В плену лживого солнца

Глава 5

Чуткий сон Буру оборвал посторонний шум. Африканец приподнял голову. Поводя глазами, прислушался и сразу определил – шум шёл со стороны сидящих на привязи собак. Животные явно беспокоились.

Темнокожий здоровяк выбрался из спальника. Не потревожив сон соседей по палатке, он с грацией, неожиданной для человека его роста и комплекции, выскользнул наружу.

Над Сахарой раскинулся фиолетовый бархат ночи. Буру вздрогнул от холода. На стоянке негромко хлопнула дверца автомобиля. Уха коснулось мягкое шуршание песка, и из тьмы выплыл силуэт человека.

– Что с собаками? – приглушённо спросил Сандал, входя в скудное пятно света от одинокого фонаря на столбе.

– Я как раз собирался это выяснить, – так же тихо ответил Буру. – Тоже хотите прогуляться?

– Что случилось? – начали раздаваться позади встревоженные голоса проснувшихся работников.

– Оставайтесь на месте! – распорядился Сандал, заставив всех разом умолкнуть. – А лучше вернитесь в свои палатки и не высовывайтесь наружу.

В его руке холодно блеснул пистолет. Включив фонарик, следователь направился к удалённому участку, где на огороженном пятачке под навесом отдыхали псины. Буру молча шёл позади. Внезапно тишину пронзил собачий визг. Сандал вскинул руку и послал вверх предупредительный. Грохот выстрела заглушил визг. Эхо разлетелось по ночной пустыне и медленно угасло вдали.

Шуршание в песках, громкое и стремительное, пронеслось от «собачьего» угла и исчезло за барханами. Буру крутанулся на месте, но не успел ничего рассмотреть. Только встретил сосредоточенный взгляд Сандала.

– Мать твою, что это было?! – спросил африканец, утирая вспотевшие ладони об обтянутую курткой грудь.

– Идёмте, – позвал следователь и двинулся к собакам.

Их встретили настороженные морды. От угла ограждения доносился тихий скулёж.

– Всё в порядке? – спросил Сандал, наблюдая за мелькающей светлой курткой африканца, обходящего привязанных собак.

– Табо нет на месте, – вынырнул тот на свет. В его руке болтался обрывок ошейника. – Убежала?

Он с сомнением глянул на следователя. Но выражение глаз, с каким тот смотрел на разгрызенный кожаный ремешок, ему не понравилось.

– Предлагаю лечь спать, – заявил Сандал и поднял голову, прислушиваясь к пустынной тишине. – А сразу с утра поищем следы. Сейчас бесполезно.

Они направились обратно к палаткам. Рабочие уже разошлись, мало кто остался снаружи, с любопытством дожидаясь новостей.

– А вы ведь о чём-то подумали, – предположил Буру, шагая рядом со следователем. – Рассказать не хотите?

– Давайте дождёмся утра, – уклончиво ответил Сандал, убирая пистолет в кобуру. – У меня пока нет уверенности. К чему зря наводить панику.

У палаток появились Лебедев и его молодой коллега Ситник.

– Что произошло? – нервно спросил профессор. – Мы слышали выстрел.

– Стрелял я, – ответил Сандал. – Собаки подняли шум.

– Шум? Выяснили, из-за чего?

– Дождитесь утра, – сдержанно повторил следователь.

Оставив Буру и учёных в смятении, он свернул к стоянке и растаял во тьме.

…

Спустя несколько часов озадаченные Сандал и бригадир вновь стояли под навесом «собачьего» угла.

– Не сказать, чтоб неожиданно, – прокомментировал следователь, – но всё же я надеялся.

– Перед рассветом ветер поднялся, – не без разочарования произнёс Буру и поднял голову на оклик.

К ним спешили археологи. Первым открыл рот Лебедев:

– Ну и что здесь ночью было?

– Сложно ответить, все следы пропали, – сообщил Буру и совсем мрачно добавил: – Если, конечно, были.

– Чт… что значит если?! – запинаясь проговорил взволнованный профессор.

Сандал, быстро глянул на бригадира.

– Ну уж что-то от вашей псины должно было остаться, – заметил он осторожно.

Черты лица Буру напряглись. Профессор застыл с открытым ртом.

– А если посмотреть запись с камеры? – предложил Ситник.

– Какой камеры? – оживился следователь.

