В поисках заклятия

Глава девятая, в которой коронера Джона отсылают к Евангелию

– Хотя он и был твоим другом и гостем, Джон, тем не менее ты все еще остаешься коронером, и я думаю, что нам следует придерживаться заведенного порядка и оставить тело там, где его нашли, – с грустью промолвил Уильям де Вулф.

Человека, искавшего убежища в доме Вулфов, убили спустя два дня после его приезда.

Джон попытался заверить брата, что ему не следует винить себя в происшедшей трагедии.

– Ему не следовало выезжать одному, особенно в незнакомом месте. В Эксетере он вел себя более чем осторожно, но здесь, похоже, решил, что прогулка не таит для него опасности.

Они ехали легкой рысью по тропинке, ведущей от дома к реке Тейн, в сопровождении Гвина, Томаса, Элси, одного из управляющих и двух грумов из Стоука. Де Вулф выехал из Эксетера, как только ему удалось успокоить Матильду, без устали осыпавшую его обвинениями в том, что он не обеспечил охрану де Ридфора и днем, и ночью. Джон подозревал, что она использует трагедию в качестве повода обвинить его семью в преступном недосмотре, повлекшем за собой смерть де Ридфора.

Саймон съездил за Гвином и Томасом в Ружмон, и не прошло и часа, как отряд уже находился на дороге в Стоук. За четыре часа они покрыли шестнадцать миль, задержавшись только у переправы в Тейнмуте, где им пришлось дожидаться отлива. Прибыв после полудня, Джон со спутниками сразу же направились к месту трагедии, которое охраняли два вольных деревенских жителя, оставленных накануне Уильямом.

– Я послал в Эксетер управляющего с сообщением о том, что случилось, – пояснил брат Джона, – хотя, как ты говоришь, закон требует, чтобы в подобных случаях присутствовал бейлиф. Он выехал перед рассветом вместе с одним из конюхов по внутренней дороге – к тому времени вода на переправе должна была стоять слишком высоко. Я решил, что не стоит поднимать шум ночью посреди леса и звать понятых, хотя это и положено по закону.

Джон согласно кивнул.

– Так же, как нам нет нужды искать понятых для дознания, которое я обязан провести по случаю гибели де Ридфора. В том, что он норманн, сомнений нет. Мой долг – выяснить, каким образом он погиб.

– Я в полной мере чувствую себя ответственным за случившееся, что бы ты ни говорил, Джон. Мне нужно было бы настоять на том, чтобы кто-нибудь сопровождал де Ридфора, но я ведь даже не знал, что он куда-то собирается. В тот момент я был в Кингстейнтоне, продавал овец.

– В котором часу его нашли, брат?

– Уже начинало смеркаться, так что, учитывая пору года, шел седьмой час. Если бы нам не посчастливилось заметить кобылу, то я сомневаюсь, что нам бы удалось найти его до рассвета. Тело можно заметить только с близкого расстояния.

Де Вулф и сам смог в этом убедиться, когда они прибыли на место. От тропинки, идущей вдоль ручья, который спускался с холмов к реке, ответвлялась еще одна тропа. Она шла через лес в направлении Кумба, затем снова поворачивала к реке. Река, примерно в двух милях вверх по течению от переправы в Тейнмуте, становилась широкой и полноводной. Берега по обе стороны поросли густой травой и кустарниками, а чуть дальше начинался непроходимый лес. Опушку заливал яркий солнечный свет. Меньше чем в пятидесяти шагах от боковой тропинки, на небольшой прогалине, рядом с поваленной бурей большой березой, лежало тело Жильбера.

– Он лежит в том же положении, как мы его нашли, – мрачно произнес Уильям, спешиваясь с коня на краю прогалины. – Мы только, в знак уважения, прикрыли его плащом.

Двое крестьян, сидевших на поваленном дереве, поднялись и, глядя на своих хозяев, замерли в ожидании.

