В начале было воспитание

Предисловие

Психоаналитиков часто упрекают в том, что они в лучшем случае могут помочь только немногочисленному привилегированному слою населения. Эти упреки представляются нам вполне справедливыми, пока результатами психоанализа действительно пользуются избранные. Но так не должно быть.

Реакция на книгу «Драма одаренного ребенка» (Das Drama des begabten Kindes und die Suche nach dem wahren Selbst) показала, что моя точка зрения вызывает неприятие не столько простых читателей — в молодежной среде у нее вообще оказалось наименьшее количество противников — сколько у самих психотерапевтов. Поэтому представляется разумным и необходимым не хранить в библиотеках данные, полученные в результате лечения ограниченного круга лиц с помощью психоанализа, а сделать их достоянием общественности. Именно этот вывод и повлек за собой решение начать писать книги.

Я стремлюсь уделить основное внимание процессам, происходящим вне конкретной психоаналитической ситуации, а как бы в самой гуще жизни. Понять их суть, однако, можно лишь на основе психоаналитического опыта. Это отнюдь не означает, что сугубо теоретические выкладки «можно применять во всех сферах общественной жизни». Я лично полагаю, что сумею по-настоящему понять человека только тогда, когда смогу услышать и эмоционально воспринять его слова, не подгоняя их под какую-либо концепцию. Но анализ, как подсознания посторонних людей, так и своего собственного подсознания позволяет проникнуть в глубины души, понять сущность многих жизненных явлений и обостряет чувственное восприятие, сохраняя его в таком состоянии также и за пределами кабинета психотерапевта.

Общественность пока еще далека от осознания и осмысления следующего непреложного закона: происшедшее с ребенком в первые годы его жизни неизбежно отражается на ситуации в обществе; психические расстройства, наркомания, рост преступности — это проявление скрытого в глубинах подсознания опыта первых детских лет. Многие оспаривают данный вывод или воспринимают его исключительно на уровне интеллекта. Поскольку эмоциональная сфера недоступна разуму, политические деятели, юристы и психиатры по-прежнему исходят из преимущественно средневековых представлений о том, что зло укоренено в человеческой душе. На самом же деле они лишь приписывают зло внешним объектам, пользуясь механизмом проекции. Может ли прочтение книги дать человеку возможность проникнуть в глубины эмоциональной сферы? Точного ответа я не знаю, но, на мой взгляд, надежда подвигнуть читателя на внутреннюю работу над собой вполне обоснованна. Поэтому в любом случае стоит попробовать.

После выхода в свет книги «Драма одаренного ребенка» я получила множество писем. Ответить на каждое из них просто невозможно и из-за недостатка времени, и по другим причинам. Однако я приняла близко к сердцу изложенные в них проблемы и поэтому предлагаю вашему вниманию следующую книгу. Ко всему прочему, я поняла, что должна более подробно объяснить читателям мои мысли и рассказать о накопленном мной опыте, ибо имеющейся специальной литературы до сих пор явно недостаточно. Поставленные вопросы позволили мне выявить два комплекса проблем: во-первых, мое собственное понимание такого понятия как психическая реальность раннего детства, отличающееся от традиционной психоаналитической трактовки, ставящей во главу угла удовлетворение естественных потребностей, во-вторых — необходимость более четко обозначить разницу между чувством вины и ощущением печали. С этим напрямую связан острый и наиболее часто повторяемый вопрос обеспокоенных родителей: что мы можем сделать для нашего ребенка, если мы поняли, насколько мы зависим от синдрома навязчивого повторения, в результате чего постоянно «возвращаемся в детство»?

Поскольку я не верю в эффективность рецептов и предложений, по крайней мере, если они касаются бессознательного поведения, то вижу свою задачу отнюдь не в призыве к родителям изменить свое отношение к детям, а в выявлении причинно-следственной связи и апелляции к маленькому беззащитному существу, по-прежнему живущему в подсознании многих взрослых, с целью передать ему в образной и эмоциональной форме необходимые сведения. До тех пор, пока этот «взрослый ребенок» не в состоянии понять, что с ним произошло, часть его внутреннего мира остается как бы покрытой льдом. Он по-прежнему не воспринимает чувственно те унижения, которым его когда-то подвергли в детстве.

