В плену лживого солнца

Глава 7

– Вадим? – настороженно позвала Лин. Кутаясь в шерстяной плед, она вошла в шатёр и опустила полог. – Ты хорошо себя чувствуешь? На тебе просто лица нет. Я ещё днём заметила.

Ситник свирепо глянул на девушку и тут же опустил глаза на планшет с первым наброском карты лабиринта.

– Нормально, – буркнул он и попытался сосредоточиться на плане. Но линии начали предательски скакать и расплываться.

Щелчком свернув карту, Вадим откинулся на спинку стула и потёр шею. Место укуса припухло и нестерпимо зудело. Вдобавок прибавились неприятные ощущения жжения. Болезненная гримаса археолога не осталась незамеченной девушкой.

– Что там у тебя? – подошла она ближе.

– Ничего. Москит укусил.

– Дай посмотрю.

– Я же сказал, обычный укус, – огрызнулся Ситник, отстраняясь.

Лин настойчиво отвела его руку и нагнулась. В расстёгнутом вороте рубашки он близко увидел манящую впадинку между ключицами. Потом блестящий каштановый локон, свесившись, лёг ему на лицо, и тонкая смесь цветочного аромата и нагретой солнцем чистоты защекотала нос. Девушка изучила ранку, чуть надавив пальцами по краям, и заглянула в глаза Вадиму. В её собственных глазах при этом дрогнуло беспокойство.

– Этот москит был размером с шершня? – спросила она. – С чёрно-жёлтыми крыльями.

Ситник продолжал упрямо молчать.

– Вадим, ты себя в зеркало давно видел?

– Че-го?

Лин приподняла край пледа и вытащила из кармана шорт мобильник. Сделав фото, развернула экран к Ситнику.

– На, смотри.

– Ну и что я должен увидеть? – безразлично спросил тот, но телефон взял.

На шее красовалось припухшее багрово-синюшное пятно с выступившей кровянисто-гнойной каплей. Вадим поморщился – неприятно. Но в остальном всё то же.

– В чудовище вроде не превращаюсь. – Он повертел изображение и так, и эдак. И вдруг подался вперёд, вцепившись в мобильник двумя руками. – Ох ты ж!

Его светло-голубые глаза поменяли цвет. Радужка практически исчезла, выдавленная непомерно расширенными зрачками. Таких не бывает даже в густой полутьме.

– Вадим, это Пустынный Табанус[10]. Я знаю, что это такое. Не смертельно, но приятного мало. Тебе нужно срочно сделать инъекцию, пока токсин не распространился по всему организму. Иди к Марго, у неё есть нужные препараты.

– Что это за токсин? И что будет, если ничего не делать?

На лице Лин отразилось сочувствие.

– Ну-у… сначала будет сильно болеть, – стала она объяснять. – Но это полбеды. Он вызывает галлюцинации. А ещё были случаи, когда из-за странных видений человек начинал вести себя неадекватно. Так что не затягивай, лучше иди прямо сейчас, твой укус уже гноится. А то пошли вместе.

Она плотнее запахнула плед и помотала головой, отбрасывая волосы назад.

– Я сам схожу, – пробормотал Ситник и придвинул к себе карту. – Сейчас только закончу.

– Как хочешь, – дёрнула плечом Лин и пошла к выходу. – Смотри не забудь.

Помахав на прощанье рукой, она выскользнула наружу.

Выждав с четверть часа, Вадим встал и потянулся, разминая спину.

«Токсин, галлюцинации, – усмехнулся он, вспоминая, как обнаружил утром песок в волосах, – так, может, и не было ничего? Интересно, многих успел покусать этот долбаный табанус? Или мне одному повезло?»

Но стоило ему вспомнить длинные кривые царапины на баке с водой, которые видели все, не только он, как чувство облегчения улетучилось.

Нахмурив брови, Ситник натянул куртку, загасил лампу и вышел на свежий воздух.

