В поисках заклятия

Глава пятая, в которой коронер Джон проводит расследование

Несмотря на мрачные предчувствия Джона, Матильда встретила его на удивление приветливо. Она снова переоделась, и теперь на ней был синий киртл, один из ее лучших. Де Вулф попытался начать разговор с рассказа о потасовке на улице Южных ворот, но это ее не заинтересовало: мысли Матильды были заняты совсем другим.

– Ты хорошо разместил этого беднягу? Хотя что может быть хорошего в этом вульгарном трактире.

После того как Джон покалечился, сломав ногу, негодование по поводу Несты сдерживалось, но теперь вновь пошли в ход прежние колкости.

– Это лучший постоялый двор в городе – определенно лучше, чем делить комнату с потными паломниками на улице Злой Собаки, – огрызнулся де Вулф.

– Ему следовало остаться здесь. Тепло, спокойно и более подобающе для человека с его положением, – упорно продолжала Матильда.

– Он сам пожелал переселиться на постоялый двор. Это был его выбор.

– А ты и не уговаривал его принять мое предложение, разве не так?

Де Вулф лишь сердито взглянул на Матильду, садясь в стоящее у камина кресло.

– Проявление слишком дружеских чувств к этому человеку может плохо кончиться, – пробормотал он. – Если то, что он говорит, правда, то он ведет опасную игру, и не только с тамплиерами, но и с церковью вообще, и Римом в частности.

Матильда пренебрежительно взмахнула рукой, густо увешанной перстнями.

– Это все отговорки, Джон. Я думала, он тебе друг.

– Едва ли, просто знакомый из прошлого. Я ему обязан не более чем любому другому.

– Ну и что, мы же не можем позволить ему томиться на этом вульгарном постоялом дворе в окружении девонширского сброда.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно переспросил де Вулф.

– По крайней мере, он должен прийти к нам сегодня на ужин. Я велела Мэри приготовить приличную еду, если она вообще способна на это, – и так, чтобы хватило и на гостя.

– Ты хочешь, чтобы он здесь столовался?

– Конечно! Мы должны хоть как-то компенсировать то, что ты так грубо не поддержал мое предложение приютить его под нашей крышей. Пошли Симона в трактир передать сэру Жильберу, чтобы приходил отужинать с нами, когда стемнеет. Надеюсь, у тебя еще осталось немного приличного французского вина в том сундуке в углу.

И она указала на темный закуток зала, где ее муж хранил запас запечатанных керамических бутылей, купленных у импортера вина в Топсхеме.

Де Вулф сидел и молча проклинал жену за вмешательство в его дела: выслушав мнение архидьякона, он нутром чувствовал, что ничего хорошего из этого нежданного появления Жильбера де Ридфора не выйдет. Но отмолчаться не получилось, так как Матильда продолжала злобно смотреть на него, пока коронер не поднялся и не пошел во двор звать Симона.

Потом он зашел немного поболтать с Мэри на кухню. Это была крытая соломой лачуга с кухонной плитой, парой грубо сколоченных столов, заставленных котелками, и матрасом в углу, на котором ему довелось провести часок-другой в амурных приключениях.

– Она положила глаз на этого приезжего, коронер, – уверенно сказала Мэри, помешивая стряпню в закопченном чугунке, висевшем на треноге над огнем. – Эта рябая француженка чесала ей волосы и возилась с ее платьями полдня. Думаю, она втюрилась в этого мужика, хотя что толку-то. Ведь он тамплиер.

Джон улыбнулся, наблюдая, как Мэри щурится над котелком.

– Думаю, что он скорее бывший тамплиер, деточка. Хотя шансы твоей хозяйки от этого не увеличиваются.

Мэри взглянула на него через плечо.

– Жалкое зрелище, когда уже немолодая замужняя дама пылает страстью к постороннему мужчине. Хотя, должна сказать, он красивый малый и может вскружить голову любой женщине. Эх, этот воин-монах, или как там вы их называете, упускает столько возможностей.

Де Вулф потянулся за медовой коврижкой, но Мэри выхватила блюдо у него из-под носа.

