В погоне за Сказкой

Глава 3

POV Лена

— И ты вот так запросто лежишь на диване в позе тюленя?

Морщусь от звонкого голоса подруги. В моей квартире всегда тишина. Если прислушаться, что можно услышать паучка, который плетёт новогодний узор в углу комнаты.

Нина Окулова. Девушка с красивой фигурой. Не намного выше меня, но по её собственному убеждению на целых десять сантиметров. У неё светлые волосы, молочная кожа и милые веснушки.

Рядом с ней как никогда оттенены мои тёмные волосы и смуглая кожа. Цыганские корни дают о себе знать. Моя мама была классической красавицей, как и бабушка. Меня же от них отличают нос и глаза отца. А ещё от неизвестного достался рост и телосложение.

Я поднимаю глаза на девушку, протягиваю руку, чтобы забрать письмо.

Нина — моя лучшая и единственная подруга с неизвестных времён. Серьёзно. Я не знаю, когда мы начали дружить. Тысячу лет назад. Сколько я себя помню, рядом всегда была Нина.

Бабушка называла нас Ленок и Нинок. Она любила говорливую девчонку. И девочка отвечала ей полной взаимностью.

В современном мире это редкость. Дружба. Без какой-либо выгоды или условий. Мы просто всегда были рядом, что бы ни происходило. Будь то выпавший молочный зуб, двойка по математике, первая неразделённая любовь Нинок или смерть бабушки.

Вчера я не стала ей звонить, но сегодня она сама пришла меня проведать и позвать с собой. Новый год ведь! Каждый год одно и то же.

Нина приходит вот уже пятый год, пытается уговорить меня отметить с ней. Но она всегда празднует с родителями и кучей родственников.

В прошлом году я сдалась и поехала с ней к ним на дачу. Пожалела. Раз, наверное, тысячу. Ко мне весь вечер прихрамывал её двоюродный брат. Вовка.

Прихрамывал в прямом смысле. Он навернулся с лыж и повредил ногу, поэтому подвыпив и расхрабрев, хромая, ходил за мной по пятам. Когда Нина это заметила, она живо поставила его на место.

Подруга опускает бумагу на мою протянутую ладонь. Я снова вглядываюсь в написанные строки.

— Что я, по-твоему, должна делать?

Нина поджимает губы и выдыхает сквозь раздувшиеся ноздри. Она садится на диван рядом со мной.

— Ты просто обязана сходить к соседу и узнать. — Нина бьёт руками по сиденью. — Я бы на твоём месте уже давно дверь ему вынесла.

— Во-о-о-т бы он обрадовался, — протягиваю я, а Нина смеётся над моей ремаркой. — То есть ты хочешь, чтобы я вломилась в чужую квартиру, потому что так велела моя покойная бабушка? — Я потрясла письмом. — Ау, это весточка с того света! К тому же ещё неизвестно, бабуля ли это написала. А вдруг это чей-то злой розыгрыш?

— Нет, — подруга покачала головой, — это точно её почерк. Я узнаю его даже спустя сто лет. — Она указала на текст. — Посмотри на эту Й! С тех пор, как научилась писать, я пытаюсь повторить эту чёрточку, и у меня ни разу не вышло даже что-то близко похожее.

Она права. Мы с ней часами выводили буквы, когда проходили Букварь, стараясь подражать бабуле, но у нас не получалось. И тогда были слёзы. Много детских наивных слёз.

Бабуля никогда не ругала нас за закорючки и не утешала, она лишь посмеивалась и приговаривала, что почерк — это в жизни не главное.

По крайней мере, не в жизни врача — это сто процентов. Проучившись два года в медицинском, могу с уверенностью это подтвердить.

— Эх, жалко, что для меня послания нет, — вздыхает Нина. Она вдруг грустно улыбается и оглядывает комнату. — Ты вообще ничего не изменила, да? Всё словно замерло в тот день. Почему ты не выкинешь это барахло?

— Почему это не изменилось? — надуваю щёки, соперничая с рыбой-шаром.

— Ты словно сохранилась и сидишь в четырёх стенах. Агата Соломоновна была права.

Прищуриваюсь на свою подругу.

— Она ничего такого не говорила.

— Тебе не говорила.

— Неужели бабуля рассказала тебе о моём будущем?

Нина рассмеялась:

— Это не в её духе.

Точно.

Бабушка никогда чётко не говорила, что нас ждёт. Да и тем, кто к ней приходил, тоже не поднимала завесу тайн будущего. Бабуля считала, что это медвежья услуга.

