёжными помощниками для людей из XXI века. Кроме детей появилось пятьдесят рабов: тридцать мужчин и двадцать женщин. Все женщины ушли в подчинение к Леве, которая отвечала за сельское хозяйство. Из одного десятка мужчин организовали две бригады углекопов. Небольшие залежи угля были найдены в шестнадцати километрах от "Олимпа". Два оставшихся десятка стали осваивать профессию каменщика. Жили рабы вне стен ТСК.

Глава 8. Ассимиляция

К моменту второго похода на враждебное племя "посланцы богов" уже три месяца, как жили в этом девственном мире. После карательной экспедиции прокатилась волна свадеб. И не только у аборигенов. Сомов стал мужем старшей дочери вождя. А для поддержания необходимого статуса ему ещё пришлось обзавестись рабами и стадом домашних животных. Теперь он являлся "счастливым обладателем" молодой жены, десяти рабов, тридцати овец, пятнадцати коз, десяти коров и трёх быков. Благо за стадом следили и ухаживали рабы. А вот обеспечение рабов пищей лежало на Иване и его жене. У жены было пять помощниц, тоже рабыни. Охотиться рабы не имели права, если только помочь загнать зверя.

Вслед за Сомовым женились Красновы, причём оба сразу, выбрав среди пленниц парочку довольно симпатичных аборигенок. После всех свадебных мероприятий новоиспечённые мужья решили построить дома рядом с берегом, так сказать застолбить место перед океаном. В качестве строительного материала выбрали шлакоблоки. Делали их сами. В одном из хозяйственных магазинов нашли четыре станка, два из них изготовляли блоки, два тротуарную плитку. Хоть станочки и были небольшими, но сто объёмных кирпичиков за час делали. Основная проблема заключалась в сырье для них. Весь имеющийся цемент истратили на укрепление "Олимпа", поэтому заменой ему послужил местный доломитовый известняк, обжигом которого строители усиленно занялись. Можно было, конечно, построить деревянные дома, но строевой лес берегли, тем более камень менее подвержен порче от морской влажности и жаркого солнца. Сначала сообща построили симпатичный коттедж Ивану. Он настоял на двух этажах, чтобы обзор вышел побольше. На первом этаже располагались гостиная, столовая и кухня с русской печкой, а на втором спальные помещения. Крыша была двухскатная, крытая пластиковыми листами, которые в избытке имелись в "Олимпе". Туалет пока находился на улице — не до канализации, и без неё дел хватало. Глядя на Сомова и не мудрствуя лукаво, Красновы по соседству выстроили ещё два точно таких же домика. Так как возводились они в местах, где практически отсутствовала растительность, пригодная для прокорма домашней скотины (рос лишь колючий кустарник), то каждый отхватил себе территорию размером примерно в шестьдесят соток. Вождь легко отдал скудные земли молодожёнам. Свои участки новые хозяева тщательно отгородили. Забор тоже делали из блоков, используя в качестве сырья раствор глины с песком, но без дальнейшего обжига, то есть кирпич-сырец. Если поглядеть сверху на все три участка, то образованный ими контур напоминал летящую птицу, широко раскинувшую крылья. Со временем здесь планировалось весь кустарник сжечь, а землю обработать и засеять.

Вслед за коттеджами построили неширокую пристань, которая на сорок метров вклинивалась в океан во время прилива, и на шесть в часы отлива. Рядом с ней организовали спортивный пляж, обезопасив его от морских и сухопутных хищников. На счёт пляжа настояла женская половина чернышей, потому что: "Столько времени жить рядом с океаном и не иметь возможности искупаться и позагорать — это извращение!" В планах Павла Андреевича женский бунт не значился, поэтому на постройку пристани и пляжа отправилась вся строительная бригада и рабы. Теперь бывшие гастарбайтеры обзавелись теми, кем можно было покомандовать и мужчины стали проявлять байские замашки. Павел Андреевич такие дела пресекал, ибо незачем настраивать покорённых туземцев против себя. Навязывать людям новое желательно только личным примером… Как бы то ни было, а с профессией каменщика пленники освоились достаточно быстро. Складывалось ощущение, что талант к этому делу у них врождённый, а глазомер вообще — идеальный.

