В погоне за тьмой

5

Я хотел почитать отчеты Чена повнимательнее и решил сделать это в кафе «У Филиппа» неподалеку от Чайнатауна. Ведь даже великие детективы испытывают иногда чувство голода. В этом кафе утверждают, что они еще в 1908 году придумали французский сэндвич. Может, и так. Но я всегда выбираю двойной с индейкой.

До отчетов я так и не добрался. Только я уселся за длинный стол, как мне перезвонил Джек Эйсли насчет Анхеля Томасо. Эйсли меня помнил, хотя мы встречались только однажды — когда я у него в квартире беседовал с Томасо.

— Я увидел сюжет в новостях, — сказал он, — и подумал, так это тот тип, которого видел тогда Анхель. Вот она — тень прошлого. А потом и вы позвонили.

В кафе было шумно — время ланча, поэтому я с телефоном и сэндвичем вышел наружу. Соус из сэндвича потек у меня по руке.

— Мне нужно с ним об этом поговорить.

— Анхель вернулся в Техас. У него ничего с актерством не получилось, и он уехал обратно в Остин. К тетке.

— Прекрасно! У вас есть его телефон в Остине?

— Я позвонил ему вчера, но тетка сказала, что несколько месяцев назад он снова уехал в Лос-Анджелес. Актерство — это зараза.

— А есть его номер в Лос-Анджелесе?

— Она не дала мне номер. Сказала, что передаст, что я звонил, но номер без его разрешения не дает.

— Слушайте, а может, вы дадите мне ее номер? — попросил я.

Я записал номер и через несколько секунд уже разговаривал с теткой Анхеля Томасо Кэнди Лопес. Я объяснил, откуда знаю ее племянника, и сказал, что мне нужно срочно с ним связаться.

— Оставьте свой номер, — сказала она. — Я ему передам. Я вас знать не знаю. Может, вы просто псих?

На это мне и ответить было нечего.

— А вы передали Анхелю, что звонил Джек Эйсли?

— Я оставила ему сообщение на автоответчике. Кстати, Анхель теперь не Анхель. Его зовут Энди.

Она произнесла это имя без испанского акцента, так, словно это было самое скучное имя на свете.

— Простите?

— Он говорит, Анхель Томасо — слишком этнично. Он теперь Энди Том. Будто Голливуд только и ждал Энди Тома!

Судя по всему, дома не слишком-то поддерживали его желание стать артистом.

— Прошу вас, позвоните ему сейчас же. Он меня вспомнит. Скажите, мне нужно срочно с ним поговорить.

— Я ему скажу, что вы — Стивен Спилберг. Тогда он вам точно позвонит.

Я прикинул и понял, что вряд ли он со мной свяжется в обозримом будущем. И позвонил знакомому агенту — Патриции Кайл. Она трудоустраивала актеров, была вполне успешна, можно сказать, процветала, не то что в те времена, когда она наняла меня, чтобы я помог ей разобраться с бывшим мужем, который ее терроризировал. Я ему объяснил, что так себя вести не стоит, и Пэт с тех пор считала меня отличным парнем.

— Энди Том? — сказала Пэт Кайл. — Никогда про такого не слыхала.

— Его настоящее имя — Анхель Томасо. Он из Остина.

Пэт обещала поспрашивать. Поговорив с ней, я отправился к себе в контору — читать отчеты Чена.

Меня занимала история с оксикодоном из Мексики. Если Берда так мучили боли, что он не мог ни ходить, ни водить машину, ему нужен был постоянный поставщик. Возможно, кто-то ему приносил лекарство. И возможно, этот кто-то знал что-нибудь о фотографиях. Я решил расспросить соседей.

В час дня я взял папку с материалами по Берду, запер контору и спустился к машине. Когда я отъехал, за мной следом двинулся черный пикап «тойота». Он свернул за мной в Лорел-Кэньон, впрочем, так же сделали еще машин десять. Никто в меня не стрелял, никто меня грубо не преследовал, и я решил, что у меня просто приступ паранойи. Но через пару кварталов я проскочил на желтый. «Тойота» рванула за мной, а как только миновала перекресток, водитель ударил по тормозам. Так что это была не игра воображения. В машине сидели двое, но я не мог их разглядеть — из-за тонированных стекол. Я резко повернул направо, «тойота» — за мной.

Когда она выехала из-за поворота, я разглядел стикер на переднем бампере. Стикер девчачьей группы «Татуированные пляжные сучки».

Я снова повернул и притормозил, но «тойота» за мной не последовала. Я подождал минут пять и направился дальше. Надо все-таки за собой следить, не то превращусь в Джона Чена.

