XXVII

Исчезновение Ферза было праздником для чувств того, кому его возвращение причинило столько страданий. Даже мысль о том, что он положил конец этому празднику, взяв на себя поиски Ферза, не мешала Эдриену испытывать облегчение. Он был исполнен почти энтузиазма, когда сел в такси и направился к Хилери, раздумывая по дороге, как разрешить задачу. Боязнь огласки закрывала для него такой прямой и естественный путь, как обращение к полиции, радио и прессе. Эти институты пролили бы чересчур яркий свет на судьбу Ферза. Размышляя о средствах, остающихся в его распоряжении, Эдриен чувствовал себя так, словно перед ним один из тех кроссвордов-головоломок, которыми он, как и все люди с развитым интеллектом, сильно увлекался в своё время. Рассказ Динни не позволял точно, в пределах нескольких часов, установить, когда ушёл Ферз. Чем дольше откладывать опрос соседей по Оукли-стрит, тем меньше шансов наткнуться на тех, кто его видел. Не повернуть ли обратно в Челси? Эдриен, продолжая ехать к Лугам, подчинялся скорее инстинкту, чем разуму. Хилери был его вторым «я», а когда на человека возлагается такая задача, две головы бесспорно лучше одной. Он подъехал к дому священника, не наметив определённого плана и решив просто порасспросить людей на набережной и Кингз-род. Ещё не было половины десятого, и Хилери сидел за своей корреспонденцией. Выслушав новость, он позвал в кабинет жену и предложил:

— Давайте подумаем три минуты и обменяемся выводами.

Все трое стояли треугольником перед камином. Мужчины курили, женщина нюхала октябрьскую розу.

— Ну, Мэй, надумала? — спросил наконец Хилери.

— Только одно, — ответила миссис Хилери, наморщив лоб. — Если бедняга действительно был в таком состоянии, как описывает Динни, следует поискать в больницах. Я позвоню в те, куда он мог скорее всего попасть, если с ним что-нибудь стряслось. Таких немного — три или четыре. К тому же сейчас так рано, что вряд ли туда успели многих понавезти.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая. Полагаемся на тебя: ты сумеешь скрыть его имя.

Миссис Хилери вышла.

— Эдриен?

— У меня есть одно соображение, но я лучше сперва послушаю тебя.

— Я вижу две возможности, — объявил Хилери. — Во-первых, нужно выяснить в полиции, может быть, кого-нибудь вытащили из реки. Во-вторых, это вероятнее, — остаётся спиртное.

— Но где же он мог напиться так рано?

— А гостиницы? У него были деньги.

— Что ж, я готов попробовать, если не подойдёт мой план.

— Какой?

— Я попытался поставить себя на место бедняги Ферза. Знаешь, Хилери, дойди я сам до такой крайности, я бежал бы в Кондафорд — вернее, не само поместье, а куда-нибудь поблизости, где мы играли мальчишками, — словом, туда, где жил, пока судьба не обрушилась на меня. Раненое животное ползёт домой.

Хилери кивнул.

— Где был его дом?

— В западном Сэссексе, к северу от Меловых холмов, около станции Петуэрт.

— Да ну! Эта местность мне знакома. До войны мы с Мэй частенько ездили прогуляться в Богнор. Мы заглянем на вокзал Виктория и выясним, не садился ли в поезд кто-нибудь похожий на Ферза. Но раньше я всё-таки справлюсь в полиции насчёт реки. Скажу, что исчез один из моих прихожан. Какого роста Ферз?

— Примерно пять футов десять дюймов, коренастый, крупная голова, широкие скулы, твёрдый подбородок, тёмные волосы, синевато-стальные глаза, синие костюм и пальто.

— Понятно, — сказал Хилери. — Позвоню туда, как только Мэй кончит наводить справки.