Коронер, его брат и Гвин направились к тому месту, где лежала неподвижная фигура, укрытая плащом. Томас задержался было у дерева вместе со слугами, но потом, набравшись храбрости, осторожно приблизился к телу.

Гвин поднял плащ, и они увидели, что де Ридфор лежит на животе, уткнувшись лицом в измятый бурьян между двумя невысокими кустами. Трава вокруг тела была вытоптана, от него вели две тропинки, уходившие через молодую весеннюю поросль в лес. Листья справа от тела были покрыты пятнами засохшей крови. Лицо трупа скрывала трава, земля около его головы была также пропитана кровью.

Прежде чем прикоснуться к телу, Гвин и коронер тщательно осмотрели крохотную прогалину.

– Лошадей здесь не было, – объявил Гвин. – Те, кто это сделал, или пришли сюда пешком, или оставили коней где-то в другом месте.

– В грязи в глубине леса осталось множество следов от лошадиных копыт. Они ведут от боковой тропы, – один из охранявших тело указал в сторону деревьев.

– Он полностью одет, хотя, несмотря на холодную погоду, на нем нет теплой мантии, – заметил де Вулф.

– Мы накинули на него его собственный плащ, коронер, – сообщил тот же крестьянин. – Плащ лежал в двадцати шагах отсюда, ближе к следам копыт.

Де Вулф опустился рядом с трупом на одно колено. Глядя на распростертое на земле тело, он вдруг понял, насколько высоким был де Ридфор.

Быстрый осмотр вскоре развеял слабую надежду на то, что де Ридфор стал жертвой несчастного случая. В верхней тунике рыцаря, с левой стороны, почти на уровне пояса зияла прореха длиной почти в четыре дюйма. Ткань вокруг разреза пропиталась кровью, и хотя цвет ее совпадал с цветом одежды, различить кровь можно было даже на расстоянии.

– Судя по первому осмотру, других ран на туловище нет, – заметил де Вулф. – Но его также ударили по голове. – Коронер нащупал опухоль на затылке, раздвинул волосы и увидел на голове большую ссадину, ярко выделявшуюся на бледной коже.

– А откуда тогда кровь вокруг головы? – спросил Уильям, побледнев от непривычной для него близости к жертве насильственной смерти. Он был земледельцем, а не воином, и подобные вещи оказывали на него большее впечатление, чем на остальных присутствующих.

– Можно сказать почти наверняка, что это кровь из легких – она розовая и более пенистая, чем из раны на боку. Это значит, что рану в бок нанесли, когда он был еще жив.

– Хотя он вполне мог уже находиться без сознания от удара по голове, – уточнил Гвин.

Коронер поднялся и сделал знак своему помощнику, чтобы тот перевернул тело на спину. Красивое лицо убитого рыцаря сейчас было красновато-фиолетового цвета, с бледными пятнами на носу и подбородке.

Уильям уставился на открывшееся зрелище, не в силах сдержать охвативший его ужас.

– Но у него синее лицо! Значит, его еще и удушили!

Джон отрицательно покачал головой.

– Это от того, как кровь застыла в его жилах уже после смерти. Нос и подбородок были сильно прижаты к земле и остались белыми.

Глаза трупа были закрыты, однако изо рта вытекла струйка пенистой крови. До того, как тело перевернули, руки Жильбера были вытянуты перед головой, теперь же они торчали вверх, словно в мольбе.

– Я ошибался насчет того, что на нем нет больше ран! – воскликнул коронер. Он схватил одно из запястий и наклонился, рассматривая ладонь. – Он окоченел, но этого и следовало ожидать, если он погиб вчера вечером. Однако посмотрите сюда! – Джон указал длинным указательным пальцем сначала на одну ладонь трупа, затем на другую. В центре каждой ладони имелась небольшая рваная рана. С помощью Гвина коронер снял с де Ридфора пояс с висевшим на нем кинжалом и, задрав верхнюю и нижнюю туники, обнажил ему живот. Затем он стер с кожи запекшуюся кровь и обнаружил ровный вертикальный разрез, который шел чуть выше талии на линии подмышечной впадины.

