В погоне за Сказкой

Глава 8

POV Лена

От эйфории покалывает каждую частичку моего тела. Я словно невесомая. Не чувствую ни холода, ни страха, лишь всплеск безудержного веселья.

Всё позади. Мы выбрались. Нас не поймали.

Даже не пытаюсь удержать смех. Он сотрясает грудь и рвётся наружу, чтобы оглушить улицу. Прохожие косятся на нас, но впервые в жизни меня это нисколечко не волнует.

Антон привалился к машине. Он широко улыбается, радуясь вместе со мной. Без него я бы ни за что не справилась. Даже не решилась бы попытаться. Но он убедил меня, что у нас всё получится, и я ему поверила.

Благодарно улыбаюсь парню.

В его тёмных глазах зажегся огонёк. Он резко выпрямился и шагнул ко мне. Я не двинулась, когда его ладони обхватили моё лицо. Делаю быстрый вдох, ещё не понимая, что он собирается сделать.

Но вот его губы касаются моих, и в глазах вспыхнули искорки, словно кто-то поджег бенгальскую свечу. Опускаю веки, чтобы они не рассыпались у моих ног. Удивление сменяется наслаждением. По телу проходит незнакомая пульсирующая волна. Крепче жмурюсь.

Его руки такие горячие. Они согревают мои щёки, а прерывистое дыхание щекочет. Коленки предательски сгибаются. Поднимаю руки, хватаюсь за рукава его пальто, чтобы не упасть.

Антон целует меня! С ума сойти! Возможно, нас всё же поймали, или же я поскользнулась на льду, пока убегала, упала и сейчас без сознания.

А как ещё объяснить, почему сосед поцеловал меня?

Когда мы с Ниной в двенадцать лет представляли поцелуи с парнями, то выдумывали разные сценки, где нас целует любовь всей жизни (мальчишка из параллельного класса), а вокруг порхают бабочки.

Потом она, конечно, рассказала, что всё совсем не так. У неё фоном кричала ворона, а мальчик ударил своими зубами по её так сильно, что чуть резцы не выбил.

Однако я продолжала верить. Уверенна, что если бы сейчас было лето, то бабочки кружили бы вокруг нас. Но сейчас зима и новый год, а салют уже был. И это ничуть не портит момент.

Дыхание заканчивается, я сильнее стискиваю пальто, не решаясь разрушить момент своим вдохом. Губы Антона мягко надавливают, чего-то ожидая. Я приоткрываю рот, поднимаюсь на цыпочки, чтобы быть ближе.

Парень издаёт непонятный звук. Ему нравится или нет: не могу разобрать.

— Вы меня убиваете! — возмущённый вскрик заставляет нас отпрыгнуть друг от друга. — Я там, значит, бегаю вокруг музея, думая, как вас вытащить, а вы тут слюнявитесь!

Моргаю, чтобы смахнуть туманную пелену с глаз.

Никита.

Как же стыдно! Совсем про него забыла. А ведь парень рисковал, чтобы помочь нам. Кошусь на Антона. Он тоже выглядит смущённым и виноватым.

— Я все ногти сгрыз от волнения! — Никита демонстрирует свои руки. — Эх, надо было вас кинуть, как вы меня!

— Сом, уймись, — обрывает его Антон.

Он подходит к другу, хлопает его по плечу, а я отворачиваюсь от них. Давлю на свои щёки. Изо рта вырывается пар. Такой резкий контраст между морозом и моим разгорячённым телом.

Смотрю на деревья, покрытые снегом, здания, украшенные гирляндой и людей в пуховиках — всё вдруг оживилось. Серый и унылый мир засиял яркими красками. Хочется закрыть лицо от смущения.

Но вместо этого я подхожу к парням.

— Спасибо тебе, — благодарю я Никиту.

Парнишка смеётся:

— Да нет проблем.

— Спишимся, — кивает Антон. — Нам надо дальше ехать. Стасу привет.