Эдриен, оставшись один у огня, грустно задумался. Он был любителем детективных романов и понимал, что решает задачу на французский манер индуктивным методом психологической догадки; Хилери с Мэй избрали английский путь — метод последовательного исключения. Он, конечно, превосходен, но до превосходства ли тут? Человек и без того теряется в Лондоне, как иголка в стогу сена, а они к тому же связаны необходимостью избежать огласки. Эдриен с тревогой ждал, что сообщит Хилери. Какая ирония судьбы — он, Эдриен, страшится, что несчастный Ферз утонул или попал под колёса и Диана стала свободна!

На столе Хилери он нашёл расписание. На Петуэрт был поезд в 8:50, следующий в 9:56. Времени мало! И Эдриен, поглядывая на дверь, снова стал ждать. Торопить Хилери бесполезно — тот мастер экономить минуты.

— Ну? — спросил он, когда дверь открылась.

Хилери покачал головой:

— Всё впустую. Ни в больницы, ни в полицию никого не доставляли, там ничего не знают.

— Тогда остаётся вокзал, — бросил Эдриен. — Поезд будет через двадцать минут. Можешь ты выехать немедленно?

Хилери взглянул на письменный стол:

— Не следовало бы, но поеду. Есть что-то греховное в том, как захватывают человека поиски. Вот что, старина, я предупрежу Мэй и возьму шляпу, а ты покамест ищи такси. Иди по направлению к святому Панкратию. Я догоню.

Эдриен крупными шагами пустился на розыски такси. Он поймал машину, съезжавшую с Юстен-род, велел шофёру развернуться и стал ждать. Вскоре он заметил худую тёмную фигуру бегущего к нему Хилери.

— Давно я не тренировался! — выдохнул тот и сел в автомобиль.

Эдриен заглянул в окно шофёрской кабины:

— Вокзал Виктория. Гоните вовсю!

Рука Хилери сжала его локоть:

— Помнишь, как мы взбирались в тумане на Кармартен Вэн сразу после войны? Это была наша последняя прогулка с тобой, старина.

Эдриен вытащил часы:

— Боюсь, не поспеем. Ужасное движение.

Они сидели молча и подскакивали при каждом судорожном рывке такси вперёд.

Вдруг Эдриен заговорил:

— Однажды во Франции я проезжал мимо maison dгalienes[10], как их там называют. Никогда не забуду. Огромное здание вдоль железной дороги, по всей длине фасада решётка, и к ней прижался какой-то бедняга: руки подняты, ноги раздвинуты, вцепился в прутья, как орангутанг. Что такое смерть в сравнении с этим? Снизу — мягкая чистая земля, сверху — небо. Теперь я бы даже предпочёл, чтобы Ферза нашли в реке.

— Это ещё не исключено, так что наша попытка довольно безнадёжна.

— Осталось три минуты. Опоздаем, — пробормотал Эдриен.

Однако в последний момент шофёр, верный национальному характеру, развил противоестественную скорость. Машины, преграждавшие дорогу, словно растаяли перед такси, которое одним броском подкатило к вокзалу.

— Справься в первом классе. Я — в третий: священнику скорее скажут, бросил на бегу Хилери.

— Нет, — возразил Эдриен, — если он уехал, то в первом. Спроси там. В случае сомнений главная примета — глаза.

Эдриен увидел, как брат просунул худое лицо в окошечко и сейчас же отдёрнул голову.

— Он взял билет! — крикнул Хилери. — На этот поезд. До Петуэрта. Быстрей!

Братья ринулись вперёд, но не успели достигнуть турникета, как состав тронулся. Эдриен рванулся вдогонку, но Хилери поймал его за руку:

— Брось, старина, всё равно не поспеем. Он только заметит нас, и всё будет испорчено.

Понурясь, они побрели к выходу.

— Потрясающая догадка, старина! — сказал Хилери. — Когда этот поезд прибывает туда?

— В двенадцать двадцать три.

— Тогда можно поспеть машиной. Деньги у тебя есть?

Эдриен пошарил в карманах и уныло ответил:

— Восемь шиллингов шесть пенсов.

