В ожидании

XIV

Высадив Алена Тесбери у его клуба, девушки направились в Челси, хотя Динни положилась на счастье и не предупредила Диану телеграммой. Подъехав к дому на Оукли-стрит, она вышла из машины и позвонила. Двери открыла пожилая горничная с испуганным лицом.

— Миссис Ферз дома?

— Нет, мисс. Дома капитан Ферз.

— Капитан Ферз?

Оглянувшись по сторонам, горничная торопливо зашептала:

— Да, мисс. Мы все ужасно перепугались, просто не знаем, что делать. Капитан Ферз пришёл неожиданно, во время завтрака. Хозяйки не было дома. Ей пришла телеграмма. Капитан Ферз забрал её. Два раза звонили по телефону, но не сказали кто.

Динни подыскивала слова, чтобы спросить о самом страшном.

— Как он… Как он вам показался?

— Право, не знаю, мисс. Он спросил только: «Где ваша хозяйка?» Выглядит он хорошо, но все это так внезапно, и мы боимся. Дети дома, а где миссис Ферз, мы не знаем.

— Подождите минутку.

Динни вернулась к машине.

— Что случилось? — вылезая, спросила Джин.

Девушки стояли на мостовой и совещались, а горничная с порога наблюдала за ними.

— Я должна вызвать дядю Эдриена, — сказала Динни. — Ведь в доме дети.

— Поезжай за ним, а я войду и подожду тебя. Горничная совсем перепугалась.

— Джин, он бывает буйным. Может быть, он просто сбежал.

— Бери машину. За меня не беспокойся.

Динни пожала руку Джин:

— Я возьму такси. Если захочешь удрать, у тебя будет машина.

— Ладно. Объясни горничной, кто я, и поезжай. Уже четыре.

Динни посмотрела на дом и вдруг увидела чьё-то лицо в окне столовой. Она встречалась с Ферзом лишь дважды, но сразу узнала его. Лицо у него было незабываемое — пламя за решёткой. Резкие суровые черты, подстриженные щёточкой усы, широкие скулы, густые тёмные с проседью волосы, сверкающие глаза со стальным отливом. Они глядели на неё так пристально, что зрачки словно плясали от напряжения. Девушка не выдержала и отвела взгляд.

— Не смотри наверх: он там! — шепнула она Джин. — Кроме глаз, все нормально — костюм приличный и прочее. Давай уедем вместе или вместе останемся.

— Нет. Со мной ничего не случится, а ты поезжай.

И Джин вошла в дом.

Динни отчаянно торопилась. Внезапное возвращение человека, которого все считали неизлечимо помешанным, ошеломило её. Ей были неизвестны причины, заставившие изолировать Ферза. Она знала только, что он страшно мучил Диану, перед тем как окончательно сорвался, и считала Эдриена единственным человеком, достаточно осведомлённым во всей этой истории. Поездка показалась ей долгой, — время мучительно тянулось. Динни застала дядю, когда тот уже выходил из музея, и торопливо стала рассказывать. Эдриен с ужасом смотрел на неё.

— Вы знаете, где Диана? — закончила она.

— Сегодня она должна была обедать у Флёр и Майкла. Я тоже собирался туда. Где она сейчас — не знаю. Едем на Оукли-стрит. Всё это — как гром среди ясного неба.

Они сели в такси.

— А вы не можете позвонить в эту психиатрическую лечебницу, дядя?

— Не повидав Диану, не имею права. Так, говоришь, он выглядит нормально?

— Да. Только вот глаза… Впрочем, насколько я помню, они всегда у него были такие.

Эдриен схватился за голову:

— Это ужасно! Бедная моя девочка!

Сердце Динни сдавила боль — и за дядю, и за Диану.

— Самое ужасное, — сказал Эдриен, — испытывать такое только потому, что бедняга возвратился. Боже милостивый! Скверное дело, Динни, скверное дело!

Динни тронула его за руку:

— Дядя, что гласит на этот счёт закон?

— Один бог знает! Его не подвергли официальному освидетельствованию, — Диана не захотела. В лечебницу его приняли как частного пациента.

— Не может быть, чтобы там ему разрешали выходить, когда вздумается, и никого об этом не предупреждали.

— Кто его знает, что случилось? Может быть, он так и не выздоровел, а ушёл просто в минуту просветления. Но что бы мы ни предприняли, — Динни растрогало выражение лица Эдриена, — мы обязаны позаботиться о нём так же, как о самих себе. Нельзя делать ему жизнь ещё мучительнее. Бедный Ферз! Любое горе, Динни, — болезнь, нищета, порок, преступление, хотя каждое из них — трагедия, — пустяк по сравнению с душевным расстройством.

— Дядя, — спросила Динни. — А ночь?

