В объятиях сердца

Остин

– Всё произошло, когда нам с Адамом было по восемнадцать, – взяв всю ярость под контроль, размеренным голосом начинает рассказывать Кристофер. – Мои родители развелись. И я вместе с матерью переехал жить в квартиру её покойных родителей, которая находилась в пригороде Рокфорда. Только не в том шикарном, элитном месте, в каком я живу сейчас, а в обычном посёлке, в деревянном многоквартирном доме с общим санузлом. И так как мы были по уши в долгах и считали каждую копейку, чтобы не тратить деньги и время на дорогу в Рокфорд, мне пришлось перейти из прежней школы в ту, что находилась в нескольких километрах от нашего нового места жительства. Там я как раз и столкнулся со всеми любимым и обожаемым Хартом. Учителя не уставали ставить в пример выдающиеся успехи Адама другим ученикам, в спорте тоже ему не было равных. Девушки табунами за ним вились, а каждый парень в школе мечтал числиться в списке его друзей. Но не думаю, что все из них искренне хотели стать ему другом. Многими скорее двигало корыстное желание заполучить привилегии от общения с самым популярным и богатеньким парнем в школе. Но суть не в этом. Важно то, что я, наверное, был единственным, кто не пытался лебезить и стелиться перед Хартом. Так же как и не собирался восхвалять его заслуги в учёбе и уж тем более ставить их себе в пример, а, наоборот, я желал доказать, что кто-то может быть лучше, умнее, сильнее его. Не потому, что хотел показать свою крутость, а потому что я с детства терпеть не мог надменных, самовлюблённых и смотрящих на всех свысока людей. А Адам был в точности таким. И именно это послужило тому, что мы невзлюбили друг друга с самой первой встречи. Я хотел превзойти все его успехи, о чём и сказал ему прямо в лицо, не боясь ни его реакции, ни возможного буллинга со стороны его шайки шестёрок. И нужно признать, Адам приятно удивил меня тогда тем, что и собак своих на меня спускать не стал, и отреагировал на мой вызов крайне спокойно. А точнее, он только притворился спокойным, ведь по его лицу уже тогда ничего нельзя было считать. Лишь позже я понял, что на деле я его неслабо взбесил своим заявлением и так же подстегнул азарт. Адам будто только и ждал, что появится некто вроде меня, с кем он сможет потягаться умом и силой. Да только он не думал, что мне в итоге удастся его превзойти, а я – что наше упорное мальчишеское соперничество закончится совсем не по-детски.

Крис отворачивается и отходит к окну, но мне и не нужно видеть его лица, чтобы понимать, насколько ему тяжело вспоминать прошлое.

– Понятное дело, моё желание перебить успехи Адама касалось всего, кроме девушек. Я быстро просёк, что он непростой и что женский пол к нему тянется далеко не только из-за неотразимой внешности. Да и меряться членами – это такое себе занятие. Даже подростком я не гонялся за числом и не пускал слюни на каждую мимо проходящую девчонку, потому что я был тем счастливчиком, которому ещё в шестнадцать повезло встретить самую прекрасную девушку, что занимала все мои мысли. Мы познакомились с Элизабет в моей прежней школе, и между нами всё очень быстро завертелось. Она стала моим первым настоящим другом, первой любовью, первой девушкой. С ней всё у меня было в первый раз. И у Элизы тоже. Мы с ней были родственными душами. По-другому я это назвать не могу. Я видел и планировал своё будущее только с ней. Хотел, чтобы она стала моей женой, хотел детей от неё, хотел сделать её самой счастливой. И наши мечты с желаниями были полностью обоюдными. Были… до тех пор, пока в них не вмешался Харт, – сдавленно произносит Крис и замолкает.

Я тоже продолжаю молчать. Стопроцентно перенимаю на себя всю горечь утраты и ненависть, что он хранит в себе на протяжении многих лет, и даю Кристоферу небольшую паузу, чтобы он мог собраться с духом и рассказать мне о самом главном.

Что же именно сделал Адам с его девушкой?