У дома Берда уже не было желтой ленты, но у входа стояли машина телевизионщиков и мебельный фургон. На веранде репортеры расспрашивали о чем-то пожилого мужчину с крашеными черными волосами. За фургоном стоял белый «эльдорадо». По-видимому, он принадлежал интервьюируемому, хозяину, у которого Берд снимал дом. Из новостей я знал, что его фамилия Гладстон. Они беседовали, а два латиноса грузили в фургон мебель.

Я стал стучаться к соседям. В основном никого не было дома, а те, кто был, либо вообще не знали Берда, либо видели мельком на улице. Пообщалась с ним только одна женщина: она сказала, что он был хам и грубиян. Никто не видел у него никаких гостей.

Когда я обошел соседей, телевизионщики собрались уезжать. Я поднялся по ступеням как раз в тот момент, когда из дома вышел хозяин. Он стал запирать дверь и, увидев меня, сказал:

— Да уж, влип я. Кто же знал, что он маньяк?

— Я не репортер. Я расследую это дело.

Я хотел показать удостоверение, но он махнул рукой.

— Мне сказать нечего. Он платил вовремя, никаких проблем с ним не было. Теперь в доме мозги на потолке и меня донимают всякие типы вроде вас.

Он направился к грузчикам. Я вернулся к машине, но не уехал. Мебельный фургон уехал, хозяин тоже. Тогда я вышел из машины и пошел к задней двери, путь к которой перегораживал мусорный бак. Я протиснулся к двери, открыл ее и вошел в дом. Осталось там мало чего.

В гостиной было кое-что, но телевизора, дивана и кресла, где Берд совершил самоубийство, уже не было.

В ванной пустые шкафчики. Никаких рецептов. Спальня пуста. Осталась только коробка с ботинками, ремнями и мелочью вроде зажигалок, ручек, часов. Я все просмотрел, но не нашел ничего интересного.

В кухне висела пробковая доска, к которой были приколоты меню ресторанов, продающих еду навынос, и всякие визитки. В том числе визитка Алана Леви. Гладстон многое успел выбросить, но в кухонных шкафах осталось еще полно банок, коробок. Запасов было много, все довольно свежее.

Я спустился вниз, вытащил из мусорного бака пакеты с мусором. Такие пакеты обычно приносят из магазинов и суют их в мусорное ведро, вместе с чеками. Я проглядел четырнадцать мешков и нашел пять чеков, все из магазина на дне каньона. Тело Лайонела Берда нашли восемь дней назад, медэксперты сказали, что смерть наступила за пять дней до этого. Самый свежий чек был пробит за два дня до смерти Берда. Интересно, как же он делал покупки, подумал я, если не мог сесть за руль. Я засунул мусор обратно в бак и отправился это выяснять.

Пейзажи Лорел-Кэньон приглянулись в шестидесятые фолк-певцам вроде Дэвида Кросби, Грэма Нэша и Джони Митчелла, которые писали песенки про мир в душе, кокаиновых ковбоев и домики с двумя кошками во дворе. Вообще-то это место находилось совсем недалеко от бульвара Сансет, но было отгорожено от города крутыми отрогами, и поэтому казалось, что ты — в сельской глуши. Сельскую атмосферу поддерживали несколько лавок, ресторанов и магазинов на дне каньона.

Я остановился на крохотной парковке и отправился в магазин. Он оказался больше, чем выглядел снаружи. Высокие потолки, ряды стеллажей с товарами. За кассой сидела хорошенькая девушка. В отделе кулинарии стоял мужчина в бейсболке «Лейкерс» и перемешивал в миске салат с тунцом. Я достал вырезанную из газеты фотографию Лайонела Берда и показал кассирше.

— Скажите, вы встречали когда-нибудь этого человека? Его имя — Лайонел Берд. Он ходил сюда за покупками.

Она с любопытством смотрела на фото.

— Вы из полиции?

— Нет. Меня зовут Элвис Коул. Я частный детектив.

Она улыбнулась и стала еще симпатичнее.

— Это ваше настоящее имя?

— Коул?

— Да нет, Элвис. Меня зовут Касс — в честь Мамы Касс Эллиот. Она жила здесь неподалеку.

Шестидесятые с нами навсегда.

— Фил, иди взгляни, — бросила через плечо Касс.

Фил подошел, вытирая на ходу руки. Касс показала ему снимок:

— Этот человек к нам ходил?

— Так это тот, которого нашли во время пожара, — сказал Фил. — Ты что, новости не смотрела?

Касс ни о чем понятия не имела.