На небе сияли далёкие звёзды. Но луна уже поднималась, затмевая их хрупкий призрачный свет. В разных концах лагеря мерцали неяркие огоньки – до приезда профессиональной охраны решено было выставить для надёжности целых четыре поста по два человека. Пусть и в ущерб основным работам, но, как говорится, безопасность превыше всего. Как надолго – пока неизвестно. Выйти Лебедеву на следователя так и не удалось, да и тот где-то задерживался.

Вадим постоял немного, наслаждаясь вечерней прохладой и покоем, сунул руки в карманы и прогулочным шагом отправился к Ланской. От палаток, где жили наймиты, раздавалось басовитое бормотание и лязг металлической походной посуды. Иногда кто-то позволял себе смех. Правда, сдержанный. Всё же ситуация не располагала к веселью. В профессорском шатре сошлись в баталии два голоса: возмущённый – Лин и менторский – пожилого учёного. Убеждает, подумал Ситник.

Из дальнего угла лагеря, где стоял шатёр Ланской, лилась тихая блюзовая мелодия. Томная композиция, наполненная бархатной чувственностью и налётом тревоги, плыла над вечерней фиолетовой пустыней.

Перед носом молодого археолога неожиданно откинулся полог.

– Будущий профессор Ситник?

Ланская смотрела на него с загадочным сиянием в глазах.

– Мне требуется ваша помощь… – начал Вадим.

– Я знаю, – произнесла жгучая брюнетка и отступила назад, позволяя ему войти.

Сейчас в шатре витала совсем другая атмосфера, нежели в тот раз, когда в компании Сандала, Лебедева и Буру он заходил на просмотр записи. Его окружил опасный дурман, навевающий мысли о жаркой ночи. Горьковатый и терпкий, с примесью ускользающих ароматов иланг-иланга и туберозы.

– Входите, – добавила Марго и плотно запахнула полог. – И можете быть уверены, будущее мировое светило археологии, эту ночь вы будете спать спокойно.

____________________

[10] Пустынный Табанус (лат. tabanus – слепень) – здесь вымышленный вид насекомого; над названием автор думал недолго.

Тихо урча двигателем, фургон обогнул очередной склон, погасил фары и, прокатившись вперёд, остановился на краю невысокого пологого холма. Росс перелез в салон.

– Пошли, Димыч, – натянул он куртку и дёрнул молнию, – времени в обрез.

Прихватив сумку с рабочим набором, он откатил дверцу и выбрался наружу. Север обошёл фургон с другой стороны и встал рядом с Эдом на краю склона. Внизу, развороченная раскопками, лежала равнина. Лунные лучи высвечивали вскрытые районы с древними строениями, не задевая теней, засевших в проулках и тупиках. Судя по границам, обозначенным ленточным ограждением, лабиринт занимал обширную территорию. На бывшее поселение-деревушку он походил мало. Определённо слой песка прятал крупный город.

В полста метрах к востоку, почти под боком у раскопа, расположилась экспедиционная стоянка. От лунных лучей её прикрывала гряда барханов. В подрагивающем свете одинокого фонаря, подвешенного к столбу в центре лагеря, серели шатры и палатки, размазанными светлыми пятнами маячили навесы. То тут, то там из тьмы выступали сборные модули. Плавные движения редких огоньков по периметру выдавали охрану.

– Основательно они тут устроились, – заметил Север. – Со всеми удобствами.

– Явно надолго, – отозвался Росс. – Сколько времени потребуется на обнажение всех пластов.

Над округой стояла тишина. Утопая по щиколотку в песке, они спустились со склона и бесшумно двинулись в обход сонного лагеря, держась вне зоны видимости и на достаточном от него расстоянии.

…

Час спустя Росс выбрался из душного подземелья, вдохнул полной грудью и утёр лицо от влажной липкой плёнки. Луна к тому времени почти сошла с небес, погрузив землю в потёмки. Он смотал верёвку, затолкал в сумку и взялся аккуратно прилаживать доски на место. Неподалёку послышался звук, больше похожий на сдерживаемый кашель. Росс быстро оглянулся. Для напарника слишком близко, сегодня тот работал на северо-востоке от лагеря.