Томас, которому наконец удалось заставить себя подойти поближе, бросил взгляд на рану и тут же зажал ладонью рот, не в силах сдержать отвращение. Он отвел глаза и принялся быстро креститься, бормоча что-то на латыни.

– Бога ради, придержи язык! – оборвал его причитания Гвин. – Что это за тарабарщина?

– Это Благословенное Евангелие от Иоанна, глава девятнадцатая! – срываясь на визг, воскликнул писарь.

Де Вулф уставился на него с недоуменным видом.

– Какого дьявола ты хочешь этим сказать?

– Рана от копья в боку и отметины на ладонях! – понизив голос до мелодраматического шепота, объявил Томас.

Уильям, который был более рьяным прихожанином, нежели его брат, энергично закивал головой.

– Распятие Христово – смертельный удар копьем в бок и отметины от гвоздей на руках!

Джон перевел взгляд с Уильяма на Томаса. Глаза коронера прояснились – он наконец понял, о чем идет речь.

– Ты хочешь сказать, что его распяли?

Гвин, несмотря на все свое враждебное отношение к религии, наклонился, чтобы рассмотреть ступни трупа. На ногах рыцаря были надеты высокие сапоги для верховой езды, однако их кожа не была повреждена. Чтобы окончательно удостовериться в своей догадке, Гвин стянул сапоги вместе с длинными шерстяными чулками.

– На ступнях ничего нет, и, кроме того, раны на ладонях – не сквозные, – возразил он.

Томас воззрился на него, не скрывая возмущения.

– Болван, это же символические раны! – Испытанное потрясение было настолько велико, что писарь впервые отважился оскорбить своего товарища.

Коронер обтер окровавленные пальцы о траву и выпрямился.

– Здесь нам делать больше нечего. Пусть тело отвезут в Стоук и оставят в церкви. Там он сможет полежать в приличествующем рыцарю месте, пока я не найду время провести более тщательный осмотр.

Уходя, де Вулф сообщил, что днем ему нужно будет начать официальное расследование, а на рассвете ехать в Эксетер.

– Мне нужно срочно кое-кого повидать. Для начала – этих троих тамплиеров и итальянского священника.

Поездка из Стоука в Эксетер, в которую отправился де Вулф на следующее утро, выдалась невеселой. Накануне коронер провел предварительное расследование, диктуя Томасу имена людей, обнаруживших тело, и краткое описание найденных на покойном ран. Удар по голове мог быть причинен любым тупым орудием, начиная от плоской части меча и заканчивая палкой. Рана на боку была глубокой и ровной, и могла быть сделана острием меча или копьем. Рваные, поверхностные раны на ладонях были сделаны острием ножа, который провернули, расширяя отверстия. Других повреждений де Вулф не обнаружил. Кровотечение изо рта коронер объяснял проколотым левым легким.

– А не могли ли порезы на руках быть следствием того, что бедняга пытался себя защитить? – несколько позднее предположил Уильям. Де Вулф отверг эту версию, поскольку указанные раны не походили на те, которые ему доводилось видеть в подобных случаях. Кроме того, раны были идентичны на обеих руках. Джон с братом решили, что не стоит хоронить рыцаря в церкви св. Андрея в Стоуке, а лучше отвезти его тело в Эксетер. Де Вулф добавил, что убиенному рыцарю-тамплиеру следует хотя бы какое-то время полежать в кафедральном соборе и, по возможности, быть там и похороненным, если поблизости нет тамплиерской церкви. Впрочем, у него были и скрытые причины поступить именно таким образом. Он решил до поры до времени не раскрывать своих намерений. Поскольку воловья повозка могла значительно удлинить их путешествие, Джон решил завернуть тело в мешковину и везти его на вьючной лошади.