— Да, он покупал здесь курицу с карри в кунжутной булке. Он еще хромой был, — сказал Фил.

— Точно. Он был здесь недели две назад, незадолго до смерти. А вы не помните, о чем с ним говорили?

Фил вернул фото, покачал головой:

— Извини, друг. Его тут не было месяца два.

— Он был тут ровно пятнадцать дней назад, и еще двумя днями ранее. Вот это я нашел у него дома.

Я показал два последних чека. Фил задумчиво их изучил и снова покачал головой:

— Уж и не знаю, что сказать. Если он не покупал сэндвичей, я мог его и не заметить.

Тут Касс осенило:

— Он же мог заказать доставку. Давайте спросим Чарльза.

Она позвала Чарльза. В проходе появился мужчина в зеленом фартуке. Фил показал ему снимок.

— Ты этому человеку что-нибудь доставлял? Его фамилия Берд.

Тут Фил посмотрел на меня:

— А где он жил?

— На Ансон-лейн. За школой.

— А, это тип с больной ногой, — сказал Чарльз.

— Точно.

— Да, приятель, я читал в газете. Дикая история.

— Вы доставляли ему продукты две недели назад?

— Нет, я ему никогда ничего не доставлял. За его покупками приходила Айви.

— А, эта цыпочка, — усмехнулась Касс.

— Его продукты забирала девушка по имени Айви? — уточнил я.

— Он заказывал по телефону, а она забирала, — сказала Касс.

— Кто такая Айви?

Касс дотронулась до своей руки чуть выше локтя:

— У нее вот здесь татуировка — разбитое сердце. Она жила в большом доме из мамонтова дерева. Он словно из времен хип-повских коммун, — ответила она.

Это был дом напротив дома Берда. Я был там час назад и беседовал с лысым мужчиной по имени Ллойд. Про Берда он не знал ничего, и никакой Айви там не было.

— Я там только что был, разговаривал с Ллойдом. Айви там больше не живет?

— Нет, она вернулась домой. Она там снимала комнату, пока в ее квартире шел ремонт. У нее там в ванной нашли грибок, — сказал Чарльз.

Ни адреса, ни телефона Айви Казик у него не было, но он знал, где находится ее квартира. Как-то раз машина Айви заглохла прямо на стоянке, и Чарльз подвозил ее в ее квартиру в Голливуде — она брала деньги на ремонт.

Я записал, как туда добраться, всех поблагодарил и пошел к машине.

На стоянке парень в футболке «Фу Файтерс» разглядывал мою тачку. Понятное дело — «корвет» шестьдесят шестого года. Заметив меня, он отошел.

— Отличная машина. Продать не хотите?

— Да нет.

— Жаль. Я бы от такой не отказался.

Он закурил и умчался на синем «мустанге».

Я вернулся на Сансет и, следуя указаниям Чарли, двинулся на восток. Теперь у меня хотя бы была зацепка, вполне возможно, очень важная.

Настроение у меня было такое хорошее, что я не сразу заметил «тойоту», черный пикап, который ехал за мной. Это была та самая «тойота» с наклейкой «Татуированные пляжные сучки». Через несколько секунд показался и синий «мустанг», который я только что видел.

Мне надо было к Голливуд-Баул, но я поехал на юг, через Западный Голливуд, наблюдая за своими преследователями в зеркало заднего вида.

«Мустанг» пристроился к пикапу, тот свернул. Через несколько кварталов пикап снова появился на перекрестке впереди меня. Он пропустил меня и поехал следом, а «мустанг» исчез. Так они и меняли друг друга всю дорогу. Наверное, переговаривались либо по рации, либо по мобильному. Убедившись окончательно, что они преследуют меня, я достал из-под сиденья пистолет, положил рядом с собой и позвонил Джо Пайку.

— Номера видел? — спросил Пайк.

— Они грязью замазаны. Хитрый ход, учитывая, что дождя не было пять месяцев.

— Думаешь, они из полиции?

Парень, которого я видел на стоянке, был слишком юн для полицейского, впрочем, нынешние юноши часто выглядят моложе своих лет.

— Может быть. Я еду искать девушку по имени Айви Казик, в Баул. Когда ты присоединишься, я от них оторвусь, а ты проводи их до дома.

— Будет сделано.

— Я в тебе не сомневался.

Я свернул на север, к холмам, ехал не спеша. Я надел наплечную кобуру, накинул сверху легкую куртку — чтобы прикрыть пистолет. Через шестнадцать минут позвонил Пайк.

— Я следую за «мустангом».

— Доброй охоты! — сказал я и прибавил газу.