– Это к ужину, так что оставьте их в покое, сэр! Хозяйка пожелала чего-нибудь особенного на вечер, так что мне пришлось выйти в город, чтобы докупить свинины и лука – только какой тут выбор в такое время года. Но не могла же я подать такому важному гостю соленую рыбу. Хозяйка бы меня изувечила, ведь она столько надежд возлагает на этот ужин.

Де Вулф как раз собирался спросить, не видела ли Мэри драки на мясном рынке, когда в дверь просунулся длинный нос, за которым последовал и его обладатель – писарь Томас де Пейн.

– Откуда ты взялся? – недовольно пробормотал коронер. – Я думал, ты пошел домой умащивать поясницу гусиным жиром, готовя ее к завтрашней долгой поездке на север.

Томас застонал, представив себе еще один день в седле, но принесенная им новость заставила коронера забыть обо всех личных проблемах.

– Вы просили меня узнавать обо всех важных особах, приезжающих в город, коронер, – начал он высоким дрожащим голосом.

Еще утром де Вулф приказал Гвину и Томасу держать ухо востро и следить за тем, не происходит ли чего необычного в городе или монастыре. Они не знали ничего о страхах де Ридфора, но писарь был мастером выведывания сплетен у церковной братии и ее прислуги.

– Ну и что же ты обнаружил, мой главный шпион? – насмешливо произнес коронер.

– Сегодня приехал и нанес визит епископу Маршалу иностранный священник, – пропищал Томас.

– Э, тоже мне новость. Да в этом городе полно священников.

Писарь криво ухмыльнулся.

– Но только не посланников из Ватикана, коронер!

Де Вулф вскочил с места, едва не задев головой нетесаные стропила.

– Из Рима? Откуда ты знаешь?

– По слухам, это папский нунций. Но это пока единственное, что известно.

– Что, черт возьми, еще за «нунций»? – прохрипел де Вулф.

– Посланник – или человек с особым поручением.

– Как легат? – де Вулф был весьма несведущ в церковной иерархии.

Томас, кладезь знаний в этой области, энергично замотал головой, затем машинально перекрестился.

– Нет, легат – это посол при королевском дворе, лицо, намного более высокого ранга, обычно епископ. Поговаривают, что этот человек всего лишь аббат.

– Кто он и откуда приехал?

Томас пожал плечами и еще больше сгорбился.

– Никто пока не знает. Он приехал верхом, полностью разбитый после долгой дороги, с двумя дюжими слугами-телохранителями.

– Где остановился? Во дворце епископа?

Писарь снова покачал головой.

– Нанеся визит вежливости Генриху Маршалу, он поехал дальше и покинул город, насколько мне известно.

Де Вулф на минуту задумался. Жильбер де Ридфор покинул французское командорство всего шесть недель назад, так что было маловероятным, чтобы Рим успели поставить в известность и оттуда был послан за ним этот человек – на это ушло бы, по крайней мере, три-четыре месяца. Но посланник мог приехать из Парижа или Храма в Лондоне. Или, возможно, не имел никакого отношения к де Ридфору, что выглядело самым вероятным объяснением.

– А как выглядит этот священник?

Томас задумчиво погладил скошенный подбородок.

– Викарий видел его. Говорит, что тот невысокого роста.

Де Вулф раздраженно хмыкнул.

– Невысокий! Тоже мне описание. Да ты сам невысокий, черт побери, половина жителей города невысокого роста.

Томас сосредоточенно наморщил лоб.

– Он сказал что-то еще… Ах, да, у него странной формы нос.

Коронер застонал.

– Да и у тебя странной формы нос, глупец. Он у тебя, как носок туфли шерифа, длинный и острый! И это все, что можешь сказать?

– Я же его не видел, коронер! Всего две минуты беседы с торопившимся викарием, только и всего, – захныкал Томас.

Неохотно Джон признал, что его писарь сделал все, что было в его силах.

– Ладно, приложи все усилия, чтобы разузнать имя этого аббата, откуда он, где остановился– и, главное, зачем он в Эксетере.

На лице писаря появилось лукавое выражение.

– Я не смогу этого сделать, если буду в Илфракуме или Эпплдоре, коронер.

Де Вулф рассерженно сверкнул глазами.