Обратная дорога заняла пять часов, причем задержки объяснялись не столько медлительностью мерина, везущего труп, сколько присутствием Томаса, привыкшего ездить на дамском седле. Когда после полудня они добрались до Эксетера, де Вулф уговорил своего друга архидьякона принять у них тело и положить его перед одним из боковых алтарей в основании северной башни собора. Коронер старательно избегал описаний странных ран на теле Жильбера и сделал все возможное, чтобы священник их не увидел. Он опасался, что Джон де Алансон проявит к делу слишком большой интерес и, увидев кощунственные раны, откажется предоставить последний приют возможному вероотступнику.

Матильды дома не оказалось, а Мэри рассказала Джону, что его жена почти весь день провела в церкви св. Олафа, молясь за душу убиенного Жильбера де Ридфора. Выслушав служанку, де Вулф в сопровождении Гвина отправился в аббатство св. Николая.

– На этот раз нам повезло, – воскликнул Гвин, когда, пройдя через арку, они оказались в маленьком дворике. У привязи стояли три великолепные лошади, возле которых возились аббатские грумы.

Де Вулф окинул взглядом рослых жеребцов, напоминавших своими размерами боевых коней.

– Да, видно, храмовники не испытывают нужды в деньгах! – ядовито заметил он.

Из будки у ворот появился привратник. Он направил Джона и Гвина в гостевые покои – маленькую пристройку в конце двора. Покои состояли из нескольких келий, выходивших в узкий коридор с большой общей комнатой в конце. Постучав в отворенную дверь, коронер вошел и увидел троих рыцарей, сидевших на скамьях вокруг открытого очага. Они вопросительно подняли головы, и коронер представился.

– Я Джон де Вулф, королевский коронер в этом графстве. Мне кажется, господа, что двоих из вас я уже встречал в прошлом, и в Святой Земле, и во Франции.

Один из тамплиеров, Бриан де Фалэз, выпрямился во весь рост. Ему было лет сорок, своей мощной фигурой он напоминал Гвина, в верхней части головы волосы были сострижены, чтобы не мешать под шлемом, лицо закрывали густая каштановая борода и усы. Красноватая кожа тамплиера загрубела от солнца и непогоды, на лице выделялся мощный, вдавленный на переносице нос. Вообще, вся его внешность говорила о том, что человек этот – агрессивный тиран, не терпящий возражений.

– Я помню вас! При Акре и Аскалоне вас называли Черным Джоном, – произнес он низким, грубоватым голосом. – Насколько я помню, вы были близки к королю Ричарду.

Второй тамплиер был несколько моложе – высокий, худой, даже костлявый черноволосый мужчина с усами и каймой густой бороды вокруг подбородка. Если де Фалэз производил впечатление забияки, то Годфри Капра казался человеком угрюмым и суровым. Он также узнал де Вулфа.

– Я уверен, что видел вас раньше, однако не помню, где именно, – произнес он голосом, казавшимся слишком высоким для человека его сложения.

– Это было в Жизоре, при «рубке вяза», когда нам пришлось столкнуться с французами, – напомнил де Вулф.

Третий рыцарь, предводитель маленькой группы, видел де Вулфа, судя по всему, впервые. Он представился как Роланд де Вер, сделав это в спокойной и несколько небрежной манере. Это был высокий стройный человек лет тридцати пяти с русыми волосами и высокими скулами. Его лицо, как и принято было у тамплиеров, обрамляла густая борода. Осторожный взгляд голубых глаз, казалось, говорил о том, что он привык подозревать всех и вся.

Рыцари пригласили де Вулфа присесть вместе с ними, и все четверо, прощупывая друг друга, принялись обмениваться воспоминаниями о Палестине и о Франции. Затем храмовники осведомились о цели его визита.

– Я, в любом случае, собирался посетить вас, поскольку знал, что, по крайней мере, с двумя из вас я был знаком в прошлом, – начал коронер. – Однако сегодня я принес вам печальное известие, касающееся одного из ваших братьев. – Произнося эти слова, он внимательно следил за выражением лиц собеседников, пытаясь уловить какую-либо реакцию, однако монахи-воины спокойно смотрели на него, ничем не проявляя своих чувств.