– Забыл вам сказать, – помялся Лебедев. – Мы же в тот день, когда пропали рабочие, ещё утром нашли у колодца инструменты и куртку Роджера.

– Пропавшего рабочего? – уточнил Сандал.

– Да-да-да. А я ведь наложил строгий запрет на спуск в подземелье. Вот мы с Вадимом… э-э-э… Вадимом Андреевичем, придумали установить на ночь камеру. Ну знаете, так, на всякий случай…

– Я всё понял, – перебил его следователь. – Показывайте ваши камеры.

– Одну камеру.

– Ну так показывайте одну.

– Пойдёмте к Марго, – позвал Лебедев и первым направился к светлому шатру, обособленно стоящему на краю лагеря.

– Марго – это…

– Маргарита Ланская, моя ассистентка, – объяснил учёный, семеня впереди компании. – Правда, камера установлена в стороне от лагеря, у подземелья, но мало ли, вдруг на неё что-то попало.

Откинув полог, он по-хозяйски повёл рукой, приглашая Сандала пройти в шатёр Ланской.

– Марго, – поприветствовал следователь сидящую перед ноутбуком девушку.

Та улыбнулась столичному гостю. Карие глаза вежливо глянули на археологов и вскользь задели Буру, нерешительно переступающего с ноги на ногу позади всех.

– Рита, – профессор положил руку на спинку её стула, – выведи-ка нам ту камеру, что у подземелья, и промотай ночную съёмку.

– Какой отрезок времени вас интересует?

– Давайте начнём с двух, – попросил следователь.

Смуглые пальцы Марго запорхали над клавиатурой. Пришедшие подались вперёд и уставились на отдельный монитор. На экране развернулось монохромное изображение спящей пустыни. В шатре повисла напряжённая тишина, и стало слышно, как сквозь фоновый шум свиристят ночные насекомые: шоу-шоу-шоу-шоу. В черноте углом выступала серая кладка колодца, освещённая далёким лагерным фонарём. Вход в подземелье был завален досками.

Пару-тройку минут перед камерой мельтешила застигнутая светом мошкара. И вдруг надёжно зафиксированное устройство ожило. С тихим жужжанием оно развернулось, сместив угол обзора на девяносто градусов, и замерло. Никто не проронил ни слова. Зрители пытались понять, что произошло, и разглядывали изображение, на котором волны песка, убегая вдаль, терялись в темноте.

– Камера управляется отсюда? – первым нарушил молчание Сандал.

– Да… – растерянно отозвалась Ланская и подняла расстроенное лицо. – Но… н-ночью к рабочему столу никто не подходил. Я не знаю, как это получилось. Я… я точно ничего не делала.

Она закрутила головой на обступивших её мужчин.

– Подожди, Марго, – влез Лебедев. – Тебя никто ни в чём не обвиняет.

– Разумеется, – спохватился следователь. – Скорее всего, камеру плохо закрепили, и она просто съехала. Давайте промотаем немного вперёд.

Он склонился над девушкой, упёрся ладонями в стол и сосредоточил взгляд на передаваемом изображении.

Ланская клацнула по клавиатуре, и запись пошла быстрее. Белые точки рывками заскакали по экрану. Цифры в углу начали стремительный отсчёт, приближая час, когда первые голоса побеспокоенных собак разбудили Буру. Сандал попросил остановить перемотку, после чего запись пошла в обычном режиме. Вернулись шумы.

Лебедев тихо охнул, когда тьма за границей света неожиданно покачнулась. Стол, в который упёрся следователь, скрипнул. На экранный серый песок мягко приземлилось странное существо. Высокое и поджарое, с короткой шерстью и узкой хищной пастью. Длинные худые лапы говорили о том, что животное способно развивать хорошую скорость.

Зверь, раза в полтора больше любой крупной собаки, пригнул голову к земле и начал водить носом над песком. Прозвучал короткий приглушённый рык, и перед камерой очутились ещё двое хищников. Один из них, явно чем-то привлечённый, вскинул голову, шевельнул ухом. В фокус попала свирепая морда, в свете фонаря голодным блеском сверкнули глаза.

Издали послышался жалкий скулёж и вялая, будто придушенная, собачья брехня. Лагерные псы учуяли опасность и были неслабо напуганы. Три пришедших хищника повернулись на звуки. Насторожились, приподнимая передние лапы и подбираясь для прыжка. Затем как по команде метнулись в сторону и пропали за границей обзора. Почти сразу раздался визг. Тот самый, который ночью слышали все, кто не спал. Его заглушил выстрел Сандала.