– Хорошо. Ты все равно нас только задерживаешь на своем чертовом пони. Оставайся в городе и выуди всю информацию об этом человеке, какую только можно. Если будет что записать на твоих пергаментах о нашей завтрашней поездке, я продиктую по возвращении.

Просияв от радости, что его зад избежит нескольких дней наказания в седле, тщедушный бывший священник зашаркал прочь.

Несмотря на презрительное отношение Матильды к способностям служанки, Мэри приготовила знатный ужин из тех продуктов, которые еще можно было найти в конце долгой зимы. Пряные травы добавили аромата свинине с капустой и луком, а свежего хлеба с маслом и сыром и медовых коврижек вполне хватило бы, чтобы утолить аппетит любого мужчины. Застрять всему этому в горле не позволили обильные запасы вина, эля и сидра.

Большую часть ужина де Вулф просидел молча, слушая, как его жена лебезит перед красивым гостем и жеманничает с ним: француз вел себя столь же галантно, сколь Матильда глупо. Он потчевал ее рассказами о жизни во Франции, а та в ответ рассказывала о себе, сильно преувеличивая свое норманнское происхождение. Родившись в Девоншире и прожив большую часть жизни в Ревелстоуке и Тивертоне, она однажды провела пару месяцев у дальних родственников в Нормандии, откуда род де Ревеллей перебрался в Англию столетие назад. Именно в силу этого обстоятельства она объявила себя норманнкой в первом поколении, подкрепляя эту иллюзию презрением к саксам и особенно к кельтам. Для человека с проницательностью де Ридфора этот глупый обман был, без сомнений, очевиден, но он подыгрывал этому фарсу, что еще более разжигало страсть Матильды. И только когда все встали из-за стола и уселись вокруг камина, а Симон поднес еще вина, разговор повернул на более насущные темы.

– Еще не объявился твой друг из Франции? – прямо спросил коронер.

– Бернар де Бланшфор? Нет, по моим подсчетам, он должен был бы уже приехать, но погода так непредсказуема. Возможно, ему пришлось ожидать попутного ветра.

Разговор снова ушел в сторону, так как Матильда, у которой едва не перехватило дух от упоминания еще одного французского дворянина, попыталась вытащить из гостя побольше об ожидавшемся соплеменнике.

– Он такой же тамплиер, как и я, и сражался вместе со мной в Святой Земле. Затем вернулся примерно на год в общину возле своих исконных родовых имений у подножия Пиренеев, после чего его отослали в Париж, где он находился со мной в командорстве.

Широкое лицо Матильды озарилось восхищенной улыбкой.

– Уверена, что он такой же герой, как и вы, защищавший веру в Святой Земле.

Де Вулфу, репутация крестоносца которого была непревзойденной, показалось, что пора несколько остудить пыл взаимных восторгов разохотившейся парочки.

– Сегодня я услышал о еще одном госте из Франции. Похоже, Эксетер вдруг стал очень популярным.

Выражение лица Жильбера резко изменилось, и он испуганно посмотрел на Джона.

– Кто это был? Не тамплиер?

Де Вулф медленно покачал головой.

– Говорят, священник. Полагаю, что это аббат из Парижа. Он нанес короткий визит епископу, а затем продолжил путь.

Лицо француза побледнело. Чего бы он там не боялся, подумал коронер, это не фантазия, но мрачная действительность.

– Ты, должно быть, знаешь о нем кое-что еще, да? Как он выглядел?

Де Вулф медленно отпил вина из чаши. – Моя информация лишь из третьих рук – собственно, соборные сплетни. Мне рассказали лишь, что он маленького роста и у него какой-то необычный нос.

Джон осторожно поставил чашу на плоский подлокотник монашеского кресла.

– И мой писарь сказал, что он папский нунций, хотя не знаю точно, что это значит, – добавил коронер.

Де Ридфор вскочил, словно от укола кинжала, зацепив ногой длинную кочергу, звякнувшую об пол. Его худое лицо стало пепельным, а пальцы сжались в кулаки. Де Вулф, видевший его бесстрашно сражавшимся в самой гуще битвы в Палестине, был поражен ужасом, объявшим гостя от одного лишь упоминания о каком-то проехавшем через Эксетер священнике.

– Они выследили меня – это несомненно, – прошептал француз.