– Мало-помалу я начинал превосходить его по многим предметам, учителя стали чаще говорить уже не только о нём, но и о моём выдающемся уме и талантах. Мне удалось поразить тренера и сдвинуть Адама с позиции капитана школьной команды по регби. Другие ученики начали тянуться и ко мне тоже, но, в отличие от Харта, мне не нужна была всеобщая любовь и признание, поэтому я продолжал оставаться один и просто радовался тому, что сумел в честной борьбе выиграть у него по многим критериям. Я радовался. Да только слишком рано. А всё потому, что не учёл одного важного факта.

– Какого? – спрашиваю я с нетерпением, когда Крис вновь ненадолго замолкает.

– Адаму всегда важно выходить из игры победителем. Что сейчас, что в детстве. И не имеет значения как. Он не умеет сдаваться, проигрывать и смиряться с поражением. Так же как и играть по правилам – это тоже не про него. Вместо того чтобы вновь попытаться сделать меня в учёбе и спорте, он решил поставить меня на место другим способом.

– С помощью Элизабет?

– Именно. Однажды мы договорились с ней, что она дождётся меня возле школы после тренировки и мы пойдём ко мне, однако, когда я вышел на улицу, её нигде не было. Я звонил ей весь вечер, но она не отвечала. Сорвался в город к ней домой, но родители сказали, что она уехала ко мне. Мы с ними места себе не находили весь вечер и не спали всю ночь, переживая о том, куда она делась. С утра даже планировали обратиться в полицию, но, к счастью, в этом отпала вся необходимость. Элиза вернулась на рассвете. Живая, невредимая и до безумия счастливая. Даже сказал бы: окрылённая. Я был настолько счастлив её видеть, что мне было по барабану, где она пропадала и почему не отвечала на звонки. Главное – что с ней всё в порядке. Но, как оказалось, я опять слишком рано обрадовался. С ней было далеко не всё в порядке.

Он опускает голову, тяжело вздыхая. Его боль с яростью свербит в каждой клеточке моего тела, затмевая даже мою собственную, что заставляет ненавидеть Харта ещё сильнее.

Я и без слов уже догадался, что именно он сделал.

– Адам изменил её память, – с трудом выдавливаю из себя, в ответ получая уничтожающий всё живое взгляд блондина, брошенный на меня через плечо.

– Да. Элиза – не Николина. У неё не было способности ни отражать его силу, ни огородиться от неё. Она была обычной и одной из тех, кто особенно сильно поддавался влиянию его «очарования». Адаму ничего не стоило провернуть это с ней, чтобы изменить все наши воспоминания, стерев меня напрочь и заменив собой. До сих пор помню, как налетел на неё с объятиями, радуясь до беспамятства, что она жива, а Элизабет в ответ начала кричать, брыкаться, отталкивать меня и умолять, чтобы незнакомец отпустил её. Она совершенно не узнавала меня. И не понимала, кто я и что делаю в её квартире. И ни моим, ни объяснениям родителей о том, что я Крис – её парень, она не верила, сколько бы мы ни пытались её убедить в этом. Элиза устроила истерику, крича о том, что Крис выглядит иначе и что я – не он, и не собиралась успокаиваться, пока я не уйду прочь. И мне пришлось это сделать. Я ушёл, ничего не понимая и не в состоянии объяснить, что с ней стряслось. Мне было страшно за её поведение до смерти, отчего на следующий день я вновь поехал к ней домой, да только до квартиры даже не добрался. Я встретил Элизу у подъезда с ним. Она обнимала, целовала и прижималась к нему так, как всегда делала это со мной. Я был в полном шоке, растерян, убит и зол, как никогда прежде в жизни. Не на неё, а на Харта. Тогда я не знал всего о его способности, но всё равно был полностью уверен, что он причастен к странному поведению Элизы. Она никогда не поступила бы со мной так. Дело точно было в Харте и его магии. И, как выяснилось позже, я оказался прав. Адам раньше ушёл с тренировки. И раньше меня встретил её у школы, когда она ждала меня. Он знал, что мы вместе. И он специально подошёл к ней, увёл и всю ночь наслаждался моей девушкой, меняя память и одновременно доказывая, что ни один мужчина не сможет доставить ей того удовольствия, которое может доставить ей он. А она не могла отказаться, потому что была слишком уязвима перед его силой. Она очаровалась им настолько, что все её чувства ко мне ушли далеко на второй план, а после проведённой с ним ночи она и вовсе о них забыла. Она забыла всё, что было между нами! Она забыла меня! Так что, Остин, ты даже не представляешь, насколько тебе ещё повезло. Видеть свою любимую женщину с другим – это больно, не спорю. Но видеть её с другим и при этом знать, что она совсем не помнит тебя, все ваши воспоминания, совместные мечты о будущем и чувства – вот это настоящая боль.