— У меня тоже всего одиннадцать. Дело дрянь! Стой, придумал: берём такси и едем к юной Флёр. Если её автомобиль на месте, она нам не откажет. Отвезёт нас или Майкл или она сама. Нам нельзя связывать себя машиной, когда приедем.

Эдриен, слегка ошарашенный верностью своей догадки, только кивнул.

На Саут-сквер Майкла не оказалось, но Флёр была дома. Эдриен, который знал её гораздо хуже, чем Хилери, был поражён той быстротой, с какой она оценила ситуацию и вывела машину. Через десять минут они уже были в пути. Флёр сидела за рулём.

— Поедем через Доркинг и Пулборо, — объявила она, обернувшись к братьям. — За Доркингом можно дать скорость. А что вы будете делать, если найдёте его, дядя Хилери?

Этот простой, но неизбежный вопрос заставил братьев переглянуться. Флёр, казалось, затылком почувствовала их растерянность. Резко затормозив перед подвергавшейся опасности собакой, она повернула голову и посоветовала:

— Вы бы всё-таки обдумали это, прежде чем двинемся.

Эдриен перевёл взгляд с её энергичного личика — подлинного воплощения спокойной, жёсткой, уверенной в себе молодости — на длинное проницательное лицо Хилери, умудрённое многим пережитым и всё-таки не ставшее жёстким, и промолчал: пусть отвечает брат.

— Едем, — отрезал Хилери. — Обстоятельства подскажут.

— Когда будем проезжать мимо почты, остановите, пожалуйста, — попросил Эдриен. — Хочу послать телеграмму Динни.

Флёр кивнула:

— На Кингз-род есть почта. Мне тоже где-нибудь придётся заправляться.

Автомобиль нырнул в поток машин.

— Что сообщить в телеграмме? — спросил Эдриен. — Писать насчёт Петуэрта?

Хилери покачал головой:

— Телеграфируй просто: напали на верный след.

Когда они отправили телеграмму, поезду оставалось два часа ходу.

— До Пулборо пятьдесят миль, да за ним ещё пять, — прикинула Флёр. Не знаю, хватит ли горючего. Ну, рискнём, а в Доркинге увидим.

С этого момента она целиком отдалась езде и была потеряна как собеседница, несмотря на то что автомобиль, как известно, представляет собой небольшой закрытый салон.

Братья молчали, не сводя глаз с часов и спидометра.

— Не часто мне случается совершать загородные прогулки, — мягко заметил Хилери. — О чём задумался, старина?

— Решительно не понимаю, что мы будем делать.

— Если бы при моей работе я обо всём думал заранее, я не протянул бы и месяца. В трущобном приходе ты, как в джунглях, окружён дикими кошками и приобретаешь что-то вроде инстинкта, на который и остаётся полагаться.

— У меня нет твоей практики: я живу среди мертвецов, — ответил Эдриен.

— Наша племянница хорошо ведёт машину, — вполголоса сказал Хилери. Взгляни на её затылок: воплощённая жизнеспособность!

Затылок — круглый и коротко подстриженный — держался на белой шее изумительно прямо и убедительно доказывал, что тело пребывает под острым и точным контролем мозга.

Следующие несколько миль прошли в полном молчании.

— Бокс-Хилл, — бросил Хилери. — Здесь со мной случилось происшествие, о котором я тебе никогда не рассказывал, хотя не могу его забыть. Оно подтверждение того, что мы все удивительно близки от грани безумия. — Он понизил голос и продолжал: — Помнишь весёлого священника Даркотта, нашего общего знакомого? Я ведь не сразу попал в Хэрроу — сначала учился в Бикере. Он там преподавал. Как-то в воскресенье он пригласил меня прогуляться на Бокс-Хилл. Возвращались поездом. В вагоне никого, кроме нас, не было, и мы немножко повздорили. Вдруг на него нашло какое-то бешенство, глаза стали голодными и дикими. Я, конечно, ничего не понял и страшно перепугался. Затем, так же внезапно, он овладел собой. Все это как гром среди ясного неба! Тут и подавленные желания, и краткий приступ безумия… Словом, ужас! Между прочим, очень хороший парень. Да, Эдриен, в нас всех живут какие-то силы!..