Матильда озабоченно посмотрела на своего нового кумира, почувствовав его тревогу.

– Кто этот священник, и почему он так сильно вас беспокоит, сударь?

Де Ридфор прошелся перед камином, затем плюхнулся на свой табурет.

– Беспокойство – это очень мягко сказано, – едва выговорил он, пытаясь совладать со своими эмоциями. – Я не знаю его имени, но один аббат из Флери иногда приезжал в командорство поговорить с магистром. Низкого роста и с необычным носом. Но кем бы он ни был, то обстоятельство, что теперь он выдает себя за папского нунция, определенно означает лить то, что он идет по моему следу.

– Кто такой нунций? – поинтересовалась Матильда.

– Как утверждает Томас, который знает все, что связанно с церковью, это гонец из Рима, – сообщил де Вулф.

– А этот необычный нос? – не унималась его супруга, глядя на де Ридфора.

– Если это тот же священник, которого я вспомнил, у него был нос без переносицы, опускавшийся прямо ото лба, без каких-либо признаков обычной впадины между глазами.

– Да это же истинно римский нос! – прокомментировал де Вулф.

– Не время для твоих глупых шуток, Джон, – раздраженно бросила Матильда. – Что ты собираешься делать?

Коронер почувствовал, что пора вернуть обоих к реальным фактам.

– Погоди, Христа ради! У нас нет оснований думать, что этот человек имеет какое-то отношение к сэру Жильберу. Он прибыл в город, нанес визит вежливости епископу и ускакал дальше. Почему мы должны думать, что его интересует сэр Жильбер, о пребывании которого в городе не знает никто, кроме нас?

Лицо де Ридфора стало приобретать обычный цвет, сохраняя, однако, встревоженное выражение.

– Спасибо, что пытаешься меня успокоить, Джон, но уж слишком много совпадений. Через несколько дней после приезда отступника-тамплиера, в один из самых удаленных городов Европы прибывает посланник от Его Святейшества. Зачем бы еще ему здесь находиться, как не для того, чтобы отыскать меня?

Спор затянулся еще на несколько минут, на протяжении которых де Ридфор упорно твердил, что кольцо вокруг него сужается.

– Я должен покинуть Эксетер и спрятаться до прибытия Бернара в каком-нибудь менее приметном месте, – воскликнул он взволнованно. – Ты можешь предложить какую-нибудь отдаленную деревню за городом?

– Как насчет монастыря или аббатства? В графстве много таких, где были бы рады оказать вам гостеприимство, – предложила Матильда, отчаянно желавшая сыграть для своего героя роль девы-спасительницы.

Но де Ридфор категорически отверг это предложение. – В религиозных обителях будут искать в первую очередь. Они могут рассчитывать на то, что священники, какого бы те ни были ордена, поспешат подчиниться воле Рима и будут сообщать обо всех странниках и чужеземцах, соответствующих моему описанию.

Затем его осенила внезапная мысль:

– Готов биться об заклад, такова и есть весть, которую аббат разносит по графству, – он наверняка заезжал к епископу Маршалу, чтобы тот передал ее по епархии.

– Я скоро смогу узнать от архидьякона, так ли это, – сказал де Вулф.

Но тут же хлопнул себя по лбу, вспомнив, что будет отсутствовать несколько дней, о чем он еще не сообщил жене.

– Мне придется уехать завтра в Илфракум, так что ничего не смогу больше сделать до возвращения.

Поймав на себе полный яда взгляд Матильды, Джон понял, что та, как только уйдет гость, выскажет ему все, что она о нем думает.

– Тебе следует сидеть на постоялом дворе и никуда не выходить, разве только ночью, и то, если в том будет необходимость. Я все еще думаю, что никто не будет искать тебя в городе, – кто знает, как ты выглядишь? Особенно теперь, без бороды и усов. Я сам не смог тебя узнать.

– Когда ты вернешься, Джон? – спросил де Ридфор. – Мне нужно переехать в какую-нибудь совершеннейшую глушь.

– Я проведу две ночи вне дома и вернусь к вечернему звону на третий день. Тогда мы что-нибудь придумаем. Это все, что я могу сделать.

Тамплиеру-отступнику пришлось удовлетвориться этим.