— Значит, тебя не ждать?

Вскидываю голову.

— Нет, — коротко отвечает Антон.

Сом отсалютовал, затем скрылся в спешащей толпе.

Сосед поворачивается ко мне. Я перешагнула с ноги на ногу. Хотелось, чтобы он снова меня поцеловал. Но смелости не хватило, даже чтобы поднять на него глаза. Я закусила губу.

— Прости, — говорит Антон, запрокидываю голову, чтобы всё-таки посмотреть на него. — Это всплеск адреналина. Я не хотел…

— Не хотел? — Вот теперь я ощущаю зиму в полной мере. Холод просочился под кожу. А краски начали медленно увядать. Конечно, по-другому и быть не могло.

Нижнее веко превращается в дамбу, удерживающую поток слёз, готовящихся прорваться, стоит только моргнуть. Готова сквозь землю провалиться. Глаза Антона расширяются.

— Не так, — поспешно исправляет себя сосед. — Я хотел. Конечно, хотел! Но не так. Блин, — пальцы оттягивают волосы назад, — ещё слишком рано, и… — Он тянется ко мне. Прячу руки за спиной. — Я правда хочу помочь тебе. И не хочу, чтобы ты думала, будто мне что-то от тебя надо.

— Я так не думаю, — качаю головой.

Мне по-прежнему непонятно, что он хотел сказать, но кошки в моей душе спрятали свои коготки.

— И ты не собираешься послать меня куда подальше?

Что за глупые мысли? Будем реалистами: без него у меня ничего бы не получилось.

— Нет.

— Тогда давай продолжим поиски?

Если бы у меня был выбор, я бы продолжила целовать его и обнимать. Но вместо этого сажусь в машину следом за Антоном.

Он заводит автомобиль, чтобы прогреть.

— Итак, — парень поворачивается ко мне, — давай выясним, куда нам двигаться дальше.

Я достаю из рюкзака письмо.

— «Нужен музыке не только «сочинитель», нужен тот, кто будет петь», — прочитала я второй пункт в письме. — «Не стесняйся и ничего не бойся, мой дружок. Заработай ключ».

Вопросительно смотрю на Антона поверх листа.

— Ну, — парень прикусывает внутреннюю часть губы, — если следовать логике городских квестов, то следующее задание — это заработать ключ.

Утвердительно киваю.

— Только вот, как и где?

— Думаю, стоит использовать то, что мы узнали в музее. — Антон пододвигается ко мне. — Лебедь. Как думаешь, что это?

— Птица. — Поджимаю губы. — И моя фамилия.

— Само собой. — Парень даже не удивляется. Он знал? Я тоже разузнала его фамилию. Львов. Очень ему подходит. — Сперва я так и подумал. Но давай предположим, что раз была загадана картина, и нам пришлось идти в картинную галерею, то сейчас нужно место, где обитают лебеди.

— Логично, — обхватываю ноготь зубами, как всегда делаю, когда размышляю, — но у нас в городе нет лебедей.

Парень довольно ухмыляется.

— Зато есть Лебединый парк. — Он стучит по листу. — И там собираются музыканты.

Хочется треснуть себя по лбу. Точно ведь!

Сердце забилось от радостного предвкушения. Совсем скоро всё решится.

— Осталось понять, как заработать ключ.

— Есть у меня на этот счёт одно предположение, но сначала давай доберёмся до места и посмотрим, что там происходит.

Мы проехали почти весь город, чтобы оказаться у ворот Лебединого парка. Никогда не понимала, почему его так назвали. Да, пруд был, но грациозных птиц там отродясь не видели. Только крякающие утки, выпрашивающие хлебные мякиши.

Парк ярко освещался. В центре власти организовали что-то вроде сцены, чтобы местные группы могли петь или танцевать. Несмотря на то, что уже было почти девять, народ бродил по расчищенным дорожкам. Я натянула варежки. Антон больше не пытался взять меня за руку, от чего я озябла.

