В плену обмана

14

Фред и Соня уехали с самого утра. Джоди пришлось разбудить девочку раньше обычного. Соня собиралась похныкать по этому поводу, сладкий сон не хотел уходить, но напоминание о том, что предстоит поездка к бабушке и дедушке, подействовало: Соня вскочила с кровати и сама без помощи Джоди оделась и собрала свой рюкзачок.

— Я молодец, да? — заискивающе сказала она, заглядывая в глаза Джоди, сидящей на краю кровати и наблюдающей, как девочка бегает по комнате, собирая вещи. — Я сама собралась! Ты, Джоди, папе все расскажи и попроси, чтобы он дедушке об этом сказал.

— Дедушке? — рассеянно переспросила Джоди. Она едва прислушивалась к болтовне девочки, все ее мысли были о том, как пройдет встреча с доктором Краузе.

— Да, дедушке, — кивнула Соня. — Дедушка говорит, что я уже большая девочка и должна сама ухаживать за собой.

— Правильно говорит твой дедушка, — сказала Джоди, наконец поняв о чем идет речь. — С сегодняшнего дня и я буду требовать от тебя того же самого. Самостоятельности.

Соня, хитрая девчонка, склонив голову набок и преданно заглянув Джоди в глаза, спросила:

— Ну а иногда ты мне будешь помогать? Чуть-чуть, да?

Джоди рассмеялась:

— Ну и хитрюга же ты, Соня. Ладно, иногда буду. Но чуть-чуть.

Соня обняла ее за шею и чмокнула в щеку.

— Ты самая лучшая, Джоди! И я тебя очень-очень люблю. Совсем как папу.

От этих слов сердце Джоди сжалось, на глаза выступили слезы.

— И я тебя люблю, Соня, — прошептала она. — Очень-очень.

— А папу?

— Что папу? — не поняла Джоди.

Девочка, отступив на шаг, внимательно посмотрела на Джоди.

— А папу ты любишь? — спросила она.

— Да, я своего папу очень люблю, — кивнула Джоди.

— А моего папу? — не унималась Соня.

Джоди схватила Соню за руку и притянула к себе.

— Я люблю своего папу, — сказала она, глядя девочке в глаза. — Ты любишь своего. Это нормально. Каждый любит своего папу… — Джоди чуть не добавила «и маму», но вовремя прикусила язык.

— А я хочу, — Соня стала серьезной, — чтобы ты любила и моего папу.

— Все, — остановила разговор Джоди, — пошли. Заболтались мы с тобой, а твой папа нас уже ждет.

«Я хочу, чтобы ты любила моего папу». Настойчивые слова Сони не давали Джоди покоя.

Неужели девочка ощущает, какие чувства испытывает Джоди к Фреду Хонтеру? Нет, не может быть. Джоди ни словом, ни жестом не выдала свои чувства, в этом она была уверена.

Тогда что? Детская непосредственность? Желание, чтобы все вокруг любили друг друга? Или крик о помощи ребенка, мечтающего о любви и внимании?

Джоди думала об этом, пока ехала к доктору Краузе. Утром она нашла на карте Нью-Йорка нужную ей улицу и выяснила, каким транспортом туда лучше добраться. Правда, пришлось поплутать в поисках дома, в котором находился кабинет психотерапевта. Дом стоял в глубине двора, и его не было видно с улицы.

Помещения в этом доме под свои офисы арендовали также адвокат, гадалка и филиал компании, занимающейся продажей сельхозинвентаря. Джоди усмехнулась, прочитав таблички на фасаде дома. Это же надо, как распорядилась судьба — собрала под одной крышей таких разных людей.

Но у этих людей имелось и нечто общее, во всяком случае, так подумала Джоди. У них у всех дела шли отлично. В противном случае они бы просто не могли платить аренду за свои офисы. Это Джоди поняла, как только переступила порог и оказалась в фойе.

Несколько мгновений она стояла, пораженная роскошью помещения. Лепные потолки, тяжелая золоченая люстра с тихонько позвякивающими хрустальными подвесками, мягкий, пушистый ковер светло-желтого цвета, вдоль стен кожаные диваны и строгий охранник у входа.

Он, наверное, привык, что входящим сюда в первый раз требуется некоторое время, чтобы прийти в себя от увиденного. Он дал Джоди возможность полюбоваться фойе и лишь потом спросил:

— Чем я могу вам помочь, мэм?