– Я чувствую, Крис. Я всё чувствую, – напоминаю ему я, едва шевеля языком от непереносимой тяжести в груди.

– Чувствуешь… Да… Это так, – он разворачивается и в два размашистых шага подходит ко мне, прибивая к земле своей душевной агонией. – Но ты не видел, как Элиза смотрела на меня, когда я не выдержал их лобызаний у подъезда и накинулся на Адама с кулаками. И ты не слышал, как она кричала, защищая его и умоляя меня остановиться. Мы дрались с Адамом под звук самого любимого для меня голоса на свете, который ещё вчера говорил мне, что не может дождаться со мной встречи, а сегодня посыпает бешеного незнакомца проклятиями и требует у него отпустить своего парня. Ты хоть на долю секунды можешь понять, каково это?! – он силой тычет пальцем мне в грудь. – Можешь представить, что значит смотреть в любимые глаза и видеть там только страх и ненависть к тебе? – А теперь хватает меня за грудки и встряхивает. – В тех самых глазах, что всегда при взгляде на меня сияли так, что я ощущал себя всемогущим? Можешь это представить, Остин? Можешь?

– Не могу, – цежу я, сжимая его запястья. – Представить не могу, Крис, но мне хватает того, что я чувствую в тебе сейчас.

– Так помножь это на сто и тогда приблизительно поймёшь, что я испытывал десять лет назад. Говорят, время лечит? Пи*дят, как дышат. Оно, безусловно, облегчает боль, но не выдирает её с корнями. Мне никогда от неё не избавиться. И потому я хочу, чтобы Харт ощутил то же, потеряв всё, что ему дорого, заплатив за свой безрассудный, подлый поступок, который лишил меня самого дорогого человека, а Элизу – жизни.

– О чём ты? Он же стёр ей память, а не убил, – недоумеваю я, наконец отцепляя от себя его руки.

– Он убил её, когда, порезвившись с ней чуть меньше месяца, переключился на другую. Для него Элиза была всего лишь способом насолить мне, а Адам для неё стал центром жизни. И если девочки-подростки и так зачастую тяжело переживают разрыв с любовью всей её жизни, коей Элиза считала Адама благодаря магии, то под воздействием его чар все страдания ощущались стократ сильнее. Одними слезами последствия их короткой интрижки не закончились. Элизабет впала в депрессию, она не ела, не пила, потеряла интерес ко всему, что её радовало прежде, а позже ей начались мерещиться галлюцинации. Я не знал бы всего этого, если бы не был в хороших отношениях с её родителями, которые ежедневно держали меня в курсе её состояния. Ведь сам я не мог прийти к ней, поговорить и хоть как-то помочь. После нашей с Адамом нешуточной драки она боялась меня и не доверяла. И мне приходилось дистанционно узнавать о том, что Элизе с каждым днём становится только хуже и хуже. И, к слову, всё это происходило не только с ней, а со всеми контрактными женщинами, которых Адам в будущем оставлял с разбитым сердцем. Просто они были более устойчивы к его силе, поэтому обходились помощью специалистов, проходили курс лечения, принимали необходимые препараты, встречали новых мужчин и с горем пополам возвращались к жизни. Но Элиза была слабой. Совсем неустойчивой к его магии. Да ещё из-за изменившихся воспоминаний она считала, будто повстречалась с Адамом не несколько недель, а больше двух лет. И потому никакой мозгоправ не смог ей помочь. Она не выдержала… И о её смерти, как и обо всём остальном, я узнал по телефону.