Несмотря на отсутствие Томаса, который обычно тормозил попутчиков, поездка до Илфракума заняла полтора дня – отчасти из-за сильного дождя, превратившего дорогу в болото. Коронер и его оруженосец, за которыми следовали сержант Габриэль и четыре солдата, в первый день доехали до Амберли и провели ночь в амбаре. Утром они продолжили путь, не останавливаясь в Барнстапле, и к полудню достигли Илфракума.

Здесь Джон обнаружил мало что нового после последнего посещения, за исключением того, что потерпевший крушение корабль развалился полностью и от него ничего не осталось, кроме нескольких разбросанных по скалистым бухточкам досок. Здоровье бретонца Алэна пошло на поправку, и его перенесли из возвышавшейся на утесах пастушьей хижины в маленький порт. Теперь за ним ухаживала семья капитана. Алэн с нетерпением ожидал захода судна, которое могло бы доставить его либо в Бристоль, либо в Сан-Мало и вернуть горемыку родным.

Коронер снова допросил Алэна, но юноша так и не вспомнил ничего, что могло бы указать на пиратов, за исключением того, что на борту их судна было с дюжину гребцов.

Габриэль спросил у десятника, как поступили с телом погибшего.

– Мы похоронили его за церковью – там уже покоится с дюжину моряков, в основном безымянных, которых выбросило на берег за последние годы.

Коронер с сержантом расспросили десятника и еще нескольких мужчин о том, что те слышали о пиратстве в этих местах. Кроме нескольких смутных слухов, ходивших практически в каждом порту и рыбацкой деревушке от Майнхеда до Падстоу, те не сообщили им ничего конкретного. Похоже, что слухи эти возникали главным образом на почве вражды, существовавшей между жителями различных деревень.

Коронера и его спутников в Илфракуме больше ничего не держало. Перекусив и выпив эля в доме десятника, за что де Вулф дал его жене пару пенсов, семеро путников отправились в Эпплдор. Этот небольшой порт находился на противоположной стороне реки, в месте слияния То и Торриджа, и хотя по прямой было миль двенадцать, чтобы добраться туда, им пришлось ехать через Барнстапл и Бидефорд, что почти удвоило расстояние.

К тому времени, когда они достигли Барнстапла, уже спустились сумерки. Де Вулф вновь попросился на ночлег в замок де Трейси, хотя хозяин его все еще отсутствовал, находясь на сей раз в каком-то охотничьем домике.

На следующее утро коронер с помощниками направились в Бидефорд, чтобы переехать по единственному мосту через Торридж и затем проехать еще три мили до Эпплдора. Здесь они без особого энтузиазма осмотрели лачуги вдоль береговой линии и несколько более основательных домов, возвышавшихся на склоне, поодаль от воды.

– Еще одно убогое место, коронер! – буркнул Гвин, оглядывая ветхие жилища и шаткие рыбачьи хижины с вывешенными рядом сетями.

– Если это пираты, то не очень удачливые, – цинично добавил Габриэль.

Деревенька стояла на косе, выдававшейся в песчаное устье двух рек, и открытое море, окаймленное широким и дюнами, было всего в миле слева. Здесь не было настоящего порта, как в Илфракуме, и суда вытаскивали на берег с защищенной стороны низкого полуострова. И сейчас выше линии прилива лежали четыре или пять маленьких рыбацких лодок, но нигде не было видно никаких признаков глубоководного морского корабля. Сначала деревня показалась совершенно безлюдной, но когда отряд медленно поехал по единственной дороге между дюжиной жилищ, в дверях некоторых жилищ появились женщины с детьми на руках, выглянувшие поглазеть на приезжих.

– Боже, да неужели здесь может орудовать пиратский флот? – спросил сержант, с отвращением оглядывая место, до которого они ехали почти два дня. – Да здесь не наскрести даже команды для приличного судна.

– Да, выглядит маловероятно, – согласно кивнул Гвин, – и все же, дюжина крепких мужиков, вооружившись, могла бы одолеть небольшое купеческое суденышко, окажись они лучшими моряками и лучшими бойцами.

Де Вулф огляделся, и, видя лишь женщин и детей, предложил:

– Давайте найдем кого-нибудь, кого можно будет расспросить.