В полном молчании прошло несколько минут, в течение которых ничего интересного на записи больше не происходило.

– Спасибо, Марго, – поблагодарил Сандал и оттолкнулся от стола. – Пойдёмте, – позвал он спутников и направился к выходу.

Спутники послушно двинулись следом. После полумрака шатра сияющий под солнцем песок показался особенно ослепительным. Профессор резко чихнул и полез в карман за платком.

– Что это за звери? – спросил он, утирая нос, и сверкнул на следователя ярко-голубым глазом.

– Калапархасские шакалы[9], – ответил Сандал. – Те ещё твари.

Он внимательно посмотрел на собеседников. Те не менее внимательно смотрели на него в ожидании продолжения.

– Калар…кхас… – попытался выговорить Лебедев. – Господи, кто вообще это выдумал!

– Ка-ла-пар-хас-ские шакалы, – медленно и с нажимом повторил Сандал. – Эти пустынные хищники относятся к вымирающему виду. Среди местных охотников считаются довольно опасными, так как постоянно испытывают голод. Из-за этого звери бо́льшую часть времени вынуждены охотиться. Нападают, как правило, стаей и жестоко разделываются со своей жертвой.

– Об этом вы и хотели сказать ночью? – спросил Буру. – Только не стали.

– Вначале я должен был убедиться, – объяснил Сандал. – С месяц назад в районе прошла новость о том, что охотники обнаружили следы небольшой группы калапархасов. Но как-то на эту новость никто особо не обратил внимания.

– Почему? – нахмурился Ситник.

– Дело в том, что об этих хищниках здесь давненько не слышали.

На лицах собеседников проступило изумление.

– Во всяком случае, – продолжал Сандал, – отсутствие тела вашего второго рабочего как раз можно объяснить нападением стаи. За вчерашний день мы с вашими людьми обошли всю округу. Увы, безрезультатно. Нам не удалось обнаружить ни самого рабочего, ни… м-м… тела. И, скорее всего, останков мы не найдём. От бедняги, поди, ничего не осталось. Либо лежат его кости где-то под песками.

Он замолчал, оглядел пустынные окрестности и проговорил:

– Вот об этом я и напишу в своём отчёте.

– Но почему тогда тело Фила осталось почти нетронутым? – спросил африканец. – И почему у него полголовы нет?

Сандал сунул руку под мышку, кулаком второй подпёр подбородок. Глядя в песок, он задумчиво пожевал губами.

– Я говорил, что калапархасы постоянно голодные? Мм… ну вот смотрите, у трупа отсутствует мозг. А это достаточно питательный орган и для вечно голодного существа, наверняка, особенно притягателен.

Лебедев зажал рот, глуша рвотный позыв.

– Почему не сожрали? – рассуждал следователь, не обращая внимания на полуобморочное состояние впечатлительного старика. – Думаю, просто не успели. Прикопали, как указатель на кормушку. – И он оценивающе оглядел весь лагерь.

Вцепившись в ворот футболки, Лебедев зашатался на месте.

– По затылку ему врезали тоже они? – спросил активно поддерживающий беседу Буру.

– Хм… – Сандал спрятал улыбку в уголках губ. – Видимо, врезал всё-таки товарищ. Должно быть, из-за несправедливо поделенного добра. – Он повернулся к посеревшему лицом Лебедеву. – Профессор, я советую вам обратиться за помощью. Кстати, могу посодействовать с охраной лагеря. А пока выставляйте на ночь посты. Хотя бы одного-двух человек. Лучше больше. У вас есть такая возможность?

– Выставим, – ответил за учёного Буру.

– Я хочу, чтобы вы знали, – араб стал абсолютно серьёзен, – раз они пришли, то уже не уйдут. Это был их первый визит, так сказать, разведывательный. Калапархасы отличаются изощрённым коварством и особой свирепостью. Так что будьте бдительны и даже днём постарайтесь не отходить далеко от лагеря, тем более в одиночку. Лучше передвигаться группами.

– Понятно. – Буру шаркнул ботинком по песку и обернулся. Мимо них, волоча пеналы с инструментами, возвращались с раскопа рабочие. – Нужно обсудить ночные дежурства, проф. Пойду пока переговорю с парнями. Дуг! – махнул он кому-то рукой и отошёл.

