В поисках счастья (СИ)

Глава 10 — Заключительная

Новое событие в столице — открытие галереи. Мало кто знал о Максима Зуева, но все уже были наслышаны о его романе с сильной женщиной Камиллой Давыдовой. Если это вызвало интерес публики, то еще больший интерес вызвало его творчество. Всем стало интересно, какой он художник и что за человек, поэтому на открытии галереи был аншлаг. Важные люди приходили по приглашениям, а тем, кому приглашения не достались, пришлось изворачиваться, чтобы придумать предлог оказаться внутри, вплоть до подделки приглашения. Секьюрити работали на совесть, но некоторым все-таки улыбалась фортуна, и они оказались на шикарной выставке начинающего художника.

На подносах разносили шампанское и закуски. Все расхаживали из зала в зал и рассматривали картины. Всем, безусловно, нравились работы этого художника, так как на некоторые картины был двойной спрос, и шли ставки кто больше даст денег за нее.

— Не знаю подходящее ли время, но меня так и тянет сказать, — проговорила Камилла, стоя возле Максима и следя за тем, как покупатели предлагают свою цену смотрителю галереи.

— Что именно? — поинтересовался Максим.

— Ну я же говорила. — Она, улыбнувшись, обернулась.

— Когда ты так говоришь мне хочется тебя укусить, — заявил он.

— Тогда я буду говорить это чаще. — Камилла отдала ему свой бокал шампанского и направилась в сторону своих подруг. Максим проводил ее пожирающим взглядом. Когда все это закончится, он обязательно ее укусит.

— И как вам? — поинтересовалась Камилла. Анжелика и Анастасия оценивающе смотрели на картину.

— Как и все, что ты делаешь, — сказала Анжелика, повернувшись к подруге лицом. — Изысканно…

— И просто, — добавила Настя.

— Изысканная простота, — согласительно кивнула Анжелика.

— А как вам работы Максима? — спросила Камилла.

— Запоминаются, и на них хочется смотреть, — сказала Анжелика.

— И я хочу купить эту картину, — вдруг сказала Настя.

— Эй! Я ее первая увидела! — вмешалась Анжелика.

— А я первая решилась купить, — заявила Настя, взглянув на подругу. Анжелика недовольно цокнула языком.

— Я тебе уступаю, только с учетом того, что ты беременна.

— Это еще не значит, что я инвалид, — усмехнулась Настя. — Раньше ты боролась бы до последнего, а сейчас уступаешь только из-за беременности?

— Ну вас теперь двое. Ты в большинстве, — улыбнулась Анжелика и погладила ее по животу. На этот раз языком цокнула Анастасия.

— Я что заметно поправилась? — сразу поинтересовалась она.

— Еще нет, — ответила Камилла. — Но такими темпами…

— Не слушай ее, дорогая. Для ребенка важно хорошее развитие, — вмешалась Анжелика. — Он растет внутри тебя поэтому ты так много ешь.

— Срок всего неделя, а я ем как ломовая лошадь, — с досадой заметила Настя. — В девять месяцев меня не на шутку разнесет.

— Всегда можно скинуть лишние килограммы, — заявила Камилла. — Более того у тебя быстрый обмен веществ, ты мало наберешь лишних килограммов.

— Ты говоришь, как ее личный диетолог, — засмеялась Анжелика. Подружки ответно улыбнулись. — Дорогая, здесь все зависит от того, что сделает тебя счастливой — ваш ребенок или твоя фигура.

— Думаю, и выбирать не надо, — проговорила Анастасия, взглянув в сторону Лазарева. Он, увидев, что она смотрит на него, махнул ей рукой. Анастасия улыбнулась. Ее одинокое Я, давно стало единым МЫ.

***

Нельзя сомневаться, за чтобы не взялись эти сильные женщины большого города, все заканчивается с блеском.

Камилла Давыдова за несколько дней поднялась свой рейтинг. Удачный фильм с начинающей актрисой, удачная выставка начинающего художника — все эти таланты нашла Камилла, и теперь к ней навалом начал идти народ в поисках славы. Но не все они были талантливы, так как ее протеже, поэтому приходилось выбирать особенных. Таким образом, в ее послужном списке появились новые проекты в виде молодой модели и прогрессивного дизайнера интерьеров. Конечно, можно было ожидать, что эти люди скоро быстро заявят о себе, исключительно с ее помощью.

Анжелика не выходила из своей студии, создавая все новые наряды. Последней ее задумкой была коллекция в стиле рок — н — ролл. На нее, ее содвинул ее отец, что был знаменитым рокером и по призванию, и по натуре. Одежда такого стиля всегда состояла из кожи и множества заклепок, но Анжелика видела ее чуть в другом свете. И теперь ей не было страшно, что ее одежда не пройдет одобрения модных критиков. В конце концов, не им ее одежду носить.

Анастасия умело совмещала и семью, и работу. Она была хорошей мамой для Стаса. Читала ему сказки на ночь, пекла шоколадные печенья, делала все, чтобы заменить долго отсутствующего человека в его жизни. Лазарев был рад, что между его ребенком и его женщиной установилось такое взаимопонимание. Она стала для них спасением, так же как они для нее. Особым моментом их отношений был, когда Стас назвал Настю мамой. Ему приснился плохой сон, и он кричал, и она прибежала, чтобы его утешить. Когда мальчик успокоился, он тихо попросил:

— Мам, останься, пожалуйста, со мной.

Ту ночь она спала рядом со своим сыном, пусть не по крови, но по душе.

На работе она изрядно выматывала себя созданием первого выпуска нового журнала. Все должно было быть по лучшему разряду — от внешнего вида до внутреннего содержания. Лазарев не мог оставить свою вторую половинку без внимания, так еще и в интересном положении. Он был всегда рядом, советовал, подсказывал, и конечно приносил еду, в которой Настя день за днем все больше нуждалась.

Тяжелый труд был вознагражден. Вечеринка в честь первого выпуска оказалась запоминающей, но иначе и не могло быть. В ней было одно отличие — это было светское событие в семейном стиле. Никакого яркого шика, все в изысканной простоте. Вкусная еда, разнообразные напитки, умеренная музыка и даже показ Анжелики Ульяновой прошел как домашнее дефиле. Это необычность прибавила интереса к новому журналу. А речь Анастасии на открытие стало главными словами на первой странице каждого выпуска «Время семьи».

«Семью нельзя заменить. В жизни сразу начинает чего-то не хватать. Нежной ласки, душевного тепла, радости быть вместе. — На этих словах Анастасия запнулась. Она смотрела на Кирилла и Стаса, и по ее щеке прокатилась слеза. Внутри нее будто все вырвалось наружу, после стольких дней в клетке. — Семью нельзя заменить, она заменяет всё.»