Он не может проявлять чуткость и понимать окружающих. Бесполезно говорить с ним о любви, солидарности и милосердии, бессмысленно взывать к его добрым чувствам. Он словно отгорожен от такого рода призывов прочной непробиваемой стеной.

Поэтому особенно тягостное впечатление производят профессиональные психологи, пытающиеся без эмпатии, а значит, без всякой пользы применить свои профессиональные знания. Вне зависимости от того, сколько времени они уделят пациентам, они не смогут рассчитывать на успех. Нельзя не сказать и о беспомощности родителей, которые, несмотря на образование и обилие свободного времени, так же эмоционально невосприимчивы к детским проблемам, ибо они сами эмоционально дистанцировались от тех страданий, которые им пришлось испытать в детстве. Напротив, даже чрезмерно занятая на работе мать может при определенных условиях в течение нескольких секунд понять и правильно оценить ситуацию, в которой оказался ее ребенок, если она готова к эмпатии и в душе чувствует себя свободной.

Таким образом, моя задача заключается в том, чтобы привлечь внимание читателей к страданиям, переносимым ребенком в раннем детстве. Я стремлюсь помочь взрослым извлечь из подсознания смутные воспоминания о своем детстве. Для этого в первой части я описываю систему «черной педагогики», т.е. методы воспитания, отработанные на наших родителях, дедушках и бабушках. У некоторых читателей первая глава, возможно, даже вызовет ярость и, значит, окажет на них целительное воздействие. Далее, во второй части, речь пойдет о детстве троих, казалось бы, очень разных людей — наркоманки, главы государства и детоубийцы. Но все они претерпели в детстве тяжкие унижения и стали жертвами насилия. Двое из них сами описывают свою судьбу. Я стремилась помочь читателям с пониманием отнестись к этим потрясающим по силе воздействия свидетельствам. Все три судьбы есть убедительное подтверждение моего тезиса о губительной роли воспитания, уничтожении им живого начала в душе человека и его опасности для общества. В теории психоанализа, особенно в тех психоаналитических школах, которые во главу угла ставят удовлетворение человеком естественных потребностей, можно обнаружить взгляды, близкие к позиции педагогов. Сперва я намеревалась посвятить этой проблеме одну из глав, но затем поняла, что важность и объем темы требуют отдельной публикации. В ней я гораздо более четко отграничу свои выводы от отдельных психоаналитических концепций.

Эта книга написана на основе внутреннего диалога с читателями «Драмы одаренного ребенка» и потому является ее продолжением. Но в то же время это совершенно самостоятельное произведение. Если же описанные в ней ситуации вызовут не скорбь, а чувство вины, то имело бы смысл заглянуть в мою предыдущую книгу. В любом случае следует помнить, что, говоря о родителях и детях, я не имела в виду конкретных людей. Для меня главное — статус ребенка и родителей вообще, и обыденные ситуации, касающиеся нас всех, поскольку все родители были когда-то детьми, а большинство нынешних детей когда-нибудь станут родителями.

Когда Галилео Галилей в 1613 г. представил математические доказательства правильности гелиоцентрической системы Коперника, церковь сочла их «неверными и абсурдными». Галилея заставили отречься от своей теории. В конце концов, от переживаний он даже ослеп. Лишь через 340 лет церковь решилась признать свои заблуждения и разрешила опубликовать сочинения Галилея, соответственно исключив их из «Индекса запрещенных книг».

Сейчас наша ситуация схожа с положением Галилея, но рискуем мы гораздо большим. От выбора в пользу истины или обмана зависит будущее всего человечества. В XVII в. так вопрос еще не стоял. Несколько лет назад окончательно стало ясно, что страшные последствия детских душевных травм неизбежно отражаются на общественном сознании. Однако общественность не хочет принять столь глобальный вывод. Знание об этом, однако, касается каждого индивидуума и — в случае достаточно широкого распространения этого знания — повлечет коренные перемены в нашем обществе, которые выразятся, прежде всего, в трезвом взгляде на истинные причины насилия. Для лучшего понимания моей точки зрения я излагаю ее по пунктам:

1. Каждый ребенок рождается, чтобы развиваться, жить, пытаться реализовать себя, чтобы любить и выражать свои чувства и потребности, стремясь защитить себя и свой внутренний мир.