Окрест лежали неподвижные серые пески. Прислушиваясь, он сунул руку во внутренний карман. Пальцы сдавили шокер. Тишина неприятно подёргивала нервы своей неопределённостью.

В наушнике раздался тихий треск.

– Эд?.. – приглушённо позвал Север.

– У меня ещё одна, – опередил его Росс, продолжая оглядываться. – Что у тебя?

– Я закончил, иду обратно.

– Что в лагере?

– Порядок, ни одного лишнего движения. Но со стороны холмов я что-то слышал. Не знаю, что за хрень. Думаю, нам лучше поторопиться.

Росс затаил дыхание.

– Понял, – отозвался он ещё тише и настороженно повёл глазами по сторонам. – Скоро буду, Димыч. Давай, отбой.

Закончив с досками, он снова замер. Уха коснулся чуть слышный посторонний шум. Стремительный и опасно близкий. Точно лёгкий вздох или дуновение ниоткуда взявшегося сквозняка. Росс пытался поймать любую тень, уловить малейший звук.

Пустыня молчала в ответ.

Повесив сумку на плечо, он по указателю детектора повернул на девяносто градусов и отключил прибор. На фоне густо-синего неба чёрным горбом выступал крутой бархан. Стараясь перемещаться как можно тише, Росс двинулся мимо экспедиционной стоянки к утопающему в угольной тьме подножию песчаного холма. Через полста шагов рассеянный свет лагерного фонаря полностью растворился, и Эд переступил границу абсолютной темноты.

Отсчитав положенное по инструкции расстояние от предыдущего устройства, он остановился. Достал из сумки тактическую лопатку и сделал в рыхлом песке углубление. Извлёк из защитного контейнера капсулу с «ловушкой» и положил в лунку. Расчехлил терминал, отступил на несколько шагов и дистанционно активировал установленное устройство. Над капсулой два раза выстрелила яркая дуга. Отпрянувшая тьма вернулась, жадно поглотив разреженные частицы излучения. Образованное поле мерно загудело.

Со стороны лагеря басовито брехнула псина, и с вершины нависающего над Россом бархана лениво, с шорохом потёк песок.

Эд поднял голову – воцарилась тишина – и снова вернулся к работе. Стоило поторопиться. Опустив на глаза очки, Росс сменил режим восприятия. Над прибором полыхала прозрачная фиолетовая полусфера с радиусом в два метра у основания. Всё. Одну часть задания они выполнили – «ловушки» на месте. Он активировал браслет и с выжиданием уставился на всплывшее над запястьем голографическое окошко. Пальцы заныли от напряжения.

– Ну давай уже…

Ответ запаздывал, что было необычно само по себе. Прошло не менее полминуты, прежде чем спутник принял данные с зарегистрированных в системе «АРГУС» устройств и в итоге выстроилась проекция бреши.

Эд нахмурился. То, что он увидел, ему не понравилось. Он опять достал детектор, сопоставил картинки двух дней и досадливо мотнул подбородком.

Алая прореха, напоминающая уродливую рваную рану, оставалась вне зоны действия мощных приборов. Со вчерашнего дня она разветвилась новыми расколами. Набирающая интенсивность аномалия мешала установленным устройствам обнаружить друг друга, чтобы «сплести шов», и продолжала захватывать территорию, как опасный невидимый враг. Направление шло через лагерь, пересекало лабиринт и уводило на запад.

Почесав затылок, Росс засы́пал активированную «ловушку» и разровнял песок. Затем убрал в сумку приборы и лопатку и двинулся к условленному месту, где ожидал Север.

– Ну? – встретил его тот.

– Не цепляют. Чрезмерно высокий уровень.

– И что теперь? Если в ближайшие дни активность повысится ещё хотя бы на пару значений, Харахти просто ухнет в дыру.