Эдриен застонал.

— От этого её надо как-нибудь спасти.

В начале Оукли-стрит они отпустили такси и пошли к дому пешком.

Войдя в холл, Джин сказала горничной:

— Я — мисс Тесбери. Мисс Динни поехала за мистером Черрелом. Гостиная наверху? Я посижу там. Он видел детей?

— Нет, мисс. Он всего полчаса как пришёл. Дети в классной с мадемуазель.

— Значит, я буду между ним и ими. Проводите меня, — распорядилась Джин.

— Остаться мне с вами, мисс?

— Нет. Поджидайте миссис Ферз, чтобы сразу же её предупредить.

Горничная с восхищением взглянула на девушку и оставила её у дверей гостиной. Джин распахнула их и остановилась, прислушиваясь. Ни звука. Девушка медленно прошла к окну, потом обратно. Если она заметит, что идёт Диана, она побежит к ней вниз. Если Ферз поднимется сюда, выйдет к нему навстречу. Сердце её билось немного быстрее, чем обычно, но никакого волнения ока не испытывала. Так она патрулировала с четверть часа, потом услышала за спиной шаги, обернулась и увидела, что Ферз уже вошёл в комнату.

— Простите, — сказала она. — Я ожидаю миссис Ферз. Вы — капитан Ферз?

Тот поклонился.

— А вы?

— Я — Джин Тесбери. Боюсь, что вы меня не знаете.

— Кто был с вами?

— Динни Черрел.

— Куда она делась?

— По-моему, поехала к одному из своих дядей.

— К Эдриену?

— Думаю, что да.

Ферз окинул уютную комнату сверкающим взглядом.

— Здесь стало ещё уютнее, — сказал он. — Я некоторое время был в отсутствии. Вы знакомы с моей женой?

— Я встречалась с ней, когда гостила у леди Монт.

— В Липпингхолле? Диана здорова?

Слова слетали с его губ жадно и отрывисто.

— Да. Вполне.

— И красива?

— Очень.

— Благодарю вас.

Посматривая на Ферза из-под тёмных ресниц, Джин не могла обнаружить в нём никаких признаков умственного расстройства. Выглядел он, как обычно, — военный в штатском платье, очень подтянутый, держится независимо. Всё в порядке… кроме глаз.

— Я не видел жену четыре года, — сказал он. — Хотелось бы побыть с ней наедине.

Джин направилась к двери.

— Нет! — Слово сорвалось с пугающей внезапностью. — Вы останетесь здесь!

И Ферз преградил девушке дорогу.

— Почему?

— Я хочу первым сообщить ей о своём возвращении.

— Естественное желание.

— Поэтому оставайтесь здесь.

Джин вернулась к окну и ответила:

— Как вам угодно.

Наступило молчание.

— Слышали вы обо мне? — внезапно спросил он.

— Очень мало. Я знаю, что вы были нездоровы.

Он отошёл от двери.

— Замечаете вы во мне что-нибудь?

Джин подняла глаза и выдержала его взгляд; потом он отвёл его.

— Ничего. Выглядите вы совершенно здоровым.

— Я здоров. Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю вас.

Джин села.

— Правильно, — сказал он. — Следите за мной хорошенько.

Джин смотрела себе под ноги. У Ферза вырвалась какая-то пародия на смех.

— Я вижу, вы никогда не страдали душевной болезнью. Если бы болели, знали бы, что каждый за тобой следит и ты сам тоже следишь за каждым. А сейчас мне пора вниз. Au revoir[9].

Он быстро повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Джин сидела не шевелясь: она ждала, что дверь сейчас опять распахнётся. У неё было такое ощущение, как будто всю её натёрли шерстью. Тело покалывало, словно девушка села слишком близко к огню. Ферз не появлялся. Джин встала и подошла к двери. Заперто. Она стояла и раздумывала. Позволять? Постучать, чтоб услышала горничная? Решив не делать ни того, ни другого, девушка отошла к окну и стала наблюдать за улицей: Динни скоро вернётся, отсюда можно её окликнуть. Джин хладнокровно обдумывала сцену, в которой ей только что пришлось участвовать. Ферз запер её, чтоб никто не помешал ему первым увидеть жену. Он никому не доверяет — вполне понятно! Её юный, строгий разум начинал смутно понимать, каково человеку, когда в нём все видят помешанного. Бедняга! Джин прикинула, можно ли вылезти из окна незамеченной, решила, что нельзя, и стала вновь смотреть на угол улицы, из-за которого должна была появиться помощь. И вдруг без всякой причины вздрогнула, — встреча с Ферзом не прошла даром. О, эти глаза! Как страшно, наверно, быть его женой! Джин распахнула окно и высунулась наружу…