Отвлечённо глядя ему в спину, Сандал вдруг спросил:

– Скажите профессор, а как вы обнаружили подземный город? Неужели всё началось с того сообщения, что прошло в вашей археологической группе?

Он повернулся и посмотрел на археологов с профессионально-цепким прищуром.

– Ну собственно да, – развёл руками Лебедев. – Что тут скрывать? Ваши студенты сами выложили фото найденных монет с целью узнать их ценность. И, как вы понимаете, такая новость никак не могла остаться в стороне от мира науки.

– Я понимаю. – Сандал проницательно смотрел на учёного, лицо которого начало обретать краски. – И что по-вашему находится под этими песками?

– Говорить пока рано, – уклончиво ответил тот и сделал вид, что промокает платком взмокший лоб.

Стоящий за плечом Лебедева Ситник подавил улыбку. Поведение профессора объяснялось не только банальным нежеланием раньше времени раскрывать величайшую тайну пустыни.

– Не хотите делиться? – внезапно спросил Сандал. – Или вам пока нечего предоставить?

Глаза-точки буровили пожилого учёного. Было очевидно, что в последнее столичный гость не верит уж точно.

– Именно так, – заявил профессор, не поясняя, что имеет в виду, и резко сменил тему: – А по поводу проводимых работ к нам не может быть никаких вопросов. С документацией у нас полный порядок, все необходимые требования мы соблюдаем.

Под конец в его тоне невольно отметились нотки лёгкой раздражительности. Он отчаянно надеялся на то, что дотошный араб не вознамерится с маниакальной изощрённостью, присущей любому ищейке, забрасывать его уморительными вопросами. Помогла, как водится, чистая случайность. Карман следователя гуднул. Вытащив вибрирующий мобильник, Сандал жестом попросил профессора подождать и отошёл.

Лебедев украдкой перевёл дыхание и красноречиво посмотрел на Ситника. Тот с пониманием кивнул.

– Звонок из полиции, – сообщил следователь после разговора. – Вынужден отъехать, отзывают по основному делу. Завтра вернусь и продолжим.

Он говорил отрывисто, явно чем-то взбудораженный. Смешавшийся профессор растерянно пожал его руку.

– Хорошо.

– А будут новости, сообщайте сразу.

Сандал кивнул Ситнику и направился к стоянке. Вадим приблизился к профессору. Они молча проводили автомобиль каирской полиции. Когда вдали стих рокот мотора и осело облако поднятой пыли, пожилой учёный тяжело опустился на ящик с инструментом. Ситник посмотрел на расстроенное лицо старшего коллеги.

– Что конкретно вас так напрягает, проф?

– Столичная полиция будет продолжать расследование, но я чую какую-то подоплёку.

Вадим присел рядом и сунул руки в карманы бриджей.

– И в чём же подоплёка?

– Что им здесь делать?! – раздражённо выпалил Лебедев. – Одно тело забрали, второе так и не нашли. В отчёте будет написано, что рабочий подвергся нападению… этого… забыл, как он его назвал. Хищника, одним словом. Ох-х… неспроста он завёл разговор о том, каким образом мы нашли древний город. Как понаедут сюда представители местных властей!

– Ну-у… интерес местных властей к мировому наследию, которое скрывает пустыня, в принципе логичен. Не находите? Район Харахти находится на их земле. Так случилось.

– Увы. Но поверь, если, не дай бог, они узнают правду, можем сразу попрощаться со своими планами. Они махом нагонят сюда своих специалистов. Как бы нас тогда вообще не отодвинули в сторону.

– А кто узнает правду? Свитки не расшифрованы, а из опубликованного мало что понятно.

– Если только сами не заговорим.

– И кто нас заставит?

– О-о-х…

– Послушайте, проф, да какая к чёрту разница, насколько высокого полёта птицы сюда пожалуют! При худшем раскладе за формальностями вполне можно потянуть время. Объяснения лишние. Обычная профессиональная ревность. Вы понимаете, о чём я? Ничего личного.

– Ой, не знаю. Ты видел, как смотрел на меня этот следователь? Такого точно не проведёшь. Одна надежда, что из-за звонка он уже обо всём забыл.

Вадим упёрся локтями в колени и опустил голову.