Один из солдат спешился и направился к ближайшей хижине под соломенной крышей, где в дверях, прислонившись к косяку, стояла толстая баба. Через минуту он подошел к стремени коронера.

– Она говорит, что все мужчины либо в море на рыбалке, либо на поместном суде в Бидефорде. Но через два дома есть больной.

Отряд проехал еще несколько ярдов по засыпанной песком дороге, и солдат зашел в другое жилье. Вышел он в сопровождении мужика, ковылявшего при помощи зажатого под мышкой костыля. Коронер, у которого еще свежи были в памяти воспоминания о собственной сломанной ноге, слез с коня и пошел навстречу инвалиду.

– Я сэр Джон де Вулф, коронер графства, – дружелюбно представился он.

Мужик кивнул, на его лысине блеснули лучи неожиданно появившегося из-за рваных облаков солнца.

– Ваш солдат мне уже сказал. Какая беда занесла вас в нашу убогую деревушку?

Появление отряда тяжеловооруженных всадников и королевского чиновника никогда не сулило ничего хорошего, но тревога местного жителя немного улеглась, когда он узнал, что приезжих интересуют пираты.

– Здесь, в Эпплдоре?

Похоже, подобное предположение показалось ему совершенно невероятным.

– Мы еле сводим концы с концами, возделывая поля за деревней, и несколько мужчин ловят немного рыбы для нашего сеньора и для продажи в Барнстапле. У нас даже нет своего десятника– распоряжаться нами приходит байдефордский.

– Это вовсе не помеха, чтобы время от времени выходить на морской грабеж, – возразил грозно насупившийся Гвин.

– У нас нет мореходного судна – ничего, крупнее этих.

И он покачнулся, показывая костылем на вытащенные на берег рыбацкие лодки, ни одна из которых не была длиннее двадцати футов.

Посмотрев на них, Гвин согласился:

– Тот бретонец сказал, что у напавшей на них лодки было шесть весел по каждому борту. Так что вдоль планширов должно было бы быть столько же уключин. Она была бы намного больше этих скорлупок.

Но Габриэля, подозрительного по своей натуре, это еще не убедило.

– Это только те лодки, которые здесь в данный момент, приятель, – рыкнул он. – У вас должны быть более крупные суда.

Виллан покачал блестящей лысиной.

– Говорю же вам, у нас нет большей лодки! Все торговцы поднимаются вверх по реке к Бидефорду. Он более защищен, и там есть причал и настоящий порт. Иногда судно из Уэльса или Корнуолла привозит нам груз – известь для полей – и увозит немного зерна, но такое бывает только пару раз в год.

– А что в той лачуге, которая побольше остальных? – спросил коронер, показывая на мазанку с потрепанной соломенной крышей, опускавшейся почти до уровня земли.

– Там рига, где хранится сено на зиму, запас извести и бурты репы на зиму. Сейчас там ничего не осталось, и мы живем на одной рыбе.

Чтобы убедиться в том, что постройка не завалена до стропил награбленным добром, коронер и его спутники пошли посмотреть. Крестьянин не солгал: в заплесневелом помещении оказались лишь остатки зимних запасов деревни.

Де Вулф отпустил мужика и повел отряд прочь, назад по западному берегу Торриджа в направлении Бидефорда.

– Если в округе существует пиратство, это может быть лишь с ведома Ричарда де Гренвилля, – сказал он. – Люди из его деревень не могли бы исчезать в море на несколько дней кряду, чтобы он не знал об этом.

– Может, его мажордом или приказчики сговорились без его ведома? – предположил Габриэль, ехавший рядом с коронером.

Корнуоллец, не понаслышке знавший о жизни приморских деревень, категорически отверг такую возможность.

– И где им взять такое судно, на котором можно было бы выйти в море, так, чтобы их сеньор не знал? Они не могли бы позволить себе его построить или содержать без его ведома. Либо он сам стоит за пиратским разбоем, либо мы на неверном пути, подозревая Эпплдор.

– А как насчет объявленных вне закона? – спросил Габриэль. – Одному Богу известно, сколько тысяч их бродит по английским лесам и вересковым пустошам. Большинство из них могли стать пиратами, а не разбойниками с большой дороги и ворами.