— Демонические. И как только они вырвутся… Бедный Ферз!

Голос Флёр донёсся до них:

— Мотор чихает. Пора заправляться, дядя Хилери. Здесь есть колонка.

— Чудно!

Машина остановилась у заправочной станции.

— До Доркинга всегда тащишься медленно, — сказала, потягиваясь, Флёр. — Зато теперь нажмём. Осталось всего тридцать две мили, а времени ещё целый час. Ну, подумали?

— Нет. Мы избегали этого, как чумы, — ответил Хилери.

Глаза Флёр, сверкнув яркими белками, бросили на него один из тех быстрых проницательных взглядов, которые лучше всего убеждали окружающих в её уме.

— Вы намерены увезти его обратно? На вашем месте я этого бы не делала.

И, достав сумочку, она подкрасила губы и попудрила свой короткий прямой носик.

Эдриен следил за ней с почти благоговейным любопытством: ему не часто приходилось сталкиваться с современной молодёжью. На него произвели впечатление не лаконичные фразы Флёр, а заключённый в них глубокий подтекст. Грубо говоря, вот что она хотела сказать: «Пусть он идёт навстречу своей судьбе. Вы бессильны». Права ли она? Может быть, он и Хилери просто потворствуют свойственной им, как и всем людям, страсти вмешиваться не в свои дела и заносят святотатственную руку на самое Природу. И всё-таки ради Дианы они должны узнать, что делает Ферз, что он задумал сделать. Ради самого Ферза они должны позаботиться, чтобы он не попал в дурные руки. Хилери чуть заметно улыбается. У него есть дети, думал Эдриен. Он знает молодёжь или, по крайней мере, понимает, как далеко она может зайти в своей ясной и безжалостной философии.

Флёр вела машину по нескончаемой улице Доркинга, пробиваясь сквозь суетливый поток автомобилей и пешеходов.

— Теперь уж ясно: вы его поймаете, если только действительно хотите поймать, — бросила она через плечо и дала полный газ. Следующие четверть часа они летели мимо пожелтевших рощ, полей и покрытых дроком пастбищ, где разгуливали гуси и старые клячи, мимо деревенских домиков, огородов и прочих атрибутов сельской жизни, все ещё не желающей уйти в прошлое. А затем машина начала скрежетать и подскакивать, хотя до этого шла очень плавно.

— Баллон спустил, — объявила Флёр, оборачиваясь к братьям. — На что-то напоролись.

Она остановила машину, и они вышли. Задняя шина была проколота.

— Не было печали! — воскликнул Хилери, сбрасывая пальто. — Поддомкрать машину, Эдриен, а я сниму запасное колесо.

Голова Флёр исчезла в багажнике, где лежали инструменты, и оттуда донеслось:

— Слишком много нянек. Я лучше сама.

Познания Эдриена по части автомобилей равнялись нулю, — он был беспомощен во всём, что касалось машин. Поэтому он покорно отошёл в сторону, восхищённо наблюдая за Флёр и братом. Они работали хладнокровно, чётко, споро, но и у них почему-то домкрат оказался не в порядке.

— Вот так всегда, когда торопишься, — заметила Флёр.

Прошло двадцать минут, прежде чем они тронулись.

— К поезду мне теперь не поспеть, — объявила Флёр. — Но при желании вы легко обнаружите следы Ферза. Станция — сразу за городом.

Они проскочили на полной скорости Биллингхерст, Пулборо и Стопхемский мост.

— Поезжайте прямо в Петуэрт, — попросил Хилери. — Если он со станции пойдёт обратно к городу, мы его встретим.

— Остановиться в таком случае?