Знание будущего делает человека ленивым. Ведь когда наперёд знаешь, то и делать ничего не надо. Это всё равно случится или не случится, так зачем стараться? Но именно в движении и заключена наша жизнь.

— Мы не должны уповать на судьбу, — часто повторяла бабушка, — или на бога.

Она очень жалела, что однажды заглянула в свою судьбу. Временами я заставала её на кухне поздней ночью за поглощением вина или глинтвейна, в зависимости от времени года. Я говорила, что в её возрасте это вредно, но она повторяла, что её убьёт вовсе не вино, а тоска.

Бабуля скучала по своим родителям, мужу, детям и даже внукам. Из нашей семьи осталась только я. Она говорила, что это проклятье её рода. Но мою жизнь она вымолила.

Я ей, конечно, не верила, но от фактов никуда не денешься. Один за другим они трагически покинули нас, пока и бабушка не последовала за ними.

— Агата Соломоновна говорила, что ты похожа на неё, — голос подруги вытягивает меня из философских исканий.

Хмурюсь.

— У меня нет способностей.

— Не в этом плане. А в том, что часто замыкаешься в себе.

— Но это же неправда! — Встаю с дивана. Удерживаюсь от того, чтобы сердито топнуть ногой. — Я не затворница! Я учусь в универе, помогаю в больнице, вяжу и отдаю тёплые вещи в приют и…

Осекаюсь, когда Нина, не впечатлённая моими действиями, лишь скептически приподнимает бровь.

— Что не так? — развожу руками. — Что я ещё должна делать?

— А как насчёт того, чтобы делать то, что ты любишь?

— Мне нравится то, чем я занимаюсь! — пыхчу сердитым ёжиком. — Я помогаю людям — это важно!

— Я и не спорю. Ты просто не думаешь о себе. Когда ты в последний раз играла на гитаре? — Подруга подходит к инструменту, скрытому диваном. Она поднимает её за гриф, ставит на диван, проводит пальцем по корпусу, собирая пыль. — Когда в последний раз пела?

Я отворачиваюсь к окну, делая вид, что меня дико заинтересовала ребятня, бегающая по детской площадке, валяющаяся в снегу и катающая огромные снежные шары, видимо, для снеговика — переростка.

— Давно, — Нина сама отвечает за меня. — Ты ведь даже квартиру к новому году не украсила!

Закатываю глаза.

А какой в этом смысл?

Не вижу причин доставать пыльную старую искусственную ёлку с антресоли. Палка поржавела, когда-то пушистые ветки сейчас напоминают пожёванный веник, а елочные игрушки почти все перебиты. Тут, конечно, немало моей заслуги. Каждый год по одной с тех пор как переехала к бабушке.

— Я собиралась взять смену в больнице, но мне отказали.

— Вот и молодцы.

— Можно подумать, у них в новый год нет проблем с персоналом. Я даже предлагала поменяться сменами, но все как сговорились!

Нина вытянула губы уточкой и отвела глаза. Я подозрительно прищуриваюсь, но затем встряхиваюсь. Ерундистика какая-то. Не могла же моя подруга подстроить мне нежеланные выходные.

— Зато теперь у тебя есть время разобраться с бабушкиным посланием и получить свой подарок.

— Мне бы твою уверенность, — вздохнула я, возвращаясь на диван в позу тюленя, в которой провела бессонную ночь, пытаясь разгадать, какой же подарок приготовила для меня бабуля.

— Тебе бы сходить в душ, голову помыть, затем приодеться и… в путь!

— В какой такой путь? Мне всего нужно пройти до соседской двери.

Нина улыбнулась. Её глаза блеснули.

— Для тебя это будет самое волнующее путешествие. Ты ведь за пять лет так и не смогла приблизиться к этой двери.

— А с чего это мне к ней подходить?

— Если бы у меня по соседству жил такой красавчик, я бы давно уже наведалась к нему в гости. Ну, там, соль попросить или же поменять лампочку в спальне. Я такая хрупкая девушка, живущая одна-оденёшенька…

— Прекрати, — буркнула я. Мне вдруг представился Антон посреди моей маленькой спальни, и я покраснела до корней волос.

— Думаю, он бы не устоял. — Господи, она почти пропела эту фразу, а я нахмурилась. Подруга тут же уточнила: — Не передо мной, а перед тобой.

— Ты успела бахнуть с утра? Иначе как объяснить твоё странное поведение? — Грудь завибрировала от гнева. — Я вообще не понимаю, с чего бабуле оставлять мне загадочные послания спустя пять лет, да ещё вмешивать в это Антона! Я за всё это время только пару раз поздоровалась с ним!