Строительство домов, пристани и пляжа заняло полгода. Пока оно длилось, приготовили ровненькие доски, чтобы обшить дома изнутри. Их хорошо просушили и обработали антисептиком, в качестве которого послужил раствор извести, поваренной соли и синьки. А вообще со временем на берегу планировали построить верфь. На этом настаивал Башлыков. Пока же доски в основном шли на внутреннюю отделку в самом "Олимпе". Стеклянные и пластмассовые коробки магазинов аккуратно разбирали и клали на хранение. Весь одинаковый товар собирали в одном месте. Зачем, например, нужны три бутика с женским бельём, когда всю эту красоту можно компактно собрать в одном? На освободившихся территориях появлялись помещения с деревянными перегородками. Это были спальни, учебные классы, всевозможные склады. Единственное, что сделали стеклянным — это помещение медпункта. Деревянные перегородки не очень подходят для каждодневной санобработки. Правда стёкла снаружи закрасили краской, дабы любопытные не совали свой нос и не пялили глаза.

Работу дизельного электрогенератора удалось растянуть почти на четыре месяца. Его стали включать один раз в день всего на час. За этот час выполнялись все намеченные заранее работы, которые требовали большого объёма электрической мощности. Там даже оставили двести литров топлива на самый крайний случай. Это был неприкосновенный запас. Но без электричества люди не остались. Магазинчик, специализирующийся на продаже солнечных батарей, был очень кстати для данной местности. Плюс, имелись небольшие электрогенераторы, которые от чего только не работали, поэтому их использовали достаточно активно. А ещё имелись аккумуляторы, простые батарейки, светодиодные лампы… Короче, Красновы были и в цене и нарасхват, как самые шарящие в электричестве люди.

Участки рощи, которые подверглись вырубке, женщины активно расчищали и засеивали необходимыми растительными культурами. Мужчины тоже им в этом помогали. Без дела вообще никто не сидел. План необходимых мероприятий расписали чуть ли не на год вперёд и своевременно его корректировали, если возникали новые обстоятельства. На свежем и чистом воздухе, не загрязнённом цивилизацией, многие как будто помолодели. А частые общения друг с другом привели к более близким отношениям…

Глава 9. Конфликт

Дундич, как и обещал, определил дату появления чернышей в другом времени. Перенос произошёл в ночь с 9 на 10 октября. С этой даты и вёлся новый календарь. Шавкат, узнав об этом, начал более тесно общаться с Марком Захаровичем. Вместе с Дундичем он вычислил дни мусульманских праздников и стал их отмечать со своими земляками. Они даже одно помещение для этого дела оборудовали, типа мечети там устроили. В книжном магазине обнаружили Коран (и даже не один), а в одном из бутиков всевозможные атрибуты мусульманской веры и теперь с завидным постоянством исполняли религиозные ритуалы.

Слишком ревностно относиться к религии бригадир гастарбайтеров начал после того, как умерла Алла Тюрина, с которой его связывали интимные отношения. Случилось это на седьмом месяце их проживания в новом мире. Сначала тело женщины опухло и покрылось непонятной сыпью, потом её три дня сильно лихорадило, на четвёртые сутки несчастная скончалась. Гладков оказался бессилен. Ни лаборатории, ни оборудования. Он просто не знал от чего её лечить. Похоронили Аллу по мусульманскому обряду, а Халилов с тех пор всё больше и больше стал скатываться к религиозному фанатизму.

— Слушай, Марк Захарович, мальчикам нужно сделать обрезание, — сказал Шавкат Дундичу.