— Я на прием к доктору Краузе, — чуть запнувшись, ответила Джоди.

— Кабинет доктора Краузе находится на втором этаже. Вы можете подняться туда по лестнице или воспользоваться лифтом, — отрапортовал охранник.

— Спасибо, я поднимусь по лестнице.

— Тогда вам сюда, мэм. — И охранник показал Джоди, где находится лестница.

Джоди посмотрела на входную дверь. У нее еще есть возможность уйти отсюда. Но нет, она не поддастся малодушию и не отступит! Джоди вздохнула и решительно направилась к лестнице.

Секретарша — длинноногая, пышногрудая и большеглазая блондинка — назвала сумму, которую Джоди должна заплатить за консультацию доктора Краузе. Услышав цифру, Джоди вздрогнула. Хорошо, что она не собирается пользоваться услугами психотерапевта в дальнейшем.

А вот Бренда могла себе такое позволить. Вернее, не она, а ее муж мог позволить отправить жену на лечение к такому дорогому специалисту. И это при том, что, по словам Бренды, он страдал патологической жадностью, отказываясь выделить жене лишний доллар. Да… Что-то тут не сходится.

Доктор Краузе, моложавый мужчина лет пятидесяти, с благородной сединой на висках и в очках в тонкой золотой оправе, поднялся из-за стола, когда Джоди вошла в кабинет. Кабинет строгий, выдержанный в черно-белых тонах, ничего лишнего и отвлекающего взгляд. Черные шкафы и стол, белые кресла, два у окна, третье рядом с рабочим столом психотерапевта, и диван. Жалюзи на окнах подняты, и от проникающих в комнату лучей солнца радостно и уютно. Сразу хочется удобно расположиться и остаться здесь надолго.

— Добрый день! Проходите и располагайтесь, где вам удобнее. — На лице доктора Краузе сияла такая искренняя улыбка, что Джоди сразу же прониклась к нему симпатией. Даже если улыбка была всего лишь частью его профессионального имиджа, это не уменьшало ее очарования.

Джоди, ответив на приветствие, направилась к креслу, расположенному у стола.

Доктор Краузе сел за стол и внимательно всмотрелся в лицо Джоди. Она молчала, ожидая, что доктор заговорит первым. Наконец психотерапевт, сложив руки перед собой на столе, подался вперед.

— Итак, разрешите узнать, что вас привело ко мне?

— Ну… понимаете… — чуть запнувшись, начала Джоди. — Даже не знаю, с чего начать.

— Начните с главного, — видя ее замешательство, посоветовал доктор Краузе. — И самое главное, говорите правду, будьте честны со мной, как с собой. Все, что вы скажете, останется между нами. Вы же понимаете, что психотерапевт — это почти то же самое, что и исповедник. Только еще лучше.

— Почему?

— Да потому, что исповедник лишь выслушивает, а психотерапевт еще и дает советы. Итак, вы готовы?

— Да, — кивнула Джоди. — Я пришла поговорить с вами.

— Конечно, все приходят сюда, чтобы поговорить. И я…

Джоди нетерпеливо перебила его:

— Нет, я пришла поговорить с вами не о себе. Я хочу поговорить с вами о другом человеке.

Губы доктора Краузе плотно сжались, он скрестил руки на груди и устремил немигающий взгляд на Джоди. Она поняла, что если поведет себя неправильно, то ничего от психотерапевта не узнает. Помочь ей могла только правда. Она должна раскрыться перед этим человеком, иначе зря потратила и время, и деньги, придя сюда.

— Меня зовут Джоди Браун, — начала она. — Я приехала в Нью-Йорк с целью разобраться в обстоятельствах смерти моей лучшей и единственной подруги Бренды Хонтер.

Губы доктора Краузе непроизвольно дернулись, когда он услышал эту фамилию, и Джоди поняла, что психотерапевт прекрасно знает, о ком идет речь. Но он не сказал ни слова, ожидая продолжения.

— Несколько дней назад мне в руки попал дневник Бренды, — продолжила Джоди. — Из него я и узнала, что незадолго до своей смерти Бренда проходила у вас курс лечения.

Краузе молчал, все так же внимательно глядя на Джоди. Она начала нервничать. Его молчание выбивало ее из колеи, но пока ей не оставалось ничего иного, как продолжить:

— Первая запись в нем сделана после первого посещения ею вашего кабинета. К сожалению, Бренда ничего не написала о том, что заставило ее прийти к вам. Я хотела бы это узнать. Вы мне поможете?