Гвин провел пятерней по роскошным усищам.

– Возможно – но где им взять приличное судно? Только совершив набег на деревню или порт и украв, но с запада не поступало сообщений о подобных преступлениях.

По дороге они обсудили и другие возможности. Быть может, пираты приплыли из Уэльса, Ирландии или даже Бретани, но Алэн упрямо твердил, что нападавшие говорили по-английски, что исключало какие-либо набеги из кельтских стран.

Десятка два мужиков и парней прошли навстречу отряду. Они возвращались в Эпплдор после присутствия в качестве свидетелей, присяжных и истцов на созываемом раз в две недели поместном суде. Бросив на вооруженных незнакомцев, ехавших из их деревни, любопытные и несколько испуганные взгляды, они, бубня приветствия и подергивая себя за вихры, поскорее поспешили убраться.

– Непохоже, чтобы эта компания могла ограбить корабль, – пробормотал Гвин. – Украсть пару свиней – это их предел.

Вскоре отряд коронера достиг Бидефорда. Вдоль причала маленького местечка сидели на мели полдюжины судов, и начавшийся прилив уже начал поднимать некоторые из них с заиленного песчаного дна. Гвин внимательно окинул каждый взглядом бывалого моряка. Он высматривал шесть пар уключин, но, похоже, у всех кораблей отсутствовали подобные излишества.

Система городской обороны состояла из земляной насыпи, увенчанной старым деревянным частоколом, хотя все трое ворот были отстроены из камня. Ричард де Гренвилль жил в небольшом замке, больше напоминавшем укрепленную усадьбу, но в этот момент хозяина не было в своей вотчине. Он находился в Винчестере, куда поехал с петицией к канцлеру, Вальтеру Лоншану, по какому-то земельному спору. Семья уехала вместе с ним, препоручив все дела мажордому, председательствовавшему в этот день в суде. И тот настоял, чтобы коронер отобедал в доме его хозяина, и пригласил отряд переночевать. Запивая хороший хлеб и сыр лучшим вином де Гренвилля в зале замка, Джон затронул тему пиратства.

Мажордом, дюжий мужик с черной бородой и усами, примерно такого же возраста, что и де Вулф, ответил так:

– В прошлом году у нас пропало судно. Поговаривают, что оно затонуло, выйдя отсюда в Бьюд, но мы так и не нашли никаких обломков.

– И почему вы думаете, что на него напали пираты? – спросил Джон.

– Две недели спустя тело одного из убитых выбросило на песчаную косу Бронтон. На нем были раны от топора или мясницкого ножа. Некоторые говорили, что эти раны остались от удара о скалы, но там, где его нашли, нет никаких скал. И я утверждаю, что удары были нанесены острым оружием.

– Это было до того, как у вас появился коронер, чтобы расследовать это, – сказал де Вулф. – Почти то же случилось возле Илфракума, и нам нужно найти виновных и повесить их!

И он без обиняков сказал мажордому о том, что под подозрением Эпплдор, но это вызвало скорее смех, чем негодование.

– Эти олухи не смогли бы захватить даже коракл с монахинями, не говоря уже о купеческом судне! Удивительно, что они выходят в море на своих рыбацких лодках, при их-то глупости. Понимаете, все дело в браках между родственниками. В такой маленькой и удаленной деревеньке у них нет особого выбора.

Поскольку половина деревушек в Англии были столь же малы и удалены, де Вулфа удивило, откуда у мажордома такое презрение к этой конкретной деревне, но прежде чем смог спросить об этом, помощник де Гренвилля вернулся к пиратству.

– Не тратьте попусту время, осматривая такие места, как Эпплдор, коронер. Я прекрасно знаю, кто взял на абордаж наше судно – и, уверен, то же относится и к судну у Илфракума.

Он сделал паузу для пущего эффекта, уставившись темными глазами в лицо де Вулфу.

– Де Мариско – вот, кто вам нужен. Да только к нему не подступиться – он прочно засел на этой скале Ланди. Он не считает себя частью Англии и совершенно игнорирует ее законы. Его люди – шайка разбойников и пиратов. Больше и искать некого.

Его убежденность была впечатляющей, и де Вулф начал склоняться к мысли, что мажордом, возможно, прав.