– Но тебя, я смотрю, тоже что-то заботит, – глянул Лебедев на его сгорбленную спину. – Или мне показалось?

Ситник упёр в подбородок сдвоенные кулаки.

– Я вот всё думаю… что мы тогда выпустили, а, профессор?

– О чём ты? – нахмурился тот.

– Кто-то шарился ночью в подземелье.

– Опять?!

– Угум. Уже после того, как вы обнаружили там пенал с инструментом. Рабочие сказали, доски, которыми прикрыли колодец, лежат не так, как их оставили. Как будто их сдвинули. А вокруг следы.

– Какие следы? От ботинок или…

От нехорошей догадки профессор замер. В уме одно за другое начало что-то цепляться: белые точки суетливой мошкары, отклонившаяся камера и сухие фигуры с длинными лапами.

– Да непонятно. Заметённые. Замести их пытались.

– Замести следы… – пробормотал учёный. Образы в голове рассыпались на отдельные фрагменты. – Час от часу! – бросил он в сердцах и с досадой хлопнул себя по тщедушной коленке.

____________________

[9] Калапархасские шакалы – вымышленные существа, крупные пустынные хищники; по внешнему виду напоминают нечто среднее между обычными шакалами и гиенами.

Во второй половине дня

Ситник внёс уточнённые данные в будущий проект, сунул планшет под мышку и направился от колодца к лагерю. На перевёрнутом ведре между древним городом и стоянкой сидел Лебедев и что-то записывал в блокнот. Вадим подошёл к профессору, когда со стороны лабиринта послышались голоса. С раскопа шла партия рабочих. Молодой учёный заметил среди подручных и специалистов раскрасневшуюся от жары, довольную Лин. С некоторых пор племянница Лебедева с головой погрузилась в работу и пребывала в прекрасном расположении духа.

В этот момент что-то с гудением врезалось Вадиму в шею. Хлопнув себя ладонью, он почувствовал под пальцами нечто жёстко-колючее и истеричными движениями принялся это нечто смахивать. Крупное насекомое с агрессивно-ярким жёлтым рисунком на узких чёрных крыльях слетело к ногам Ситника и под его удивлённым взглядом быстро зарылось в песок.

Как только группа прошла мимо, профессор вздохнул.

– Я без понятия, что здесь происходит, – произнёс он тускло, следя за погружением солнечного диска в остывающее рыжее море. – Подождём возвращения полиции. Кто знает, может, скоро всё прояснится. – Он встал, одёрнул рубаху и положил ладонь на плечо Вадиму. – Пойдём, все уже, наверное, собрались на ужин.

И пошёл к лагерю. Потирая неприятно зудящий участок шеи, Ситник отправился следом. Между шатром с инвентарём и профессорским стояла Лин и набирала воду из бака. На губах Вадима появилась улыбка. Но тут же увяла. Приотставший от своей группы рабочий подошёл к племяннице профессора и подмигнул.

«Да что он себе позволяет!» – вспыхнул Ситник.

Пижонистый молодчик тем временем принял из рук Алины кружку и сделал несколько глотков. Вылив остатки воды себе на макушку, он помотал головой, разметав брызги и вызвав у девушки короткий смешок.

«Выпендрёжник хренов!»

Выпендрёжника окликнули товарищи. Вернув кружку, он что-то сказал Лин (она кивнула, заставив Вадима пропустить вдох) и отправился догонять идущую на отдых компанию.

Заметив Вадима, девушка простодушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за пологом шатра.

Над пустыней склонилась ночь – лунная, светлая, ясная. Полная таинственного шёпота и далёких отзвуков тревожного африканского тамтама. Ночь, когда призраки покидают свою обитель, свой холодный сонный мир, и выходят на встречу с миром живых. Ночь, когда приподнимается занавес над хрупкой границей сна и яви, и та становится тонка и прозрачна, готовая вот-вот порваться.

Мрачная тень скользит по молочно-синим барханам, взбирается на песчаные холмы, змеёй крадётся между палатками, тянется щупальцами по лицам спящих, хищно дрожит над лагерем и уплывает прочь с первыми лучами рассвета.

Никто не остановит зло, пришедшее в несчастный мир, заплутавший в собственных страхах. Никто не станет сопротивляться смертельному яду, что сочится капля за каплей с обоюдоострого меча безумия и опадает на землю, пропитанную кровью невинных и отравленную ложью тысячелетий.