– И что же это за известие? – безмятежно поинтересовался де Вер.

– Позапрошлой ночью в лесу, примерно в шестнадцати милях отсюда был убит Жильбер де Ридфор.

Воцарилось молчание. Де Вулф почувствовал, что вызвано оно не шоком или удивлением, а лишь является паузой, пользуясь которой, каждый из рыцарей обдумывает, как лучше отреагировать на его сообщение.

– Он был племянником опорочившего себя бывшего Великого магистра нашего ордена, – объявил наконец Бриан де Фалэз. Голос его был ровным, лишенным всяких эмоций. Он даже не поинтересовался тем, что французский тамплиер делал в Девоне.

– Мы опечалены известием о том, что он умер насильственной смертью. Однако такова участь многих тамплиеров, ибо мы солдаты Христовы, – спокойным, взвешенным тоном заметил Роланд де Вер.

По-видимому, чувствуя, что ему тоже необходимо что-то сказать, Годфри Капра, слегка скривив губы, добавил:

– Хотя он уже не был более тамплиером – он нарушил свой святой обет.

Его товарищи злобно взглянули на него, словно предупреждая Годфри быть осторожнее. Это не укрылось от де Вулфа.

– Значит, вы знали о том, что он здесь? – уточнил он.

– Мы слышали о том, что он в Англии, – уклончиво ответил де Вер.

Вновь повисло молчание, но, похоже, чувствуя, что отсутствие любопытства подозрительно само по себе, де Фалэз и Капра, почти перебивая друг друга, принялись задавать вопросы:

– Как он погиб?

– Как это случилось, коронер?

Что-то подсказывало де Вулфу, что он имеет дело с недюжинными людьми, и посему следует на всякий случай постараться опустить подробности и оставить что-нибудь про запас.

– Он попал в засаду во время прогулки по лесу. Должно быть, его убийцы знали, где он остановился, и проследили за ним.

Опять воцарилась неловкая тишина, и Роланд де Вер заерзал на своей скамье.

– Мы не можем делать вид, что это известие нас опечалило, де Вулф. Он уже не был одним из нас, а его семья запятнала имя нашего ордена.

– Должно быть, это у них в крови, раз такими оказались и дядя, и племянник, – прорычал Бриан де Фалэз, не в силах сдержать свой злобный нрав.

Все трое уставились на де Вулфа с откровенным вызовом.

– Я коронер, назначенный самим королем, и хотя я провел дознание сегодня утром, это ни в коей мере не означает, что дело уже закрыто. Я обязан письменно фиксировать все проводимые мною действия и передать их результаты королевским судьям, когда те приедут в Эксетер. И по этому делу расследование далеко не завершено.

Роланд де Вер пожал плечами.

– Желаем вам удачи, коронер. Нам до этого нет никакого дела.

Та надменность, с которой тамплиер открестился от происшедшего, возмутила де Вулфа.

– Он был тамплиером, или, по крайней мере, бывшим тамплиером. Вы – старшие члены этого ордена, оказавшиеся в этом графстве как раз перед тем, как де Ридфора подло убили. Я думаю, что мое желание задать вам несколько вопросов вполне оправдано. Их стоит задать хотя бы для того, чтобы исключить возможные версии.

Де Вер, раскрасневшись от охватившей его ярости, вскочил на ноги.

– Никаких вопросов вы нам задавать не станете, коронер! По крайней мере, ответов на них вы от нас не получите. Наше присутствие в Девоне – это не ваше дело. Мы стоим выше закона. Вы достаточно хорошо знаете наш орден, чтобы понимать: Святой отец в Риме даровал нам неприкосновенность пред властью всех королей и князей Христианского мира, большинство из которых у нас в долгу, как в отношении денег, так и военной поддержки.

Де Вулф в душе хоть и кипел от злости, но не мог не признать, что тамплиеры действительно обладали теми правами, о которых упомянул де Вер. Даже возлюбленный монарх Джона, Ричард, был верным союзником тамплиеров, и не желал слышать о них ни одного дурного слова.