Мы прямиком направились к сцене. Сосед был прав. Громкие звуки музыки собрали вокруг заинтересованную публику. Звучала узнаваемая новогодняя мелодия из кинофильма «Чародеи».

— Вот, что имела в виду твоя бабушка, когда сказала «заработай». — Антон показывает на шапку-ушанку, лежащую на земле. В ней виднелись монеты и мелкие купюры.

— Но как это должны сделать мы? — Хлопаю ресницами.

«Не стесняйся и ничего не бойся, мой дружок»…

Догадка обручем сжимает моё горло. Антон добивает, спрашивая:

— Ты умеешь петь? Если спою я, то мы всех распугаем. Никто не будет платить за мои вопли.

Сглатываю.

— Нет, — подскакиваю, затем пускаюсь в обратную сторону.

— Эй, погоди! — парень спешит за мной, преграждает дорогу. — Что случилось?

— Я-я не могу, — заикаюсь, пытаясь его обойти.

Антон хватает меня за плечи. Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Это ещё почему? — Парень недоумевает. — У тебя приятный голос. Думаю, ты хорошо поёшь.

— Я боюсь.

Губы задрожали. Антон расплылся в моих глазах. Он слегка встряхнул меня.

— Ты чего? Твоя бабушка не стала бы давать такое задание, если бы не была уверена, что ты справишься. — Парень сгрёб меня в охапку. — Ты вломилась в музей, но боишься спеть песню?

— В музее я тоже боялась. И так не было десятка оценивающих глаз, — мычу я, уткнувшись носом в пальто. Но его объятия дарят тепло и уют.

— Тогда ты доверилась мне, — его дыхание греет шею. — Сможешь сделать это сейчас? — Молчу. — Я буду рядом. Если что-то пойдёт не так, мы сразу убежим.

— Обещаешь?

Чувствую, что он улыбается.

— Да.

И я снова верю. Разве может быть иначе. Сейчас сложно представить, как я жила без него всё это время. Почему раньше не постучала в его дверь?

Антон отстраняется, но прежде чем полностью отпустить меня, быстро чмокает в щёку. Я смущённо улыбаюсь.

Подходим к группе молодых парнишек, решивших подарить праздник горожанам. Антон оставляет меня, чтобы договориться. Он что-то говорит солисту, указывает на меня. Вижу, как парень заулыбался, закивав с энтузиазмом.

Антон подзывает меня. На ватных ногах приближаюсь.

— Привет! — здоровается солист. — Я — Вадим!

— Лена.

Антон берёт меня за руку. Сквозь варежку не чувствую его горячую ладонь. Мне показалось, или он сделал это специально перед Вадимом? Тот рассмеялся, словно понял посыл.

А я не поняла.

Музыканты присоединяются к нам, чтобы узнать, что происходить.

— Что хочешь спеть?

— У нас новая солистка? — радуется парень с гитарой в руках. — Я давно говорил, что нужно сменить этого олуха на красивую девчонку.

Остальные участники группы загоготали.

— Замолкни! — рыкнул солист, но не злобно, после чего приподнял бровь, ожидая от меня ответа.

Песня сама приходит на ум.

— Серебристые снежинки, знаете?

— Обижаешь, — фыркает гитарист.

— Можно мне? — указываю подбородком на его инструмент.

— Ты умеешь играть на гитаре? — удивляется Антон.

Робко пожимаю плечами.

— Давайте уже споём! — Солист хлопает в ладоши. — Не жадничай, — подначивает он друга.

Тот со вздохом снимает гитару с плеча и протягивает её мне. Я ловко закидываю ремешок через голову, провожу пальцами по струнам, разминаясь.

Нина была права, когда обвинила мне в том, что я забросила игру. Я правда давно не брала в руки инструмент. Слишком давно.

Смотрю на Антона. Он не сводит с меня своих тёмных глаз. Улыбка растягивает его губы.