– Подождём день. Ничего не изменится – будем думать. А сегодня сделали всё, что могли. Пошли, пора уезжать.

Чтобы сэкономить время, они решили немного срезать и пройти через лагерь. Когда приблизились к отдельно стоящему шатру, Росс ощутил свободу в щиколотке и присел.

– Ты чего? – мгновенно обернулся Север.

– Иди, я догоню.

Что-то промычав себе под нос, напарник бесшумной тенью двинулся дальше.

Пока Эд стягивал шнурки на ботинке, слуха коснулся тот же странный звук – не то вздох, не то шелест ветра. Тихая ночь навевала тревогу. Закончив с ботинком, он поднялся. Впереди отчётливо зашуршали шаги. Росс едва не выругался на забывшего про осторожность Севера и тут же вылупил глаза, когда в темноту за шатёр заскочил высокий тонкий силуэт. Не заметив припавшего к стенке Росса, человек повернулся к нему задом и стал опасливо выглядывать из-за угла, осматривая освещённую площадь лагеря.

Задержав дыхание, Эд подался назад. Под ботинком предательски скрипнул камешек. Человек сдавленно охнул и оглянулся. В тот же момент Росс нырнул во тьму за шатёр. Предпочтя не рисковать, он углубился в пески, широкой дугой обошёл угол лагеря и уже через пять минут торопливо взбирался по мягкому сыпучему склону.

– Поехали быстрее! – бросил он, запрыгнув в кабину и захлопнув дверцу. – Нужно успеть до рассвета обработать и отправить отчёт.

Напарник повернул ключ зажигания. Двигатель тихо завёлся. Переваливаясь на песчаных волнах, фургон выбрался на дорогу и, прибавив скорость, с включенными фарами спокойно продолжил путь.

Широко зевнув, Север тряхнул головой.

– Сразу после дела на отдых, – заявил он. – Два года в убойном режиме.

– Два, – ухмыльнулся Росс. – Я три с половиной на базе.

– Три с половиной?!! Да иди ты! – глянул круглыми глазами Север и опять отвернулся к дороге. – И как? Не задолбался ещё?

Росс сцепил пальцы за шеей и выгнулся, хрустнув грудиной.

– Да как-то привык уже.

– Ххех, привык. Хотя что-то не заметил, чтобы тебе особые привилегии были. Пашешь наравне со всеми. Агент первого звена, блин. Чего с главным не поделили?

Криво дёрнув щекой, Эд глянул в боковое окно.

– Дело прошлое. Вышвырнул и забыл.

Прозвучало категорично. Север понял и расспросами докучать не стал. Часть жизни членов «Аргуса» была надёжно скрыта не только от посторонних, но и от коллег. Часть, о которой не позволено было трепаться, могла навредить как самому служащему, так и всей организации.

Какое-то время ехали молча. В ближнем свете перед ними катилась дорога, а по обочинам пошевеливалась задетая фарами тьма.

Неожиданно жёлтый луч застиг серую тень, летящую наперерез фургону. Мазнув по силуэту, свет вернулся двумя огненными точками. Север вдавил педаль тормоза. В салоне с полок посыпалась всякая мелочёвка. Рухнув на приборную панель, Росс с Севером замерли и с минуту таращились в темноту обочины, куда занырнуло нечто непонятное.

– Это что за хэ… – глухо пробормотал ошарашенный напарник. – Что это было, Эд? Ты успел его рассмотреть?

Тот потёр костяшкой большого пальца подбородок и неуверенно помотал головой.

По салону шло тихое гудение. Росс опустил боковое стекло и высунул голову в темень. Вокруг стояла чернильная густота ночи. И только небольшой участок тёмной дороги освещало жёлтое пятно света перед фургоном и красная туманность позади.

– А размер… размер видел? – не унимался напарник. – Да мать твою! Метра три-четыре, не меньше.

