POV Лена
От эйфории покалывает каждую частичку моего тела. Я словно невесомая. Не чувствую ни холода, ни страха, лишь всплеск безудержного веселья.
Всё позади. Мы выбрались. Нас не поймали.
Даже не пытаюсь удержать смех. Он сотрясает грудь и рвётся наружу, чтобы оглушить улицу. Прохожие косятся на нас, но впервые в жизни меня это нисколечко не волнует.
Антон привалился к машине. Он широко улыбается, радуясь вместе со мной. Без него я бы ни за что не справилась. Даже не решилась бы попытаться. Но он убедил меня, что у нас всё получится, и я ему поверила.
Благодарно улыбаюсь парню.
В его тёмных глазах зажегся огонёк. Он резко выпрямился и шагнул ко мне. Я не двинулась, когда его ладони обхватили моё лицо. Делаю быстрый вдох, ещё не понимая, что он собирается сделать.
Но вот его губы касаются моих, и в глазах вспыхнули искорки, словно кто-то поджег бенгальскую свечу. Опускаю веки, чтобы они не рассыпались у моих ног. Удивление сменяется наслаждением. По телу проходит незнакомая пульсирующая волна. Крепче жмурюсь.
Его руки такие горячие. Они согревают мои щёки, а прерывистое дыхание щекочет. Коленки предательски сгибаются. Поднимаю руки, хватаюсь за рукава его пальто, чтобы не упасть.
Антон целует меня! С ума сойти! Возможно, нас всё же поймали, или же я поскользнулась на льду, пока убегала, упала и сейчас без сознания.
А как ещё объяснить, почему сосед поцеловал меня?
Когда мы с Ниной в двенадцать лет представляли поцелуи с парнями, то выдумывали разные сценки, где нас целует любовь всей жизни (мальчишка из параллельного класса), а вокруг порхают бабочки.
Потом она, конечно, рассказала, что всё совсем не так. У неё фоном кричала ворона, а мальчик ударил своими зубами по её так сильно, что чуть резцы не выбил.
Однако я продолжала верить. Уверенна, что если бы сейчас было лето, то бабочки кружили бы вокруг нас. Но сейчас зима и новый год, а салют уже был. И это ничуть не портит момент.
Дыхание заканчивается, я сильнее стискиваю пальто, не решаясь разрушить момент своим вдохом. Губы Антона мягко надавливают, чего-то ожидая. Я приоткрываю рот, поднимаюсь на цыпочки, чтобы быть ближе.
Парень издаёт непонятный звук. Ему нравится или нет: не могу разобрать.
— Вы меня убиваете! — возмущённый вскрик заставляет нас отпрыгнуть друг от друга. — Я там, значит, бегаю вокруг музея, думая, как вас вытащить, а вы тут слюнявитесь!
Моргаю, чтобы смахнуть туманную пелену с глаз.
Никита.
Как же стыдно! Совсем про него забыла. А ведь парень рисковал, чтобы помочь нам. Кошусь на Антона. Он тоже выглядит смущённым и виноватым.
— Я все ногти сгрыз от волнения! — Никита демонстрирует свои руки. — Эх, надо было вас кинуть, как вы меня!
— Сом, уймись, — обрывает его Антон.
Он подходит к другу, хлопает его по плечу, а я отворачиваюсь от них. Давлю на свои щёки. Изо рта вырывается пар. Такой резкий контраст между морозом и моим разгорячённым телом.
Смотрю на деревья, покрытые снегом, здания, украшенные гирляндой и людей в пуховиках — всё вдруг оживилось. Серый и унылый мир засиял яркими красками. Хочется закрыть лицо от смущения.
Но вместо этого я подхожу к парням.
— Спасибо тебе, — благодарю я Никиту.
Парнишка смеётся:
— Да нет проблем.
— Спишимся, — кивает Антон. — Нам надо дальше ехать. Стасу привет.