— Может, дело именно в этом? — Нина подняла указательный палец вверх. — Ты влюблена в своего соседа пять лет, но так глубоко погружена в себя, что даже не смогла с ним поговорить. Просто продолжаешь день за днём пускать слюнки, глядя на его дверь, и сохнуть ночами, разглядывая его профиль в инстаграме!

Я открыла рот, чтобы возразить, но не знала, что сказать. Так и захлопнула обратно. Она права. Именно этим я и занималась, когда не была занята учёбой и ухаживанием за больными.

Нина выразительно глянула на свои смарт-часы.

— Тебе нужно поторопиться. Время уже поджимает.

— Торопиться куда?

Подруга качает головой. Она знает то, чего не знаю я?

— В двенадцать ночи карета превратится в тыкву. Ты ведь не хочешь остаться без своего подарка?

— Ты опять баловалась кофе с коньяком?

— Кыш в душ! От тебя несёт больницей!

Через час я уже сидела на табурете посреди зала, а Нина с плойкой в руках трудилась над моими волосами в поте лица.

— Это ещё зачем? — пыталась возразить я, но получила решительный ответ:

— Ты же не хочешь впервые постучаться к своему принцу без укладки и макияжа?

— Какая разница? Не думаю, что он мне откроет, да и вдруг его дома не будет?

— Будет. — Она поджимает губы. Её ловкие ручки кружат над моей головой. И прежде чем я успеваю спросить, откуда такая уверенность, она причмокивает: — Твои волосы шикарны. — Нина слишком часто это повторяет. С самого детства утверждает, что завидует мне белой завистью. — Может, если бы я не убила свои краской и утюжком, они не были бы такими сухими и ломкими?

Я пожимаю плечами. Никогда не экспериментировала с волосами. Раньше кончики подравнивала бабушка, а сейчас я не особо о них забочусь. Не стригу и маски делаю только за компанию с Ниной. Точнее, она силком намазывает мои волосы сразу после своих на периодических совместных ночёвках.

Я наотрез отказалась покрывать кудри лаком. Меня не убедило пятиминутное нытьё, что вся работа пойдёт насмарку, стоит только надеть шапку.

— Я не собираюсь вонять дихлофосом!

— Обижаешь, я пользуюсь только качественным продуктом. Он оставляет после себя лёгкий цветочный шлейф. — Нина сделала вид, что и правда обиделась, пока запихивала плойку и лак в хозяйственную (по-другому сложно назвать этот баул) сумку, из которой тут же выскочил целый чемодан с косметикой. Подруга подмигнула мне, когда моя челюсть упала на ковёр: — Я подготовилась.

— Я вижу.

Ещё через полчаса моё лицо сияло, словно наполированное столовое серебро. О чём я, кончено, сообщила Нине.

— Не выдумывай! Макияж естественный, ничуть неяркий. Я просто замазала твои синюшные круги под глазами. Если будешь постоянно дежурить в больнице, то никогда от них не избавишься.

Я закатываю глаза.

— Какая разница, где не спать.

Нина пошла со своей инициативой гораздо дальше. Она решила выбрать мне наряд.

— Ты не забыла, что я всего лишь должна забрать неизвестно что у соседа, а не направляюсь на новогоднюю вечеринку.

— Вот! — Неуёмная подруга выудила из шкафа обтягивающие чёрные лосины и светлую вязаную тунику. — Надевай!

Спорить с ней — лишь оттягивать неизбежное.

— Идеально! — Нина захлопала руками, когда я вышла в зал полностью собранная. Неизвестно для чего.

— Сразу предупреждаю, что не пойду с тобой отмечать новый год! Мне хватило прошлого раза.

— Фу, — она сморщилась, — не напоминай. Нет, думаю, тебе сегодня будет не до меня. — Подруга махнула рукой и направилась к выходу.

Мы молча оделись и вышли на площадку. Я взглянула на соседскую дверь, поджилки сжались, и я тут же шагнула назад.

— Нет, — выдыхаю. — Я не смогу.

— Даже ради подарка от бабушки? — удивилась Нина.

Закусываю губу.

— Что я должна ему сказать? — Паника растянулась внутри мелкой паутинкой.

— Придумаешь по ходу.

Пальцы похолодели.

— Что если он решит, что я чокнутая?

— Так! — строго одёрнула меня Нина. Она схватила меня за предплечье. — Отставить панику! Ты просто спросишь у него, не пришло ли ему что-нибудь для тебя!

— И всё?

— И всё.