— Кому это ты собрался делать обрезание, недоумок? — громко спросил Сомов, как раз идущий к Дундичу в библиотеку, в которой нашёл очень интересную энциклопедию по древнеримской армии. — Лучше хрен свой отрежь и на дереве повесь.

— Тупая скотина, ты ничего не смыслишь в этих вопросах, а лезешь! — зашипел на него Шавкат, резко обернувшись.

— А мне и не надо смыслить! Это ты себя считаешь умнее Аллаха. Он людей создал такими, какими посчитал нужным и не тебе за ним исправлять! А за "тупую скотину" ответишь…

— Что тут такое? — раздался голос Черныша, который услышал перепалку своих подчинённых.

— Юноши поспорили из-за религии, — сказал Дундич, не желая, чтобы из-за конфликта кто-то пострадал.

— Ага, поспорили, — с насмешкой ответил Сомов и, кивнув на Шавката, продолжил, — этот дебил предлагает сделать мальчикам обрезание.

— Шавкат, зачем это тебе? — удивился Павел Андреевич.

— Инициацию необходимо проводить всем мальчикам, от этого они будут здоровее, и так завещал пророк Мухаммед…

— Нет, обрезание мы делать никому не будем. Во-первых: данная процедура небезопасна и от обильного кровотечения ребёнок тупо может умереть, а во-вторых: с чего ты взял, что все мы здесь должны подчиняться мусульманским канонам? Сдаётся мне, что среди нас крещённых намного больше… Так что споры на счёт религии я считаю недопустимыми! Каждый пусть верит в кого хочет, но другим свою веру навязывать не должен! Не хватало нам ещё тут религиозных войн между собой. А чтобы быть здоровым, надо интимные места мыть почаще. Понятно?

— Да, — ответил недовольный Шавкат и ушёл.

После этого случая произошла ещё пара ссор на религиозной почве. На Шавката пожаловались девушки, которых он начал учить, как правильно они должны одеваться. Павел Андреевич тогда пригрозил, что вообще закроет так называемую мечеть, если "новоиспечённый имам" не образумится. Не найдя понимания среди современников, не считая земляков, Халилов обратил свой взор на аборигенов, с которыми черныши стали общаться намного теснее. И вроде всё пошло у него удачно, его словам внимали… Но, по-видимому, где-то кто-то кого-то не понял… На праздник Курбан-Байрам он взял у одного охотника барана и зарезал его, чтобы отметить этот благословенный день. Однако смерть барана очень огорчила охотника, и удар копьём в грудь не оставил Шавкату для жизни никаких шансов. Данный инцидент чуть не поссорил пришельцев и аборигенов между собой. Черныш требовал выдать ему убийцу, грозя вождю страшными карами. Тот ссылался на то, что охотник был в своём праве. В принципе Павел Андреевич и сам это понимал, но просто так замять инцидент, значило показать свою слабость, и он совместно с Иваном продолжал морально давить на вождя. Нет, смерти охотника они не желали, ясно осознавая, что это только ухудшит отношения между ними и аборигенами. В результате пришли к следующему соглашению, племя выплачивает за смерть Шавката виру домашним скотом, а посланцы богов продолжают оказывать им военную помощь. Вроде бы договорились, однако история на этом не закончилось. Если в споре с аборигенами пришли к общему консенсусу, то затаили обиду земляки Шавката — смерть не была отомщена. Все доводы Павла Андреевича уткнулись в стену непонимания. И вот, не придумав ничего лучшего, они решили бежать. Но не просто так. Вскрыв помещение, в котором хранились ювелирные изделия, эти умельцы выкрали большую их часть. Вскоре к драгоценностям добавились два карабина "Сайга", патроны, запас консервов, воды и прочая мелочь. Собрав весь этот "нехитрый скарб", бывшие гастарбайтеры сделали ноги.