— Дерзай, — подбадривает он меня.

Я подошла к микрофону. Зрители с интересом замерли, разглядывая меня, словно диковинку. Антон занял место среди небольшой толпы.

Я закрыла глаза, прошептала себе под нос, что справлюсь. В конце концов, это бабушкина любимая новогодняя песня. Я столько раз её играла и пела, что не сосчитать.

Барабанщик даёт сигнал. Я беру первые аккорды. Сперва неуверенно, но пальцы сами двигаются, вспоминая и направляя. Мелодия не слишком быстрая, но и не медленная. Скорее захватывающе лёгкая. Детская новогодняя — всё, что нужно для хорошего настроения.

Пришло время запеть, и я закрываю глаза, открывая рот:

— Покрыты поляны пушистым снежком,

Стучит Дед Мороз ледяным посошком.

И ветви деревьев блестят, как хрусталь,

И тают снежинки в ладоня-а-а-х, а жа-а-а-ль.

Получается не так уж плохо, даже лучше, чем я помню. Это всё из-за дополнительных инструментов. Они делают звук объёмнее. Знакомая с детства мелодия приобретает новое звучание. Это здорово.

Осмелев, смотрю на зрителей. Улыбка Антона становится шире. Гитара в моих руках оживает.

Голос перестаёт дрожать. Припев звучит ярче:

— Серебристые снежинки надо мной кружат, кружат.

Серебристые снежинки — новогодний снегопад.

Серебристые снежинки, словно добрые друзья,

Только жаль, снег в доме тает, и ему в тепло нельзя.

На глазах люди стягиваются со всего парка. Новогоднее настроение отражается на лицах собравшихся. Они принимаются покачиваться под музыку, а дети танцуют, кружась. Родители отпускают их вперёд, где больше места для детских плясок.

Я перехожу ко второму куплету. Антон подхватывает ушанку. Принимается ходить между зрителями, предлагая поблагодарить меня денежкой. Не верится, что я правда зарабатываю ключ, выступая с группой перед публикой.

К моему удивлению, многие бросают в шапку-ушанку купюры. Время второго куплета. И моему голосу вторят голоса зрителей. Казалось, весь парк столпился вокруг нас.

Антон подмигивает мне. Я улыбаюсь, не прекращая петь. Сердце стучит в груди. Глаза увлажняются. Так хочется увидеть радостное лицо бабушки. И на секунду мне кажется, что я вижу её среди толпы. Словно она наблюдает за мной, радуясь вместе.

— Серебристые снежинки, словно добрые друзья,

Только жаль, снег в доме тает, и ему в тепло нельзя.

Я допеваю. Но играть не прекращаю, пока не добираюсь до финальной точки. Наблюдаю за Антоном. Он мило пританцовывает, продолжая ходить с шапкой в руках.

Мелодия заканчивается. Я замираю, ожидая реакцию.

Дети радостно засмеялись. Взрослые же кинулись аплодировать.

Из-за шума в ушах ничего не слышу. По инерции отдаю гитару владельцу, не забыв поблагодарить.

— Оставайся! — предлагает солист, группа вторит ему, но я уже отхожу, чтобы найти Антона.

Он опускает шапку обратно на снег. Шагает ко мне. Я бросаюсь ему навстречу, врезаясь в него. Сама обнимаю его за талию, только тогда прислушиваюсь к тому, что чувствую.

— Спасибо, — выдыхаю. — Спасибо тебе…

Эмоции буквально затопили меня. В голове хаос, но в груди словно солнце поселилось.

Этот день самый лучший в моей жизни.

— Спасибо твоей бабушке, — поправляет меня Антон, окружая меня руками.

— И ей тоже.

Немного отстраняюсь, чтобы видеть парня.

— Ты вся светишься. — Антон восхищённо оглядывает меня. — Кажется, теперь я понял, для чего твоя бабушка это затеяла.