– Разумеется, господа, вы не откажетесь оказать помощь в поимке злодея, который умертвил того, кто, хотя бы в прошлом, достойно проявил себя в рядах вашего ордена, – уже более мирным тоном сказал коронер. – Я знаю де Ридфора еще по Палестине, и мне известно, что он долгое время провел в крестовом походе, показав себя храбрым воином.

Красный от злости Бриан де Фалэз грохнул тяжелым кулаком о скамью.

– И я, и де Вер, так же, как и вы, дрались в Святой Земле. И, тем не менее, после этого мы оставались крепки в нашей вере, возможно, потому, что в наших жилах не течет проклятая кровь де Ридфоров!

Джон не дрогнул перед натиском разъяренной троицы.

– Я служитель закона в этом графстве, и мне необходимо разобраться с убийством человека. Я должен задать вам вопрос: почему вы прибыли в Эксетер? И где вы находились два дня назад? Я знаю, что вас не было в этом жилище. – Он ожидал, что в ответ посыплются оскорбления, однако вместо этого услышал лишь молчание. Тамплиеры выжидающе смотрели на своего предводителя, де Вера.

Когда худой, почти изможденный рыцарь Христа заговорил, голос его был холоден и спокоен.

– Мы не снизойдем до того, чтобы отвечать на ваши оскорбительные вопросы, коронер. У вас нет полномочий на то, чтобы спрашивать нас о том, что мы делаем. Вы даже не имеете права спрашивать, какова цель нашего пребывания здесь. Я знаю, что стоящий выше вас представитель закона, шериф Ричард, гораздо больше уважает рыцарей Храма, и мы пожалуемся ему на ваше поведение, чтобы он запретил вам донимать нас и в будущем вашими расспросами.

Нахохлившись, как огромный черный ворон, де Вулф угрожающе ткнул пальцем в сторону рыцарей.

– Шериф никак не может стоять выше меня по должности. Он не имеет полномочий управлять ходом проводимых мною расследований. Я подчиняюсь лишь одному королю!

Де Вер с безразличным видом отмахнулся от его слов.

– Мне нет до этого никакого дела. Если вам так хочется, я пожалуюсь на вас королю, когда мы вернемся во Францию. – Его голос стал жестче, превратившись в свистящий шепот. – Но вы, вне сомнения, согласитесь, что власть папы значительно выше полномочий любого мелкого чиновника, такого, как вы. А теперь убирайтесь, сэр коронер, и больше нас не беспокойте. Вы даже не представляете, насколько опасны те вопросы, в которые вы пытаетесь сунуть свой нос.

Де Вулф, вне себя от нанесенного ему оскорбления, не смог удержаться от последнего словесного выпада, который он нанес, уже направляясь к двери:

– Возможно, один из этих великих вопросов имеет отношение к «страшной тайне», о которой мне говорил де Ридфор.

Рыцари мгновенно вскочили с мест, а забияка де Фалэз даже захлопал ладонью по поясу, тщетно пытаясь нащупать рукоятку меча, оставленного им в своей келье.

– Что вам об этом известно? Что вам рассказал де Ридфор? – отрывисто выкрикнул де Вер.

Коронер шагнул за порог, в тусклый свет серого дня.

– Как и вы, господа, я не отвечаю на вопросы. Я служитель закона и лишь задаю их.

– Поберегись, Джон де Вулф, – предупредил Годфри Капра. – Ты лишь мелкий, ничтожный чиновник в забытой Богом части отдаленного острова. Однако длинная рука Рима способна достать куда угодно и раздавить тебя как червяка.

Де Вулф пропустил эту угрозу мимо ушей и напоследок сказал лишь следующее:

– Если в вас есть хоть какое-нибудь уважение к смерти, то знайте, что похороны де Ридфора состоятся завтра утром на соборной земле. – Несмотря на душившее его негодование, коронер произнес это с каменным выражением лица. Откланявшись, он направился к воротам аббатства к ожидавшему его Гвину.