Если про похищение драгоценностей ещё не догадывались, то пропажа двух карабинов с сотней патронов незамеченной остаться не могла. Оружие находилось на строгом контроле. Куда и зачем побежали земляки Шавката, было непонятно. Вначале непонятно, но людей на их поиски отправили. Для этой цели выбрали Башлыкова с Шамовым и опытного охотника, пообещав ему быка. Так как лошадей у аборигенов не было, то скот они пасли верхом именно на них. Иметь этого крупнорогатого силача считалось престижным.

Одного беглеца нашли довольно быстро. Нашли мёртвым. Умер от укуса змеи. Несчастный лежал, скрючившись возле какой-то коряги. Бежавшие с ним товарищи даже не потрудились его похоронить. Через некоторое время около разлапистой марулы наткнулись на трупы двух других бедолаг. У одного была разодрана шея и перебита сонная артерия, у второго разорвана внутренняя часть правого бедра. Тёмно-багровая лужа запёкшейся крови говорила о том, что несчастный умер от большой кровопотери. Рядом с беглецами нашли мёртвую самку леопарда. Прежде чем погибнуть, зверь успел нанести обоим мужчинам смертельные раны. Когда обыскали одежду и рюкзаки погибших, то кроме всего прочего обнаружили похищенные драгоценности, компас и большую карту мира. Стрелочки на карте вели в Стамбул. Теперь стало понятно, куда они бежали. Но на что рассчитывал эти глупцы, и откуда у них появились мысли бежать именно туда — осталось тайной.

Башлыков, вернувшийся после этого драматичного приключения, подарил Жанне Божко двух пятнистых котят леопарда. Мальчика она назвала Фердинанд, а девочку Алёнкой.

Глава 10. Черныш и Бурков

— Ещё года не прошло, как мы сюда попали, а уже пятерых человек потеряли, — с грустью говорил Черныш сидящему напротив Буркову. — Если Алла умерла от какой-то неизвестной нам болезни, то четверо здоровых мужиков исключительно по своей дурости. На что Сомов непредсказуемый человек, но даже он по отношению к аборигенам никогда не вёл себя настолько неосмотрительно, как Шавкат. А эта троица… Ну, куда они вздумали бежать? Век-то сейчас, какой? Может в данный момент в Риме Цезарь сидит, или Александр Македонский персов по пустыне гоняет…

— Наверное, Дундич очередную лекцию-предположение им прочитал, из которой они и сделали свои выводы… С золотом и новейшим оружием, видать, решили занять достойное место в исламском мире.

— Хрен бы они куда добежали! А если и добежали, их через пять минут нищими бы сделали. Они — никто и звать их — никак!

— Зато у очередного господина сразу бы три квалифицированных строителя появилось, — усмехнулся Артём Николаевич.

— Какие "три"? Первый даже тридцати километров не пробежал. Змеи тут шутить не любят и невнимательности не прощают. Недаром наши парни ходят на охоту только с местными охотниками. Перенимают у них все привычки. И правильно, кстати, делают!

— Согласен. Надо как-то договориться, чтобы и детишек тоже обучали. А то их физическим воспитанием пока только Боря Михеев занимается.

— Ладно, сегодня вечером скажу Ивану, пусть с охотниками поговорит, — сказал Черныш и о чём-то задумался.

— Кстати, Павел Андреевич, ты вроде тоже — охотник… А как попал в начальники охраны? — спросил Бурков у задумавшегося начальника.

— Так я ж сибиряк. Тем более мой отец работал егерем и меня везде брал с собою, мать-то умерла, когда мне было всего два года… А в начальники попал, потому что образование и опыт оказались подходящими.

— А какое у тебя образование?

— Пожарная безопасность. Четыре года учился в колледже. Потом армия, школа прапорщиков, служба по контракту и гражданка… Как раз в "Олимпе" искали человека с моим уровнем знаний и опытом.

— А в армии, по какой специальности работал?