Доктор Краузе провел ладонью по своему благородному, красивому лицу.

— Вы ставите меня в тяжелое положение, — медленно, словно подбирая слова, произнес он. — Дело в том, что я не имею права раскрывать секреты моих пациентов. Я хороший специалист, скажу без ложной скромности, и пользуюсь заслуженной популярностью. Но моя популярность была бы на нуле, если бы я не оправдывал ожидания моих пациентов. А мои пациенты, доверяя мне свои секреты, надеются, что я их не выдам.

— Но Бренда мертва! — воскликнула Джоди. — И это меняет все дело.

— О да! — согласился доктор Краузе. — Ей уже все равно, раскрою я ее секреты или нет. Но у нее, насколько я помню, имеется супруг, дочь, наконец.

— Ради нее, — сказала Джоди, — я и хочу докопаться до правды. Поймите, судьба девочки мне небезразлична. Я очень волнуюсь о ее будущем и хочу удостовериться, что ее не ожидает никаких неприятностей.

Доктор Краузе удивленно вскинул бровь.

— Неприятностей? — переспросил он. — С какой стороны вы ждете неприятностей? И какое отношение к будущему девочки имеют визиты миссис Хонтер к психотерапевту?

— Самое прямое, — твердо ответила Джоди и, глубоко вздохнув, выдала: — Дело в том, что в смерти своей подруги я считаю виноватым ее мужа.

Она решила быть честной с этим человеком, значит, так тому и быть. Раз начала рассказывать, то придется доводить разговор до конца.

— Что? — мгновенно среагировал на ее заявление доктор Краузе. — В ее смерти вы вините мистера Хонтера? О, только не это! Как же вы ошибаетесь, мисс Браун! Как же вы ошибаетесь!

Джоди с удивлением уставилась на психотерапевта. Такой бурной реакции она от него не ожидала.

— Так скажите мне правду! — взмолилась Джоди. — И я тогда сниму подозрения с невиновного, как вы утверждаете, мистера Хонтера.

Психотерапевт долго молчал, нервно постукивая пальцами по столешнице. Джоди даже подумала, что он сейчас выставит ее вон. Но он заговорил:

— Знаете ли вы, что наши с миссис Хонтер сеансы остались незавершенными? Что она прервала их по собственной инициативе в самый разгар лечения?

— Да, я читала об этом в ее дневнике, — согласно кивнула Джоди. — И чем, если не секрет, она объяснила свой отказ от лечения?

Джоди замялась, а доктор Краузе, увидев это, подбодрил:

— Не стесняйтесь, говорите. Откровенность за откровенность.

Джоди прекрасно помнила, что о прекращении посещений психотерапевта писала Бренда.

— Она обвинила вас в некомпетентности, вытягивании из нее денег и сексуальном домогательстве, — выпалила она, ожидая бурной реакции на ее сообщение.

Но доктор Краузе произнес с улыбкой:

— В этом вся Бренда Хонтер. Хорошо, я постараюсь вам немного рассказать о Бренде. Но, простите, не все. Некоторые вещи, касающиеся не ее, а других людей, я должен сохранить в тайне.

— Да, конечно, — боясь что он передумает, быстро согласилась Джоди.

Доктор Краузе встал из-за стола и подошел к окну, Джоди не сводила с него взгляда. Не оборачиваясь к ней, психотерапевт спросил:

— Вы знаете кто такой барон Мюнхгаузен?

— Литературный персонаж, — недоуменно ответила Джоди.

— Не только, — поправил ее доктор. — В первую очередь это реальное лицо, жившее в восемнадцатом веке в Германии. Красавец, потомок древнего рода, бравый офицер. Но у барона была одна слабость, из-за которой он, благодаря писателю Распе, сохранился в памяти потомков. Эта слабость — вранье. Барон Мюнхгаузен врал всегда, по поводу и без повода. Врал и, главное, верил в свое вранье. Врал, не преследуя иногда даже никакой цели. Просто врал. В психологии существует понятие «синдром Мюнхгаузена». Проявляется он в патологическом вранье и относится к патопсихологическим синдромам. Так что патологическое вранье — это болезнь, которую следует лечить. А ваша подруга не пожелала этого делать.

— Бренда была больна? — прошептала пораженная Джоди.

— Да, я, как специалист, заявляю это с уверенностью: Бренда Хонтер страдала синдромом Мюнхгаузена.