— Нет. Проезжайте мимо и сразу разворачивайтесь.

Они проехали Петуэрт и полторы мили, отделяющие город от станции, но так и не встретили Ферза.

— Поезд уже минут двадцать как пришёл. Давайте спросим, — предложил Эдриен.

Носильщик действительно принял билет от джентльмена в синем пальто и чёрной шляпе. Нет, багажа у него не было. Он пошёл к холмам? Когда? С полчаса будет.

Они вскочили в машину и направились к холмам.

— Насколько я помню, чуть дальше — поворот на Саттен. Вопрос в одном: повернул он или пошёл прямо. Там, кажется, есть несколько домов. Мы наведём справки, — может быть, кто-нибудь его видел.

Сразу за поворотом оказалась почта, располагавшаяся в маленьком домике. Со стороны Саттена к нему приближался почтальон на велосипеде.

Флёр остановила машину у обочины:

— Вы не встретили по дороге в Саттен джентльмена в синем пальто и котелке?

— Нет, мисс, ни души не встретил.

— Благодарю. Поедем дальше к холмам, дядя Хилери?

Хилери взглянул на часы:

— Помнится, отсюда до вершины холма, что около Данктен Бикон, примерно с милю. От станции мы проехали полторы. Значит, у него не больше двадцати пяти минут форы, и, поднявшись наверх, мы, видимо, нагоним его. С холмов видно далеко, так что он не скроется. Если не обнаружим его и там, значит, он пошёл в обход. Но какой дорогой?

Эдриен понизил голос до шёпота:

— Он держит к дому.

— То есть на восток? — спросил Хилери. — Поехали, Флёр, только помедленней.

Флёр повела машину к холмам.

— Залезьте в карман моего пальто, — скомандовала она. — Я захватила с собой три яблока.

— Что за головка! — восхитился Хилери. — Но они вам самой понадобятся.

— Нет. Я худею. Впрочем, оставьте мне одно.

Братья, жуя яблоки, внимательно следили за лесом, тянувшимся по обе стороны шоссе.

— Нет, заросли слишком густы, — решил Хилери. — Он должен держаться дороги. Если увидите его, Флёр, жмите на все тормоза.

Но Ферза они не увидели и, все медленней преодолевая подъем, достигли вершины холма. Справа — купа буков: роща Данктен Бикон, слева — гряда Меловых холмов. Впереди по дороге — никого.

— Стоп! — бросил Хилери. — Что будем делать, старина?

— Послушайтесь моего совета, едем домой, дядя Хилери.

— Поедешь, Эдриен?

Эдриен покачал головой:

— Нет, буду продолжать поиски.

— Ладно. Я тоже.

— Смотрите! — вскрикнула Флёр, протягивая руку.

Ярдах в пятидесяти слева от дороги на каменистой тропинке лежал тёмный предмет.

— Мне кажется, это пальто.

Эдриен выскочил из машины и побежал. Он возвратился с синим пальто в руках:

— Сомнений больше нет. Либо он сидел здесь и забыл его, либо устал нести и бросил. И то, и другое — плохой признак. Хилери, пошли!

Эдриен бросил пальто в машину.

— Какие инструкции мне, дядя Хилери?

— Вы молодчина, дорогая. Будьте ещё больше молодчиной и подождите здесь часок. Вытерпите? Если мы не вернёмся за это время, спускайтесь вниз и держите поближе к холмам. Поезжайте, не торопясь, на Саттен Богнор и Уэст Бартон. Если не обнаружите наших следов и там, выбирайтесь на шоссе и через Пулборо возвращайтесь в Лондон. Если у вас есть при себе деньги, можете одолжить нам.

Флёр вынула портмоне:

— Три фунта. Хватит вам двух?

— Принято с благодарностью, — ответил Хилери. — У нас с Эдриеном никогда не бывает денег. Мы, по-моему, самая бедная семья в Англии. Благодарю, дорогая, и до свидания. Пошли, старина!

Загрузка...