Крис опирается ладонями на стол, склоняет голову вниз и хрипло выдыхает, запуская по моему телу леденящую, колкую дрожь.

– Как? – спустя пару минут скорбного молчания осмеливаюсь спросить я.

– Выпрыгнула из окна. Пяти этажей хватило, чтобы разбиться насмерть.

– И Адаму просто сошло это с рук?

Он недобро усмехается.

– А какие обвинения ему могли предъявить? Это же не он её столкнул. Она сделала это сама.

– Но она сделала это из-за его манипуляций с её психикой. Разве это было невозможно доказать?

– Невозможно, Остин. У обычных людей нет никаких шансов хоть что-либо доказать, если в дело вмешивается такой человек, как отец Адама.

– Роберт?

– Да. Узнав о её смерти, я обезумел и совершил ошибку, отправившись к Адаму домой. Я хотел убить ублюдка или же насильно заставить признать свою вину, но вместе него нарвался на Харта-старшего.

– Подожди. Но как ты тогда работаешь сейчас на него? Ты же сказал, что он не знает тебя в лицо.

– Он и не знает. За десять лет я сильно изменился. Да и думаешь, такой, как он, вспомнил бы спустя столько времени лицо и имя какого-то жалкого, буйного мальчишки, который в порыве горя и злости додумался угрожать ему расправой? Конечно нет. Я для него был ничтожной букашкой, посмевшей вякнуть в его сторону в надежде добиться справедливости. Но Роберту незнакомо это слово. Мало того, что он быстро замял все следы, подтверждающие связь своего сына с Элизой, и купил молчание всех, кого только можно, включая родителей Элизабет, так он ещё и от Адама скрыл новость о её самоубийстве и пригрозил мне благополучием матери, если я посмею ему растрепаться об этом.

– Зачем нужно было скрывать это от Адама? – уточняю я, не до конца понимая мотивы Роберта.

– До сих пор гадаю. Но я больше чем уверен, что Адам по сей день не в курсе, что по его вине погиб ни в чём не повинный человек. Однако для меня это ничего не меняет. Незнание не освобождает от ответственности. Элиза мертва. Из-за него. И он должен понести соответствующее наказание. Адам и так слишком долго жил безнаказанным. А всё потому, что мне потребовались годы для обретения всего необходимого, чтобы суметь противостоять таким людям, как Харты. Деньги, репутация, нужные связи, чётко продуманный план и теперь ещё ты с Николиной. Вы поможете мне воздать Адаму по заслугам, а я взамен помогу вам вычеркнуть его из ваших жизней раз и навсегда. Вместе мы сможем это осуществить, получить желаемое и, возможно, даже уберечь от плачевного влияния Адама других девушек, которых он в будущем может возжелать, – с непоколебимостью в голосе произносит Кристофер, пристально глядя на меня в ожидании ответа.

А какой ответ мне ему дать?

Тут ведь даже думать не надо. Я хотел уничтожить Харта ещё до того, как услышал всю историю Криса, а сейчас, пропитав себя насквозь ещё и чужими безутешными страданиями, я хочу этого так, как никогда ничего в своей жизни не хотел. Даже мои карьерные амбиции блекнут на фоне острой необходимости наказать Адама. Однако перспектива из-за одного только этого желания лишаться всего, над чем я трудился годами, нисколько не радует, отчего в уме зарождается вариант поинтереснее.

– Я в деле, Крис. Ты можешь полностью на меня рассчитывать, но только при одном условии.

– Конечно, Остин, что угодно. Выкладывай, а после я подробно просвещу тебя, что в скором времени ожидает Адама Харта, – он жестом руки указывает на диван. – Присаживайся и устраивайся поудобнее, друг мой. Разговор обещает быть долгим.