— Значит, тебя не ждать?
Вскидываю голову.
— Нет, — коротко отвечает Антон.
Сом отсалютовал, затем скрылся в спешащей толпе.
Сосед поворачивается ко мне. Я перешагнула с ноги на ногу. Хотелось, чтобы он снова меня поцеловал. Но смелости не хватило, даже чтобы поднять на него глаза. Я закусила губу.
— Прости, — говорит Антон, запрокидываю голову, чтобы всё-таки посмотреть на него. — Это всплеск адреналина. Я не хотел…
— Не хотел? — Вот теперь я ощущаю зиму в полной мере. Холод просочился под кожу. А краски начали медленно увядать. Конечно, по-другому и быть не могло.
Нижнее веко превращается в дамбу, удерживающую поток слёз, готовящихся прорваться, стоит только моргнуть. Готова сквозь землю провалиться. Глаза Антона расширяются.
— Не так, — поспешно исправляет себя сосед. — Я хотел. Конечно, хотел! Но не так. Блин, — пальцы оттягивают волосы назад, — ещё слишком рано, и… — Он тянется ко мне. Прячу руки за спиной. — Я правда хочу помочь тебе. И не хочу, чтобы ты думала, будто мне что-то от тебя надо.
— Я так не думаю, — качаю головой.
Мне по-прежнему непонятно, что он хотел сказать, но кошки в моей душе спрятали свои коготки.
— И ты не собираешься послать меня куда подальше?
Что за глупые мысли? Будем реалистами: без него у меня ничего бы не получилось.
— Нет.
— Тогда давай продолжим поиски?
Если бы у меня был выбор, я бы продолжила целовать его и обнимать. Но вместо этого сажусь в машину следом за Антоном.
Он заводит автомобиль, чтобы прогреть.
— Итак, — парень поворачивается ко мне, — давай выясним, куда нам двигаться дальше.
Я достаю из рюкзака письмо.
— «Нужен музыке не только «сочинитель», нужен тот, кто будет петь», — прочитала я второй пункт в письме. — «Не стесняйся и ничего не бойся, мой дружок. Заработай ключ».
Вопросительно смотрю на Антона поверх листа.
— Ну, — парень прикусывает внутреннюю часть губы, — если следовать логике городских квестов, то следующее задание — это заработать ключ.
Утвердительно киваю.
— Только вот, как и где?
— Думаю, стоит использовать то, что мы узнали в музее. — Антон пододвигается ко мне. — Лебедь. Как думаешь, что это?
— Птица. — Поджимаю губы. — И моя фамилия.
— Само собой. — Парень даже не удивляется. Он знал? Я тоже разузнала его фамилию. Львов. Очень ему подходит. — Сперва я так и подумал. Но давай предположим, что раз была загадана картина, и нам пришлось идти в картинную галерею, то сейчас нужно место, где обитают лебеди.
— Логично, — обхватываю ноготь зубами, как всегда делаю, когда размышляю, — но у нас в городе нет лебедей.
Парень довольно ухмыляется.
— Зато есть Лебединый парк. — Он стучит по листу. — И там собираются музыканты.
Хочется треснуть себя по лбу. Точно ведь!
Сердце забилось от радостного предвкушения. Совсем скоро всё решится.
— Осталось понять, как заработать ключ.
— Есть у меня на этот счёт одно предположение, но сначала давай доберёмся до места и посмотрим, что там происходит.
Мы проехали почти весь город, чтобы оказаться у ворот Лебединого парка. Никогда не понимала, почему его так назвали. Да, пруд был, но грациозных птиц там отродясь не видели. Только крякающие утки, выпрашивающие хлебные мякиши.
Парк ярко освещался. В центре власти организовали что-то вроде сцены, чтобы местные группы могли петь или танцевать. Несмотря на то, что уже было почти девять, народ бродил по расчищенным дорожкам. Я натянула варежки. Антон больше не пытался взять меня за руку, от чего я озябла.