Лёгкий порыв ветра сыпанул на лобовое стекло песок, мягко зашуршал по крыше. Волосы шевельнула свежесть. Сквозь гул работающего двигателя ухо уловило странный звук – низкий короткий рокот. Росс всмотрелся в окружающее пространство, но ничего не увидел. Под звёздно-синим прозрачным небом замерла холодная пустыня.

– Ну ты махнул три-четыре! – Эд втянул голову внутрь фургона и быстро закрыл стекло. – Скажешь тоже. В темноте померещилось. – Отирая с ладоней песок, который, казалось, забил все щели салона, он напомнил: – Время Димыч, поехали.

Беспрестанно оглядывая обочины, они поехали дальше. Из темноты впереди уже проступал знакомый горный уступ, за которым находилась стоянка.

Он разделся по пояс, смочил полотенце и стал торопливо обтираться, смывая липкий разъедающий пот. Вдали сорвалась на лай собака. После грубого окрика охранника она замолчала.

Связь по-прежнему отсутствовала. Старшему экспедиции так и не удалось выйти на столицу. Вызвать профессиональную охрану не получилось. И не получилось отправить в ассоциацию сообщение о странном положении дел в районе раскопок. Лагерь самым что ни на есть мистическим образом оказался лишён связи со всем остальным миром.

Он набросил полотенце на верёвку, расправил. Забрался в палатку, натянул футболку с длинными рукавами и сверху толстый свитер. Затем улёгся на походный коврик и укрылся одеялом.

Он долго лежал, слушая, как стихают вечерние звуки, как отдаётся благословенному отдыху уставшая земля. И как внезапно поднявшийся ветер с лёгким посвистом треплет палатку, волнами колыша тонкое полотно.

Сердце тронуло беспокойство, неприятно кольнуло тоской. Непонятная тревога мешала погрузиться в полноценный сон, рывками выдёргивая из подступающей дрёмы. Появилось предчувствие беды, ощущение затаённого поблизости зла.

Сходит оно на землю, едва на пустыню опустится ночь.

Кругами обходит лагерь.

Бродит бесшумно, и мягкий песок

Скрывает

его

ша-ги-и…

Он вздрогнул.

Казалось, всего-то смежил веки, но тут же очнулся снова.

И вновь содрогнулся. На стене палатки лежала вытянутая чёрная тень. Пока он вглядывался, пытаясь понять, что её отбрасывает, тень к его ужасу сдвинулась. В груди трепыхнулось сердце. Отчаянно забились спутанные мысли. Щёки вмиг стали холодными. Он судорожно сжал одеяло и обомлел, услышав приглушённый утробный рокот. Звероподобная тень приблизилась, стала чётче. Задрав голову, потянула носом и задрожала в нетерпении изголодавшегося.

Онемев и боясь шевельнуться, он смотрел, как таинственный зверь ткнулся мордой в стену палатки. Ткань обрисовала клыкастую пасть. Когтистая лапа скребнула по полотну, пробуя на прочность. Ещё раз. Ещё…

Вдали жалобно заскулила псина. К ней присоединилась вторая, затем третья. Зверь напрягся. Махом развернулся на сильных задних лапах и отпрыгнул. По палатке зашелестел взметённый песок. Внезапно собачий вой оборвался.

Ступор медленно покидал объятое слабостью тело.

«Почему такая тишина?»

Он понял, что просто не дышит.

Чуть слышный шорох за спиной сменился надсадным дыханием. Ноздрей коснулся влажно-горячий смрад тухляка.

Он медленно повернул голову, встретился с узкими хищными зрачками. И ни о чём не успел подумать…

Тварь налетела столь стремительно, что пресекла все попытки защититься. Голос пропал. Разорванные связки не издали ни звука. Скованный леденящим ужасом и ослепляющей болью в располосованном теле, он угасающим сознанием понял, что его вытащили из палатки и уносят в чёрную ночь. В разверстый в беззвучном крике рот забился жёсткий песок, хлынул в горящие огнём лёгкие. Глаза залепила раздирающая пелена.

И погасли звёзды…