2. Взрослые обязаны относиться к ребенку с уважением, воспринимать его всерьез, оберегать его внутренний мир и, отбросив любые лицемерные отговорки, помогать ему ориентироваться в этой жизни. Иначе он не сможет развиваться.

3. Подавление жизненно важных потребностей ребенка в интересах взрослых, манипулирование или откровенное пренебрежение ими вкупе с побоями, наказаниями и обманом приводят к серьезным повреждениям душевной сферы ребенка. Иногда, правда, положение исправляет своевременное вмешательство посторонних лиц.

4. Гнев и боль — нормальная реакция на душевную травму. Но поскольку причинившие эту травму наложили запрет на любое открытое выражение недовольства, а переносить душевную боль в одиночестве просто невыносимо, ребенок вынужден подавлять эти чувства, вытеснять их в подсознание и идеализировать своих мучителей. Со временем он забывает о происшедшем.

5. Гнев, тоска, ощущение бессилия, отчаяние, страх и боль, причины, которых человеком не поняты, находят выражение в разрушительных действиях по отношению к другим людям (преступность, геноцид) или самому себе (потребление наркотиков, алкоголизм, проституция, различные проявления психических заболеваний, суицид).

6. Жертвами очень часто становятся собственные дети, которым отводится роль козлов отпущения. Совершать над ними насилие в скрытой форме в нашем обществе пока еще можно на вполне законных основаниях, особенно когда его высокопарно именуют воспитательным процессом. Еще раз повторяю: нынешних родителей побуждает бить своих детей подспудное нежелание дать волю чувствам и открыто излить гнев на собственных родителей, которые когда-то так же измывались над ними. В этом и заключается трагедия.

7. Чтобы подвергшийся психическому насилию ребенок не стал преступником или душевнобольным, нужно, чтобы ему хоть раз в жизни встретился человек, твердо знающий: безумен не избиваемый ребенок, безумны его близкие родственники. Общество, в котором отсутствует понимание этого, вольно или невольно способствует медленной гибели многих своих членов. Наоборот, публично сказанная горькая правда может спасти им жизнь. И здесь очень многое зависит от родственников, адвокатов, судей, врачей и тех, кто в силу своего профессионального долга должен заботиться о ребенке. От них требуется открыто встать на сторону детей и поверить им.

8. До сих пор общество защищает взрослых и обвиняет их жертвы. Оно как бы поражено слепотой. Одна из причин этой слепоты — теории, согласно которым в полном соответствии с архаичными педагогическими принципами и методами воспитания наших предков, ребенок рассматривается как лукавое, одержимое злом существо, склонное ко лжи, агрессивное по отношению к ни в чем не повинным родителям или даже испытывающее по отношению к ним сексуальные чувства. В действительности дети склонны винить во всем себя, снимая с родителей ответственность за жестокое обращение с ними.

9. Лишь несколько лет тому назад благодаря применению новейших методов психотерапии удалось доказать, что перемещенные в подсознание воспоминания о полученных в детстве душевных травмах накапливаются и негативно влияют на дальнейшую жизнь человека. С помощью специальных приборов было установлено, что младенец уже в утробе матери реагирует и на ласку, и на жестокость. Взрослые, в большинстве своем, пока еще не знают об этом неоспоримом факте.

10. Данный вывод позволяет обнаружить скрытую логику в, казалось бы, совершенно абсурдном поведении многих людей.

11. Осознание таких ранее скрываемых ощущений, как гнев и боль, порожденных жестоким обращением в детстве, естественным путем положит конец насилию, от которого страдают все новые и новые поколения.

12. Люди с ненарушенной в детстве целостностью душевной сферы, которые в детстве чувствовали, что родители относятся к ним с уважением, не лицемерят и готовы защитить их, в юности и в последующие годы становятся эмоционально восприимчивыми и способными к состраданию. Они будут радоваться жизни и не будут испытывать потребность калечить, а уж тем более убивать себя и других людей. Сила понадобится им для самообороны, а не для агрессии. Они с уважением станут относятся к слабым, а значит, и к своим детям. Они просто не смогут по-другому, ибо в их душах не останется места жестокости. Они никогда не поймут своих предков, создавших мощную военную промышленность исключительно для того, чтобы уверенно чувствовать себя в этом мире. Отсутствие необходимости подсознательно отгородить себя от знакомой с детства опасности позволит им гораздо более рационально и творчески воспринимать реальность.