Мы прямиком направились к сцене. Сосед был прав. Громкие звуки музыки собрали вокруг заинтересованную публику. Звучала узнаваемая новогодняя мелодия из кинофильма «Чародеи».
— Вот, что имела в виду твоя бабушка, когда сказала «заработай». — Антон показывает на шапку-ушанку, лежащую на земле. В ней виднелись монеты и мелкие купюры.
— Но как это должны сделать мы? — Хлопаю ресницами.
«Не стесняйся и ничего не бойся, мой дружок»…
Догадка обручем сжимает моё горло. Антон добивает, спрашивая:
— Ты умеешь петь? Если спою я, то мы всех распугаем. Никто не будет платить за мои вопли.
Сглатываю.
— Нет, — подскакиваю, затем пускаюсь в обратную сторону.
— Эй, погоди! — парень спешит за мной, преграждает дорогу. — Что случилось?
— Я-я не могу, — заикаюсь, пытаясь его обойти.
Антон хватает меня за плечи. Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Это ещё почему? — Парень недоумевает. — У тебя приятный голос. Думаю, ты хорошо поёшь.
— Я боюсь.
Губы задрожали. Антон расплылся в моих глазах. Он слегка встряхнул меня.
— Ты чего? Твоя бабушка не стала бы давать такое задание, если бы не была уверена, что ты справишься. — Парень сгрёб меня в охапку. — Ты вломилась в музей, но боишься спеть песню?
— В музее я тоже боялась. И так не было десятка оценивающих глаз, — мычу я, уткнувшись носом в пальто. Но его объятия дарят тепло и уют.
— Тогда ты доверилась мне, — его дыхание греет шею. — Сможешь сделать это сейчас? — Молчу. — Я буду рядом. Если что-то пойдёт не так, мы сразу убежим.
— Обещаешь?
Чувствую, что он улыбается.
— Да.
И я снова верю. Разве может быть иначе. Сейчас сложно представить, как я жила без него всё это время. Почему раньше не постучала в его дверь?
Антон отстраняется, но прежде чем полностью отпустить меня, быстро чмокает в щёку. Я смущённо улыбаюсь.
Подходим к группе молодых парнишек, решивших подарить праздник горожанам. Антон оставляет меня, чтобы договориться. Он что-то говорит солисту, указывает на меня. Вижу, как парень заулыбался, закивав с энтузиазмом.
Антон подзывает меня. На ватных ногах приближаюсь.
— Привет! — здоровается солист. — Я — Вадим!
— Лена.
Антон берёт меня за руку. Сквозь варежку не чувствую его горячую ладонь. Мне показалось, или он сделал это специально перед Вадимом? Тот рассмеялся, словно понял посыл.
А я не поняла.
Музыканты присоединяются к нам, чтобы узнать, что происходить.
— Что хочешь спеть?
— У нас новая солистка? — радуется парень с гитарой в руках. — Я давно говорил, что нужно сменить этого олуха на красивую девчонку.
Остальные участники группы загоготали.
— Замолкни! — рыкнул солист, но не злобно, после чего приподнял бровь, ожидая от меня ответа.
Песня сама приходит на ум.
— Серебристые снежинки, знаете?
— Обижаешь, — фыркает гитарист.
— Можно мне? — указываю подбородком на его инструмент.
— Ты умеешь играть на гитаре? — удивляется Антон.
Робко пожимаю плечами.
— Давайте уже споём! — Солист хлопает в ладоши. — Не жадничай, — подначивает он друга.
Тот со вздохом снимает гитару с плеча и протягивает её мне. Я ловко закидываю ремешок через голову, провожу пальцами по струнам, разминаясь.
Нина была права, когда обвинила мне в том, что я забросила игру. Я правда давно не брала в руки инструмент. Слишком давно.
Смотрю на Антона. Он не сводит с меня своих тёмных глаз. Улыбка растягивает его губы.