— Тоже по пожарной безопасности. Объектов, которые требуют к себе пристального внимания и охраны, хватает.

— Понятно, — покачал головой Бурков. — А я сначала опером вкалывал, а потом из-за одного козла в участковые перевели. Так до пенсии им и остался. Бытовые ссоры, пьянки, наркоманские притоны, приезжие без регистрации… Самое смешное, в доме, в котором я жил, было три точки самогоноварения. В соседних домах ни одного, а у меня сразу "божья любовь".

— И как боролся с этой напастью? — спросил Черныш, улыбнувшись.

— А чего с ней бороться? Людям же надо где-то отовариваться… В магазине дорого, да и продают только до определённого времени. А тут тётки нормальные, качество самогона приемлемое. Одна, правда, начала чем-то бодяжить, что у неё вместо самогона из бутылок "Смерть фашистам" полилась, так я с этой партизанкой быстро разъяснительную беседу провёл. Дама оказалась понятливой — исправилась. В таких делах контроль нужен, а не запреты. Опять же, благодаря этим точкам, я был в курсе всего, что творилось на моей территории. Или ты думаешь, что запреты как-то исправили бы ситуацию с алкоголизмом? Вон, один плешивый придурок с пятном на полголовы дозапрещался… Видать пример "сухого закона" в Америке его ничему не научил, гангстерские войны за шоу принял, захотел и в СССР подобное повторить. Откуда, думаешь, все эти наркоманы и токсикоманы появились? Как Горбач "сухой закон" объявил, люди сразу перекинулись на альтернативные источники кайфа. А сколько людей отравились палёной водкой и денатуратом, которыми приторговывали разные упыри? И эти уроды ещё Сталина ругают! А сами чего понатворили? И людей загубили и страну развалили…

— Ладно, Артём Николаевич, чего нам-то теперь про это говорить? Всё осталось ТАМ… Правда мне в силу моего возраста не довелось быть свидетелем тех событий, но зато у нас сейчас есть возможность самим создать и нормальные законы, и своё государство. Только действовать нужно более активно, иначе растворимся среди дикарей, как стакан портвейна в океане.

— В смысле — активно?

— Я предлагаю церковь построить. Думаю, пришла пора. Без религии никак. Слишком часто в последнее время из-за этого вопроса проблемы возникали. Сейчас вроде все одной веры придерживаемся, так что разногласий быть не должно.

— Ну, построим церковь, а кто попом станет? Батюшек-то у нас нет.

— Дундича назначим. Он мужик умный, книжки нужные подыщет, обряды разучит… У нас вон молодёжь, уже не скрываясь, сожительствует друг с другом… Не правильно это. Как-то официально надо отношения оформлять, церемонии там разные, венчания, чтобы всё по серьёзному. Не у аборигенов же ритуалы перенимать?

— Думаю, ты прав. И церковь нужна, и обряды, и не плохо бы флагом своим обзавестись и гербом. Не размышлял над этим?

— Пока ещё нет. А что, есть предложение? — спросил Черныш.

— Тоже — нет. Сначала нашему государству название нужно дать.

— А ЮАР (Южно-Африканская Республика), чем не название? Не Россией же называть.

— Ты прав — не Россией… Думать надо.

— Тогда, Артём Николаевич, подумайте с Дундичем над этим. Книжки там полистайте… Я бы и сам, но всё последнее время с Гладковым химией занимаемся. Кроме него в ней вообще никто не рубит. А нам химия нужна! Сам понимаешь, это и медицина, и жидкое топливо, и газ, и порох со взрывчаткой. Без всего этого мы много не настроим, самих — построят. Сейчас вон конструируем установку для пиролиза угля. А вообще обидно, в этих землях есть практически все необходимые нам металлы и полезные ископаемые, а нефти кот наплакал…

— Понимаю, — вздохнул Бурков. — Ладно, поговорю я с нашим профессором…