— Дерзай, — подбадривает он меня.
Я подошла к микрофону. Зрители с интересом замерли, разглядывая меня, словно диковинку. Антон занял место среди небольшой толпы.
Я закрыла глаза, прошептала себе под нос, что справлюсь. В конце концов, это бабушкина любимая новогодняя песня. Я столько раз её играла и пела, что не сосчитать.
Барабанщик даёт сигнал. Я беру первые аккорды. Сперва неуверенно, но пальцы сами двигаются, вспоминая и направляя. Мелодия не слишком быстрая, но и не медленная. Скорее захватывающе лёгкая. Детская новогодняя — всё, что нужно для хорошего настроения.
Пришло время запеть, и я закрываю глаза, открывая рот:
— Покрыты поляны пушистым снежком,
Стучит Дед Мороз ледяным посошком.
И ветви деревьев блестят, как хрусталь,
И тают снежинки в ладоня-а-а-х, а жа-а-а-ль.
Получается не так уж плохо, даже лучше, чем я помню. Это всё из-за дополнительных инструментов. Они делают звук объёмнее. Знакомая с детства мелодия приобретает новое звучание. Это здорово.
Осмелев, смотрю на зрителей. Улыбка Антона становится шире. Гитара в моих руках оживает.
Голос перестаёт дрожать. Припев звучит ярче:
— Серебристые снежинки надо мной кружат, кружат.
Серебристые снежинки — новогодний снегопад.
Серебристые снежинки, словно добрые друзья,
Только жаль, снег в доме тает, и ему в тепло нельзя.
На глазах люди стягиваются со всего парка. Новогоднее настроение отражается на лицах собравшихся. Они принимаются покачиваться под музыку, а дети танцуют, кружась. Родители отпускают их вперёд, где больше места для детских плясок.
Я перехожу ко второму куплету. Антон подхватывает ушанку. Принимается ходить между зрителями, предлагая поблагодарить меня денежкой. Не верится, что я правда зарабатываю ключ, выступая с группой перед публикой.
К моему удивлению, многие бросают в шапку-ушанку купюры. Время второго куплета. И моему голосу вторят голоса зрителей. Казалось, весь парк столпился вокруг нас.
Антон подмигивает мне. Я улыбаюсь, не прекращая петь. Сердце стучит в груди. Глаза увлажняются. Так хочется увидеть радостное лицо бабушки. И на секунду мне кажется, что я вижу её среди толпы. Словно она наблюдает за мной, радуясь вместе.
— Серебристые снежинки, словно добрые друзья,
Только жаль, снег в доме тает, и ему в тепло нельзя.
Я допеваю. Но играть не прекращаю, пока не добираюсь до финальной точки. Наблюдаю за Антоном. Он мило пританцовывает, продолжая ходить с шапкой в руках.
Мелодия заканчивается. Я замираю, ожидая реакцию.
Дети радостно засмеялись. Взрослые же кинулись аплодировать.
Из-за шума в ушах ничего не слышу. По инерции отдаю гитару владельцу, не забыв поблагодарить.
— Оставайся! — предлагает солист, группа вторит ему, но я уже отхожу, чтобы найти Антона.
Он опускает шапку обратно на снег. Шагает ко мне. Я бросаюсь ему навстречу, врезаясь в него. Сама обнимаю его за талию, только тогда прислушиваюсь к тому, что чувствую.
— Спасибо, — выдыхаю. — Спасибо тебе…
Эмоции буквально затопили меня. В голове хаос, но в груди словно солнце поселилось.
Этот день самый лучший в моей жизни.
— Спасибо твоей бабушке, — поправляет меня Антон, окружая меня руками.
— И ей тоже.
Немного отстраняюсь, чтобы видеть парня.
— Ты вся светишься. — Антон восхищённо оглядывает меня. — Кажется, теперь я понял, для чего твоя бабушка это затеяла.